- Армия — основа государства, но одна армия — это еще не государство, - говорит Валька, по-своему, по-особенному насупив брови. Я обожаю, когда она так морщится. Каждый раз мне тогда хочется ее сжать в объятиях так крепко, чтобы косточки хрустнули...
Она классная, я таких не встречал еще. Но все-таки, это ее увлечение политикой...
- Слушай, может не будем в это дело лезть?
- Ха, скажи уж сразу, что трусишь, здоровяк! - это она меня так поддеть старается.
- Глупая... Просто я не хочу тебя потерять... - зря я так сказал. Нельзя с ней высокомерие показывать, да и не очень искренне это у меня вышло, если честно. Валька сразу же завелась:
«Я по-твоему балду бью, дубина? Это тебе не игрушки — общину поднимать, понял? Это вот ты в коммуникациях ни хрена не смыслишь. И правильно, что вникать не пытаешься, тут надо мозгами шевелить. А у тебя только на эти твои ржавые железяки мозгов хватает!», и т. д., и т. п.
Короче я еще и виноват оказался в том, что мои эбрайлы ничего не хотят строить. Ух и стерва! Валькирия — что тут скажешь? Хотя, конечно, Планета только и ждет, кого бы сжевать на завтрак. Тут или ты выплываешь на гребень, или попадаешь в желудки мулям.
Я выглянул из палатки и свистнул Верута. Он вообще-то нормальный парень, упрямый только, как старый фудайз. Зато, если что-то делает, то и другие делают. Он у нас в кулаке вроде как образец для подражания, исатра, ага.
- Не. Мы не будем строить, - лениво произнес Верут.
- Но почему?
- Не хочется. Покажи врага — мы подеремся. А строить... - Он сплюнул на пол сквозь зубы и тут же утерся рукавом. Вот скотина тупая!
- А давай я тебе щас нос расквашу? - я начал подниматься, чтобы... не знаю, что бы я сделал, должно быть — ничего все-таки, но Валька меня спасла:
- Сядь, Дженга. Эй, воин, как тебя?...
- Я — Верут, Огненный Рассвет, мастер иша. - Это они так женщин называют — ишами. Хотя для них один хрен — что иша, что ватхар.
- Чудесно. Ты как давно живешь на свете?
- Га?
- Черт. Ты ведь не вчера родился на свет, Верут, Огненный рассвет?
- Я давно родился.
- И всю жизнь ты шляешься по Кланам, по городам, дома своего не имеешь, правильно?
Я смотрю на Верута, он понурился. Ростом ниже стал, а в ширь раздался, в пол смотрит. Зацепила его Валькирия моя.
- Вот и смотри, - продолжает она его обрабатывать, - построим заводик, начнем концентраты выпускать из хлореллы (формирователь отбили у тех бандитов, помнишь?). Будет что защищать по-настоящему, дом будет.
Верут на Вальку смотрит, глазки, вижу, заблестели.
- Давай, - говорит. - Мы к тому заводику никого не подпустим.
- Ну и отлично. Завтра строить и начнете.
Тут Верут снова потух. Сгорбился, вздохнул даже.
- Не. Мы не будем строить.
- Но почему?!
- Не хочется...
- Бррр... - Валька кидает на меня свой гневный взгляд. - А чего вам хочется, эбрайлы?
Тут он начал Изменяться, кудесник хренов. Это зрелище, конечно, завораживает. Я вот второй десяток теплоциклов на Планете мотаю (Валька-то позже спустилась), а все равно не могу глаз оторвать каждый раз.
Верут как-то плавно опустился на четыре конечности, сгорбился, съежился. И панцирем покрываться стал. Голова уменьшается, шея втягивается в плечи. Ноги тоже короче, короче, пока в такие тумбочки не превратились. Сморим мы, перед нами то ли броненосец, то ли черепаха, и рта на морде нет.
Я говорю Вальке:
- Оставь ты его, ради бога. - Знаю же, изнервничается вся, а ничего в итоге не добьется. Это она на Корабле — ксенопсихолог, а здесь орбитальские теории ни хрена не работают, сколько раз убеждался! Она губы поджала, отвернулась. Надо будет, думаю, ночью сегодня ее получше утешить, эк ведь, лица совсем нет.
Только она утешаться не захотела. Поцеловала, чтоб мне было не обидно, и к эбрайлам пошла, наемникам нашим. Полночи просидела с ними снова. Раньше я тоже так вот любил посидеть, байки разные послушать. Про кайелы, сиречь, ронгауты, про бьянди, про Старых и про Низших. Потом приелось как-то.
А Валька только глубокой ночью в палатку вернулась, я это слышал сквозь сон.
Мне что? Во сне приснилась мне, я и доволен. Вся в белом, такое платье диковинное. У меня аж горло перехватило, как в детстве, честное слово. С ней у меня вообще все не так, как с другими.
А наутро это уже была не девушка-лапушка, как в моем сне, а настоящая Валькирия. «Гляди, - говорит, - теперь какое представление устроим. Есть у меня, - говорит, - идейка одна».
Берет она карабин свой — красивая такая вещь, настоящий мастер делал — выходит на середину лагеря. И бабах в небо! И еще раз. И еще. Эбрайлы, ясное дело, все на нее уставились. Да и я, признаться, тоже.
- Ты не на меня, Дженга, пялься, а на эбрайлов, понял?
Понял, конечно, чего там... И тут она речь толкнула. Начала так:
- Слушайте, эбрайлы! Я — Валькирия-иша из Хуманов, я вижу прошлое, которое было, и вижу настоящее, которого наполовину еще нет. Я читаю облака, как читают следы на песке. Слушайте, что скажу, эбрайлы!
Гляжу я, и правда, наемнички наши подобрались все, уши навострили. А Валька смотрит из-под лобия, руку подняла ладонью вниз на уровень глаз, грозная такая — чистый цирк. И продолжает:
- Облака сказали мне о ваших мыслях, эбрайлы. Вы все — изгои из своих Кланов, нет возврата. Вы много видели глазами, много слышали ушами, и дни били вас по спине палками. Кому вы нужны? Никому. Где ваше место? Нигде. Куда идти вам? Я скажу — куда!
Она перевела дух, а я заметил, что руки у нее дрожат. Волнуется. А ведь верный тон задала, прямо удивляюсь — вот набралась-то местного фольклора! Так их и надо, подлецов, за нос водить.
- Полевой формирователь есть у нас, - глядя в землю говорит Валька вполтона тише (а ничего, эбрайлы, когда хотят, любую мышку услышат), - это ценная вещь. Можно бы дом себе построить... - тут она возвысила голос, глянула в глаза наемникам: - но кто может?.. Вы не можете. Мы пойдем на запад, туда. Я покажу, что там вас ждет. Вы увидите как можно изменяться, не изменяясь. Это Зуу, или Кэку, или Оссэ. Мы, хуманы, называем его просто Нечто. Разрушать - легко и приятно. Но гораздо больше радости приносит созидание — сцепить элементы так, чтобы появился новый полезный для нас порядок. И мы сами создадим себе свое место. Так и будет, говорят мне облака, значит, настоящее уже наполовину есть.
Ни фига себе, какая она умная, думаю я. И тут я сообразил, что передо нами вместо эбрайлов люди стоят. То есть, умом-то понимаю, что это все равно эбрайлы, но отделаться от впечатления трудно оказалось. Они все на двух ногах, с двумя руками, головы круглые, на лицах носы, рты нормальные, по два глаза, по два уха. Точно! они, когда внимательно слушают, подстраиваются под говорящего.
Потом мы быстро собрались и рванули дальше. У нас транспортов — целый караван, шесть машин. Мы с Валькой впереди на ее «джипсисвэе» (я с него железа много поснимал, зато грузоподъемность увеличилась) с формирователем в багажнике.
А по пути мне Валюха про Нечто поведала. Я и сам вспомнил, один знакомый слийм рассказывал: есть такие священные места, Нгоа-Кэку называются у Слиймов. Сам-то я не видал, а Валюха говорит, что видала. Все эбрайлы с каким-то почтением относятся к этим местам, даже которые в Нго не верят.
В древние времена понастроили эбрайлы диковин всяких, артефактов насочиняли. Как чего работает — загадка не для средних умов. Ученые с Орбиты все мозги себе сломали, а разгадать не могут.
Приехали мы на место быстро, часа через два. Рощица. Ручей. Ничего особенного. Транспорты оставили и пошли пешочком. Тут полянка открылась. А на поляне... Да, не зря эбрайлы с таким пиететом...
Как описать — даже не знаю. Я сперва подумал: огромный блескучий шар, метров десять в диаметре, висит в воздухе на уровне человеческого роста. Через минуту пригляделся: это гриб вовсе, и ножка не такая уж тонкая. Я отвернулся, чтобы Вальке сказать что-то, поворачиваюсь — нету никакого гриба, стоит вроде как кривоватый конус закрученный в спираль. Нет, не конус, цилиндр скорее. Да что это со мной?..
И, главное, никакого движения не замечаю. Это обман зрения какой-то, как пить дать. Пытаюсь сосредоточиться, всматриваюсь, понять силюсь — а не получается понять. Вот так штука!
Тут меня Валька за рукав дернула. Оказалось, я битых полчаса это Нечто рассматривал. Эбрайлы наши все полукругом расселись перед хреновиной этой, метров тридцать не доходя, и сидят — то ли созерцают, то ли молятся. Хотя, я не видал еще, чтоб эбрайлы молились.
Смотрю. Один поднялся, Михой Рогатый, кишикуа, и притоптывать начал на месте. Другой просто сидя раскачивается из стороны в сторону, Сазар Жало из Хабко. Двое рептилоидов у нас есть, не знаю, из какого клана, они Изменились — вообще не узнать. Расплылись оба, в лепешки расплющились. И все так — кто во что горазд.
Я прислушался, поют они. Не то чтобы «поют», а просто голосом ноты тянут, и получается как бы музыка. Своеобразная. И так радостно, неспокойно на душе вдруг стало.
Подошел я к Вальке, обнял ее, в глаза гляжу. А она в мои. Губы наши соприкоснулись. Голова моя совсем кругом пошла. «Давай поженимся, - говорю. - Я тебя никому в обиду не дам, любому башку свинчу...». Она на меня смотрит и улыбается.
Я не помню, как мы оказались возле наших вездеходов. Вечер уже, а есть не хочется. Эбрайлы все в других ипостасях, непривычных, другие какие-то стали. Смотрю, что они делают: а они формирователь распаковывают, лопаты достают, четверо пошли кусты вырубать — а, под строительство!
Хорошо мне, и знаю, что все хорошо у нас будет. Откуда знаю — не важно это.
Сработало значит!