СЕБАСТИАН
Длинная, бессонная ночь вымотала Себастиана. Мальчик все чаще ловил себя на мысли о том, что необходим отдых. Мышцы тела были напряжены, а боль в голове не давала покоя, однако он все еще лез вверх по стене, не столько за счет выносливости, сколько из-за собственного упрямства и желания успеть насладиться восходом солнца. А тем временем, утро наступало медленными шагами, заставляя ночь все дальше и дальше отступать в гущу леса, куда еще не достигали солнечные лучи. Нежно овеяв лицо мальчика, и растрепав густые черные волосы, легкий ветерок полетел дальше, в свой бесконечный путь. Себастиан с восторгом наблюдал за меняющимся миром, который оживал с приходом первых лучей солнца, заставляя ночных обитателей прятаться по домам. Плотный туман, озаренный светом нового дня, уже не казался, как ночью, таким густым, словно сотканным из прочной ткани. Наоборот, он был легким и воздушным, как перышко, и медленно огибал холм с обеих сторон.
Взглянув вперед, щуря глаза от яркого солнца, Себастиан вглядывался вдаль, стараясь увидеть, что творилось за лесом. Но разглядеть было можно лишь темные силуэты все тех же сосен, купавшихся в лучах и выглядывающих из тумана, словно острова в бескрайнем море. Все дышало спокойствием и великой силой. Даже сонный стражник на верху стены, приостановил свое движение, чтобы замереть и насладиться всем великолепием рождения нового дня.
Маленькие детские пальцы, в спешке искали новый уступ в стене, достаточно удобный, чтобы ухватиться за него и не соскользнуть вниз.
- Себастиан!
Снизу донесся слабенький детский голосок. Ухватившись покрепче за выступ в стене, он обернулся через плечо. Под стеной стояла маленькая девочка, со светлыми выгоревшими на солнце волосами, ярко-зеленые глаза сильно выделялись на фоне россыпи веснушек, покрывающих большую часть детского личика. В руках она держала потрепанную соломенную куклу с обгоревшими краями, следы недавних проделок трех братьев, главных хулиганов на усадьбе, любивших вдоволь посмеяться над своей маленькой сестренкой.
- Разве матушка не запрещала тебе лазать на стену?
- А разве моя любимая матушка узнает об этом, Люси? - Себастиан, подтянувшись, ловко заскочил на стену и, свесив ноги с края, с ухмылкой посмотрел вниз.
- Но я... я переживаю за тебя, Себастиан. Но я не скажу ей, обещаю! - Девочка, смущаясь, опустила глаза, сжимая двумя руками куклу.
- Ха-ха, - Себастиану нравилось, когда он заставлял ее смущаться, - поднимайся ко мне, Люси, отсюда видно, как старого Говарда уже доедают мухи.
Девочка явно была удивлена, широко открытый рот и большие зеленые глаза тому доказательство. Секундное замешательство нарушил крик из конюшни, ругательства и грохот пустых ведер переливались со звонким смехом братьев, стремительно покидающих место своей очередной проделки. За ними следом бежал разъяренный худощавый мужчина, размахивая пустым ведром и попутно вынимая остатки обгоревшей соломы из пальцев на ногах. Забравшись на стену, хулиганы продолжали насмехаться над беднягой, тыча пальцами и бросая камешки, метя в голову.
- Я до Вас еще доберусь, паршивцы! Посмотрим, как тогда будете смеяться, я покажу, как издеваться надо мной!
Себастиан спокойно сидел на краю и наблюдал за происходящим, не подавая виду, что ему это, как и любому подростку, кажется забавным и веселым. Вскоре мужчина заметил его, и будто забыв про хулиганов, поприветствовал, помахав рукой.
- Доброе утро, Себастиан! Надеюсь, ты не слушал, что я тут выкрикивал? - грозный вид, сменила улыбка, растянувшаяся на все лицо.
- Конечно, нет, дядя, ты же знаешь.
Поднявшись на ноги, он ловко скатился по деревянной лестнице, стоявшей у края стены, и направился к центру двора, поприветствовать родственника.
- Ну и славно, а то твоя матушка задаст мне жару, - подцепив крючком ручку ведра, опустил его в колодец. - Как прошло твое утро? Снова лазил на стену без помощи лестницы?
- Эм, нет, дядя. Ты же знаешь, матушка запретила мне это делать. - Себастиан ухватился за веревку, помогая поднять наполненное ведро наверх.
- Ну же, Себастиан, не ври мне. Ты можешь сколько угодно говорить про наставления моей дражайшей сестрицы и как ты их соблюдаешь, но я же знаю, что ты делаешь все в точности наоборот. Ты как твой отец в этом же возрасте...
Поставив ведро на край, он задрал рукава и окунулся с головой в воду, выплеснув половину обратно в колодец.
- Люций! Ты снова моешь свою голову рядом с колодцем?! - разъяренная кухарка стремительно приближалась к ним, держа в руках мокрую половую тряпку. - Кому нужны твои вши в воде, а?!
- Стой, что ты раскричалась, ворчливая баба. - Люций легким движением руки закинул длинные волосы назад и, подняв ведро, выплеснул остатки воды на кухарку.
Двор окатила волна детского смеха вперемешку с гоготом мужиков, покинувших свои прохладные уголки, чтобы не упустить возможности стать свидетелями назревающих событий. Кухарка, не ожидавшая такого, стояла посреди двора разинув рот, вода стекала по квадратному лицу и капала с подбородка. Люций согнувшись, держался за живот и смеялся во весь голос, упустив момент, когда женщина, придя, наконец, в себя замахнулась тряпкой и огрела его по спине. От неожиданности и силы удары, он кубарем покатился по земле, попутно сбив ведро головой. Публика просто сходила с ума, наблюдая за всем этим зрелищем.
- Люций? Елена? Что тут происходит?
Едва слышный тихий голос женщины, наблюдавшей за происходящим с балкона, словно гром среди ясного неба, заставил нарастающий гул так же стремительно затихнуть, как он и начинался. В долю секунды, двор снова опустел и все разбрелись заниматься своими делами, только Елена с тряпкой в руке и растрепанными волосами, стояла посреди двора, держа за длинные волосы Люция, едва понимающим, что с ним происходит в данный момент.
- Елена, у Вас так мало забот на кухне, что Вы решили позабавиться с моим братом на потеху толпе собравшихся зевак?
- Сестра, позволь я тебе… - Люций вывернулся из ослабевшей хватки и, шатаясь, поднялся с колен.
- Себастиан, - словно не замечая обращения брата в свой адрес, она, легким движением руки махнула в сторону кухни, давая понять Елене, что здесь та больше не нужна и, обратив все свое внимание на сына, тихим спокойным голосом произнесла, - поднимись ко мне, один.
- Оо, посмотрите какие мы важные, - подобный жест, явно развеселил Люция, пытаясь изящно поклониться, размахивая руками, споткнулся о ведро и с грохотом приземлился на спину. Чем заставил улыбнуться Себастиана, ринувшегося помочь своему бедному дяде, но никак не собственную сестру, презрительно бросившей взгляд в его сторону и развернувшись в спешке покинувшей балкон.
- Утро у кого то сегодня не совсем и доброе, да малыш? – отряхнув рваную одежду от прилипшего песка и сухой травы, дядя наклонился к нему, ухватив за подбородок, - как бы то ни было, не бойся. Сходи, выслушай очередную порцию наставлений и указаний, какой я плохой и от меня ничему хорошему не научишься, дай пару пустых обещаний и возвращайся обратно, глядишь и успеешь до моего отъезда. А пока, смею тебя покинуть, дорогой племянник, вчерашнее вино не терпит вырваться наружу, где тут этот чертов нужник? Все время забываю…
Взъерошив волосы на голове племянника, кряхтя и пошатываясь, направился на поиски, попутно пригрозив кулаком братьям, давая понять, что еще не забыл про их проделку.
Проводив взглядом дядю, стремительно покидающим двор, Себастиан подмигнул Люси, все это время наблюдавшей за происходящим со стены и направился в дом на встречу со своей дорогой матушкой.
В комнате было темно и прохладно, солнце обычно нагревало ее ближе к ужину, когда спускалось к горизонту. Обилие больших полуовальных окон, не прибавляло света из-за яблоневых деревьев, когда то посаженных под ними настолько близко друг к другу, что сквозь густую листву едва можно было просунуть руку. Но, тем не менее, срубить их не могла, ведь когда то, они с мужем садили эти семена вместе, их присутствие дарило теплые и приятные воспоминания о том времени, которое они провели вместе, как только построили этот дом, превратившийся в одну большую память о беззаботном, полном любви прошлом.
Когда Себастиан вошел, она стояла все на том же месте, возле камина, положив руки на спинку пыльного кресла, рассматривая портрет любимого мужа, делившего эту часть стены вместе со своим отцом. Тарелка с завтраком стояла нетронутой, Себастиан приблизился к столу, чтобы убрать, но слабый голос матери остановил его, - Не трогай, я еще поем. Себастиан, присядь, пожалуйста, рядом, – медленно, казалось, едва касаясь пола, подошла к кровати и села на край.
- Что ты делал сегодня утром? – взяв его руки, смотрела прямо в глаза.
От такого взгляда, Себастиана пробирала дрожь, он готов был провалиться под землю, лишь бы не сидеть здесь рядом с ней, отвечая на вопросы, ответы на которые она наверняка знала или догадывалась.
- С утра я помог Говарду выгнать коров в поле, - стараясь отвести взгляд в сторону и говорить как можно уверенней, Себастиан продолжал перебирать в голове все события, которые произошли с ним в это утро, стараясь составить из них правдивую историю, упустив, конечно момент с лазаньем на стену. – Потом играли с Люси у озера, ее братья снова подожгли ей куклу. А дальше ты уже сама все видела, матушка, дядя Люций очень разозлился на братьев, но уверен, что вскоре все забудет.
Закончив свой рассказ, Себастиан вопросительно посмотрел на нее, словно ожидая ответа. Внутри все сжалось, сердце забилось сильнее, он боялся, что матушка не поверит в рассказ, но, тем не менее, где то глубоко внутри испытывал гордость за самого себя. Пристально посмотрев сыну в глаза, Мери одарила его улыбкой и подошла к окну. Из-за недостатка света, яблоки с этой стороны были зелеными, протянув руку, сорвала одно из них и, вертя в руке, рассматривала, словно пытаясь разглядеть в нем, насколько правдивой была история, рассказанная сыном.
- Твой дядя, не лучший пример, стоит меньше уделять ему времени и больше проводить его с Говардом. Он научит тебя куда более полезным вещам, чем мой безрассудный братец.
- Но матушка, он мой дядя, и любит меня...
- Себастиан, у тебя доброе сердце, ты довольно умный для своего возраста и способен сам решать, с кем тебе общаться. Я не принуждаю и не запрещаю с ним разговаривать, но знай, я не приветствую Ваше общение. Посмотри на него, спит в конюшне вместе с лошадьми, не проходит и дня, чтобы не застать его в обнимку с очередной бутылкой вина, запах от грязной одежды, доходит даже сюда.
Развернувшись, подошла к двери и открыла ее, показательно проветривая комнату.
- Я люблю тебя, Себастиан. И не хочу, чтобы ты стал таким же, ты способен на многое, как твой отец… Через пару лет, все вокруг будет принадлежать тебе, и возможно, снова сможешь оживить это место, а пока, - она нежно обхватила его за голову и поцеловала в лоб. – Ты должен во всем слушаться Говарда и не убегать, пока бедный старый человек спит, а ты тем временем карабкаешься на эту стену.
Словно холодный душ, последние произнесенные слова, заставили Себастиана содрогнуться. И откуда она все знает, Люси, это все она рассказала. Но он совсем не злился на нее, а понимал, что маленькая конопатая девчушка, беспокоится за него и желает только лучшего. Тем более, судя по всему, матушка не собиралась отчитывать его в очередной раз за нарушенное обещание, которое он давал два дня назад, стоя в этой самой комнате. Внезапный стук в дверь, прервал рой беспорядочных мыслей и догадок в голове, не дождавшись разрешения, в комнату вошел его дядя, аккуратно убранные волосы и чистая дорожная одежда, довольно искусно скрыли под собой пьяницу, который с утра валялся в пыли, безуспешно отбиваясь от разъяренной кухарки.
- Ты уже уезжаешь? – Себастиан услышал в своем голосе дрожь, предстоящее прощание наворачивало слезы на глазах, которые он старательно сдерживал, чтобы не расплакаться при матушке, не показывать свою слабость.
- Себастиан, позволь мы поговорим наедине? – Люций наклонился и незаметно смахнул предательски скатившуюся слезу с лица мальчика, чтобы Мери не увидела этого.
Не поднимая лица, Себастиан поспешил покинуть комнату, не расплакавшись прямо здесь, решив дождаться дядю у самых ворот. Прикрыв дверь, Люций обратился к сестре. – Мери, я уезжаю в город к ростовщику. Нам нужны деньги, скоро зима, а поля пусты, весь урожай погиб.
Она стояла к нему спиной, повернувшись к окну и наблюдая сквозь просветы между листьев на то, как, забравшись на стену, Себастиан вытирает рукавом хлынувшие ручьем слезы.
- Обещай, что присмотришь за ним там?
Люций в недоумении стоял позади, глотая ртом воздух, пытаясь найти нужные слова, - Обещаю, через неделю ты снова увидишь, как твой сынишка ловко карабкается на стену… - поняв, что только что сказал лишнее, Люций, поспешно кланяясь, попятился назад к двери.
- Он очень дорог мне, Люций, не потеряй его, как моего мужа. – После этих слов, Мери захлопнула дверь перед его лицом и вернулась к креслу, сосредоточив все внимание на портрете.
Еще минуту, Люций стоял перед закрытой дверью, мысленно проговаривая ее слова. Она винит меня в его исчезновении, но ведь я даже не видел его в ту ночь. «Не потеряй его, как моего мужа», я обещаю тебе, Себастиан вернется обратно. Быстрым шагом пересек двор, велев Говарду, запрячь еще одного коня и собрать вещи Себастиана в дорожный рюкзак. Мальчик одиноко сидел на краю стены, наблюдая за черным столпом дыма на востоке.
- Эй, Себастиан, долго ты еще там будешь сидеть, утирая слезы? Нам пора, дорога не ждет, нужно успеть до заката, добраться до таверны.
ПОБЕГ
Дым от костра, расползался по опушке леса, словно щупальца, обхватывая стволы одиноких деревьев и растворяясь во тьме леса. Солнце стремительно скрывалось за горизонт, последние лучи затерялись среди густой кроны деревьев, на мгновенье, опушку поглотила тьма. Шорох и хруст веток, нарушал ночную тишину, где-то вдалеке раздался вой, словно знак приглашения на охоту, даже темной ночью, лес продолжал жить своей обычной жизнью, не засыпая ни на секунду. На смену дневным обитателям, приходили ночные, так полюбившие темноту, которая скрывала их присутствие рядом от посторонних глаз. Костер медленно разгорался, языки пламени жадно облизывали сухие ветки, потрескивая и пуская в небо столп искр, опушку озарил слабый свет, отгоняя тьму к границе леса.
Группа людей из пяти человек, одетых в кожаные доспехи, плотно прилегающих к телу, образовали вокруг костра кольцо, отогревая замерзшие конечности. Золотые нашивки, в виде короны над скрещенными мечами, знак королевской гвардии, тускло поблескивали при свете огня.
- Чертова погода! – рассерженный гвардеец подкинул в костер ветку сухой ели, подняв в небо очередной столп ярких огоньков, - Днем спасаемся от палящего солнца, словно крысы, запрыгивая в каждую затененную дыру, а ночью замерзаем, прижавшись, друг к другу, словно пара проклятых рабов. Разве об этом я мечтал, поступая на службу к нашему славному королю? Нет, даже представить себе не мог, что буду сопровождать клетки с беглыми рабами, весь остаток жизни, замерзая в дороге и питаясь тухлым мясом.
Его товарищи молча кивали, соглашаясь со сказанным.В последнее время, служба в королевской гвардии сильно изменилась, король не нуждался в защитниках, а содержать сотни клинков довольно проблематично. А как решить проблему с людьми, которые обучены только защищать? Простым выходом, было поручить сопровождать клетки с беглыми рабами. Умирая от холода и болезней, численность гвардейцев стремительно сокращалась, а набор новых не производился уже несколько лет.
Хруст сухих веток, сопровождаемый уханьем совы, привлек внимание гвардейцев. Лязг стали, вынимаемой из ножен насторожил узников, обхватив железные прутья, они всматривались в темноту.
- Заткнись, Рональд! – из-за деревьев на свет вышел высокий, под два метра роста, юноша. Большой блестящий шлем в виде орла с соответствующим оперением, небрежно надвинутый на макушку, чудом не сваливался. Рыжие, грязные волосы спадали на широкий лоб, испещренный большим количеством прыщей, столь свойственных юношам, его возраста. Он, очевидно, гордился своей маленькой рыжей бородкой, едва различимой из-за малого отсутствия растительности, так как постоянно поглаживал. Золотая надпись «Дункан» гордо красовалась над гербом королевской гвардии. Завязывая узелки на штанах, он подошел к клетке, стоявшей метрах в двух от костра, так, чтобы свет доставал. – Даже эти ничтожества не причитают о своей несчастной жизни, старик.
Получив в ответ презрительный взгляд, и убедившись, что в этот раз не удастся так просто вынудить его подраться с ним на мечах, пнул по колесу с такой силой, что казалось, деревянные оси не выдержат удара и переломятся пополам. Пленники внутри плотнее прижались друг к другу, не обращая внимания на вспыльчивого юношу, словно того тут и не было. Не дождавшись должного внимания, здоровяк втиснулся в круг возле костра и бессмысленно уставился в пламя. Поляну окутала тишина, только котелок с очередной испорченной стряпней, сердито пыхтел на огне, пытаясь сбросить с себя крышку.
Полная луна взошла над лесом, осветив спящих гвардейцев, разбредшихся по разным сторонам после скромного ужина и уснувших, накрывшись дорожными плащами, лишь один из них в одиночестве сидел возле костра, охраняя сон своих товарищей, перебирая от скуки стрелы в колчане и дожидаясь сменщика. Храп Дункана раздавался на всю опушку, словно гром в чистом поле, заглушая прочие звуки. Внезапный шорох в кустах, четко различимый, среди подобного гула, заставил караульного отвлечься от занятия. Темнота не позволяла разглядеть виновника с такого расстояния, осторожно поднявшись со своего места, он медленно достал из ножен недавно наточенный короткий меч и подняв из костра еще не догоревший сук, направился в сторону источника шума. Безусловно, впереди движение, сухие ветки затрещали под чем то тяжелым, или кем то, поднесся горящую палку к кустам усердно всматриваясь в листву и тыча мечом в пустоту, словно надеясь ранить таинственного ночного гостя. Убедившись, что там никто не прячется, облегченно вздохнув, задвинул меч обратно в ножны, и хотел было направиться обратно к костру, как вдруг палка уперлась во что-то мягкое, приподняв огонь, увидел лицо. Огромная борода и большие черные глаза с опущенным на лоб капюшоном, ему не мерещилось, это был человек. Секундное оцепенение сменилось желанием закричать, как можно громче, разбудив остальных, но вместо крика из открытого рта доносилось глухое бульканье и странное жжение в горле, выпустив из рук палку, протянул руки к горлу, теплая липкая струя стекла по ним, толстое древко копья со стальным наконечником насквозь проткнуло шею. В глазах застыл ужас, сердце бешено билось, попытки поймать ртом глотки воздуха, оставались безуспешными, внезапно нахлынувшая боль, притуплялась, свет от костра становился все меньше, едва различим среди этой кромешной тьмы, пока не исчез совсем, мир вокруг превратился в одно черное пятно, без силуэтов, очертаний и звуков, пугающая тишина.
Толкнув ногой безжизненное тело, ночной гость обтер свое копье о траву и, подав сигнал остальным, пригнувшись, тщательно выбирая место для шага, двинулся в сторону лагеря. Черные силуэты мелькали между деревьями, прячась от света, скрываясь в траве, подползали к спящим гвардейцам, и ловко орудуя клинками, растворялись во тьме. Движение резко прекратилось, поднятая рука вверх, призывала всех замереть на месте. Догоравший костер, не так хорошо освещал поляну и едва можно разглядеть своего товарища, стоявшего в двух метрах, но настораживал отнюдь не слабый свет от костра, а полнейшая тишина, вдруг накрывшая опушку, словно невидимым колпаком.
Звериный рев, пронзил тишину, и огромный двуручный меч опустился на голову ближайшего к нему силуэта, разрубив почти пополам, и размахнувшись, снес голову второму. Рыжие пряди волос, смешавшись с кровью, прилипли ко лбу, в глазах было только желание срубить как можно больше атакующих, перед тем, как покинуть этот мир. Этот двухметровый гигант бился сейчас не за свою жизнь, что предавало еще больше сил. Силуэты по очереди выпрыгивали из темноты, пытаясь нанести ранения, и скрывались обратно, но подобно раненому зверю, Дункан вертелся волчком и успешно парировал выпады врага, казалось, он мог заниматься этим всю ночь, такие люди рождались только для одного – для сражений.
На поляне заметно светало, ночь потихоньку отступала, открывая взору нападавших, что не могло порадовать оборонявшихся, быстро окинув взглядом поляну и оценив ситуацию, гигант окончательно убедился, что остался совсем один в окружении врагов, переставших нападать и молчаливо наблюдавших. Четверо их братьев лежали изрубленные возле его ног, кровь стекала по лезвию громадного меча. Из-за деревьев вышел мужчина в зеленом плаще, капюшон, надвинутый вперед, скрывал лицо, а вместе с ним и возраст, только огромная черная борода указывала на то, что перед ним не молодой юнец, так безрассудно решивший выйти один на один и встретить свою глупую смерть. В руках только копье, ни щита, ни запасного клинка на случай, если копье сломается под ударами противника. Оценив глупца, почти в два раза уступающего в росте, Дункан, с несвойственной для человека его габаритов, скоростью, приблизился к незнакомцу и нанес сокрушительный удар, который пришелся ровно в то место, где только что стоял человек, словно испарившийся в момент удара. Острый тычок в спину, оказался болезненным, не оборачивая голову, он с разворота полоснул мечом пустой воздух, снова мимо. Мужчина стоял в двух метрах, словно и не участвовал в этом сражении, ринувшись вперед, занес огромный клинок над головой и что есть силы, опустил вниз. В ответ лезвие копья лизнуло плечо, оставив чувствительный порез, а следом повторив то же действие с ногой, копье будто приросло к руке и слушалось любого малейшего движения. Никто и никогда не мог нанести Дункану и маленького пореза, но этот незнакомец, не похож на остальных. Яростно размахивая мечом, он пытался достичь цели и разрубить противника пополам, пока все так же безуспешно, в одно мгновение взгляд уловил блеск наконечника сбоку, он вскинул меч, чтобы отразить удар, но было уже поздно. Тонкая струйка густой крови потекла вдоль шеи, меч упал с глухим стуком, а следом и бездыханное тело с застывшей улыбкой на лице, медленно опустилось на траву.
Наблюдавшие скрывались один за другим среди деревьев, опушка стремительно пустела. Незнакомец в капюшоне, стоял над поверженным противником еще какое то время, затем повернулся к клетке с заключенными и разбил замок. Не произнеся ни слова, склонился на телом гиганта,провел ладонью по лицу, закрыв глаза, и растворилась в тени деревьев.
Словно не веря всему, что только что произошло на этой поляне, пленники не торопились покидать открытую клетку. Первым, сделать столь рискованный на их взгляд шаг, решился молодой юноша лет двадцати, миндального цвета кожи и темными растрепанными волосами с запутавшейся в них соломой, служившей подстилкой в тесной клетке. Единственным предметом одежды, служила потертая, наполовину изъеденная молью, ткань, чудесным образом, державшаяся на худых бедрах. Осторожно ступив на мокрую, покрытую утренней росой, траву, он резко подогнул ноги, забравшись обратно в клетку. Страх, получить удар, брал верх, пускай даже вокруг и не было ни одной живой души, кроме него и еще пары истощенных рабов с трудом, державшихся на ногах, но он боялся. С самого своего рождения его били и заставляли работать в цепях, а теперь сломанный замок на двери и отсутствие стражи, так манили наружу, навстречу совершенно новому и незнакомому миру, миру без цепей и хозяев, миру, полном, свободы.
Окончательно убедившись, что ничего не угрожает и теперь они вольны идти куда вздумается и стать тем, кем захотят, юноша смело выскочил из клетки, последовав его примеру, остальные сделали то же самое.
- Робин, - последней из клетки, держась за железные прутья, вышла истощенная девушка, кожа на лице, настолько тонкая, что было видно очертание черепа и угловатость костей. – Куда мы теперь?
Три пары глаз, вопросительно уставились на него, ожидая ответа. В один момент, из беглого раба, сражающегося за собственное существование, он превратился в человека, которому эти люди доверили заботу о себе, свои жизни. Теперь придется отвечать за каждого, тяжелый груз ответственности за кого то, так внезапно свалившийся на плечи, давил не меньше, чем стальные цепи.
- Мы соберем все самое необходимое и отправимся к переправе, быть может, там найдется работа для нас. – Голос звучал не так уверенно, как хотелось бы, - и снимите с них одежду, в этих обносках нас точно примут за сбежавших рабов и отрубят головы.
- Едва освободившись из цепей, ты снова лезешь обратно, Робин? Посмотри на нас, мы едва стоим на ногах.
- И как ты собираешься достать себе еду, Теа? Я помощник повара, а не охотник, ты всю жизнь выносила горшок за своей хозяйкой, питаясь объедками со стола, Рикард вычищал нужник, годами вдыхая этот зловонный запах и чудом не пропитавшись им. – С каждым словом приближался и вот уже его лицо было в паре сантиметров от нее, - Альберт, о старый Альберт, вечно получавший кнутом за каждую разбитую чашку на мойке. Скажи же мне, Теа, как?
Не дождавшись ответа, отошел на пару шагов и поднял голову к небу, растрепанные волосы колыхались на слабом ветру, из глаз текли слезы. Он не хотел так кричать, но совершенно не знал, что делать, как помочь этим людям? Один он бы уже был на полпути к переправе, но не мог бросить их здесь, без него они не протянут и пары дней. Стоит быть тверже в своих решениях, не позволяя хоть на долю секунды усомниться в нем, тогда не придется убеждать каждого, причиняя боль.
- Прости, - ветер донес тихий голос до Теи. – Только так, мы сможем выжить, нам нужна работа и деньги. Соберите вещи, мы уходим.
ТАВЕРНА
Двухэтажное деревянное здание, с покосившейся оградой, так удачно расположившееся на перекрестке дорог. Внешне выглядело непримечательно, как и большинство здешних построек. Маленькие круглые оконца на первом этаже, заляпаны дорожной грязью, а изнутри покрытые копотью, едва ли служили источником освещения внутри. Что не скажешь о больших квадратных окнах на втором, через которые хорошо просматривалась скромная обстановка в маленьких тесных комнатушках, служивших ночлегом для усталых путников. - И как там можно заснуть при таком шуме, - подумал Себастиан. - Должно быть, толстые стены способствуют этому? В любом случае, ночевать будем здесь, пойти больше некуда.
- Ну, вот и приехали. – Дядя с улыбкой посмотрел на племянника. – Пропустим по кружечке эля и на боковую, а? Точнее, я пропущу кружечку эля, конечно.
Привлекало каждого, кто проезжал мимо, отнюдь не наличие спальных мест, а звонкий смех девушек и глухой стук чокающихся кружек, наполненных пенящимся хмельным напитком.
- Пошел вон, собака! – Невысокий, полноватый мужчина в запачканном белом фартуке, вероятно хозяин таверны, предположил Себастиан. Мощным ударом ноги отправил в далекий полет, худого мужчину, вероятно посетитель, снова заключил Себастиан, приземлившегося лицом точно в кучу, минутой ранее, оставленную его лошадью.
- В таверне принято платить за выпивку! А вы чего уставились? – оценивающе посмотрев на Себастиана, потом на Люция, словно определяя наличие денег у того и другого. – Детям не наливаем, проваливайте!
- Позвольте, - Люций достал из-за пазухи звенящий мешочек. – Нам есть чем заплатить.
- Ну, правила всегда можно переписать, не так ли? – Едва услышав звон монет, толстяк мгновенно изменился, слащавая улыбка украсила заплывшее жиром лицо, а маленькие крысиные глазки забегали вдоль орбит. – Пройдемте-с, я покажу ваш стол. – Скрывшись за толстой дубовой дверью, оставил гостей наедине с бывшим посетителем. Приняв горизонтальное положение, и придерживаясь рукой ограды, он вырвал часть соломы, из воткнутого в землю шеста, вытерев лицо.
- Господа, - приподняв с земли, что-то, отдаленно напоминающее головной убор. – Позвольте-с откланяться. – Пошатываясь направился по дороге, распевая песню про фермера, полюбившего дочь короля.
- Ничего не изменилось! – Люций рассмеялся и направился к двери. – Ты идешь?
Внутри было довольно просторно, хоть число присутствующих и превышало количество свободных мест за огромными круглыми столами, покрытых слоем жира и грязи. В центре таверны расположилась группа бардов, собрав толпу пьянчуг, весело размахивающих наполненными кружками, выплескивая содержимое на ближайшего соседа. Приход новых гостей, привлек внимание пары тройки лиц, но, не сочтя их интересными, снова прильнули к краям наполненных кружек под веселые россказни музыкантов.
- Проходите, не стойте в дверях! – из толпы вынырнул уже знакомый хозяин, попутно собирая пустые сосуды со столов. – Ваши места вон в том углу, что Вам принести?
- Два эля, пожалуйста. – Подмигнув племяннику, Люций направился к указанному месту, отталкивая пьяных мужиков.
- Уже сделано! – толстяк ловко нырнул в гущу толпы и исчез из поля зрения.
Круглый стол, расположенный в дальнем углу таверны, скрывал сидевших от нежелательных взглядов и открывал хороший обзор на все происходящее вокруг, в том числе на четырех гвардейцев, вошедших внутрь.
- Ваш эль, господа. Два пенса.
- Свободные комнаты у Вас имеются? – Люций пододвинул к себе наполненную кружку, в предвкушении облизнув губы.
- Конечно! Один шиллинг, с каждого.
Отсыпав необходимую сумму в пухлую руку хозяина, Люций сделал глоток и, прислонившись к стене, облегченно вздохнул.
- Нет ничего лучше, чем кружка доброго эля, после долгой дороги.
- Дядя, позволь я пойду наверх? – Себастиан чувствовал себя неловко, находясь в окружении всех этих незнакомых людей.
- Что случилось, Себастиан? – отодвинув напиток, наклонился к племяннику.
- Все нормально, честное слово. Просто устал, дорога была тяжелой.
- Хорошо. Хозяин покажет тебе, где комната. А я, пожалуй, допью этот славный напиток, если ты не против конечно? – словно для этого требовалось разрешение племянника.
- Увидимся утром, дядя.
Выловив хозяина таверны среди безумствующей толпы , они вместе направились на второй этаж. Изнутри, комната не выглядела узкой и тесной, как он предполагал, глядя в окна с улицы. Устроившись поудобней на матрасе, набитом свежей соломой, Себастиан закрыл глаза, представляя дом и теплую мягкую кровать. Песни и крик, доносимые снизу, растворились во сне.
***
Продолжение следует...