Моя девушка опять задерживалась на работе. Такое случалось постоянно последний месяц. Так уж вышло, что я прозябал без работы, пока она вкалывала и кормила нас обоих. Я же торчал дома, просматривая бесконечные и оставляя, как видимо, бесполезные резюме. Никто не хотел нанимать меня, и чувство собственной бесполезности убивало меня. Вакансии грузчиков и работников торговых залов я отметал сразу: во-первых, я не отличался физической силой, а во-вторых это было для меня просто унизительно. Чтобы не выглядеть полным дерьмом в глазах Кристины, я бросил пить, надеясь хоть этим порадовать ее и доказать себе, что у меня есть хоть какая то сила воли. Но это, честно говоря, совсем не делало мне чести, ведь работала она, таща на себе никчемный балласт в моем лице. Пока нам помогали с деньгами и ее родители (к своим у меня просто не хватало совести обратиться, потому что и у них я в свое время задержался, вися на шее), но я представлял скептический взгляд ее отца, когда Кристина звонила и просила сбросить еще немного денег на карточку, чтобы нам было чем пообедать и покормить кошку.
Я мерил шагами квартиру, и во мне потихоньку закипала злоба. Так-то я очень миролюбивый человек, мало кому доводилось видеть меня в ярости. Дело в том, что меня очень сложно разозлить, я очень равнодушно отношусь ко многим вещам. Но вот с ревностью у меня были большие проблемы. Очень большие.
Я любил Кристину до безумия, и часто изматывал ее из-за пустяковых сообщений на почту и подобных мелочей. А когда она уходила увидится с какими-нибудь друзьями мужского пола, мне напрочь сносило крышу. Я доводил ее (а частенько и себя) до слез, кричал на нее. После я ненавидел себя, но ничего не мог с собой поделать. Кристина была всем в моей жизни, все что в этой жизни имело для меня хоть какое то значение, заключалось в ней. Я не мог прожить ни дня без нее, когда грустила она, мне тоже было грустно, я был готов сделать все что угодно для нее. Ее глаза, улыбка, фигура сводили меня с ума. Когда мы начали встречаться, я потерял почти всех своих друзей, мне никто не был нужен кроме нее. Из друзей остались лишь одни собутыльники, потому что у меня были проблемы с алкоголем. Очень долго я не мог перестать пить, но когда меня уволили с последней работы, завязал и с этой привычкой. Пропивать деньги, которые она зарабатывала для нашего блага, казалось мне чем-то похожим на богохульство. В общем, я был повернут на ней. Поэтому мне было так плохо, когда она общалась с какими-то парнями кроме меня. Так нельзя, скажите вы, я прекрасно понимаю. Нельзя считать человека своей собственностью, особенно если любишь. Но, увы, именно так я считал. Собственностью не в том плане, что Кристина была как вещь для меня. Она была самым важным человеком в этой жизни для меня. И поэтому я так боялся измены с ее стороны. Мне казалось, что если такое случится, я точно потеряю смысл своей и так достаточно жалкой жизни.
Я был из тех людей, которые сами наживают себе проблемы и не могут их разрешить. Например, я мог занять кучу денег, уверенный в том, что я смогу отдать, у меня же есть нормальная работа. Но потом я напивался и просыпал, причем по несколько раз, и меня ждало неизбежное увольнение. Или, во время учебы, я постоянно прогуливал пары, и в итоге меня отчислили. Или я постоянно пытался бросить пить, но продолжал стабильно нажираться. В общем, я человек так себе, на троечку. Но я любил Кристину.
Я зашел на кухню и заварил себе чай. Захватив плед и сигареты, я пошел на балкон. Балкон у нас был неутепленный, и я накинул плед на плечи. Кошка проскользнула за мной. Она всегда ходила с нами, когда мы выходили курить, и смотрела на нас, довольно жмурясь. Я закурил и оперся о подоконник, смотря на пространство перед подъездом. Кошка потерлась об мои ноги и запрыгнула на пуфик, не отводя от меня глаз.
К подъезду подъехала знакомая машина. Из нее вышла Кристина, и что-то сказав водителю, направилась к подъезду. Увидев меня в окне (третий этаж), она помахала мне рукой. Я почувствовал, как злоба снова стала закипать во мне, и не ответил. Кристина вошла в подъезд. Я медленно выдохнул дым через нос и крепко сжал пальцами фильтр сигареты. Выкинув окурок, я впустил кошку в квартиру и вошел сам. Проверив еду в духовке (пока моя любимая работала, я взял на себя большую часть домашних обязанностей, в том числе и готовку), я сел на диван с каменным лицом. – Пожалуйста, держи себя в руках – умолял я себя, впиваясь ногтями в ладони. – Ты торчишь дома, а она работает. Ты просто не имеешь право так поступать с ней.
Заскрежетал ключ в замке, и Кристина вошла в квартиру.
- Привет. Как твои дела? – спросила она, раздеваясь. Я молча подошел и оперся плечом о дверной проем, буравя ее взглядом.
- Ну, прости – извиняющимся тоном сказала она мне и улыбнулась. – Я заработалась, и совсем забыла о времени.
- Забыла о времени аж на целых три часа? – скривился я и подошел, чтобы поцеловать ее. Но меня остановил запах. Запах, так до боли знакомый мне.
- Ты пила? С кем? – ногти с новой силой впились мне в ладони.
- Немножко, ты же знаешь как сложно с этими клиентами. Мы с коллегами решили чуть-чуть посидеть после работы, и я слегка напилась. Прости меня, пожалуйста. Я понимаю, это несправедливо, что я пью, а ты нет.
- И с кем же именно ты пила?
- С Лешей, Сашей и Настей. – Кристина прошла на кухню, заглянула в духовку. – Какой ты у меня молодец. Я очень проголодалась. – по ее походке я заметил, что она достаточно сильно пьяна.
- Сашей? Тот тип, который постоянно к тебе клеится? – продолжал гнуть я. Все, меня опять понесло, разогнало, как сапсан.
- ну ты же знаешь, что я люблю только тебя – она тоже начала раздражаться. – Да, он иногда дарит цветы мне и пытается пригласить на ужин. Но он мне отвратителен. Почему ты не веришь мне?
- А кто это тебя подвез?
Она замолчала и отвернулась.
- Ага, значит он тебя теперь и подвозит. – теперь я не просто был зол, я был в ярости. – И откуда он тебя подвез? Уверена, что с работы?!
- Хватит! – у нее на глаза навернулись слезы. – Я же не какая то шлюха! Почему я вкалываю по десять часов в день, прихожу домой к любимому, который ни хера не делает, и опять получаю ведро говна на голову?
- Да… Ты права. – прошипел я. – Твой любимый ни хера не делает. Но я не виноват, что никто не хочет брать меня, кроме вшивых складов. Но я же не какой то портовый грузчик.
- Конечно! Ты же у нас дворянских кровей! – воскликнула она. – Простите, ваше величество! Я так перед вами виновата!
- Оставь свой чертов сарказм! Ладно, хорошо, раз я ни хера не делаю, то мне тут явно не место. Можешь позвать сюда Сашеньку, у него же есть хорошая работа и машина. – я начал одеваться. Она заплакала и ушла на балкон. Я вышел на улицу и снова закурил.
Было очень холодно, но пока я этого не ощущал. Мне было жарко, внутри все кипело от обиды и отвращения к себе. Ну, зачем, блять, прыгать в машину к парню, который к тебе клеится? Получить удовольствие от того, что тобой кто то восхищается? О да, я был уверен в том, что Кристина любит чужое внимание. Что кто-то оценивает ее красоту. Но неужели ей мало одного меня? Я, конечно, не идеал, но стараюсь как могу. Живу ради нее. Дышу ею. О черт, почему она так со мной поступает?!
Я бездумно шагал вперед. Ночь безмолвно опустилась на город, и шум машин практически стих. Снег медленно падал маленькими кристалликами, блестящими в оранжевом свете фонарей. На небе появилось несколько звезд, или может быть, спутников, черт его знает. Выбросив окурок и тут же закурив другую сигарету, я вытер другой рукой выступившие на глазах слезы. Жутко хотелось выпить. И я знал, что пришло время сбавить обороты сухого закона.
Было уже за одиннадцать, и алкоголь продавать было запрещено. Но я знал магазин, где тайком можно было приобрести какой-нибудь эликсир жизни тайком. Направившись туда, я заглянул в кошелек. Там осталась последняя купюра в пятьсот рублей, одиноко лежащая среди проездных и пустой банковской карты.
- Завтра попрошу отца скинуть тысячу. – мрачно пообещал себе я. Уже давно я не просил у родителей денег, и похоже время пришло и для подачек бездарному сыну.
В магазине я отдал продавщице деньги. Она взяла их, вернув мне сдачу, протянула непрозрачный пакет. В нем, по моей просьбе, лежала маленькая бутылка дешевого виски и литровая бутылка колы. Выйдя на улицу, я вспомнил, что еще в паспорте за обложкой я как то припрятал две сотни на черный день. Это спасло меня от распития на улице или в подъезде. Я решил пойти в кино.
Конечно, можно было бы позвонить своим друзьям и нахреначиться вместе с ними. Но мне хотелось одиночества. Только я и алкоголь. А какой-нибудь тупой фильм вполне мог составить мне компанию. Ноги несли меня к кинотеатру, благо он находился совсем рядом с нашим домом. По дороге я открыл бутылку и сделал пару глотков, с трудом подавив рвотный рефлекс. Да, после трезвого периода не стоит прям так сразу начинать пить чистяком, не помешало бы разбавить виски колой. Совсем не помешало бы. Но по телу разлилось приятное тепло, и я продолжил шагать с двойной скоростью.
Постепенно мои мысли стали приходить в порядок, и надо было бы идти домой, обнять Кристину, поцеловать и попросить прощения. Она бы поплакала, сказав какой я дурной, обняла бы меня в ответ. Я бы рассказывал ей о том, как я ее люблю. Потом мы легли бы и занялись любовью (вернее, потрахались бы как животные, но Кристина все равно именовала этот процесс не иначе как «занятие любовью»), и легли бы спать. Но процесс был запущен, когда я сделал первые глотки. Вернее, еще раньше, когда я только купил виски. И теперь моей обязанностью стало допить до конца. Вот такой я конченный, салют, друзья.
Мне повезло, сеансы еще были. Я купил билет на какой то непонятный фильм «Облачный атлас». Кассирша сказала, что запустит меня в зал через десять минут. Я пошел в туалет, и открыв бутылку колы, слил примерно треть в раковину. Эту треть я заполнил виски, и выбросив сосуд из под него, убрал псевдоколу в пакет. Очень жаль, что у меня нет рюкзака. Я боялся, что контролерша, впуская меня, попросит показать что в пакете и скажет оставить бутылку на входе.
Но все обошлось. Людей в зале было совсем немного, и я сел подальше на свободные места. Жуя поп-корн и постоянно прикладываясь к «коле», я быстро захмелел. Фильм оказался слишком запутанным для моего воспаленного мозга. Как будто несколько фильмов запихнули в один, и показывали фрагменты каждого по очереди. Смотря на экран, мне очень захотелось что-нибудь написать. Прям пальцы стали гореть, и потушить их могла только ручка или клавиатура.
К слову, мои литературные успехи были весьма и весьма скудны. Я пытался писать то фэнтези, пытаясь подражать Мартину, то какую-то ахинею про жизнь, в духе Чарльза Буковски. Из опубликованных работ я мог похвастаться только парой рассказов и одной статьей о патриотическом автопробеге, напечатанными в одном молодежном журнале. Но у меня были планы, грандиозные планы.
Мне всегда говорили, что у меня хорошая фантазия. Может, так оно и есть. Я никогда не мог уснуть, не придумав какую-нибудь сцену из книги, которую я хочу написать. В детстве мне редко требовались компаньоны для игр, мне хватало самого себя и своих фантазий. В начальной школе я всегда придумывал игры, в которых мы были то супергероями, то солдатами, то пиратами, то участниками компьютерных игр. Но дело в том, что я заставлял одноклассников придумывать своих персонажей, придавать им характеры, внешности, особенности, не крадя их у персонажей из мультиков или компьютерных игр. В общем, как то так.
Я очень хотел написать цикл книг. В моей голове вертелся целый мир, и мне жутко хотелось предоставить его взору читателей. Мир, или даже миры, со своими особенностями, персонажами, которых бы вы полюбили, с неожиданными поворотами в сюжете. Но я прекрасно знал, что пока, пока еще мне не хватит опыта, чтобы преподнести это вам, друзья. Но когда-нибудь, я обязательно покажу вам Миртанику и другие миры. Они заслужили того, чтобы родиться. Вопрос, заслужили ли я право быть их создателем. Я очень надеялся, что да.
Во всех этих мирах выделялся один персонаж, которого я создал уже более трех лет назад, и пока он появлялся лишь в ролевых играх и моих мыслях. Он всегда был со мной, не было и дня, чтобы хоть раз я не подумал о нем. Даже сейчас я представлял, как он сидит в моем воображении, как в каменистой пустыне, поджав под себя худые ноги, засунув руки под истертый дорожный плащ. Он поднимает голову, и его черные волосы падают с глаз, открывая пронзительно-голубые глаза, которые постоянно следят за мной.
- Не торопись, не волнуйся. – как будто говорят они. – Я все понимаю. Времени еще много. Но я никогда не исчезну, так что ты должен усечь это и рано или поздно взяться за работу.
Где то на середине фильма я почувствовал, что напился. Забив на фильм, я направился к выходу. Да, когда-нибудь я напишу все эти книги о тебе мой, друг. У меня еще есть мысли, как начать писать о том, что приведет к тебе. Как проложить эту дорогу из желтого кирпича, и первые кирпичи уже почти у меня в руках. Но пока я пойду домой. Пока я пойду к Кристине.
Все оставшиеся деньги я истратил на цветы. Рядом с нашим домом еще круглосуточный цветочный магазин, что является огромным плюсом для любого женатого алкаша. Цветы всегда сбавят пару баллов вашего семейного шторма, уж поверьте мне.
Снег продолжал падать, а я шел, размеренно покачиваясь, домой. В одной руке у меня был букет гвоздик, в пальцах другой зажата сигарета.
- Пожалуй, можно поработать пару месяцев грузчиков – пронеслось у меня в голове. – Черт с ней, с этой гордостью. У Кристины скоро не будет денег даже на косметику. Я так хочу, чтобы мы были счастливы. Я и Кристина. Кристина.
Ощущение, что голубые глаза наблюдают за мной, исчезло. Но оно вернется. Я уверен в этом. И тогда я обязан буду начать, не важно, получится у меня это или нет. Попробовать можно всегда.