«Здравствуйте, уважаемые», - раскланивается Азам с бабулями, сидящими на скамейке.
Бабули оживлённо ёрзают и вразнобой отвечают на приветствие, старательно улыбаясь, на всякий случай. Как только дверь подъезда закрывается, улыбки с их лиц сползают.
«Ишь, какой вежливый! А всё равно он мне не нравится».
«Откуда он вообще взялся? Сам вроде ничего, но кто только к нему не приходит. Беспокойное соседство».
«Да это же брат Майи, которая тут квартиру снимала. Они в Куляб с ребёнком вернулись, а брата она вместо себя поселила – квартира ведь оплачена на год вперёд».
«Майя была хорошая, ничего не скажу, а брат у неё подозрительный».
«Точно-точно! А вот скажите мне, чего это к нему каждый день так много молодых ребят приходит? Какие у них дела могут быть? И ребята ведь все русские».
«Нет, не только русские, таджики тоже есть. Главное дело, сидят, ждут его по два часа. Потом он приходит, они к нему на третий этаж – шасть! – по одному, и тут же обратно спускаются. Что они там делают, интересно?»
«А, может, он им работу даёт?»
«Ой, да какую он может дать работу, он и сам-то нигде не работает, неизвестно, на что живёт».
«Слу-у-ушайте, может, он голубой?» - выдыхает одна, и все озадаченно замирают.
Самая «непродвинутая» удивлённо переспрашивает: «Как это – голубой?»
Бабульки оживляются и начинают наперебой объяснять, чем повергают бедную бабку в состояние почти столбняка. Пока та переваривает услышанное, обсуждение продолжается.
Принимается решение – ещё немного понаблюдать.
Понаблюдали несколько дней и пришли к выводу: «Никакой он не голубой. Парни эти – наркоманы, он им героин продаёт. Они, южане, все торгуют наркотой, там её полно. Героин из Афганистана через границу привозят, потом везут сюда, а потом в Россию».
В ответ на чьё-то робкое: «Может, в милицию сообщить?», все дружно замахали руками: «А то они не знают! Участковый чуть не каждое утро приходит, целуется-обнимается, «ако-ако», потом чай пьют вместе. Или вместе торгуют, или взятки берёт, это точно. А нам надо молчать «в тряпочку», а то прибьют ещё».
*
Окно распахнуто, скамеечка дворовая - в метре от кухонного окна. Татьяна Юрьевна, занимаясь своими делами на кухне, невольно прислушивается к разговору бабулек. Почему бы и не прислушиваться – руки заняты, но уши-то свободны, а разговоры бывают очень любопытные. Бабули по старости и глуховатости говорят громко, слышимость отличная.
Недавний разговор про подозрительного соседа её позабавил, и она с интересом ждала продолжения.
Соседа, молодого южанина, Татьяна Юрьевна почти не знала. Так, встречались иногда у подъезда: «Здрасьте, здрасьте». Несколько раз оставлял вещи у них, ненадолго – то ключ забыл, то торопился, некогда было наверх подниматься.
Пожалуйста, оставляй, соседи же, да и места много не займут – то пакет с вещами, то коробка с обувью, то сетка с продуктами. Такой уважительный, чем же он бабушкам не понравился, интересно.
Услышала Татьяна Юрьевна сегодня вынесенный бабулями вердикт, и вначале опешила от неожиданности, но как-то сразу поняла, что бабушки не ошиблись.
Сама она много раз видела чужих ребят под окнами, но с Азамом их присутствие никак не связывала. И ни разу не задумалась, зачем они тут сидят – сидят себе и сидят, мало ли зачем.
Зато бдительные дворовые пинкертоны, бабулечки-красотулечки, всё приметили, проанализировали, и мигом распознали барыгу-наркоторговца.
А ведь очередь очень выразительная.
Вот сидят все, пассивные и сонные, почти не разговаривают, головы свесили, только сплёвывают иногда, словно в горле дерёт. Не зря наркозависимых презрительно называют «торчки».
Вдруг все оживляются, шевелятся – мелькнула знакомая фигура. Сделав пару проверочных кругов по двору, Азам проходит в подъезд, через некоторое время окно его на третьем этаже открывается, и - «первый пошёл, второй пошёл»… Один за другим выходят счастливые покупатели из подъезда, и сразу же исчезают, чтобы через некоторое время вновь материализоваться. Но это уже совсем другие ребята – грудь колесом, взор горделивый, вид уверенный. Ясно, получили дозу, здесь же, в подвале, «ширнулись», теперь можно жить. До следующей дозы.
Достаточно один раз внимательно присмотреться, и уже ни с чем не спутаешь такую очередь. Вот именно – присмотреться, остановиться. А все бегут мимо, все заняты своими проблемами, всем некогда.
Одни родители мечутся в поисках заработка – как накормить, одеть семью. Другие ищут возможность выехать из республики, вывезти семью, спасти. А тем временем героиновая чума тихой сапой пробралась в город, спрятавшись в толпах беженцев из южных районов республики, и по-хозяйски расположилась здесь, плесенью расползлась, подсаживая на иглу и убивая молодых ребят. Так скоро и кормить, и спасать будет некого.
Не было такой беды раньше, и наркоманов не было, и не боролись с ними, потому и опыта борьбы нет. Только вдруг стали в городе умирать молодые ребята от внезапной остановки сердца. И всё чаще стали говорить о героине, о наркомании.
Раньше во время мора, эпидемий, звонили в колокола, по городам ходили люди с колотушками, костры жгли на площадях, постоянно напоминая об опасности, призывая к бдительности.
А тут внаглую, среди бела дня, почти открыто идёт бойкая торговля героином, и никому дела нет, кроме бабулек на скамеечке.
Интересно, почему милиция жалуется, что трудно распознать наркоточку? Вот же – для большей определённости осталось только вывеску повесить, поставить весы и расписать график работы и цену за граммы. И продавец известен – очень даже приличный молодой человек, вежливый, совсем не похож на бандита.
Татьяна Юрьевна вдруг сообразила, какой опасности подвергала и себя, и свою семью, разрешая соседу, пусть ненадолго, оставлять у них вещи. Кто знает, что там было, среди тех вещей.
Вдруг вспомнила, как Азам недавно сказал ей: «Ваш сын Артём – очень хороший парень, берегите его».
При мысли о сыне тревожно сжалось сердце. С чего это вдруг Азам его нахваливает. Может быть, предостерегает? Сын ведь ровесник тех, кто заходит к соседу. Близких друзей Артёма среди них она не замечала, но знакомых лиц много. Город маленький, все так или иначе знакомы – с кем-то учились, с кем-то в детсад ходили, в спортивную секцию, с кем-то жили в одном дворе, на одной улице – да мало ли ещё как…
Надо присмотреться, и с сыном поговорить надо. Далеко ли до беды.
Чума – она и есть чума, хоть и героиновая.
продолжение http://www.proza.ru/2015/02/08/152