Меня зовут Чесноков Федор, я был рожден в селе Сырском Липецкой области в 1920 году. Я был третьим ребенком в нашей большой и дружной семье, жили мы, как в сказках пишут, «ладно да складно». Но однажды наступил этот роковой день.
Прогремело внезапно страшное слово «Война». Ну а я что? Не мальчик уже, обязан Родину идти защищать. Мне прислали повестку с указанным числом, когда мне надо было приходить в военкомат, но я не пришел. Вовсе не потому что не любил СССР или боялся, нет. Я заболел воспалением легких и попал в госпиталь, а там уж сказали, что у меня брюшной тиф, и меня как обреченного отправили домой. Подобные заболевания люди тогда еще не научились лечить. В родном селе меня взялись лечить местные знахарки. В ход шли различные заговоры, народные средства... Они меня в буквальном смысле вымолили, эти знахарки.
Как только я выздоровел и встал на ноги, меня забрали в штрафной батальон как дезертира. Объясняю:штрафной батальон-это когда тебе дают в руки палку, вилы, лопату-что угодно, только не оружие, и пускают вперед в качестве живого щита перед основными войсками. И при всем этом ты не имеешь права повернуть назад, потому что тебя просто-напросто расстреляют. Так я оказался в роли пушечного мяса.
Но на этом мое «везение» не закончилось. Поскольку я был самым старшим в нашем отряде, меня назначили командиром. Отрядик мне попался многонациональный, эдакая орава ребят с горных аулов, которые ни слова не понимают по-русски, лет по восемнадцать, совсем мальчишки еще. Один, помню, все время меня «ата» называл, по-ихнему «отец» значит. На мине подорвался, бедняжка. Кормили нас в армии скудно:четыреста грамм хлеба в день на человека и селедка, чтобы пили больше, и желудок заполнен был.
Наш отряд воевал возле блокадного Ленинграда, вот уж повезло так повезло. Четыре или пять раз побывал я в рукопашной. Ужасное зрелище! А назад поворачивать нельзя-попадешь под обстрел! Раненные и мертвые бойцы падали, будто срубленные деревья, со всех сторон. Поразив одного соперника, я дрался со следующим, вынимал оружие из рук мертвых товарищей и разил врага уже с их помощью...
А однажды меня контузило. Я попал в военный госпиталь, а после него-домой. Вернулся я туда с перебитым позвоночником и на костылях, каждое движение сопровождалось адскими болями. Но война все еще шла, и был неизвестен исход, а надо же было кому-то трудиться в тылу. И я пошел работать в котельную. Чуть позже я женился, родились дети, а боли в спине все не уходили. Но я работал, делал ведра, кружки, отливал галоши, потому что семье нужен был кормилец, потому что моим крошкам больше не на кого было надеяться...
Позже, будучи уже в зрелом возрасте, я принял решение о том, чтобы подать заявление на инвалидность. Я пришел в военкомат, чтобы мне ее дали. Там меня встретил пожилой полковник без руки и сказал:
-А откуда я знаю, что ты именно на войне спину сломал? Может, ты по пьяни упал где-нибудь?!
Я разозлился, швырнул об пол костыли и пошел домой через весь город уже без них. Вот что гнев делает с человеком!
И, хотя сейчас уже наступило мирное время, я до сих пор помню этих ребят, с которыми воевал рука об руку. Помню их доверчивые лица, полные уважения и благоговения. Помню вид Ленинграда в блокаде, как будто только вчера вернулся из тех мест. После войны я видел и читал множество произведений о войне, но моя память показывает мне эту катастрофу в тысячу раз ярче, чем ее изображают. Не дай бог никому такое пережить.
Меня зовут Чесноков Федор, я все также живу себе-поживаю в селе Сырском Липецкой области. Иногда приезжают навещать дочь с внучкой, которых я очень люблю. Когда внучка слушает мои фронтовые рассказы, она всегда плачет, а однажды она сказала:
-Дедушка, а ведь, если бы ты не воевал, если бы ты не шел в бой почти что с голыми руками, если бы ты не терпел эту боль всю жизнь, я бы теперь не сидела здесь перед тобой и не жевала бы яблоко. И не читала бы книги. И не смотрела бы сериалы. Не ходила, не бегала, не смеялась, не дышала бы...
Дедушка, если бы ты не воевал тогда... Я бы сейчас не жила.