Это была пятница конца месяца, когда началось мое кино, которое хотелось бы прервать в самый первый день.
И мне в этом месяце исполнилось двенадцать лет. И это было самое плачевное день рождение в моей жизни. Плакали все: начиная от мамы и кончая прабабушки.
Кадр первый.
День рождение Лакеда.
На большом столе, накрытых на семь человек сидят взрослые и всего один ребенок – это я, Лакед.
Мама – Анаэйтис, Отец – Крикс, Бабушка – Мнемозина, Тетя – Алкеста, Дядя, муж тети – Граний, Прабабушка – Мелисса. На их тарелках кусочки нетронутого торта.
Все сидят молча и утирают слезы.
Мама: - Лакед, съешь, сынок, тортик. Кто знает, есть ли там сейчас торт.
Папа: - Перестань, Анаэйтис, ты тоже была ребенком, и тоже там была. Мы же выдержали и выросли. И вот какого прекрасного сына вырастили! – перебил ее папа, но в его голосе дрожь.
Тетя: - Я десять лет не видела сына! Но он скоро должен приехать… - прошептала тетя, вздохнув судорожно.
Дядя: - Все будет хорошо, Алкеста, - сказал дядя, прижимая руку тети к себе.
Прабабушка: - Лишь бы скорее, а то могу не дожить.
Бабушка: - Потерпи, мама. Немного осталось. Время не проблема, проблема в том, чтобы он вернулся!
Прабабушка: - Мнемозина, вечно ты каркаешь. Вернется наш Луций. – раздраженно вскрикнула прабабушка своей дочери.
Мама: - Бросьте, вы знаете причину по каким они могут не вернуться – это из-за болезни, которая влечет смерть, - горестно сказала она, поглаживая ласково мои волосы, не случайно рядом сидящего.
У меня тоже слезы на носу. Даже торт не в радость. Хотя я, как многие дети, сладкоежка.
Тетя: - Анаэйтис, надеюсь, ты всему научила Лакеда? – нравоучительно прервала молчание она. – Вот, мы нашего Луция научили и варить, и шить, и вязать, и разбираться во многих бытовых мелочах!
Дядя: - Да, мы всему научили, - поддакнул тете её муж.
Мама свирепо посмотрела на сестру: - Алкеста, ты, что-ли одна умная такая? Конечно, как могли, всему научили.
Бабушка гневно встала: - Анаэйтис, Алкеста быстро прекратить распри! Мы сегодня в последний день видим Лакеда, теперь встретим его уже через десять лет! Анаэйтис, знаю, тебе трудно, но веди себя сдержанно. Алкеста, у тебя сын скоро вернется, пожалей сестру! Быстро взяли ложки и съели торт! – она хлопнула ладонью по столу. Зятья тут же схватились за десерт.
Бабушка: - Лакед, мой дорогой! Кушай тортик, не слушай этих дурынд! – ласково обратилась она ко мне. Бабушка подошла ко мне сзади, придвинула блюдце с тортом и поцеловала меня в затылок.
Тут я не выдержал и заревел. Все соскочили, побросали торт и бросились меня утешать, сами втихую утирая слезы.
Кадр второй.
Последняя пятница месяца.
Будильники прозвенели в шесть утра во всех комнатах. Мама, папа, бабушка, прабабушка, тетя с дядей вылетели мгновенно со своих комнат и кинулись ко мне. Я быстро скинул одеяло, встал с кровати и на пороге столкнулся со своими.
Мама: - Сынок! Сынок! – задыхаясь воскликнула она.
Папа: - Анаэйтис, спокойствие! Держи себя в руках! Лакед, быстро умываться и спускайся завтракать.
Бабушка: - Да, Крикс, прав. Всем умываться и завтракать.
Моя толпа развернулась и пошла умываться. Я зашел в туалетную комнату. Посмотрел на себя в зеркало: оттуда пристально на меня взглянул темноволосый кареглазый мальчишка с кучерявыми волосами. Я взял зубную щетку – отражение тоже, я улыбнулся ему, выдавил пасту и стал начищать зубы.
Когда я одетый спустился в столовую, за столом все уже сидели и взглядом ждали меня. Бабушка приготовила на завтрак все, что я любил в этой жизни. Но я лишь выпил стакан горячего молока с бисквитом. Остальное так и лежало на тарелках.
Рядом со столом на диванчике лежал большущий рюкзак с вещами и сумка с едой.
Моё сердце екнуло: неужели это всё? Неужели я больше не увижу своих родных? Я отодвинул пустой стакан.
- Спасибо, очень вкусно.
Папа рывком встал: - Тогда, вперед. – Он суетливо схватил обе сумки, но одну отобрал дядя.
Дядя повернулся к бабушке и прабабушке: - Дамы, прощайтесь здесь. А мы проводим Лакеда до места.
Бабушка и прабабушка всхлипывая расцеловали меня, внутренне паникующего от страха разлуки и страха перед неизвестностью.
Мама, тетя, дядя с рюкзаком и папа с сумкой вышли на крыльцо. Я выбежал за ними.
Стояла теплая осень. За мной резко хлопнула дверь.
Дядя донес рюкзак до машины, кинул сумку в багажник и подъехал к нам. Мы расселись молча по местам. Двери машины закрылись одновременно. Мы поехали.
Все автомобили на дороге ехали в этот час в одну сторону. Такой односторонний поток встречался только в последнюю пятницу месяца. Каждое первое воскресенье месяца был обратный поток.
Я сидел зажатый тетей и мамой. Мама всю дорогу сжимала мою руку. Наконец мы приехали на морской вокзал. Там нас ожидал большой лайнер «insula». Взрослые с детьми молча подходили к трапу, дети поднимались наверх, взрослые уходили домой. Я обнял своих, взял вещи и стал подниматься по трапу, все время оборачиваясь. Видно дядя заставил, мои развернулись и уныло побрели к машине.
Кадр третий.
На борту нас встречал большой автомат, который раздавал талоны. Я подошел по очереди к нему, ввел своё имя, он выдал талон с номером палубы и каюты.
Полчаса потратил на поиски каюты. На борту не было ни одного взрослого человека, только дети моего возраста и автоматы. У автоматов можно было спросить направление или схему лайнера, но я не стал. Наконец, увидев свою каюту я постучал и заглянул вовнутрь. Каюта была на два человека. На одной койке уже сидела девочка. Она обернулась ко мне, взглянув огромными заплаканными глазами.
- Я твой сосед, меня зовут Лакед.
Соседка понятливо кивнула.
- Кризанэ, - представилась она и опять отвернулась в иллюминатор.
Я тихо присел на соседнюю койку. Странно, но я не встретил ни одного из своих одноклассников.
Минут через пятнадцать к нам постучался, и тут же заглянул автомат:
- Ваши талоны.
Оба протянули ему талоны в приемную щель. Автомат сглотнул, проидентифицировал, сказал, что все правильно и исчез, закрыв за собой аккуратно дверь через звуковой сигнал. Лайнер тронулся.
Мы шли довольно долго. Я несколько раз предлагал соседке свою еду, но она ни крошки не брала, да и свое не раскрывала. Я же жевал прекрасные бабушкины бутерброды, запивал прабабушкиным компотом.
Наконец, Кризанэ взглянула на меня с интересом:
- Ты так много ешь, а такой худой! – мягко улыбнулась девочка.
- Хочешь? – в который раз предложил я.
- Нет, спасибо, ничего не хочу.
- Толку, что ты плачешь и переживаешь! Чему быть, тому быть. Папа с мамой тоже там были, но они же вернулись. Поженились и меня вырастили.
- Значит, им повезло! Они были на показательной части острова. Оттуда всегда возвращаются. Там дети толком ничего не делают.
- Откуда ты знаешь?
- У меня отец работает в сфере управления детьми.
- Но на острове нет управления взрослыми! Там только дети!
- Тебе кажется. Да, на острове нет взрослых! Но это же кто-то придумал и реализовал. Не думаю, что в двенадцать лет так хочется самим уезжать из дома.
- Хм, ты права. А, что делают дети на другой половине?
- Этого мой отец не знает. Он не такой уж большой человек на этой работе.
- А как распределяют детей? Кто на какую половину?
- Тоже не знаю. Знаю, что это не зависит ни от поведения, ни от оценок.
- А мне тетя сказала, чтобы я не простывал и не болел, только из-за болезни можно не вернуться! И она мне по-надавала кучу лекарств.
- Она ошибается. Дело не в этом.
- А в чем?
Кризанэ ничего не ответила, а снова отвернулась в иллюминатор. Мы так и сидели молча до наступления ночи. Когда объявили, что пора укладываться спать, моя соседка вышла в туалетную комнату нашей каюты и вернулась оттуда уже в пижаме. Молча расстелила постель и тут же нырнула в нее.
Никто из нас не вышел за пределы каюты – честно, было страшно её покидать, хотя никто и не запрещал. Я тоже зашел в туалетную комнату. В ней не было ничего особенного.
Я, по привычке глянул на свое отражение – встретил взгляд грустного мальчишки и стал умываться. Когда вышел из туалета, в каюте свет был сильно приглушен. Я лег на свою койку, вспомнил родителей, немного поутирал слезы и сопли.
Кадр четвертый.
Я проснуся от громкого трезвонившего звука. Сев на койке, увидел, что соседка уже сидела полностью одетая и аккуратно причесанная. Соломенные волосы она заплела в толстую косичку. Встретив ее тоскливый взгляд, я отвел глаза и тут же поднялся, оделся и пошел умываться. В туалетной комнате услышал, что отворилась дверь каюты и чужой голос объявил о завтраке, прогремели колеса, видимо вползла тележка. Кризанэ что-то спросила, ей ответили, но я не расслышал. Дверь опять закрылась.
Когда я вышел из туалета, в середине каюты стояла тележка с двумя порциями еды. Хотя у меня и оставались запасы с дома, я все же придвинул к своей койке завтрак и принялся есть.
- Хочешь? - обратился я к Кризанэ, - тебе же надо поесть. А то действительно заболеешь и уж точно не вернешься.
- Только налей попить, остальное не буду. Ешь сам.
- А что ты спрашивала?
- Когда мы приедем на место.
- И что ответили?
- Через два часа будем.
- А кто заходил? Автомат?
- Нет, подросток старше нас.
- Да? Я думал тут все одного возраста.
- Он не из нас.
- А кто?
- Думаю, из командиров.
- Да, ну! А я думал, что просто проживу десть лет с ребятами, играя в игры!
- Хорошо думаешь! – хмыкнула Кризанэ.
- А ты своих знакомых тут не встречала?
- Нет.
- Странно! Я тоже.
- Ничего странного. Чем больше знакомых, тем больше группа единомышленников. А это здесь не надо.
- Почему ты говоришь загадками? А не скажешь прямо?
- Зачем тебе правда?
Я пожал плечами и стал собирать разбросанные вещи и укладывать в рюкзак.
Кадр пятый.
Два часа пролетели незаметно. Наш лайнер вошел в гавань. Когда он встал, автоматически раскрылись двери всех кают. Я взял свои вещи и посмотрел на соседку.
- Давай твои вещи тоже, вместе пойдем.
- Лакед, тебе лучше одному, - скорее из вежливости отказалась Кризанэ.
- Нет, - твердо ответил я, взял её рюкзак. Она взяла меня за руку, так мы и вышли на пристань. Лайнер был огромный, и дети нашего возраста заполонили практически всё. К нам подошли несколько старших подростков:
- Идите прямо по этой дороге на площадь, - указали нам направление.
Мы пошли по указанной дороге.
На площади царил хаос. Стояло штук двадцать автоматов красного и примерно столько же синего цвета, к ним подходили вновь прибывшие, вводили свое имя и дату рождения и получали талоны . Иногда автоматы говорили: «Нет данных, пройдите пожалуйста к автоматам другого цвета» и бывшие пассажиры начинали перебегать от автомата к автомату.
Мы с Кризанэ подошли к красному автомату. Я ввел свое имя и дату рождения, автомат мне выделил талон красного цвета. Кризанэ ввела свои данные, автомат отказал в выдаче, послав её к другому. Я оттолкнул девчонку и сам, под диктовку её дрожащего голоса, ввел еще раз имя и дату рождения. Автомат еще раз вежливо послал её к синему цвету.
Кризанэ на секунду закрыла лицо руками, затем быстро прошла к синему. Там автомат сразу же выдал талон синего цвета. Я не понял замешательства своей соседки. «Какая разница, какого цвета?» - мелькнуло у меня в голове.
Когда круговорот детей по площади стих прогремел голос, скомандовавший:
- Разделитесь на две группы соответственно цветам своих талонов: на синию и красную. К вам подойдут командиры с флагами ваших цветов, они примут талоны, разделят вас по автобусам. Дальше ваша задача слушаться во всем своих командиров.
Кризанэ пошла к синим флагам. Я поколебался и пошел за моей соседкой. Там уже начали собирать талоны. Когда я протянул красный талон, командир спросил у меня:
- Ты, что дальтоник? У тебя красный!
- Нет, я хочу с вами!
Командир язвительно улыбнулся:
- Ты не знаешь, что делаешь. Половина этих ребят (он указал на синих) – с радостью с тобой поменялись бы.
- Тогда давайте я поменяюсь вот с ней! – я показал на Кризанэ.
- Нет уж, больше к нам можно, а меняться нельзя! – он расхохотался. – Ты сам попал по глупости в капкан.
Кризанэ посмотрела мне в лицо с уважением и крикнула:
- Уходи к ним, к красным! Сейчас же.
- Я останусь с тобой, - я упрямо замотал головой.
Командир отобрал мой красный талон, подошел к синему автомату, запустил мой красный талон, автомат его принял и выдал уже синий.
- Вот и всё дружок, теперь ты не элита, теперь ты синий.
И тут же крикнул толпе:
- По двадцать пар садитесь в автобусы, которые буду подъезжать к вам по -очереди.
Кадр шестой.
Я сидел в восьмом автобусе вместе с Кризанэ и крепко держал её за руку. Теперь мне стало страшно. До меня наконец дошло, что синий цвет – из-за которого можно не вернуться домой. Девочка словно прочитала мои мысли:
- Ты теперь, наверное, жалеешь о поступке?
- Нет, что ты! – соврал я. – Вместе всегда легче, а знакомых я так и не увидел. Ты здесь единственная моя знакомая.
- Прекратить разговоры, - сердито крикнул командир, который ехал в нашем автобусе.
Мы замолчали. Как только скрылась пристань, как автобус затемнил все окна и включил верхний свет. «Да, захочешь, не убежишь», - мрачно подумал я, - «Дорогу уж точно не найдешь»…
По ощущениям, мы то поднимались, то отпускались, то резко поворачивали.
Сидеть в напряжении долго невозможно, поэтому через какое-то время я стал разглядывать своих соседей. Они были все разные: и высокие и маленькие, и толстые и худые. В нашем автобусе девчонок было всего десять, считая Кризанэ.
Понять, по каким признакам нас рассортировали на красных и синих, было невозможно. Может я умнее? Но Кризанэ вовсе не дурочка. Эта загадка меня мучила всю дорогу.
Автобус притормозил. Открыл окна и двери. Командир показал жестом, чтобы мы выходили. Я замешкался с вещами.
Командир подошел ко мне вплотную:
- Я сделал вид, что вы не друзья. – тихо сказал, и тут же громко, - Я, что непонятно показал? Быстро все выметайтесь! – гаркнул он.
Я тут же вылетел за другими, цепко держась за Кризанэ. Мне казалось, что потеряй я ее и смысл жизни бы ушел.
- Восьмой автобус, теперь вы отряд номер восемь. Ищите командира с наклейкой восемь на груди.
Мы взглядом поискали такого командира, но его не было. Мы стали кучкой. Я принялся тут же рассматривать местность. Вокруг был искусственный свет, темные стены, высокий потолок и длинный коридор. Наконец к нам подбежал наш командир:
- Меня зовут Октавиус. Идемте за мной.
Мы вошли в коридор, он казался был нескончаем. Затем мы нырнули еще в какой-то извилистый коридор. Октавиус остановился и открыл нам дверь. Это была большая комната со столом и стульями и еще пятью дверьми.
- Это ваша столовая. Там: одна комната для девочек, две других для мальчиков. На дверях у девочек висит табличка в виде банта, у мальчиков в виде ремня. Это душевая, а это туалет. Разложите вещи и через полчаса я к вам зайду. – с этими словами наш командир вышел, но тут же заглянул: - Не вздумайте выходить за пределы столовой без команды, а то вас ждет наказание. Провинится один, наказаны будут все!
Я вошел за мальчишками в одну из комнат для мальчиков. Там стояли пятнадцать кроватей полукругом, да и сама комната был круглой. Я прошел прямо и кинул вещи на кровать напротив двери, но в дальней стороне, а не рядом с дверью. Потом увидел, что другие мои соседи разложили свои вещи в полочки под койкой и тоже повторил. Потом сел на кровать.
- Странно, здесь нигде нет окон, - заметил я.
- Конечно, мы же под землей, - шепотом ответил кучерявый шатен , сидящий рядом на кровати.
- Откуда ты знаешь? – шепотом, но враждебно спросил я у него.
- Знаешь, почему мы синие?
- Нет, - честно и уже более миролюбиво ответил я.
- Мы знаем больше красных, больше всем интересуемся, более логичны и везде ищем выход. А красные пассивные и податливые. Им, что ни скажут, все нормально и все пойдет. Они инертные.
- Меня зовут Лакед, - представился я, смущенно отводя взгляд в сторону от такого нелестного представления красных.
- Пробус, - ответил он, - но лучше не знакомиться.
- Почему?
- Видишь, все сидят и молчат? Потому, что если мы начнем общаться нас перетасуют. И расселят по другим группам. Особенно не болтай перед командирами. Я тоже из болтливых и это то же меня касается.
- Но это тяжело десять лет молчать.
- Не переживай, ночью все поболтаем. В коридорах есть глазки наблюдения и подслушивания, в комнатах же не ставили, так многие из нас храпят, а эти звуковые волны выводят из строя подслушивающую аппаратуру.
- А в столовой?
- Короче, здесь их нет. Только в коридоре. Помолчи немного! В любой момент может зайти командир, они ходят бесшумно. Ночью они не ходят, тоже спят.
Я тут же замолк. Но сидели мы долго, пока не отворилась дверь и не заглянул командир:
- Быстро в столовую. Сейчас пообедаете, затем я провожу вас в класс обучения.
В столовой я встретился взглядом с Кризанэ и улыбнулся ей. Она прикрыла глаза в знак приветствия и тут же быстро отвела глаза. Вкатились тележки с едой. Мы разобрали подносы с готовыми порциями и сели хаотично за стол. Ко мне пристроился Пробус. Еда была безвкусной и скудной.