«Том «Часть Азии» описывает тот период отечественной
истории, когда Руси, можно сказать, не было. Жили люди,
говорившие по-русски, соблюдались русские обычаи, сохранялась
русская вера, но страны не существовало – и долго не
существовало, два с лишним века, с 1238 года до 1462 года
(смерть Василия Темного, последнего великого князя,
получившего ярлык в Орде)». Борис Акунин.
Если воспринимать Батыево нашествие как победу «чужих» над «нашими», получается обидно. Однако мне ближе точка зрения, согласно которой «татаро-монгольское иго» (об этом термине мы еще поговорим) было не чужеземным завоеванием, а этапом формирования российской государственности, которая обогатилась важным компонентом. Мне кажется более справедливым суждение, что Московская Русь – не продолжение древнерусского государства, а сущностно иное образование, обладавшее принципиально новыми чертами. Это другое, второе русское государство.
Накануне монгольского нашествия единого государства на Восточно-Европейской равнине не существовало уже почти целое столетие. Русь проходила через общую для этого периода европейской истории стадию распада первичного государственного образования на всё более мельчающие княжеские владения. Вместо того чтобы объединиться перед лицом страшной опасности, князья все глубже увязали в раздорах. Сетования на неразумность русских князей, конечно, справедливы. Однако следует сказать, что, даже если бы Рюриковичи ясно сознавали опасность и объединились, Русь все равно не устояла бы. В 1223 году на Калке сравнительно небольшой корпус Субэдея и Джэбе без труда разбил союзное войско двадцати князей; четырнадцать лет спустя нагрянет сила, противостоять которой не смогло бы ни одно государство тогдашнего мира.
(Е.И.: Историю создания державы Чингисхана, как и
последующие авторские описания событий жизни монголов и
русских, разумеется, не компилирую. Я обозначаю, прежде всего,
для себя, вехи понимания сути происходящего, сохраняя логику
изложения автора книги. Итак, в 1227 году Чингисхан умер).
Наследником Чингисхана без каких-либо раздоров был утвержден Угэдей (1229–1241), тем более что Джучи (старший из четырех сыновей) к тому времени умер. Для того чтобы решить, в каком направлении нанести следующий удар, в 1235 году великий хан Угэдей собрал новый курултай – уже не в ставке, а в только что построенной столице Каракорум. Раньше у монголов городов не было, однако империя не могла существовать без столицы, и она появилась.
Поразительно то, что курултай постановил нанести удары сразу во всех направлениях. Это красноречиво свидетельствует о том, как уверенно ощущала себя империя в тогдашнем мире. А последующее развитие событий доказало, что для этой уверенности имелись все резоны. На Дальнем Востоке были затеяны сразу две войны – одна против царства Сун, другая против Кореи. Мишенью третьего похода стала Передняя Азия. Но монголам и этого показалось мало. Определилось еще одно направление экспансии – европейское.
Объектом похода была не Русь, а весь Запад. Целью же мегавойны, которая охватывала три стороны света (кроме безлюдного и никому не нужного Севера), было не более и не менее как окончательное объединение всего известного мира, расположенного в треугольнике между тремя океанами: Тихим, Атлантическим и Индийским. Произошло одно важное изменение. Теперь монголы намеревались не просто разграбить захваченные территории, уведя в рабство «полезное» население и уничтожив «бесполезное», а именно завоевать дальние страны с тем, чтобы потом ими править.
Половецкую степь, Русь, а также всё, что находилось за Русью, курултай «отдал» улусу Джучи. Его молодого наследника звали Бату (в русских летописях – «Батый»). Он и стал формальным предводителем Западного похода, хотя на самом деле войском командовал лучший монгольский полководец Субэдей, уже бывавший в тех далеких краях (1223 г.). Военных кампаний, собственно, было две. Первая началась в конце 1237 года и была направлена против северной Руси. Вторая – против южной и дальше, в Западную Европу.
Так вышло, что худшее за всю историю испытание застало Русь разрозненной и не готовой к серьезному сопротивлению. Начали монголы с пограничной Рязанской области. Город был взят и сожжен, а все его жители как не подчинившиеся воле хана уничтожены. Далее, взяв городок «Макар» (Москву), войско пошло на столицу – Владимир. Столица продержалась всего несколько дней. 4 марта 1238 года может считаться самой черной датой отечественной истории. С этого момента Древняя Русь прекратила свое существование как самостоятельная политическая величина. Дальнейшее сопротивление нашествию носило уже неорганизованный, фрагментарный характер, и вождя у разбитой стороны теперь не было.
Сразу же после победы (над владимирским князем Юрием Всеволодовичем) на реке Сити монголы, действуя по плану, видимо, разработанному заранее, двинулись на самый богатый русский город – Новгород. По дороге они грабили и жгли поселения, а людей убивали, следуя Чингисхановым правилам психологической войны. Пал бы, конечно, и Новгород, но северо-западный регион спасла от беды защитница-природа. Морозов захватчики не боялись, но в 1238 году случилась ранняя весна. К концу марта реки и болота растаяли, леса и дороги стали непроходимыми от распутицы. Боясь погубить лошадей, монголы повернули на юг, не дойдя всего ста километров до цели. Так Новгород, а вместе с ним и Псков избежали жестокой участи других русских городов, что поставило эти две области в привилегированное положение, сохранявшееся на протяжении всего татаро-монгольского владычества.
Возможно, потери, понесенные при взятии малозначительной крепости Козельск, стали еще одной причиной более чем двухлетней передышки, которую устроили себе монголы, прежде чем идти дальше на Запад.
Свою вторую кампанию, целью которой было завоевание всей Европы, Бату-хан начал именно с Киева. Вскоре после взятия Киева в 1240 г. монголы достигли западного края русских земель. Они разорили половину Галицкой земли. А дальше начиналась уже собственно Европа – новые земли, новые враги, новые походы. Первый этап европейского похода завершился полным успехом Бату-хана. Венгрия и Польша были побеждены, корпуса армии соединились в одну мощную силу. Войска отдохнули и были готовы к движению дальше. Вся Западная Европа пришла в смятение, ожидая нашествия.
Но на Востоке произошло одно вполне обыкновенное событие: заболел и умер великий хан Угэдей (в конце 1241г). Империи, в особенности военные, устроены таким образом, что кончина правителя повергает всю вроде бы незыблемую пирамиду в содрогание. Сложная система наследования, предполагавшая альтернативность кандидатов, еще больше осложняла периоды междуцарствия. Бату забыл о Европе и заторопился на восток. При этом Бату-ханом двигало не только честолюбие, но и инстинкт самосохранения.
Западная Европа была спасена. А Восточной Европе не повезло – она находилась слишком близко от нижней Волги, где, на полпути между Востоком и Западом, в 1254г. первый монарх Бату-хан решил устроить столицу своего царства в нижнем Поволжье – Сарай-Бату. Русь переместилась из Европы в Азию. Русь, до сих пор бывшая восточным форпостом Европы, теперь превратилась в западный форпост Азии. Та часть русских земель, которая попала в состав улуса Джучи, лишившись независимости, взамен получила покровительство новых властителей, что хоть полностью и не устранило опасность западной агрессии, но все же защищало от крупномасштабной экспансии.
Однако русские области, сохранившие полную или относительную самостоятельность, этой привилегией не обладали и воспринимались западными и северными соседями как потенциальная добыча. Таким образом, Западная и Северо-Западная Русь тоже столкнулась с угрозой превращения в колонию – только не азиатскую, а европейскую. В конце концов, примерно половина территории бывшего киевского государства досталась европейским соседям. Русь как этнокультурная общность сама по себе никуда не делась, но утратила государственность, а вместе с нею и имя. Было две Руси – «монгольская», она же восточная, провинция Золотой Орды, и «литовская», западная, называвшаяся Великим Княжеством Литовским.
В 1260 г., Хубилай, внук Чингисхана, став великим ханом, свою столицу перенес из Каракорума в Ханбалык (Пекин). Хубилай взял за правило всюду, где возможно, действовать мирными средствами. Он не позволял грабить города, которые сдавались без боя; не использовал обычную тактику террора; старался не нарушать устоявшегося уклада местной жизни. В 1279 г. Хубилай завоевал Китай и рассматривал его не как чужую территорию, а как самое ценное из своих владений – разорять его не следовало, равно как и антагонизировать население, будущих подданных. Последний монарх династии Сун официально передал ему «Небесный Мандат», и огромная страна признала новую власть. Монгольская династия китайских императоров взяла себе имя Юань («Изначальная династия»), что соответствовало истине: впервые за всю историю Поднебесная объединилась в одно государство.
При дворе великих ханов, случились перемены, важные для нас с вами, прежде всего тем, что, начиная с Хубилая, монголы отказываются от идеи продолжить завоевание Европы. Зачем тратить на это силы, когда им и так принадлежала Поднебесная, основная часть вселенной? Европейские дела, в том числе далекая Русь, вообще перестали интересовать монгольских государей. Фактически империя повернулась к Западу спиной. Есть основания полагать, что на Руси это никого не опечалило.
Великая империя начала распадаться почти одновременно с тем, как достигла своего наибольшего размера. Завоевание царства Сун стало последней общемонгольской акцией, в которой участвовали контингенты всех чингизидских властителей. Главенство Хубилая над остальными тремя улусами было уже номинальным, фактически они сделались независимыми государствами, и между ними уже шли войны. После смерти завоевателя Китая (в 1294 г.) не осталось и формального единства. В каждом ханстве происходили собственные курултаи, где никто не интересовался позицией юаньского императора; китаизированных потомков Хубилая остальные монголы за единоплеменников больше не держали. В 1368 г. в результате восстания красных повязок на территории Китая монгольская империя Юань окончательно прекратила свое существование.
Как ни странно, самой живучей ветвью Чингисханова древа оказался беднейший из улусов – Кипчакское ханство, оно же Золотая Орда, просуществовавшее дольше остальных. Самый страшный и мучительный период монгольского владычества, который с полным основанием можно называть «игом», завершился с того момента, когда захватчики начали передоверять сбор «выхода» местным князьям. Эта перемена впервые наметилась в середине 1260-х годов – в то время, когда Золотая Орда сама превратилась из улуса великой империи в самостоятельное государство.
С этой поры хаос на Руси заканчивается и начинается медленный, трудный, непоследовательный – два шага вперед, шаг назад – и все же бесповоротный путь к возрождению. Князья Рюриковичи погубили Древнюю Русь своими раздорами, алчностью и борьбой честолюбий. Но из этой же среды вышли правители, избавившие страну от ига: Ярослав Всеволодович, Александр Ярославич (Невский), Иван Данилович (Калита), Дмитрий Иванович (Донской).
Ярослав (Великий князь: 1236-1246), сын Всеволода Большое гнездо, первым из русских князей понял, что единственный выход – наладить отношения с победителями. Право на наследование великокняжеского стола, полагавшегося Ярославу по старшинству, в новых условиях ничего не значило. Требовалось просить ярлык в Орде. Ярослав приехал к Бату-Хану раньше всех, был милостиво принят и объявлен старшим среди русских князей. Бату-хан даже послал его вместо себя на великий курултай. Перед самым отъездом из Каракорума в обратную дорогу великий князь внезапно умер.
Александр Ярославич (Великий князь: 1249 — 1263) Самым важным его вкладом в российскую историю было решение сделать ставку не на антагонизм с Ордой, а на симбиоз с ней. В этом отношении «двуединость» нашего государства, соединяющего в себе европейские и азиатские черты, следует возводить к Александру Невскому. Этим и будут заниматься московские государи, потомки и наследники Александра: учить свой народ «монгольской премудрости» – сплоченности, повиновению, безгласности и терпению. Иного рецепта они не знали. А Невскому отечественная история должна быть благодарна за то, что в самую горькую для Руси пору он заложил основу будущего возрождения: добился автономии и создал предпосылки для централизации. Тем он и велик.
Иван I Данилович Калита (Великий князь: 1325-1340) был далеко не ангелом, но по крайней мере обладал размахом и государственным предвидением. За относительно недолгое время правления вывел свое княжество в неоспоримые лидеры. Со времен Калиты первым среди русских городов становится Москва. За несколько спокойных десятилетий в московской Руси выросло новое поколение, которое не испытало ужаса татарских набегов и потому обладало большей волей к сопротивлению, чем отцы и деды. Так стала возможной первая попытка освобождения от чужеземного владычества, произошедшая через сорок лет после Калиты.
Династия Джучидов, правившая Ордой больше ста лет, явно приходила в упадок. Среди ее представителей долгое время не находилось ни одного вождя, который обладал бы полководческими талантами или государственной мудростью. Но военная и экономическая сила степной державы по-прежнему была велика, а власть не терпит вакуума. В этой ситуации, как всегда в периоды смуты и нарушения сложившейся иерархии, наверх стали подниматься «люди, которые сделали себя сами» – сильные лидеры нецарского или даже откровенно плебейского происхождения.
Чтобы понимать перипетии ордынской борьбы за власть и значение этих потрясений для русской жизни, нам придется разобраться в запутанных взаимоотношениях четырех военных вождей, которые сыграли важную роль в нашей отечественной истории: Тимура, Мамая, Тохтамыша и Едигея.
Дмитрий Донской (Великий князь: 1363-1389) – первый из великих князей, кто осмелился разговаривать с Ордой языком не дипломатического маневрирования и коррупции, а военной силы. К лобовому столкновению (на Куликовом поле?) с грозным врагом, полтора века державшим Русь в страхе, он шел долго и постепенно.
(Е.И.: Подлинностью событий, связанных с
Куликовской битвой, в последние годы много занимаются
историки-профессионалы. Я с интересом читаю об этом в
изложении Бориса Акунина. Но заинтересовала меня и версия
Михаила Кругова, изложенная в книге «Иная Россия». Но об этом
буду писать позже).
Куликовская битва с Мамаем стала не просто победой войск Дмитрия Донского в сражении, но и победой во всей войне, которая грозила Руси полным уничтожением. Однако значение виктории, одержанной 8 сентября 1380 года, этим не ограничивалось. Разбив в генеральном сражении главные силы Золотой Орды, русские навсегда избавились от застарелого страха перед монгольским оружием. Казалось, владычеству татар теперь наступит конец. Однако освобождение произойдет еще очень нескоро.
Великая, небывалая победа вскоре обернулась тяжелым поражением. Орда сохраняла свою власть над Русью еще целый век после Куликовской битвы, которая осталась славным и психологически важным, но, в общем, бесплодным эпизодом русской истории. Рассказывать о том, что последовало за триумфом 1380 года, очень обидно. Слишком уж легко, почти без сопротивления была обесценена победа, давшаяся огромным напряжением сил и большой кровью. Такое ощущение, что все силы возрождающейся страны были потрачены на один подвиг, а на дальнейшую борьбу энергии уже не осталось.
Как ни странно, от окончательного падения Москву спас тот самый человек, который сжег Москву и уничтожил всех ее жителей, - Тохтамыш. В том же, 1382 году, году Михаил Тверской, бывший у хана в милости за свою лояльность, стал просить ярлык на владимирское великое княжение. Если бы просьба была удовлетворена, вполне возможно, что Москва уже не оправилась бы, и политический центр Руси переместился бы в Тверь. Однако Тохтамыш поступил на первый взгляд странно: подтвердил права Михаила на его собственное княжество, но Владимир оставил за опальным Дмитрием Донским.
Впрочем, ничего странного в этом решении не было. В ходе войны Москва была приведена в ничтожество и ослаблена, Тверь же осталась нетронутой. Хан вовсе не хотел, чтобы Михаил Александрович сделался еще сильней. Кроме того, Дмитрий Иванович, с точки зрения Тохтамыша, был виноват лишь в одном проступке: что не пустил на Русь ордынского посла. В боевых действиях близ Москвы князь не участвовал, а победа над татарами в Куликовской битве скорее шла ему в плюс – ведь он разбил злейшего Тохтамышева врага, Мамая.
В результате Дмитрий Донской хоть и был разорен войной, но сохранил все свои обширные владения. После его смерти раны Москвы постепенно зажили, город отстроился, потихоньку начал возрождаться, а вместе с ним поднялась и вся Русь. Без новых военных побед над татарами, без выдающихся правителей и великих свершений – словно бы по волшебству, как феникс из пепла. Без чудес не обошлось. В описываемый период таких подарков Фортуны (некоторые из них церковь объявит Чудом Божьим) случилось, один за другим, сразу три.
1. Придется на время вернуться к делам внутритатарским. После гибели Мамая здесь остались два сильных лидера – Тамерлан в Самарканде и Тохтамыш в Сарае (еще один, Едигей, пока держался тихо, оставаясь в тени Железного Хромца). Зато Тохтамыш, который, объединив Золотую Орду, сделался соперником своего бывшего сюзерена, был рядом и держал Русь в трепете. В 1395 году Русь вдруг вообще освободилась от своего угнетателя.
После почти десятилетней войны между двумя гигантами, Тамерлан опять выступил со всей своей армией на Золотую Орду и в сражении на реке Терек нанес Тохтамышу поражение, от которого тот уже не оправился. Неугомонный Тохтамыш долго еще вел борьбу, но из Сарая ушел и больше туда не вернулся. Один хищник, дальний, избавил Русь от другого, ближнего. Разве это было не чудо?
2. Расправившись со сторонниками изгнанного хана, Тамерлан не вернулся в центральную Азию, а двинулся на север. Он явно намеревался провести новую кампанию, на сей раз против Руси. Решение было вполне логичным. Преемники Тохтамыша вполне могли вновь оказаться в конфликте с Тамерланом, и оставлять нетронутой главную колонию, которая снабжала бы их материальными и людскими ресурсами, было недальновидно.
Страшней всего то, что «Меч Ислама», кажется, намеревался не завоевать Русь, которая находилась слишком далеко от его державы, а уничтожить: дочиста разорить весь край и умертвить как можно больше жителей. Если бы Тимур осуществил свой план, исход был бы ужасней, чем во времена Батыева нашествия. Князь Василий Московский собрал, кого мог, выступил в поход, но остановился на Оке, перед рязанской границей. Стал ждать, без боя пускать татар на московскую территорию не собирался. На силу оружия великий князь не надеялся и уповал лишь на Божье заступничество. Тамерлан по непонятной причине повернул вспять и ушел прочь, оставил русскую землю в покое. По дороге домой Тимур совершил еще одно благодеяние – стер с лица земли великий город Золотой Орды – Сарай-Берке, долгое время высасывавший из Руси соки. Заново отстроить свою столицу ордынские ханы уже не смогут.
3. Стоило Тамерлану уйти из Поволжья, как там немедленно объявился Тохтамыш. Великий князь литовский охотно взял зятя Тохтамыша под свое покровительство и пообещал помощь. Если б свергнутый хан вернул себе престол, Золотая Орда стала бы литовским протекторатом и вся Восточная Европа попала бы под контроль Витовта. Ослабевшая Москва была бы вынуждена уступить Литве роль собирательницы русских земель, и вся история нашей страны пошла бы совсем по другому вектору.
Но на земли Золотой Орды претендовали и союзные ханы Тимур-Кутлуг и Едигей. И в сражении на Ворскле, произошедшем в 1399 году, они победили. Это событие для московской Руси безусловно было спасением, и спасением чудесным. В условиях, когда оба опасных соседа – и Орда, и Литва – истощили друг друга войной, московское государство получило передышку, которая позволила ему постепенно выйти из кризиса.
Время военно-паразитических степных империй вроде Золотой Орды заканчивалось. Они стали экономически, политически, социально и административно архаичными. Даже появление такой выдающейся личности как Тамерлан не привело к созданию прочной державы. Она рассыпалась вскоре после смерти великого полководца в 1405 году. Война двух менее крупных хищников, Едигея и Тохтамыша, стала главной коллизией татарской политической жизни. В 1405 г. в сражении Тохтамыш был убит Едигеем. После гибели Едигея в 1419 г. Золотая Орда фактически прекратила свое существование и больше никогда уже не была единым государством.
Распад начался практически сразу же и продолжался в течение нескольких десятилетий. Огромное государство распалось сначала на несколько больших и продолжало дробиться дальше. Вдоль реки Урал поселилась Ногайская Орда, в которой главенствовали потомки Едигея и его род мангытов, но большинство составляли кипчаки и другие тюркские народности. К северо-востоку образовалось Сибирское ханство, где правили Шибаниды – потомки Шибана, пятого сына Джучи. В степях Центральной Азии возникли еще два крупных тюркских союза: сначала Узбекское ханство, а за ним Казахское.
В Нижнем Поволжье, в придонских степях и на Северном Кавказе сохранился центральный кусок прежней страны, правители которого считали себя наследниками Золотой Орды и верховной властью – с чем отнюдь не были согласны прочие ханы. Это государство чаще всего называют Большой Ордой. Отдельно существовали Казанское и Крымское ханства, а позднее от Большой Орды откололось еще одно ханство, Астраханское. Все эти воинственные государства постоянно ссорились и враждовали, ослабляя друг друга. Теперь настала очередь Степи переживать период раздробленности – в то самое время, когда Русь из него, наконец, выбиралась.
В последующие годы степняки часто нападали на русские земли и с востока - из Поволжья, и с юга - из Крыма, но уже не с целью завоевания, а для грабежа или вымогательства. Как правило, набеги встречали вооруженный отпор и отбивались без особенного труда. В условиях кризиса Орды и ослабления татарской угрозы потомки Дмитрия Донского при всей скромности их дарований имели возможность не торопясь обустроить и усилить свое государство. При более способных правителях Русь, несомненно, добилась бы независимости намного раньше. Дело шло не быстро и не слишком складно, но всё-таки продвигалось.
Следующим этапом развития государства должен был стать эволюционный переход от удельной структуры к полноценному единовластию, при котором младшие князья из полунезависимых феодалов превращаются в слуг монарха. Василий I, сын Дмитрия Донского, ничего не сделал для решения этой трудной задачи. При нем другие «околомосковские» князья, его близкие родственники, лишь увеличивали мощь своих уделов.
В 1425 году представитель хана впервые провел торжественную церемонию по возведению Василия II Васильевича Тёмного в великокняжеское достоинство не во Владимире, а в Москве, которая таким образом сделалась не только фактической, но и юридической столицей государства. Разразился политический кризис, который вылился в гражданскую войну, длившуюся с перерывами почти тридцать лет. Всю середину XV века Русь не столько восстанавливала независимость, сколько воевала сама с собой, истощая свои силы.
Когда Дмитрий Шемяка приказал ослепить Великого князя, рассчитывая, что тем самым выключит соперника из политической борьбы, он ошибся. Став «темным», Василий Васильевич не только восторжествовал над своим врагом, но и сделался намного более разумным государем. По выражению Карамзина, он стал править, «в слепоте оказывая более государственной прозорливости, нежели доселе». В зрелые годы Василий II использовал свою дорого доставшуюся умудренность на пользу государства и успел сделать несколько важных дел. Этот правитель может считаться своего рода антиподом Дмитрия Донского. Тот долгое время шел от победы к победе, но на финальном отрезке всё проиграл и погубил, а его внук, наоборот, большую часть княжения совершал ошибки и недостойные поступки, зато напоследок частично искупил свои вины и оставил московское государство в лучшем состоянии, чем оно было при Василии I.
В 1449 году он заключил с польским королем и литовским великим князем Казимиром IV дружественный договор, что надолго обезопасило западные границы Руси.
После этого государь занялся главной проблемой, из-за которой страну столько лет лихорадило, – удельной структурой московского государства, источником постоянных междоусобиц. Можайск и Серпухов стали вотчинами Великого князя, а Тверь и Рязань - фактически превращались в московских вассалов.
Значительно продвинулся Василий II и в решении извечной проблемы владимирских, а затем московских государей: установлении власти над Новгородом. В 1456 году закаленные в междоусобных и татарских войнах москвичи, несмотря на свою малочисленность, в пух и прах разгромили неприятеля, так что в плен попал сам посадник. Пришлось новгородскому архиепископу ехать к великому князю с изъявлением покорности и просьбой о мире. Василий Темный взял с побежденных контрибуцию в десять тысяч рублей и заставил Новгород отказаться от части прежних вольностей.
Укрепить власть в Пскове, давно уже зависимом от Москвы, было легче. Не применяя оружия, Василий Васильевич взял эту область «в свою волю».
Столь решительные действия по включению Северо-Запада в зону исключительно московского влияния были бы невозможны, если бы Литва, давняя соперница в борьбе за контроль над этим регионом, в сороковых годах не оказалась в состоянии гражданской войны.
Однако самым умным поступком последнего периода долгого правления Василия Темного было обеспечение преемственности власти. Он сделал сына Ивана, когда тот был еще ребенком, Великим князем и своим соправителем – сначала номинальным, а затем, когда наследник подрос, и действительным. Смерть старого государя не должна была вызвать (и не вызвала) сбоя в управлении страной и сомнений в легитимности нового монарха, который оказывался вовсе не новым. Сам он умер в 1462 году.
С правления Ивана III Васильевича начинается сущностно иная эпоха отечественной истории. Период монгольского владычества над Русью, формально продолжавшийся до 1480 года, фактически закончился при Василии Темном. В поздние годы он совершенно перестал считаться с волей слабых ханов как Большой Орды, так и Казанского ханства, не платил им дани либо отделывался мелкими подачками и давал вооруженный отпор всем попыткам ордынцев вторгнуться на московскую территорию.
Иван III Васильевич принял власть над Московским государством по завещанию Василия II, даже не подумав попросить ханского разрешения или хотя бы одобрения. Получил от отца страну, как получали родовую вотчину.
Окончание эпохи внешней зависимости хронологически совпало с завершением мучительной, ослабляющей государство раздробленности, которая в русской истории носит название «удельного периода». Это была общеевропейская тенденция. Примерно в то же самое время монархи нескольких других стран – Франции, Англии, Испании, той же Польши – после долгих, кровопролитных войн одолели своих соперников, подавили сопротивление крупных полунезависимых феодалов. Почти синхронно возникло несколько больших централизованных государств, которые в дальнейшем будут определять судьбы континента.
(Е.И.: Вспомним две ноги Истукана в пророчестве Даниила. Гл.2).
Литва разворачивается лицом к Западу и спиной к Востоку. Литовские правители принимают католичество, а элита начинает полонизироваться. «Вторая Русь» постепенно перестает быть русской – и соответственно уже не воспринимается как альтернативный Москве полюс централизации русского государства.
На Руси окончание удельного периода выразилось в том, что мелкие автономные феодалы один за другим отказывались от своих прав и признавали единодержавие московского государя. Тем самым они превращались из удельных в «служилые» князья, то есть признавали себя «слугами» монарха и владели своими землями просто как наследственными вотчинами. С XV века уже можно считать русскую нацию в целом сформировавшейся.
Еще одним событием, имевшим огромное значение для русской истории, стал выход московской митрополии из-под патронажа константинопольского патриархата. После долгих схоластических дискуссий греческое духовенство пошло на компромиссы с Римской церковью в вопросах догматических и, что главное, признало верховенство Святейшего престола. Христианская церковь воссоединилась, о чем Европу известила папская булла от 6 июля 1439 года.
Несколько лет Русь прожила без главы церкви. Духовенство всё надеялось, что Константинополь образумится и вернется к «отеческому преданию». Когда стало ясно, что ждать нечего, Василий Темный в 1448 году устроил в Москве съезд русских архиереев, самостоятельно избравших себе митрополита, без участия Константинопольской патриархии. Им стал рязанский архиерей Иона. А весной 1453 г. Константинополь прекратил свое существование. Его место занял Стамбул, центр новой азиатской империи.
В социальном смысле московское государство представляло собой жесткую пирамиду, вершиной которой являлся один-единственный человек – великий князь. Централизация власти, со временем развившаяся до уровня абсолютизма, с одной стороны, произошла под влиянием монгольской модели государственного управления; с другой стороны, эта трансформация была продиктована реалиями русской политической и экономической жизни. Лишь единовластие могло вывести страну из периода раздробленности и гражданских войн.
Монголы, ассимилируясь среди тюркских племен, ведших одинаковый с ними образ жизни, совершенно не смешивались с русославянами. Таким образом, симбиоза не произошло. Русские и татары остались жить в одном государстве, но оно так и не сделалось общим. В нем произошла смена элит и, соответственно, всей системы управления. Сначала русские жили под властью татар, потом (это относится к эпохе, которая будет описана в следующем томе) татары стали жить под властью русских. Московское, а затем российское государство получилось русским. Но оно унаследовало много черт от Золотой Орды.
(Е.И.: У меня возникает ассоциация с библейской историей
образования еврейского народа, избранного Богом для
определенной миссии.
«И сказал Господь Авраму: пойди из земли твоей… в землю,
которую Я укажу тебе. И Я произведу от тебя великий народ и
благословлю тебя и возвеличу имя твое; и будешь ты в
благословение, …и благословятся в тебе все племена земные».
«Знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и
поработят их и будут угнетать их четыреста лет. Но Я
произведу суд над народом, у которого они будут в
порабощении; после сего они выйдут с большим имуществом».
Бытие, 12:1-3;15:13.
У Авраама и Сары родился сын Исаак, у Исаака –
Иаков, который стал отцом двенадцати сыновей. По замыслу Бога
младший сын Иосиф был продан братьями в рабство в Египет.
Более десяти лет Иосиф терпел скорби. Потом он, по провидению
Божьему, стал правителем всего Египта, спас многих людей и
своего отца и братьев от голода. Он их поселил в Египте, как
и было предопределено Богом. (Бытие, гл. 37-46). Через
четыреста лет Моисей вывел из Египта огромный народ, чтобы
его потомки через сорок лет испытания в пустыне - заселили
Землю Обетованную.
Хочется надеяться, что и в отношении России у
Бога-Творца был замысел: «пропустить» Русь через монгольское
нашествие, чтобы в испытаниях русский народ сформировался в
христианской вере.
По мере написания сборника статей по истории
человечества, лично моя надежда переросла в убеждение, что
Бог управляет Историей, и всегда держит Свою благословляющую
десницу над всеми, призывающими Его в молитвах).