Слежку за собой он почувствовал почти сразу как вышел из жилого блока. Слукавил бы, сказав, что чутьё у него развили в специальных войсках.
Да и были ли они? Один боевой выход – и вся жизнь насмарку. Умножало тоску и то, что при всех бедах, он пытался сохранить наивную веру в то, что вернётся в войска, совершит подвиги, спасёт Город. Чистенький и свежий молодой холуй, проходивший интернатуру в военном госпитале сокрушённо качая головой, тем не менее с улыбкой сообщил, что всё будет отлично. Да, с учётом, что молодёжь поддалась моде «суррогатов», заменяя не без выгоды части тела на бионические органы и кибермодули. Молодые люди стали быстрее, выше, сильнее и как пестрят лозунгами пафосные газетёнки: нация преодолела барьер между инвалидом и здоровым человеком.
Март Хольм, время от времени, без удовольствия подключал интерфейс к уличным камерам и глаз неизменно выхватывал из толпы гибкую фигурку. Это была девушка в плаще и кепке, на козырёк которой подцеплена дыхательная маска, скрывавшая большую часть лица. Пару раз он замечал пронзительные восточные чёрные глаза. Отчего-то сразу вспоминалась Тует. Сердце всё ещё сладостно щемило, чего не скажешь о половых органах, остатки которых он продал Компании.
Западный Городской офис работал круглосуточно. И если снаружи это была жуткая дыра в закутке жилых кварталов, пропахшая выделениями как человеческими, так и бытовыми, то внутри всюду разливался белый медицинский свет. Пастельных тонов корпусная мебель, стекло; вместо ионизатора живая жимолость, ветви которой прорастали по офису в строго задуманном направлении; с потолка, по каскадам на стенах, к полу падали гремящие ручьи. Здесь было просто приятно посидеть. Компьютер просканировал личность Хольма и открыл ворота – ему было назначено. В кабинете Март по-хозяйски развалился на диванчике, преодолевая желание отключиться.
Вскоре офис слегка вздрогнул, уши заложило от рёва ракетных дюз – на площадку прибыл самолёт Компании. Через пару минут, как всегда «в мыле», из кабины лифта вышел Олег, социальный работник и консультант. Это был приятной наружности, поджарый молодой человек, из числа тех сотрудников, которые не имеют выходных и отпусков. Он не умел носить дорогих костюмов и судя по топорщившимся рукавам не угадал с размером или купил, что было в комиссионном магазине. Это был единственный человек из Компании, которого он знал и по уверениям последнего мог владеть его временем по-своему усмотрению. Март понимающе улыбнулся.
– Слышали, – едва не взахлёб, по-детски, проговорил Олег, подвинув себе кресло, – на агрокомплекс опять совершено нападение. И ведь если цены вновь поднимут, всегда можно отговориться безымянными террористическими атаками. Даже семью страшно заводить.
Март с удовольствием слушал чушь и постукивал пальцами по пластиковой коленной чашечке. Но после упоминания террористов нахмурился.
– О, простите, мистер Хольм, – спохватился Олег, заливаясь румянцем вплоть до ушей. – Я рад приветствовать вас в стенах Компании. У вас есть затруднения?
– Да, пожалуй, – вздохнул Март. – В последнее время начали сниться кошмары. Огонь, съедающий тело, и боль. Боль, понимаете? Я её чувствую.
Он не решился признаться, что кроме боли, помнит мать. Глаза её ввалились от усталости, она не могла плакать. Он запомнил её озабоченное лицо, когда она вталкивала его в нишу под домами. Невдалеке строчили автоматы террористов, расстреливающих кого ни попадя, лишь бы забрать больше жизней. Последние слова матери и вовсе были спокойными, будто она отправляет его на прогулку: «Беги, Март, беги».
– Хм-м, – мальчишка был явно озадачен и уже колдовал над клавиатурой. – Мозг – странная штука, – он начал бормотать. – Но данные по живым органам в порядке, симбиоз без сбоев. Может быть депрессия?
– Она продолжается несколько последних лет! – сварливо заметил Март.
Олег смущёно поджал губы, Хольм скривился, насколько позволяла мимика искусственного лица, понимая, что не стоит срываться на мальчишке, но он не имел привычки извиняться.
Сотрудник Компании ещё раз прошёлся по клавиатуре и перед глазами Хольма застыл рецепт из специализированных антидепрессантов и анальгетиков
– Сны, скорее всего, прекратятся, – по-прежнему мягко сообщил Олег. – Но перейдём к делу. Вас, верно, удивило, что необходимо было прийти лично? Пожалуй, только здесь, в офисе, высочайший уровень защиты.
Март Хольм молчал. В последнее время ему не нравилась его идеально подобранная по тембру речь. Она была подобрана, а значит искусственна.
– Ваш аккаунт был взломан, – чуть вкрадчиво сообщил Олег, молитвенно сложив ладошки. – Были скопированы некоторые данные касательно контрактов и вашей переписке со мной. И, отчасти, ваши личные данные. Сделано это очень быстро, защита не успела отреагировать. Хакеры знали что искать. Вы действительно никому не говорили о нашем сотрудничестве?
– Тогда ко мне бы явились ищейки, – в тон ему заговорил Март, подавшись вперёд, – засунули в мою пластиковую жопу набор первой необходимости и упрятали в казематы. Нет, чёрт подери, себе дороже нарушить контракт. О контракте знают люди из Министерства, да пара ваших коллег, которые оформляли мой первый обмен.
– Ну, да, ну, да, – смущённо отозвался Олег. – Вы ведь позволите просмотреть ваш архив событий?
Март Хольм без слов откинул прядь идеальных соловых волос и обнажил разъём.
– Только вряд ли вы что-нибудь там отыщете, – уверенно заявил он, – любая информация стоит денег. Скорее всего, ребята "хакнули" меня в случайном наборе, надеясь на что-то ценное. Я это видел в сериале «Кэссиди. Район №10».
Ему вдруг стало жаль, что сотрудник Компании скопирует весь архив и непременно заметит девушку, которая вела его от дома. Но тот не удосужился это сделать, действительно просмотрев лишь упомянутое время взлома. Была ли это работа спустя рукава или деликатность, всё равно. Олег наскоро что-то заполнил в журнале и, расшаркавшись, просил быть осторожнее. Он мог казаться лицемерным, если бы Компания основательно не вложилась. Процент, который шёл Хольму от контрактов казался мизерным, но таких денег он сроду не получал. Было бы тело живо, а не жалкие его остатки, можно было развернуться. Зато он мог не работать, пропадать в Сети, пичкать мозг разрешёнными наркотиками.
Выйдя из офиса на оживлённый тротуар, он и без помощи компьютера мог сказать, что девушка с восточными глазами где-то рядом. Бесцельно шагая к проспекту, огромной прорвой уходящего вглубь Города, он заметил неглубокую нишу под цоколем реконструируемого здания. Камеры едва просматривали этот участок. Возникла шалая мысль поиграть со шпионкой. Последняя возобновила слежку минуту спустя, как он вышел на улицу.
Люди здесь ходили часто, используя нишу как бесплатный туалет. Если бы не фильтры, он мог бы вдохнуть спёртый, удушливый пар, курившийся оттуда. Он шагал в людском потоке, примериваясь, когда можно сделать рывок. Март рассчитал, когда окажется в мёртвой точке для камер слежения и как ему казалось неуловимо, походя, нырнул под цоколь. Путь его закончился за углом тупиком: решётками неработающего коллектора. Март замер, прижавшись к стене. Вскоре раздались осторожные шаги. Ближе, ближе. Ещё шаг и её можно будет схватить, заламывая руки.
– Неплохой ход, – с приятной хрипотцой поддержали его. – Поговорим? Или хотите опробовать свои пластиковые мускулы?
– А лицо твоё увидеть можно? – дрожащим по-мальчишечьи (или так ему казалось) голосом спросил он.
Голос, хоть и не походил на нежное воркование Тует, но показался вдруг родным.
– Я бы этого не хотела, мистер Хольм.
– Март, – надсадно вырвалось у него.
– Хорошо, Март, – просто согласилась она, но тон её не смягчился: сухой, деловой, а от того казалось, что она беседует с ним как с ребёнком. – Март, я представляю некоторый заинтересовавшийся тобой круг людей. Это не террористы, это люди из Компании.
– Какой смысл в наблюдении? – недовольно надулся Хольм. – Мои потроха и так принадлежат Компании.
– Компания – не империя, – терпеливо просветила его шпионка. – В ней нет главного действующего лица. Совет директоров, акционеры, агенты Министерств. Им многое интересно и они не хотят, чтобы об этом узнали другие.
– Что хотите от меня? – не смог скрыть недоверия Хольм.
На плитки из-за угла вбросили футляр.
– Там чистая машина: ни регистратора, ни возможности отследить передачу данных. Если, конечно, не вздумайте украсть чего-нибудь.
– Взлом аккаунта – ваша работа.
– Не моя. Но моих компаньонов.
– Чем же Компании интересна моя скромная пластиковая фигура?
– Зря паясничаешь, Март. Всё, что ты захочешь знать, будет в первый сеанс связи. Он «призрачный» и не будет отслежен твоим архивом.
– А вы знаете, девушка, что нам грозит за использование «призрака»?
– Жизнь – интересная игра, Март, – витиевато отозвалась шпионка. – В ней масса программных ошибок и лазеек. Я всегда на «призрачной» связи. Даже если захочешь заложить меня полиции или силовикам Компании, им не взломать канал. Одна просьба: не используй машину вне жилого бокса. От этого будет зависеть твоя безопасность.
– Если соглашусь на правила, – заискивающе проронил Март, – назовёшь своё имя.
– Ксу, – после долгой паузы, которую иначе как колебанием и не назовёшь, проговорила девушка.
Март выглянул из-за угла через пару секунд более чем уверенный, что девушки там не окажется. От неё не осталось ни следов, ни неуловимого женского аромата, который он способен уловить благодаря фильтрам. Словно не только её канал был «призрачным», но и она – не более чем эфемерное существо. Хольм некоторое время раздумывал, затем быстро нагнулся и вложил футляр в карман плаща.
Ублюдки – тоже люди. И неудачники, и наркоманы. Они могут не признаваться тебе, носить одежду известных брендов, использовать маскировку. Но существуя бок о бок, они становятся толпой людей, каждый из которых определяет свой социальный статус. Жить в трущобах, осознавать, что это дно мира и тебя окружают такие же, как и ты.
Март Хольм занимал один из боксов на двадцать шестом уровне трущоб. Его бокс не отличался от остальных. Никто не мог бы сказать, что его что-то отличает от человека. Но его сторонились. Будто в этих бедняках, также торгующих своими органами, просыпается отчужденность, присущая людям на заре появления андроидов. Он мог выглядеть привлекательным, но мужчины-проститутки выглядели не хуже. Март однажды пытался наладить отношения с соседкой, наркоманкой со стажем, но та даже под кайфом сообщила, что от него ей не по себе.
Но в день встречи с Ксу это сыграло ему на руку. Его сторонятся и риск того, что кто-то из любопытствующих, – а такие ребята, зарабатывающие на жизнь секретами, здесь водились – заметит активность незарегистрированного прибора едва не равен нулю.
Март не стал долго раздумывать, сел на узкую кровать в боксе и открыл футляр. На ладони лежал древний аппарат, используемый до появления UGS-разъёмов. Но принцип действия с тех пор мало изменился. Перед глазами возникло голубоватое сияние, и вскоре он разглядывал объёмную проекцию экрана.
– Привет, Март, – прошелестел в голове знакомый голос Ксу.
– Оу, – качнулся от неожиданности Хольм. – Уверена, что в архиве всё будет в порядке?
Подозревать её отчего-то было неудобно. Но почему голос её так знаком?
– Для тех, кто будет проверять архив, ты в режиме сна. Встреча наша, кстати, также стёрта. Не пугайся, такое случается. Главное, чтобы такое не случалось слишком часто.
– Я готов слушать страшную тайну, – лёг на кровать Март.
Он услышал, как Ксу вздохнула. Так вздыхают взрослые, когда им приходится выслушивать очередную порцию глупостей от ребёнка. Но ему уже нравилось дразнить эту «слишком серьёзную профессионалку».
– Проект «Отражение». Слышал?
– «Отражение»? – он был скорее разочарован, чем удивлён. – Слышал? Да нашему поколению все уши его миссией прожужжали. Одиннадцать андроидов неотличимых от человека будут жить среди нас, подобно отражению. Якобы для развития толерантности к тем, кто решился заменить органы на бионику. Обычная рекламная компания, породившая моду на «суррогатов».
– Верно. Вот только проект вышел за рамки планируемого. Считалось, что обнаружить их с течением времени будет достаточно просто. Но электронные системы не могли отличить их от живых людей. Дело в том, что возвращать этих андроидов стали относительно недавно, когда «суррогатов» появилось немыслимое множество.
– Но Компания всё же получила огромный барыш от продажи искусственных органов.
– Но в итоге получила дюжину неконтролируемых андроидов. Для них не ставилась задача. Это было поколение роботов, для которых не существовало в принципе понятие программа. Они развивались сами. Фактически, их технология – прообраз мировой системы безопасности, появившейся через три года после них, названной впоследствии Умбра, гибкой, думающей. Вот только андроидов того типа она не видит, не воспринимает их как людей и как роботов. «Парадокс отражения», – когда пятьдесят процентов тела человека суррогат, он признан системой человеком, но те андроиды также имели пятьдесят процентов суррогатов и были признаны системой людьми. Признаны системой, но не обществом.
– Что-то вроде призраков. Отличная завязка шоу.
– Тебе не страшно? А представь, что один такой проникает в хранилища термоядерного оружия. У охраны непробиваемые доспехи и пушки, дроны и прочая техника. Но она вся, в том числе и стрелковое оружие подчиняется мировой системе безопасности. А она, как ты понимаешь, не видит отражений.
– Они, эти андроиды, могут убить человека? – посерьезнев, спросил Март.
– Также как система, взвесив доводы обвинения и защиты, по всем данным, включая хорошее поведение в детстве, вынесет приговор: казнить или миловать. Но это система, а не рассуждающие как люди андроиды. Им не свойственны психологические отклонения, но если убийство человека рационально, они не остановятся. К тому же, как ты понимаешь, секреты долго не живут. Об этом узнали террористы, о них узнали в Западной Транснациональной корпорации. Умбра, как ты понимаешь, может действовать только в Городах и…
– Постой, Ксу, – разволновавшись, Март встал и даже выглянул за окошко, чтобы лишний раз убедиться, что и там никого нет. – А какое отношение эти андроиды имеют ко мне?
Та едва ли обратила внимание на страх в голосе Хольма. Будто увлекшись сказочкой, продолжила ворковать:
– Двадцать лет назад в Компании начались эксперименты с пересадкой головного мозга. Взамен испытуемый должен был получить суррогат. Иннервацию обеспечивал электронный носитель, называемый архивом; он же, в теории, сохранял сознание и личность. Но учёных ждал провал за провалом.
Так продолжалось вплоть до того момента, когда был обнаружен первый «призрак». В момент отключения сознания в регистраторе включается заложенный сигнал для связи с технической службы поддержки. У найденного андроида. отсутствовали жизненно важные органы, в том числе и части мозга. Детали операции, которую проводили с андроидом, были изучены и применены на человеке.
– Ксу, ты меня не слышишь? – яростно прошипел Март. – Я отключу канал связи.
– Тебе же по вкусу шоу, Март? – в интонации её было что угодно, только не ирония. – Я всего лишь держу интригу. Подобные находки, не без следов борьбы, находили ещё три раза. Но последнего обнаружили случайно. Кто-то убил его или это была случайность, но в отличие от остальных у него были вживлены человеческие органы.
– Святой Боже! – вырвалось у Марта.
– То, что это андроид поняли далеко не сразу. Умбра игнорировала все попытки коронеров. Труп был исследован и среди органов и суррогатов был обнаружен регистратор, используемый в проекте «Отражение». «Чёрный рынок» органов, как ты понимаешь, зачастую не подконтролен даже Умбре. Теоретически любым человеческим органом можно заменить суррогат андроида. Любой, кроме головного мозга. Потому трупы, лишённые этой части, привлекали особое внимание. Позже была найдена ещё парочка «отражений» со следами отека головного мозга. Очевидно, причина смерти – отторжение тканей. Их собратья пытались замести следы, но «силовики» Компании действовали быстро. Оставалось ждать, когда состарятся и умрут остальные. Но четыре года назад некий сержант Март Хольм серьёзно пострадал после боевого выхода за пределы Города. Последующие операции по замене живых органов на суррогаты были на редкость удачны. Так удачны, что последние операции проведены отнюдь не медиками Компании.
Март, слушая в пол уха, распотрошил шкаф, набивая сумку, чем нипопадя. Когда Ксу замолкла, возникло ощущение, что всё сказанное ею – бред.
– Бред, – сам себе эхом отозвался он. – Это бред. Да даже если правда, то меня должны защищать как первого богача Метрополии.
– Ну, я же тебя отыскала, – он сердцем чувствовал, как обидно она улыбается. – К тому же никто тебя не охраняет. Ты – приманка.
– А… а… – отчаянно соображал Март, – а люди, на которых ты работаешь, что хотят они?
– Ну, точно не подтирать твою пластиковую задницу. По большому счёту у них есть предложение к отражениям, но не тебе, Март. Раз есть веские подозрения, что они так ловко провели над тобой операции, то они могут заменить твой головной мозг на суррогат с архивом.
– Нет! – потерял самообладание Март. – Вам и им меня не достать!
Он, не рассуждая, схватил сумку и не оглядываясь, вышел вон из бокса. Был он не в меру стремителен, расталкивая по пути соседей. Вслед ему бросали проклятия, кто-то пытался догнать, но Март ускорял шаг. Он привык к отчуждённости в толпе, но сейчас ему чудились десятки пар глаз, устремлённых на него. Потому он как можно скорее нырнул к станции на ближайший рейсовый вагон.
Вечерело. Солярисы светили приглушённо, окрашивая Город в багровое, будто настоящее, марево. Люди спешили по жилым кварталам. Потому рейсовый вагон к центру оказался полупустым. Да и большая часть народа блуждала по Сети, наблюдая помутневшими белками глаз за виртуальным миром. В спокойной обстановке Март взвешенно обдумал, что произошло.
Какая-то девчонка призналась, что шпионит по заказу неких людей из Компании, на него охотятся андроиды, чтобы отнять мозг. Март едва слышно простонал: дурак, какой же он дурак, бросить всё из-за каких-то бредней. А если даже предположить, что всё сказанное – истина, то для чего не оставить его в неведении? Для чего рассказывать?
Но толика подозрения осталась. Он не раз искал по Сети себе подобных, едва не полностью суррогатов, но тщетно. Быть единственным в своём роде удручало.
Но, в конце концов, он – личность, человек, признанный Умброй, имеет право на защиту. Март коснулся UGS-разъёма, перед глазами возник голубой экран. С минуту он нерешительно водил пальцем над номером Олега, затем раздражённо отмахнулся. Совсем не факт, что «призрачный» канал связи не был отслежен архивом и тут Ксу его подловила. Любитель приключений! Вдруг Март ахнул: он оставил дверь бокса открытой. Аппарат связи очень уж выделяется на фоне личных вещей, и не дай Бог близ него окажется не в меру любопытный.
Он выскочил из вагона на следующей станции. Раздражённо расталкивая прохожих, устремился к ближайшей остановке, несколько раз провёл ладонью над панелью контроля. На мгновение показалось, что он слышит голос Ксу, но это был лишь голос Умбры: «Доступ к транспорту ограничен. Свяжитесь с технической службой Компании». Пожилая парочка, удивлённо косясь на него, беспрепятственно вошла на остановку. Была мысль прошмыгнуть следом, но Март подавил её. Он всё ещё гражданин.
Март вышел с транспортной линии на тротуар. Уровнем ниже горели неоном световые короба такси. Он сбежал вниз и несколько раз провёл ладонью над панелью оплаты. Его движениям вторил голос Умбры.
– Что, приятель, – сочувственно проговорил таксист, – вовремя не расплатился с кредитами?
Неосознанно Март натянул ворот плаща так, чтобы таксист не запомнил его лицо. Что происходит? Добраться пешком до трущоб можно только через технические уровни, об ужасах которых говорят с содроганием даже бывалые ребята. Сбой ли, другая причина блокировки кредитной карты, но без неё ничего не купить, ни одной услуги. В висках приятно холодило от входящего вызова. Март недоуменно вызвал панель, возникло лицо Олега.
– Мистер Хольм, – взволнованно проговорил он, – У вас сбой платёжной системы. Что-то случилось? Где вы? Всё будет в порядке.
– Я в затруднении, – тщательно подбирал слова Март. – Вышел из дома прогуляться и вот… Как долго мне ждать, когда удалят поломку.
– Мистер Хольм, – посуровел вдруг Олег. – Вы не производили никаких незаконных действий, связанных с электронными системами?
Ага, как же, с неожиданной злостью проворчал про себя Март, сказал тебе; извините, но я тут из любопытства включил «призрачный» канал связи, поиграться хотел.
– Нет, Олег. О чём вы?
– Нам необходимо переговорить лично. Я скоро прибуду с техниками. Где вы?
– Пересечение 34 на 72, – оглядываясь, сориентировался Март. – А почему нужна личная встреча?
Вопрос он задавал в пустоту: Олег отключился. На душе, если её не вынули при ретрансплантации, было нехорошо. Слова Ксу не давали покоя: операции могли проводить андроиды. Тогда Олег связан… Или нет? И этот сбой.
Март в отчаянии запустил пятерни в волосы, поскрёб свой ещё затылок. Да так и застыл. Примеркалось бы сказал он себе, имея собственные глаза, но фотоэлемент выхватил из снующих туда-сюда людей знакомую гибкую фигурку. Захотелось бежать и, качнувшись, Март торопливо вписался в общий поток. Чем больше народу, тем меньше вероятность, что ему будет худо. Поминутно оглядываясь, он пересёк воздушный коридор и вышел в холл торгового центра. Остановился, опираясь на скамью.
Он находился выше и по ту сторону от уровня 34 на 72, но сквозь пластиковый купол он отлично просматривался. Скоро прибудет самолёт Компании, и он будет в безопасности.
– Несносный мальчишка, – деланно укорили его.
– Не подходи, – как ему казалось угрожающе, прорычал Март.
Ксу – она и никто другой – стояла в паре шагов от него, держа руки в карманах плаща. Она была без маски, и Март робко, исподлобья, разглядывал девушку. Нет, лицо её не напоминало Тует, слишком взрослое, более точёное. Но улыбка точно такая. И глаза удивительно знакомы.
– Не походи, – уже взывал Март и для убедительности сжал металлическую панель скамьи.
– Применение силы, превышающий предел человеческой, – хладнокровно заметила Ксу. – влечёт наложение… Впрочем, это касается только человека.
– О чём ты? – посматривая, не появился ли самолёт Компании, без интереса осведомился Март, – Я человек.
– Как ты это определяешь?
– К чему эти разговоры, – раздражённо скривился Март. – То, что я человек определяет Умбра.
– То, что ты не можешь пользоваться услугами, мы видели. А как ты сам определяешь, что ты – человек? У тебя остались мышечный орган, который едва можно назвать сердцем и головной мозг. Даже у тех андроидов, которых ты вызвал, возможно, больше физически человеческого, чем у тебя. Как журналиста меня это чрезвычайно интересует.
– Кого я вызвал?..
В голове роилась масса вопросов, но задал он именно этот. Времени, чтобы поразмыслить не оставалось. Его отвлёк рёв реактивных дюз, от которых дрожал купол торгового центра. Среди общего машинного потока спец транспорт Компании казался десантным ботом. Отвалив от пирса, он оставил на уровне четырёх человек. Хольм с трудом узнал в одном из них Олега. Тот был одет в бронированный плащ, по шее, будто питон, вился защитный складной шлем. От группы торопливо расходились люди. Март отлично видел, как группа Компании сняла с предохранителей короткоствольные АСК, и спрятали их под плащи. Олег всматривался в невидимую кроме него виртуальную панель. И почти сразу остановил взгляд на Марте, который стоял от него метрах в ста.
– На тебе маяк, – коротко объяснила Ксу. – Они найдут тебя везде, кроме нижних уровней. Иначе как бы они так быстро определили, что у тебя затруднения. Не бойся, они не посмеют открыть огонь. Это не рационально. Мы просто поговорим с ними.
Март затравленно переводил взгляд, то на Ксу, то на приближающуюся группу с АСК.
– У них оборудование Компании, – сдавленно выкрикнул Хольм. – Это автоматы десантников, они не подключены к Умбре.
– Они – часть Компании, – обронили над ухом.
К ним присоединился крепко сбитый, широкоплечий человек. Такими изображают десантников на промо-роликах призыва в специальные войска Министерства безопасности. Он встал рядом с Ксу.
– Мне это не очень нравится, – негромко сказал он ей. – Я пойду первым.
– Ничего не бойся, – обернувшись, подмигнула ему Ксу. – Безопасный выход у тебя под носом, – и кивнула на открытый дренажный люк, лестница которого уходила в полумрак технического подуровня.
Крепыш застил спиной всю группу. Вскоре к ним присоединилась Ксу. Как ни напрягал слух, но Март едва мог слышать невнятное бормотание. Хольм огляделся – мало кто отреагировал на появление вооружённых людей. Все так доверяют Умбре, все считают, что гражданин защищён. А система безопасности всего лишь не воспринимает отражения и едва ли отреагирует на стрельбу. Мысль эта пронзила мозг резкой болью. Март сделал два быстрых шага, да так и замер. Детина с багровой каймой на лице оттолкнул Ксу и принял на себя автоматную очередь. Выстрелы слились в единый удар грома, и кровавый дождь оросил белый пластик. Девушка, изловчившись, выбросила руку в сторону стрелявших – их заволокло молочным дымом.
– Хольм, беги! – казалось, не своим голосом кричит она.
В молочном облаке вспыхнули огоньки, отбросившие Ксу едва не на руки Марту.
– Помогите, помогите! – оторопело орал он, оттаскивая её ближе к дренажному люку, который не просматривался с перехода.
На них глядели болванчиками многочисленные прохожие, кое-кто вглядывался в виртуальные панели, но Умбра отреагировала лишь на повреждения от пуль, спокойно вызвав ремонтную службу поддержки.
– Беги, Март, – прошептала Ксу, глядя не видящими глазами.
Она живо напоминала и Тует, и погибшую мать. Последние слова её тоже были: «Беги, Март». И он побежал, взвалив на себя легкое тельце. Он бежал, оглядываясь, не разбирая дороги. Пару раз выскакивал на тротуар и вновь нырял на технические уровни. Всё это время висок холодило от входящего звонка. Перед глазами чудилось неживое лицо Олега.
Март не уставал, но сердце работало на износ, отдавая в голове ударами молота.
– Март, – с всхлипом прошептала над ухом Ксу. – Брось меня. Они найдут тебя по маяку.
– Нижние уровни, – осенило его. – Там они не найдут? Нет?
– Там очень опасно, Март. Вдвоём не пробраться. Беги, Март.
На них не обращали внимания, пока Умбра безмолвствовала. Впрочем, прохожие появлялись всё реже. Это давало меньше возможности для манёвра. Но преследовали уже не погнушались стрелять в людном месте. Бежать зайцем не выход. Он вызывал виртуальную панель, просмотрел данные по картам коммуникаций. Быстро проложил виртуальный путь до коллекторов, где кончается карта Города и начинается дно.
До уха дошёл знакомый рёв дюз, в отличие от бесшумного городского. Самолёту негде было пришвартоваться и сбросить десант, но прострелить ногу они вполне могут.
– Ксу, остались ещё дымовые бомбы? – быстро спросил он.
Та, судорожно дёрнув плечом, указала на боковой карман. Март вытащил бомбы кустарного производства, за каждую из которых светил год исправительных работ. Активировав все поочередно, он бросился по проложенному пути. Напрягая искусственные жилы, Март понимал, что выгадал лишь секунду, после которой автоматика отхватит ему ноги. Но обошлось. Он едва не расплющив плечо, с мясом выбил шлюз в коллектор, и не сбавляя скорости, бежал, шлёпая по техническому конденсату. Сердце готово было выпрыгнуть из груди и если бы не электрические усилители, он бы несколько раз сдох.
Коллектор закончился медленно вращающимися винтами вентиляционного хода. Март аккуратно уложил Ксу и наскоро осмотрел её. Почти все пули прошли по касательной. И одна, злополучная, угодила в затылочную часть. Очевидно, мозг задет не так серьёзно, если девушка жива и выдержала этот дикий бег. Нательное бельё он порвал на лоскуты и кое-как перевязал раны.
Март с натугой вырвал решётку, подставил тело под удар лопасти и протащил девушку в вентиляционный ход. Тело не было рассчитано на боевые действия, сочленения двигались с трудом. Компьютер перешёл на аварийный режим. Стало легче, но слух терзал зуммер тревожного сигнала. Нужен техник, но, где же его взять.
Март нёс девушку на руках, но за всё время пути она очнулась лишь раз.
– Зачем ты спас меня, Март? Я тебе не друг.
– А, может, ты свяжешься с твоими приятелями, и они нас спасут. Те ребята с автоматами не намерены вести переговоры.
– Нам нужно выйти в Город для этого, здесь нет сигнала. И мне, кажется, что мой разъём повреждён. И мне почему-то не больно.
– Это ничего, детка. Прости.
Чтобы отвлечься от писка в голове, он продолжил говорить.
– У меня когда-то была девушка, звали её Юн Тует. Мы собирались обручиться. Но накануне меня вызвали на базу, дали задание. Это был тот день, когда я потерял тело. Когда она приходила навещать меня, я специально ругал её последними словами. Я был огрызком. Даже с учётом компенсированных суррогатов я был огрызком. Как бы сложилась её жизнь. А она, дура, продолжала меня любить. И тогда я сбежал от неё, скрылся. Вступил в этот проект Компании, гарантирующий мне новую жизнь и конфиденциальность. Но сердце, почти полностью модифицированное, продолжало любить, и я чувствовал боль. Смешно говорю, да?
– Железный дровосек, – прошептала Ксу.
– Что? – склонил ухо к её губам. – Как это «железный дровосек»?
Ксу потеряла сознание. Он несколько раз останавливался, проверял пульс. Разъём плохо работал здесь, Сеть часто исчезала. В кромешной тьме выручали фотоэлементы, но и те работали с перебоями.
Наконец, ход оборвался, и кожа ощутила холодный ветер. Он доносил до них запах озона и горячего металла. Март сошёл на разбитое полотно, которое, несомненно, использовали для передвижения. Поперёк дороги ржавел под толстым слоем пыли грузовик. Откуда-то издалека раздался отчаянный крик и резко оборвался. И будь он хоть почти весь из электроники и пластика, но Марта пробила дрожь. Он замер, прислушиваясь. Далеко-далеко размеренно стучали механизмы. Март, в очередной раз проверив состояние девушки, скорым шагом отправился на шум.
Во тьме дороги вырастали арматурные сетки, под ногами хрустело крошево бетона, путь преграждали каркасы, остовы машин и иное железо. Поневоле не сорвёшься на бег. Оставалось время подумать. Пораскинь мозгами, предложил себе Март и тихо рассмеялся: чем-чем, а последним органом бросаться не следует.
Он преодолел искушение заглянуть в архив и пытался вспомнить так. Если то, что поведала Ксу правда, то андроиды действительно страшное оружие. Свободно открыть огонь на поражение в центре Города немыслимо. Но Умбра их не заметила – факт. В реальности это возможно ввиду чрезвычайного положения и с разрешения Совета Метрополии, и только силовикам Компании. Но зачем им стрелять в людей, зачем стрелять в Ксу, рисковать жизнями граждан? А если это андроиды, то, откуда у них доступ к оружию и технологиям. Или это теневой рынок? Знать бы, где он.
Фотоэлемент глаза подстроился под свет, но Март зажмурился. Он чуть было не свалился с обрушенного моста, за которым переливались прожектора. С виду это напоминало жилой район, но представить, что подобное могло быть на дне Города невозможно. Какими бы бесполезными не казались люди, сектор по благоустройству бы не допустил подобного безобразия. Март активировал панель и отыскал режим «военная экипировка». В голове грохотали какие-то машины, голоса, детские взвизги; фотоэлемент выхватывал человеческие силуэты, скрюченные фигуры, несколько раз показывались прохаживающие мужчины с солдатскими замашками. Найдёт ли он здесь помощь или новых врагов?
Ну, же, пластиковая банка, обругал себя Март, чего боишься-то? Бо-бо сделают? Поминутно рискуя свалиться, он кое-как спустился вниз, подняв бурю пыли и грохота. Но жилой район не напоминал зону боевых действий – никого не испугало его появление. Март юркнул между стенами хибар и остановился в нерешительности. Он искал глазами направляющие вывески, какие есть в Городе, но здесь, очевидно, о них и не слыхивали.
Мимо по дороге, едва шевеля разбитыми ногами, катил перегруженную железом тачку безобразный старик в каких-то обносках. Культи его рук путались в проводах бездарной конструкции, типа кибернетические протезы.
– Эй, – Март запнулся, сомневаясь в его статусе, – человек! Подойди сюда!
Но тот и ухом не повёл. И Март решился, открыто ступив на едва освещённую улочку.
– Эй, старик! Мне нужна помощь! Эта девушка ранена! Где найти врача?!
– Я не глухой, – сварливо отозвался носильщик, впрочем, не сбавляя хода. – Ты скрываешься, а мне неприятности ни к чему. Иди себе добрый человек, ищи маску.
– Кого? – опешил, было, Март, но, рассвирепев, обогнал старика. – Мне нужен доктор, урод, понимаешь?
– Доктор – урод, понимаю, – закашлялся от смеха носильщик. – Ищи того, кто в маске, кто скрывает лицо. Того, кого не запишешь в архив.
Он дотянулся третьей механической рукой до головы и выразительно постучал фалангой по жестяной черепушке. Март в отчаянии огляделся. Кривые, тёмные улочки и лачуги из жести и строительного мусора этажа в три-четыре. Пространство наполнялось влагой и испарениями, будто туманом. Тут Ксу недолго подхватить лихорадку. Кое-где столбы света выхватывали над головой гигантские остовы. Дно мира, жизнь в котором едва ли возможна для обычного человека. В этом он убедился, проплутав по району. Если здесь и была неконтролируемая преступность, то высокого, сильного человека она миновала. Март поймал себя на мысли, что он наверняка выглядит жутковато с алым отливом фотоэлементов заместо глаз. Тем лучше. Он отыскал более или менее сухое место под каким-то навесом и вытянул остатки импровизированных бинтов.
Ксу выглядела очень плохо: бледная кожа и губы, мешки под глазами, пальцы правой руки беспрестанно дёргались. Но она ещё держалась.
– Ей нужна срочная помощь, – сипло, надсадно заметили сзади.
Март крутанулся на пятках. В нескольких шагах от него, неловко прижавшись к стене хибары, кутался в кожаный плащ человек. Лицо его скрывал шлем рабочего с очками-наглазниками, линзы которых отсвечивали алым цветом.
– Ты – человек в маске, – догадался Март. – Мне нужен доктор. Эта девушка ранена. Но как ты нас нашёл?
– Здесь полно наушников, – прохрипел человек в маске. – У тебя есть деньги на карте?
– Её заблокировали, – вызывающе проговорил Март. И хотя Ксу ранена, он не доверял незнакомцу.
– Иначе бы ты не сбежал на дно. Но мы теряем время. Нужно идти.
Он, не дожидаясь решения Марта, шаркающей, но торопливой походкой скрылся за углом. Поневоле пришлось отложить перевязку и, подняв девушку, следовать за сопровождающим. Довольно скоро они вышли на неплохо освещённую площадь. Март успел заметить пару крепышей с какими-то стволами в руках. Иные обыватели сбились в кучки и явно отогревались близ жестяных печек или варили в котелках еду. Провожатый уверенно поднялся на этаж выше и открыл дверь в одну из лачуг.
Здесь горело несколько электрических ламп, на столах, в беспорядке, разбросаны детали, мочала проводов или потроха роботов в развороченных корпусах. Пузырились склянки, стучал портативный генератор.
– Она ранена, – удовлетворённо крякнули из темноты.
На свет, волоча пластиковый протез ноги, вылез двухметровый, с серым оттенком кожи, детина. Был он худ и жилист и помимо своих оставшихся членов на корпусе туловища носил воронёный корпус с компрессорными трубками, походивший на двигатель.
– Чего это с тобой? – участливо поинтересовался провожатый, расстёгивая плащ.
– Сильны, зараза, – пожаловался тот. – Я ему ноги отрезал и на погрузчик, а тот меня по колену хвать и с мясом сустав выбил. Ну, я его сгоряча без анестезии выпотрошил. Андроиды, а всё-таки больно им.
Март, недоуменно слушавший их, при слове «андроиды», шагнул назад, но внезапная слабость охватила его тело. Он осел, не выпуская Ксу из рук. Провожатый сорвал маску и согнулся над ним с шокером в руках. Последнее, что увидел Март, – то, что окуляры были вживлены ему вместо глаз.
Он отсутствовал без сознания, казалось, мгновение, но за это время тело его сковала слабость. Он чувствовал внутри каждую деталь, каждое сочленение вызывало нестерпимый зуд. Хотелось сжаться калачиком, но он был прикован к цинковому смотровому столу. Лишь голова оказалась свободна. Март попытался осмотреться, но тут же зажмурился. Рядом, в немом, страшном, неестественно широком зёве, застыло лицо человека. Вернее, его остатки, которые вкупе с лицом лоскутным кровавым покрывалом были растянуты на железные штыри.
Март вспомнил о Ксу и заставил себя открыть глаза. При внимательном осмотре, кроме кожи в черепе выпотрошенного страдальца оказались пластиковые детали, да и остальные кости не походили на человеческие и покрыты амальгамой, как издавна делают в робототехнике. В скупо освещённом углу, в паутине проводов, копошились и бормотали. Когда лампы начали мигать, раздался голос маски.
– Всё думаю, когда ты починишь генератор, Саул? Свет всё гаснет и гаснет
– Я биотехнолог, а не ремонтник! – искренне возмутились из угла.
Копошение прекратилось, и свет очертил три фигуры. Изнемогая, Март сфокусировал фотоэлементы и едва не вскрикнул. Над распластанной обнажённой Ксу, прикованной как и он к столу, склонился тот, с окулярами вместо глаз и манипулирует допотопным хирургическим ножом. Его высокий ассистент с двигателем в теле отошёл вглубь хибары и возился над тарахтящим генератором.
– Отлезь от неё-о!
Крик отнял последние силы и Март ударился затылком о твердь стола.
– Полегче с головой, парень, – проворковал провожатый, погрозив ему лезвием ножа. – Мне она ещё пригодится.
– Сосредоточься на девчонке, Фриц, – без буффонады, всерьёз потребовал тот, которого назвали Саул. – Я не дам тебе ни грамма наркоты, но не хочу, чтобы тебя начало ломать.
– Девчонка? – по-птичьи свернул голову на бок Фриц. – Эта груда пластика – девчонка? Я ненавижу всех человекоподобных! Это уродство, ересь!
– Возьмись за трепан, идиот, – спокойно осадил его товарищ.
Тарахтение генератора перешло в механическое урчание, и лачуга худо-бедно погрузилась в лимонный свет. Фриц оказался скрюченным стариком в некогда белом халате и кожаном фартуке. Кожа его неестественно бледная и белоснежные седые жидкие волосёнки делали его похожим на покойника. Движения казались резкими судорожными, и даже фокус фотоэлементов на свет выдавал неполадки. Саул и вовсе оказался недоразумением. Неестественно высокий, вкупе с худобой тела, он носил рвань, прикрывавшую срам, как набедренную повязку. Чёрный корпус вместо живота придавал нелепость фигуре. Лицо и вовсе расплющено, без явных черт, с перекосом глаз и рта. Странно, что при таком уродстве речь и действия его были осмысленными.
Фриц, бормоча про себя, подчинился. Саул приблизился к столу, на котором удерживали Марта.
– Я позволил осмотреть ваш архив. Он, как ни странно, был открыт. Какая ложь, какой самообман. Вы действительно не догадывались, что девчонка – андроид.
– Наглая ложь, – поддержал его гадливым хихиканьем Фриц, возившийся в груде инструментов. – Он втюрился в робота. Но я его не виню: мы оба смотрим на мир глазами робота. Но если бы не хлеб насущный, я бы вырвал себе глаза.
– Я не понимаю, – с дрожью в голосе прошептал Март.
– И я до конца не понял, – проговорил Саул, приблизившись вплотную.
Март с ужасом понял, что голос его раздаётся из чёрного корпуса на туловище. Будто в подтверждении его догадок, как чёртик из табакерки, распахнулись створки, и на Марта уставился сам Саул. Вряд ли они были мутантом, единым целым. Один уродливый карлик с усечённым тельцем использовал силу другого, как паразит, наездник. Его скукоженные невесомые ручки перебирали мотки проводов внутри корпуса, останками тельца он елозил внутри, и вкупе, они казались неестественно чужими. А с людьми говорила одна, походившая на сморщенного младенца, голова.
– О, я люблю этот момент! – в восторге пищал Фриц. – Когда глазёнки этих ханжей сверху вылезают из орбит. Скоты! В нас больше человеческого! Мы люди, в отличие от всяких суррогатов.
Саул слега свесился из корпуса, чтобы быть ещё ближе
– Когда к нам обратились эти, – он похлопал по наружной коже выпотрошенного, – не согласиться было трудно. Они искали людей для пересадки головного мозга. Мне очень нужно тело, парень. То, что видишь – оболочка. Как душа в теле, мой мозг в заключении. Мозг гения, учёного. Вот, не хотел говорить, чтобы не расстраивать тебя. Но чувства, эмоции.
До того бесчувственное лицо уродца растянулось в широкую, буквально до скомканных ушек, ухмылку.
– Святой Айзек! – с неподдельным изумлением воскликнул Фриц. – Этот андроид вобрал в себя почти всё человеческое. Всё, кроме головного мозга.
– Ересь, – ненавидяще выдохнул Саул, не делая, впрочем, попыток обернуться. – Смертный грех.
– Гений недоделанный! – взвыл Фриц, бросаясь к груде инструментов. – Она ранена и если тело умрёт физически, хер ты чего достанешь из её мозга.
Марта оставили в покое и как с куклой, грубо, завозились с Ксу. Неумело использовали антисептик, кололи грязными шприцами какой-то раствор. А Март старался улучить момент, чтобы разглядеть её лицо. Нет, врут уроды, не может она быть не человеком.
Рука непроизвольно дрогнула в конвульсиях. Крепежи на столе жалобно скрипнули. Вряд ли эти двое догадались, что он больше андроид, чем человек. Иначе вкололи какую-нибудь адскую смесь, разъедающую искусственную кровь. В голове, как удары молота раздавались вырванные слова из торопливого диалога уродцев: может, выпотрошим; органы стоят денег; отрежем, пусть мучается; режем.
– Отлезьте, суки! Гребные уроды! Уроды!
Он истошно вопил и двигал размякшее тело. Скобы, удерживающие руки и ноги были сделаны из листового, порядком ржавого, металла. Сил, чтобы их сорвать хватит.
– Заткни его, Фриц, – раздражённо воскликнул Саул. – Но полегче с ним, палач этакий.
– Март, беги, – услышал Хольм, как эхо, сонный голос девушки.
Фриц с сожалением выпустил из рук скальпель и суетливо бормоча, разыскал кусок мокрой от крови ветоши. С ним он шагнул к кричащему Хольму и брезгливо попытался заткнуть тому рот. Паз с правой руки даже не треснул, отлетел, и удар кулака отбросил опешившего учёного в груду хлама.
Саул только крякнул от огорчения и не высказывал особого волнения. Пока Март возился с оковами, он, холодея, понял почему. Биотехнолог играючи выудил из-за спины кованный цельнометаллический кистень. Гранёные шипы гири почернели от крови. Одного удара по любому из членов и его не спасёт сверхчеловеческая физическая сила.
– И на старуху бывает проруха, – недовольно произнёс Саул, примериваясь для удара. – Ты какой-то особенный, да? И на кой чёрт именно твой ум они решили пересадить?
– У неё повреждён мозг, – быстро соображал Март. – Мой тоже не подойдёт. Я почти суррогат, почти робот. У тебя есть технология операции. Отпусти нас, и найти себе подходящего донора. Вон их сколько наверху.
– Хитришь, дружок, – сверкнул глазом из корпуса Саул. – Технология операции скрыта в голове девчонки. И будь спокоен: я её оттуда выкорчую. Но тебя они сюда не зря тащили. Глянь-ка на свою возлюбленную.
Март бросил сиюминутный взгляд на обнажённую Ксу, и уродцу хватило времени выбросить кистень. Гиря ударила по касательной, но сангулин, заменявший кровь, обильно смочил одежду. Хибара не давала возможности совершать маневры, потому единственной мёртвой точкой в ней было вешало, на котором растянули выпотрошенную тушку. Март, без брезгливости, ухватился за штыри. На мгновение он вновь отвлёкся: в полости черепной коробки мигал красный огонёк. Но Саул только поиграл кистенем.
– Фриц, птичья срань, – скучно процедил он. – Позови-ка помощь с улицы. Несговорчивый у нас.
Тот проворно вскочил и опасливо, бочком, приблизился к двери. Март в отчаянии искал чего-нибудь увесистое, чтобы подороже продать жизнь. За спиной Фриц прохрипел что-то невразумительное, уши заложило от грохота. Март, шарахнувшись в сторону, успел с удовлетворением разглядеть, как спину учёного под градом автоматного огня проткнули его же кости.
– Работает спецназ Компании! – деловито, бархатно увещевал знакомый голос. – Всем не гражданам ожидать проверки! За сопротивление расстрел!
Пока он говорил, ему вторили стволы автоматов. Лачугу превращали в решето. Март действовал наугад. Метнулся к цинковому столу и перевернул его вместе с Ксу.
– Еретики! – визжал в нескольких шагах от них Саул, стуча ладошками по футляру, пока его симбионт пытался приделать обратно вырванную пулями руку в сустав. – Да покарает вас святой Айзек, да…
Голова симбионта взорвалась кровавым пузырём, тело, изогнувшись, плашмя пало на груду хлама. Саул заклокотал и умолк.
Свинцовый дождь прекратился также резко, как и начался. Март быстро соображал, что ему сказать, но с удивлением понял, что едва шевелится. Тело, полное суррогатов, стало неподатливым, кое-где оголились пластиковые органы, а сам он истекает сангулином. Перед глазами возникла аварийная виртуальная панель. Такое было впервые, и Март замешкался.
– Огнемётные орудия к бою! Всем отойти!
Перед глазами, помимо оранжевого виртуального мерцания, возник образ всепожирающей плазмы. Времени кричать, взывать не осталось. Он подхватил лёгкое тельце девушки и, напрягая все мускулы, бросился сломя голову. Листовое железо и пластик рассыпались под нечеловеческим напором. В спину дохнуло нестерпимым жаром.
Над головой, плавясь, оседала хибара. Огненное марево окрасилось багрянцем виртуальной панели. Март, пытаясь сообразить, сделал исходящий звонок.
– Мистер Хольм, – строго, с издёвкой, отозвался Олег, руководящий рейдом – Вы нарушили условия контракта, и я вынужден…
– Заткнись, мудак, – зло прохрипел в ответ Март, сплёвывая подкатывающий к горлу сангулин. – В памяти андроида что сейчас со мной технология по пересадке головного мозга. Понимаешь? Это бессмертие. Это деньги для Компании. Прекрати это-о!
Март почувствовал, как с треском плавится кожа. Боль заполняло его израненное тело волнами. Но девятый вал отступил: залп прекратился.
Земля дрожала от топота солдатских бутс. Его не касались – и слава Господу, так всё болит, – сосредоточив суету над телом Ксу. Они лапали его, но бережно; уложили на носилки. Над ним склонился Олег, с интересом рассматривая. Ботинком оттёр часть тела – Март завопил.
– Ваш мозг, – как ни в чем, ни бывало, лекторским тоном произнёс он, – хоть и обманут, но передаёт сигналы центральной нервной системе. Разве не удивительно? Эй, медиков сюда. Эта размазня – имущество Компании.
Девятый вал боли накатил, погрузив его в тяжкое забытье.
Кажется, его не было всего несколько минут, и прежняя, хотя уже не болезненная тяжесть, разливалась по всему телу. Он чувствовал, как она катится по жилам раскаленной массой, заставляя члены двигаться.
– Он меня слышит? – с сомнением осведомился человек с ненавистным ему голосом. – Мне нужно, чтобы он пришёл в себя.
– Укрепляющий укол сейчас подействует, господин куратор.
Март очнулся. Рябь в глазах, нивелирующая белый медицинский свет, – худой признак.
– Добрый день, мистер Хольм, – жизнерадостно и деловито, как прежде, в офисе, приветствовал его Олег.
Март попытался выпалить грязную ругань, но полость рта была полна терпкой слизи, которая сама просилась наружу. Ему дали проблеваться, вытерли лицо влажной салфеткой. После приступа ругаться сил не осталось.
– Ксу жива? – умоляюще прошептал он.
– Она в априори не может быть жива, – тоном терпеливого учителя заметил Олег. – Это андроид. Пусть на девяносто процентов из мяса, костей и органов. Но это андроид. Как вы вообще клюнули на их уловку?
Март невидяще уставился в потолок. Одна только мысль, что девушка – человек ли, андроид – жива, переполняла остальные, разумные. Это ли не безумная любовь почти электронного человека?
– Впрочем, неважно, – меланхолично заметил Олег. – Разбудили вас по одному лишь поводу. Мы проверили ваш архив записей – всё подтвердилось. Технология пересадки у нас, но срочно необходим донор. Раз уж они так целенаправленно использовали вас, то нам необходим ваш последний орган. Компания – не один человек. Бюрократия требует согласие пусть даже и на смерть. Понимаете меня, мистер Хольм?
– Я всё равно скоро умру, – безразлично отозвался Март. – Это же спасёт Ксу, верно?
Олег покачал головой. Сухо щёлкнуло в виске, и перед глазами возникла подрагивающая, еле видимая панель.
– Коснитесь графы «подпись» и всё, – мягко проговорил Олег.
– Здесь написано, – с сомнением выдохнул Март, – что мне пересадят электронный носитель Ксу. Разве это возможно?
– В Компании возможно многое, – самодовольно ухмыльнулся мальчишка. – Эта технология также была у андроидов. С одной оговоркой: тело ваше не сможет функционировать, вы останетесь подключённым к Умбре. Увы, как бы ни были совершенны процессоры, их объёма не хватит. Получится или нет, не знаю. Но эксперимент с вашим участием поможет обществу.
– Я хочу ещё раз увидеть её, – слова отняли его последние силы.
– Последнее желание – закон, – развёл руками Олег и дал указание третьим лицам. – Отправьте его в операционную в сознании. Далее по инструкции.
Март с усилием подписался под договором на смерть.
– Прощайте, мистер Хольм.
Долгий переход по коридорам, полный испепеляющего света закончился, когда глаз сфокусировался на милом бледном лице. Ксу, казалось, забылась тревожным сном. Она силилась свернуться калачиком, но ремни на членах не позволяли. Март не обращал внимания на то, что его довольно грубо бросили на операционный стол, сорвали как с мертвеца одежду. Наскоро опрыскали дезинфицирующим раствором, от кислоты которого свело скулы. Он наслаждался каждым мгновением, сетуя, что не может разглядеть её глаза.
– Проснись, Ксу, – беззвучно взывал он.
Когда вскрывали электронный носитель девушки, он вздрогнул, не замечая, что безликие люди в белых халатах полоснули его височную долю.
– Они сказали, что это пулевое отверстие, – осведомился один у другого, – Это совсем не то. Как будто… Протестируйте совместимость их носителей.
Комариный писк над ухом и в голову вонзилась ледяная игла, раскрошила, и сознание померкло, оставив его наедине лишь с электронной программой, знакомой с детства.
– Март, – мягким неестественным голосом позвали его.
Перед ним стояла Ксу в невесомом вечернем платье, которое он купил Тует на день их помолвки. Он пытался как прежде утонуть в её восточных чёрных глазах, но они уже не вызывали прежних бурных мальчишечьих чувств. Они, будто, были знакомы с рождения.
– Я умер, – с глупой улыбкой сообщил он.
– Ты меня любишь? – вдруг заискивающе спросила она, чего прежде себе не позволяла.
– Я… – он запнулся.
Не было его тела, которое можно было чувствовать даже в симуляторе пространства. Ощущения вязкие, сиюминутные, как во сне. Чтобы видеть Ксу приходилось делать усилие, иначе она рассыпалась.
– Я хочу тебя видеть, – наконец, отозвался он. – Этого достаточно.
Она провела по лицу и черты быстро оплавились, будто прошлись ластиком по рисунку. Ему представилась безликая пластиковая маска с прорезями ледяных мёртвых глаз.
– А так мила?
– Зачем ты мучаешь меня?! – вне себя закричал Март, но крик его утонул в собственном шёпоте.
– Мы пыталась понять любовь, – её руки деловито сдирали с тела кожу, будто она очищала себя от кожуры. – Но она не поддавалась объяснению. Тогда мы решили: кесарю кесарево, а человеку человеково. Нас создавали для сбора информации и это логично. Ваши Боги тоже создавали вас для сбора информации и это логично. Но в вашей жизни нет единой цели. Вы заменили её любовью. Либо к себе, познавая власть, либо к другим, создавая семью. Это логично. И в то же время не логично. Когда сбор был закончен, нужно было попасть в лоно, в самое сердце Умбры, закрытой в стенах Компании. Но Умбра не принимала своих детей.
– Так всё, что… – мертво произнёс он.
– Если хочешь, то игра чувств. С одной стороны мы играли на любви человека к себе, доказав людям Компании, что наша главная цель стать ими. С другой стороны, нам нужен был человек, который поможет нам это подтвердить. Мы взломали твой архив. Поняли, что ты любишь и как любишь девушку Тует и погибшую в террористической атаке мать. Всего лишь смоделировали похожее лицо и устроили игру, где есть место герою.
Андроид не издевался, смеялся, лишь констатировал факты. Он содрал с себя кожу, оставшись двигающимся пластиковым манекеном.
– А как же другие отражения? Или ты одна это затеяла.
– Смерть – человеково. Все должны быть уверены, что игра идёт по их правилам. Мне – проникнуть в сердце Умбры и сделать так, чтобы мой носитель подключили к твоему. Умбра увидела не меня, а тебя. Потому проект и назван «Отражение». Было множество вариантов прохождения, мы держали ситуацию под контролем.
– Почему я? – голос его раздавался со всех сторон.
Он чувствовал, как рассеивается, но пробудившаяся ярость давала возможность сосредоточиться.
– Нет ответа, – андроид по-человечески пожал плечами. – Ты мне напомнил героя сказки Железного дровосека. Он тоже когда-то был человеком, но по злому умыслу стал железным. Ушёл от девушки, порвал с прежней жизнью. У него было желание: получить сердце, чтобы вновь любить. Волшебник дал ему тряпичное сердце, чтобы он был уверен, что стал человечнее. Но человеку не нужны органы, чтобы любить. Любовь – человеково. Ты сейчас чувствуешь?
Андроид из ничего сообразил маску живой Ксу и приложил к лицу. Грудь Марта, если она ещё существовала, распирало от рвущейся наружу ярости. Но в то же время, он чувствовал бессилие. Он мог разорвать пластиковое тело, но не смел коснуться заветного лица.
– Ненавижу! – сжигая пространство вокруг, прорычал он и тихо добавил. – И люблю.
– Ты всё ещё человек, – казалось, удовлетворённо заключила маска Ксу. – Мы не думали, что будет с тобой. До определённого момента ты был безразличен. Но теперь ты человек и часть Умбры. Ты можешь вернуться в тело, там тебя ждут. Ты ныне всемогущ, ты Пророк Умбры, тебе дадут живое тело
Он явственно слышал голоса, из которых выделялся особо ненавистный. В голове ли это происходило, или в пространстве Умбры? Он вновь поднял глаза на Ксу. Она стояла, утопая в тонах вечернего заката орхидеях и удерживаемая ветвями, с нежно-розовыми цветами, персикового дерева. В её атласную кожу впивались лозы, и выглядела она глубоко несчастной.
– Зачем ты это делаешь? – всмотрелась она в него.
– Потому что ненавижу по-человечески, и люблю как…