Елена Сальникова
Чужая судьба.
Человек странное существо, всегда куда-то спешит, торопиться и не замечает, что жизнь его превращается в линейное движение дом-работа, лишь иногда уходящее вправо или влево, но на столько короткий промежуток, что в общем-то по законам математики его можно сбросить со счетов. Такие странные мысли лезли мне в голову в раскаленное весеннее утро 1990 года. Я сидел в автобусе, смотря на подставленную к моему лицу потертую хозяйственную сумку. Люди толклись, нависали гроздьями над креслами, многие молчали, некоторые злились, правда как-то вяло, словно по привычке, на плохие дороги и идиота водителя. Я молчал. Женщина, стоявшая рядом с моим сидением, вдруг ударила меня по плечу рукой и зло крикнула.
—Ты долдон, бабке бы место освободил.
Я поднял голову, с некоторым недоумением, сумка ведь висела у меня перед носом уже минут тридцать. Её владелицей действительно оказалась пожилая женщина с дряблым каким-то оплывшим, не приятным лицом. Смущенно ей улыбнувшись я тут же честно попытался встать, но, стоящая справа женщина положила мне руку на плечо, придерживая второй мальчика лет шести за руку.
—Вам что женщина больше всех надо?—Грозно спросила она у моей соседки.
—Да вы что, за парня то? Он небось от армии укрывается.— удивлённо воскликнула та.
«При чём тут армия?» - подумал я и предпринял новую попытку встать, но рука женщины с силой вдавила меня в сидение.
—Вот есть же в мире такие вот…которым больше всего…— крикнула мамаша, но никто в автобусе ее не поддержал. Лишь только старая женщина поморщила нос и тихо сказала —Сама дура.— и тут же отвернулась, словно не желая иметь дело не со мной, ни с женщиной с ребенком.
Я все-таки встал.
—Мне скоро выходить.— зачем-то прокомментировал я, словно извиняясь, и пошел к дверям. Мальчик тут же плюхнулся на мое место и уставился в окно, водя пальцем по грязному стеклу. На самом деле ехать мне еще оставалось три остановки, но жгучее нежелание оставаться в душном салоне взяло на до мной верх. Во всяком случае, можно пройтись и подышать свежим воздухом.
Автобус открыл двери и я вышел. На остановке правда было слишком много людей и поэтому меня чуть снова не затолкали в салон. Героическое сражение с согражданами опаздывающими на работу закончилось в мою пользу, хотя целлофановый пакет и зонт было жалко, они продолжили путь в автобусе.
Я осмотрелся, не очень хорошо помня дорогу до дома из этой точки. Минут через пять поисков я всё-таки нашел ориентир, высотное здание, хорошо видное над маленькими приземистыми пятиэтажками находилось справа значит мне идти прямо.
Тротуар был весь уставлен машинами, в последнее время их, по-моему, больше чем людей. Я прошёл какое-то явно государственное учреждение, завернул в переулок. Тут было тихо, общественный транспорт не ездил, лишь иногда проезжал один-другой частник пытающийся объехать пробки на главной дороге. Справа появился жилой четырех подъездный домик, слева парк, в это время года весь в цветущих шариках сирени. У лавочек заботливо покрашенных в ярко желтый цвет не было никого. Я решил присесть и отдохнуть. Все-таки утомляют эти поездки в общественном транспорте. Я вытянул ноги, закрыл глаза. Было тихо, лишь в парке пел соловей, а может и другая лесная птица, это успокаивало. Я глубоко вздохнул и открыл глаза. Напротив меня сидел интеллигентного вида старик и смотрел на меня, сначала прищурив правый глаз, потом левый, будто проверяя зрение. Я удивленно посмотрел на него он вздохнул, будто собираясь с мыслями, и протянул мне руку. Я машинально пожал ее.
—Будем знакомы, Виталий Дмитриевич Скультэ…- неожиданно молодым голосом сказал он.
—Александр Андреевич Гофман. – так же официально представился я.
—Я знаю.— улыбнулся Виталий,—может мы пройдем в парк.
—Зачем?—осведомился я.
—Нужно. ответил он.
—Кому?— удивленно спросил я.
—Вам.—шепотом ответил он.
—Разве?—я принюхался, нет вроде бы, не пьяный и не наркоман, и не шизофреник, хотя вот это конечно не на сто процентов.
—Нужно.—кивнул он и стал похожим на врача психиатра уговаривающего больного принять таблетку.
—Почему вы так уверенны, что нужно?
Он помолчал, будто примериваясь, сможет ли взять и отнести меня без моего согласия в парк. Видимо, решил, что не сможет, и спокойно произнес.
—Понимаю. Понимаю, что это все выглядит глупо, и пойти куда либо с незнакомым человеком явно не в ваших правилах, но как я понимаю у вас нет ничего, что может заинтересовать вора, да и я вряд ли похож на вора. Я уверяю вас, я просто хочу с вами спокойно поговорить, а это не возможно около данного подъезда, потому что ровно через пять минут, сюда приедет грузовик, и еще полчаса люди будут его разгружать. – он перевел дыхание и мне показалось, что его взгляд с тревогой устремился куда-то вправо от меня. Виктор взял меня под локоть, -Ну что пойдемте?
—Хорошо.—согласился я мне вдруг стало интересно, что такого хочет сказать мне этот старикашка, а потом он был явно не в себе и ничего страшного в том что я с ним поговорю нет. Может ему просто надо высказаться кому-то. Может он одинок. Может просто хочет выпить и ищет компанию, а на прямую о своем желании высказаться не может. —Только через час мне на работе надо быть. —охрипшим голосом сказал я.
—Я вас не задержу.—быстро ответил Виталий,—пойдемте же.
Я пошел, постоянно оглядываясь на ядовито желтую скамейку и розовый кустик в чьем-то окне. Мы углубились в сиреневые облака, подошли к явно только что срубленному деревцу. Виталий усадил меня и сел рядом.
—Ну?— спросил я чувствуя как рубашка прилипает к спине и мысленно раздражаясь. Что со мной сегодня, господи.
—Для начала я хочу вам кое-что показать, чтобы весь остальной разговор не показался вам бредом. Вы не против?
—А разве меня спрашивают?—пожал плечами я.
—Ну что вы, я вас не похищал, вы вполне свободный человек, просто…—он чему-то махнул рукой, а может просто отогнал пчелу, или муху,—Что бы вам показать, что бы не слишком?…А! Вот это.
То что произошло было само по себе удивительно, только почему-то опять в глубине души я не удивился а как бы ощутил радость, словно встретил давнего друга. Паркпарк, в который с таким трудом меня заводил старик вдруг, превратился во в вполне уютную комнату с очень современной обстановкой. Мой собеседник сидел теперь на кресле напротив меня и улыбнулся. ;Понравилось?;—будто спрашивал он меня.
—Вы что ученик Коперфильда? — спросил я.
—Нет.—опять махнул он рукой,—где вы хотите продолжить разговор здесь или в парке?
—Мне все равно, если честно. Только бы на работу не опоздать,— и я для убедительности посмотрел на часы и с удивлением заметил, что совсем новенькая Чайка остановилась. На минуту забыв где я и что только что произошло я занялся потрясыванием сломанного механизма.
—Не поможет.—констатировал Виталий положив ногу на ногу,—это не часы.
—Время что ли остановил?—с каким-то злорадством спросил я.
—Вы же боитесь на работу опоздать, а разговор у нас долгий.—Я оторвался от часов и поднял на него глаза.
—Кто вы?— с неожиданным для себя спокойствием спросил я. Он не ответил. В метре от него появилось зеркало и я увидел совершенно незнакомое свое лицо ( челюсть у меня отвисла, руки дрожали, выронив злополучные часы, которые надо сказать тут же повисли в пяти сантиметрах от коврика.)
—Вы очень странный человек Саша. Внешне вы сейчас проявляете страх, но внутри вас что-то понимает, что этого бояться не надо. Все это просто изменение пространства, не более того, ведь так?— я почему-то кивнул.— Ваша проблема сейчас в том, что вы помните то, чего еще не должно было быть. И в вас есть ощущение того, чего в вас еще нет. Я же обычный человек. Обычный пожилой человек, который нашел вас очень интересным и хочет вам кое-что показать. А то где мы с вами сейчас… Это очень старая история и вам точно не будут интересны подробности ведь так. Если наше знакомство продолжиться, и вы захотите, я вам расскажу, как это делается?
Я кивнул.
—Ну вот, вы уже успокаиваетесь. Расслабьтесь. Хотите водички, пива, еще чего-нибудь.
—Водки?—спросил я дрогнувшим голосом.
—Водки нет, то есть она есть, но вам ее не нужно. Давайте накроем столик.—передо мной появился стеклянный стол на котором стояла запотевшая бутылка мартини, маленькое блюдечко с синими оливками, тарелка с всяческими канапе, стеклянная вазочка с икрой, и огромная корзина, с блестящими от воды, фруктами на полу, рядом с все еще висящими часами. Секунду спустя, появились стаканы. Виталий наклонился и разлил мартини по бокалам.
—Почему же не взглядом?—приходя в себя, спросил я.
—Зачем?—искренне удивился он.
Я принял стакан и пригубил.
—Вкусно?—спросил он, будто готовил этот напиток сам.
—Вкусно.—согласился я и тут же принял из его рук канапе.—И это вкусно. Так что же вы всем этим хотите мне сказать.
—Я научился этому у великого мудреца.— он улыбнулся,— Человечество стремиться к самосовершенствованию, многие фантасты пытались сделать из человека совершенство, своего образа бога. Ведь, как считают многие, это прекрасно делать из воздуха продукты, деньги, любые материальные вещи, это прекрасно управлять этими материальными вещами, это прекрасно читать мысли других, это прекрасно передвигаться в пространстве со скоростью света, а то и больше, без всяких приспособлений очутиться на Марсе и не чувствовать себя плохо, не умереть там, а походить, потрогать камушки, ногой пнуть чего-нибудь, увидеть пирамиду, увидеть Сфинкса.—он помолчал кадык его рванулся вверх и тут же упал.
—Это хорошо.—согласился я.
— Это глупо,— сказал он.— Марс пустая планета, скучная и угрюмая. Сфинкс, в близи он обычная гора. Пирамиды так вообще нет. А пища, она не насыщает тебя, лишь занимает желудок.
—Вы были на Марсе,— глупо спросил я.
—Мое астральное тело. А оболочка оставалась здесь. Но это ничего не меняет. Мне почему-то кажется что вы сможете все это также хорошо как я,—пожал плечами он и как-то по детски спросил,—ну так что?
—Ответьте сначала на один вопрос, что вы имели ввиду под воспоминаниями о том чего еще не было?
—Вы сегодня вспоминали войну, не так ли?
—Да.— в горле у меня снова пересохло. Когда эти воспоминания просто приходили в голову, я словно и не понимал что в действительности ни на какой войне я не был никогда.
—Этого еще не было.— улыбнулся старик.
—То есть это будет?
—Да. А то, что иногда вы чувствуете в нутрии себя. Наверное…— он пощелкал пальцами, словно ища подходящее слово,— как огненный комок. Зло. Оно просто пробует вас. Готовит. Но это пока не опасно. Для того, что бы помочь вам и в этом тоже я и пришел.— старик посмотрел на меня так словно посвятил меня в какую-то тайну. Но мне вдруг опять показалось, что он просто сумасшедший.
—Вы говорите очень странные вещи…— сказал я ставя стакан на столик.— Значит Зло меня пробует, я уеду на войну и буду там убивать таких как вы, а вы сами пришли меня от этого спасать, но при этом ничего изменить все-равно не получиться?
—Все правильно.— тихо ответил старик, в голосе его была неподдельная скорбь. — Я сейчас нарушил много правил но все правильно.
—Я сплю?— спросил я. — Вы ввели меня в состояние гипноза?
—Нет.—как-то устало ответил он.
—Это не может происходить на самом деле…—развел руками я. —Какое зло? какое будущее? я нормальный и обычный человек.
—Простите, —сказал Виталий. — Я слишком долго вас искал Саша и сейчас слишком волнуюсь. Простите. — он щелкнул пальцами.— Вы забудете про Зло и про войну, так наверное будет лучше.— словно размышлял он.— Вы примете меня как лучшего друга. Вы поверите мне. Мне нужно всего три года, Саша. Я должен все исправить.
Я сидел вдруг поняв что не могу и двинуться. Но при этом почему-то не почувствовал не капли страха. Где-то рядом в полушаге от меня стоял какой-то человек, я не мог его увидеть, но я слышал его дыхание, потом он нагнулся к моему уху и шепотом с едва сдерживаемым смехом сказал: Мы еще увидимся. Я услышал щелчок и вдруг сразу оказался в парке. Кажется старик не заметил гостя. Снова же в парк судя по всему, мы перенеслись благодаря именно ему. И я вдруг понял что пройдет еще секунды три и я все забуду. Все то что происходило не здесь а в другой реальности, будет для меня ничем. А этот старикашка вот-вот станет мне лучшим другом. Я зачем-то попытался оттянуть этот момент, но не получилось. Вместе со звуком приближающегося грузовика который должен был подъехать к желтой лавочке я терял воспоминания, а когда мотор заглох я чему-то улыбнулся и сказал:
—Хорошо.
—Я рад, —кивнул старик,— мои знания очень пригодятся тебе. Я научу тебя просматривать линии судьбы, умению принять другую точку зрения, выйти из социума…У тебя теперь будет другое будущее, мальчик.
—И что же это за будущее?—улыбнулся я полностью веря словам старика.
—Я не могу этого говорить, любое мое слово может привести к страшным последствиям, которые еще более усугубят картину. Ты сам должен увидеть свою судьбу.—признался он,— Мой же путь привел меня к тебе, а значит мое знание действительно должно быть и твоим. Так что, если ты согласен мы должны сейчас же заняться обучением.
Я решил промолчать. Он был мне старым другом. Так ведь? Я попытался вспомнить кто он. Но почему-то не получилось. Я лишь знал что он друг, а значит все что говорит это чистая правда. Он знает что делает.
—Хорошо я согласен,— кивнул я.— Давайте прямо сейчас.
Он кивнул в ответ, словно и не ждал иного. Сложил руки на груди и быстро заговорил на непонятном языке. А потом сказал обернувшись ко мне.
—Смотри. Слушай. Понимай — Он улыбнулся загадочно, как старик Хоттабыч в очередной раз не правильно исполнивший желание Вольки.
2 Глава.
- Мир это система. В некоторых местах достаточно жесткая, в некоторых более податлива. Есть Добро, Зло и отсутствие того и другого, есть помесь добра и зла, в общем в мире есть все. Свет, тьма, сумерки. – он улыбнулся. – Это банальные истины, но ты должен их прочувствовать. Должен понять что они реально существуют. Примерить их на себя. Вписать в свои моральные принципы понятие отсутствия вседозволенности. Зло всегда более видно, обращает на себя внимание, а еще зло более понятно, ты видишь поступок и понимаешь что он плох, а человек совершивший его злой. А вот что назвать добрым поступком, как различить его в обыкновенной серости бытия. Этому я и попробую тебя научить. Первым моим уроком будет возможность видеть добро.
-Но я и так знаю что такое добро. – сказал я.
-Ну и что же? – с интересом спросил учитель.
-Это когда… - начал я.
-Не говори! Покажи! – прервал меня учитель, нетерпеливо взмахнув рукой.
-Как это показать? – недоуменно спросил я.
- Просто подумай и зрительно представь что ты хочешь сказать, я увижу.
Я представил. В голову почему-то пришел кадр из какого-то давно просмотренного фильма. Солдат закрывает грудью ребенка от автоматной очереди. Посреди комнаты появился грязный мальчуган в оборванной одежде и бравый русский офицер с беззвучным криком, растопырив руки бежал к нему и закрывал от вражеских солдат, а потом вместе с парнем валился на землю убитый.
Виктор скептически смотрел на эту сцену, потом вздохнул. Прозрачные силуэты трупа солдата и приваленного им парня неподвижно лежали на ковре, нелепые в антураже современной комнаты.
-Интересно. – сказал наконец Виктор, поднимая голову и смотря на меня с некоторым удивлением. – Почему именно военный эпизод?
-Не знаю, первое что пришло в голову. – ответил я.
-Видимо уже было почти поздно. – тихо сказал Виктор словно самому себе, а потом снова обернулся к солдату и мальчику. –Ты показал мне самопожертвование. Но почему ты решил что это добро?
-Он спас его. – недоуменно ответил я.
-Спас? – с удивлением спросил Виктор.
-Да.
-Где ты видишь здесь спасение, Саша. Перед нами труп солдата и полуживой паренек. Давай я покажу тебе что было бы дальше. – он на секунду сосредоточился. – паренек под трупом пошевелился тщетно пытаясь освободится из под тела, только голова была видна. Из стены появился мужчина с автоматом в руках и с улыбкой сделал точный выстрел. Я вздрогнул. Лицо парня бледнело, тонкая струйка крови текла по лбу. Мужчина с автоматом что-то зло сказал и застыл.
- Кто здесь был спасен? – спросил Виктор.
Я смотрел в пустые глаза военного, только что убившего мальчишку и не мог сказать не слова.
-Я думал…
- Ты думал это добро. Да в каком-то смысле это добро, но… как это не странно звучит бесполезное, глупое добро.
-Но, он ведь его защитил.
-Ты сам видел, что не на долго. – показал рукой Виктор.
-Но он этого не знал.
-Давай спросим его? – неожиданно сказал Виктор.
Он сел на корточки перед двумя полупрозрачными телами и провел рукой в сантиметре над ними. Тело солдата обрело плоть, рубашка стала мокрой от крови, он встал держась рукой за простреленную грудь, неуверенно посмотрел на Виктора.
- Скажи нам, зачем ты заслонил этого ребенка. – сказал учитель.
- Я хотел его спасти. – бесцветно ответил солдат.
- Он мертв. – Виктор показал на мальчика, - его убили через несколько минут после тебя.
- Я думал они решат, что он мертв, как и я и не станут проверять. – все так же бесцветно ответил солдат.
Виктор улыбнулся.
-Ты считаешь что ты совершил добрый поступок?
-Да. Но в тот момент я не думал добр он, или глуп.
Виктор взмахнул рукой, все три человека пропали.
-Так что же такое добро? – спросил меня Виктор, - неужели всего-лишь слепое непродуманное движение души, которое потом можно назвать глупым?
3 Глава.
Теперь я лежал на мягкой кровати у стены в большой комнате. У меня болела голова, ныли мышцы, словно я не переставая эти два дня таскал ящики груженые песком. Учитель сидел рядом со мной на стуле около кровати и держал в руках стакан с водой.
— На выпей, это прибавит тебе сил.
Я протянул руку, поморщившись от острой боли и глотнул. На вкус напиток был обыкновенной водой с лимоном, но я почувствовал, как волной по телу прошел холод, забирая с собой боль и усталость.
—Спасибо.
—А теперь спи.— сказал Виталий, положив руку на мой лоб. И я не успев ему возразить, что, мол, у меня к нему много вопросов, действительно заснул.
Я открыл глаза, было либо раннее утро, либо поздний вечер. Слишком тусклый свет проникающий сквозь занавески практически не освещал комнату, но этого было достаточно что бы я понял, что это не моя квартира.
Я встал и потянулся разминая затекшие мышцы боли не было.
- Проснулся? – Виталий стоял на пороге комнаты одетый в деловой костюм придававший ему более молодой вид.
- Сколько времени?
- Шесть утра. Я как раз шел тебя будить. – Он подошел к одному из книжных шкафов и провел рукой по толстым корешкам книг. – Твое обучение не избавляет тебя от социальных обязательств и через три часа ты должен быть на работе. Но я хотел бы что бы ты прочитал эту книгу. – с некоторым трудом он вытянул из плотного ряда толстую книгу в черной обложке и протянул мне.
- Эту книгу написал один очень умный человек, правда он действительно был всего лишь человеком, но это не уменьшает его ума и способности к познанию. Прочти, а завтра мы поговорим о ней.
Я взял том в руки.
- Виктор вы преувеличиваете мои способности в быстроте чтения, здесь страниц 900. – улыбнулся я пролистав книгу.
- Точнее говоря 1200 станиц. Но это ты преуменьшаешь свои способности к чтению. Читай не буквы, читай слова и мысли и ты прочтешь ее часа за три не больше. - улыбнулся в ответ Виктор.
--------
Мне снились странные сны. Они были живые, похожие на реальность, но поддернутые легкой дымкой, словно для того, что бы я не перепутал их с настоящим миром.
Сначала я очутился в своей комнате. Была ночь. Темные стены иногда белели. Это на улице проезжали редкие машины с зажженными фарами. И в светлой полоске я видел сгорбленного старика, стоящего спиной к стене, с полуприкрытыми глазами он произносил странные фразы на распев, иногда замолкая и делая руками странные фигуры в воздухе. Я подошел к нему, тронул за плечо. Старик шелохнулся, открыл глаза и заговорил быстро-быстро.
— Первый урок. Жизнь переменчива, но ошибается тот, кто говорит, что она течет своим чередом. Есть путь. Как у воды есть своя дорога — Русло реки. Как у ветра — направление. Как у луча света— исход. Как у перелетной птицы — Цель. Ты меняешься. Но у тебя есть русло, направление, исход, цель. —Он замолчал и снова закрыл глаза что-то зашептав на своем языке.
Я отошел поняв что он мне больше ничего не скажет. Дверь в комнату в которой я находился вела прямо на улицу. Шагнув через проем, я ощутил, как обдало теплым ветром. Оглянулся. Комната пропала вместе со стариком за захлопнувшейся дверью. Видимо мне надо было идти вперед, что я и сделал.
Вдалеке был виден костер. Подойдя, ближе я понял, что это горела земля, ровным оранжевым пламенем. Словно от самого создания нашей планеты было создано это пламя, тихое и спокойное. Просто живущее.
Я остановился, присел на корточки и провел рукой в сантиметре от живых язычков. Пламя облизало руку и я отдернул ее, чуть было не вскрикнув от боли.
—Что это?— спросил я у Виталия. Оглядываясь. К моему ужасы пламя было теперь везде, лишь вокруг меня еще был кусочек черной земли метров двадцать в диаметре.
—Иди.— сказал голос учителя.
Легко сказать иди, когда перед тобой стелиться до горизонта оранжевый ковер. Я посмотрел себе под ноги. На мне были обычные домашние шлепанцы одетые на босу ногу.
—Иди.— сказал учитель. Все так же спокойно.
— Я не могу этого сделать!— воскликнул я. Смотря все так же вниз на землю.
—Почему?— с некоторым удивлением спросил учитель. Словно сам каждый день ходил по пламени и получал от этого ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Оно сожжет меня.— ответил я, затравлено озираясь. Вопреки моим ощущениям пламя слава богу не решило сужать кольцо рядом с непрошеным гостем.
—Оно мало для того что бы сожрать тебя.— учитель явно улыбнулся.
—Оно опалит мне ноги, а потом переберется на одежду…
— Так сними ее.— сказал учитель.
Я удивился этому предложению и стал медленно стягивать спортивные брюки и футболку.
—Теперь иди. Чего ты ждешь?
—Ты сказал вначале, что у меня есть русло, направление, линия, цель. Так скажи мне, какова у меня цель, каково мое направление, где мое русло, каков мой исход? Я хочу понять зачем мне идти в огонь, каково мое направление, что привело меня сюда и каков будет исход?
—В жизни так не бывает, Саша.
—Но в жизни и не бывает огненного поля до горизонта, учитель.
—В жизни бывают вещи и пострашнее. Иди. Иначе кроме этого урока я не дам тебе ни единого.
—Я не знаю, настолько ли мне нужны твои уроки, если ты не собираешься мне ничего объяснять.
—Ты хочешь проводника, или учителя?— спросил он с некоторым нажимом. Мне вдруг представилось что он вполне может навсегда оставить меня в этом сне, если это было сном.
—Хорошо.— сказал я и зачем-то задержав дыхание пошел на встречу к огню. Через десять шагов мои ноги погрузились в пламя. Оно зашипело, жадно обхватив ступню. Я сделал еще шаг, еще. Было больно, но я пытался сдерживать давящий горло крик.
Так я прошел шагов сорок, в полной тишине, лишь чувствуя, что идти все больнее и больнее, слыша легкое шипение и потрескивание, словно под ногами просто горел костер.
—Русло может закончиться в озере, а может и исчезнуть в песке пустыни,— прервал тишину голос учителя,— но ты ведь вода, которая течет в этом русле. Ты можешь выбрать путь и вне него. Воздух или земля. От этого зависит и твой исход. Цель дает тебе все, что ты встретишь на своем пути. Направление… — он замолчал, словно что-то его отвлекло или он просто задумался.— Направление ты выбираешь сам.
—Воздух, или земля?— сдавленно спросил я и посмотрел в безоблачное, но все равно серое небо. Все что угодно, пронеслось у меня в голове, но только не бескрайне горящая земля.
—Выбирай.
—Воздух.— сказал я и оттолкнулся от земли не сколько не сомневаясь что он подхватит мое тело и отнесет ввысь, там где чувствуется лишь тепло от огня и видны его всполохи.
—Путь земли всегда конечен, или замкнут. Путь воздуха иллюзорно свободен, но он тратит твои силы, высасывает энергию. Помни и об этом.
—Значит путь воздуха тоже окончиться в земле?
—Если ты не улетишь достаточно далеко.—снова улыбнулся учитель.
Я же летел. У меня были теперь крылья, большие ярко белые. Поднявшись метров на двадцать я почувствовал легкое головокружение, посмотрев на землю. Она все так же горела, но отсюда, где мне ничего не угрожало это было даже красиво. А за горизонтом уже виднелась зеленая равнина. Видимо это было именно тем местом, куда мне надлежало прийти по огню.
—Иногда цель бывает гораздо ближе, чем ты думаешь. И иногда она создана лишь для того, что бы ты прошел испытание, не избегая трудностей. Тогда цель либо теряет смысл либо превращается в ни что.—грустно сказал Виктор и с этими словами зеленая равнина вдруг посерела на минуту словно вытянувшись к небу и пропала, словно ее и не было. Не знаю, почему, но вдруг я ощутил странную пустоту и страх внутри себя. Посмотрел вниз, где пылал огонь, вправо, влево, но ничего… алое пламя и пустота. Крылья перестали слушаться меня в ту же секунду. Может от страха, а может по странной прихоти учителя я вдруг понял, что не умею летать. Эта мысль поразила как молния и тело мое стало нестись вниз. За минуту до соприкосновения с землей я почувствовал обдавший меня жар и успев зажмуриться проснулся.
Учитель стоял рядом с моей кроватью. Казалось он вздрогнул и открыл глаза одновременно со мной, только пришел в себя гораздо быстрее. Его дыхание было мерным, как и всегда. Он посмотрел на меня задыхающегося, тщетно пытающегося нормализовать сердцебиение, прижавшего руки к груди и грустно ухмыльнулся.
—Ты веришь, в то чего нет. Ты выбираешь легкие пути. Ты боишься боли. Ты не умеешь контролировать себя. Тебя придется учить большему чем я думал.
—Вы когда-нибудь падали с такой высоты?— выдавил я из себя.
—Я падал с большей и… в реальности, а не во сне.— он протянул руку и положил ее мне на лоб. Дыхание тут же нормализовалось, а сердце прекратило попытки вырваться из груди.
—Контролируй свое тело, Саша. Как кукловод контролирует свою куклу. Это легко, просто надо понять что ты это не тело, оно всего лишь твоя одежда…
—А кто тогда я?
—Ты это ты, Саша.
Солнце. Яркое синее небо. Капли росы переливающиеся всеми цветами радуги покрывают ярко зеленую траву. А там в метрах пяти вперед от того места, где я стоял, все белое от крупных луговых ромашек, волнами сгибающимися под порывами ветра. Но что-то в этой идеальной картинке вызывало во мне тревогу, где-то на уровне подсознания, ярко-голубое небо теплые лучи солнца становились чем-то странным и нереальным. И вдруг я понял, что смущало меня. Звенящая тишина. Не было слышно ни пения птиц, ни стрекота кузнечиков, ни даже шума травы, сгибающейся под ветром. Не было ни единого звука, который дает ощущение жизни, ощущение присутствия. Я оглянулся и увидел, что в метрах двадцати сзади меня трава словно утоптана в узкую тропинку, а по ней медленно идут люди. Их лица были бледны, а глаза ничего не выражали, на губах застыли улыбки, но они были словно страшные шрамы уродующие молодые лица. Они были одеты в белые балахоны, а ноги их были босы. Руки мертвенно свисали вдоль туловища и только первый человек молодой юноша, совсем еще ребенок держал обе руки на груди. Я не мог оторвать взгляда от этой процессии в полной тишине уходящей вниз с холма к реке окутанной утренней туманной дымкой. Кто они эти люди. Куда идут и зачем. И люди ли они вообще.
Мурашки пробежали по спине… Стало холодно. Я резко повернул голову в сторону ромашкового поля. Беззвучный ветер, очерчивая свой путь лишь движением травы, набирая силу, стремился к группе странных людей. Холодный поток с силой ударил мне в спину. Ноги мои подогнулись и я упал на колени, пытаясь понять, что случилось со странной процессией людей, попытался подняться, но ветер все еще усиливался, превращаясь в настоящий ураган, толкающий меня в спину, не дающий дышать. Что-то белое летело теперь со всех сторон. Я прикрыл лицо руками и сев на корточки начал медленно подниматься. В этом белом потоке было уже не видно реки и идущих к ней людей, и я двинулся вперед на полусогнутых ногах в ту сторону, куда ушли они и куда гнал меня все еще усиливающийся ветер. Тишина все еще не нарушалась ни чем, я не слышал ни звука, кроме собственного сбившегося дыхания и частого серцебиения. Борьба с потоком отнимала много сил. Не знаю сколько времени продолжался мой поход к реке. Но вот спуск закончился и ноги мои опустились в холодную воду, и тут же словно по чьему-то немому приказу ветер стих, белые листья ромашек потеряв ускорение плавно падали в воду, а я отвел руки от лица и увидел тех людей к которым шел. Они стояли посреди реки, довольно широкой, но не глубокой. Вода многим доставала лишь по колено. Их было человек 20 и они уже не казались мне молодыми. Их пустые словно невидящие глаза были обращены ко мне. Грустные улыбки все так же были не реальными и жутковатыми, словно кто-то нарисовал их на их лицах. У многих были седые волосы. Двое мужчин чуть придерживали за локти старца стоявшего по середине, его руки были прислонены к груди, длинные седые волосы были перехвачены золотым кольцом. Я был уверен, что этот тот же человек, который до начала бури был ребенком и шел первым в процессии. Последняя ромашка упала в воду. Солнце опять ярко засветило, а река стала теплой. Старец вдруг вздрогнул, ноги его подкосились. Я рефлекторно сделал шаг вперед. Но двое мужчин взмахом рук остановили меня. Старик устоял.
-Уйди на берег. – сказал вдруг он. Его губы почти не двигались, а глаза все так же слепо смотрели на меня. После тишины, голос этот показался мне оглушающим, я вздрогнул с удивлением смотря на старца.
-Уйди на берег. – повторил он. – Иначе река заберет тебя.
Я сделал два неуверенных шага назад отступая от белой воды.
Старец кивнул. Словно соглашаясь с моим решением.
-Что ты делаешь юноша? Что привело тебя в пустошь? Или кто?
-Что такое пустошь? – недоуменно спросил я. И поразился силе собственного голоса, словно эхом в пустой пещере он отражался и приумножался в этом странном месте.
-Это то, где ты сейчас находишься. – бесцветно ответил старик.- Пустошь. Безвременье. Граница между Есть и Будет, Да и Нет, Жизнью и Не жизнью.
-Кто вы?
-Я проводник. А кто ты. – все так же без интонации сказал старец.
- Человек.
- Так что тебя привело. Ты хочешь получить вопросы, или ответы. Ты хочешь узнать, или познать. Ты хочешь найти, или отречься.
-Я не знаю. – ответил я. Старец вздохнул. –Кто эти люди за тобой.
- Они пришли сюда навсегда. Они должны уйти навсегда. Они вопросы и ответы. Они жизнь и смерть. Они знание и не знание. Они нет и да. Они знание и познание. Они то что было и уже не будет, они то что навсегда.
-Они умерли.
-Это ответ. Они уходят. Они в реке. Она решит. – Седая женщина стоявшая за спиной старца с поднятой к небу головой вдруг вскинула руки и вода у ее ног поднялась вверх окутывая ее тело голубой воронкой, спустя секунду ее уже не было видно, в следующее мгновение вода потоком упала вниз открывая за собой лишь пустое место. – Она обрела покой. – тихо сказал старец. Остальные люди словно и не увидели этой сцены, все так же не шелохнувшись стояли в потоке воды.
- Вы смерть?
Старец покачал головой.
-Я проводник.
-Зачем я здесь?
-Спроси того кто привел тебя. Пустошь не место. Пустошь не здесь.
-Это я привел его. – раздался голос. И впервые за все время я увидел на лице старца некоторое удивление. Рядом со мной словно из тумана стала проявляться фигура Виктора, он был как-то странно одет, я привык видеть его в старых джинсах и рубашке, но сейчас на нем была льняная рубаха и охотничьи брюки из свиной кожи, на поясе располагались красивые ножны с мечем. Волосы были такими же длинными как и у старца но перевязанные кожаной лентой и не седые а светло русые.
-Ты. Один из нарушивших закон. – констатировал факт старец глядя на Виктора пустыми глазами.
-Я тот кто просил у тебя ответов но получил лишь вопросы. Тот кто говорил да но знал что нет, тот кто познавал а не знал. Хотел найти но отрекся.
-Зачем ты пришел.
-Ты у меня в долгу проводник.
- Ты оставил того кого нужно было оставить.
-Да.
-Ты не нарушал закон.
-Я поступил по твоему. Он, кого я привел тот, кто пострадает за это.
-Ты поступил по закону.
-Но не по совести. Я отпустил того кто жнет не сея.
-Ты получишь ответы. – кивнул старец.
Виктор поклонился и отошел от реки шагов на двадцать. Я пошел за ним, лицо Виктора было мрачным, глаза были наполнены слезами.
-Я не понимаю… - сказал я дотронувшись до плеча учителя. – Мы в чистилище? Зачем?
-Мы в пустоши, Саша. Это место, где принимаются и опровергаются решения. Где нет времени, где жизнь и смерть лишь понятия. Это пустошь. Это еще один урок без которого не обойтись. Здесь ты поймешь что ничто не вечно. Есть только ты и то, что выше тебя. Есть только данный момент. И ничего больше. Это пустота. Она вечна.
-А он кто? – кивнул я на старца, за спиной которого уже стояло только пять человек.
- Он уже ответил тебе на этот вопрос.
-Но я ничего не понял. Он словно древний пророк непонятной религии.
-Он проводник, тот кого нет.
-Как это?
-Он может дать ответ на любой вопрос, а может дать вопрос на ответ. Он не жил и не умирал, его нет. Он часть мира, он воздух, он время, он мысль.
-Но ты же сказал, что тут нет времени?
-А его тут и нет. – усмехнулся Виктор.
-Но я же вижу его и слышу, значит он есть?
-Он есть, но только в данный момент, а в следующий его нет. Он не во времени. Он не рождался.
-Все равно не понимаю.
Виктор вздохнул.
- Он время не во времени. Он миг. Он не цепь событий, а разрозненность. Его ничего не связывает, ибо он не был рожден, отсчет его лет не ведется. Он может быть, или не быть. Он не связан с логикой мира. Он существует и не существует одновременно.
-А кто те люди, которые за его спиной?
-Он и на этот вопрос тебе ответил. Это знания и опыт.
-То есть это не люди?
- Уже нет. – ответил Виктор. – Нам пора.
Он пошел в сторону реки. Старец стоял там уже один и вряд ли его можно было назвать старцем. Он снова был молод, как тогда на тропе. Только руки не были сложены на груди и волосы были коротко острижены.
- Входи в реку. –кивнул мне Виктор оставаясь на берегу. -Теперь тебе ничего не грозит.
Я сделал три шага вперед. Вода была теплая и по ней уже не плыли лепестки ромашек. Можно было разглядеть золотой песок на дне и слегка синеватый оттенок иногда попадающихся камней.
-Подойди ближе. – сказал проводник.
Я подошел. Он протянул ко мне руки и закрыл ими мое лицо.
-Ты уверен? – впервые с интонацией спросил он, но явно не у меня.
-Уверен. – ответил Виктор.
-Смотри. – сказал проводник. Это предложение показалось мне глупым, так как за плотно прижатыми к моему лицу руками я не видел ничего, и когда я уже хотел это сказать, руки проводника вдруг стали светиться и исчезать, но за ними я увидел не реку и старца, а странную полуразрушенную комнату.
***
Эта комната наверное она занимала собой огромное пространство. Рядом с тем местом глее я оказался стоял невзрачного вида телескоп, словно собранный из мусора. Тусклые стекла были направлены в пролом в стене. На полу рядом с телескопом был обгорелый круг и полустертая надпись «; ;pur si mu;ov;…» Рядом на столике лежал странного вида термометр и стоял микроскоп, на полу лежал мушкет. Я поднял его и осмотрел. Оружие было тяжелым.
Комната напоминала политехнический музей, здесь плотными рядами стояли, лежали изобретенные человеком вещи которые изменяли мир. Я шел разглядывая эти экспонаты, и вдруг увидел на одной из стен календарь. Он привлек мое внимание, он явно был не частью выставки которая демонстрировала новшества новой эры с 16 века и далее. Календарь был создан раньше, гораздо раньше. Я подошел ближе и осмотрел находку. На листах скрепленных пружиной , желтых и пыльных были напечатаны только года. На верхнем листе был 1990 год. Тот который шел сейчас в реальном времени. Я удивленно смотрел на эту дату, что-то было в ней, в этих черных цифрах напечатанных на пропыленной бумаге. Я вспомнил новый год. Мать отца и брата. Этот праздник всегда считался у нас семейным. Где бы мы не были что бы не делали, но на новый год мы собирались вместе. Но в эту ночь с декабря 1989 на январь 1990 с нами не было брата моей мамы. Он умер за месяц до празднования Нового года. И в эту ночь особого веселия не чувствовалось.
Я вздохнул и отошел от календаря. Ударившись ногой о двигатель внутреннего сгорания лежавший на полу, остановился что бы осмотреть колено. Синяк расползался по коже с неимоверной скоростью, подпрыгивая на одной ноге я добрался до стоявшей не подалеку модели машины и сел на сидение.
Нога болела. В голове проскользнула странная мысль, найти холодильник и лед. Я поднял голову и огляделся. От неожиданности вздрогнув. Он стоял в метрах пяти от меня, рядом с тем самым двигателем и улыбался. Брат моей сестры, живой, в своем любимом костюме из джинсы.
-Кирилл? – удивленно спросил я. Не веря своим глазам.
-Привет Саш. – радостно ответил он. – вот уж не думал не гадал тебя тут встретить. Думал он пошутил.
-Кто?
-Старик. – Кирилл махнул рукой. – ай да ну его. –Он быстро преодалел разделявшее нас расстояние и обнял меня. –Как ты племянничек?
-Живой. – сказал я и осекся. – Прости.
-Ой да брось. – Кирилл сел рядом со мной и мечтательно посмотрел в потолок. – Знаешь Живой это еще не главное. Как там?
-Все нормально.
-Ну и хорошо. Как Катерина, как Никитка, как Антон?
-Антон работает, Никита в универ поступил. Ну ты это еще застал. А мама очень переживает… - я смотрел на него не отрывая глаз. Живого, веселого, такого каким он был всегда. Он вдруг повернул ко мне голову.
-Простите меня, Саш. Я был не виноват, но все равно простите. Я понимаю ей тяжело. Но это пройдет. – он похлопал меня по плечу. – улыбка вдруг стерлась с его лица.
-Что такое? – спросил я заглядывая ему в глаза.
-Все-таки это правда. – прошептал он. – правда.
-Кирилл, что правда? – я недоуменно смотрел на него. Он встал отвернувшись от меня, потом резко развернулся и заговорил, быстрым шепотом, словно боясь не успеть или то что его услышат.
-Пойми, жизнь это еще не все. Они все уйдут. Они отнимут. Потому что иначе ты не сможешь сделать того что они хотят. У тебя не должно никого остаться в том мире. Ты не должен боятся чего-то или когото потерять. Это важно, Саш. Очень важно. Они отнимут. Но ты не злись. Не поддавайся скорби. Ты все сможешь изменить. Ты сможешь. Я верю. Знай только одно здесь не хорошо и не плохо, здесь просто никак. Это не место, это лишь пространство, заполненное теми кто ушел. Им здесь не будет плохо.
-Стой! – я поднялся с сидения и тут же сел снова, боль была невыносимой. – О чем ты? Кого отнимут?
-Ты сам знаешь. – мрачно улыбнулся Кирилл. –Я позабочусь о них. А ты позаботься о себе. Не дай им играть тобой… -он снова отвернулся . Его фигура начала таять в воздухе.
-Нет! – крикнул я уже в пустоту. – Нет не нужно!
Уроки:
3 урок. Смерть.
4 урок. Выбери между тем, что легко и правильно.
5 урок. Самопожертвование.
6 урок. Судьба не изменится.
7 урок. Бездна.
----
Вечером мы обычно сидели в маленькой уютной кухоньке и пили чай из странных и всегда новых трав. Учитель по обыкновению сначала молча делал глотка четыре, потом доливал в чашку кипяток и грел о нее руки. Только после этого действия он начинал рассказывать свои странные истории, или задавать вопросы. Рассказы у него были длинные вводящие в состояние транса, или сна, речь при этом становилась тягучей словно мед, успокаивающей и убаюкивающей. Рассказывал он чаще про людей про давние события и почти никогда не говорил о себе. Когда же учитель задавал вопросы они были краткими и глубокими. Никогда до этого я не знал, что двумя словами можно спросить так о многом. Я думал над вопросом а он смотрел в чашку, словно хотел увидеть в ней мои мысли. Потом я начинал говорить, а Виктор просто слушал иногда кивая головой. И это было так просто и легко говорить с ним, слушать его…
В этот вечер все было по другому.
Я вошел на кухню с предвкушением… я хотел рассказать учителю что почувствовал когда шел по огню, хотел оправдаться в неправильном своем выборе. Но как я только переступил порог кухни я понял сегодня мне говорить не придется. На столе на месте чайника лежала стопка книг, старых, потрепанных, с оторванными наполовину корешками и заботливо заклеенных прозрачным скотчем. Рядом с книгами лежал тонкий кинжал.. Я оглянулся на учителя. Виталий стоял у плиты и помешивал варево в алюминиевой кастрюле, от которой с неизвестной для меня целью были откручены пластмассовые ручки. От варева по кухне разлетался сладковатый запах, который я раньше принял за запах чая. Не реагируя на меня Виктор взял с полки странного вида деревянную миску и высыпал ее содержимое в кастрюлю, после чего проговорил на своем непонятном языке длинную певучую фразу и стал опять мешать варево. Я повернулся к кинжалу и взял его в руку. Оглядел странный предмет. Видимо очень давно им часто пользовались, лезвие было в зазубринах в которые забилась темная грязь, может это даже была кровь. Массивная рукоять в виде морды какого-то животного оказалась теплой и удобно легла в руку.
—Этот кинжал принадлежал Градимиру, старейшему из рода великих.— сказал учитель, от неожиданности я вздрогнул чуть было не выронив кинжал и чисто рефлекторным движением сомкнул пальцы на зазубренном лезвии. Кровь тут же полилась из неглубокой раны и словно метал ждал этого долгие годы… кинжал едва заметно завибрировал в моих пальцах. Я ощущал эту вибрацию кожей, а потом и слухом, кинжал стал петь, нет это было нечто другое, не пение. Это был голос. Сотни голосов. Как молитву шепотом они читали непонятные, но явно важные слова. Их нужно было уловить, понял я. Ведь иначе…
Учитель стоял вплотную ко мне сжимая в руках рукоять кинжала по которому струилась кровь, моя и чья-то чужая. Наверное это была кровь Виктора, может он порезался когда вынимал кинжал из моей руки. Но почему у учителя такие глаза, почему он так испуган, именно испуган, не зол, не рассержен, нет. Напуган.
Некоторое время я приходил в себя. От неожиданно наплывшего ведения. От этих странных голосов. От испуга. От боли в руке. Виктор снял с огня варево и вытащив из ящика лист бумаги размазал по нему серую кашицу. Все это время он молчал. Искоса поглядывая на кинжал лежащий теперь на табуретке и обернутый в полотенце, словно боялся что я его снова возьму.
После того как лист бумаги с кашей на нем был аккуратно положен в холодильник Виктор сел напротив меня, положил руки на стол и медленно, словно сомневаясь в правильности своего вопроса спросил.
—Что ты видел? Скажи все, что ты видел, Саша. Это очень важно.
—Я ничего не видел кроме странного рисунка на ручке кинжала. Я слышал… я только слышал чьи-то голоса, которые говорили на том же языке что и вы иногда. Но я его не понимаю.— я чувствовал себя маленьким мальчиком без спроса взявшим какую-то нужную и дорогую папину вещь.
—Что они говорили?— голос Виктора стал еще более озабоченным, он смотрел мне прямо в глаза, от этого взгляда мне становилось еще более не по себе.
—Учитель, я не могу пересказать то чего не понимаю.
—Пятнадцать минут…—проговорил учитель,— ты слушал их пятнадцать минут. Что они могли успеть за это время. Глупцы. Да и я тоже не лучше.— он вскочил, взмахнул руками, но тут же сел
—Какие пятнадцать минут?—с недоумением спросил я.
—Ты слышал их пятнадцать минут.—ответил он с некоторым раздражением—Старый я кретин. Из-за этого промаха все может пойти к чертям собачьим…
Я впервые видел Виктора в таком жутком состоянии, впервые он ругался при мне, впервые вдруг стал человеком, а не великим все понимающим старцем. Я зажмурился и тряхнул головой. Может это очередное такое испытание …
—Ты не должен был брать этот кинжал. Он не для тебя. Он … Он опасен.— Виктор был в панике теперь он держал меня за плечи и словно умолял сказать ему что ничего не было что я не брал в руки эту игрушку, что ничего не слышал и ничего не помню…
Да в конце то концов что с ним произошло. Зачем он вообще притащил этот кинжал на кухню. Ведь знал, что я приду сюда, знал мою привязанность к такому виду холодного оружия. Не мог не предвидеть... Он ведь все видит наперед..
—Чего вы так боитесь, учитель? Что такого в том что я услышал странную и непонятную мне речь?— спросил я. Он отошел от меня, лицо его осунулось.
—Это кинжал Градимира1, Саша. Градимир был великим человеком. —сказал учитель и я вдруг почувствовал что мир вокруг изменяется под его словами, теряет краски. Облетает цвет с картинки словно позолота с куполов. И мир стал как выцветшая гравюра, как старая плохо сохранившаяся кинопленка. Я стоял посреди незнакомой мне комнаты. Почти всю эту комнату занимал огромный стол, на котором стоял подсвечник с наполовину прогоревшей свечой, крынка с молоком и деревянная кружка. Я почувствовал, как повеело холодом. За окнами без штор и тюли, с мутными стеклами шел снег… На единственном стуле в комнате сидит человек. Он стар, очень стар. Лет сто не меньше. На нем кожаные штаны, сапоги с мехом наружу, темно вишневая рубаха. Он не замечает меня и мягкого голоса Виктора льющегося плавно из всех углов комнаты, заполняющего собой весь этот маленький кусочек мира. Этот человек углублен в свою работу. Он что-то пишет гусиным пером в широкую и толстую книжку. Мучительно выписывая закорючки букв. Я подхожу к нему что бы посмотреть что именно в этой книге. Но хозяин комнаты вдруг откидывается на спинку кресла, легким движением закрывая книгу. Взгляд его становиться радостным, губы растягиваются в странной неживой улыбке. Он снова наклоняется к книге, смачивает перо в чернильнице вделанной в подлокотник кресла и рисует на обложке странный символ два меча а между ними два пересеченных под прямым углом глаза. На секунду знак становится более четким, а потом исчезает.
—Теперь все. —говорит человек. У него приятный совсем молодой голос, почти такой же, как и у Виктора.
Я чувствую, что в комнате еще кто-то есть. Совсем недавно появился и теперь смотрит на хозяина с сожалением и тоской в глазах. Он принес плохие вести и теперь не знает как сказать их дорогому для него человеку.
—Ты здесь Воротислав2?—окликает его хозяин комнаты.
—Да Градимир.
—Что опять?—Градимир подходит к Воротиславу и долго всматривается в бледное молодое лицо.
—Будимир3 говорит что ты должен сжечь книгу, —мальчик не осмеливается смотреть в глаза, своему хозяину, он чуть ли не плачет,—Братья считают, что она принесет только зло, что законы мира если ты их открыл должны остаться только твоими…
—Я открывал их не для себя. Я открывал их для Света во имя служения ему. И никто не помешает мне передать эти знания тем, кому они адресованы.
—Но господин, скоро сюда прибудут Собиратели и тогда ваше знание окажется в опасности. Бумага не то хранилище где можно прятать великое знание.
—Когда они прибывают?— с омерзением в голосе спрашивает Градимир.
—Через сутки так говорит Воислава4.
Градимир поморщился ему явно не были по душе эти собиратели и сама мысль о том что они прибудут в его деревню в его дом. Глубоко в своей душе он давно уже смирился с мыслью, что зря пишет книгу, что ее все равно придется сжечь, развеять по ветру. Но жизнь так переменчива и он надеялся на то, что его верные товарищи передумают с этой жуткой затеей. Градимир вздохнул подошел к книге. Открыл посередине, прочитал первые попавшиеся строчки, ухмыльнулся.
—Они могут взять книгу, ты прав, но они не смогут взять меня. Подойди сюда Воротислав.
Мальчик безропотно подошел к Градимиру, тот повернул его лицом к себе проговорил непонятную фразу. Мальчик кивнул, достал из кармана нож и быстрым движение полоснул лезвием по внутренней стороне ладони, я вздрогнул, но мальчик даже не поморщился, а совершенно спокойно поднес руку к книге. Кровь закапала прямо на белые страницы скатываясь в сгиб, всасываясь в корешок. Градимир кивнул, выдернул из маленьких ножен на голенище кинжал и провел по тыльной стороне своей ладони поднес ее под руку мальчика. Градимир стал читать заклинание, а голос Виктора переводил…
«Исчезни книга вместе с моей кровью. Впитайся знание в кровь мою стань мною. Однажды обретенное не будь потерянным на всегда, а когда прибудет час перейди в клинок мой и откройся только тому, кто несет в себе часть Света, тот кто будет избранным и отдаст тебе свою кровь». Последнее, что я увидел была яркая оранжевая вспышка поглотившая книгу.
Я снова сидел на кухне. Виктор стоял у окна. Закипал чайник. Книг на столе больше не было, как и кинжала.
—Ты научишься читать будущее, научишься видеть пути. Я буду учить тебя и это будет так же бессмысленно, как и когда Градимир писал книгу. Он убил себя этим кинжалом, когда понял, что зло завладеет его телом, а вместе с ним и его знанием. Ты тоже будешь видеть будущее и дороги, которые можно выбрать, но однажды ты встретишься со злом с которым встретился и Градимир и забудешь все свое знание, все свои пути, ты станешь просто человеком и у тебя не хватит сил на то что бы противостоять судьбе. Но я все равно буду учить тебя… потому что как и Градимир надеюсь, что мою книгу не нужно будет уничтожать…. И то что ты сегодня взял этот кинжал, может это и не настолько страшно как может показаться…—он улыбнулся, Виктор не верил своим словам и я это видел, только не мог понять почему он все время говорит про зло перед которым мне не устоять.
****
Уходит жизнь. Уходит в песок, сочиться сквозь пальцы. Многие называют это временем. Секунды складываются в минуты, минуты в часы, часы в месяцы, а месяцы в года. Каждый человек считает свое время но не каждый знает сколько его у него. Может остался лишь час. А песчинки падают. Так неумолимо уходит от нас жизнь. Наши шансы. Наши годы. Маги умеют управлять своими песочными часами, но к сожалению и они не вечны. Таков закон.
Голос Виктора был тихим и едва различимым. Он словно рассказывал мне сказку на ночь, боясь что я уйдя в дремоту могу снова проснуться. Я стоял посреди какого-то города, все дома, улицы которого были сделаны из песка. Иногда налетал ветер иногда подымалась самая настоящая буря и сдувала песок, сметала город, но проходило совсем мало времени и он снова возрождался словно птица Феникс из пепла.
Люди пытаются не думать о времени. Это их право. Это их способ борьбы с неизбежностью. Не замечать. Словно то что ты не замечаешь вдруг перестает существовать. Так наверное и есть. Это перестает существовать, но только для тебя. Посторонний наблюдатель видит как ты старишься, как упускаешь свои шансы. Я предлагаю тебе побыть этим наблюдателем. — Сказал Виктор и песчаный город превратился в настоящий бетонный, с примесью стекла и железа. Я оказался в каком-то ресторанчике. Здесь было мало посетителей но все они как и положено говорили друг с другом и ели. Все они были живыми, только вот, видимо по прихоти Виктора я видел что в действительности люди эти были из песка и ветер все еще вольно гулял здесь словно не замечая стен. Вон у того человека ласковым движением ветер стер волосы. Того что сидит в углу подхватило и унесло за границы зала, а его собеседник засуетился рядом с пустым стулом. Некоторые люди были не из песка а из какого-то камня, но рядом с ними на столе стояли песочные часы в которых лениво падали песчинки. Эти люди из камня были слишком молоды, они еще могли сопротивляться ветру. Имели право жить.
Кто-то дернул меня за рукав. Я обернулся. Передо мной стояла девочка лет пяти. Ветер гуляющий по помещению едва касался ее волос. Она была плотью, как и я. Обыкновенный ребенок который еще не успел окаменеть или превратиться в песок.
—Привет.— сказала девочка.
—Привет.—ответил я. —Ты кто?
—Рита.—улыбнулась она, но тут же губы ее исказились в совершенно не детской скорби. —Тебе наверное тяжело?
— В смысле? —не понял я.
—Ты отрекся от своей силы. Когда это произошло? В детстве? Тебе было столько же сколько и мне? Тебе было трудно, у тебя не было тогда наставника. Он был занят другими делами, или просто не заметил тебя. Или так было нужно. Но ты остался со своей силой один на один. Она приносила тебе одни мучения. Ты не мог ей управлять. И тогда ты отрекся? Или потому что понял что совершил что-то очень плохое? Что случилось тогда?— девочка смотрела на меня, она явно ждала от меня ответа. Но я не понимал о чем она говорит. Может это один из уроков Виктора. Может просто тайные сомнения, после его слов о частице Света в моей душе. Я не знал. Не знал что ответить. А девочка все стояла и смотрела на меня с грустью и ждала ответа.
—Я никогда не ощущал силы Рита. Ее просто не было во мне. —сказал я.
—Была.— уверенно ответила девочка.— Ты просто о ней забыл.
Я хотел ее спросить почему она так уверенна в своих словах, но девочка вдруг исчезла превратившись в рыжий сухой песок.
Вокруг же все еще происходило странное действие песка и ветра, ветра и камня. И падали песчинки в часах. Текло время. А я стоял в центре зала и в моей душе разрасталось сомнение. А давал ли мне силу Виктор. Он ведь говорил только про то что может меня научить. Неужели я был одним из магов. Так почему же будучи Светом я должен принять в себя Зло.
—Потому что некоторые вольны выбирать свой путь, а у некоторых он предначертан от рождения. — сказал голос Виктора. —Зло же если оно бестелесно может войти только в носителя Света. И когда Свет внутри тебя перестанет сопротивляться ты станешь Злом. Это твоя судьба, Саша.
—Почему же я должен следовать этому пути если он губителен для меня?— спросил я.
—Потому что иначе ты просто не будешь существовать.
—Я не понимаю.— признался я.
Виктор промолчал. Люди вокруг исчезли, ветер понемногу утихал. Я остался один в огромном банкетном зале. Пустом, как и моя душа.
Глава 4
Не смотря на то что, я был москвичом этот город я знал очень плохо. Можно было даже сказать, что знал я его на уровне обычного туриста. Памятник Пушкину, Кинотеатр Россия, самый большой Макдональдс, или самый первый, в любом случае гордиться тут не за чем и не чем. Кремль, Красная Площадь, Александровский сад, Вечный огонь. Некоторые адреса музеев, театров, некоторые адреса книжных магазинов и конечно по работе я обязан был знать все что касается издательств. Москва была для меня чужая, хоть я и прожил в ней всю свою жизнь. Она менялась вместе со мной, строилась, ширилась и даже углублялась. Я шел сейчас по одному из узеньких переулочков засыпанных снегом так словно дворники и не знали о существовании этого места. Москва напомнила мне мою душу, она рождала странное ощущение, какое было у меня когда я пытался понять кто я есть на самом деле. Москва тоже не понимала кто она. Исторический центр? Да. Вроде бы. Только почему-то большинство исторических мест в ней напоминает выстроенную съемочную площадку для съемок исторического фильма. Все слишком новое, под старину, но нет в этих зданиях души столетий, они все молодые старики обреченные изображать из себя то чем не являются. Культурный центр? Да. Вроде бы. Я любил когда-то ходить в театры, слушать музыку в мрачных стенах консерваторий, когда-то даже попал в Большой. По-моему вместе с Варей ходили. На ней было тогда потрясающее платье и я назвал ее феей, а она почему-то спросила не из Питера ли Пена эта фея. Через пятнадцать минут после начала действия я понял что балет не для меня но досидел до конца что бы не оставлять Варю в одиночестве. Ей балет понравился, у нее мама была балериной. Все это было. Есть в Москве и галереи и музеи и выставки. Только вот войдите в Третьяковскую галерею и людей вы там практически не уведете. Лишь изредка проводятся школьные экскурсии, приходят посидеть перед любимой картиной пенсионеры из интеллигенции, искусствоведы что-то смотрят, начинающие художники срисовывают, иностранные туристы ставят галочки в плане посещения знаменитых мест в Москве. Культура? Или опять же красочный фасад, красивая обертка отвлекающая внимание. Ведь большинство из нас уже не ходят в музеи и галереи, если выбираются в театр, то только на то. что отрекламированно и престижно. Я надеюсь что я не прав. Я так хочу верить в то, что я не прав! Что не правда, что мы сменили железный занавес на бархатный, с золотой вышивкой, яркими оборками и цветными картинками –аппликациями. А что за тем занавесом?Раздолбанные декорации. Табуретки переделанные из стульев, трон сколоченный из фанеры, ржавый котелок вместо короны, шуты вместо… Я остановил себя. Деды собирали зло. Выметали его из душ людей. А что же осталось? Неужели пустота? Мысли стали наскакивать друг на друга и мне вдруг показалось что рядом со мной кто-то стоит. Я обернулся. Переулок был пуст, но ощущение чьего-то присутствия не прошло. Холодок пробежал по спине. Во мне не может быть света, вдруг пришла мне в голову мысль. Я ненавижу людей. Они мне неприятны, эти куклы живущие в театре, пропахшие нафталином и животным страхом.
Я тряхнул головой словно прогоняя назойливую муху. Отряхнул с пальто снег и вышел на большую улицу.
***
—Где ты был?— окрикнул меня Виктор.
Я снял ботинки и шапку. Потом прислонился к двери, голова у меня почему-то кружилась, сил хоть что-то сказать не было. Виктор выглянул из большой комнаты и тут же подбежал ко мне. В этот момент я уже медленно сползал вниз, в ушах звенело, на глаза накатывала пелена, сердце то замирало то начинало вдруг бешено биться в груди.
Виктор положил мне руку на лоб. Его лицо наплыло на меня и я услышал его голос.
—Быстро говори все что чувствуешь.— крикнул он мне. Я удивился этому его предложению. Неужели он думает что я смогу хоть что-то выговорить.
—Тяжело. Противно. Люди. Не правильно. — говорил я практически не слыша своего голоса, каждое слово давалось с трудом. —Пить. Больно. Сердце.
—Хватит.— сказал Виктор, в руках его возник стакан, я тут же потянул к нему голову, но учитель остановил меня. Аккуратно вынув руку у меня из-под головы он щелкнул пальцами и в стакан упала синяя таблетка. Виктор размешал ее серебряной ложечкой, которую достал из кармана халата и туда же убрал. Таблетка растворилась, но вода вопреки ожиданиям не стала синей, а лишь слегка пожелтела. Учитель поднес стакан к моим губам. Я выпил, глотать мне было тяжело, да и жидкость оказалась на редкость противной. После этого Виктор попросил повторить за ним заклинание, с этим заданием я справился только раза с пятого и лишь, потом учитель положил мне руку на глаза и я уснул.
Глава 5.
Виктор стоял рядом со зданием школы и смотрел на детей выходящих на улицу. Минут через пятнадцать появился именно тот, кто был ему нужен. Четырнадцатилетний подросток чересчур худощавый и длинный, шагающий неуверенной походкой и боящийся сделать хоть одно неправильное движение.
Виктор подождал пока мальчик проститься со своими друзьями и нагнал его у поворота к остановке.
—Ты Алекс?— спросил он дотронувшись до плеча мальчика.
Подросток повернулся, оценивающе посмотрел на старика и видимо не увидев в нем опасности кивнул.
—Я Виктор. Мне нужно с тобой поговорить, на очень серьезную тему. —улыбнулся Виктор.
—А вы не знаете, что детям с незнакомыми взрослыми общаться нельзя, тем более на серьезные темы.— мальчик убрал руку Виктора со своего плеча, но остался стоять на месте.
—Я знаю твою тайну, Алекс.— сказал Виктор таинственным шепотом. Алекс отпрянул, лицо его напряглось, руки сжались в кулаки и в одном из них что-то угрожающе засветилось.
—Ты меня еще не спросил какую именно тайну я знаю, а уже собираешься использовать магическую защиту?— ухмыльнулся Виктор— ты действительно очень не осторожен Алекс.
—Кто вы?!— мальчик отступил еще на три шага назад и разжал ладони. С мягким шипением на его ладони распался маленький и кривоватый крест.
—Я друг, Алекс… К тебе ведь приходит иногда один старик. Он выглядит как тень. Он помогает тебе и именно он как ты думаешь наделил тебя твоей силой. Но он всего лишь рассказал тебе о ней, силой награждает другой. Этого старика зовут Градимир, скорее всего правда он не назвал тебе своего имени, я же его слуга Воротислав… когда-то был его слугой.
—Почему вы думаете что я в это поверю?
—Потому что я говорю правду, мальчик.
—Но вы живой!
—А ты, что веришь только мертвым?—Виктор удивленно приподнял брови.
—Дед сказал, что все погибли. Все маги, сохранявшие в себе зло. Никого не осталось.
—Да маги действительно тогда погибли, но я и не был тогда магом, я был всего лишь учеником и не смотря на то что моя учебе закончилась я так и не успел принять посвящение…— старик замолчал, потом тряхнул головой и заговорил вновь.— Разговор не об этом. Градимир тебе кое-что завещал, если можно так выразиться.
—Мне?— удивился мальчик. Он все еще не доверял Виктору, хотя и не чувствовал в нем зла и опасности. Но пустота в душе этого непрошеного собеседника настораживала Алекса.
—Тебе… Ты не против если мы отсюда уйдем. Я клянусь, что не сделаю тебе ничего плохого.— с этими словами Виктор протянул Алексу руку. На сморщенной сухой ладони был выжжен знак два глаза пересеченные под прямым углом и два меча по бокам.
—Хорошо.— мальчик кивнул не отрывая взгляда от странного, но очень знакомого ему знака. Он даже не заметил, как все вокруг вдруг подернулось дымкой и родной школьный сад превратился в лесную поляну.
—Здесь мы можем нормально поговорить.— сказал Виктор убрав руку от лица Алекса.
Мальчик огляделся в его глазах лишь на секунду проскользнуло удивление.
—О чем вы хотите со мной говорить? Что за вещь вы должны мне передать?— деловито спросил мальчик.
—Это не столько вещь сколько знание о этой вещи, Алекс. Грядут смутные временна. Ошибка которую допустили мы в прошлом скоро даст о себе знать. И мы должны быть готовы к этому. Знание должно обрести хозяина. — Виктор открыл карман куртки и вытащил сверток. Сел на корточки и стал бережно, словно боясь сделать что-то не правильно разматывать вещь находящуюся внутри. Вскоре в руках у него, освободившись от материи и бумаги блеснуло тонкое лезвие. Алекс вздрогнул. Виктор не обратил на это никакого внимания и быстро заговорил.—Градимир, учитель и брат мой. Тот кто дал мне знание как пользоваться силой. Тот кто оберегал меня. Я здесь что бы исполнить волю твою. Приди!
Алекс увидел как метрах в пяти от него появилась знакомая фигура. Старец в брюках и рубахе. Но в этот раз он не был похож на тень. Это был настоящий человек из плоти и крови. под его шагами пригибалась трава, его волосы шевелились в такт ветру. Виктор выпрямился, держа кинжал в вытянутой руке, поклонился Градимиру.
— Рад видеть вас снова учитель.
—Здравствуй Алекс. Здравствуй, Вратислав. Я рад что ты все-таки решился это сделать. —Градимир подошел к Виктору и принял из его руки кинжал. Усмехнулся, так словно давным-давно с этим оружием была связанна веселая история и теперь видя его он вдруг ее припомнил.— Как там дела с твоим учеником?
—Он готов. Но я покидаю его.
—Борец?
—Он называет себя Капитаном. Но суть та же. Он знает что я его готовил.
—И что?
—Через месяца четыре он его сломает. Парень в детстве сознательно отказался от силы. Довольно сложно было построить хоть какую-то защиту.
—Ладно, закончим этот разговор после дела.— Градимир повернулся к Алексу.— Ты веришь мне мальчик?
—Да.
—Дай мне руку.
Градимир сжал запястье Алекса и провел острием по тонкой ладони. Мальчик зажмурился и зашипел, на глазах у него выступили слезы.
—Терпи малыш.— Градимир положил кинжал на руку Алекса и резким движением сжал ее в кулак.
Алекс вскрикнул, ноги у него подкосились и он почувствовал что падает.
Вокруг вдруг раздалось сотни голосов, все они что-то говорили и все очень важное и нужное. Единственное что мешало понять их это то что говорили они на странном и неизвестном для Алекса языке. Но вот тепло коснулось головы а вместе с этим теплом пришло и понимание слов и предложений. Они говорили о мире, о его структуре, о том кто его создал. И от этого знания становилось больно, словно кто-то отрывал от него куски плоти, а потом вдруг решил заглотить целиком.
—Не нужно!— выкрикнул Алекс. Ничего не видя, в полной темноте наполненной голосами он вцепился в бледную едва видимую фигуру стоявшую рядом с ним и просил, просил не делать с ним то что они решили сделать.—Вы делаете мне больно. Не надо. Прошу вас. —голос его становился все тише и тише. Он уже практически не слышал его. Его самого уже почти не осталось. Алекс разжал руки и тихо заплакал.
Виктор провел рукой по оконному стеклу и медленно повернулся. Он чувствовал что там у противоположной стены кто-то стоит вот уже минут пять спокойно ожидая пока на него обратят внимание. Виктор улыбнулся. На него смотрел мужчина лет тридцати со странным лицом, словно все мышцы разом свело судорогой или его владелец разучился управлять своей мимикой. Несмотря на такой странный и перекошенный вид этот человек вызывал трепет. Ледяной взгляд словно и не принадлежавший ему вызывал боль и страдание, желание подчиниться исполнить любой приказ.
—Здравствуй старик. Ты узнал меня.—голос тоже не подходил этому человеку. У такого нелепого существа не могло быть глубокого наполненного металлом голоса.
—Нелепое тело, но тебя все равно трудно не узнать Борец. Или теперь звать тебя Капитаном?
—Как тебе угодно, Вратислав. Имя ничего не значит. Вот ты - возвращающий славу, ну и что же ты вернул. Какую славу? Кому? Где она эта слава?...— судорога прошла по лицу человека в котором находился сейчас Капитан,— В былые времена вас магов творящих добро уважали, вы были сильны если не сказать всесильны. А что теперь? Вы малы и ничтожны, вы прячетесь по своим норкам, домикам и кроме сотворения чашечки чая к завтраку, или разгона облаков ничем не занимаетесь… Хотя нет.— Капитан остановил себя жестом.— Прости Воротислав. Ты то у нас все-таки великий. Ты один выжил из тех 50. Кстати. Давно хотел спросить тебя. Как? Ты бежал? Или просто струсил и не стал участвовать во всеобщем помешательстве? А ведь даже твой учитель Градимир и то участвовал, несмотря на все его негодование. И погиб как настоящий герой.
—Ты не знаешь что там было, Капитан. Не надо блейфовать.
—Я тысячетилетиями чувствовал силу исходящую из того места где вы раньше жили. Мою. Темную. И я знаю что вы погибли подчистую. Все кроме тебя. Я всего лишь сопоставляю факты и не собираюсь блефовать, Воротислав. Это твоя ипостась. Что вы тогда натворили? Какую глупость? Я был тогда слишком молод, но чувствовал что-то не то.
—Ты тоже спасся, хоть и не знаешь от чего, Борец. И мне очень жаль что Посланник не нашел тебя. А теперь позволь поинтересоваться зачем ты пришел Капитан?— Виктор отвернулся к окну.
—За тем кого ты пытаешься у меня отнять, Воротислав. Мы ведь с тобой старые знакомые маг. И ты знаешь со мной шутить не нужно. Отдай того, кто мне предназначен. Отдай мне мое тело.
—Всему свои сроки, Капитан. Он еще не твой. Он еще в своей власти.
—В своей или в твоей?— Капитан рывком повернул к себе Виктора, сжимая его плечи.
—Не говори глупостей Капитан. Я не руковожу людьми. Я им только помогаю.
—Ну и в чем же ты помог моему человеку?
—Ты сам все знаешь.
—Знаю. Знаю.— Капитан разжал руки и отошел от Виктора.— Ты отобрал тогда у меня того парня. Ты ведь увел его? Ты его убил?... —Виктор дернулся от этого вопроса.— Ха. Неужели ты его и вправду убил…
—Его убили в кабаке, он полез в драку.
—Чужими руками?—вздохнул Капитан.— Что ж чужие руки это тоже оружие. Надо просто знать, куда нажать и вот пальцы сомкнулись на шее твоего недруга, а ты чист, как капля росы по утру.
—Ты пришел за Сашей. Хорошо я отдам его тебе. Я уйду послезавтра.
—А ты не боишься умереть, старик?— в его голосе проскользнула угрожающая нотка.
—Нет. Этого я не боюсь.
Снова наступила зима. Белые хлопья падали с неба ложась на уже промерзлую черную землю. Темные стволы деревьев голые, как скелеты, едва качались в свете фонарей.
Я никогда не любил зиму. Наверное, потому что большинство командировок родителей приходилось именно на это время и когда они уезжали, в опустевшей и холодной квартире я одиннадцатилетний пацан оставался один с братом и сестрой. Была правда еще бабушка, которая придерживалась странных позиций и практически никогда к нам не приходила. Мы с братом сами ходили в магазин на те деньги которые оставили нам родители и которые надо было тратить очень осторожно. Мы покупали еду, настоящую еду, а не жвачку и конфеты, мы все это сами готовили, давясь подгорелой картошкой и переваренными макаронами… Сестра, которой было тогда пять лет, доставляла нам массу хлопот. Была даже договоренность ходить в школу через день, что бы она ни дня не оставалась без присмотра. А когда вдруг случайно так получалось что в один и тот же день у меня и у брата была контрольная работа, мы бежали на переменах домой и заставали эту непослушную девчонку всю измазанную или оцарапанную. Выходные же проходили в смертельной скуке и тишине, мы словно боялись нарушить эту тишину, прося бога, что бы родители вернулись поскорее. Нам было страшно.
Я закурил, выпустив тонкую струйку дыма, она закрутилась в воздухе на секунду вдруг сложившись в знак бесконечности и растаяла. Сейчас сестра живет в Питере с мужем, брат работает врачом в Московской больнице, мы практически не видимся, мы оказались совсем разными, единственное, что нас объединяет это нелюбовь к зиме.
Я стоял у окна. Было холодно. Хлопья снега врывались в комнату и ложились на подоконник и пол. Но холод был не внешний, холодно было внутри словно по венам бежала ледяная кровь омывая ледяные органы. Тягостное ощущение незавершенности сидело во мне и мучило меня. Я чего-то не спросил. Я чего-то не сделал. Что?
—Что мне делать, Виктор? —спросил я проглотив сухой комок мешавший говорить.
—Когда? — Виктор сидел в кресле с закрытыми глазами и казалось просто спал. Может так оно и было.
—Когда ты уйдешь?
—У тебя есть выбор? —безразлично спросил Виктор.
—Нет. Во всяком случае я его не вижу. Но почему если ты все знал с самого начала ты все-таки подошел ко мне тогда. Зачем, Виктор? Ты ведь знал что все развалиться.
—Если бы я не подошел к тебе, может было бы все гораздо хуже. Я всего лишь снял момент непредсказуемости. Ты теперь подготовлен. Ты знаешь многое. И потеря этого знания будет сжигать твое сердце, заставлять бороться с тем кто будет в тебе.
—Я хочу все это забыть, Виктор.
—Что именно?
—Все чему ты меня научил.
—Нет Саша. Придет время и тогда ты потеряешь это знание. Ты будешь сражаться за себя, за других, даже за свое одиночество. За право быть одному. Но сейчас я не могу забрать у тебя то что дал.
—Это слишком страшно учитель.
—Я знаю.
—Это не вытерпеть человеку.
—А ты уже не человек. Знание изменило тебя. Это было их целью и моей. Если бы ты встретился с тем с кем тебе суждено встретиться, будучи тем юношей, смотрящим на мир через розовые очки все было бы кончено через три дня. Сейчас же это так легко у него не пройдет.
—Я не выдержу.
—Ты должен.
—Почему я. Почему ты не подошел ко мне когда я был мальчишкой. У меня не было тогда силы? Или вы предопределили мне эту судьбу? И почему я должен следовать пути?
—Ты все узнаешь в свой срок. Тебя же уже влечет туда. Тебе не справится с его призывом. И как только ты попадешь на войну, ты забудешь меня. Потому что так захочет он. Он проведет тебя по дороге, благодаря которой, ты примешь его. С этим ничего не сделать мой мальчик. Точно так же как ничего не сделать было Градимиру.
Это был наш последний разговор. Он говорил мне о пути. Я чувствовал, что так оно и будет. Меня влекло туда. На войну. Там меня ждал, кто-то сильный, он нуждался во мне, а учитель уходил. Он не просто уходил, он отпускал меня. Так оставляют преданную собаку на вокзале, отцепив поводок. Смотрят грустными глазами на того, кого учили команде «апорт» и «сидеть», того кого сейчас приходится оставлять в полном одиночестве, справляться со своими бедами самому. Но в отличие от собаки я знал куда пойду. Это была моя судьба. Я не смел ей сопротивляться.
Игра в пейнтбол. Появление капитана.
Часть 2
Тот, кто со мной.
Предисловие.
Первое Апреля.
Я стоял около памятника Ногину и смотрел на спускавшуюся вниз, на станцию, широкую серую лестницу. Уже было часа три, но до сих пор ни одного знакомого лица, ни силуэта, которых я так ждал. Просто люди, обыкновенные, гражданские, кучками вываливающиеся из вагонов и рассыпающиеся по белому мрамору станции. Лишь изредка попадались среди оляпестых форм, строгие в черных форменных костюмах или защитные зеленые, как будто тут среди металла это маскировка. Милиционер, стоящий в углу, ближе к эскалаторам, то и дело на меня поглядывал. Я вызывал у него, скорее раздражение, чем опасение. Не был я похож на террориста со своей чисто славянской внешностью, хотя, может быть, была послана ориентировка на какого-то вора, или убийцу славянских кровей, но тогда он уже бы подошел. Нет, я его просто раздражал, как иногда раздражают детей в пионерском лагере дети из деревень, свободно гуляющие по ту сторону огражденной территории. Я мог уйти в любую минуту, но нет, я вот уже третий час пялился на лестницу. Еще раз, взглянув на строгую фигуру, я заметил чуть изменившееся выражение лица, на нем появилось сочувствие, видимо он все-таки нашел мне оправдание. Ну что ж паренек ждет свою девушку, а та или забыла, или просто кинула его, и скоро он уйдет, смотря на свое отражение в посверкивающем полу, может по направлению к нему, чтобы подняться на улицу, вдохнуть в легкие холодного совсем не весеннего воздуха, а может спуститься вниз и пропадет наконец-то из виду. Я улыбнулся. Скорее всего, именно такое объяснение возникло в голове милиционера. Ну и пусть. Я уже давно понял, что уйду от памятника Ногину один, не придет никто из тех, кого я так долго жду и не потому, что кинули, не потому, что забыли. Их просто нет. Их нет в Москве, их уже нет на этом свете. Но я не уйду сейчас, сержант, я не покину свой пост, я буду верить до конца в бога, который помог им избежать смерти. Я верю, в это уже четыре года после того, как вернулся на родину почти целым и невредимым, и в бреду, лежа на домашней кровати, сжимая теплое жгучее одеяло, повторял тот последний разговор между пятнадцатью еще живыми мальчишками. Мы вырвемся обязательно вырвемся! И встретимся! В Москве? Да! В Москве! На Китай-городе. Знаете такую станцию метро? Около памятника Ногину. Когда? Каждый год в какой-нибудь день с утра до девяти вечера. Давайте первое апреля! Это будет настоящий праздник день дураков! Которые спаслись? Нет! Тех которых мы сегодня победим… Возбужденные невероятной мыслью голоса. Будто задуман побег из замка ИФ. И каждый верит, что прорвется. Худые юношеские лица, грязная одежда цвета хаки. И блестящие веселые глаза. Нас разделили тогда ребята на группы. И я уже не жду тех, кто был в моей: ни Антона, ни Григория. Их нет. Они не отметят день дурака. Я прижался к стене и медленно сполз, садясь на корточки. Милиционер сделал два шага вперед, но остановился встретив мой взгляд. Со мной все в порядке сержант, просто я очень устал.
Уже было около восьми, я опять стоял, но уже с другой стороны стены, там, где расположился лоток с дешевыми романами и книжками в мягкой обложке, которые продавались гораздо дороже, чем в магазине в пяти минутах. Время всегда обходится нам слишком дорого.
Того сержанта, которому я мозолил глаза, сменил новый, худощавый, маленький, совсем молодой и какой-то не опытный что ли. Он останавливал, практически каждую минуту, все новых и новых людей, явно не ориентируясь на определенный тип внешности. Среди его жертв были и девушки с длинными ногами, и толстые женщины лет 50, и старушки, и парни разных национальностей, я смотрел, как его рука заученно приставлялась к козырьку, и пытался не улыбаться слишком уж заметно. В восемь часов он остановил девушку в сером, цвета асфальта длинном пальто, на шеи был замотан широкий шарф малинового цвета, темные волосы собраны в хвост. Уши ее зарделись, когда милиционер махнул ей, что-то сказав, она повернула к нему, встала спиной к стене, и я увидел ее лицо. Худое, измученное, словно она не спала ночи три, в меру тонкие губы были накрашены переливающимся блеском, нанесенным без помады, как обычно делала моя сестра. Больше косметики на лице не было. Девушка сняла черные перчатки и, расстегнув молнию на сумке, достала паспорт в сиреневой обложке, протянула его милиционеру и отвела глаза, подняв голову. Наши взгляды пересеклись. Я почувствовал что-то странное, словно обдало горячим ветром, пахнуло в лицо, чем-то знакомым, задевшим самые глубины памяти. Мурашки пробежали по коже. Я понял, что смотрю на нее как на давно потерянного друга, так неожиданно найденного среди толпы. Почему? Что в ней такого? Но она не постеснялась моего излишне увлеченного взгляда и как мне показалось даже улыбнулась. Я отвел взгляд первым. И тут впервые за четыре года он заговорил со мной…
Его голос был хриплым и тихим, но перекрывающим все шумы, темный бюст Нагина мраморные стены поплыли, подернулись дымкой, люди замерли в нелепых позах. Время остановилось. Передомной сгущаясь из теней на полу появился мужчина, неопределенного возраста, в форме цвета хаки, с порванным рукавом, с кровавым пятном на груди, он обретал плоть, лицо медленно обретало знакомые устрашающие черты, холодные глаза, морщинистый лоб, короткие уже подернутые сединой волосы.
-Капитан. – тихо прошептал я, смотря на материализацию своих кошмаров. Существо которое снилось мне каждую ночь на протяжении нескольких лет.
-Здравствуй Саша. – улыбнулся мужчина. Осмотрев себя. –Наконец-то. – он обернулся и посмотрел в сторону той девушки в сером пальто.
Я проследил его взгляд и вздрогнул, на том месте где стояла девушка, так же как и все остальные люди застывшая в не очень удобной позе, был кто-то еще. Этот кто-то был похож на дым от костра иногда сдуваемый ветром, он то пропадал то появлялся снова и с каждым новым появлением он становился все чернее и гуще, обретая форму.
Капитан двинулся вперед, я остался стоять на месте, не было нужды идти за ним.
-Здравствуй брат. – протянул туману руку Капитан.
Черный дым распался на две неровные части и снова исчез. Капитан терпеливо держал руку готовую для пожатия. Дым снова появился, но уже виде неслаженной чрезмерно высокой мужской фигуры. Руки сомкнулись в приветствии.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,!!!!!!!
1 Глава.
…И было добро и было зло, две могучих сущности, две стихии. И была земля нелюдимая и пустая. И был только ветер, гуляющий по ней и вода ее омывающая. И тогда был создан Человек той же Силой Изначальной, что вмещала в себя Все существующее во Вселенной. И была населена планета животными, и растения стали произрастать на ней. Но были они пусты и не несли в себе того, что было привычно Силе создавшей их. И стала тяготить Силу Изначальную эта чуждость Мира своему создателю, и излил он тогда на них добро и зло, поделив их пополам. И все существующее во Вселенной приобрело свою сторону. Наступила ночь и сменялась она днем. И было добро и зло, и были они равны между собой. Но вместе с добром и злом была пущена на землю и часть Силы, ибо тот кто творил, произрастает в своем творении. И стали Сильны те, на кого упал жребий и по сторону ночи, и по сторону дня. И было так, пока Зло не воспротивилось ночи, а добро дню. Люди же, поймавшие зерна Силы, захотели властвовать везде, ибо власть была заложена в Силе. И тот, кто создал Все, сказал: Будет так: Добро сильно качеством, Зло сильно численностью, А после будет так: Зло сильно качеством, Добро численностью. И все будет меняться, как день сменяет ночь. И как только нарушиться этот баланс приду я, и буду я другим, ибо Вы отражение мое…
Она сидела спокойно и пила чай. Волосы Светлана обернула в пушистое полотенце и теперь была похожа на заморскую принцессу. Вот сейчас откроется входная дверь, и там я увижу песчаные барханы и верблюдов небрежно жующих колючки.
Я стоял у окна, облокотившись о стол, и смотрел в запотевшее мутное стекло. На улице шел снег. Совсем не похоже на то, что всего неделю назад некоторые одевались в ветровки. Люди внизу шли, кутаясь в дубленки, натягивая шапки на замерзшие головы. Сережка, мой сосед по площадке, выскочил из подъезда и, торопливо застегивая куртку, подбежал к своим Жигулям, дернул за ручку и скрылся в салоне, тут же из выхлопной трубы заструился дымок, тая в морозном воздухе. Я передернул плечами, подумав о необходимости идти на работу. Повернулся к Светлане.
—Где ты живешь? —слова показались мне чужими, грубыми.
—Около метро Динамо. Пять минут ходьбы. —она откликнулась автоматически, глаза смотрели на стол словно там лежало что-то пугающее, чужеземное. Так смотрели бы аборигены какого-нибудь африканского поселения на плеер или сотовый телефон.
—Ты поедешь туда.— я хотел приказать, но в словах скользил скорее вопрос, чем приказ.
—Хорошо.— Светлана подняла голову. Она поставила кружку на стол и поднялась. Подошла ко мне.
—Встретимся завтра. Ты знаешь брат это тело довольно послушно.— радостно сказала она. —Смотри…
Она что-то сделала. Я не смог понять, что, но в воздухе вдруг запахло тревогой, расплавленной, расходящийся по воздуху, звериной тревогой, тем что заставляет волков прижиматься к земле, а птиц лететь в небо. Тело уже погружалось в знакомое состояние, такое было у меня лет пять назад, когда казалось что не чувствуешь боли, что все тебе по плечу, но я понял что мне ничего не грозит. Лана смотрела вниз, на землю за тонким слоем стекла, которое помутнело и медленно вибрировало. Я подошел к подоконнику, чувствуя как адреналин заставляет сердце бешено биться. В воздухе раздался хлопок. Лана убрала руку со стекла и сжала ее в кулак.
—Я практически контролирую это тело.- ее голос стал грубым, почти мужским. Что-то вилось вокруг кулака. Темное облачко… дыма?
Я оторвал взгляд от ее кулака и посмотрел вниз и вовремя . Темная нить какого-то вещества тянулась от нашего стекла к автомобилю Сергея.
—Се-е-е— я смог выкрикнуть только это стекло вдруг задребезжало и прогнувшись в комнату лопнуло обдав меня холодным воздухом и кучей мелких осколков и запоздало сгруппировавшись я отлетел к стене услышав долгий гул взрыва. —Сергей.—мои губы болели, чувствовались сотни маленьких осколков, саднящие ранки на коже.—Сука.—я открыл глаза и взглянул на Лану. Она совсем не пострадала и смотрела на меня с виноватым видом, словно и не хотела убивать моего соседа, хотя я и не знал кто это сейчас смотрел на меня, девченка ставшая марионеткой зла или сам Сез . Лана подошла ко мне. Присела на корточки. Тихо провела рукой по лицу.
—Что это было? – ладони ее тряслись, а голос срывался из-за страха.
—Зачем? «Ты силен!»
—Что зачем.—испугано посмотрела на меня Света. «С тобой мы будем еще сильнее!»
—Ты так просто можешь распоряжаться жизнями людей. Просто так убить человека из-за того, что бы я тебе поверил? — я поднялся. Меня слегка покачивало все тело ныло.—Уходи.
—Это не я Саша. —она стояла на месте. Она не собиралась убираться из моего дома. Она не могла. Мы оба ничего не могли сделать в этой игре двух братьев.—Уходи. —крикнул я.- Пожалуйста. «До встречи. Я принимаю правила игры»
—Скоро я перестану это контролировать.—дрогнувшим голосом сказала она. «До встречи, брат»
—Уходи!
*****
Я попытался уснуть. Хотя вряд ли эту полудрему можно назвать сном. Мне снилось 1 апреля. Странная девушка в пальто цвета асфальта сидящая на скамейки и сначала медленно и неохотно рассказывающая свою историю, а потом все быстрее и красочнее…
У каждого курса были свои хохмы. Знаешь такие которые можно выполнить а потом рассказывать друзьям на студенческих вечеринках. Мы, я и мои соседки по комнате, которую мы снимали, пытаясь уйти от родительской опеки, решили придумать одну такую. Обыкновенная невинная шутка, нам на филфаке рассказывали и пострашнее. Правда, тогда же предупреждали что нельзя шутить с тем чего не знаешь даже не веришь в это до конца. Не имеет значения кто ты. Если ты приступил черту твоя личность теряется, подавляется увиденным услышанным. У Галины, самой старшей из нас был домик рядом с одной из глухих деревушек под Новгородом. Знаешь такие где стоят два дома и те покосившиеся. Где дожили свои последние дни старушки, или старики, и может быть последний оставшийся из них превратился в скелет прямо на деревянном полу и до сих пор там лежит. Было лето. Пасмурное. Скорее похоже на затянувшуюся весну. После сессии все наши разъехались кто на море, кто по знакомым на дачи, пятеро ухали в Питер. Мы же собрались туда. В деревню под Новгород. Где примерно в часе ходьбы была полуразваленная деревня, куда местные почему-то не рисковали соваться. Предрассудки, подумали мы, старые люди часто придумывают для себя оправдание в своей неподвижности, не заинтересованности. Родители Галины дали нам ключи. Мы собрали все необходимое, но не слишком много, самое нужное и только Алька вторая моя подруга зачем-то запихнула в рюкзак пистолет. Газовый. Она всегда боялась, что на нее кто-нибудь нападет. Глупая. Не других надо бояться. Только себя. —Лана в моем сне замолчала чуть покачивая головой, словно с чем-то не соглашаясь в своем рассказе.— мы сели на поезд и утром были уже на месте. Солнце грело не слишком тепло и мы одели ветровки, Алька что-то сказала на счет секретных материалов и то что лето будет у нас веселее чем у других. Что мы, мол, не видели на Кипре, или Сочи, а на Васильевском самое оно будет в августе и мы еще успеем. Мы шли за Галиной, ее строгая фигура была для нас маяком в незнакомом лесу переполасованом тонкими линиями тропинок. Алька с каждой минутой все больше серьезнела, но когда мы, наконец, вышли на поляну и увидели деревню, чуть возвышающуюся на холме. Маленькую но какую-то цветную и со стороны очень жилую, лицо ее расслабилось. Галина остановилась, показала рукой на дома и сказала:
Здесь мы будем жить, а вот там… она показала чуть вправо, туда, где учащался темный кустарник, там заброшенная деревня, сказала она. Алька вздрогнула и я улыбнулась. Она была младшей, младше меня на целых два года. Вундеркинд местного масштаба, окончившая школу в 15 лет. Казалось, мы увеличили скорость, даже перешли на бег. Галинина деревня тоже была маленькой шесть жилых домов, правда по дороге бродили мамаши с детьми и общее количество жителей явно превышало 50. Мы свернули к тропинке ведущей к пустому дому на окраине. Галина приказала нам растапливать печку и обустраиваться в крайней комнате, пока она переговорит с соседями по поводу молока и каких-нибудь продуктов, деньги нам дала Алькина мать, считающая, что худеть девочке совсем не зачем. Дом был вполне сносным. Двухэтажным, хотя второй этаж использовался родителями Галины как склад ненужных вещей. На первом этаже было три комнаты для гостей, кухня с переделанной деревенской печью и огромным столом за которым могло уместиться человек 10. Так же на первом этаже была гостиная, в которой стоял стол с черно-белым телевизором, показывающим три работающие программы и широкий, но продавленный диван. Галина вернулась когда мы решили немного поспать. Мы поели и сговорились что пойдем в деревню завтра с утра. Этот день мы полностью проспали, наверное, сказался свежий воздух, так опьяняющий после душной Москвы.
На следующий день в девять утра мы уже шли разгребая кусты с маленькими рюкзаками на перевес. На шее у Галины висел фотоаппарат, на поясе у Альки нелепый газовый пистолет, у меня нож, приватизированный у отца пока он этого не заметил.
Все шло хорошо. Пели птицы, мы смотрели на покрывающееся редкими облачками утреннее небо. Галина вела нас вперед. Мы поцарапались, изгваздались в мокрой земле, вперемешку с травой, джинсы промокли, но мы радостно вышли из леса через два часа увидев широкую дорогу, покрытую сухим песком, будто свет маяка или флаг на каком-то замке. Галька облегченно выдохнула. Повернулась к нам: Верите девчонки думала что заблудились Алька нервно хохотнула: Тоже мне Сусанин. Я тоже позволила себе расслабленно улыбнуться. За дорогой виднелись покосившиеся заборы, заросшие когда-то плодовыми деревьями дома.
—Ты уверена что это именно та деревня?— спросила я глядя на особо изуродованный дом, из его крыши выглядывали ветки ели, размашистой, огромной елки, чем-то внушающей опасение, словно выставленный пробитый пикой скелет на границе варварского государства.
—Ну…— Галина задумалась.— Примерно на 70 процентов. Но даже если это не та деревня, по-моему, это ничего не меняет, она же заброшенная, а нам это и нужно было. — она подняла фотоаппарат, стянула чехол и сделала несколько быстрых кадров.
—Пошли?— подтолкнула меня Алька. Я посмотрела на нее, страх совсем прошел, глаза блестели словно она нашла клад.
Я не хотела туда идти. Я чувствовала что что-то не так. В воздухе пахло чужим, непонятным и неизбежно надвигающимся с каждым нашим шагом по сухому песку.
Сначала была Алька. Я услышала три частых выстрела и все поняла. Прижалась к стене и быстро выбежала к тому дому где в последний раз видела подругу. Пятнадцать метров по каменистой дороге, я остановилась около раскрытой двери напоминавшей дверь дома в котором была только что я, даже с тем же символом двумя глазами, пересекающимися под прямым углом и два меча по бокам. Я вытащила нож. Не надеясь что он мне поможет, не помог же Альке газовый пистолет. Перешагнула порог. Вгляделась во вдруг наступившую темноту. Видимо здесь были забиты ставни. Пахло плесенью и сырым деревом. Сделав три нерешительных шага я наткнулась ногой на что-то мягкое и почувствовала как мурашки потекли волнами по всему телу. Медленно боясь увидеть но уже зная что там будет я опустила голову. В свете зажигалки которую я прихватила из дома лежала на спине Алька если это можно было назвать Алькой. Пистолет она все еще сжимала рукой. Это единственное что осталось целым, не засыпанным серой трухой под которой не было тела. Я оглянулась. Мне было страшно, но я знала что надо бороться несмотря ни на что, адреналин растекался по моей крови. Мне надо было найти Галину. Нам нужно было бежать. В доме не было никого. Ничего. Только монотонно дул ветер в щели и пахло гнильем. Неужели было еще в этом доме чему гнить.
Потом я услышала что-то не человеческое это был не крик, это был вой, прерывающийся человеческими нотками. Ноги мои стали ватными я боялась выходить из дома, так же как и боялась находиться в нем. Через две минуты я была там где, по моему мнению, осталась Галина. Это было как раз тот дом с елью в центре, только теперь он уже не был таким старым и серая крыша покрылась рыжей дымкой. В окна светил свет, то есть, нет, не в окна а из окон, не электрический, а такой что бывает от солнца, живой свет. Я подошла к окну. И тоже чуть не закричала. Рыжий свет окутал Галину, разрывая ее одежду, обнажая и сжигая беспомощную плоть. Я почему-то вдруг поняла что он не просто ее сжигает, он ее ест, этот свет так питается и за много лет он очень соскучился по такой пище. Я отступила на шаг и вдруг поняла что теперь осталась одна, что в моей руке сейчас обыкновенный нож, который против этих неуловимых существ, все равно что стрела с присоской против танка. Сознание, правда, сразу приняло все происходящие за истину, неопровержимую, которую нельзя будет обыграть. Я стояла около дома, уже прислонившись к его нагретым стенам и молча плакала, ждала пока оно не пришло…
Его нельзя было увидеть только почувствовать. Он стоял рядом. Он смотрел на меня. Я чувствовала, его хищный оценивающий взгляд. Но поняла что убивать меня он не будет. Он оставит мне жизнь. Я нужна ему. Только тогда я не знала зачем. И кто он я тоже не знала.
Я вздрогнул. Проснулся. В окно смотрела луна. Я забыл закрыть шторы. Имеет ли это значение. Я встал, нашарив под кроватью тапки и пошел на кухню. Целлофан заменявший теперь разбитое стекло тускло поблескивал при свете ночного солнца. Я поежился, было холодно. Нужно срочно покупать стекло. Пачка сигарет спасла меня от холода не надолго. Спать не хотелось. Я выпил чашку кофе и пошел в комнату, сел за компьютер. Если что-то вас тревожит и хочется выбить из головы дурацкие мысли включите компьютер и загрузите какую-нибудь игрушку, лучше ту где будет больше крови и криков, это лишит вас возможности думать об убийстве всерьез. Я смотрел на окно загрузки, как человек смотрит на икону. Я хотел, что бы Лана вышла у меня из головы, что бы больше никогда не приходила, но тот кто проснулся у меня в нутрии, желал абсолютно другого и я не мог ему сопротивляться.
Мы сидели у меня дома, как в тот самый первый вечер. Правда она не пила чай она нервно докуривала мою последнюю пачку сигарет.
«Я сразу же вернулась домой. Не помню, как добралась до дороги и остановила первую попавшуюся машину. Просто через часов десять уже была около своего подъезда. Было холодно и очень не хотелось идти к себе в комнату, смотреть на те вещи, что окружали меня до этого путешествия. Но я поборола это чувство. Поднялась на третий этаж и открыла дверь ключом, благо мы его оставляли под ковриком, на случай если наведается хозяйка. Я вошла в комнату, обошла, пустые кровати своих подруг забрала все вещи и поехала к родителям.
Они не о чем меня не спрашивали. Видимо подумали, что я поссорилась с Галькой, так часто бывало. А я ничего не спешила рассказывать. Кто мне поверит. Кто будет проверять есть ли эта деревня вообще на карте, мы ведь на нее набрели просто так, я не была уверенна что это именно та деревня про которую Галька рассказывала. Это был мой второй день, может быть самый нормальный из всех последующих. Я даже начала думать что все мне приснилось. Вот сейчас зазвонит телефон, а там Аля. И она как всегда начнет меня уговаривать не сердиться на слишком педантичную Галину, вернуться в квартиру, ведь им там без меня скучно. Но этого не произошло. А ночью я поняла, что не хочу спать. Просто нет больше такой потребности, а в груди начало что-то жечь. Было очень больно, физически. Хотелось кричать, но я сдерживалась. Я вышла в коридор, и посмотрела на себя в зеркало. И тут уже не сдержалась. В зеркале было не мое лицо. Белая маска с черными дырами глаз, она смотрела на меня и неприятно улыбалась, потом цвет ее резко поменялся, стал серым, а глаза красными. Маска приобретала человеческие черты, но постоянно расширялась, расплываясь, словно не в силах была удержать форму. Это было неприятно, это было страшно. Спустя какое-то время она наконец-то приняла мои черты, подернулась рябью, словно остановили кадр на видеомагнитофоне, на секунду мне стало легче, но лицо вдруг обдало прохладой, а потом в него как будто вкололи сотни тонких иголок, в нос, уши, губы и даже глаза. Я упала на пол, закричав от боли, но не услышала собственного голоса. Кожа была неприятно теплой. Я не знаю сколько так просидела, с открытыми глазами не в силах их закрыть, чувствуя боль по всему телу, время вернулось ко мне только когда я вдруг почувствовала что мне хорошо… была свобода, безграничная, я наконец-то за многие годы могла сделать многое, все что хотела, у меня было новое тело, новая жизнь. О старой я не помнила. Потом стало понятно, что радость эта не моя и в голове зашумело. Вскоре шум перерос в слова. Так вдруг улавливаешь голос среди помех настраиваемого радио, сначала далекий и не четкий, а потом…
—Здравствуй.— сказал голос.— Давай знакомиться.
Я встала в зеркале отразилось мое лицо и, наверное, только я могла сказать что в действительности в этой внешности не было не капли от прежней Светланы.
—Кто ты?—губы почти не шевелились.
—Мое имя тебе ничего не скажет. Наш культ умер уже слишком давно что бы хранить о себе какую либо информацию.—мои губы улыбнулись.— но если хочешь...— он сказал свое имя слишком сложное что бы произнести его на любом из человеческих языков, словно оно и не было облечено в слово, оно вело за собой кучу неприятных эмоций и горький привкус во рту, привкус крови и страха, гнили и давней смерти. Этим именем можно было убить. И я была уверена что он действительно им убивал.
—Зачем я тебе?
— Затем что бы жить, девочка. Я люблю жизнь и слишком давно не видел ее. Мне нужны твои силы, твоя память и пока мне нужен покой. Ты нужна мне как путнику теплая кровать, что бы отдохнуть и отправиться в путь дальше.— он говорил отрывисто, каждое предложение давалось ему с силой, он давно не использовал свой голос и использовал ли когда-то вообще...
Я промолчала.
—Прости если мои слова немного вычурны я только свыкаюсь с твоим языком.—сказал он и провел моей рукой по моим волосам.— Я научу тебя моему языку. Он намного лучше передаст тебе все, что я буду говорить. А потом мы сделаем с тобой много дел. Я слишком давно сидел в той деревне, теперь мы будем веселиться.
— А если я не захочу?
Он засмеялся. Хохот перекрыл все звуки. Дьявольский хохот существа, который хотел веселиться и я была ему не помехой, я была его способом, его телом, он мог сделать все что угодно со мной.
—Хорошо.— вдруг совершенно серьезным голосом сказал он,— тогда ты умрешь. Только прости тебе придется подождать года два. Тогда ты мне будешь уже не нужна. А может мы, и сроднимся за эти два года, и передумаешь?— мое отражение подмигнуло мне.
—Почему именно через два года?
—Привязка к традициям, слишком уж были осторожны те благодаря которым я появился. Два года в человеческом теле так охраняли демона Тэлес, передавая его друг другу поцелуем. Через полгода твое тело будет подчиняться мне как рукавица подчиняется руке. Через год я смогу подчинить половину твоего разума, но никогда не смогу взять тебя полностью. Через два года у тебя будет два выхода, либо твоя система настроится под меня либо жизненно важные органы просто отключатся. Но до этого момента мы единое целое и я никуда не смогу уйти.
—Значит, я могу убить тебя вместе с собой?
—Я не разочарован, что именно ты прошла сквозь все ловушки. Ты храбрая. Ты умна. Ты воинственна. Но ответ на твой вопрос нет.
—Почему?
—Потому что теперь ты обладаешь моей силой. В том числе и силой самосохранения.
—Могу тебя передать кому-то другому?
—Поцелуем.— улыбнулось мое отражение.— это будет для тебя смертельный поцелуй, девочка. Не торгуйся. Сейчас тебе позволено задавать мне вопросы. Но торговать собственной жизнью ты больше не будешь…»
Здравствуй брат.— голос прозвучал почти по дружески.
Я поперхнулся только что взятым чаем и вскочил со стула.
—И какая же сила во мне?— мой голос почти не выдал испуга, но существу внутри Ланы не были присущи человеческие эмоции он все равно не смог бы понять их.
—Ты можешь убить меня, потому что находишься на моей стороне. Но ты согласился помочь мне. Спасибо тебе. Эта девчонка глупа. Красива но глупа. Я не могу понять как она со своими подружками смогла пройти барьер и почему щит Стханна не зацепил ее, а ловушки не сработали. Словно кто-то подталкивал меня, что бы я соединился с ней. А мне надоело сидеть там, брат. Ты можешь меня убить, но ты не убьешь, я знаю. Поэтому она подошла именно к тебе, поэтому я попросил тебя держать ее. И она теряет время с тобой, не проверяя других методов. Я буду держать ее около тебя. А ты тяни время. Не долго… осталось два месяца и мы будем с тобой разговаривать лицом к лицу брат.
—Почему ты так называешь меня?—выкрикнул я. Но я вспомнил тот голос который сказал «Хорошо» на станции метро, меня пробил пот, это существо обращалось не ко мне…
—Потому что ты часть той силы, что родила меня на свет. Вспомни свое прошлое. То что ты так пытаешься забыть. Ты поймешь мы братья.
От рук Ланы отделилось светло серое облачко слишком призрачное, что бы быть настоящим и быстро двинулось к моей голове. Я не успел отвернуться, выработанные навыки за все мою прошлую жизнь давно уже покинули мое тело. Тепло соприкоснулось с кожей, и я понял, скорее, вспомнил, что будет дальше.
—Не надо!— почти взвыл я спотыкаясь о стул и прислоняясь к стенке холодильника. Поздно. Облако уже влилось в меня, заставляя вспоминать.
3 Глава.
Вспомни.
Трава по пояс, мокрая от только что прошедшего дождя. Саша провел рукой по упругой зеленной массе и брезгливо обтер ладонь о куртку. Словно капли воды, которые соприкоснулись с кожей, стали кровью. Капитан стоял шагах в пяти и чуть вправо, напряженный, как всегда что-то, высматривая и все еще держа оружие наизготовку, готовое выстрелить в любую секунду. Странный это был человек. Иногда Саше казалось что он и ни человек вовсе, может из-за того, что Капитан все время куда-то пропадал, а когда появлялся вновь, то казалось будто на нем не обычная форма а рыцарские доспехи, а то и вообще набедренная повязка, и огромная палка в руке. Бред. Саша иногда смеялся над собой, пытался гнать мысли о том, что вроде бы никто кроме него с Капитаном никогда и не говорил. Вот, к примеру, Ястреб просто пялится на него и в глазах ни мысли о том что бы что-то сказать, спросить. А ведь Капитан может много чего рассказать, о методах боя, о разведке, да и в оружие он хорошо разбирается и в истории войн. Может все ребята просто боятся старого бойца не первый год участвующего в военных операциях. Откуда же тогда у него, Саши, обыкновенного контрактника такая смелость…
Саша медленно, абсолютно бесшумно подошел к краю обрыва. Река, такая же трава, что и здесь наверху, только редкая и не высокая, камни, два человека лежащих лицом в воде. Все правильно, они только что пришли оттуда. Саша отвернулся и пошел по направлению к лесу. У дороги по которой могли пройти только лошади да Джипы сидел на корточках Антон по прозвищу То его лицо уже сделалось белым, руки тряслись, автомат он бросил на расквашенную землю.
—Чего мы добиваемся, Саш?— голос Антона был тихим, но все же заставил дернуться и опустить наставленный на него пистолет.
—Выполняем задание.—Саша смотрел на окровавленную рубашку, облепившую тонкую спину То.
— Деревня уже давно позади Почему мы не возвращаемся?.—не поворачивая головы спросил Антон. Они привыкли общаться не смотря друг другу в лица, а он еще и не хотел видеть ледяные глаза Саши и спокойные пальцы, давящие на курок.
—Не знаю.—почти шепотом ответил Саша. Он пытался выстрелить так что бы тело упало не в грязь а на траву и ему это удалось. Перед самой смертью тело Антона выгнулось и зеленая масса закрыла собой открытые глаза и намокшие волосы. Саша всегда гордился тем что умел красиво и быстро убивать и сам пугался этой гордости…
Он отступил на шаг и обойдя труп нагнулся над автоматом убитого, выдернул рожок, спрятав за пояс.
Два дня назад, а точнее сорок восемь часов и тридцать минут они пятнадцать парней ввязавшихся в войну три года назад и десять взрослых мужиков-контрактников вышли к очередному поселку. Домики покрашенные пятнами как армейская форма не заставляли их думать. Митрий старший в их отряде дал команду разделиться на тройки и обыскать десять домов. Всех кто попадется убить, пленных не брать. Саша тогда оглянулся, увидев беззаботные улыбки своих. Мальчишки, они относились к войне как к игре. Словно пули не могли их ранить, словно это были желатиновые шарики с яркой краской, а вместо смерти лишь радостный крик, ты убит парень. И вдруг его взгляд наткнулся на знакомую фигуру. Сашу затошнило. В кучке военных стоял Капитан, он нелепо смотрелся в белой рубашке и кожаных брюках, созданных для езды на лошади, держа в руке меч, самый простой, что мог бы быть у рыцаря. Андрей стоящий рядом словно и не замечал столько странной для современности одежды, он вообще уже ничего не замечал. Капитан поймал взгляд Саши и подмигнул, открыл рот, что бы что-то сказать и не произнес не звука, но Саша понял это был крик вперед. И вместе с этим криком они тихо разошлись по лесу, не шумя, чему научились за эти годы.
В тройке вместе с Сашей и Антоном был еще Дин, славный парень, умеющий хорошо играть на гитаре и так же хорошо рассказывающий истории о том, как и где он кого убил. Даже песни у него были сплошь о убийствах. Саша не осознал, что облегченно вздохнул, когда справа от него взорвалась растяжка и ему послышался хохот Капитана.
—Теперь нас двое.— констатировал Капитан жадно вдохнув в легкие лесного воздуха.—Скажи мне, почему ты его убил?
—Он уже был мертв.— спокойно ответил Александр ломая очередную ветку мешавшую пройти.
—А зачем ты убил Андрея, Павла, Романа, Ястреба, Григория, Снайпера, Нео, Леонида?— Капитан перечислял имена без особого сожаления за то, что те, кто их носил уже не были в списках живых. Саша усмехнулся.
—Они не дошли бы?
—Почему?— капитан шел все так же быстро не останавливаясь. Он просто занимал пустое время перехода, а может еще пытался понять убьет ли его Саша, или все-таки он успеет первым.
—Потому что тот, кто спрашивает зачем выполнять задание уже теряет путь, Капитан.
—Значит если я тебя спрошу что это за идиотское задание и почему мы вот уже год носимся по этому гребенному лесу, ты меня тоже убьешь?— Саше показалось, что на лице Капитана проявляются шрамы, так иногда бывало, когда он удивлялся и Саша кивнул.
—Убью.
—А почему ты считаешь, что вообще есть какое-то задание.
—Потому что мы здесь. Потому что мы идем. Потому что мы убиваем, и убиваем не всех…
—Значит, есть чужие и свои, значит, есть и правила. А если есть правила, значит, есть задание, игра? Так?— Капитан остановился. Словно вслушиваясь в тишину леса. Снова глядя по сторонам, но обходя взглядом Сашу.
Саша опять улыбнулся.
—А может ты сам придумал себе задание, что бы оправдать кучи трупов, которые тянутся за тобой. Может ты играешь только один.
—Мы были с самого начала вместе, Капитан.
—Ну и что?
—Зачем вы здесь?—Он понял что уже давно мечтал задать этот вопрос, который мучил его с самого начала знакомства с Капитаном, еще не опытного тогда контрактника.
—А я всегда был здесь, Саша.— Капитан наконец-то посмотрел на него.— И вопрос, зачем теряет смысл, когда я появляюсь. Я и есть война, у меня нет заданий и правил. И ты теперь всегда будешь со мной. Потому что я твоя игра и твои правила тоже я.—Капитан улыбнулся, в первый раз за их знакомство. И Саше жутко не понравилась эта улыбка, перекошенная обнажающая острые как у волка зубы. Потом Капитан взмахнул рукой и превратился в обрывок тумана, сначала густого, потом бледнеющего, уносящегося с ветром прочь от темных деревьев, где ему уже нечего было делать.
—Капитан!—крикнул Саша чувствуя как голова начинает кружиться, он схватился за первую попавшуюся ветку. Огляделся. Капитана нигде не было. Только темный лес и чья-то обугленная рука, торчащая из-под его сжатых пальцев.
Он выбрался из леса под утро. Лагерь уже просыпался. Пятеро знакомых людей стоящих около костра махнули ему рукой. Саша не спеша, подошел к ним.
Ты ошибся Капитан, я еще не убивал их, ведь так, вот они все здоровые и бодрые, готовящиеся к следующему дневному переходу. Все как один спокойные уверенные в себе и только у Снайпера взгляд как всегда что-то выискивающий, высматривающий, но я к этому уже привык...
—Где Антон?— отпивая чай из железной кружки спросил Павел.
—Его убили.— спокойно ответил Саша поднимая Калашников.
—Кто?— тихо спросил Снайпер его глаза столкнулись со взглядом Саши, холодным спокойным, только в глубине их зияла смерть, смерть всем кто так спокойно относится к войне, смерть тем кто не может с ней разговаривать.
Они не успели опомниться, они еще ничего не поняли, и оказалось что человеку который уже перестал им быть всего день назад запросто можно убить пятерых обученных солдат. А потом были те, кто вылезал из еще не прогретых машин и защитного цвета палаток. И не кто, не смог бы понять, почему среди трупов и окровавленных палаток рядом с костром сидел человек и спокойно доедал бутерброд, запивая его густым чаем.
Я чувствовал как чьи-то пальцы медленно разлепляются на моей шее, давая вдохнуть воздуха, как липнет футболка к напряженному телу, как ноют все мышцы, как адреналин все еще пульсирует в венах и не хотелось открывать глаза, не хотелось видеть свет. Свет не был моим другом тогда, свет не может стать им и сейчас и девушка с именем, напоминавшим его, доставит мне боль...
Я ждал их каждое первое апреля. Я смеялся над ними и над собой. Над той напуганной частью меня, которая выстроила длинную и толстую стену закрывая мое прошлое, делая все что бы забыть. Моя маленькая часть все еще верящая, что я человек, память, которая могла скрыть все, но не могла ничего изменить. После той ночи я убивал всех кто попадался на моем пути и убивал с ненавистью, с полной уверенностью в том, что это необходимо. Я ненавидел их всех, до последнего… мирных и военных, тех, кто не сможет никогда принять моего Капитана, мою войну, мою силу. Но самое страшное в этом было то, что меня не в чем так и не обвинили. Военные нашли меня у огромного костра, дома, которым так наслаждался огонь, сжирающий дерево в котором когда-то жили люди. Они ничего не знали и не хотели знать, или он заставил их не хотеть и не знать, мой Капитан. Я провалялся полгода в местной больнице, потом меня отправили на родину. Они так и не захотели понять моя родина была там, в горящих лесах.
Я сделал судорожный вдох и почувствовал, что лежу на полу.
— С возвращением брат.— тихо сказал голос и мое тело потянуло вверх.
4 Глава
Вижу.
Это было странно, теперь я совсем не видел Светланы напротив меня сидело странного вида существо, было такое ощущение что его форма никак не могла обрести статику. Черные обрывки материи плавали по всей кухне, как перья от ободранной птицы. Единственной, что было нормальным у существа - лицо, хотя с такой структурой он видимо просто выбрал наиболее подходящее к моменту. Светлая кожа, заостренные скулы, тонкие губы, постоянно улыбающиеся обнажают ряд белых ровных зубов с немного удлиненными клыками, черные волосы спадали до плеч, где превращались в легкую дымку тела. Может это существо просто пока не могло понять какое тело ему хочется видеть. Я остановился на глазах, необычных… сиреневых.
—Теперь мы можем с тобой поговорить нормально.— вопросительная нотка едва заметно скользнула но я успел ее уловить.
—Да.— во мне тоже что-то изменилось, наконец-то ко мне вернулась отточенность движений, мышцы ныли прося движения, пресс за которым я перестал следить около года назад опять появился, принял приятный рельеф. Теперь я был наравне с этим существом имя которого Светлана не могла произнести не потому что это было сложно фонетически, те же буквы те же слоги, только вот эмоции и краски которые были вплетены в него и вползали в мозг непрошенной информацией могли напугать многих.
—Ты готов помогать мне?—Ктсезсз а примерно так все-таки звучало его имя вытянул руку и положил ее на стол, тот сразу потемнел, в нескольких местах как мне показалось даже обуглился.
—Я отвечал тебе на этот вопрос. Но если ты хочешь серьезной помощи, мне нужно многое знать о тебе. Для начала я хотел бы узнать кто ты в действительности? Как ты попал в деревню я примерно представляю.
—Это твое право.— существо поклонилось, оно понимало мой интерес и не делало ударения на то что именно, благодаря ему моя сила проснулась.— И я не буду пользоваться правом отказать тебе, брат. И начну я с начала что бы твоя кукла тоже знала кто я. Я появился более пятнадцати тысяч лет назад, благодаря закрытому культу «Eye of a sword». Это были странные времена. Казалось, что все люди были злыми, потому что все несли в себе частичку меня. Постоянная ненависть жгла сердца людей, они не умели любить зато ненавидели, презирали друг друга от всей души.
Но были и те, кто носил в себе добро. Маги единственными носителями добра на всей планете. Их было около двухсот, во всяком случае, известных мне.— Ктсезсз посмотрел на свою руку, та обрела плоть и была одета в светло коричневую ткань, напоминавшую шелк. —Эти маги очень хотели отделить зло от мира и им в голову пришла замечательная идея, за которую я им благодарен. Они решили собирать зло по всей планете, в себя, в свое тело, заковывать маленькую пакость в светлую оболочку добра, как конфету заворачивают в обертку. У них была деревня, где они жили долгие годы пытаясь переждать злое время. Маги закрыли ее от реального мира, так что бы она никогда не привлекла к себе людей, лишь только маленький кусочек этой деревни высовывался в реальный мир, но и он был огражден сотней заклинаний. Всю злую силу они решили собрать в одном маге, самом сильном и опытным, его звали Троян,—существо засмеялось,— Он считал что сможет меня победить. Что его добро уничтожит зло, как уничтожают лейкоциты вирус в организме. Но тут они просчитались… Впитав в себя зло маг почему-то стал обычным человеком, он перестал управлять материей, а самое страшное что стал очень быстро стареть, терять свои жизненные силы. Его друзья отдавали ему свою энергию и первый носитель зла все же прожил еще пятьдесят лет. За это время другие думали над тем как же им быть со злой силой, что делать, что бы удержать ее. Им было страшно, ведь они понимали, что если зло вырвется оно уже не будет таким бессильным как было раньше. Это будет их вина, их подарок человечеству… Я не буду говорить тебе как они пытались меня убить, брат, это слишком нелепо и смешно, а у нас с тобой должен быть серьезный разговор…
Они так и не нашли способа нейтрализовать, уничтожить зло. Но они стали строить защиту деревни на те времена, когда все они умрут один за другим превращаясь в человека, а зло станет свободным. Я терпел ... я знал что будет дальше… Каждый маг держал меня внутри себя от тридцать до сорока лет и им даже в голову не пришло просто оставить меня в деревне запертой на сотни магических замков, они очень боялись того что я вырвусь на волю, а может, думали что очередной маг погубит, наконец, меня, или хотели искупить, таким образом, вину... Не знаю. А что было потом... Тысячи лет мучений, в запертой клетке, среди костей и обломков, без свободы. И вдруг… Обыкновенная девочка, пришла со своими подружками в ту часть деревни которая была видима для людей и я не стал терять свой шанс, не стал задумываться над тем почему и как обычная девчонка прошла столько ловушек…
—И что ты хочешь делать в моем мире?
—Это не твой мир брат.— существо перестало улыбаться.— ты властитель только одной из сторон этого мира. Да война была всегда, но ты тоже ждал когда придет носитель, ты хотел выйти за рамки своих владений, ты пресытился ненавистью убийств, тебе захотелось чего-то нового, но я не настолько односторонен, я был здесь всегда. Так что это наш мир, брат, а не твой.
—Я не настолько однобок и не настолько молод, как ты считаешь. Я здесь с самой первой войны и у меня достаточно опыта я не сидел в заточении как ты. Я накапливал силы…
Существо засмеялось, стукнуло по столу рукой, потом встало и подошло к окну.
—Мы разговариваем с тобой как люди! Простое мышление! Простые слова! Зачем! Если можно просто…— он вдохнул полной грудью, послышался треск посреди комнаты вспыхнул огонь.— мы с тобой завоюем этот мир, а потом будем им править. Мы можем слиться и при этом оставаться самими собой… Мы решим! Мы будем править этим миром! Но пока нам нужно всего лишь победить! Я слишком долго ждал!
—Кого нам побеждать, брат,— я шагнул на встречу к огню и провел рукой, оранжевое пламя отстранилось и опало, на месте где только что горел костер валялся широкий меч.
—Это мой подарок тебе, Капитан!— крикнул Ктсезсз.— теперь ты можешь звать меня Сез.
Я поднял меч одной рукой, свободную протянул к Сезу, на распахнутой ладони лежал маленький хрустальный шар, крохотная модель земли. Существо опять рассмеялось и от этого хохота сошел бы с ума любой человек, но я уже им не был слишком давно что бы вспоминать...
5 Глава
Он придёт.
Алекс проснулся. Была еще ночь, но спать уже не хотелось. Он вдруг почувствовал как в мире давно уже привычном и обжитом что-то начало меняться. И эти перемены ему не понравились. Словно вкусная и сладкая вода начала отдавать хлоркой и металлом. Алекс слез с кровати встал на холодный пол и подошел к окну.
Было тихо и только за тонкой перегородкой комнаты храпел дедушка, да скребла когтями о пол собака во сне бегущая за какой-то добычей. Юноша посмотрел на часы зажав кнопку подсветки. Четыре часа ночи. Деревня еще спала хоть здесь, и просыпаются рано, но не настолько. Алекс открыл окно и сев на подоконник спрыгнул вниз. Огляделся. Фонарь стоявший около соседского дома тускло освещал дорогу. Алекс глубоко вдохнул и выдохнул через рот. Лампочка подчинилась и тут же погасла. Такими фокусами он забавлялся довольно часто в школе, теперь они казались ему нелепыми, но в полной темноте он обретал большую уверенность пусть даже и стоял босиком на все еще промороженной земле и пусть на улице был минус, а он в футболке и шортах к этому можно привыкнуть. Он прошел вдоль стены дома и встал рядом с деревянной пристройкой гаража, провел рукой по шершавой поверхности рисуя какую-то непонятную фигуру. Потом замер во что-то вслушиваясь.
—Что мне делать дед?— его голос был тихим и слегка испуганным.
—Альянс.—сказала тень появившаяся из-за стены, почти неразличимая для глаза в темноте.
—Не возможно. Я не знаю где наши.— мальчик нахмурился.
—Ты принадлежишь силе и ты можешь ей воспользоваться. Позови их и они сами найдут тебя. Они уже почувствовали то, что чувствуешь ты.
—Почему вы не предусмотрели всего, дед?
—Мы избавили мир от зла, внук.
—На несколько лет, дед. Баланс восстановился только теперь наша сила рассеяна а не его.
—Не в твоих силах что-либо изменить и не в наших, к сожалению…— дед замолчал и Алексу показалось что он исчез, испарился уходя от неприятного объяснения.— Но я могу тебе сказать в той девочке было добро, она тоже была с нашей стороны иначе бы заклинания испепелили ее. А те кто носит нашу силу могут придержать зло. Тебе только нужно победить внук.
—Что победить, дед? Добро никогда не убьет зла, ты же говорил мне. Только зло способно на убийство зла, так же как и добро на убийство добра. Что же нам делать, дед. Мы не убьем его.
—Я не говорил убить, я говорил победить.— казалось что тень улыбнулась.—Это разные вещи внук, ты поймешь, так же как ты поймешь что пока сила остается в теле человека она только человек. Нам нельзя допустить, что бы он вырвался наружу, тогда ничего уже не изменить… помни это.
На сей раз тень действительно исчезла. Ушла в свой мир, тот, где не надо было бороться. В мир спокойствия и вечной печали о содеянном когда-то. Алекс постоял еще немного у гаража, вслушиваясь в такую обманчивую тишину, потом поднял голову, посмотрел на небо затянутое серыми тучами и зашептал на непонятном, не человеческом наречии взывая к своим братьям и сестрам.
Она не любила ночь, время когда каждый мог примерить на себя обличие кого-то другого. Время когда земля становится цвета неба, а небо цвета земли. Еще больше она не любила просыпаться ночью, вырываться из сладкого плена сновидения, открывать глаза и понимать, что сна теперь не будет. Вот и сейчас она все еще прижимала одеяло к своей груди и смотрела в потолок, а сна не было и как не хотелось его вернуть ничего не получалось. Рита напряглась еще больше когда тишина ночи вдруг прорезалась чьим-то шепотом, тихим но отчетливым, так словно кто-то говорил ей на ухо. Девушка вздрогнула. Встала с постели, нашарив под кроватью мягкие тапочки виде мордочек коал подаренный ей мамой на пятнадцатилетие и подошла к окну. Рита всматривалась в темноту дотрагиваясь рукой до холодного стекла, потом тело ее напряглось, взгляд остановился на башнях на крышах которых горели красные огоньки, но не это привлекло девушку. Там на предпоследнем этаже сидели двое она их чувствовала и даже казалось, видела. И от этого нового ощущения мурашки бежали по телу. «Они здесь». Прошептала девушка. Потом вздохнула, подняла глаза к небу и повторила фразу на другом языке. Горло сразу заболело, почему-то заслезились глаза, но она не обратила на это внимание. Ее взгляд снова был прикован к тем домам. Там было не двое. Она ошиблась. В кухне около окна стояло четверо. Два человека и два существа. От людей почти не шло энергии, они были вымотаны до предела и хотели одного, что бы кто-то лишил их жизни. Два существа же наоборот пылали ярким оранжевым пламенем, что-то обсуждали, практически отделившись от своих носителей, лишь краем касаясь их.
—Спасибо сестра.— сказал голос тем же шепотом. —Я буду ждать вас после завтра в Москве метро Чеховская в центре зала после 12 часов до семи вечера. Все кто меня слышат именем Градимира, Будимира и Пересвета созываю вас.
Рита поняла, что последние слова относятся не только к ней и почему-то это ее успокоило. Она еще раз взглянула на дом с красными огоньками и вернулась в постель, укуталась в одеяло отвернувшись от окна, закрыла глаза.
Послезавтра это еще так не скоро.
Он стоял около окна и смотрел вниз. Теперь это был именно он, а не я. Теперь я видел разницу. Капитан. Мое сердце билось очень медленно словно я вовсе и не был живым, так тряпичная кукла, которой умело управляет кукловод, которого не видно за ширмой. Я вздрогнул и попытался отойти от него. Капитан не держал, но было видно, как напряглись все его мышцы, как покраснела кожа и сжались кулаки.
—Ты мой.—сказал он. Его голос не был властным или насмешливым. Он просто объяснил мне почему я не смогу уйти.
—Я знаю.— я попытался не замечать боли, будто какой-то садист решил лоскутами содрать с меня кожу, подошел к окну. —Прекрасный восход, Капитан.
Восход и действительно был прекрасен. Огромный яркий шар, лениво встающий из-за блочных домов, освещал крыши, окрашивая их в неземные цвета. Ни одного облачка на небе, ни ветерка.
—Как ядерный гриб.— я вздрогнул от этого замечания, почувствовал как холод ползет по спине, проникая уже вглубь тела, дотрагиваясь до сердца, заставляя биться его сильнее. Чувство того, что мир вокруг не реален, снова вернулось вместе с силой. Я был не просто куклой, я был любимым боевым роботом, которого не стыдно было показать ребятам из соседнего двора, выполняющим все приказания быстро и четко, потому что сросся со своим Капитаном, потому что уже практически не было сил его ослушаться. Все вроде устоялось. Все как будто улеглось. Воинственный дух был направлен только в сторону общих побед, а не борьбы с силой Капитана.
—Так-так.— прозвучало в моей голове. Тревожно. Капитан о чем-то задумался. Черный обрывок тумана потянулся к Светлане и та замерла, закрыв глаза.
Я тоже прикрыл веки. Почти сразу почувствовал, как совсем близко что-то замерцало, неярко, но все же видно.
—Они знают про нас.— явно с улыбкой сказал Капитан и явно мне потому что с Сезом они общались без эмоций, а после соединения еще и без слов.
—Этого стоило ожидать.— ответил у меня в голове Сез.
—Вот теперь будет настоящая война!— радостно сказал Капитан.— А не глупые стрелялки…
Что-то больно крутанулось под диафрагмой и зажгло. Я сжал зубы и открыл глаза.
— Теперь будем пользоваться и моими силами.— захохотал в моем мозгу Капитан.
*****
…Но был человек на которого не пало зерно, не видел он ни добра, ни зла. Был он пустым как все изначальное. Но не страдал он, ибо ничего для него не изменилось, и встречался он с людьми разными и всегда принимал их силу и их сторону. Отражал он и добро и зло и не видел разницы между днем и ночью. И увидела его Сила Изначальная и было сказано: ты будишь наделен бессмертием, ибо ты есть начало творений моих, а то что есть начало, то есть и конец. Будешь ты исчезать и появляться и все будет идти своим чередом. А потом настанет время твое …
Алекс сидел на корточках в тамбуре пригородного поезда и курил. Ему было страшно. Пророчество сбывалось, как он и не хотел его забыть. Строки написанные Градимиром всплывали в его памяти, кололи в висок, заставляли слезиться глаза. Дед, воспринимавшийся как часть сна, вдруг стал настолько реален что юноша вздрагивал, видя его чуть покачивающегося в полуметре от грязного пола, словно боящегося осквернить свои одежды. Он не был тенью, каким обычно являлся ночью. Так, обыкновенный старик, даже одежда на нем вполне современная черный костюм, серый галстук и серые ботинки на тонкой подошве. Таким Алекс видел его всего два раза. В самый первый день знакомства и второй когда было передано знание. Первый день был более приятным воспоминанием. Когда маленький пятилетний Алекс наскочил на старика в городском парке и улыбнулся нескладной фигуре с добрым лицом. Здравствуй малыш, сказал тогда дед и грустно улыбнулся в ответ на детскую наивную улыбку. Наконец-то я нашел тебя. Дряхлая рука легла на голову Алекса и мир вдруг закружился, так смешно и нелепо, что ребенок засмеялся, тем смехом который есть только у детей. В следующий момент что-то уже изменилось в нем и малыш почувствовал тоску, потому что он уже не был малышом, он был маленьким старичком, знающим гораздо больше, чем мог уместить у себя в памяти. Фейерверки, злые люди, молнии, клубы дыма. Маленький Алекс поморщился и посмотрел на старика еще раз. Ты один из нас малыш, мы еще с тобой увидимся, сказал дед, ты знаешь, как меня позвать… и исчез…
Алекс затянулся в последний раз, выпустив струю дыма в стену и встал. Затушил окурок об пол.
—Они тоже нас заметили.— зачем-то сказал он деду. Тот кивнул головой.
—Они готовятся к войне, малыш. Они гораздо сильнее вас, а мы ушедшие в ничто, не можем вам помочь, только советы и присутствие, вот и все на что мы способны.
—Этого мало, дед.— серьезно сказал юноша.
—Этого всегда мало. Но у Вас у всех есть преимущества, вы владеете силой с детства, она полностью вам подчинена, и вы ее хорошо знаете. У них же два носителя. Которые сопротивляются злу.
—Они не будут создавать коалицию?
—Нет. Они уверены в своей победе и делиться миром не собираются ни с кем. Между Сезом и Капитаном, как он себя называет, подписан контракт, они не предадут друг друга, а вот если принимать в союзники других не на что надеяться нельзя.— дед посерьезнел еще больше.
—Значит наша сила в большинстве?
—А их в меньшинстве. Вас много, но силы больше у них. Вы сроднились со своей силой, а они сроднились друг с другом, они чувствуют друг друга, могут меняться местами, слипаться в одно, они сильнее малыш…
—Значит, мы не победим?— Алекс сказал это с легкой обидой и осекся.
—Не знаю.
Алекс вымучено улыбнулся. Он хотел бы услышать фразу, которую обычно говорят в фильмах, типа «ты, что нельзя так думать, конечно, мы победим»… Нет, это был не фильм, здесь все оценивалось реально, рационально, никаких напыщенных фраз…
—А если убить оболочку?
—Во-первых, ее не так легко убить, во-вторых, сила просто вырвется наружу.
—Найдет другого носителя?
—Та, которую создали мы,— Алекс заметил мученические нотки в голосе деда,— не сможет найти себе носителя. А вот Капитан вполне может это сделать, но примерно на сутки потеряет все полноту силы. Да и после обряда созданная нами сила, хоть и будет без носителя, но останется рядом с Капитаном.
—Будет ему помогать?
—Да.
Они замолчали. Словно смерились с тем, что победы не будет.
6 Глава
Такие же.
Рита быстро оделась. Собрала рыжие волосы в хвост, скрепила челку на лбу тремя заколками. Подкрасила губы, не слишком ярко. Покрутилась около зеркала скептически оглядывая старые джинсы и потертую куртку но все-таки улыбнулась своему отражению, заглянула в комнату к родителям.
— Я ушла, буду поздно, если что позвоню.— протараторила она контрольную фразу.
— Не пей много.— улыбнулась мама.
—Обещаю.— Рита послала родителям воздушный поцелуй и нырнула в входную дверь. Ну, некогда ей было открывать эти замки…
Метро Чеховская была от нее в полу часа езды, но полагаться на государственный транспорт она не стала, поймала такси. Небрежно спросила, сколько будет стоить дорога. Семьсот рублей ее, конечно, не устраивали, но делать было нечего.
Водитель был симпатичный, подкупало, наверное, еще то, что он попросил разрешение закурить и включить музыку. Вопреки ожиданиям музыка была не столь плоха, и выкурил он всего одну сигарету. Рита смотрела в ветровое стекло и пыталась вспомнить тот странный голос позвавший ее. Практически ничего не получалось. Поэтому она прекратила попытки и переключилась на водителя. В нем было много чего интересного. Два развода, но он не думал о своих бывших, что они сволочи и стервы, он даже дарил им подарки на день рождения и восьмое марта. Детей нет. Сентиментален в меру, хотя Рита и не знала, хороша ли вообще для мужчины сентиментальность. Любит дорогой коньяк и виски со льдом. Побывал почти во всей Европе. Лада, на которой они ехали хоть и последняя модель, ему не нравилась, но так как его Пежо в ремонте он взял у друга тачку, на которой тот ездил раз в год к своей бывшей передавать алименты. В общем, жизнь разноплановая и веселая. Кстати он свободен только вот вчера узнал, что его бросила симпатичная и умная Оленька. Рита поморщилась, что-то настораживало ее в этой словоохотливости и в таком радостном дружелюбии ко всем своим бывшим женщинам. И она отказала в ужине, обеде и завтраке, хотя, наверное, зря. Он высадил ее у самого метро, вышел из машины и открыв дверь подал руку. Рита почувствовала как к ее ладошке прилипает визитка. Улыбнулась. Вас не подождать? Нет спасибо. И быстро скрылась в дверях метро. Ее там уже ждали, она это чувствовала…
В метро было сотни людей. Все одинаково сосредоточенные и серьезные, только иногда попадались целующиеся парочки. Но Рита сразу поняла, кто ее позвал. Это был вон тот парень лет девятнадцати, в серых джинсах и короткой куртке, слегка взлохмаченный он смотрел по сторонам, но без особого интереса, только когда его взгляд наткнулся на нее, юноша сделал шаг вперед. Рита подошла к нему. Улыбнулась, вспоминая чему ее, учил дед.
—Маргарита Дмитриевна Лесниченко двадцать два года. Силу обрела в шесть лет. Хранитель Будимир,—он смотрел на нее с вниманием и радостью в глазах, он тоже впервые видел себе подобного и был этому рад. Рита перевела дыхание,—Я услышала твой зов. И пришла. Кто ты?
—Александр Романович Назаров девятнадцать лет. Силу обрел в пять лет. Хранитель Градимир. —Он улыбнулся, но улыбка вышла скорее грустная чем радостная.
—Почему ты вдруг загрустил?
—Уже семь, а никого кроме тебя нет.— Алекс осмотрелся, словно кто-то мог прятаться за колоннами и наблюдать за ними.
—Это плохо,— констатировала Рита.— Может, опаздывают?
—Я жду здесь с двенадцати часов…
—Может они все в других городах, а то и странах живут.— Рита дотронулась до его плеча и улыбнулась.— Не унывай ладно.
—Ты хорошая,— сказал Алекс,— но вдвоем мы ничего не сделаем….
— А ты дай еще один зов, только уже назначь встречу через... дня три,— она подмигнула,— а мы пока подготовимся. Ты только объясни к чему?
Она вела себя с ним как с маленьким расплакавшимся ребенком. Но это почему-то не обижало Алекса. Может, потому что Рита так напоминала ему его маму, которой он лишился три года назад…
На улице лил дождь и поэтому ничего не оставалось, как стоять за стеклянными дверьми и смотреть на улицу. Рита предложила поймать машину, но Алекс отказался. Так же как и разогнать тучи хотя бы на пять минут. Может оно и правильно, можно было многое обсудить, понять и узнать друг друга.
Алекс жил в Подмосковье, в деревянном доме с бабушкой и дедушкой. Раньше проживал в Москве, но после трагической гибели родителей пришлось попрощаться со старой жизнью. Почему бабушка и дедушка не захотели переезжать в город он умолчал. Квартира, двухкомнатная и недалеко от метро осталось записанной на нем. Сейчас пустовала. Туда Алекс и намеревался идти после того как кончиться дождь. Школу он закончил в прошлом году с золотой медалью но поступать в университет не пробовал, решил поднакопить знаний. Рита усмехнулась все обладатели силы имели хорошую память и схватывали все налету, это она знала от деда. Алекс почему-то почти не использовал свои силы, о моментах детских шалостей говорил с горечью, так словно совершил что-то недопустимое, за что потом был сурово наказан.
— Я почувствовал это уже давно, как и ты, наверное. Года полтора назад. Я сидел на уроке и вдруг, как молнией ударило. Очнулся в мед. кабинете. Медсестру напугал. Было очень страшно и неприятно, голоса, мысли и все чужое не мое. Я ушел с уроков позвал деда, но он сказал, что ничего страшного, что все под контролем и еще года два можно ни о чем не беспокоиться…
—Этого я не понимаю, Алекс. Как можно зная о том, что сила, вышла за рамки круга оставаться спокойными и ничего не предпринимать.— Рита смотрела как капли дождя разбиваются о стекло и Алексу показалось что она плачет, но нет просто отражение скользнуло по лицу при свете фар от проехавшей машины.
— А мы и сейчас ничего сделать не сможем.— Алекс замолчал.
—Зачем же ты тогда нас собираешь?— в голосе Риты прозвучало недоумение.
—Так сказал дед. Капитан и Сез как они себя называют, готовятся к войне, они хотят нарушить равновесие, хотят разъединить нас, а может наоборот собрать в одно, как мы сделали раньше… не знаю. Дед не говорит ничего конкретного.
—Они никогда не говорят ничего конкретного.— Рита снова отвернулась к стеклу.— Может из-за того что никогда не общаются друг с другом.
—Мы знаем, что будет война. Мы знаем, что уничтожить их не сможем. Мы знаем, что нас они тоже не смогут уничтожить. Но они хотят подчинить себе мир, им надоело находиться в рамках, они хотят свободы. Это простое уравнение Рита. Здесь не нужна помощь дедов. Одно неизвестное. Всего одно. То через что мы можем действовать на зло и, то через что зло может действовать на нас.
—Человек.— Рита улыбнулась. Эта мысль показалась ей до того странной и смешной, что она даже не заметила как переменился в лице Алекс.
—Человек.— повторил он, будто впервые услышал это слово.— Обычный человек. От которого зависит добро и зло, от которого зависит равновесие. Человек который может принять и ту, и другую точку зрения.
—Ты хочешь сказать что нужно как можно больше людей перетянуть на свою сторону и таким образом нарушить равновесие в нашу пользу?
—Нет. Таким методом уже пользовались и это всего лишь принесло смерть, тому, кто использовал этот способ… мучительную и ненужную сделавшую его символом, но не принесшую облегчения. Нет. Его не нужно перетягивать на свою сторону.
—Ты говоришь всего про одного человека?— Рита улыбнулась и снова посмотрела на Алекса. Он был серьезен и сразу показался ей взрослее лет на двадцать.
—Именно об одном.
—Но почему?
—Потому что все люди вместе всего лишь масса, распределение по ней силы ничего не поменяет. Многие будут то с нами, то со злом.… Нет... Здесь нужен один человек, конкретный человек!
******************
Сез сидел, облокотившись на подоконник. Светлана курила тонкие сигареты ее взгляд, пустой, бессмысленный был обращен на темное небо за стеклом.
—Это глупо, Сез.— Капитан стоял рядом со мной, в комбинезоне цвета хаки. Тот каким я видел его в кошмарных снах. Тот каким я его впервые узнал на войне.
—Почему?— Сез отделился от Светланы сантиметров на пять и повернул ко мне лицо.
—Мы не знаем всего содержания «Книги Силы». Да, мы знаем о нуле. Знаем что если мы вольем в него свою силу то мир будет наш… но
—Что но?
—Но мы не знаем всю книгу, Сез. Мы знаем лишь часть, брат. Это опасно.
—Не думал я, что ты так труслив…— Сез улыбнулся, а Светлана захохотала, странным визгливым смехом, от которого по телу прошли мурашки.
—Я не труслив. Поверь мне. Я лишь предусмотрителен. Я военный. Я знаю что строить планы надо лишь тогда когда знаешь всю информацию а не часть.
—У нас нет возможность увидеть всю книгу, Капитан. Она скрыта от нашего взора. Она доступна только нулю и одному кто несет в себе часть светлой силы. К сожалению, как бы мы их не пытали они нам не скажут не слова из пророчества. Но ведь, кто не рискует тот не пьет шампанского, так по- моему, говорят люди.
—Мы можем ошибиться, Сез.
—Но можем и завоевать этот мир!— Сез отвернулся от меня и Капитана.— Брат, мы с тобой заключили соглашение. Ты мог править своей малой частью мира. Но ты соединился со мной. Ты был согласен на мои правила, я согласился с твоими. Так что…
—Хорошо, Сез.— Капитан махнул рукой и втек в меня. Холод пробежал по коже. Сез с минуту посмотрел на мое дрожащее тело и последовал примеру брата.
----
Подобие бога лишенное силы, его черты его жесты, но вы статичны, вы не можете действовать. Вы материал для опытов. Вы зеркала. Вы мечтаете стать великими, обладать сверх возможностями, но не можете даже подчинить себе те, что у вас есть. И каждый из вас моя добыча, каждый будь то носитель света или склонившийся к тьме. Вы все просто серая масса. Как только находите способ возвысить себя в глазах других или даже своих собственных, я уже здесь. Смотри: Он положил руку на мое лицо. Я попытался отпрянуть, но капитан не пустил.
Ребенок лет 10 дергающий кошку за хвост, кошка извивается, мяукает, но ребенок лишь более сильно дергает ее за шерсть. Подросток отбирающий у младшего игрушку и с кривой ухмылкой убегает от своей жертвы. Студент шпыняющий картонную коробку нищего. Полицейский избивающий дубинкой безвольного парня лежащего в грязной луже собственной крови. Точная очередь из автомата по выстроенным в линию женщинам и детям. Ребенка отбирают у матери, а он цепляется за ее костлявую руку, как утопающий за спасательный круг. Машина сбивает пешехода и увеличив скорость скрывается из виду. Люди идущие по дороге, в кандалах и злобные улыбки на лицах охраны. Гвозди вбитые в руки, раны на теле, кровь медленно текущая по белой коже в подставленную чашу.
Убить. Смешать с грязью. Унизить. Затоптать. Уничтожить. Разрушить. – без выражения сказал Сез. – Вот ваши цели, когда у вас появляется власть. Но и тут вы пытаетесь выпутаться, вы все это оправдываете благой целью. Вот только даже я не понимаю в чем она эта ваша цель.
-Я тут тебе не помошник. – сказал я. – Я не они. Извини.
Сез улыбнулся.
-Ах да прости. Ты же у нас уже не подобие. Ты тот кого мой брат избрал. Да ты выше всей этой серости. Но ты был когда-то одним из них.
-И я их убивал ты хочешь сказать? – ответил я впервые почувствовав мрачное удовлетворение в том что смог дать отпор Сезу. – нет. Я никогда не причинял людям зла, не мучил кошек и не отбирал у младших игрушки. – улыбнулся я.
-Ты на столько примитивен, что не можешь понять в чем смысл того, что я тебе показал? – надменно спросил Сез.
- В том что ты показал нет ничего нового. Да в душах людей есть зло, да они не идеальны, но у них есть при этом свобода выбора…
-То чего нет у тебя. – ухмыльнулся Капитан.
- Свобода выбора это лишь иллюзия, человек. – Отвернулся от меня Сез. – Выбор между злом и бездействием? Выбор между убийством себя или других?
-Ты слишком однобоко смотришь, Сез. –сказал я. – Люди умеют делать и добрые поступки.
-Что бы оправдать себя. Оправдать то что сделали раньше.
Я промолчал. Смотря на тонкую спину Ланы окутанную серой дымкой.
-Ну что же ты не споришь, человек? – спросил Сез. – Нет доводов?
-Не вижу смысла, спорить с тобой. Ты сгустившаяся тьма, ошибка моих предков. Ты видишь мир только сквозь призму вражды и ненависти.
-Ошибка твоих предков говоришь. Хм.- Лана передернулась, Сез материализовался в метре от меня, нереальный словно дым, но все же принявший форму человека, молодого парня с острыми чертами лица, ростом под два метра. – А ты знаешь за тысячи лет что я сидел в заперти не смея даже пошевелиться я понял в чем сдесь парадокс и он давал мне силы, твои предки были светом во плоти, но именно они создали самое огромное зло какое только мог вообразить себе человек.
-У них была благая цель… - начал я и осекся.
-Вот опять эта цель…-улыбнулся Сез. –продолжай малыш, какая цель. Избавить мир от зла? Хорошая цель. –махнул рукой он, -просто гениальная, а как же ваша хваленая свобода воли. Почему они решили избавить людей от меня, почему они решили, что я им мешаю. Люди просили их об этом?
Капитан внутри меня смеялся. Его все это забавляло. Я вспомнил Виктора стоящего в этой же квартире 10 лет назад, на месте Ланы. Доброго старика, который пытался направить меня выстроить защиту, показать свет. Где он этот свет. Как увидеть его? Как найти когда тебя окружила тьма. Я всмотрелся внутрь себя и нашел маленький блестящий солнечный зайчик, тусклый, едва видимый, первый урок Учителя. Добро мира.
-Но-но. –сказал Капитан. – Ты еще молиться начни.
-А в чем твоя цель, Сез? – спросил я и не обращая внимание на Капитана продолжил очищать воспоминания о добре, что же в нем было...
-Мир. – спокойно ответил Сез.
-И что ты с ним будешь делать? – автоматически спросил я. Капитан мучительно сопротивлялся, сгусток серого тумана вырвался из моей руки, но Сез не обратил на это внимание. Он был поглащён мечтами.
-Жить. Комфортно жить. Не задумываясь о мелких шавках которые мешают это делать. Я хочу полной свободы действий. Хочу сам создавать законы.
-Стать богом? – тихо спросил я. – Твои цели слишком похожи на человеческие.
-Но в отличие от людей у меня есть возможность их реализовать. И я не буду ничего уничтожать, только перестрою. –Сез мечтательно закинул голову к потолку.
Я наконец-то освободил то воспоминание от Капитана. Оно уже не было тусклым, оно ярко сверкало, обжигало, причиняя боль, опаляя мозг. Когда- то все было так, когда-то все казалось таким… От боли перехватило дыхание, глаза заслезились.
-Что ты хочешь сделать. – Зашипел Капитан. – Ты же не думаешь что сможешь уничтожить этим жалким оружием меня или моего брата?
-Он даже не думает о тебе в своих мечтах… - мысленно ответил я. – Ты прав я не смогу убить вас, но я смогу отнять силу.
-В чем смысл, Саша? Мы восстановим ее через несколько часов.
-Может за это время, что-нибудь измениться, а потом я тоже хочу почувствовать себя свободным, хоть на несколько часов.
Капитан ничего не успел сделать, я погрузил его и себя в боль, яркое слишком доброе воспоминание, а потом протянув руку к Сезу, сквозь зубы, потому что тело меня уже не слушалось, сказав «смотри», я перевел воспоминание и на него.
-----
Знакомство Саши с Сашей. Попытка изменить судьбу. Победа Капитана.
Поиски Нуля в истории.
—Зачем вы все это мне показываете?— спросил я.
Света повернулась ко мне и, сделав два шага, остановилась, глядя в лицо. Нет, это не она. Не она! Рука прошла по щеке, обдавая ледяным холодом.
—Потому что это и твой мир тоже.— злой, скрипучий голос Сеза заставил меня сжаться.—Я могу забавляться в этом теле сколько угодно. Естественно этот парень не был тем кто нам нужен. Но простые человеческие радости мне не чужды мальчик… и шутить я тоже умею, как видишь.— он махнул рукой на черное пятно.
—Не пугай мою куклу!— воскликнул Капитан, театрально взмахнув руками.— Она еще маленькая и несмышленая. И твои шутки ей не понятны.
—Ну, ничего… у нас вечность… он повзрослеет. — сказал он Капитану, а потом повернулся ко мне,— Будишь плохо себя вести, я через два месяца брошу твою Светлану и найду какую-нибудь другую или другого. А твоя любимая умрет. Это Капитан привязан к одному носителю, а я то нет!— он улыбнулся. Светлана прикоснулась пальцем к моим губам.— Это твой мир, а правила к твоему сожалению мои. Так что привыкай.
—Боже!— я почувствовал вдруг, как силы покидают меня. Мне все так надоело! Надоело бороться! Надоело сохранять себя, как личность, хоть в мелочах, но не подчиняться Капитану, хоть немного но чувствовать себя собой, а не послушной марионеткой в руках кукловода.
—Ну вот, уже и Бога вспомнили.— Сез подошел к окну и стал открывать его.
—Это с ним бывает.— сказал Капитан и снова превратившись в дымку влетел в меня. От неожиданного толчка дыхание у меня перехватило и я жадно стал хватать воздух ртом. Стекло никак не подчинялось Сезу и он просто его разбил. Осколки с яростным звоном упали на обожженный пол.
— Пойдем.— сказал мне Капитан, — увидишь мир, таким каким ты его еще не видел.
Я почувствовал, как мое тело погружается во что-то мягкое и теплое, глаза на секунду заволокло туманом, а потом мир стал гораздо ярче и четче чем был, а еще и гораздо медленнее. Я видел, как выпрямляя руки и отводя их назад в окно вываливается тонкий силуэт Светланы все еще одетой в махровый мужской халат. Потом я почувствовал, как и сам становлюсь на подоконник.
—Полетели.— радостно крикнул Капитан и земля стала стремительно приближаться.
Мне показалось, что счастливее этого момента у меня не было в жизни. Я вдруг решил, что вот сейчас все мучения прекратиться, я уйду, пусть из моего мира, пусть даже в ад, но я не хотел больше быть куклой. Не хотел быть тем, кем меня делал Капитан. Сердце замерло, а потом стало догонять пропущенные секунды. Я же увидел в метре над землей парящую Светлану и в этот момент воздух подомной словно спружинил и поднял метра на три, рефлекторно я расставил руки и подчинился налетевшему порыву. Когда-то я уже летал так. Тогда внизу было ровное алое пламя и смерть. Но был и учитель. А теперь… Внизу асфальт. А рядом Капитан.
***
Мир был наполнен тьмой. Она была везде, дрожала в воздухе оглушающей, дурманящей волной. Сила, родная сила Капитана и Сеза их друг их союзник. Они были ее частью и одновременно были ею. Мы стояли у меня дома, нелепая компания, мужчина, женщина и две тени, нарочито не принявшие хоть какой-то образ, что бы казаться в этом мире реальными. Капитан махнул рукой и телевизор, который до этого момента молчал, заработал, набирая громкость. Он улыбнулся, когда комментатор заговорил о войне, сухо, но с каким-то неясным блеском в глазах. Когда же появились кадры, его голос задрожал, как у сладострастного Дон Жуана, который увидел очередную красотку. Я закрыл глаза. Я понял, что хотел сказать мне мой кукловод. Как ни старайся, как не зови Бога, его здесь нет. В этом мире правит тьма, беспрепятственно селящаяся в душах людей, а то, что иногда у них бывают проблески доброты, так это нормально, закономерно. У Чикатилы тоже была семья, и он, наверное, любил своих детей, любил как должен любить отец и, приходя в очередной раз домой, он обнимал жену, целовал ее, и все было хорошо. Он был обычным человеком, тем кто выравнивал в себе и добро и зло, старался выжить, сохранить хоть часть света. Но те, в ком поселилась Тьма, не могут ничего изменить. Мы смотрим телевизоры, иногда тупо приникая к экрану, по которому показывают очередное спланированное, записанное трудолюбивым сценаристом Реалити-Шоу. Мы хотим верить в то что это по настоящему, что вот те двое действительно влюбились друг в друга, несмотря на постоянные камеры и уж слишком актерские позы во время поцелуев. Мы принимаем их эмоции на веру, а потом, разговаривая с соседом, смеемся над придурками, которые получили приз. Мы пытаемся поверить в них, в их реальность, в чувства, в движения, в слезы и радость, ведь они так похожи на нас. Но так не хочется признавать, что похожи они и тем, что мы тоже живем по сценарию. А нас пичкают очередными мелодрамами, показывают разодранные тела, столкнувшиеся машины и с замиранием в голосе со скрытым смакованием показывают то, что осталось от… и называют имена, не думая о том что жены или дети этих имен и фамилий смотрят сейчас телевизор, а самое страшное это смотрят их друзья, родственники и что особо не приятно враги и последние уж точно не плачут. Зачем все это? Спросит обычный человек, а Тьма шевельнется, словно расплывшись в улыбке, потому что это скоро будет ее миром. Она уничтожает нас. Высасывает добро и кладет вместо него пустышку, страх за себя, не способность чувствовать чужую боль. И вот человек идет к своему другу и тихо говорит «мне жаль, я сочувствую» а внутри страшный шепот Тьмы « и рад, что этого не случилось со мной». Мне стало ясно, что теперь не за что сражаться, что остаток моего разума, кусочек Света оставшийся в душе, не смотря ни на что, полностью истаял. Да и как он вообще мог сохраниться в хладнокровном убийце, который убил своих друзей, забрал жизни у простых жителей деревень. Раньше я давал себе оправдания, что это Капитан убивал моими руками, а во мне осталось что-то от добра. Находил примеры, сражался с самим собой. Целых два года мне даже казалось что все в порядке, что дружба с соседом Сережей, помощь ему в трудоустройстве, вывод из очередного запоя все это добро. Он стал жить как нормальный человек, купил машину, сделал ремонт, он помогал тысячам женщин выносить и родить здоровых младенцев. Но пришла Светлана и разрушила мой памятник доброты, кусочек Света, нить, которая могла выдернуть меня из рук зла, как мне казалось. Нить оборвалась, и наружу вырвался Капитан, сила, которая мне была не нужна. Сегодня он показал мне Мир… Темный лед, грязную жижу, наполненную шевелящимися червями, людей ничем не отличающихся от меня. Мне было холодно и противно, я пытался бороться, но возненавидел их всех, фигурки из воска которые метались от Темноты к Свету, которым так хотелось силы, но так не хотелось пачкать руки в темной крови. Все было кончено. Я принял Тьму. А она уже давно ждала меня. Сез улыбнулся. Капитан втек в меня теперь беспрепятственно, не тугим киселем, а темной водой и я почувствовал себя Силой.
*****
Рита сидела на подоконнике и смотрела на разношерстную публику, собравшуюся в маленькой необжитой кухоньке. Пять магов, волшебников, называйте, как хотите. Из разных стран, из разных мест. Две девушки, три парня. Это были их братья и сестры, родные души способные понять чувства и мысли друг друга, люди, откликнувшиеся на зов Алекса.
—Если честно я не понимаю, что мы тут делаем?— темнокожий парень Грегори сидевший в углу встал. — Вы говорите, что Сез вырвался за рамки деревни, дед говорил мне это, но говорил, что беспокоиться не надо. Что один он ничего не сделает…
—А он теперь не один.— Алекс вошел на кухню и поставил на стол бутылку какой-то серой жидкости и стакан.
—То есть?— девушка, кажется, она приехала из Франции, повернула к Алексу худое лицо и нахмурила брови.
—Он нашел себе компаньона. Того, кто ориентируется в нашем мире, того, кто будет помогать ему, того кто будет проводником. Эта сила называет себя Капитаном. Он появился много тысяч лет назад, во время первой войны, нам не известно, что это была за война, может просто маленькая стычка между соседними племенами, или просто ссора двух семей. Деды не придали этой силе большого значения, считали, что она лишь будет способствовать росту цивилизации. Конкуренция, это все-таки тоже двигатель прогресса. Проходили века и сила Капитана росла, ему поклонялись люди, ему давали имена.… И сейчас он понял что он не хочет быть только там где его дом, что он может выйти за рамки и все равно питаться силой, что в наше время он не потеряет ее даже в мирном городе. Он избрал своим носителем, Александра Андреевича Гофмана, сейчас ему 30 лет, с Капитаном он уже около 7 лет одно целое. Пять дней назад Александр встретил Светлану Григорьевну Андрееву 22 лет, которая является носителем Сеза больше года. А через два месяца Сез избавиться от оболочки и если найдет Ноль, то мир будет его, навсегда. Не будет больше битв, смены концентрации добра и зла...
—Все уйдет во мрак и в душах людей поселиться ненависть?— улыбнулся самый старший из пришедших.
—В душах людей не поселиться ничего, Ричард,— Алекс подошел к Рите,— людей к тому времени не будет.
—А что будет?
—Будет другой мир. Люди не будут там людьми, они будут силой, единой силой, которой будет управлять единый бог, отличный от того который существует сейчас.
—И какая цель будет у этого Бога?
—Он будет создавать миры, подобные своему, множить и множить свою силу.
—А потом?— Ричард усмехнулся, он не верил не единому слову девятнадцатилетнего мальчишки.
—А потом нас уже не будет…— перебила его Рита. — Поймите. Нам нужно искать Ноль. Иначе все погибнет! Все! Понимаете!
—Не кричи, девочка.— Ричард встал и подошел к Грегори.— Все это ваши догадки. До некоторого времени мы все общались только со своими дедами, со своими хранителями и те не предупреждали нас о великой катастрофе….
—Деды живут в другом мире, Ричард, они, к сожалению, потеряли чувство реальности, не могут прослеживать нити будущего и прошлого, живут, существуют сегодняшним днем. И успокаивают нас как малых детей. Для них ничего уже не изменить. Но если ты не веришь мне! Зачем тогда пришел?!— Алекс сорвался на крик.
—Ты действительно веришь в это брат?— Ричард подошел к Алексу, положил руку к нему на плече, посмотрел в глаза.
—Да.— Алекс кивнул.— Иначе не вызвал бы вас сюда. Хранители страдают, они не верят в то что может произойти, они в прошлом, а прошлое было другим… сейчас все меняется и так быстро что Хранители не в силах следить за переменами. Нам нужно справляться самим. Искать Ноль.
—Кто он, этот нуль?— спросила девушка француженка, в ее голосе уже практически не было недоверия.
—Тот кто не принял не зла, не добра в свою душу, тот кто не склоняется ни к тому, ни к другому. Тот кто ко всему равнодушен и лишь выполняет свою социальную роль. Он весел только тогда когда надо веселиться, грустен, когда надо грустить. Он никто в этом мире, он притворяется, но сам не понимает этого. Он центр. Благодаря ему весь этот мир живет и может меняться, из-за него, из-за начала, из-за точки отсчета.
—Он Бог?
—Нет, он человек.
7 Глава
Зима наступит внезапно, как смерть
Танатас в душе моей будет сидеть.
Холодный, измученный, темный и злой
И как не хотел, он сроднился со мной!
По венам гуляет червей тишина
И снится мне будто, я все же жива,
Сижу на балконе, смотрю белизну,
Но бог уже выбрал жертву свою.
Белесые крылья и небо, как твердь,
От рук твоих можно не только прозреть.
Пять резких шагов, прорезали тьму,
На белом снегу расплылась в тишину
—Глупо.— Рита улыбнулась.
—Почему? По-моему нормально.—Ричард положил руку ей на плечо.—В наших душах действительно сидит смерть и нам никуда от нее не деться, мы не наши деды. Хотя, как показала история, даже бессмертные оказались смертными.
—Не надо сарказма Ричард…— Рита подняла на него глаза.— мы их потомки.
—Потомкам свойственно осуждать предков, тем более за такие ошибки. Тем более я имею на это право, именно мой дед предложил эту идиотскую идею и был первым среди умерших.
—Они хотели лучшего.
—Всегда все хотят лучшего. Только вот ничего не получается. Наш мальчик, к примеру, тоже хотел лучшего, а в результате остался сиротой. Теперь даже боится пользоваться своими силами.
—Ты можешь видеть прошлое?— удивилась Рита.
—Есть немного.— улыбнулся Ричард.— пойми Рита, каждый шаг нужно выверять, проверять. Чтобы не повторять ошибки предков, чтобы не превратить этот мир в черноту. Я вижу прошлое, но отдал бы все за то что бы видеть будущее, как научился этот мальчик, после смерти своих родителей.
—Как ты можешь…— Рита резко встала со стула.
—Что?—недоуменно спросил Ричард.
—Завидовать человеку, который остался сиротой!
—Я не завидую ему. Я завидую его силе.
—Ты уверен, что на нашей стороне, Рич?
—Да, Рита. Я на вашей стороне, просто жизнь научила меня жесткости и твердости. Я не боюсь смерти, я видел ее тысячи раз.
Ричард замолчал, смотря на напрягшуюся Риту, она была слишком романтична, слишком наивна для борьбы, слишком молода для смерти.
—Ладно.— сказал он почти с отеческой теплотой,— Не будем ссориться и рассуждать о материях не доступных нам в данной ситуации. Пойдем в комнату, нужно искать этого Нуля. —Он усмехнулся и повернувшись к ней спиной исчез.
Именем Градимира, Будимира и Пересвета! Силы, дайте нам возможность найти точку опоры, увидеть того от кого зависят судьба мира и наши судьбы. Того, кто явился в этот мир чистым и таким остался. Того, кого не коснулись Силы. Того кто не склонился под их натиском.— голос Алекса сидящего в центре комнаты набирал силу и все больше с каждым словом терял свою детскость, обретал твердость. Руки его были скрещены на груди, голова запрокинута вверх, глаза закрыты, за его спиной на коленях сидел Ричард, придерживая мальчика за плечи, не давая упасть, и при этом шепотом вторя его словам. Все остальные стояли босиком на освобожденном от мебели полу, протянув руки в центр образованного круга ладонями вверх. Глаза их были открыты, но не видели сейчас эту комнату, перед ними расстилался в своей красоте весь мир, каждый его край и в этот момент можно было поверить, что земля все же плоская. Не видели их глаза и того, что в комнате появились семь стариков одетых в синие балдахины и что они тоже образовали круг впервые за века дотронулись друг друга, скрепив правые руки, левыми руками опираясь на мечи. Губы их шевелились, но не было слышно ни звука.
Уходит время, наступает будущее. Силы! Покажите нам того кто поможет держать равновесие!—голос Алекса достиг верхней точки и тут же упал до неслышного шепота. Ричард за его спиной дернулся, вцепившись в плечи мальчика.— Я его вижу… — прошептал он и открыл глаза.
Никита стоял на мосту и смотрел вниз, туда, где течение точило подводные камни, трепало темно-зеленые водоросли и обтекало тела рыб. Здесь наверху тоже было свое течение, свои камни и свои рыбы. Воздух, дома и люди. Он огляделся, тряхнул головой, пытаясь отделаться от странного видения. Воздух медленно, но неотвратимо сгущался перед ним, превращаясь в холодную воду, ивы еще не одетые в листья медленно плыли в этой воде, касаясь людей с их остекленелыми глазами, дома, такие знакомые и живые превращались в каменные глыбы невероятной величины. Никита не выдержал и сделал вдох, маленький, наполненный испуга, но легкие все же успели наполниться водой, руки судорожно потянулись к горлу, юноша оглянулся, затравленно, ничего не понимая, поднял голову вверх, там должен было быть солнце, облака, спасение. Они там и были, но только плыли в мрачно серой воде, и пузырьки воздуха рвались изо рта не наверх, к ним, а вниз. Никита сделал два неуверенных, но плавных шага, уже задыхаясь, смиряясь со страшной правдой, перегнулся через бортик, там внизу уже не было реки, там были камни и воздух, и как последнее спасение он принял это за правду, оттолкнулся и прыгнул, в реку воздуха, единственному, что могло дать ему жизнь.
Никита очнулся. Было жутко холодно, болела голова. Вокруг собрались незнакомые и очень растерянные люди, некоторые из них что-то говорили, другие просто таращились на него, словно он был голым. Никита протянул руку к лицу, провел по лбу, там где болело больше всего, подвел ладонь к глазам. Кровь.
—Как вы себя чувствуете?— спросил мужчина сидящий перед ним на корточках и что-то убирающий в черную сумку, видимо он был доктором.
—Более или менее нормально.— Никита не узнал своего голоса, глухого, словно через вату.
—Можете встать?—спросил мужчина но тут же положил руки Никите на плечи, словно хотел придавить к земле.
—Наверное, могу. А что со мной случилось?
—Что с ним случилось…— раздался возмущенный женский голос в толпе, и Никита почувствовал какое-то раздражение сам к себе, словно сделал что-то недопустимое и постыдное,— нажрутся, как свиньи, а потом на воду любуются!— возмущался голос. И раздражение росло, Никита чувствовал это но был не в силах себя перебороть. Ведь, правда, зачем он нажрался и сиганул в реку, что ему больше делать было не чего…
—Да что вы, в самом деле, может человеку просто плохо стало, а вы сразу нажрутся!— заступился за Никиту второй голос. И тут же стало легче. Ну, стало плохо, решил глотнуть воздуха, закружилась голова, вот и упал. Никита повел головой и снова посмотрел на доктора.
—Замолчите, пожалуйста.— попросил сидящий на корточках доктор.—Не надо скорой с ним все хорошо.— крикнул он куда-то в сторону и тут же снова повернулся к Никите.— Вы упали в реку, но, слава богу, вас спасли. Вы что-нибудь, помните? как Вас зовут?
—Никита… Я помню, как вышел из дома и решил прогуляться.
—А дальше?— человек улыбнулся. У него была приятная улыбка, добрая и какая-то светлая.
—Не помню.—Никита оглядел себя. Одежда мокрая, штаны рваные на коленях, словно он перелезал забор и за что-то зацепился.
—Какое сегодня число?
—Восьмое апреля.
—Сколько вам лет?
—Двадцать пять.
—Ну, вроде бы все хорошо. Теперь давайте попытайтесь встать.— Человек встал и подал руку. Николай схватился за довольно широкую ладонь и вдруг почувствовал, как больно кольнуло, обожгло пальцы и неведомо откуда взявшееся тепло потекло по руке, быстро, быстро добираясь до позвоночника, разливаясь по нему и скользя вверх к голове. Сердце забилось с бешеной скоростью, словно он падал с неимоверной высоты. Казалось, что грудная клетка вот-вот сожмется, не давая вдохнуть воздуха. Никита посмотрел на человека держащего его за руку, облик доктора, а был ли он доктором, быстро менялся, превращая современно одетую фигуру в человека прошедшего сквозь века, доспехи меч, волосы, продернутые сквозь кольцо. И вместе с этим человеком менялся весь мир, исчезли люди, дома, деревья. Вокруг теперь был лес, густой стеной, окружавший маленький пятачок низкорослой травы в которой стояло трое людей.
Тепло ушло из руки так же внезапно, как и пришло. Человек, так разительно изменившийся за несколько секунд,, отпустил ладонь Никиты.
—Вода, а теперь вот это.— Никита попытался улыбнуться,— кто вы такие?
—Вода это не мы. —девушка, стоящая справа от Никиты нахмурила брови. Повернулась к доктору,— Они его нашли, но почему-то отпустили…— сказала она скорее для себя чем для него.
—Они тоже нашли тебя, но здесь мы в безопасности.—сказал мужчина в доспехах.
—Пока в безопасности.— добавила девушка.
—Так кто же вы?— Никита повернулся к мужчине.—И кто это они?
—Ричард Скультэ.—представился тот, протянув руку. Никита посмотрел на нее с некоторым сомнением, чем вызвал улыбку у девушки.— Про них поговорим потом…
—Не надо было так сразу его переносить, здесь что-то нечисто…— Она повернулась к Никите,— Рита Лесниченко.
—Я тебя помню.— Никита сел на корточки, так как его немного покачивало после всего что случилось.— Я подвозил тебя к метро.
Рита помолчала, потом улыбнулась.
—Да. И еще дал свою визитку. Как же я тебя тогда пропустила… Странно.— они снова переглянулись с Ричардом, тот пожал плечами и тоже сел на траву.
—То, что вы представились это хорошо. Теперь попробуйте объяснить, что происходит?—голос Никиты, как ни странно ничего не выражал.
—Это долгий разговор.— Рита последовала примеру мужчин, села.— Но ты прав без объяснений не обойтись…
****
Меня выворачивало наизнанку, в горле засел тягучий горький комок, но никак я не мог от него избавиться. Руки тряслись, я их практически не чувствовал. Я сидел на коленях в какой-то подворотне метрах в двадцати от старого моста, на котором мы застали Нуля. Рядом стояла Лана, хотя, скорее всего это был Сез, а не она. Глаза девушки были полуприкрытыми, руки будто пытались разорвать пуговицы на пальто, но так и застыли на них, губы синие, прикушенные. Сез еще никогда не действовал так грубо с ней. Я попробовал найти в себе хоть немного жалости к Лане, но не смог. Капитан все-таки съел мою душу, оставив пустоту, стремление убивать и выживать, использовать всех попадающихся мне на пути. Кстати на счет Капитана. Что-то с ним произошло в момент наведения морока, на этого Никиту. Он что-то понял, поэтому ослабил нить, едва заметно потянул, а потом отпустил меня. Я нахмурился. Попытался встать, но меня качнуло. Сез смотрел на меня из своей куклы, теперь она действительно была такой же куклой, как и я, может даже послушнее. К примеру, вот совершенно забыла о своей просьбе в метро, не требовала себя убить. Глупо. Боже мой, как глупо. Зачем все это?
—Ты хотел предать меня?— Света едва шевелила губами, я понимал, что он имеет в виду. С необъяснимой ясностью, словно видел это сотни раз, я понял что он сейчас сделает. С силой встал и посмотрел в глаза призрачному существу, меня пронзило холодом. Но испуга не было.
—Я не предавал тебя Сез. Иначе бы не стоял здесь, посреди вонючей подворотни в заляпанной одежде, а был бы кучкой дерьма на дне реки или плевком на асфальте. — я говорил грубо и жестко, но вдруг что-то екнуло внутри, потому что говорил я, именно я, а не мой кукловод. Капитан? Где он?
Сез протянул ко мне руку, настоящую уже обретшую плоть, коснулся груди и непроизвольно отдернул.
—Что это?!— он почти кричал.
Я прислушался к себе. На грани чувств нашел осадок, темный клубок материи, который командовал когда-то мной. Маленький кусочек силы Войны, зуб крокодила, который не мог уже причинить вреда, лишь только тягостно ворочался, пытаясь понять, что случилось. Вот почему нить была отпущена, просто тот, кто ее держал, испарился.
—Где он?—Сез отошел, если можно так сказать, от меня, встал практически вплотную к Светлане. Он что боится? Эта многовековая сила, с жаждой мирового господства.
—Не знаю.—сказал я, тихо и спокойно, так словно мне ничего не грозило. У меня ведь теперь ничего не было ни Капитана, ни любви, ни души. Я думал что я марионетка, а оказался куклой-варежкой, вот из меня вынули руку и теперь я пустой и внутри меня так же холодно, как и на Московских улицах, этой неудавшейся весной.
Я слишком поздно понял что мне чересчур холодно… но страха так и не почувствовал несмотря на боль вонзающихся щупалец куда-то ниже диафрагмы. Понимание того что произошло раньше было страшнее злости Сеза.
Алекс сидел в кресле, обняв колени. Напряженный взгляд был направлен в центр комнаты. Он чувствовал, что Рита с Ричардом уже находятся рядом с Нулем и то, что отвели его в хорошее место, где никто их не увидит. Мало того, что на тысячу лет назад так еще и в боковую ветвь реальности созданную когда-то магом из клана «Небесная гора» Все вроде бы двигалось хорошо, по плану. Никита не видел присутствие никого из трех наблюдателей, вел себя спокойно, отражал все эмоции какие чувствовал, за свою жизнь не боялся. Сейчас он выслушивал Ритину версию развития событий, версию без особого нажима направляющую Никиту впитать в себя их силу, к которой они так привыкли, но которой были готовы пожертвовать ради спасения Мира, их Мира, пока что их. Но что-то настораживало Алекса, ледяными иглами лезло в сердце. Не так! Все было не то. Он отвел взгляд от Нуля и перевел к месту, где находились Сез и Капитан. Огромная черная материя заполняла практически всю подворотню, где-то под ней замерла девчонка, от нее практически не шло тепла, жизни оставалось совсем чуть-чуть Сез вобрал в себя все что бы понять какую-то очень важную для него вещь. Пахнуло теплом, потом жаром, нестерпимым, тем при котором уже не возможно дышать, потому что кажется, что глоток воздуха сожжет легкие. Алекс отпрянул, на секунду выйдя из транса и снова соскользнув в него, как ныряльщик, глотнувший воздуха перед очередным нырком. И сразу понял, что его смущает. Не чернота, не тьма, плещущаяся через край, не замершая безжизненная девчонка, а бездонная пустота на том месте, к которому тянулись огромные щупальца Сеза. Алекс вздрогнул и рывком вытянул себя в реальность.
—Что случилось?— испуганно спросила Люси, девушка из Франции, единственная кто захотел остаться вместе с Алексом дома. Юноша тяжело дышал, положив одну руку на грудь другую на колено, потом повернул голову к Люси.
—Либо Нуля два. Либо один из них ложь.
—Ты видел второй Нуль?— испуг быстро сменился на удивление.— Этого не может быть!
—Я видел. И даже знаю кто это. Это Александр Гофман марионетка Капитана.
8 Глава.
…Ты увидишь Силу ночи в одном из меченых мной и поглотив ее найдешь себя в новом теле. Тогда будет тебе даровано право выбирать волей моей, и как выберешь ты, так и суждено будет. Но если первые они вольют свою силу в тебя, запрут в старом теле, то выполнять ты будешь волю их и все измениться без воли моей…
Ноль стоял на мосту и смотрел вниз, туда, где течение точило подводные камни, трепало темно-зеленые водоросли и обтекало хрупкие тела рыб. Здесь наверху тоже было свое течение, свои камни и свои рыбы. Воздух, дома и люди. Его поразила эта странная неизвестно откуда нахлынувшая мысль пришедшая откуда-то извне вместе с неизмеримой тоской. Он огляделся, надеясь найти ее источник, ведь никогда еще не приходилось ему самому что-то чувствовать. Раздражение, радость, ненависть, счастье, все это не было доступно ему. Оно только мешает, так же как и жажда денег с вытекающей из нее жаждой хорошей жизни, благоустроенности. Да он жил сейчас в обыкновенном гостиничном номере, хоть и с двуспальной кроватью и видом на самый престижный район, но его это не очаровывало он просто знал, что другие номера помимо люкса всегда заняты, а вызывать раздражение и самому его к себе чувствовать он не хотел. Нулю ничего не нужно было от этой жизни. Он помнил слишком многое из того, чего помнить не мог и эти воспоминания, стопки свитков, книг, тетрадок в которых записана история Мира, в котором он жил с самого начала. Жил, ничего не чувствуя, но всегда находясь чуть выше обыкновенного человека. Был приближенным к императорам, шаманом племени, советником. Люди любят, когда их отражают, отражают хорошо и с пониманием, когда уходит тот, кого не хочется видеть, когда он казнит себя в тот самый момент, в который вы подумали о том, как хорошо было бы лишить его жизни.
Ноль огляделся в поисках источника своей такой отчаянной и внезапно нахлынувшей меланхолии, но никого не нашел, а потом вдруг провалился в странное и непонятное видение. Он даже тряхнул головой, пытаясь отделаться от этого наваждения. Воздух медленно, но неотвратимо сгущался перед ним, превращаясь в холодную почти обжигающую воду вперемежку со льдом, ивы еще не одетые в листья медленно плыли в этой воде, неуклюже растопырив ветки, касаясь людей с их ничего, не видящими глазами, дома, такие знакомые и живые превратились в каменные глыбы невероятной величины. Он не выдержал и сделал вдох, маленький, неуверенный, но легкие успели наполниться водой, руки судорожно потянулись к горлу, Ноль оглянулся, затравленно, ничего не понимая, поднял голову вверх, там должен было быть солнце, облака, спасение. Они там и были, но только плыли в мрачно серой воде, и пузырьки воздуха рвались изо рта не наверх, к ним, а вниз. А потом он услышал странный мальчишеский голос, который говорил на таком знакомом и приятном языке, что заставил обратить на себя внимание. «Уходит время, наступает будущее Силы! Покажите нам того, кто поможет держать равновесие…» Но помимо этого голоса было что-то еще, такое же знакомое и манящее, на дне реки, теперь он понимал что это именно дно. Морок спал так же быстро, как и начался. Он сделал два неуверенных, но плавных шага, делая вид, что задыхается, перегнулся через бортик. Вот оно. Спасение. Жизнь. Исполнение. Он сначала почувствовал, а потом и увидел четкую нить, направленную на себя и заскользил по ней забирая силу оставляя её в своем теле, а сам перебираясь в то, что манило… Когда ниточка лопнула, тихо, не издав ни единого звука, я оттолкнулся и прыгнул, в реку воздуха, единственному, что могло дать мне жизнь. Я так и остался Александром Гофманом 30 лет, только теперь во мне вместо Капитана была пустота, Нуль, молчаливый наблюдатель способный стать богом. В первую очередь я ловким жестом вырвал из себя щупальца, благодаря которым все и вспомнил, щупальца того, кто теперь хищно смотрел на меня, так словно охотник, поймавший долгожданную добычу. Я потянулся к нему Волей Силы Изначальной, которой теперь обладал, странной материей состоящей и из силы и из простой энергии и из судьбы, той, которая никогда не будет реализована. Рыжее щупальце обошло тьму и резко воткнулось в тонкое тело Ланы, девочки, которая не в чем не была виновата, если только в том что, как и в любом другом человеке было в ней и добро и зло, а в тот миг, когда она проходила порог, огораживающий деревню, вспыхнул в ней цветок добра, замешанный на жалости к тем, кто жил раньше в перекошенных домах. А потом ее подруги стали разочаровываться, нервничать и одно за другим срабатывали заклинания, нацеленные на зло, только эта девчушка не теряла добра и жалости. Вот и нашел ее Сез, темная сила, так никогда и не обредшая плоть.
—Что ты делаешь?— Сез чувствовал, как его выталкивает из раковины, отделяет от насиженного места.— Ты не в праве, ты Нуль.
—Уже нет.— улыбнулся я.— Я Воля. Ты ошибся не послушав Капитана, Брат!
—Воля Силы Изначальной, Бога если можно так сказать, это то, что позволяет управлять Миром, ломать и править, судить и миловать. Как же мы не учли того, что если темные появятся первыми Нуль тут же вспомнит предназначение. Мы слишком привыкли к подсказкам дедов…— Алекс стоял около стены, обхватив голову руками.
—Что теперь будет? В кого превратился этот Никита? С кем сейчас разговаривают Рита и Ричард?!— Люси смотрела на него тем взглядом, который, наверное, был у самого Алекса при разговоре с дедом в электричке, когда он так ждал одобрения от старшего его поддержки. Но юноша помнил что ответил дед. Правду, какая бы болезненная она не была.
—Скорее всего, они разговаривают с Капитаном. Скорее всего, он лишился части силы во время перехода в другое тело и, скорее всего не понимает, что с ним происходит, ведь с ним память Никиты, тело ведет себя так как бы вел себя Никита…
—Значит ни Рита, ни Ричард ничего не подозревают?
—Так же как и все остальные.— Алекс прикусил губу.— Проблема в том, что мы не можем сейчас им помочь, Ричард закрыл путь. Он боялся, что Капитан и Сез будут их преследовать! Боже мой, какие же мы глупые! Воины Света! Надо учиться читать пророчества, а потом лезть со своими планами!
—Не ругай себя.—Люси подошла к Алексу и обняла.—Все будет хорошо. Ты можешь вспомнить пророчество, что там написано дальше? Что делать нам? И почему он впитал именно зло?
—Он его не впитывал, он всего лишь поменялся с ним телами. Потому что с нами телами он поменяться не мог. Наша сила, наше естество, если бы он попытался убрать ее из нашего тела, оно умерло бы, так же если бы он вырезал наше сердце… — Алекс зажмурился, прижался щекой к плечу Люси,— А вот что нам делать я не знаю. Наверное, Воля нас найдет, скорее всего, это будет последнее, что мы увидим в своей жизни.
—То есть он нас убьет?—удивилась француженка.
—Нет. Что ты! Нет! Просто мир измениться и мы будем тоже измененными и не будем помнить себя такими.… Все слишком тяжело…
—А что будет с Ритой и всеми остальными?
—Не знаю.… И знаешь что самое страшное? Нам даже больше не с кем посоветоваться. Деды больше никогда к нам не придут.
Рита прервала себя на полуслове и вся напряглась, вытянулась. Ричард посмотрел на нее с недоумением.
—Что случилось?
Рита оглянулась, словно ища кого-то, кто прячется.
—Что случилось?— повторил Ричард.
—Я что-то чувствую.— прошептала Рита. Посмотрела на Никиту, он сидел на корточках губы его изогнулись в страдальческой улыбке.—Братья и сестры выходите.
Ричард удивленно посмотрел на Риту.
—Уже нет надобности прятаться. Это не Нуль. Мы ошиблись. Мы слишком увлеклись охотой и попали в ловушку.
—Про что ты говоришь? Какая ловушка?— Ричард растерянно смотрел на выходящих, на поляну людей. На их лицах был испуг, они тоже что-то чувствовали, как и Рита.
—Этот мир, теперь наша клетка, скоро он сожмется! Не ужели ты ничего не чувствуешь. Ничего не слышишь. Он сжимается. Теряет силу. Это могло произойти только в одном единственном варианте, когда …
—Если виртуальный мир создан для одной стороны, а в ней присутствуют обе, он переходит в реальность…— сказал Грегори. Все замолчали, а Никита вдруг засмеялся громко и жутко разносился его смех, иногда перебиваемый каким-то усиленным в сотни раз хрустом.
Эпилог
Лана лежала на холодном асфальте, почти так же как совсем недавно Саша, тот кого она успела полюбить несмотря не на что. Ее детские мечты сбывались. Он был принцем. Пусть и темным и не с мечом, а, скорее всего с автоматом. Ну и что с того, ведь теперь такое время. Он был сильным. Он не захотел убивать ее, потому что.… Нет, она и не надеялась на ответное чувство. Но с ним она была не одинокой и даже забыла о смерти о которой просила каждый день до встречи в метро. Лана знала что его поцелуи и объятья ничего не значат, так же как и та ночь. В нем был Капитан, но она смогла увидеть именно Сашу. Человека который даже на войне сохранял добро в своем сердце, до тех пор пока не обрел силу. Она видела, видела этого человека в глазах наполненных злобой и тьмой. Он был там, до вчерашнего дня. Вчера тьма поглотила человека которого она любила. Сегодня же в его теле зияла пустота, огромная дыра не тьмы и не света, а чего-то иного не способного любить и ненавидеть и поэтому имеющая право править миром, или правильнее сказать править мир.
Она с трудом подняла голову и посмотрела на силуэт, наполовину растворявшийся в тени домов. Закружилась голова, словно она падала в пропасть. Мысли начали путаться, наскакивая друг на друга…
Мама, наверное, была права, знакомства в общественном транспорте до добра не доводят.
Лане сейчас было очень холодно и больно, хотелось плакать, но что-то не давало, может быть, как не странно, чувство радости, она же все-таки освободилась от своего кукловода и теперь свободна. Ну и что же, что на месте этого существа зияющая рана, несущая в себе смерть, а когда Саша уйдет, будет еще и одиночество, но ведь все это будет не долго… скоро все измениться, она верила в это. Ведь тот, кто стоял рядом все исправит. И все будет по-другому… Лана закрыла глаза.
Я смотрел на Светлану.
Я видел ее смерть.
Спокойную.
С улыбкой на лице.
И ничего не чувствовал.
Лишь чуть кольнуло сердце. А потом во второй раз. Это стягивался мир, в котором застряла Рита и другие, несущие в себе частицу света, и испуганный парень сидящий рядом с ними - Капитан воплощение войны, которой не будет.
Я тряхнул головой, пытаясь отогнать навязчивую картинку, и пошел прочь туда, где начинались новостройки. Где-то совсем близко заплакал мальчик, раздираемый болью и злостью на себя, он второй раз допустил ошибку, глупую, но серьезную. Он снова потерял тех кого успел полюбить. У него не было теперь ни родителей, ни друзей. Я никогда не видел его, только знал, что он сейчас плачет на плече у француженки и зовут его, так же как и меня. Я остановился на площадке перед шестнадцатиэтажным домом. Здесь еще не было фонарей, поэтому было достаточно темно.
Губы сами зашевелились, говоря слова на странном древнем языке.
Обращаюсь к тебе, тот, кто был вначале! Тот, кто создал этот мир! Я взял то, что обещал ты мне! И я хочу изменить то, что подвластно мне! И что дано Волей твоей! Ибо я и есть Воля твоя! И Сила Твоя! Ибо я подобие твое! Ибо я теперь и есть Ты! Дай мне знание, как управлять твоей силой! И я продолжу дела твои!
Тугие нити сами легли мне в руки. Сила, которой наградил меня Создатель, подчинилась сразу, словно пес который так долго ждал, что бы его позвали и теперь был рад служить и выполнять приказы своего хозяина. Обдало холодом и мир, каким я его привык видеть, для меня исчез. Исчез навсегда.