Говорят, что когда-то на этом месте был хуторок с ласковым названием Ключи. Здесь стояло всего три домика, и жили три семьи родственников, которые возделывали поле, выращивали на нем овощи и картошку и вывозили собранный урожай в город на рынок. Так и жили своими трудами на этой земле. А землица была тяжелая, каменистая. Росли на ней и хлеба, но урожай их был скудным, поэтому сеяли их немного, чтобы только себя прокормить, а вот картофельное поле урожайным было всегда. Клубням картофеля очень нужно дыхание. Если лето дождливое – земля прибивается так, что кислород к клубням не попадает. Мелкая галька даёт доступ кислороду при любой погоде и согревает клубни. Нагреет камешки солнце за день, а ночью они медленно остывают и согревают озябшие кусты картофеля. Маленький родник был чистым источником, который не только всех обитателей хутора круглый год поил своей водой, но и служил для полива картофельной плантации. При любых условиях здесь выращивали завидные урожаи! А вокруг стояли леса, в распадках было полно орешника, а полянки осенью были голубыми от спелой ягоды, которую так и называли – голубика.
Куда исчезли жители хуторка? Почему покинули эти места трудолюбивые люди? В поселке говорили всякое. Создание сорокакилометровой зоны вдоль границы, в которой разрешалось жить только русским, было решением государственным. Страна укрепляла свои границы в связи с тяжелым международным положением. Куда переселились коренные жители поселка – не знал никто. Земля зарастала бурьяном, дома разрушались, а вокруг них бродили одичавшие домашние животные.
Но место было красивым, удобным, а клин разработанной земли в три гектара ждал новых рабочих рук. Как они были молоды в далеком предвоенном году первые трактористы села! Подростки! На гусеничных тракторах отвоевывали они у кустарника и мелколесья землю под пашню. Это был тяжкий труд! Сваренный из кусков рельса огромный треугольник таскали на тросе по полю. Потом дочищали поле вручную. Медленно неудобья превращались в пашню. Дружные всходы ячменя покрывали поле зеленой скатертью, и любо-дорого было смотреть на молодые побеги! Через десятки лет история села была почти забыта, и молодым жителям казалось, что село и окрестные поля были всегда. Так и передавали землю из рук в руки хлеборобы. Удобряли, выравнивали поля, расширяли пашню. Агрономы выяснили, что пшеница может на такой земле давать урожай, но выгоднее выращивать ячмень и овес. И это открытие они передавали друг другу. К земле тоже свой подход нужен.
Агроном Николай Михайлович был не первым агрономом в селе. До него прошла уже целая череда специалистов. Приехал он в село через сорок лет со дня его основания. Раскинулись поля широко вокруг поселка. Осушили огромное болото внизу и создали оросительно-осушительную систему. Построили дамбу на реке и создали искусственное водохранилище. Овощные плантации кормили всех горожан овощами досыта. Летом гудел зерновой двор, и огромные бурты с зерном радовали души хлеборобов.
- Я – из крестьянского рода! А сын крестьянина должен землю любить! Должен знать, как за ней ухаживать! Как взять от неё урожай и не загубить! – так говорил Николай Михайлович.
Работал агроном на отделении зерновом. Очень подружился он с управляющим отделения Иваном Васильевичем. Разница в тридцать лет не мешала этой мужской дружбе. Преданность своему делу и любовь к земле объединяла этих таких разных людей. Даже внешне они были прямой противоположностью друг другу. Светловолосый, улыбчивый, склонный к полноте Иван Васильевич имел твердый характер и мог настоять на своем. Внешне суровый, высокий, черноволосый, кудрявый, всегда загорелый агроном был человеком уступчивым и не выносил конфликты. Чтобы в деле был лад, нужно делать его с открытой душой.
Небольшие неудобные участки в падях и распадках вокруг поселка были отданы горожанам под летние дачи. И нашелся среди них такой человек, который забыл цену крестьянского труда. Он не любовался красотой вспаханного поля, он не гордился яркой зеленью молодых побегов, он не радовался поклонам колосьев осенью. Он поле вытаптывал. Вернее сказать – выезживал. Прямо по живым росткам он ехал на своем автомобиле наискосок по полю к своему дачному участку.
Иван Васильевич – старый хлебороб - расстраивался до слез, когда видел эту самовольно наезженную дорогу.
- Где же он рос, этот водитель? Разве мать с отцом не учили его беречь землю? А если бы мы заехали на его садовый участок? Как? Понравилось бы ему? Там, наверное, каждый кустик на учете. А наше поле, значит, можно топтать? Попадется он мне! Я с ним поговорю!
Иван Васильевич обращался в милицию, чтобы этого лиходея нашли и наказали, даже писал заявление, ему обещали помочь. Однако эти бывшие крестьянские дети, нынешние работники милиции, не понимали Ивана Васильевича и даже подшучивали над ним. Ходит тут, беспокоит всех. Поле вытаптывают у него! Подумаешь! Вон сколько полей вокруг, а наезженных дорог и не сосчитать, так что же теперь, везде посты ставить? Иван Васильевич попросил помощи у директора совхоза Василия Егоровича. Тот сам приехал на вытоптанный участок, возмутился, попросил помощи у работников милиции. С Василием Егоровичем работники разговаривали вежливо, к вопросу отнеслись с пониманием, обещали всячески помочь. Только вот дел у них много, некому выследить этого лихого водителя, вот если им назовут номер автомобиля, на котором его владелец самовольно прокладывает дорогу по возделанному полю, тогда да, тогда меры к нему будут приняты самые строгие.
- Нужно сделать засаду и выследить самим этот автомобиль! Иначе он нам все поле вытопчет! Номер посмотрим, и все! А там ребята разберутся с ним сами, - убеждал старый хлебороб агронома.
Николай Михайлович вначале не соглашался идти в засаду, но однажды в конце лета он увидел, что неведомый водитель наезжает дорогу все шире и шире, а колосья вызревшей пшеницы погибают, затоптанные в грязи, он сам не выдержал, разгневался и согласился.
К засаде Николай Михайлович и Иван Васильевич готовились основательно. Они все обсудили. Во-первых, время засады. Решено было отправиться очень рано, потому что неизвестно же, когда автомобиль поедет? Засаду нужно было делать в субботу или в воскресенье, в погожий день, потому что дачники отправляются на свои дачи именно в это время. Во-вторых, место засады нужно выбирать с умом . Нужно было устроиться так, чтобы агроному и хлеборобу все было видно, чтобы у них был широкий обзор, а злодей бы их не заметил. Автомобиль спрятать сложно, лучше отправиться выслеживать пешком.
И вот на рассвете в ближайшую субботу можно было увидеть, как по дороге к полю шли пешком Николай Михайлович и Иван Васильевич. Издалека они были похожи на знаменитых героев Сервантеса. Иван Васильевич был человеком немолодым, полноватым, поэтому он шел мелкими шагами, приостанавливаясь через каждые десять-пятнадцать минут, чтобы передохнуть. Он нес с собой тяжелую сумку, а это еще больше затрудняло движение. Худощавый, высокий и стройный Николай Михайлович шагал легко, размашисто.
- Нужно было бы попросить кого-нибудь подвезти нас.
- И всем рассказать, куда и зачем мы направляемся. А вдруг это кто-то из местных? Хотя, навряд ли, но – всякое бывает. У нас наверху в поселке горожане живут. Труд на земле не знают. Может быть, кто-то из них прогуливается по нашему полю. Тогда кто же поедет, если узнает про засаду. Нужно все сделать тайно. Ты своей не говорил?
- Не говорил. Зачем ей знать. Скажет ещё кому-нибудь нечаянно.
- Я своей сказал, но слово взял крепкое, что она подругам не проговорится. Ты, Николай, хоть голову чуток пригни, а то тебя с твоим ростом далеко видно! Да и не шагай так размашисто, не забывай, что я почти на тридцать лет старше тебя. Солнце поднимается, припекать начинает!
- Сумку мне дайте, а то я вижу, как Вам тяжело идти с ней. Что там у Вас?
- Да вот старуха кое-что мне собрала. Неизвестно, сколько мы в засаде просидим. Я намерен продержаться до победного конца! Мужики наши сегодня с работами сами справятся! А моя как пристала с вопросами, вот я и рассказал ей все. Она, видите ли, чувствует, что я что-то задумал. Не бойся, она никому ни слова! Побожилась!
Их обогнала белоснежная машина «Нива».
- Гляди на номер. Вдруг, это наш враг и есть.
- Да их столько машин по этой дороге проезжает, что если все запоминать, памяти никакой не хватит. Может быть, он в Аэропорт поехал или в Благовещенск. Всех подозревать не будем.
Когда дошли до места, где неведомый водитель сворачивал и ехал прямо по полю, они увидели, что машина уже проехала. Водитель проложил новую свежую колею, а живые примятые колоски пшеницы пытались подняться и выжить.
- Бедные вы мои, - склонился над ними Иван Васильевич. Он разглаживал ладонями полегшие стебли, пытался им помочь подняться, и руки у него от волнения слега дрожали.
- Ну, попадись ты мне! – погрозил кому-то Иван Васильевич.
Николай Михайлович тоже крепко сжал кулаки.
- Говорил же я тебе, запомни номер автомобиля. Это он был, сердцем чувствую, что он. Ничего, раз он туда проехал, значит и назад поедет. Будем ждать. Терпения у нас хватит.
Ждать пришлось очень долго. Они дважды перекусили, выпили всю воду, потому что день был очень жарким, а Иван Васильевич даже задремал. Они устроили засаду в кустах у дороги, но тень не спасала их от летней духоты. Хотелось встать с земли и походить, но Иван Васильевич останавливал агронома.
- Ты что? Заметит!
Уже день клонился к вечеру, и стали сгущаться сумерки, когда яркий свет фар осветил пшеничное поле.
- Едет! Едет! – закричал агроном, - видите, едет!
Иван Васильевич подскочил и кинулся наперерез автомобилю, который опять ехал по полю.
- Стой! Стой!
Откуда только у пожилого человека взялось столько энергии. Он мчался по наезженной дороге прямо под колеса автомобиля. Агроном бежал тоже очень быстро. Он размахивал руками, и тоже очень громко и угрожающе кричал.
Водитель остановился. Это была та самая белоснежная «Нива», которая обогнала их на дороге ранним утром. За рулем был пожилой мужчина. Он распахнул дверцу. Иван Васильевич сразу же схватил его за воротник рубашки и держал так, как держат нашкодившего кота, да ещё и тряс его со свирепым выражением лица… Пуговицы у рубашки водителя почти все просыпались на землю. Иван Васильевич при этом так махал в воздухе кулаками, что раздавался даже посвист от его резких движений.
- Я тебя сейчас припечатаю, - кричал Иван Васильевич. - Ты что, ты соображаешь, что ты делаешь? А если я на твою дачу заеду и буду ездить по твоим грядкам, тебе это понравится? Это не пустая земля! Это поле! Засеянное поле! В эту землю труд человеческий вложен. Посмотри, что ты творишь! Посмотри под колеса, оглянись, что ты за собой оставляешь!
Агроном испугался за Ивана Васильевича и стал сдерживать его порывы. Как бы драки не было. Она была совсем никому не нужна.
- Спокойнее! Спокойнее! Объясните ему все на словах. А если он плохо поймет, тогда можно и аргументов добавить.
- Мужики, да вы что, не в себе, что ли?
- Это ты не в себе. Мы не в себе! Мы эту землю пашем, мы это поле засеваем, а ты придумал, дорогу проложил прямо по полю. Барин какой! Куда хочу, туда и еду! Выходи, мы с тобой покрепче поговорим!
Николай уже отвел в сторону Ивана Васильевича, но он стоял прямо у бампера автомобиля и всем своим видом показывал, что с места не сдвинется и враг не пройдет!
- Мужики, я не подумал! Честное слово, не подумал! Я последний раз по полю проехал, теперь только по дороге. Поверьте, я человек городской, я думал, это просто выпас.
- Не верю я, что ты хлебное поле от луга не отличаешь. Смотри, если мы с агрономом тебя здесь еще заметим, тебе плохо будет! А сейчас включай заднюю скорость и по своей колее выезжай! Хватит живое губить!
- Понял, все понял! Уезжаю!
Водитель запахнул рубашку на груди, которая теперь больше была похожа на детскую распашонку, захлопнул дверку и действительно, включив заднюю скорость, начал осторожно пятиться назад.
Иван Васильевич налегал на бампер и шел за автомобилем, как будто спихивал его с этого поля. Рядом с ним шел агроном. Когда автомобиль выехал за границы поля, водитель развернулся и на хорошей скорости поехал по дороге прочь.
- То-то же! Только попадись ещё нам! Не знал он! Мы тебе объяснили! Мы все прояснили! Теперь подумаешь, прежде чем черное свое дело делать… Бумажку –то достань. Запиши номер, пока не забыл.
- А я не посмотрел, я на Вас надеялся.
- Вот так дела! Я ведь тоже не посмотрел, я объяснял ему, почему не нужно по полю ездить.
- А я тоже помогал!
- Что помогал?
- Помогал объяснять. Я думал, что если я отойду, он может и не поймет Вас так хорошо, как понял. И опасался я, что Вы в своих объяснениях далеко зайдете!
Иван Васильевич не мог сердиться. Он вначале хихикнул, потом хохотнул, а потом повалился прямо на землю и стал так хохотать, что вечерняя роса с придорожных кустов мелким бисером стала падать на землю от его смеха. Николай Михайлович тоже засмеялся.
-Целый день в засаде! Только номер и нужно было записать. И все! А мы? Мы с кулаками и с криками. Да! Промашка вышла! Погорячились мы! Но какое у него было лицо, когда мы на него набросились. Я долго помнить буду! Представляю, что пережил бедный мужик, когда мы выскочили из кустов и бросились ему навстречу. Такое не забудется. Мы же хотели просто посмотреть и номер записать и ни в какие скандалы не вступать. А сами? Вон что вытворили!
- Сердце не стерпело! Как увидел я эту картину, так и рванулся вперед! Потерял контроль. Эх ты! Выходит, зря мы тут на жаре парились. Что же, пойдем в село.
Они были немного разочарованы. За пустой сумкой они возвращаться на место засады не стали, заберут завтра, заедут на машине. Уныло и устало побрели хранители поля русского по дороге в сторону поселка. Попутных машин не было, так и дошли они до села и, не сговариваясь, пошли к магазину. На крыльце сидела подруга Ольги, жены Ивана Васильевича.
- Иван Васильевич, ну вы их поймали?
- Кого?
- Да этих же, которые поле пшеничное вытаптывали.
- А ты откуда знаешь, где мы были?
- Ольга рассказала нам на скамейке вечером. Да мы всей деревней за вас болели!
- Нет, не поймали. Сказку знаешь про Жар-птицу? В ней-то все случилось только на третью ночь.
- А чего так рано идете? Нужно было до ночи ждать!
- А тебя спросить забыли.
- Значит, все было зря?
- Похоже. Ну, Ольга! А ещё божилась.
Возле магазина они постояли в раздумье, но в него не зашли. Завтра вставать чуть свет! Земля не ждет. Выходной или не выходной – работа идет. Зимой отдохнем!
Уставшие и разочарованные вернулись они домой. Старый крестьянин и молодой агроном ещё не знали, что больше этот водитель никогда не проедет по хлебному полю, потому что два хлебороба очень горячо объяснили ему, почему так не нужно делать. И только большая наезженная прогалина хоть и затянется немного к поздней осени, но совсем не исчезнет, останется, как шрам на теле солдата после ранения, и от этого поле будет выглядеть по-фронтовому.
Ольга будет чувствовать себя виноватой и две недели будет лепить вареники для своего дорого мужа с самой разной начинкой. Против такой праздничной еды муж устоять не мог. Но только через две недели Иван Васильевич перестанет сердиться на свою старушку.