ЧП ОФИСНОГО МАСШТАБА…
…Он сидел в то утро понурый и подавленный в дальнем углу кабинета для совещаний, низко опустив голову.
Вскоре начали стекаться сотрудники, коллеги, практиканты и наставники.
Стасик не заметил какого-то нездорового ажиотажа в коллективе, не первый час гудящего и волнующегося. Не обратил внимания и на то, как вокруг одной девушки крутятся все мужчины, какого бы возраста и семейного положения они ни были, всячески опекают, чуть ли не носят на руках, а попроси, и с ложечки бы кормили!
Виктор Иванович, начальник отдела, громко хохотал до слёз, журил престарелых ловеласов и взывал к молчащему Стасу сквозь смех сотрудников и сотрудниц:
– Станислав! Минаев! Очнись! Хоть ты им покажи, как надо обходиться с новенькой коллегой и девушкой. Докажи, что все они слабаки и слюнтяи, коль не могут держать руки и мысли в узде, раз так у всех прут их козлиные инстинкты со всех щелей!
Хохот пары десятков мужских глоток заставил сидящую возле стола девочку ниже опустить чудную головку в белых тугих локонах, чем стала ещё больше похожа на грустную фарфоровую куколку.
– Знакомься, Стас: Елизавета Баринова из Ленинграда, выпускница московского МГИМО. Попросилась к нам на год на маршруты. До этого «ходила» по «Северной Короне». Теперь сюда приехала, на настоящую работу. Будешь её новым наставником – доверяю новенькую тебе!
Хмурый парень встал из дальнего угла, куда забился с дикой головной болью после двух суток пьянки – всё труднее становилось терпеть прилипчивую любовь Настёны. Выпрямился во весь немалый рост, расправил богатырские плечи, хрустнул суставами, надменно окинул хохочущих коллег смурой физиономией, расплылся в кривой нахальной улыбке.
Под непрекращающиеся шутки и похабные смешки мужской части коллектива, подошёл к столу, остановившись напротив девушки. Не приглядываясь особо, протянул руку для приветствия, желая поскорее закончить балаган: «Быстрее бы вышли на воздух эти смехачи! Устроили выездной цирк, ей-богу!»
Лиза, начав поднимать взгляд от пола, скользила по мужской фигуре снизу вверх, смотря на дорогую обувь, добротные брюки английского костюма, и чем выше поднимала глаза, тем сильнее бледнела.
«Боже! Кто этот Аполлон? Что? Это мой новый наставник? С такой роскошной фигурой, накачанной и мощной? С таким красивым мужественным лицом и большими грустными, беззащитными серыми глазами? А губы… Ой, Лизка… а ведь ты пропала. Сразу и навсегда. Бедная ты бедная, Лиза!»
Очнувшись, заметила, что парень всё ещё стоит с протянутой рукой. Судорожно вздохнула и, замерев душой и дыханием, вложила свою задрожавшую маленькую ручку в его ладонь.
Он совсем о другом думал в тот момент, действовал «на автомате», и лишь когда малюсенькая ручка-«рыбка», тоненькая и трепетно дрожащая, прохладная и нежная, нырнула и утонула его горячей лапище, очнулся. Передёрнулся, удивился до предела, и, наконец, распахнул глазищи. Внимательно посмотрел сверху на узкое, поднятое навстречу девичье личико, обрамлённое белыми тугими локонами.
– Мальвина!
Просто выдохнул, выпучив глаза на невиданный доселе призрак, сидящий перед ним на стуле.
Грохот двадцати лужёных глоток содрогнул стены кабинета, распахнул старые рамы окна, звякнув стёклами, раскрыл дверь в коридор, тут же привлеча на шум работников из бухгалтерии и кадрового отдела.
– Я Лиза… – проблеяло сине-белое приведение.
– Мальвина, и точка! Я начальник, это приказ!
Стас, справившись с изумлением, строго и серьёзно смотрел в невероятную лазурь больших глаз в волшебных длинных ресницах. Держал лицо и эмоции под строгим контролем. Но не норов.
– Обойдёмся рукопожатием или можно поцеловать?
Его тихий рокочущий голос с каждым словом становился всё сиплее, приобретя тембр рычания и хрипа, был едва слышен за мощной завесой всеобщего непрекращающегося людского ржача.
– Можно.
Еле промямлило существо в дорогущем бело-синем костюмчике именитой марки, так ей подходил и невероятно красил.
«Кукла и есть!» – хмыкнул снисходительно.
Воспользовавшись моментом, медленно и торжественно встал на одно колено. Смотря неотрывно в лазурные берега, притянул за предплечья тоненькую девочку и поцеловал. По-настоящему. По-мужски. По-взрослому.
Ржач, как отрезало!
Повисла такая мгновенная тишина, что было слышно, как во дворе льётся бензин в бензобак «бобика», а водитель, Санёк Липкин, насвистывает свою любимую песню, «Мелодию» Магомаева: «Ты моя мелодия, я твой преданный Орфей…»
Елизавета сладко замерла в оцепенении, смотря прямо в глубину тёмно-серых глаз-омутов наставника, и таяла, растекалась по его рукам мёдом и патокой, запахнув так же нежно и сладко, так весенне-летне-пряно, что у обоих закружилась голова.
«Я погибла! Мамочки, я ведь пропала…»
Резко покраснев до корней волос и кончиков ушек, едва справилась с нахлынувшей волной слёз и радости, вдруг обрушившегося на неё женского счастья.
Стас, удивившись и дёрнувшись, прикусил её губки под конец поцелуя, отчего тонко задрожала и застонала. Мягко отпустил, медленно поднялся с колена, смотря в глаза, ставшие прозрачными от слёз, словно хрустальными, будто сделанными из подтаявшего байкальского льда.
Отвёл взгляд, ругнул себя некрасиво и, как ни в чём не бывало, обернулся к поражённым, онемевшим и остолбеневшим сотрудникам.
– …Ну вот, и ожила наша Мальвина, а то замороженная и синяя сидела.
Окинул спокойным, но тревожно-опасным взглядом всех мужчин, находящихся в кабинете, расправил могучие плечи, поставил руки на талию.
– Преследовать или обижать девушку не позволю. Объявляю Herrenrecht – полное и неоспоримое право господина. Отныне она в моём личном пользовании. Даже не смотреть в её сторону – будете иметь дело со мной! Вопросы есть? – громко гаркнул низким рокочущим голосом, не обещающим никому ничего хорошего.
– Да! Только один! – рявкнул Виктор Иванович, схватившись за лысеющую голову, покраснев в гневе лицом. – Ты свихнулся или прикидываешься?
– Это два вопроса. Ответ: «Нет».
Взяв дрожащую Лизу за трепещущую ручку, повёл за собой из кабинета прочь, кивком головы позвав двух напарников: Бориса Каляева и Анатолия Николаева, своего основного помощника и преемника в будущем.
Поражённые и просто очумевшие сотрудники, не смея и рта раскрыть, быстро и беззвучно растворились по отделам и делам, не отваживаясь даже шёпотом поделиться мнениями, лишь тревожно переглядываясь, пока шли по коридору.
– Так… Это я уже старею, или он сошёл с ума, а, Катя?
Начальник обратился к временному секретарю, сменившему Любу, ушедшую в декретный отпуск.
– Это, смотря с какой стороны посмотреть, Виктор Иваныч, – лукаво улыбнулась, сверкнув карими глазками, покраснев и покосившись на дверь.
– Он ответил «нет». На какой из вопросов, как думаешь?
– На оба, на оба, уж будьте уверены, – посерьёзнела. – Пропала Настенька окончательно. Стас на Лизе «подорвался», у Настёны обломился последний шанс.
– Почему последний? Какой шанс?
Ошарашено уставился на женщину средних лет, пристально рассматривая, словно только что познакомились.
– Объясни, прошу! У меня такое ощущение, что я Алиса в кроличьей норе той.
– Так и есть.
Загадочно улыбнувшись, словно Чеширский кот, испарилась!
Сентябрь, 2013 г. Из романа «По обе стороны океана».
Фото из Интернета.
http://www.proza.ru/2014/03/16/2532