Марша на следующий день после пожара спала дома до трех часов. На работу не пошла. Поднялась в убитом настроении. Даже страшно было представить, что могло произойти. Ей сразу захотелось посмотреть в кухонное окно. Снег, не успевший растаять этой запоздалой весной, стал черным. «Как во время войны...», – подумала она.
Марша знала, что должна звонить Антону, Женьке, сходить к Таисии Алексеевне, поговорить с Полежаевыми. Но ни сил, ни настроения не было. Она опустилась на табуретку в кухне и застыла так, не двигаясь. Некормленый и напуганный Вермикулит находился рядом, прижимался к ногам, изредка выпуская когти в коврик.
Марша не могла больше морить голодом кота-спасителя, открыла холодильник в поисках чего-нибудь подходящего. На глаза попался брусок сыра, и она поняла, что хочет бутерброд с черным хлебом и маслом. И кофе.
– Ну, котик, будем пировать! У нас на обед сыр!
Марша сделала два больших тоста, с поджаренным ржаными ломтиками, слишком калорийными для молодых барышень, но сегодня можно и нужно. Кофе взбодрил ее, улучшил настроение. Она набрала рабочий телефон Женьки, тот ответил сразу, но был скуп на эпитеты, видимо, попала не ко времени, он уточнил коротко:
– Жива, здорова? Молодец, держись! Приеду.
Антон же, напротив, говорил с ней долго. Спрашивал подробно, успокаивал, проявлял сочувствие. Она отпросилась до выходных, а завтра была пятница, поработать дома, немного сосредоточиться. Он, конечно же, разрешил.
Потом Марша пошла к Таисии Алексеевне. Та обрадовалась и сразу засуетилась вокруг нее, угощала чаем с вареньем. Она уже знала подробности случившегося. Рассказывала Марше, как перепугались Полежаевы, они все спали и ничего не слышали. Сгорел сарай, где размещалась мастерская хозяина. У него был небольшой верстак, деревообрабатывающий станок, запас досок, краски и лаки. Возгорание произошло там – возможно, подвела переноска, но точно причину, почему случилось замыкание, никто не смог объяснить. Особых потерь, кроме сарая и всего что в нем было, они не понесли. Дом цел, фруктовые деревья выстояли. После пожарных участок напоминал поле битвы, горящие доски растаскивали в стороны от эпицентра и тушили. Дел, конечно, там сейчас много, но главное – все живы.
– Еще какое счастье, Таисия Алексеевна, что вас эта история практически не затронула. Вы вообще одна. Ночь. Могли испугаться, растеряться. Ух, страшно представить! А вам нравится здесь жить или предпочтете, чтобы дом снесли и новую квартиру дали?
– Да куды там! Здеся хочу. Дожить как-нибудь, куды мне переселяться. Вот с Полежаевыми дружу. Они меня терпят. Нет, не хочу ни в Америку ихнюю, ни в дома ваши с лифтами. Знаешь, деточка, я ведь с Мишенькой ходила к нотариусу. Думала сразу на сыночка завещание написать. А он говорит: «Мама, я в Россию не вернусь. Если с тобой что случится, придется наш дом продавать. Ну, какие он там деньги стоит, а жалко! Папка его с дедом строили, ты сколько сюда сил вложила. Мне очень трудно это сделать. Ты, мама, подпиши дом Жене. У него квартира казенная. Захочет, сам тут жить будет, если снесут, ему что-то выделят взамен. А захочет продать, пусть продаст. Я хоть грех на душу не возьму». Такой вот сынок у меня, Мишенька, справедливый. Знает, что Женек меня подбадривает, хочет ему тоже какую-то пользу принести и отблагодарить. Вот думаю, сказать Жене, али нет? Скажу, может, он к этой избе как к собственному хозяйству станет относиться, поохочее будет сюды ходить? Как считаешь?
– Ой-ой-ой! Таисия Алексеевна! Я вас прошу и предупреждаю. Если вы ему скажете, он с вами знаться не захочет. Женька по доброте душевной помогает, а вот так, из меркантильных интересов, не сможет. Вас не бросит, найдет выход, девушку прикрепит в помощь или другой вариант придумает, но сам обидится смертельно! Не делайте этого, прошу Вас, не лишайте его радости о вас заботиться. Ему это тоже надо. Поверьте! Он вроде всегда среди людей, но ведь, по сути, один, совсем один.
– А ты чево такого парня воронишь? Он у тебя на усадьбе помогает, хозяйственный, добрый, красавец!
– Да, Таисия Алексеевна, он чудесный, но мы с ним друзья детства, как родственники, брат с сестрой. Родители попросили его меня опекать, вот он и заботится.
Дверь в кухню неожиданно отворилась, и возник Женька, легок на помине. Он подозрительно посмотрел на Маршу и бабу Таю.
– Так! Сидят, чаевничают, а я с ног сбился, Марию разыскиваю, думаю, опять влипла в какую-нибудь историю!
Он по-деловому прошел к столу, поставил прямоугольный пакет молока.
– Вот. По случаю достал. Хорошее молочко. Тебе, Марша, тоже причитается. Буду отпаивать. Вдруг ты угорела от запаха. Тут вонища на весь район. Таисия Алексеевна, а ваше самочувствие как, не пошатнулось после случившегося? Вы молочка побольше пейте, это от вредностей хорошо.
Женька почти залпом прикончил налитый ему чай и обратился сразу к обоим:
– Ох, спасибо, весь день бегом, некогда попить. Пойдем, подруга, ужин готовить, у тебя там, наверное, «шаром покати». Надо котяру побаловать вкусненьким, спасителя нашего. Таисия Алексеевна, вы в курсе, что вас немецкий кот спас? Да не машите, не машите. Вот Мария – живой свидетель, он ей спать не давал, поднимал пожар тушить.
– Да, Таисия Алексеевна, правда, так все и было, – Марша поспешила вступиться за Вульфов и их кота.
– Да что кот, кот-то наш, расейский. По-расейски и поступает! Ладно, идите уж. А то, може, я вас чем попотчую? Сейчас картохи наварю, да вот с молочком.
– Нет, спасибо, вы ужинайте, отдыхайте, а мы пойдем хозяйничать сами.
Марша и Бархин на «скорую руку», по наводке бабы Таи, сварили картошку. Женька привез молока, сметаны и «польской» колбасы. Таисия Алексеевна дала банку огурчиков. Женька даже жмурился от удовольствия, так ему было вкусно! Он, оказывается, любил вареную картошку с соленым огурцом запивать холодным молоком. Марша попробовала это сомнительное, на первый взгляд, сочетание, ей понравилось!
– Завтра-то как, Маршенция, пойдешь работать?
– Нет, я у Антона отпросилась до понедельника. Дома буду трудиться. Кстати, ты в прошлый раз отметил картины Франсиса Пикабиа, а мне у него тоже кое-что приглянулось. Я вот в таком стиле хочу подачу проекта сделать.
Марша встала за книгой, нашла выбранную репродукцию.
– Интересно, а покажи эскизы.
– Давай, может, покритикуешь заодно.
В кабинете Вульфов на кульмане были прикреплены кальки с вариантами планировок. Женька внимательно рассматривал план участка. Потом уточнил задачу и заценил, как Марша все хорошо продумала.
– Я сегодня у Таисии Алексеевны спрашивала, по просьбе Антона, согласна ли она переселиться в новую жилплощадь. Конечно, я заранее предвидела ответ, но для проформы спросила. Естественно, ей нравится жить в своем доме. У Полежаевых я узнавать не буду. Тут так, если уже кто-то один не хочет съезжать, то улицу сохраняем. Антон, как вариант, предлагал сделать кафе на месте этих домов, если хозяева согласятся их сносить.
– Послушай, кафе запроектировать здесь было бы прекрасно, но его надо вот сюда, посмотри, не вместо домов. Не в продолжение улицы, а с другой стороны. Ты прямо площадочку как специально для него предусмотрела.
– Ой, действительно! Ты, Женька, молодец! Я даже и не думала про кафе, раз дома оставляем.
– А с твоей подачей, что ты собралась замочить, красивый генплан может получиться. Хочешь, я тебе парочку метровых планшетов натяну? И помогу копировать эскизы с кальки, ведь выходные впереди.
– Здорово! Давай, Жень, я же себя крайне неуверенно пока чувствую в самостоятельном проектировании. Только знаешь, Антон занят был и мои наработки не видел. Может, до того как начисто делать, ему стоит взглянуть, что получается.
– Да брось, у тебя тут все отлично. Но если чем-то не угодишь Антону своему, тогда переделаешь, и будет еще один вариант. Обязательно нужны схемы зонирования, транспорта и пешеходных сообщений, это наглядно и эффектно смотрится и приветствуется на высшем уровне. Они в твоих кружевах, что собираешься навести, не слишком разбираются, а тут все очевидно и ясно. Я точно знаю, пока не будешь пробовать трудиться самостоятельно и ощущать ответственность, никогда ничего не получится.
Марша обрадовалась предложению Бархина. Во-первых, она очень хотела, чтобы он снова, пусть недолго, побыл архитектором, лелея в душе мечту о его возвращении в профессию. Во-вторых, ей самой так было спокойнее за конечный результат работы. В-третьих, вдвоем веселее. А с ним особенно.
На следующий день, к вечеру, Женька привез планшеты с натянутым белоснежным ватманом. Они опять поужинали вместе. Тут Марша уже сама позаботилась, сходила в магазин, приготовила первое, второе. Купила сыр и пряники к чаю.
Женька все одобрил, отдал должное ее кулинарным достижениям, довольно скромным, на взгляд Марши.
Весь вечер они совещались и правили кальки с вариантами. В какой-то мере несчастье помогло. Женька в «Гражданпроекте» попал в отдел генплана. Заниматься исключительно планировками местности он всей душой не любил и, может, поэтому так легко порвал с архитектурой и перешел работать в строительный трест. Но сейчас ему пригодился тот опыт.
– А это что за точечка в квадратике? – спросила недоуменно Марша, рассматривая окончательный вариант генплана.
– Композиционный центр, какая-то малая архитектурная форма, арт-объект. Ну, к примеру, скульптура, посвященная памятному событию, литературный типаж. Надо просто подумать, что тут нормально будет смотреться и тематически подходить к этому месту. Может, раз рядом детский парк, взять любимый персонаж малышни. Собачку, кошечку. Вот, к примеру, поставим скульптуру твоего Тамикули. Нет, памятник коту Тамикуле, спасшего от пожара улицу Светлая.
Женька прямо загорелся этой идеей. Стал рисовать, как кот выглядит на памятнике, смеялся над своей выдумкой. Марша тоже развеселилась:
– Да он же по жизни Вермик, Вермикулит.
– Хорошо, напишем так: «Памятник коту Вермикулиту, урожденному Тамикуле, за героическое поведение при пожаре на ул. Светлая».
– Да, героическое у него поведение. Пришел ко мне прятаться, весь трясся от ужаса.
– Ну а как ему было показать, что случилось страшное. Он же не мог произнести предостерегающую речь. Обстоятельства продиктовали поведение. Но я уверен, он приходил тебя именно будить.
– Может, его изобразить верхом на телефоне?
– Нет, лучше в пожарной каске с огнетушителем.
– Да на памятнике огнетушитель все примут за колбасу, надо что-то более узнаваемое, – Марша заразилась Женькиным настроением и тоже начала фантазировать.
– Ну, тогда рукав пожарный с наконечником и каску пожарную старую, – смеясь, Женька рисовал эскиз за эскизом, – у меня знакомые скульпторы есть. Средств только нет, но, может, соберем, вот сытейше было бы. Дело веселое и важное. Все-таки происшествие не из рядовых!
Выходные они посвятили работе. В субботу Женька приехал чуть свет, в прямом смысле было еще сумрачно. Сказал, что нельзя терять ни минуты. Марша, толком не проснувшись, разбуженная его телефонным звонком – хорошо хоть, предупредил, – кое-как успела навести утренний марафет и сварить кофе.
Они приладили планшет на кульмане в кабинете хозяев. Женька был в приподнятом настроении, много говорил, рассуждал вслух, хвалил дом, обстановку, расспрашивал Маршу о Вульфах. Он, как обещал, переводил на ватман генплан с кальки, а ее заставил рисовать перспективные виды домов с окружением и элементами благоустройства. Сказал, что это прекрасная иллюстрация ее планировочной идеи.
Марша увлеклась, конечно, она не помнила дома в подробностях, и ей пришлось выходить и делать эскизы с натуры. Картинки рисовала небольшие, размером с печатный лист. Предполагалось их расположить справа и снизу на подрамнике, а все свободное место, восемьдесят на восемьдесят сантиметров, отдать под генплан.
Компоновка нравилась Марше, она четко поняла, что сама бы до такого не додумалась, и в душе постоянно благодарила Женьку. Картинки получались тонкими, живыми. Марша была довольна, ведь это местечко преобразилось, не потеряв своей лиричной нежности. Она решила, что нужны силуэты людей для масштаба. Набросала прототип Женьки. Потом добавила к нему Лейлу. На другом виде вновь поставила Женьку около памятника Тамикуле и опять с Лейлой. На следующей картинке появились Саша, Лейла и Антон. Все это стало Маршу забавлять. Она рисовала людей тайно, до поры до времени скрывая от Женьки, предвкушая, какой может получиться сюрприз.
Женька, действительно, удивился, узнал персонажей, похвалил ее острый глаз и неожиданно укорил за то, что на картинках Антон присутствует чаще, чем он.
Марша пыталась восстановить справедливость и пояснить, мол, сначала везде был только Женька, как соавтор и друг, но Женька не поверил или сделал вид, что не поверил. Тогда Марша, под впечатлением от его претензий, стерла Антона с двух рисунков. Теперь Женька главенствовал на перспективах. На месте Антона на одной картинке Марша пристроила себя.
В воскресенье они начали работу чуть позднее, потому что накануне Женька уехал от Марши далеко за полночь. Она просто умолила его собраться к десяти, не раньше, очень хотелось поспать.
Женька явился ровно в десять и доложил, мол, утром звонил Антон, беспокоился, так как вечером он не брал трубку:
– Хотел приехать, музыку послушать, а я ему сказал, что был у тебя, но не уточнил, почему. Мы же не сочинили какую-то общую легенду.
Марша представила, как Антон звонил Женьке весь день и даже поздно вечером и решил, что Женька у Марши днюет и ночует. «Ну и ладно, ну и пусть!».
– Кстати, Мария, мы ведь сегодня не успеем закончить. Еще всякие мелочи на генплане надо рапидом доделать. Потом картинки передавить на подрамник и опять-таки обвести тушью. Вдобавок отмывать и красить. Тут при полном погружении в процесс дня три пахать вдвоем. Ты с Антошей как договорилась?
– Да я вот в сомнениях, отпрашиваться еще – будет странно. Чем я занята? Идти на работу, там прохлаждаться, а вечерами, уставшей, доделывать проект здесь – тоже не выход. Раскрывать все карты, вероятно, не стоит, чтобы не спровоцировать преждевременное отношение к результату.
– Да, ну ладно, давай начнем, а там дело покажет. Мы ведь еще схемы хотели на втором подрамнике разместить. Это, конечно, работа немного механическая, но требует обоснованного колористического решения, да и по композиции планшеты должны смотреться единым целым, как мне думается.
Все устроилось само собой. Часа в четыре Марше позвонил Антон. Он ничего не спросил про Бархина, сразу предложил Марше в понедельник остаться дома: ему сообщили об аварии теплоцентрали, отопление в здании отключили и дня два будут проводить ремонтное обслуживание.
– Антон Григорьевич, я как раз хотела с тобой обсудить эту тему. Мне ведь Евгений Леонидович помогает проектом заниматься. И, наверное, целесообразно было бы работу здесь продолжить, он подрамники привез. Да, метровые. Вот говорит, что и схемы надо, и зонирование территории показать. Может, тебе стоит посмотреть, как получается? Нет, пока не совсем. Значит, доверяешь нам, это большая ответственность, – Марша засмеялась, – ну, если всю неделю, так я без аврала закончу, а Женька сможет вечерами помогать. Тогда в пятницу устроим просмотр, как раньше с москвичами. Конечно, он с удовольствием занимается, ведь столько лет был отлучен от этого кайфа, – Марша прикрыла трубку ладонью, чтобы Женька не понял, что разговор пошел о нем.
Всю неделю Марша с утра до ночи корпела над проектом. Вечерами, после работы в тресте, к ней подключался Бархин. Он придумал объем кафе, пока только в общих чертах, оно органично вписалось в парковую среду и поддержало архитектуру дома Вульфов. На Маршин взгляд, получилось хорошо. Женька, видимо, тоже остался доволен, но вслух не хвалил и не хвастался, даже в шутливой форме. Он был немного на взводе, в состоянии радостного нетерпения. Ждал вердикта Антона и Саши.
В пятницу с утра Марша прибрала квартиру, которая оказалась, завалена побочными продуктами творчества: фрагментами ватмана с разноцветными палитрами, множеством стеклянных сосудов с наведенными колерами, кружками с остатками кофе и чая.
Она все приготовила к просмотру, накрыла журнальный столик льняной салфеткой, расставила чашки, достала коробку с конфетами «Белочка», вспомнила опасения Лейлы, что вдруг они закончатся. Заранее нарезала хлеб и сыр для бутербродов.
Первой в помещение кухни вбежала радостная Лейла. Она обхватила за шею присевшую к ней Маршу.
– Моя самая любимая Марша! Я так хотела к тебе и Вермику!
– А я очень ждала мою верную подружку, скучала!
– Ну вот, они все-таки встретились, – Бархин, улыбаясь, водрузил на стол плетеную корзинку и помог раздеться Саше.
– Марша, а мы с дядей Женей приехали, он нас доставил с ветерком. А мама ватрушки сделала с творогом и курагой! А где Вермик, я его не вижу?
– Лейла, что ты прилипла к Марше? – Антон вошел последним, с сумкой, в которой позвякивали бутылки.
– Папочка! Скорее пошли смотреть проект, только тебя ждем!
– Ну да, особенно ты, именно за этим сюда и приехала, – Антон попытался усмирить порыв дочери.
Но Лейла тут же помчалась в гостиную, попутно осматривая укромные уголки дома в поисках кота. Через минуту все услышали возгласы восторга.
– Ну вот, устами младенца… Нам можно уже не ходить и не смотреть.
Антон был в джемпере из толстой пряжи, который ему невероятно шел. Больше недели Марша не видела его, и образ немного снивелировался в ее сознании. Но теперь, встретившись с ним взглядами, она вновь ощутила внутреннее тоскливое волнение, когда трудно определить, хорошо тебе или плохо. «Саша связала ему свитер, и он с удовольствием его надел. А почему он должен был надеть его без удовольствия или совсем не надевать?», – Марше стало неприятно от своих мыслей и внутреннего занудства. Она переживала собственное падение в собственных глазах.
Саша была невероятно дружелюбна. Марша не могла себе представить ее разгневанной или обиженной. Неужели она так владеет собой! Саша не торопясь вошла в комнату с выставленными планшетами, внимательно рассматривала проект, уточняла детали. Хвалила отдельные участки, интересовалась техникой подачи, восхитилась приемами. Смотрела репродукции Пикабиа, ставшие прототипами. Потом просто сказала:
– Прекрасная, достойная работа! Друзья, вы настоящие архитекторы!
– Молодцы! Марша, я, когда давал задание, то совершенно не ожидал увидеть подобный результат. А уж тем более демонстрационный материал такого качества. Возможно, сама проблема была не столь сложная, вполне тебе по плечу, но как серьезно ты подошла к работе, как продумала и нашла планировочное решение, как интересно в итоге все получилось! Я по-настоящему рад, – Антон не жалел слов, хвалил от души. А сам размышлял, был ли этот тандем «Марша-Бархин» определен лишь совместной работой? Вон сколько раз она его изобразила на перспективных видах: и так, и сяк.
– Ну, во-первых, и, во-вторых, Антон Григорьевич, без Евгения Леонидовича все выглядело бы иначе. Не было бы перспективных картинок, не было бы схем, в конце концов, не было бы ресторана. Так что я тут мало причем!
– Да не скромничай, Марша, это авторская работа, и подачу ты сама выбрала, я только организационную деятельность провел по добыче планшетов и так, на подхвате был, спать не давал… Ну ладно, ладно, давай считать это совместным трудом, – Бархин смягчил речь, увидев протестующий жест Марши, – хорошо время скоротали, вот главное!
«Ну, точно, что-то между ними есть!» – Антон постоянно находил этому подтверждение.
– Марша, а это статуя котика такая? Котик, что ли, пожарник, смотрю-смотрю, не пойму! – Лейла пристально разглядывала картинки. К этому моменту она уже отыскала кота и теперь держала за подмышки, пытаясь показать рисунок, – кто это, Марша?
– Лейла, это памятник нашему Вермику в честь его храброго поступка, когда он спас улицу Светлая от пожара. Кстати, ты можешь тоже нарисовать эскиз этого памятника.
– Но ведь Вермик не погиб, вот он, зачем ему памятник?
– Просто чтобы все знали, какой он герой!
Друзья весело обсуждали идею скульптуры, пробовали вино, ели бутерброды, а потом пили чай с Сашиными вкуснейшими ватрушками.
Антон был доволен тем, как продвигалось дело, сказал, что договорится о встрече с мэром, и тогда они с Маршей повезут показывать проект в горисполком.
В конце вечера Антон вспомнил, что у него важная новость:
– От профсоюза я получил две путевки в профилакторий «Рябинка» на эти выходные. Две путевки – значит два отдельных номера. Дали нам с Сашей, видимо, чтобы мы могли отдохнуть друг от друга, – Антон засмеялся, – но я предлагаю поехать всеми, впятером, В одном номере девочки, во втором мальчики, как в студенческие времена. Я позвонил туда, мне сказали, что так можно, они забронировали нам один номер нестандартный, с диванчиком для Лейлы, а другой – типовой, на двоих. Питание на всех докупим на месте. Вот такая вам премия за работу. Там есть аквапарк, массаж, можно погулять на лыжах, в лесу снег еще не сошел. Вечером открыт ресторан. Выезжаем на Женькином «баклажане» завтра в полдевятого. Возвращаемся в воскресенье, когда – решим по времени. Вы согласны?
– Ура! Ура! Мы поедем в санаторий впятером! – запрыгала Лейла.
– Бассейн – это здорово, но я приехала без купальника, а теперь даже приобрести его не успею, – огорчилась Марша.
– Не горюй, у меня есть запасной. Еще до рождения Лейлы я регулярно ходила плавать в наш институтский бассейн, а с купальниками была проблема. Мне знакомая привезла из Москвы два экземпляра. Немецкие, очень стильные, не смогла выбрать и взяла оба. В одном плавала, а другой так и остался новеньким. Потом жизнь изменилась, и бассейн отошел на второй план. Купальник темно-синий, с оранжевой окантовкой, будет для тебя, а у меня похожий, только с зеленой отделкой.
– Прекрасно, я согласна!
– Я тоже! – поддержал ее Бархин.
– Тогда по домам, надо собираться и лечь пораньше.
Гости заторопились уходить, но прощание Лейлы с Вермикулитом все равно затянулось. Проводив друзей и собрав вещи на завтра, Марша легла, но долго не получалось успокоиться и уснуть, находилась под впечатлением прошедшего дня. Она не представляла, что ее ждет впереди, чего ей ждать от жизни и о чем мечтать.
За окном тихо-тихо падал снег. Это была запоздалая весна 1992 года.
Продолжение(глава34)http://www.proza.ru/2015/02/25/47