- Дурак ты, Саня. И не лечишься, – с этими словами Чека достал из подсумка гранату и, уже повернувшись к Юрке, вполголоса спросил: - Ну, где там запал? Давай. Замедлитель на ударник поставил? На сколько?
- На три минуты, - таким же громким шепотом прозвучало ему в ответ. - Самое то.
-Хорош, мужики, - тут уже не выдержал, вклинился в разговор Гриня. - Хватит ерундой заниматься! Дайте хоть пожрать по-человечески. А потом уже…
- Когда потом? Не-е… Вы с Саней просто малохольные какие-то! Чё, духи у нас такие вежливые, что будут ждать, когда вы пожрете? А потом ещё спросят: «Звыняйте, шурави, мы тут мал мало убивать вас хотим. Можна?». "Потом" - уже подозрительно. Больно всё гладко. Поели, подготовились к отражению вражеской атаки… Начальники, Гриня, не такие дурики, как твой дружбан. Мы отражаем внезапное нападение… Внезапное! Ясно? А внезапное оно потому такое, что в любой момент может. Вот только расположились вы, ложки достали…
Да, кстати, вы там не сильно хомячьте. И нам с Юриком оставьте. А лучше вот, отложите в этот котелок из термоса. А то знаю я вас!
- В два… В два котелка! – это уже Юрка, достав откуда-то из-за спины (что, он в подсумке что ли свой таскает?), протянул в сторону, Сани котелок. – Да и вообще… Слезли бы вы с брони.
- Ага. Сам слазь, если такой умный. Солнце, вон, уже почти зашло, - Саня бросил взгляд в сторону предгорий, между черным зазубренным силуэтом которых ещё проглядывал самый краешек круглого красного ломтика, чуть выгнувшего свой горб в сторону постепенно сгущающего свою синь неба, - а к ночи какая только дрянь не выползет из своих нор. Мне как-то не очень хочется, чтобы мне в военный записали, что находился на излечении от укуса гюрзы.
- Да ничего тебе не запишут! Душанбинский госпиталь что - записали? А ты сколько там отвалялся после майского подрыва с ожогами и контузией? Нас, погранцов, в Афгане нет. Откуда ранения? Укусы? А вот если медальку заработаем… Тут уж всё чин чинарем: «Награжден медалью»… Слав, ты б какую хотел? Да, «За отвагу» - было бы классно. Пришел на дембель, вышел на вокзале… Саня… Все девки твои будут. Даже если и не «Отвагу», а «За боевые заслуги» дадут. А чё? Тоже медаль!
- Ну-ну. Дадут. Потом догонят и ещё дадут. Да не один раз!
- А что? Мы уже… Который раз, Славик? Третий раз уже внезапное нападение духов отразим.
- И толку-то? С предыдущих двух…
- Санек… Мне тебя даже жалко. Голова бойцу дана не только для того, чтобы головной убор носить. Думать… Думать ею, Сань, надо. Хоть изредка! Прошлые разы мы сами по себе ходили. А сейчас?
Тут уже не выдержал, вклинился в разговор Чека:
- А сейчас с нами сам «мамочка». Начальник мангруппы! А это тебе не хухры-мухры. Он-то уж должен заметить доблесть и выучку собственных бойцов. Тем более, если нам медали, то ему – орден. Точняк, к ордену представят. Эх, жаль, толовой шашки нет. А то, как и прошлый раз, засунули бы её в пламегаситель КПВТ, протянули шнур подальше, да ка-а-ак дернули! И летела бы она, роднуля наша, далеко-далеко. А потом - «бух»! «Душманы! Душманы!! Взвод, огонь!». Но ничего, граната с замедлителем – тоже сгодится. Только бросить её подальше надо. Во-он до тех кустов. Сможешь, Юрик?
- Спокойно. Даже без замаха.
- А с замахом? Во-он, видишь, какая-то фиговина торчит? Да нет, левее, кривая такая. До неё… Сможешь?
- Без вопросов.
- Да ну… Не заливай, Кобра. Дотуда и я… Навряд ли!
- А на спор? Две банки сгущенки!
- Заметано. Гриня, разбей! Ну, давай. Кидай.
- Сейчас, только патрон в патронник дошлю. Чтобы потом не возиться.
- Успеешь, замедлитель на три минуты выставлен. Давай, кидай!
* * *
До «фиговины» Юрка всё-таки не докинул. В нескольких метрах от неё, ближе к бэтээру, вспыхнуло желто-красным и чуть погодя мягко ударил по ушам приглушенный расстоянием звук взрыва. Шум падающих в уже высохшую траву комочков земли перекрыла пара автоматов, почти сразу же слаженно заговоривших в полный голос: «Та. Та-та. Та-та-та-та»… И, даже громче их, уже Славик:
- Гриня, огнем! Поддержи огнем!! Духи слева, в сторону гор…
Но только-только начавшее разгораться «сражение» было остановлено не менее громким, но значительно более властным голосом:
- Отставить! Прекратить огонь! Прекратить!!
Оглянувшись на голос, Саня увидел знакомую фигурку, внезапно вынырнувшую из-за соседнего бэтээра боевого охранения, стоявшего в нескольких десятках метров, чуть назад и в сторону от их машины. «Взводный» - с тоскливым эхом, почти так же, как и после взрыва, отозвалось где-то прямо посередине головы…
* * *
- А я-то думаю, что за хренотень? – Бешенство проступало на лице взводного яркими алыми пятнами, которые не могли скрыть даже начинающиеся сгущаться сумерки. – Который выход и… Каждый раз! Нежданно, негаданно: «Нате, здрасьте!» Духи!! Откуда?! Откуда, я вас спрашиваю, им известен предполагаемый маршрут движения разведки? Разведки, охломоны вы чертовы! Раз-вед-ки!!
Забыли, что ли, где служите? В разведке, в разведке, мать вашу! А разведка это что? Скрытное. Понимаете, долбени хреновы?! Скрытное выдвижение в сторону противника и его ближайшие к прифронтовой полосе тылы с целью… Но какая тут цель? Какая я вас спрашиваю, цель, если от «скрытности» уже который выход никаких рожек. За ножки уже молчу. Ни-ка-ких!
Откуда противнику известна секретная оперативная информация? Откуда идет утечка? Я из-за вас, махинаторы доморощенные, чуть не поседел! Откуда утечка?
Я же чуть оперу рапорт не написал. Мол, кто-то в группе работает на духов. А может, на пакистанскую разведку? Кто?! Хорошо, не написал. Не успел просто! А напиши… Вы хоть понимаете своими куриными мозгами, что напиши я такое да положи на стол оперу… Всё. Слезай, приехали. Мне потом до самой пенсии в лейтенантах ходить!
Всё, допрыгались, голубчики. Допрыгались! Вернемся на базу… Вернемся… Всем экипажем бассейн чистить будете. Всем! И чтобы блестел он у меня. Как у кота…
Но про кота взводный уже не успел. В заметно, на глазах густеющих сумерках, как из тумана, вдруг проступил невысокий, коренастый силуэт:
- Что за шум? Кто стрелял?!
- Взво-од, смирно! Равняйсь! - моментально, на рефлексах, подал команду взводный. - Товарищ майор…
- Вольно. А-а-а, ты лейтенант… Разведка. Ну, докладывай, что тут у вас опять?
- Взвод, вольно! Товарищ, майор… Ну, почему опять?..
- Да у вас вечно. Не опять, так снова. Одно слово, разведка. Да не тяни ты кота, докладывай.
- Товарищ майор, при вечерней поверке личного состава, проверке вооружения и амуниции мною установлено: разогнулись усики одной из гранат, хранящихся в подсумках с ввинченными в них запалами. Запал не встал на боевой взвод только потому, что частично удерживался разогнувшейся чекой, частично плотно прижимающими его корпусами других гранат, хранящихся в этом же подсумке. Ввиду серьезной опасности, исходящей от этого боеприпаса, мною принято решение на его уничтожение. Граната уничтожена методом взрыва.
- Внятно излагаешь, лейтенант. Хорошо вас в училище натаскали. Почему усики-то разогнулись?
- Думаю, от тряски, товарищ майор.
- От тряски, говоришь? Вполне может, а стреляли какого хрена?
- Моя ошибка, товарищ майор. Не предупредил экипажи других машин, вот здесь и подумали, что духи. Но я тут уже…
- Вижу, вижу… Разнос устроил. Сам не предупредил, а потом… Ладно, с этим отдельно разберемся. Как вернемся на базу. Сейчас не до этого. Хорошо, что заметил разогнувшиеся усики во время проверки. Видно, чему-то всё-таки ещё учат вас. Вот только… Какое решение принял по обнаруженному факту?
- Так, товарищ майор…
- Знаю, знаю, доложил. Опасную гранату уничтожил. А если она не одна такая? Или завтра при движении ещё у одной усики разогнутся? И помимо неё других гранат в подсумке не будет? В общем так… Дашь команду по всем своим экипажам: запалы из гранат вывернуть. Во время движения в подсумках гранаты хранить отдельно от запалов, которых по количеству должно быть, как минимум, столько же, сколько и собственно боеприпасов. Задачу понял? Выполнять! По остальным подразделениям я сам проверю. Да! И бойцов-то… Не наказывай. Сам виноват, что не предупредил.
А вы что стоите? Приказа не слышали? Проверить гранаты по подсумкам. Запалы вывернуть. Выставить боевое охранение… Ну, с этим уже лейтенант разберется. Разберешься?..
- Так точно! Разрешите…
- Да ладно, лейтенант, не на плацу. Выполняй. И людям… Дай отдохнуть. Похоже, завтра день будет тяжелым.
* * *
- Не бзди, Гриня, - Славик с легким скрежетом выскребал со дна котелка остатки заправленной тушенкой каши, - ничего не будет. Я тебе говорю. Ничего. «Мамочка», что сказал? «Бойцов не наказывать!». Сам, мол, виноват. Так что пусть молодые бассейн чистят. А нам – не фиг. Отчистили своё. Нам бы медальку к дембелю… А, Гринь?
- Накрылась твоя медалька. Медным тазом.
- Нет, Сань, ты чё? Я что… - уловив, что точно такой же скрежет металла по металлу, до того раздававшийся чуть в стороне, неожиданно прекратился и вместо него послышалось недовольное покашливание, Чека тут же поправился: - Мы с Коброй что, только для себя старались? Всем бы медали были. Всем! Эх, такой план сорвался! Но ничего… Ничего, а Юр?
- Ничего, ничего, - откликнулся из темноты невидимый, но хорошо слышимый голос: - Чё-нить ещё придумаем!
- Ну да, придумаете. На нашу голову, - отозвался из-под брони голос уже собирающегося укладываться спать и поэтому полезшего в десантный отсек за матрасами Касима.
- Молчи, бурундук! Миндаль, что мы с Юрычем на таш-курганской проческе раздобыли, – хрумаешь? За обе щеки, между прочим! И хоть бы спасибо боевым товарищам сказал!
- Какие щёки? Да я через неделю, как вы эту наволочку с миндалем приволокли, на него уже смотреть не мог! А сейчас… Уже месяц скоро!
- Ха, пацаны… А не перекинуться ли нам в картишки? Кто проиграет – жрет горсть миндаля. Саня… Саня! Включи лампочку в десантном отсеке.
- Славик! Ты когда-нибудь угомонишься?! Слышал, что «мамочка» сказал? Завтра – трудный день. Так что завершайте прием пищи и – спать. Всем спать! Отбой по всем погранзаставам Союза ССР. Всё понятно? Выполнять!
- Понятно, понятно… Да не пыхти там. А то разошелся… Прямо, как вятский самовар! Подай лучше матрас из десантного отсека. А то Касим, единоличник хренов, совсем за боевых корефанов не переживает. А на голой броне, между прочим, спать вредно. Плохие сны снятся. И ревматизьма, говорят, бывает…