Помните песню Владимира Высоцкого «Мы вращаем землю»:
Мы не меряем землю шагами,
Понапрасну цветы теребя,
Мы толкаем ее сапогами
От себя, от себя.
Владимир Степанович Бирюков как раз был одним из тех, кто толкал землю от себя, кто прошагал не одну сотню километров по фронтовым дорогам. Выпускник Сталинградских курсов фабрично-заводского обучения ФЗО, он работал на заводе в одном из небольших городов Западной Украины. Там и застала его война. Не дожидаясь прихода немцев, Володя отправился к своим родным на хутор Паньшино в 60 км от Сталинграда. Война быстро докатилась до этого местечка. И первая же бомбежка принесла первое горе.
Во дворе играл братишка, который еще только ползать научился. Мама бросилась к нему, а тут – бомба…
Володя остался с двумя младшими сестренками – 5 и 7 лет – на руках. Отец ушел в армию еще в 39-м, старшая сестра – в 41-м. и Володя решил последовать за ними, чтобы отомстить за маму и за брата. Он отдал сестренок в детский дом и пошел в военкомат. На фронт Володя попал ближе к лету 43-го после коротких учебных сборов в г. Пугачев Саратовской области. Боевое крещение получил на Орловско-Курской дуге в составе 190-го стрелкового полка 5-й дивизии 8-й армии. Из тех кровопролитных боев ему особенно запомнился один – в нескольких километрах от Ельца. Здесь Володю и первая пуля догнала.
- Всю ночь копали ячейки во весь рост, - рассказывает Владимир Степанович. Он сидит напротив меня в кресле, положив руки на подлокотники, и спокойно вглядывается в прошлое. - Землю таскали в вещмешках и кучами насыпали ближе к нашим окопам. Закончили только перед рассветом. Нам дали маскировочные сетки, чтобы мы свои окопчики прикрыли. Перед рассветом их «рама» пролетела, а после этого начался артналет, и бомбили, кстати, ту самую землю, которую мы выбрасывали у наших позиций. Нас учили: танки пройдут, нужно бросить ему гранату в зад, самое уязвимое место. Я успел так два танка поджечь. Когда второй поджег, меня засыпало от взрыва мины или снаряда и ранило в руку. Танков мы тогда много подожгли. Они не ожидали наших ячеек.
После двух месяцев лечения в госпитале Бирюкова направляют в пулеметно-минометное училище. По его окончании, Володя, получивший звание младшего лейтенанта, снова на фронте, но не командиром минометного взвода, как должно было быть, а командиром взвода пехоты. В дни жарких сражений за Прибалтику он получил первую боевую награду – орден Отечественной войны первой степени. Это случилось у самого Балтийского моря.
- Был дан приказ взять высоту 17. Она прямо чуть ли не у берега была. Солдат во взводе мало и в лоб высоту нам было не взять. Я решил обойти ее с тыла. Когда пошли в атаку, немцы запаниковали. Одних мы уничтожили, другие сдались в плен, третьи успели убежать. Только взяли высоту, как я подумал, что нужно отойти ненадолго, ведь немцы обязательно начнут бомбить взятую нами высоту. Так и получилось. Когда артналет завершился, мы на высоту вернулись.
Еще одну награду – полководческий орден Александра Невского – Володя Бирюков получил в 45-м в Германии. Он уже был в звании лейтенанта и командовал ротой. Ценность полученной награды в том, что не всякий младший офицер мог ее заслужить. Ведь она, как правило, вручалась офицерам более высокого ранга за умело проведенную боевую операцию. Но победа, которую одержала рота под командованием лейтенанта Бирюкова, оказалась достойной именно такого ордена. Бирюковцам приказали уничтожить большое скопление немцев у них в тылу недалеко от линии фронта, что обеспечивало успешное наступление советских войск на этом направлении. Выступить на выполнение задания планировалось на рассвете. Но обстоятельства неожиданно изменились.
С вечера начался сильный дождь, поднялся сильный ветер. Пришлось пойти раньше. Двух пустили вперед. Незаметно зашли в траншеи, взяли «языка». Потом дошли до сараев. Разведчики сняли часовых. 1-2-й взводы заблокировали первый сарай, чтобы немцы не выскочили. Дали сигнал – ракету.
- Было очень много немцев. Потери были и с нашей стороны. Очень много взяли немцев в плен. А сколько в сарае было, не пересчитать, потому что там мясо получилось.
За такую «самодеятельность» командир полка грозил трибуналом. Ему пришлось поднимать полк несколькими часами ранее, к чему никто не был готов. И только командир дивизии по достоинству оценил сообразительность Бирюкова: кто знает, может, на рассвете было бы сложнее атаковать, чем в дождь и ветер. Смекалку лейтенанта и оценили орденом Невского. Вручали награду перед строем.
Лейтенанту Бирюкову потом не раз приходилось самостоятельно принимать решение по ходу боя. Однажды это спасло жизнь десяткам солдат.
Комбат дал приказ взять высотку прямо за железнодорожной станцией. А на путях стояли вагоны. Никто не думал, что в них затаились немцы. Они и ударили в тыл наступающим. Владимир решил не лезть напролом и вывел своих из-под огня. С немцами пришлось изрядно повозиться. Много наших в том жестоком бою полегло.
Когда всё закончилось, подлетел комбат. Машет пистолетом: «Кто дал приказ отступить? Расстреляю труса!» Бирюков отпираться не стал: «Ну, я. Ты же видишь, сколько наших и так погибло, а если бы не отступил, жертв еще больше было бы». А комбат не слушает. Трибуналом грозит. Но вмешался комполка: «Правильно Бирюков действовал – солдат спасал» - и перевел комбата в другой батальон.
Во время войны смерть всегда ходила рядом. К ней, как и все, Бирюков привык быстро, но иногда она холодно заглядывала в глаза.
Это было на территории Германии. Приказ дали окопаться. Но где? Грязь, дождь, ночь. Все просто где попало спать и полегли. На посту узбек хороший Урмалиев был. Но устал он, заснул. А Бирюков не спит. Командир всё-таки. Виски трет. Словно чувствует, что-то случится. И случилось. Услышал лейтенант топот откуда-то сзади. Заорал изо всех сил: «Немцы с тыла!» А «топотун» кричит: «Не стреляй!» - «Ты что – русский!» - удивился Владимир. И едва жизнью не поплатился. Подлетел солдат бирюковский: «Что ты со сволочью разговариваешь?» - и убил чужака. Оказалось, это десант был – бендеровцы, одетые в эсэсовскую форму. Вовремя наши спохватились, но несколько своих не досчитались: финками их фашистская десантура заколола.
- Сложных ситуаций на войне было много, - не торопясь рассказывает Владимир Степанович. - Все и не припомнишь. Порой грозила и голодная смерть. Приходилось и мерзлую картошку есть, и дохлую конину, и вовсе не есть. Приходилось и мочу свою пить. В лесу. Доступа к воде не было, и во фляжках воды не было. Самый плохой бой - в лесу. Партизанщина, а не бой. Мы продвинулись вперед, а обоз отстал. Голодными ходили.
А как не вспомнить самый кровавый и жестокий вид боя – рукопашный. Это о нем писала поэтесса-фронтовик Юлия Друнина:
Я столько раз видала рукопашный,
Раз – наяву. И тысячу – во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Как правило, в рукопашную шли ночью, и немцы очень боялись этих ночных атак. Страшен тогда русский солдат. В полной темноте от него и своим перепадает. В одной из таких атак навернул Бирюков кого-то прикладом, а тот ойкнул. Свой, значит. Но в такое горячее время не до жалости – живым бы остаться.
Проходя через страны Восточной Европы и освобождая узников многочисленных концлагерей и тюрем, советские войска все больше узнавали о зверствах фашистов. Солдатский путь Владимира Бирюкова с концлагерем не пересекался, но в одном городе они обнаружили замурованных в подвале людей.
- Их сюда затолкали около месяца назад. Открыли и близко подойти невозможно было. Тошнотворный запах. И там волос плавал в жиже. Сколько там народу погибло!.. – задохнулся от жутких воспоминаний лейтенант…
Так и дошел он до Берлина. Приказ штурмовать столицу гитлеровской Германии приняли с волнением и радостью. Никто и не предполагал, сколько крови прольётся на узких берлинских улочках. Немцы сопротивлялись отчаянно. И прежде, чем водрузить над рейхстагом красное знамя победы, нашим пришлось изрядно попотеть. Пока снайперов-«кукушек» с соседних домов не посшибали.
Однако символ победы еще не принес саму победу. Фронтовая дорога повела Бирюкова дальше. На Эльбу. До нее километра 2-3 не дошли, как вдруг был отдан приказ: «Прекратить огонь!»
- Смотрю, и немцы ходят с оружием, и мы. Немцы кричат: «Война, капут!» Наши: «Капитуляция».
Но мирно это дело не кончилось. Немцы решили во что бы то ни стало прорваться на другой берег реки, чтобы сдаться в плен не русским, а американцам. Так что советско-американской встрече на Эльбе предшествовало бескомпромиссное сражение. И если оно показалось долгим, то братание с американцами слишком коротким. Выпили, пообнимались, поговорили. Их командир поблагодарил за мощь и силу советского войска. И – в разные стороны.
Но о победе Бирюков и его однополчане узнали, когда уже возвращались на Родину. В походе. «Пехота есть пехота: 100 верст прошел – еще охота», - шутит Владимир Степанович.
Радовались победе, как дети. Только дорога домой тоже нелегкой оказалась. Кое-где встречались недобитые фашисты, а ближе к советской западной границе и так называемые «лесные братья» - бендеровцы, проще говоря, бандиты, и с ними приходилось вступать в самый настоящий бой. Наконец, все осталось позади. Когда часть добралась до места дислокации в Минском военном округе, Бирюкова демобилизовали, и он отправился на родину – в Сталинград. Отец уже вернулся с фронта, отыскал своих дочек и забрал их к себе, женившись на их крестной матери. В Сталинграде Володя познакомился с молодой учительницей Наташей Забуруевой, которая заканчивала учительский институт, и поехал с ней по месту ее распределения – в Вольск Саратовской области, где они и поженились. Теперь можно было совершенно точно сказать: война закончилась.
P.S.
Владимира Степановича я снимал сам: просто сидел напротив с камерой. Это такой скромняга. Тихий, спокойный. Всё время смущался: слова из него не выдавить. Поле съёмок пригласил за стол на кухне. Тут-то мне он и рассказал две истории, которые в фильм, естественно, войти не могли.
Был у Бирюкова в подразделении возрастной боец – лет за сорок. Молодёжь его дядей Мишей звала. Расположились они на берегу какого-то озера: с одной стороны наши, с другой – немцы. Затишье было. Несколько дней без боя. У всех на обед каша, а дядя Миша супчик какой-то хлебает. Что за напасть? Откуда? Вызывает его лейтенант Бирюков, спрашивает: «Где ты супчик наливаешь?» Помялся дядя Миша и признался, что супчиком его немцы снабжают. Вернее, он сам к ним ходит. Дядя Миша немецкий язык немного знал, немецкую форму добыл, спрятал её в кусты и, как только наступало обеденное время (а оно у нас и фрицев совпадало), переодевался, обходил озеро и – к немецкой полевой кухне. Повар ему и наливал. Он и не думал, что кормит русского солдата.
Пропесочил его Бирюков: «Да как вы додумались до этого? Это ж трибунал?» - «Да у меня желудок больной – вот и решил покормиться у немцев», - опрадывался дядя Миша. Сжалился над дедом лейтенант, никому сообщать о его «проступке» не стал, но сторого-настрого приказал больше этого не делать.
Головной болью Бирюкова было пополнение, состоящее из узбеков. Мало того, что они к военной жизни совсем не были присппособлены, так они ещё и язык русский плохо знали. Попробуй – покомандуй. Но приходилось и с ними как-то управляться.
Как-то поставил он двоих узбеков в ночной окопный караул. Ночью один из них будит, тормошит: «Командир, Кадыр куда ходил? – и пожимает плечами. Бирюков всех на уши: действительно, куда пропал солдат? Не иначе немецкая разведка в плен забрала. Приказал быть более внимательными – не дай бог, немцы ещё что-нибудь учудят. И они учудили.
Утром бирюковцы смотрят: идёт с немецкой стороны их узбек – с куском белой материи в руке. Насторожились: уж не провокация ли вражеская. А он дошёл и протягивает записку. В ней корявым почерком на русском языке выведено: «Вам румын не воин, нам узбек не язык». Вот так. И смех и грех. Рассчитывали немцы ценную информацию поиметь да наткнулись на узбекское «твоя моя не понимай».
Когда Владимир Степанович умер, его дочь попросила меня записать ей фильм на диск. И на поминках он рассказывал с экрана о своём боевом пути…
Теперь о наградах.
Орден Отечественной войны 1 степени:
«В боях за город Хайлигенбайль и при уничтожении группы противника, прижатой к берегу залива Фриш Гаф с 23 по 26 марта 1945 г. (Восточная Пруссия) тов. Бирюков проявил уменье, смелость и решительность.
В ночь с 24 на 25 марта, наступая на город с северо-западной стороны, он под сильным огнём противника, умело командуя взводом и увлекая своим примером вперёд за собой взвод, первым ворвался на окраины города, уничтожив до 35 немецких солдати офицеров, 5 огневых точек, 7 грузомашин с боеприпасами и захватил в плен 80 солдат и офицеров.
Продолжая теснить к берегу залива Фриш Гаф остатки разгромленных немецких частей и преодолевая его очаги сопротивления, тов. Бирюков первым со своим взводом достиг берега, захватив в плен 110 солдат, 15 пулемётов, батарею 105 мм пушек, 40 грузомашин и другие трофеи.
Своими действиями тов. Бирюков способствовал овладению города Хайльлигенбайль и успешному разгрому группы войск противника с выходом к берегу залива Фриш Гаф».
Орден Александра Невского:
«В наступательных боях по разгрому группировки противника юго-западнее города Бранденбург тов. Бирюков проявил смелость, решительность и умение.
28 апреля 1945 г., при овладении населённого пункта Лептен, тов. Бирюков со своим взводом незаметно пробрался на правый фланг деревни и внезапным броском, действуя смело и решительно под сильным артиллерийским огнём противника, ворвался в деревню Лептен и навязал противнику уличные бои. Противник оказал яростное сопротивление, переходя в контратаки. Тов. Бирюков, умело сосредоточив свои средства, стойко держался за деревню, не отходя назад ни шагу. Несмотря на численное превосходство противника в живой силе и технике, тов. Бирюков продвигался вперёд, освобождая улицу за улицей, ломая сопротивление противника и нанося емубольшой урон в живой силе и технике. В этом бою было уничтожено до 120 солдат и офицеров противника, захвачено три станковых пулемёта, одна 75 мм пушка и взято в плен до 47 солдат и офицеров».