Там, где цветут ромашки,
Там, где поют соловьи,
Там, где снега заметают,
Там, где бегут ручьи...
Давно это было. Так давно, что и представить трудно…
В семье Логвина и Марфы уже была одна дочка, Матрёна. Хоть и не велика ещё-всего шестой годок от роду, а матери уже знатная помощница!
Хотелось Логвину, чтобы и у него, по мужицкой работе, помощник был. Да и наследник в роду нужен.
Но жарким июльским днём Господь послал им вместо сына ещё одну дочку.
Схватки начались прямо в поле, где Марфа вместе с остальными соскребала сено. Острая боль пронзила всё тело, бабы засуетились, хотели на подводе* в деревню роженицу отвести, но поняли, что не успеют. Побежали за повитухой.
Так, на свежескошенном лугу, среди ромашек, васильков, чабреца да зверобоя появилась на свет Ольга. Вдохнула аромат цветов и трав. И полюбила его на всю жизнь.
Шёл 1897 год…
…Марфа виновато взглянула на подоспевшего мужа: «Опять девка…»
«Да что ты такое говоришь, - заругался Логвин.- Ну и что ж, что девка. Видно так Богу угодно».
И, взглянув на новорождённую, счастливо заулыбался:« Да она у нас красавица - глаза, как небо, голубые… Не печалься, Марфуша, поднимем мы наших девок».
Логвин был мужиком немногословным, но доброго нраву. Жёнку свою любил. Не обижал никогда. Бабы деревенские завидовали Марфе.
Дома он сразу же начал прилаживать к балке люльку, оставшуюся от старшей дочери. А Матрёна не могла нарадоваться сестрёнке! Носила её на руках по избе.
Изба–то невелика. Большую её часть занимает печка. За печкой – сундук. Вдоль стен – скамейки деревянные. Пол земляной. А в красном углу- иконка с лампадкой.
Марфа устало присела на лавку, покрытую попоной*, и ,счастливо улыбаясь, поглядывала на своих домочадцев.
Потом стала собирать ужин. Ямками* ловко достала из печи чугунок с варёной картошкой, принесла из сеней глиняный кубан* с простоквашей.
Помолились, глядя на висевшую в красном углу иконку, и приступили к нехитрой трапезе.
Уставшие, но счастливые, легли спать. Логвин - на широкой лавке, служащей супружеской постелью , один лёг сегодня. А Марфа-поближе к люльке, на скамье возле печки. Матрёна забралась на печь.
Спать оставалось всего пару-тройку часов.
На рассвете нужно было снова идти в поле.
Ольга родилась в рабочую пору, некогда прохлаждаться.
Но по росе боялись застудить новорождённую дочь. Как быть? Решили, что Матрёна останется дома с сестрёнкой, а как роса спадёт да разогреет солнышко, принесёт её к матери кормить.
Через неделю Ольгу уже крестили в приходской церкви. И потекла её жизнь день за днём, год за годом. В общем-то, обычная жизнь простой крестьянской девочки из семьи, где не было богатства, но царица любовь.
Когда Ольге сравнялось два годика, старшая сестра подарила ей свою куклу, сделанную из лоскутков. А мячик они вместе скатали из шерсти коровы, пока приглядывали за ней на лугу. С этими двумя своими любимыми игрушками бегала Ольга играть с подружками.
По большим праздникам, а иногда и просто по воскресным дням, одевшись понарядней, ходили всей семьёй в церковь. Дорога была неблизкой, через луга и поля.
По дороге дочери собирали цветы и травы. А Марфа подсказывала им, какой цветочек как называется.
Потом дома связывали их в пучки и развешивали в сенцах, сушили. Чтобы было чем чай заварить зимой.
Логвин с Марфой очень любили эти походы в церковь. И не только потому, что были очень набожными, но и потому, что это была, пожалуй, единственная возможность неспешно погулять, помечтать о будущем, полюбоваться на своих подрастающих дочерей.
Своей смышлёностью Ольга радовала родителей.
« Ей учиться надо», - говорил отец, с улыбкой поглядывая на любимицу. И, как пришла пора, отправил в церковно-приходскую школу.
Но не суждено было исполниться этим планам Логвина, учёбу вскоре пришлось бросить. Путь до школы был не близок. А одёжка слабоватая. Простудилась Ольга сильно, промокнув под дождём. Да и просидела дома всю зиму.
А через год и вовсе - вся жизнь в их бедной, но дружной семье поменялась.
Словно солнце померкло на небе. Беда пришла в дом, дети остались без отца, а Марфа – без мужа.
Случилось всё внезапно. Вдруг помутнело в глазах у Логвина, упал без сознания. Занесли в дом, положили на скамью. Да так и не встал с неё. И через два дня умер.
Без отца родного жизнь нелегка.
Про школу пришлось забыть. Вся работа по дому, пока мать и старшая сестра работали в поле и на помещичьих угодьях, легла на хрупкие девчоночьи плечи. Работы Ольга не боялась, всё спорилось у неё в руках.
Выучилась прясть да вязать. Долгими зимними вечерами очень уж любила сидеть за прялкой*, слушать её мерное поскрипывание, а руки ловко тянули нить.Да так споро всё у неё получалось! Нитка тоненькая, прямая, без узелочков. Вязёнки* и носки из такой пряжи получались - загляденье! Обваляет их потом в кипятке, что бы лучше носились.
Всё умела делать на славу! И вышивать крестиком да гладью научилась. Расшитые рушники да наволочки готовила себе в приданое.
Повзрослев, стала вечерами ходить на посиделки. Сначала вместе со старшей сестрой. А как та замуж вышла и ушла из родительского дома, одна, с подружками.
Девчата собирались поочерёдно то в одной, то в другой хате. Зажгут керосиновую лампу, сядут в кружочек. У всех в руках спицы да клубки с пряжей. Кто-то затянет песню, остальные подхватят.
Ольге больше других нравилось петь про златые горы, большую любовь и предательство:
-Когда б имел златые горы
И реки полные вина.
Всё отдал бы за ласки, взоры
Чтоб ты владела мной одна…
Девчоночье сердце замирало и ждало своей любви. Какой-то она будет?
Заслышав пение, на огонёк и парни заглянут. А уж ежели и гармонист с ними – пошло веселье, пляски, шутки.
Ольга к пятнадцати годам расцвела, обрела девичью стать. Волосы тёмные в косы заплетённые. В глазах-неба синева. Прав был Логвин- красавицей стала его дочь. Жаль только, что судьба не дала ему возможности дожить до этих дней и выдать Ольгу замуж за любимого…
Парни на неё заглядывались. А она словно и не замечала. Скромно сидела со своими клубками да спицами. Танцевать не шла, как ни звали её девки да парни.
Особенно настойчив был Иван. Говорил,что пришлёт сватов. Но Ольга только улыбалась да отшучивалась. Не принимала его слова всерьёз.
Никто ещё не взволновал её девичье сердечко. Да и то право – успеется, думала. Шёл ей всего-то шестнадцатый годок.
Но жизнь опять всё повернула по-своему. По осени Иван и впрямь прислал сватов. Марфа не на шутку переполошилась, засмущалась от своей бедности. У Ивана-то отец был в здравии, жили посправнее .
А Ольга так и вовсе растерялась и хотела убежать из дома.
Но сваты с шутками да прибаутками, расселись по лавкам и завели разговор.
Марфа подозвала к себе дочь, та перечить не стала.
Понимала Марфа, что нет в сердце у Ольги любви, да парень, вроде, неплохой.
«Был бы жив отец ,- подумала, тяжело вздохнув.- Без мужицкой силы трудно с хозяйством справляться. Да от былого хозяйства уж почти ничего и не осталось. Корову уж давно пришлось продать»…
…И слово за слово - сговорились.
Сразу после Покрова обвенчались молодые.
Ольга, взяв с собой сундук с приданым, да подаренную Марфой прялку, ушла в дом мужа. Прихватила и несколько пучков сушёных трав и цветов.
Так начиналась для неё взрослая жизнь. Жизнь всё в тех же краях, где родилась.
Где летом цветут ромашки. А весною поют соловьи.Где снега заметают. Где бегут ручьи…
И будет в этой жизни всё ещё - и радость, и печаль . И любовь, и отчаяние…
Продолжение http://www.proza.ru/2015/09/17/1202
* Подвода — повозка, телега, обычно грузовая, приводимая в движение конной тягой
* Попона - это тканевое покрывало.
* Ямки-ухват — приспособление для подхватывания в печи горшков, чугунов — железное полукольцо в виде двух рогов на длинной рукояти.
* Кубан или кринка - кувшин без носка и ручки, узкогорлый горшок для молока.
* Прялка - приспособление, устройство для ручного прядения, приводимое в движение ножной педалью.
* Вязёнки - вязаные шерстяные варежки, рукавицы.
иллюстрация - картина В. Никитина