Лермонтов Телесценарий

   Николай    РОГОЖИН






          ЛЕРМОНТОВ
(  П л е н н ы й     р ы ц а р ь )
 (  литературный  сценарий  для  ТЕЛЕФИЛЬМА  в  12  сериях  )











ПЕРВАЯ    СЕРИЯ   
 ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Предводитель Чембарского уездного дворянства Пензенской губернии Михаил Васильевич Арсеньев приехал 24 декабря 1809 года на прием к губернатору  Пензы Александру Федоровичу Крыжановскому по весьма щекотливому  делу».  КРУПНО: звенит колокольчик над входной дверью. Апартаменты Губернатора. Арсеньева встречает его приятель, чиновник для поручений при губернаторе СОЛОДОВ. Приветствует Арсеньева и говорит.
СОЛОДОВ : Весь в гневе… Говорит, мне такого еще не хватало, пустобрехнями… Да еще перед праздниками. Михаил Василич, замни это дело, покайся!…
 АРСЕНЬЕВ трясет головой. В кабинете губернатора видим самого – осанистого, с грозными навыкате глазами.
КРЫЖАНОВСКИЙ : Ты что же , это , братец, а?.. Мне заниматься больше нечем, как твоими цидульками? Зачем  написал в «Вестник Европы» , что не хочешь себе причитающееся по суду? В чем дело? Иль денег некуда девать? На  всю Россию прославился! Меня подставляешь!
АРСЕНЬЕВ : (стоит , не получив приглашения сесть. Воздевает руки) Не погуби! Не погуби, благодетель!. Век Бога буду за тебя молить!  (пытается  стать на колени, преклоняется на  одну сторону) 
КРЫЖАНОВСКИЙ :  Вставай уж,…  Слышамо ли? Там Карамзин печатается ,  первый сочинитель. И ты туда же…
АРСЕНЬЕВ: Да уж прости , Александр Федорович! Не знамо сам, как случилось! Бес попутал, истинный Бог. Жизнь нелегка, закружила. Супруга, Лизавета, все болеет…  Меня  не признает, шпыняет… А на нее все записано…
КРЫЖАНОВСКИЙ : Мне не нужны такие известности. И так уже наседают со всех сторон. Ладно, пойдем закусим , чем Бог послал…
 ЛИЦО  КРЫЖАНОВСКОГО  КРУПНО, на фоне – ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС:  «И года не пробыл на своем посту лихой мздоимец, казнокрад, тиран и деспот для подчиненных Александр Федорович Крыжановский. «Тушинским вором» прозвали его в истории. В феврале 1810 г. по указу императора  он был смещен с должности»
Сумерки зимней природы. Санная повозка с Арсеньевым подъезжает к усадьбе. ТИТР: «дер. ОНУЧИНО, в 10 верстах от ТАРХАН»
 В прихожей усадьбы Арсеньева встречает Надежда МАНСЫРЕВА, княжна, изящная  и молодая, 23 лет, красавица брюнетка.
МАНСЫРЕВА (принимая поцелуй гостя) Михаил Васильевич… Ты во фраке, друг мой. Уж не с серьезными ли намерениями?.. 
АРСЕНЬЕВ : Так ведь ездил к самому Александр Федоровичу… Вот , ослобонился, мигом к тебе примчал, душенька моя…
          
          Сидят в гостиной за столом с закусками и наливкой. 
МАНСЫРЕВА : Печальную новость тебе сообщу, Михаил Васильич….  Приезжает мой, наконец, на днях приезжает. Прямо к Новому году обещает быть. Может, погода где застанет, не успеет. А так , не смогу я к тебе на спектакль появиться, сам понимаешь. И Лизаветы твоей, очень боюсь, очень. Чует сердце, догадывается она  про нас…
АРСЕНЬЕВ : Я никого не хочу знать, Наденька… ( наклоняется к ней с поцелуем)
МАНСЫРЕВА : (увертывается игриво, спрашивает) А много  гостей съезжается на спектакль? И оркестр выписал? А…( замолкает под поцелуем)   

    Залы в господском доме. ТИТР : «1 января 1810 г. Тарханы». Слышится настраиваемая музыка оркестра. Гости рассаживаются в импровизированном зрительном зале. Висит занавес. Девушка бежит вверх в мансарду, мимо карлика на подоконнике, тот кривляется, она ему – язык. Девушка – МАШЕНЬКА Арсеньева.
МАШЕНЬКА (вбегает в кабинет, где сидит перед счетами мать) : Маменька! Папенька опять на  крыльце стоит!
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА ( выглядит старше своих 35 лет, осаниста, крупна) Хоть  бы свечи сальные выписал! Нет, ему восковые подавай! Устроил маскерад, как в Эрмитаже! (смотрит на дочь) Хорошо, Машенька, простынет ведь. Я скажу…
 Играют «Гамлета» в переводе Сумарокова. Последние слова в диалоге могильщика с Гамлетом, в роли могильщика – Арсеньев.
Несутся сани в темноте январской ночи. Навстречу двое верховых. Заворачивают сани, останавливают , прижимают к обочине. В санях один возница.
ВСАДНИК : Онучинский? Не велено пущать! Княжна где ? Куды дел!?
ВОЗНИЦА : Не девал я  никуда, ошалелый. Записку вот везу, барину вашему…
Спектакль закончился. Машенька вбегает в комнату, где Арсеньев убирает грим. Он сидит еще в костюме могильщика, он будто окаменел перед зеркалом. Записка на столе перед ним. Когда входит дочь, он прячет ее.
МАШЕНЬКА : Папенька, поздравляю тебя! ( целует) Ты просто  чудно как играл!  Я расплакалась аж… Маменька просит тебя к столу…( убегает)
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА ( входит) Что невесел, Михаил Васильевич?
АРСЕНЬЕВ : (отзывается как эхом, будто монолог театральный говорит) Любезная моя Лизанька, ты у меня … будешь вдовушкой. А Машенька станет – сироткой…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Опять ты притчами  говоришь, любезный. Переодевайся, гости заждались…
 Когда Арсеньев остается один, он, еще раз перечитав записку, решительно встает, в шкафу находит пузырек, крестится и выпивает содержимое. Пошатывается, хрипит,  держится руками за стул, опрокидывает его, падает в судорогах. На шум вбегают гости, толпой, сквозь которую пробирается Елизавета Алексеевна, видит мужа мертвого, с пеной изо рта, с зажатой  запиской в руках. Сама падает в обморок, ее подхватывают. Она приходит в себя,  уже лежит в постели, ей прикладывают на лоб компресс.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: ( очнувшись) Собаке – собачья смерть…
    По тракту несется тройка лошадей. ТИТР: «1812 год, март. Дорога из Москвы  на Нижний Новгород, через Пензу» В экипаже сидит благообразный седой старик. ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : « В конце 1808 года Александр Первый поручил первому министру Сперанскому разработку государственного преобразования России. В 1810 году Сперанским был образован, еще по постановлению Екатерины Великой, - Государственный Совет, существенно ограничивающий власть монарха. А через два года Сперанский был обвинен в государственной измене и выслан под надзор в Нижний Новгород. Но вскоре, после войны с Наполеоном , опять началось его возвышение; с 1816  года - он губернатор Пензы, потом – генерал-губернатор Сибири и с 1821-го – вновь в Петербурге. Декабристы его  прочили в состав Временного правительства, как и генерала, тайного советника   Аркадия Алексеевича Столыпина, сына его друга, Алексея Емельяновича Столыпина , отца Елизаветы Алексеевны Арсеньевой».
 В  доме  Алексея  Емельяновича Столыпина в Пензе.
 СТОЛЫПИН : ( обнимает друга) Михайла Михалыч, дорогой, какая гроза така пронеслась над тобой?
СПЕРАНСКИЙ : ( лицо замкнуто, не выражает будто ничего) Да вот, отстранен… Теперь уж  не по своей воле. Не хотел давать отставки государь в прошлом годе, когда накинулись на меня сворой все й, , понаписали бумаг… (садится к столу, на который слуга приносит приборы для завтрака)
СТОЛЫПИН : Откушай с дороги, отдохнешь  потом.
СПЕРАНСКИЙ : Да нет, дорогой, поспешать надобно. Заявиться к самому губернатору … Ну  а как твои дела? Как детки? Как Лизанька, оправилась?
СТОЛЫПИН : Да что, примирилась…  со своим положением. Машеньку, кровиночку, хотела в Смольный монастырь заточить. Еле отговорил… Сейчас о наследстве Михайлы Васильича хлопочет. Пометил его черт, прости  его Господи!..(крестится) А ведь служил я с ним в гвардии Преображенском, самим Петром образованном полку, предводителем сделал в Чембаре… Оххо-хо…
СПЕРАНСКИЙ : Не смею дольше задерживаться. Надо поспешать (встает)
СТОЛЫПИН : Там, в Нижнем то, друг наш, Соломон Михайлович, обосновался по делам винным, и хорошо, говорят, устроился…
СПЕРАНСКИЙ : Мартынов?
 ТИТР : «Масленица в  деревне Луковицы Тульской губернии, март 1812 года. Застолье у Арсеньевых». В прихожей  Елизавете Алексеевне представляется новый гость.
ЛЕРМОНТОВ: Отставной корпуса пехоты капитан Юрий Петрович Лермонтов, сосед ваш из Кропотова.
ЕЛИЗАВЕТА  АЛЕКСЕЕВНА : Наслышаны, Юрий Петрович, от матушки вашей, Анны Васильевны, о Вас. Прошу отведать обеда нашего.
 За столом рядом сидят Елизавета Алексеевна и Лермонтов. Напротив него - Мария Арсеньева.
 ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Не хотите ли малаги, или люнеля?
ЛЕРМОНТОВ : Нет-с. Не употребляю.  Я  за лучшее предпочитаю квас…
 ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : А давно ли в отставке, Юрий Петрович?
ЛЕРМОНТОВ : С прошлого году.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : А какова  отставки причина?
ЛЕРМОНТОВ : (смущен вопросом) Подал рапорт. Вот и отпустили…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : А в картишки не забавляетесь?
 Лермонтов поперхнулся, опустил глаза. Мария   потупилась.
  Вечером в спальне сидят МАРИЯ и ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА :  Да какая такая  болезнь  может быть в 25 лет? Жениться он вздумал, потому и отставки запросил, вот что…
МАРИЯ : Ах, маменька, зачем вы так? Он красивый, благородный, из рода знатного. Воспитания пажеского…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Да разве тебе нужно такого?  Ведь весь род обедневший. У него каких то  триста душ да три сестры не выданные!
МАРИЯ: Но я маменька, люблю  его !
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Ох ты, напасть то на мою голову! Да ведь никчемушник он! К  деяниям не приспособлен! Картежник и попивает…  Нет, не бывать моему благословению, не бывать!! Как же – жениться, вот его выгода !
МАРИЯ : Ну тогда я выпью яду, маменька!
Елизавета Алексеевна с  ужасом  и страхом смотрит на дочь…
Звон церкви. ТИТР : «Шипово,  апрель 1812 г.» Юрий Петрович  Лермонтов и Мария Михайловна Арсеньева перед священником. Тот осеняет их крестом. Множество народу на обручении. КРУПНО: Юрий Петрович надевает кольцо с аметистом на палец Марии Михайловны.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА : (шепотом спрашивает жениха) А почему аметист?
ЛЕРМОНТОВ :  Я  потому что  тобою опьянен, Машенька…
 ТИТР : «Тула. Октябрь,  1812 год. приемная генерала  от инфантерии, Тульского  народного ополчения, Дмитрия Михайлович Волконского». Юрий Петрович Лермонтов, в форме пехотного капитана, сидит за столом, принимает посетителей.
КРУПНО  : Перстень с аметистом на пальце Марии Михайловны. Она вышивает. Входит Елизавета Алексеевна.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА( смотрит вопросительно на мать) Нет?
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Извелась ты вся, Машенька. Прямо сохнешь на глазах. Ну мало ли что может случиться, на войне энтой…
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА : Так ведь прогнали уж, французов то. Вона в  газетах пишут…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА ( подумав, что пора сообщить о женихе) Дмитрий Михайлович прислал письмо…
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА ( побледнела) Что? Что с ним, маменька!?..
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА (испугалась за дочь) Да живой , живой он, успокойся. Прямо с лица сошла! Только в госпитале вот…
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА : А что, что с ним? Дай письмо!
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Поморозился лишь…  в речке какой то  скупался… Бог смиловал…
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА  (обнимает мать): Маменька, я поеду к нему…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Ну куда я тебя отпущу? Ты бы поменьше ходила, по немощным этим, убогим.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА : Ох, маменька да они же больные! Богом обделенные. Как  же я могу не помочь им?..
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА (о своем думая) Господи, хоть бы братушки  уцелели во  Французии этой. Генералов то сберегут, а вот Афанасий , всего то - навсего штабс-капитан, да еще пушкарь… Неровен час, ядром заденет….
 ТИТР: «Ноябрь 1813 г. Тарханы» По  пустым залам бродит Мария Михайловна, Смотрит на  столик, где лежит роман Анны Радклиф «Удольфские тайны»(КРУПНО). Молча листает его. Опять бродит. Вдруг слышен звон колокольчика. Мария Михайловна бросается в сени. А туда уже вбегает АФАНАСИЙ СТОЛЫПИН, брат Елизаветы Алексеевны. Он в зимней офицерской шубе, молодцеват, подтянут, с морозца, раскрасневшийся. Обнимает сестру, племянницу.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА : Дядюшка, не знаешь ли ты?…
АФАНАСИЙ : Видел, видел. Жив, здоров твой Юрий Петрович. Меня сам разыскал. Ему путь из Витебска на Петербург вышел, ополченское содержание получать. Просил вас там быть, к январю…
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА (к матери) Ну маменька, теперь ты меня не отговоришь…
 ТИТР:  «25 января 1814 г. Санкт-Петербург» В одном из храмов венчание Марии Михайловны Арсеньевой и Юрия Петровича Лермонтова.
Свадебный обед у Никиты Васильевича Арсеньева, генерал-майора, брата Михаила Васильевича. Пока гости  рассаживаются, Мария Михайловна шепчет на ухо супругу.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА : Это Дмитрий Алексеевич, генерал уж, дядюшка из Москвы.  Не женатый еще , но сватался к Екатерине Аркадьевне Анненковой, дом у нее  в подмосковной, в Середниково. Аркадий Алексеевич, тайный советник уж, супруга его – Вера Николаевна, дочка адмирала Мордвинова. Ну, Афанасия ты знаешь…
НИКИТА ВАСИЛЬЕВИЧ : Ну, господа, позвольте наше торжество по случаю бракосочетания продолжить. С большой радостью и великим почтением к новым родственникам  я чествую наших  дорогих молодых - Юрия Петровича и Марию Михайловну, Машеньку. Два древних и знатных рода теперь соединились во славу нашего Отечества. Род Арсеньевых идет от татарских Челебееев и,  как сегодня мне сказали, теперь  соединяется с не менее прославленным родом Лермонта, потомками шотландскими, и вплетаются в могучую ветвь  государственных мужей Столыпиных…
  Въезжают поезд из трех экипажей в недостроенную, обгорелую кое где еще Москву. ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС  :«Осенью 1814 г.  в  Москву, с дочерью перед родами и зятем; со всем скарбом, слугами и даже снедью, - приехала Елизавета Алексеевна Арсеньева. Остановилась она у брата Дмитрия Алексеевича».
Ходят по комнатам, устраиваясь, Елизавета Алексеевна, и экономка Дмитрия Алексеевича АГАФЬЯ.
АГАФЬЯ : Юрия Петровича там определили. Здесь – вы с Машенькой. Полагаю  тебе, Елизавета, надо быть рядом с дочерью. Когда ожидаете то ?
ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Октября  2 дня , 1814 года , в Москве, в доме  покойного генерал-майора Федора Николаевича  Толя, у отставного капитана  Юрия Петровича Лермонтова  родился сын. Крещен того же октября 11 дня – Михаилом…»
  ТИТР : «Весна 1815 г. Тарханы»  Утром в сенях Елизавета Алексеевна замечает Юрия Петровича, пытающегося прошмыгнуть мимо - в одежде для прогулки верхом.  Он кланяется как можно учтивее.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА:  Ты куда это ты, милейший, не позавтракав?
ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ: Я , матушка, спозаранку, как на службе, привык…
ЕЛИЗАВЕТА АЕКСЕЕВНА: Ты бы лучше постигал другие занятия. Вон барщину нужно посчитать, сколько выработали, оброк на  ассигнации составить... Приказчик то у меня малограмотный, палочки ставит.
ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ: (смущается, теряется)  Я , матушка , к работе кабинетной не привык…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : А ты привыкай, привыкай, родимец. Ты муж теперь, дите у тебя!
ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ : Я давеча смотрел ваш отчет. Вы неверно пишите свой доход. А еще не выдали мне положенное по приданому…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Не твоего ума это дело, касатик, мои доходы подсчитывать! Ишь ты, расхрабрился! Иди вон к своим лошадям! Маша слаба, ребенку золотуху кличут, а он – разговоров серьезных не выносит! Угодник дамский!
Юрий Петрович спешит удалиться, выходит. В сенцах  его видит служанка,  прыскает от смеха. На крыльце он останавливается, раздумывает, поворачивает обратно внутрь, проходит мимо девок, которые кланяются ему, мимо светелки, где кормилица с Мишенькой, входит в комнату Марии. Она только что  встала, сидит пред зеркалом, поворачивает к мужу изможденное бледное лицо. Он со слезами   опускается перед ней на колени, кладет голову.
ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ : Манечка, Манечка моя любимая! Совсем маменька меня замучила! Проходу не дает! Не могу, не могу больше терпеть! Уедем отсюда!
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА ( гладит его по голове) Не отпустит она нас… Да и куда с Мишенькой? Здесь кормилицы, доктор свой…
 Целуются , обнимаются , плачут.
 ТИТР  : « 21 августа 1815 г» Сидят в кабинете Елизаветы Алексеевны она сама, Юрий Петрович, ПИСАРЬ, НОТАРИУС.
НОТАРИУС : ( проверяет свою запись, водит по строчкам  пером, вполголоса)  « … вдова гвардии поручица… выдать отставному капитану Юрию Петровичу Лермонтову заемное письмо на 25 тысяч» Угу, так, так. (скрепляет написанное печатью, подает Юрию Петровичу. Тот молча берет, уходит)
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА ( тоже встает, вслед говорит) Ну вот, как теперь будешь поступать, пущай совесть твоя велит. ( шепотом , про себя ) Ни копейки больше не дам. Забавляйся бумагой…
 Темнота августовской ночи. В корчме у пруда Юрий Петрович зажигает лампаду, закрывает окошко крышкой от бочки. В дверь стучится и впорхивает бонна Мишеньки, молодая немка СЕСИЛЬЯ ФЕДОРОВНА, говорит с акцентом.
СЕСИЛЬЯ : Юрочка! Вы прямо такой нетерпелив есть… Не приходила сразу, Мишенька только заснул… Луна нету…
 КРУПНО : Рука Юрия Петровича прикрывает фитиль.
 ТИТР : «Ноябрь 1815 г.» Едут в карете с печкой  Мария Михайловна и Юрий Петрович. Молчат.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА : Чего ж ты молчишь , Юрий Петрович? Уж и Головины заметили, как ты переменился ко мне? Не болезнь ли это твоя? Ведь доложили мне, Юренька…
ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ : ( поворачивает к ней голову) Что ?.. доложили.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА : ( запричитала ) Ты и вовсе забыл меня! Неужли мы не глянемся больше?.. Твои бонны, ключницы!..
ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ: Замолчи! ( ударяет жену по лицу )
ТИТР  :  «Октябрь 1816 года. Пенза.» В доме СТОЛЫПИНА Алексея Емельяновича, он сидит в своем кабинете не вставая с кресла.  Входит ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА, обнимает отца.
 ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Батюшка мой! Как твое здоровьишко?
СТОЛЫПИН: Ноги отказывают, Лизанька… Уж парю их, растираю,   а все не слушаются. Как положил матушку нашу, Марию Афанасьевну, так и занемог я… Ведь семь десятков мне уже, пора помирать…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Ну что Вы, батюшка, встанете еще. Летом, соберемся все, к Катеньке поедем. Анечка ее уже совсем большая, невеста… Акимушка растет, вровень с Мишенькой…
СТОЛЫПИН : Спасибо тебе, душа моя. Ты всегда меня любила больше всех, не забываешь… Надолго ли?
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Не знаю. К Михайле Михайловичу хочу, визит сделать… Соседи накинулись прямо, в суд хотят подавать, уж я заступником  просить хочу, Сперанского…
СТОЛЫПИН : Да зачем же с визитом? Он меня не забывает, приходит.  (гладит по руке дочь, она сидит рядом) Я думаю, он не откажет в содействии. Он всегда выручал. Мы старые приятели. И я за него слово молвил, когда его сюда назначали…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Мишенька совсем слабенький… И Маша – занемогла. Как уехал, никчемушник ее, в Кропотово, так и не встает почти…
  ТИТР: «ТАРХАНЫ» Мария Михайловна играет на фортепиано жалостливую пьесу. Рядом, на руках няньки сидит Мишенька Лермонтов. Он впервые на экране. Черноглазый, большелобый, беспокойный , вертится. Но вдруг, привлеченный музыкой, заворожено смотрит на мать.
Эта же музыка продолжается и мы видим Марию Михайловну, уже лежащей в лихорадке, в полубреду. Рядом  домашний доктор ЛЕВИС Ансельм, он прикладывает компресс. Крик из глубины дверей : «Юрий Петрович приехали! С нарочным!» Входит Юрий Петрович, он в дорожной одежде; вслед ему еще один ВРАЧ, он снял  верхнее в передней, общается вполголоса с домашним доктором, кивает с пониманием.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА: ( в бреду) Маменьку, маменьку позовите! (Юрий Петрович берет ее за руку, она не узнает его) Не оби… Не обижайте… Юрия… Петровича… Мишу… ( впадает в беспамятство)
 На другой день после похорон. Елизавета сидит в своей светелке перед образом дочери. Входит служанка со словами : «Барыня, до Вас Юрий Петрович, просится…».
ЕЛИЗАВЕТА  АЛЕКСЕЕВНА : (очнулась от тяжелых дум) Пусть войдет.
ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ : (входит, садится без приглашения) Матушка… Елизавета Алексеевна, я хотел бы…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : ( перебивает ) Мишу ты не получишь…
ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ : Вы , матушка , не имеете никакого права… По любому суду.
ЕЛИЗАВЕТА  АЛЕКСЕЕВНА : Ты судиться еще будешь сметь, паршивец!   ( после паузы ) Деньги через год отдам. Пшел, оставьте меня! И ты пошла, дура! ( служанке)
 Церковь в  Тарханах. Идет молебен по Марии Михайловне.  В толпе Юрий Петрович, с краю. Юрий Петрович  незаметно выходит из церкви, садится в снаряженный в дорогу экипаж, запахивается в шубу, еще что то похожее на ребенка, уезжает. Это видит слуга, качает головой. Елизавете Алексеевне шепчут на ухо, она выходит из церкви, ей сообщает тот слуга , что видел отъезд Юрия Петровича. «Барин молодой уехал! И Мишеньку увез!»
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Ах, негодяй! Ах,  паразит! Едва девятин дождался ! Что удумал?.. Догнать ! Верхами, срочно!!
Из усадьбы бежит кормилица.
КОРМИЛИЦА : Матушка!  Здесь, здесь Мишенька! Нашли! Заснул, заигравшись… За диваном…
Вид куполов церкви  в Тарханах сливается с видом куполов Киева, сильнее звон колоколов. ТИТР: « Май 1817 года, Киев» Бабушка на богомолье в Киевско-Печерской Лавре, на руках ее – внук. Идет ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС ЕЛИЗАВЕТЫ АЛЕКСЕЕВНЫ, суровый , но спокойный в своей непоколебимости :  «Ныне… сим… предоставляю по смерти моей… родному внуку моему Михайле…принадлежащее мне… с тем однако… ежели оный внук мой будет по жизнь мою до времени совершеннолетия его возраста находиться при мне… Если же отец внука моего истребовает чем, не скрываю чувств моих, нанесет мне величайшее оскорбление…» НА ФОНЕ ЗАКАДРОВОГО ГОЛОСА РАЗБИРАЕТСЯ ДОМ В ТАРХАНАХ.
 ТИТР :  « Пенза, август 1817 года». Елизавета Алексеевна устраивается в снятом доме на улице Дворянской. Распоряжается работникам,  где поставить мебель. Подъезжает губернаторская карета. Выходит из нее СПЕРАНСКИЙ М.М. Он хмур.
СПЕРАНСКИЙ :(оглядывает дом , входя) Елизавета Алексеевна, мое почтение Вам. Ну что, дом хороший. Рядом – Николай Михайлович Загоскин – знатнейшего  роду…  Да-с. Сынок то его,  в Петербурге успехи делает, в театре комедии пишет… Да-с…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : (с тревогой) Вы что то не договариваете, Вашество…
СПЕРАНСКИЙ : Бог нам всем велел быть стойкими , Лизавета …. Батюшка твой… (Елизавета Алексеевна вскрикивает) По дороге к имению  своему, под Пятигорском… Кузьма  мой до места его сопроводил и с почестью – схоронил…
 Камера вверх, задерживается на соседнем доме на Дворянской. ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС :  «В этом доме  останавливался и  проживал маленький Николенька Мартынов.  Загоскин Николай Михайлович был женат на сестре отца Мартынова, Соломона Михайловича, - Ольге  Михайловне…
         
                КОНЕЦ  ПЕРВОЙ  СЕРИИ








ВТОРАЯ   СЕРИЯ
ТИТР : «Лето 1818 года. Кавказ».
Шумный бурливый Терек. Разъезд Ивановского поста Гребенского казачьего полка встречают поезд Елизаветы Алексеевны, состоящий из трех экипажей, перед мостом.
КАЗАК : Матушка, поберегись! Извольте выйти всем. Мы проведем экипажи.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: ( выходит) Неужто так опасно?
КАЗАК : Поторапливайтеся!, Неужто уж нет, матушка? Наш Терек Горыныч не посмотрит. А то как наводнение  будет? Нынче  много снегов сошло…
 Все ехавшие в каретах выходят. Мишу Лермонтова, которому три с половиной года, выносит сиделка АГАФЬЯ.  Вышли доктор ЛЕВИС, повар, слуга ВЕРТЮКОВ старший. Вид бурливой реки на фоне величественных гор наводит страх. Лошади экипажей перебирают копытами перед входом на мост.
МИШЕНЬКА : Бабушка, я боюсь!
 Мишу берет на руки осанистый бородатый казак, переносит через мост.
 Экипажи с конными казаками   эскортом въезжают в крепость около Шелковской. Дом Хастатовых,- укрепление с тыном и рвом, снабженное малым орудием. Во дворе гостей встречает Екатерина Алексеевна Хастатова, сестра Елизаветы.
ХАСТАТОВА : Как я рада, что вы добрались, Лизанька! Добро пожаловать, в наш «Земной рай». (сестры обнимаются) Давно уж пора была … Может, и Машенька бы… ( замолкает, видя выражение лица сестры)
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Мишенькины ноги замучили. И череду завариваем, и лист смородиновый, медом мажем, а все не помогает. Говорят, сера нужна…
 КРУПНО : Квелые ножки Мишеньки Лермонтова. Их осматривает местный доктор.
ДОКТОР : Нет, нет, ванны нельзя… Серой  - только обмазывать. Пока. Привозите… года через два…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Ну что же… Не зря все же. На обратном пути в Киевскую опять заеду. Папеньке поклонимся…
 Горы Кавказа окружают имение Хастатовых – «Земной рай». Вид гор  сменяется куполами московскими. ТИТР :  «Май 1819 год. Москва.» В экипаже , к дому на Сретенке, подъезжает Юрий Петрович Лермонтов. Он осунулся, помрачнел лицом. В кабинете сидят : ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА, ее ПРИКАЗЧИК, ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА :(указывает, где расписаться Юрию Петровичу) Вот тут, и тут. На двух бумагах… Вкладной билет ( подает) Ровно на 25 тысяч… У Тимофеева в кассе получишь. В Ассигнационном.  (недовольна, спрашивает)  Будешь  в кассе хранить?  Там процент  хороший. Или все заберешь? Ради тебя только и взяла ссуду в Заемном банке…( видит, что Юрий Петрович насупившись, переносит разговор) У Елены как ? Сложилось ? Авдотье скажи, пусть привозит своих, Мишку и Николеньку. Авось веселее будет…
ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ : Я Вам, матушка, благодарен безмерно. Мишенька еще спит?
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Бегает уже где то. Сорванец ведь такой, не унять, не слушает никого…
За дверью шум, крик : «Я хочу, хочу!». Дверь распахивается, вбегает Миша, - ему пять лет, - обнимается с отцом, забирается к нему на колени. Видно, как недовольна Елизавета Алексеевна, встает и велит сиделке потом  забрать мальчика.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА:  ( Юрию Петровичу) Ненадолго. Мишеньке на процедуру пора… ( к сиделке) Костюм ему новый приготовишь, что вчера примерили. В оперу пойдем…
 Мишенька скулит на коленях отца, едва сдерживает слезы…
  В Зале Большого театра в Москве Елизавета Алексеевна с внуком на спектакле оперы Кавоса «Князь–невидимка», с большими постановочными эффектами. На экране – фрагментами, на фоне музыки, возникают фантастические картины сказки-спектакля. На весь экран и большие удивленные глаза Миши Лермонтова.
На сцене :  - летит стол, превращается в огненную реку ;
                - дуб, разламывается надвое, из него вылетают птицы;
                - по высокому черному мосту идут черные рыцари;
         - появляется в натуральную величину слон( деревянный) на колесиках;
         -  Гора превращается в море;
          - Зимняя картина декорации , со льдом и снегом.   
 ТИТР: « Июнь 1820 год. Горячеводск». Бабушка идет вдоль застройки к галерее ванн. Мимо несется кибитка открытая, в ней – Александр Сергеевич Пушкин. Бабушка не обращает внимания, Мишенька заворожено смотрит вслед  кибитке.
 Шелкозаводское. В доме Хастатовых сидят за чаем сестры- Екатерина и Елизавета
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА:  Уж как я рада, как рада, Катенька, что Мишенька поправляется. Носится в красных сапожках, прямо не налюбуюсь ( смахивает слезу). Акимушка подрастет, пускай перебираются в Тарханы.  Им вместе надоть, детишкам…  Соседей еще позову. Давыдова, Юрьевых братьев… А дом я в Апалихе присмотрела, хорошее там место…
ЕКАТЕРИНА АЛЕКСЕЕВНА: Скажу, скажу Марьюшке. И ученье вместе поделите, все ж  выгоднее…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Нет уж, на учебе Мишеньки экономить не стану. Французов выпишу…
 КРУПНО: Екатерина Алексеевна. ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : Екатерина Алексеевна Хастатова,  вдова с 1809 года, генерал-майора Хастатова, отдала двух своих  дочерей, Анну и Марию, за  военных,  боевых офицеров, двух Павлов: штабс-капитана Шан-Гирея, Павла Петровича, и генерал-майора Петрова, Павла Ивановича, обоих служивших на Кавказе при знаменитом Ермолове. Единственный сын Екатерины, Аким Акимович, после второй отставки в 1838 году,  почти безвыездно прожил в  родительском имении Шелкозаводском под Пятигорском, - почти до конца века.
 ТИТР  : «Тарханы, Зима 1821 года».
 Бабушка с внуком собираются , укладываются ехать в Пензу. Елизавета Алексеевна в дорожной одежде и Мишенька в тулупчике в сопровождении Дарьи-ключницы. выходят на крыльцо, где следы крови.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Чем это  на крыльце закапано, Дарья?
ДАРЬЯ : ( словоохотливо ) Ваську, садовника, чуть не забили. Мужики в кулачную бились , вот он кровью то и харкает И поделом ему, козлу, всех девок перепортил. И жидок то наш , тут как тут - примочки прикладывает.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Ох, ох, как в Пензу нам, так они бои устраивают . Скажи беспутному, за первую же его девку и выдам. А не то в Сибирь вышлю…
МИШЕНЬКА : (усадившись в экипаж) Бабушка, а что такое «жидок»?
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Забудь это слово , Мишенька. Это не для рифмы. Лучше  ты свои посчитай…
МИШЕНЬКА : Стол – пол, куница – возница, поп – лоб, каша – наша…
                Возок  двигается.
 ТИТР : «Пенза.  Весна 1821 года». Сперанский  с Елизаветой Алексеевной сидят в гостиной.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Совершенное исцеление, батюшка. Совершенное. За один только сезон. Действие ванн просто целебнейшее.
СПЕРАНСКИЙ : Ну и славно! ( встает) Француза то знатного взяли ? (смотрит через высокое окно, где во дворе учится ездить на лошади Мишенька - кадр) Не рано ли на  коня сажать?
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : (тоже смотрит) Уж с месяц выучивает. Башкирка не приняла, больно непослушна. Высмотрел вон эту , каурую. И приучал самолично, - Мишеньку на плечи, на моих глазах первый урок осилили… А француз хороший, парижанин природный, с войны здесь остался, язык у него сочный, живой. С Мишенькой они уже спелись .
Оба  от окна подходят к только что написанным портретам на стульях, Миши  и бабушки, заказанных в Пензе ( портреты маслом неизвестного художника, 1820-22 годов- КРУПНО).
 ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Вы куда теперь, Михаил Михайлович?
СПЕРАНСКИЙ : В Петербург требуют, матушка…
Снова смотрят на скачущего по кругу двора за окном Мишу, который превращается… в подростка. Летняя погода, природа. ТИТР: « Май, 1826 год. Тарханы». КАПЭ, гувернер Миши, заканчивает изготовлять из свежих веток ольхи рапиры, кричит по-французски : «Фехтовать пора!» Миша спускается с лошади. Идет урок фехтования, слышны команды Капэ: «Ан-гард!( стойка) Штосс! ( выпад) Ангаже !(смена руки)» После упражнений идут к имению. Миша , раскрасневшийся от  упражнений, никак не успокоится.
 МИША ( по-французски): А к Чертовому логовищу пойдем?
КАПЭ: (по-французски) Если бабушка отпустит…  вон лето уж, разгулялось… Калашников укажет путь…
МИША : ( по-русски) А там правда, господа хоронились от злодея, что против матушки императрицы пошел?
КАПЭ: c ’est vrai ( это правда)
МИША : А в Петербурге, значит,  против батюшки царя уже свои пошли? Говорят, из пушек сам государь палил? Разве можно ядрами по людям?
КАПЭ :   Cartouche … ( картечью)
 Собирается гроза, темнеет тучи, гремит отдаленный гром. Небо над Петербургом, тоже -  слышны раскаты грома. Сперанский с папкой в покоях царя. С докладом входит в кабинет.
НИКОЛАЙ I :  (стоит у окна) Что то гроза то рано нынче, Михаил Михайлович?
СПЕРАНСКИЙ : Эта гроза не страшна, Ваше величество...
НИКОЛАЙ I: Не скажите. В 24-м такое наводнение нашло, еле убереглись… ( смотрит проницательно на Сперанского)
СПЕРАНСКИЙ (после паузы) Следствие  и суд закончены, Ваше величество…  Всего 579 человек, на каторгу и поселение  - 121. Черниговский полк создан штрафным и еще другой – сводный, все отосланы на Кавказ.  Вот тут – полный отчет ( подает папку).
НИКОЛАЙ I  : Хорошо, оставьте.
 Долгая  неловкая пауза
НИКОЛАЙ I : Скажите, Михайла Михайлович, это правда, что вас и адмирала, друга вашего, Мордвинова, и тоже – члена комиссии, бунтовщики прочили во Временное правительство?
СПЕРАНСКИЙ (потупился). Нет, мы не знали об этом… У Николая Семеновича свое мнение  в отчете, Ваше величество. Он считает смертный приговор излишним…
НИКОЛАЙ I : (взрывается, в бешенстве) Они!.. Царскую фамилию!..  (остывает) Завтра доложите о создании  Третьего отделения. Чтоб теперь каждый шаг…. 
СПЕРАНСКИЙ : Слушаюсь, Ваше величество…
НИКОЛАЙ : Да. И распорядитесь о похоронах Карамзина, Николая Михайловича… В Лавре…
СПЕРАНСКИЙ : Слушаюсь ( кланяется , уходит)
                Николай I   снова подходит   к окну.
НИКОЛАЙ I : ( шепчет в ярости) Коронация!.. Ко-ро-на-ция!..
 ТИТР : «Москва, Коронация Николая  I . 22 августа 1826 года.»
Звон колоколов. В Кремле – давка, народ ждет выхода государя.  Николай Павлович выходит на балкон с братьями,  Константин справа, Михаил слева. Рядом – три митрополита, Серафим Петербургский, Евгений Киевский, Филарет Московский. Толпа восторженно  ревет «Слава государю!»  Тут же , на площади – зажаренные на вертелах быки, с золоченными горами, фонтаны из вин, пивные бочки пирамидой.  Государь спускается в специальный отдельный павильончик, но ненадолго, уезжает в карете с охраной. Павильончик разодран толпой в клочья, помост разломан. Фейерверк вечером. На Сретенке. С балкона, с дома Мещериновых, фейерверк наблюдают  ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА и ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА, жена подполковника лейб-гвардии Кирасирского полка Петра Афанасьевича Мещеринова, брата матери Елизаветы  Алексеевны. Обе выходят с балкона. Вспышки иллюминаций продолжают освещать полусумрак июньского вечера.
ЕЛИЗАВЕТА  АЛЕКСЕЕВНА: Вот уж угодила то. Под самый праздник. И то верно – интересно посмотреть. Привыкать надо к столичной жизни. Братец, покойник, еще в декабре писал, что пора Мишеньку вывозить.
ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА : На лето в Середниково будете выезжать.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Лизонька, ты не представляешь, как хороша эта подмосковная! Не усадьба – картинка! Дубы сорокалетние, в рост пошли… ( задумавшись о насущном) Поблизости от Пансиона квартеру то надо искать и около вас, Лизонька… Вона (показывает на библиотеку балконной комнаты)  книг то набрали…
ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА : Это Петр Афанасьевич все…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА (ходит вдоль библиотеки, поглаживает корешки) Тарханы теперь оставлять не боязно. Не прозевали Апалиху . Машенька то сноровиста, присмотрит за моими. Это  с Павла Петровича толку мало.
ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА : А все таки, хоть ты и не хочешь, учителев на паях возьмем, да и  им удобнее будет, вместе четверых  учить… По истории Зиновьева возьмем. Очень хвалят… По словесности – Мерзлякова…
 ТИТР : «Осень 1826 года. Тарханы». Миша Лермонтов учится на фортепиано. Играет несложную пьеску. За ним стоит гувернантка ХРИСТИНА ОСИПОВНА. Она вышагивает  вдоль фортепиано сзади Миши в ритм и повторяет «Раз-два, раз-два, раз-два…» Вдруг Миша слышит другой звук – подъехавшей четверки лошадей. Срывается с места и бежит навстречу входящей в дорожном платье бабушке.
МИША : Бабушка! ( бросается ей на шею) Уж так я скучал, так скучал!
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Родненький!( поглаживает по голове) Ну, как тут без меня ? Не сильно шалил? ( поглядывает на гувернантку)
ХРИСТИНА ОСИПОВНА : Везде поспевает,- и в скрипке, и в  акварели. Вот только в грамматике…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Что такое? ( делает вид, что встревожена, раздевается, подает подошедшей служанке  верхнюю одежду)
ХРИТИНА ОСИПОВНА : Не везде по правилам точки с тире ставит…
МИША ( опережает, хитрит) Николка совсем не хочет войной играть. А когда Акимушка приедет?
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Едут, едут они, совсем скоро…
ХРИСТИНА ОСИПОВНА: Одно на уме – скакать да саблями, махать. Языки ведь два дня не повторял.
МИША: Айнц, цвай! Ун, драй! Ван, ту! ( показывает язык гувернантке из за спины бабушки)
ХРИСТИНА ОСИПОВНА : Совсем от рук отбился.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Учиться надобно, Мишенька… На будущую осень в Москву  поедем ведь. Как репетиции сдавать? Тебе уж 12, а там с девяти принимают.
МИША : Милая бабушка! Я буду прилежней. Мне так хочется в Москву! А Капэ мы возьмем с собой?
ЕЛИЗАВЕТА  АЛЕКСЕЕВНА : Капэ? Ну конечно, возьмем.
 ТИТР: «1827 год, август. Кропотово Ефремовского уезда Тульской губернии». В кабинете и библиотеке Юрия Петровича Лермонтова ищут бумагу, подтверждающую дворянскую родословную Юрия Петровича. Сидит перед ним Елизавета Алексеевна
ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ: Батюшка как из костромской то продав, сразу здесь и купил, имение то. Да уж точно не должно было потеряться. Уж я собственноручно его видел…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Да куда ж могло запропаститься, бисова твоя  душа?
ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ: Матушка, вы не серчайте так. Я ведь, как вы отписали,  в Вотчинный комитет подал прошение.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : В Вотчинный комите-ет?.. Так что ж ты молчишь, бестолочь!
ЮРИЙ ПЕТРОВИЧ : Я думал, найдется…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Э-э-эх! Да в Комитете том годами дела разбирают! Ведь без бумаги в Пансион не возьмут!( подумав) Разозлил ты меня, вконец! Порадуйся! Мишу пока на тебя оставляю! Поеду  к Григорью Васильичу! В Елец. Он поможет, вытащит  этот документ… Пока распуты нет. (Юрий Петрович пытается поцеловать руку Елизаветы Алексеевны, та встает) Пшел! Француза тоже на тебя оставляю… Заболел он…
 ТИТР : «Ноябрь 1827 года. Москва» По окраинной улице, в темноте редких фонарей бредут двое – Капэ в старой шинели французской армии, еле-еле, и Миша Лермонтов, в тулупчике на меху.
КАПЭ (по-французски) Да, после пожара Москву не узнать… Вот, кажется. Да, точно этот дом.
Миша стучит в ворота. Спрашивает из-за ворот мужской голос сторожа : «Кто там?»
МИША : Не проживают ли здесь господа Осташковы?
ГОЛОС СТОРОЖА : Нету никого… Не живет никто.
МИША : Впустите посмотреть! Жан! Мсье Жан приехал!( смотрит на кивающего в знак согласия Капэ) Он жил здесь! Во время войны! Раненый был!
Пауза. Затем засов открывается и в проем смотрит старик –сторож. Кажется, он признает Капэ…
 Входят в парадные двери в нежилые пустые покои. Все опустело. Сторож водит непрошенных гостей, рассказывает.
СТОРОЖ : Ить не живут давно уж. Хозяин с сыновьями с войны не вернулись. Дочь его, красавица, во Францию замуж вышла… А барыня не в себе сделалась, из подмосковной не выезжает…
Капэ вдруг остановился в одной из комнат. Показывает на оттоманку у стены.
КАПЭ: ( по-французски)  Вот здесь меня положили, раненого…
СТОРОЖ : Я спомнил тебя, мусью. Весь окровавленный ты был… Воспитанница за тобой смотрела… Маша.
КАПЭ: (встрепенулся) Ма...ша-я… Машья…( затрясся в беззвучных рыданиях)
 В доме на Сретенке. Лежит Капэ в лихорадке, пылает. Миша стоит у его постели. Молча плачет, слезы катятся по щекам, рядом Христина Осиповна, прикладывает тряпку на лоб Капэ.
КАПЭ:  (с трудом говорит) Вот… Встану… Мишель… На Ивана…Великого… заберемся… Оттуда далеко… видно… Я бывал там… Обозы… высматривал… С октября уже… голодали мы… ( впадает в беспамятство)
Христина Осиповна ахнула. Заходит в комнату  домашний священник. Он начинает читать заупокойную. Под его голос Миша не выдерживает, убегает, бежит долго  по длинным коридорам, плачет навзрыд.
 Догорает оплывшая свеча у изголовья Капэ. Он покрыт простыней…
 «Куда , где, куда он убежал?» - голоса слуг, ищущих Мишу. Откуда то крик: «В чулане!» В чулан входит со свечой слуга, за ним – Елизавета Алексеевна. Поднимает лежащего в конвульсиях и рыданиях Мишу. Он успокаивается, всхлипывает, дрожит.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Успокойся, успокойся, родненький… МИША: Ба-а бушка!.. Милая... К папеньке хочу!..
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Он приедет, приедет скоро. На Рождество… 
Гладит Мишу по голове, на темных волосах которого отчетливо обозначается клочок седины…
      
                КОНЕЦ   ВТОРОЙ   СЕРИИ

 

ТРЕТЬЯ   СЕРИЯ

 ТИТР: «Август  1832 г. Дорога на Петербург». Тот же клочок седины высматривается на волосах  молодого уже Лермонтова. Он сидит в комнатке, которую ему отвели для сна. Он пишет  записки, типа дневника. Раннее утро. Слышен голос Лермонтова, но это как бы внутренний голос, он пишет :
«Он угрожает гибелью отца, а она обещается прислать свою рабу…» - Лермонтов поднимает голову, задумывается, вновь пишет : «…свою рабу. Она заражается чумой. Он приходит , проводит ночь и умирает в ее объятиях в саду…» Вдруг Лермонтов пишет не задумываясь, быстро, слышен вновь его голос: «Кто мне поверит, что я  был влюблен, имея десяти лет от роду? Это было на Кавказе, мы жили большим семейством и приходила одна дама с дочерью, девочкой лет десяти… Один раз, помню, вбежал  в комнату, она была тут и играла с кузиной в куклы, мое сердце затрепетало, ноги подкосились. Я плакал… потихоньку, я не хотел говорить об ней…»
СТУЧАТ В ДВЕРЬ. ГОЛОС : «Барин! Михаил Юрьевич! К завтраку просят. Елизавета Алексеевна!»
ЛЕРМОНТОВ спускается с верхнего этажа постоялого двора ( почтовой станции и гостиницы). Потолок и стены расписаны в итальянском стиле, нижний этаж весь состоит из нескольких просторных комнат. Мебель оббита кожей, стулья с соломенными сиденьями. Везде расставлены по стенам диваны.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : ( встречает внука у лестницы, целует его в лоб) Как почивал, Мишель?
ЛЕРМОНТОВ : Милая бабушка! Не спал я… почти…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : ( качает головой ) Опять писал всю ночь? Что за напасть такая на тебя нашла?
 Несется экипаж по тракту. В карете – Лермонтов и Елизавета Алексеевна.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Ну, к завтрему будем у Авдотьюшки. Слава Богу. Не можется мне эта дорога. Такая жара! И духотища! Мишель! Мишель! ( Мишель очухивается, но снова закрывает глаза) Ну спи, спи…
Сон Лермонтова , в блестках темного вечера октября прошлого, 1831 года. Алексей ЛОПУХИН, с  кружкой, появляется в комнате Лермонтова «Ну как ты  смел!  в твои семнадцать стреляться?!» ЛЕРМОНТОВ : «Ты достал?» ЛОПУХИН : «Принес…( выкладывает ящик пистолетный) Заряды пороховые… Ты безрассуден Мишель, он тебя подстрелит как куропатку!!» Лермонтов:  «Замолчи! Я не вижу для себя другого выхода… Или порешу себя сам, или .. убью его…» Шум перед дверью, стучат, входит слуга : «Барин! Сейчас нарочный! из Кропотова! Батюшка Ваш.. Юрий Петрович…» Ужас в глазах Лермонтова…
 Сон прерывается сильной тряской. Экипаж проезжает бревенчатый мост.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Мишенька, посмотри! Это те самые! Поселения…  (Экипаж проезжает мимо виднеющихся вдали длинных рядов  бараков) Господи! Как перетревожил и смутил тогда , прошлым летом, этот  бунт солдатский! Когда чума надвигалась. Когда Николеньку… нашего… ( расплакалась)
ЛЕРМОНТОВ : Полно Вам, бабушка… Все прошлое нам в назидание. Все прошедшее кончилось. Счастье лишь в настоящем и будущем. А будущее… не принесет новых впечатлений.
Бабушка перестала плакать, удивленно смотрит на внука. А Мишелю вновь снится сон из раннего  нынешнего лета. В блестках вырисовывается лодка в Середниково на озере, они с ВАРЕНЬКОЙ ЛОПУХИНОЙ, на прогулке в деревню Лигачево. Говорят друг другу неслышные слова. КАДР:  Они целуют друг друга в травах.
 Экипаж  в ПЕТЕРБУРГЕ. Подъезжают к дому генерал-майора Никиты Васильевича Арсеньева, за Никольским мостом. Встречают слуги. Мишель легко спрыгивает, помогает бабушке, которая с трудом, - у нее разыгрался радикулит, - выходит, постанывая.
 В доме носят свечи по комнатам. Свеча в комнате Лермонтова. Он снова пишет дневник, виден лист  блокнота,  идет его внутренний  голос: «И зачем я сбежал из Москвы? О, если б ты смогла понять и измерить страдания мои, то вечно бы ты не забыла того, кто тебя никогда не забывал… Но ты заплакала при расставании и тот миг воскресил опять  охладевшее мое счастье… Эх, Варенька, Варенька , ты же спасла меня, когда я задумал стреляться из за Натали! Ведь вспомнил зачем то вдруг о тебе!.. Куда мне теперь ? Университет, который мне несносен? Или в Германию, где много поэзии? А может в юнкера, где Шеншины и Поливанов? Бабушка больна, придется ехать одному…»

 Приемная ректора в Петербургском Университете, где, кроме Лермонтова, еще несколько посетителей. Из кабинета выходит секретарь  ректора, подает бумагу. Лермонтов вслух читает ее : « Согласно новому Уложению о Университетах императорских, Вам надлежит заново поступать на первый курс словесного отделения. Годы учения в Московском Университете считать недействительными...»
 В  спальне лежит Елизавета Алексеевна – сидит около нее Авдотья Емельяновна, жена Никиты Васильевича, - обсуждают создавшееся положение.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Полегче, полегче мне, Авдотьюшка… Я вот о другом  теперь думаю, куда Мишеля пристраивать. В Неметчину просится. Не хотела туда отпускать, а придется.
АВДОТЬЯ ЕМЕЛЬЯНОВНА : Да зачем ему, ученье это? Уж взрослый поди. Пущай в Тарханах живет, добро наживает, или в батюшкином имении…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Так служба государева чем плоха? Жалованье изрядное… И четыре года – впустую? Ч е т ы р е ( показывает на пальцах) И  учиться  дальше еще три. Нет, поеду завтра, если встану, к адмиралу, или к Михайле Михайловичу, - просить… Да где же он запропастился ? ( ветер ударяет в ставню) Неужто ветер поднимается?
АВДОТЬЯ ЕМЕЛЬЯНОВНА : Ох, если Никита был не в отставке, он бы попросил…
 ТИТР: «Коломяки. Дача Евреиновых» Лермонтов с Павлом Александровичем, дядей,  спускается к Финскому заливу,  с веслами.
ЕВРЕИНОВ : Весла на всякий случай возьмем. А  так ветер  приличный, парус наладим.
ЛЕРМОНТОВ : (в своих мыслях) Так ты поедешь в Москву, Павлуша?
ЕВРЕИНОВ : На следующей неделе непременно.
ЛЕРМОНТОВ : Отвезешь письма, Александрине и Марии?
ЕВРЕИНОВ : Конечно. Подержи ( Лермонтов укладывает в шлюпку весла. Евреинов расправляет свернутый парус. Парус вспыхивает, встрепенулся, поднялся, заскрипел, - Лермонтов с восхищением на это смотрит.)
ЛЕРМОНТОВ : А в училище твоем как начальство? Кто там командир? Разговорчивый или… противный?
ЕВРЕИНОВ : Шлиппенбах – милейший старик. Он и бабушку твою знает. Ну , муштровщик, конечно…
ЛЕРМОНТОВ : Вот и Алексей Григорьевич, мой дядя, штабс-капитан, зовет туда. Там Поливанов, мой университетский приятель… Алексиса Столыпина на будущий год возьмут. В общем – деваться некуда. Судьба…
Ветер рвет парус и они быстро несутся в море. Евреинов садится на корму, правит парус.
ЕВРЕИНОВ :  (кричит )А ты сам то , хочешь в юнкера?
ЛЕРМОНТОВ :  (после раздумья) Отец мой, кончал здесь, кадетский корпус. А потом, быть воином, защитником Отечества, это не самая худшая миссия…
 Лермонтов смотрит вдаль, где тоже виден в дымке, парус. Музыка песни А.Е Варламова «Парус» и картина подъема Александрийского столпа, 30 августа 1832 года, при огромном стечении народа. Смотрят заворожено и Лермонтов с бабушкой , в толпе…
КРУПНО : Афиша «Открытие  Александринского театра, пьеса  Нестора Кукольника «Торквато Тассо». Едут мимо Елизавета Алексеевна и Лермонтов.
Чугунная ограда Школы, на движении камеры- ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС: «Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров была учреждена в 1823 году Александром I для обучения молодых дворян, которые поступали в гвардию из университетов, не имея военной подготовки. Помимо военных дисциплин воспитанники изучали математику, историю, словесность, географию, судопроизводство. В Школе обучались сыновья многих  знатных  фамилий».
Школа выстроена на плацу.  Идет перекличка:
«Барятинский - есть!, Нарышкин – есть! Хомутов (крупно лицо) – есть! Цейдлер( (крупно лицо )-  есть ! Поливанов ( крупно лицо)– есть! Юрьев  (крупно лицо) – есть! Лермантов - есть!
Одежда юнкеров – шинели. Под барабанный бой юнкера проходят группами мимо Шлиппенбаха и преподавателей.
 Конный манеж. ТИТР: «Ротмистр Стунеев Алексей Степанович, командир кавалерийского эскадрона» В руках у него - бич. Им он выгоняет на манеж коней. Подходят юнкера.
СТУНЕЕВ: Объясняю… Подходите к лошади справа. Нужно не сразу вскакивать, а дать ей почувствовать ездока, похлопать. Вот так… (вскакивает) Отрабатываем только посадку… Следующий!
Подходит Лермонтов. Садится на коня. Спрыгивает.
СТУНЕЕВ : Хорошо, хорошо…  Видно, что учился…
ЛЕРМОНТОВ : Но я  еще могу показать. Барьеры.
СТУНЕЕВ : Не сразу, не сразу все. Я кому сказал? Юнкер Лермантов!
Лермонтов повинуется , отходит. Рядом зубоскалит группа «старичков»: «Отшили, бубенчик?» «Барьерчик то не возьмешь!…» «Лошадка строптива!» И вдруг, когда Стунеев занимается другим юнкером, Лермонтов вскакивает на только что  покинутую лошадь, несется на барьер и падает вместе с лошадью, не взявшей препятствия… Все ахают. Подбегают к Лермонтову. Он бледен. Видна сломанная правая голень.
 
ТИТР: «Поздний вечер 28 ноября. Дом, снимаемый Арсеньевой». В гостиной  сидят : Вера Николаевна Столыпина (титр), Алексей Столыпин  (титр), Авдотья Емельяновна и Никита Васильевич Арсеньевы, Евреинов  Павел Александрович, Павел Григорьевич Столыпин ( титр). В соседней комнате лежит Елизавета Алексеевна. Попеременно туда заходят Авдотья Емельяновна и Вера Николаевна. Слышен шум в передней.
АВДОТЬЯ ЕМЕЛЬЯНОВНА  : Идут!   (видит входящего штабс-капитана Гусарского полка) Алексей Григорьевич! Ну что? (За ним входит Николай Юрьев )
Алексей Григорьевич проходит в комнату, где лежит Елизавета Алексеевна. Говорит ей.
АЛЕКСЕЙ ГРИГОРЬЕВИЧ : Бог миловал Мишеля! Рана не опасная. Но кость … раздроблена… Аренд рекомендовал строжайший покой, кости сопоставил.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : А видеть, видеть то его можно?.. Или сюда привезти?
АЛЕКСЕЙ ГРИГОРЬЕВИЧ : Покой строжайший, пока срастется… Но к Рождеству возможно…
Юрьев рассказывает, захлебываясь, в гостиной .
ЮРЬЕВ : Шлиппенбах прибежал. Раскричался. Стунеева под  суд отдают. Великому князю Михаилу Павловичу доложили…
ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Четыре месяца, всю зиму и март, пролежал Лермонтов, пока срасталась его нога. В школу Лермонтов смог вернуться только к середине апреля, за полтора месяца до весенних экзаменов, которые он успешно сдал.  Выдержал он и еще одно испытание – летние лагеря. Хотя след от травмы остался  на всю жизнь – он прихрамывал.
 
ТИТР : «Петергоф. Лето. 1833 год». Вид Петергофа сверху, фонтаны, Верхний парк, дальше, за городом, - палаточный лагерь Школы.
Палатка на троих. Поклажа, амуниция, сабли, карабины. Идет дождь. Лермонтов сидит один за столиком, рисует.  На столике шахматы. Темновато. Входит Леонид  ХОМУТОВ, мокрый от дождя, снимает плащ-накидку, фуражку, стаскивает сапоги.
ХОМУТОВ : Ну и погодка! ( смотрит на рисунки Лермонтова) Это ты-  кого?
 На рисунке – горбун в форме юнкера, да еще с палочкой.
ЛЕРМОНТОВ : Маешка! Не узнаешь что ли?
ХОМУТОВ : Это ты – себя?
ЛЕРМОНТОВ: А что тут таиться? Как есть… ( встает, прихрамывая, откладывает рисунки, расставляет шахматы)Где Поливанов?
ХОМУТОВ : ( садится за шахматы) Мердера провожает.
ЛЕРМОНТОВ : Завтра с шести развод?
ХОМУТОВ : А вот не угадал. С семи. Сам приказ читал.
ЛЕРМОНТОВ (набивает  трубку, следит за игрой, ходит фигурами)  Господи! И поразвлечься то никак. Одни экзерциции…
   Дождь  бьет по палатке.
Шум дождя переходит в барабанную дробь. ТИТР : «Ноябрь. 1833 год» Начало нового учебного года в Школе.  Генерал-майор  Шлиппенбах перед строем юнкеров докладывает великому князю Михаилу Павловичу. Он насмешлив, глаза с хитроватым прищуром.
ШЛИППЕНБАХ : Ваше высочество! Особая Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров по случаю…
МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ : ( машет рукой Шлиппенбаху: «не продолжай». К юнкерам) Государь наш, самодержец Николай Павлович, уверен, что молодые люди, вступившие в Гвардию его  императорского величества, достойно продолжат традиции русской армии! Великий Александр, Благословенный, учредивший Школу вашу, победитель Наполеона, призывал  держать славу  воинской доблести и геройства. Так будьте же достойны  своих отцов и дедов…
Идет перекличка нового набора: « Клерон! – есть! Вонлялярский! ( крупно лицо)- есть! Столыпин – есть! Булгаков! ( крупно – лицо) – есть! Мартынов Михаил! – есть! Мартынов Николай !( крупно – лицо)- есть!
В строю рядом стоят Столыпин и Лермонтов.
СТОЛЫПИН : ( косит глазом на Лермонтова) Повеселимся, кузен?
ЛЕРМОНТОВ : Не очень то и разбежишься. Его высочество каждую неделю норовит появиться, да еще незаметно, молчком. Нарвешься и… гауптвахта!
 В каптерке оружия сидят МАРТЫНОВ НИКОЛАЙ и ЛЕРМОНТОВ. Вместо чистки карабинов они гнут шомпола в розочки и виньетки. Показывают, какой у кого красивей.
ЛЕРМОНТОВ : Смотри, какой… нежный. Прямо даме можно дарить…
 Слышен шум шагов  снаружи. Входят – Шлиппенбах и патруль, двое: унтер офицер с саблей и рядовой солдат с карабином.
ШЛИППЕНБАХ: (видит шомпола , закрученные в виде розочек)Та-а-а-к!... Это что у вас тут за оранжерея!?.. ( патрулю) Немедленно! С работ снять! И под арест, под арест!!
МАРТЫНОВ и ЛЕРМОНТОВ сидят на гауптвахте, в подвальном помещении с тяжелыми дверьми с засовом.
МАРТЫНОВ (продолжает разговор) Четыре сестрицы еще есть,  одна замужем, три – нет. А родился  я  в Нижнем… Новгороде. Батюшка там… дело имел. Это потом меня в Пензу перевезли. Еще и года не было. Тетка моя, Дарья Михайловна, в плену пугачевском была.
ЛЕРМОНТОВ : Отчего же так?
МАРТЫНОВ : Не ладила с мужиками… Вот и выдали ее…
ЛЕРМОНТОВ : А в подмосковной где же?
МАРТЫНОВ : Знаменское – Иевлево.
ЛЕРМОНТОВ : Так это же, Середниково рядом! Я там постоянно , каждое лето отдыхал…
МАРТЫНОВ : ( озабочен другим) А надолго нам, наказание это?
ЛЕРМОНТОВ : Да завтра же и отпустят. На занятие с восьми. Шлипа только напускает на себя… Да и шомпола , наверное, уже выпрямили… МАРТЫНОВ : Ну что , в Москве встретимся? На вакациях?
ЛЕРМОНТОВ: Сначала лагеря надо пройти…
 МАРТЫНОВ :Ты, говорят, фехтовальщик отменный. Научишь на саблях?...
  Тот же манеж. Идут занятия по фехтованию. Поливанов и Лермонтов у входа, дежурные.
ПОЛИВАНОВ : Смотри, как Мартышка режется! Будто и не новичок!
ЛЕРМОНТОВ: Ну это  же я его учил…
ПОЛИВАНОВ : Ну как дерется! Как лев!..
ЛЕРМОНТОВ : Хочешь пари, - я с ним разделаюсь за пять минут? (вынимает, смотрит на часы, подает Поливанову )
ПОЛИВАНОВ : ( берет часы) За три!
ЛЕРМОНТОВ : По рукам! На ликер?
ПОЛИВАНОВ : На ликер!
 Лермонтов подходит к месту, где  эспадроны, выбирает себе, кричит : «Мартын!( тот подходит) Сразимся?» Тот кивает. Начинается схватка. Стройного Мартынова и кривоного-сутуловатого Лермонтова. Все  в манеже  заинтересовано следят за поединком, притихли. Слышен только звон сабель. И вдруг Лермонтов делает невообразимый прием, да так ,  что Мартынов падает навзничь. Все смеются. Лермонтов разворачивается, схватку не продолжает, подходит к Поливанову. Мартынов кидает на Лермонтова озлобленный взгляд.
ПОЛИВАНОВ : Две минуты сорок секунд! Ну ты даешь!
Возгласы юнкеров :  «Фейхмейстер!»  «Моллер  его поднатаскал!»
ЛЕРМОНТОВ :  ( берет часы, вытирает пот со лба платком) В кухмистерскую?
ВСЕ ХОРОМ ( и Мартынов ) : В кухмистерскую!..
 Сидят перед отбоем в кружок в спальне. Веселят балагуры Булгаков и Лермонтов. Булгаков курит сигару.

ЛЕРМОНТОВ: ( Булгакову) На вздор и шалости ты хват!,
                Какой же будешь ты солдат?
Все смеются. Просят: «про лобзанья что-нибудь, Маешка!»
ЛЕРМОНТОВ : «Мой друг, к чему теперь  лобзанья?/Теперь, столь полные огня? / Они не оживят меня /  А увеличат лишь страданья!»
Снова дружный смех, гогот, урчания воспитанников. Лермонтов ухмыляется. Входит взволнованный Цейдлер, с газетой «Петербургские ведомости» в руках.
ЦЕЙДЛЕР : Господа! Я только что прочитал! К нам едет «Помпея!» Везут картину Брюллова после успеха в Италии. Будут показывать…
БУЛГАКОВ : Нам не посмотреть. Ежели кто осмелится?..
ЦЕЙДЛЕР: Господа!  Мы ли не «пестрый эскадрон»? Надо подать прошение…
За разговором Лермонтов  потихоньку уходит, по темным длинным коридорам проходит в класс. Вынимает  исписанную тетрадь, налаживает свечку.  Крупно : «Рисунки Лермонтова к рукописи романа «Вадим»… Начинает писать…
 Император Николай Павлович в летнем лагере принимает парад подпрапорщиков и юнкеров у барона , генерал-майора Шлиппенбаха. Рядом – генерал Сухозанет ( титр)
НИКОЛАЙ I : Здравствуйте, шалуны!
ЮНКЕРА ХОРОМ : Здравия желаем, ваше императорское величество!
 Юнкера в разномастных, разных полков, мундирах, с ружьями у ног.
Обед на сотню персон , в летней царской резиденции Петергофа. Рядом сидят за столом : Лермонтов, Вонлялярский, Цейдлер, Поливанов, Монго(Столыпин), Между Вонлялярским и Лермонтовым разговор  вполголоса.
ЛЕРМОНТОВ: Нет уж , уволь, Василий1 Мне эти ужимки и смешки, вот (показывает на шее) как наскучили!
Неожиданно  между рядами появляется Николай I.  Шушукаются : «Государь, государь!...» Царь усаживается между юнкерами, где есть промежуток, немедленно к нему устремляются официанты, ставят прибор.
ВОНЛЯРЛЯРСКИЙ ( Лермонтову) : Здорово! Так запросто!... И все таки Мишель, я  серьезный журнал хочу издавать. Мы будем  настоящее писать.
ЛЕРМОНТОВ : И как ты хочешь назвать его?
ВОНЛЯРЛЯРСКИЙ: «Всякая всячина»…
 ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Почти все соученики Лермонтова дослужились до генеральских и министерских чинов, многие стали известными литераторами. Князь Василий Александрович Вонлярлярский прославился своими повестями, продолжившими традицию русской психологической прозы, коим зачинателем был Лермонтов. «Русским Дюма» прозвали его современники, журналы соперничали за право его печатать, на столичной сцене с успехом шли его пьесы, пресса с шумом  обсуждала каждое его произведение. Позднее, в советское время, фамилия потомка Вонлярлярского выплыла в списке первых жертвенников ГУЛага – в 20-х годах следующего века в лагере на Соловках…»
По зимнему Петербургу несется экипаж саней, подъезжает к дому  поэта Андрея Николаевича Муравьева.
ВОЗНИЦА : Дом Муравьева, барин!
Спрыгивает Цейдлер, в подъезде его встречает швейцар, просит сразу в покои к хозяину, в кабинет.
ЦЕЙДЛЕР : (входит) Доброго здравия, Андрей Николаевич!
МУРАВЬЕВ : Ждал, ждал, Михаил Иванович, признаться, с нетерпением! Не скрою…( приглашает жестом садиться)
ЦЕЙДЛЕР : Я так и знал, что понравится…
МУРАВЬЕВ: ( суетится, потрясает тетрадкой, которую принес  в прошлый раз Цейдлер) «Понравится!?..» Я изумлен! Это абсолютно ни на что не похоже. Даже Пушкину можно равняться! А уж «Демон», - это просто великолепно! Такие картины, такая страсть! Нет, этот молодой человек, смею заверить, надежа нашей и гордость будущая, русской литературы! Сколько ему , вы говорили?
ЦЕЙДЛЕР: Двадцать исполнилось.
МУРАВЬЕВ : А могу ли я  его видеть? Он сможет посетить меня?
ЦЕЙДЛЕР : Приказ о производстве прошел 22-го, неделю назад. Значит, через дня три-четыре он станет на довольствие в полку в Царском селе...
МУРАВЬЕВ : Ну вот и хорошо, отлично! У меня там приятель служит, Гончаров Иван Николаевич,  шурин Пушкина, весьма блистательный офицер… Встретимся.
 В большой гостиной дома Арсеньевой Елизаветы Алексеевны на диване сложено только что сшитое и привезенное обмундирование гусара, шляпа-треуголка, шинель с  меховым воротником . Елизавета Алексеевна это перебирает, укладывает, говорит служанке «Не верится , что дожила до этого дня…». Смахивает слезу. Крестится.

                КОНЕЦ   ТРЕТЬЕЙ  СЕРИИ











ЧЕТВЕРТАЯ   СЕРИЯ

  ТИТР :  «6 декабря 1834 г. БАЛ у  СУШКОВЫХ». Лермонтов и Катя Сушкова в дальней комнате. Сюда доносится музыка. Комната полутемная, свечи дежурные по стенам. Катя в белом бальном платье. Лермонтов в гусарском парадном мундире.
СУШКОВА : А ты сразу меня узнал?
ЛЕРМОНТОВ : Конечно.
СУШКОВА: А я тебя – нет. Ты такой стал… В этом мундире… А ты помнишь, как мы впервые увиделись? Когда же это было? Боже мой, почти пять лет…
ЛЕРМОНТОВ : Да, на выпускном Пансиона…
СУШКОВА (вспоминает с восторгом) Я приехала к дядюшке, Николаю Васильевичу. Он писал историю пансиона, был уважаем. Александрина меня затащила… А потом я осталась на лето…
ЛЕРМОНТОВ : Да, лето было замечательное ( задумывается).И я тебя  тогда назвал – «Блэк-айз»
СУШКОВА :  Да… А помнишь, как  мы тебе дали пирожок с опилками?(хохочет)
Она сидит сбоку, на диване и Лермонтов видит ее зубки, они ему кажутся клыками вампирши.
ЛЕРМОНТОВ : ( старается перевести разговор) А как Додо?
СУШКОВА : Хм… Застряла  в деревне и, кажется, счастлива … со своим Ростопчиным…
ЛЕРМОНТОВ : Тетушка твоя мила… И Лизонька – очаровательна. Мне Алексис писал про нее…
СУШКОВА: (мгновенно перестав улыбаться) Алексис? Лопухин?
ЛЕРМОНТОВ : Ну да. Он должен приехать на днях.
СУШКОВА : (удивлена) Алексис  приезжает в Петербург?
ЛЕРМОНТОВ : Он остановится у нас. Бабушка будет рада…
СУШКОВА: Да, да (справляется с волнением) А помнишь нищего? В Лавре?
ЛЕРМОНТОВ : Я все помню… ( смотрит на нее)
СУШКОВА : Как стихи мне писал? Бросил под ноги. Помнишь? ( лукаво смотрит на него) Приходи завтра к нам. Запросто. Придешь? (приблизилась лицом к нему так близко, что у Лермонтова не было сил  отказаться прильнуть к ней губами. Поцелуй получился неловким, почти дружеским) Ах, Мишель! Все так ярко вспомнилось, вспыхнуло… Я ведь… нравилась тебе?
ЛЕРМОНТОВ : Нравилась (снова пытается получить поцелуй, но Катя увертывается, встает, уходит из комнаты, Лермонтов следом.)
 ТИТР : «21 декабря 1834 года». К дому Арсеньевой подъезжает экипаж с Алексеем Лопухиным. Он  толстенький, юркий. Вбегает на крыльцо. Спрашивает швейцара.
ЛОПУХИН : Барыня дома?
ШВЕЙЦАР : Дома, дома. А молодой барин  - в Царском.
Сидят поздно вечером у камина Лопухин и Лермонтов. Пьют глинтвейн. Алексей в кресле, укутанном пледом. Лермонтов  пошевеливает в камине. Он удручен, молчалив.
ЛОПУХИН : Уже в мае посватался. Как только год исполнился батюшке.
ЛЕРМОНТОВ : Я не знал . Ты  что ж, серьезно,  к «Блэк-айз»?
ЛОПУХИН : Я связан, Мишель. Обязательством…
ЛЕРМОНТОВ : Но ведь она ответа тебе не давала.
ЛОПУХИН : Нет… Но она знает о моем к ней отношении!
ЛЕРМОНТОВ : Сегодня я с визитом к ней. Хочешь, пойдем вместе?
ЛОПУХИН : Нет, нет сегодня я не готов…Ты вот что… Скажи, что я здесь. Нет, лучше я отпишу ей записку, передашь. Или, не писать?..
ЛЕРМОНТОВ : Ты определись сначала. Окончательно…
ЛОПУХИН : Да, ты прав.
ЛЕРМОНТОВ : Ну а как Натали?
ЛОПУХИН : Эта давно замужем, за Обрезковым, помещиком. Что в нем нашла ? Уехала , кажется в Курск, там поместье у них. Ты хотел спросить , как она с Ряжским? Никак. И зачем ты полез драться? До сих пор не пойму…
ЛЕРМОНТОВ : Она смеялась моим слезам.( неприятно воспоминание о Наталье Ивановой) Так как я , по-твоему, должен был поступить? Терпеть ее и его отношение ко мне?
На балу  у Шаховских Лермонтов ведет Сушкову в танце. Видно ее счастливое лицо.  У стены шушукаются великосветские старушки, первая и вторая.
ПЕРВАЯ : И кто этот молодой гусаришка?
ВТОРАЯ : Так это ж внук Арсеньевой, племянник генерала. Ишь как выплясывает , шельмец...
 Поздняя ночь  той же гостиной Арсеньевых. Входит, пошатываясь, Лермонтов, валится в изнеможении на кресло перед потухшим камином, где красные угли. Отворяется дверь сбоку, входит в халате Лопухин.
ЛЕРМОНТОВ : ( потягивается) Ты  не спишь? Я не стал никого будить… Счас  в ванну и спать.
ЛОПУХИН : Ну что ?
ЛЕРМОНТОВ : Что «что»?
ЛОПУХИН : Катрин…
ЛЕРМОНТОВ : Все нормально . Она «очарована, беспечна, весела…»
ЛОПУХИН : Ты сказал ей, что я здесь, в Петербурге?
ЛЕРМОНТОВ : Она не прореагировала. Никак. Эх, завтра опять бал. У губернатора.
ЛОПУХИН : (сник) Значит, она уже отвергла меня. Я так и знал. И посланник его прибыл, из Персии…
ЛЕРМОНТОВ : Тебе нет причин убиваться, Алексис.  К тебе судьба благоволит. А у меня… свои счеты… с ней… И я уж их не упущу. Спокойной тебе ночи, братец! ( встает)
 ТИТР: «5 января 1835 года». Экипаж, готовый к выезду, стоит у крыльца. Ветер мешает разговору Лермонтова и Лопухина. Слуга выносит одеяло. Лермонтов берет его.
ЛЕРМОНТОВ : Вот , возьми. Собачье…  Не волнуйся ,все сделаю. Я отпишу тебе. С Богом ! Жалко, что так коротки каникулы, у Синода…
Экипаж отъезжает.
Лермонтов в приемной дома Сушковых. Появляется слуга.
СЛУГА: Барыня больны и не принимают. И велено… больше не появляться здесь, в этом доме.
На лице Лермонтова удовлетворение, он встает, уходит , спускается по лестнице в прихожую вниз, подходит к двери, как вдруг слышит голос Кати Сушковой : «Мишель!»  Лермонтов оборачивается, Катя подбегает, берет его за руку. С минуту в нерешительности, затем властно за руку ведет его в подвальный этаж. И вот они в кладовке.  Робкий свет пробивается сквозь подвальное зарешетенное окно. Катя бросается к Лермонтову, обнимает его, целует, заливается слезами.
 СУШКОВА: Это наговор, козни, интриги, зависть! Я люблю - тебя! Только одного тебя!
ЛЕРМОНТОВ : (не пытается обнимать, но и не отстраняется) Успокойся , Катенька!.. О чем ты ?
 СУШКОВА : ( поднимает голову, успокаивается, рассказывает) Кто то к нам подослал письмо. Извозчик завез. Там…там… Про тебя! Что ты.. что ты… Хочешь меня обмануть… Но ведь это неправда! Неправда, Мишель? ( с надеждой смотрит в его лицо)
ЛЕРМОНТОВ : Я удивлен, откуда может появиться такое письмо? Кто же меня  оклеветал? У меня столько же врагов, сколько и друзей…
СУШКОВА : ( оглядывается) Я сейчас долго не могу. Я буду на бале у Шишковых. В Крещенье. Придешь? Мы там решим все , обговорим… Придешь?
ЛЕРМОНТОВ : Я не знаю… У меня дежурство в полку… Договорюсь ли?.. (отводит глаза)
СУШКОВА  смотрит на него с недоумением и догадкой. Глаза застилают слезы.
 ТИТР:  «Май 1835 год». В гостиной дома Арсеньевой суматоха и беспорядок. Елизавета Алексеевна собирается уезжать. Возле нее слуги, приходят и уходят, переносят вещи в экипаж. Рядом – Святослав РАЕВСКИЙ, живущий с Лермонтовым.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Уж присмотри, присмотри за ним, любезный. Он ведь , шалопут, до разорения доведет. Шутка ли, дрова по цене мебели идут! ( беспокойно оглядывается) Боже мой, да где же он? Ведь к чаю обязался быть. Попьем и в дорогу…
 Слышен  топот и шум в передней. Вбегает Лермонтов, с полкового ночного дежурства. Бросается в объятия к бабушке.
ЛЕРМОНТОВ : Бабулька, милая моя!
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Мишель! За домом Святослав присмотрит. Аким, Николай помогут. Ты не касайся. И берите квартеру на Литейном, у Обрезкова, она хорошая, я смотрела. Да. В Тарханы езжай через Рязань и Тамбов. Там, в Кропотове, делать нечего. Ну и куда ты сегодня собираешься?..
ЛЕРМОНТОВ : Да на «Фенеллу» собираемся, бабушка. Вот, со Сватом и пойдем…
После представления Лермонтов и Раевский сидят в «Фениксе» - ресторации у заднего подъезда Александринского театра. Здесь много офицеров, дым столбом. Пьют чай.
РАЕВСКИЙ : А Новицкая – хороша! Лучше Тальони, ей Богу…
ЛЕРМОНТОВ : ( морщится) А мне все эти оберы, гречи, кукольники - вот где! ( бьет по шее) Не могу я этого слушать и видеть больше , не могу! Я хочу написать что то действительно стоящее, чтоб действительно задевало, обличало, - весь этот лицемерный , продажный свет!
РАЕВСКИЙ : Но ведь ты же живешь в этом свете, Мишель! А с этой оперы началось восстание в Бельгии…
ЛЕРМОНТОВ : Так то оно так… ( задумался)
РАЕВСКИЙ : Ты что то задумал опять?
ЛЕРМОНТОВ : Да.
РАЕВСКИЙ : А как же роман?..
ЛЕРМОНТОВ : Его немного попридержим. А пока я сам…
К Лермонтову подходит поручик ГОНЧАРОВ, Иван Николаевич , шурин Пушкина.
ГОНЧАРОВ : Мишель! Поедем к цыганам. Ночь то какая! Белая!
ЛЕРМОНТОВ : Гончаров!( с восхищением)
ГОНЧАРОВ : Сашка не согласился, конечно! Наташка ждет…
 На весь экран – «жженка», на гусарской сабле сахарная голова горит синеватым пламенем, облитая ромом и подожженная. Гусары гуляют. Цыгане поют, пляшут…
ЛЕРМОНТОВ ночью , под утро , заявляется в дом на Садовой, - спрыгивает с возка. Недовольный сонный швейцар открывает ему дверь. Лермонтов в своей спальне. Зажигает , потом тушит свечу. Открывает штору. Берет чистый лист. Пишет : «Маскарад». Рядом высматривается другой лист, со страницами под ним – « Хаджи-Абрек»
Та же надпись,- на открытой странице журнала, «Библиотека для чтения» ,которую в злости закрывает ЛЕРМОНТОВ. ТИТР :  «Август 1835 года». Он только  что приехал с маневров.
ЛЕРМОНТОВ: Иваныч !( молчание) Иваныч!...
Появляется СОКОЛОВ Андрей Иванович, присланный из Тархан слуга.
СОКОЛОВ : Слушаю, барин…
ЛЕРМОНТОВ : Появлялся кто?.. Сюда , в спальню мою, заходил кто ?
СОКОЛОВ : Когда , барин?
ЛЕРМОНТОВ : А пока я здесь отсутствовал, за три дня ?
СОКОЛОВ : Приезжал Николай Дмитриевич. Да уехал уж давно, в Новый город, третьего дни…
ЛЕРМОНТОВ : Ладно, иди уж…
Лермонтов недовольно ходит вокруг журнала, посматривает на него, потом подходит , смотрит вдаль.  Слышится его  внутренний голос : «А может, действительно, через это и «Маскерад» признается…»
Казенная квартира Гончарова Ивана Николаевича, поручика Гусарского полка. Вечер августовского дня. Сидят МУРАВЬЕВ Андрей Николаевич и ЛЕРМОНТОВ, на террасе. Курят трубки. На столе – самовар.
МУРАВЬЕВ:  Пушкин и Одоевский там… Это отрадно, отрадно, Михаил Юрьевич. Ведь в журнале том почти все начинали, Жуковский и Баратынский тоже…
ЛЕРМОНТОВ : Ну что ж, будем надеяться. К осени, думаю, драму закончить… Святослав уже обещал, через кузена Александр Дмитриевича, показать в  управлении, театральном…
МУРАВЬЕВ : Ну дай Бог, дай Бог…
ЛЕРМОНТОВ : ( оглядывается вокруг) Эх, София!… Хороша!...  Глянь, листочки пожелтели…
ТИТР: «26 декабря 1835 года, Москва. Дом на Арбате против церкви Николы Явленного»    ТИТР: « ВАРВАРА  АЛЕКСАНДРОВНА БАХМЕТЕВА (ЛОПУХИНА)»  Сидит напротив – Лермонтов.
ВАРВАРА : Три, три с половиной года ты пропадал… Что я , что я должна была подумать? Неужели год назад, когда ты кончил училище, и не мог, не мог… ( плачет) Одни намеки какие то… А потом эта Катька! Как ты мог унизиться до ухаживаний за ней! Сумасбродка! Ей абы за кого! Она Алексиса мучила…( плачет)
ЛЕРМОНТОВ :  (говорит как бы сам себе) Какое то странное ощущение…
ВАРВАРА : ( перестает плакать , теребит  платок в руках) Ты где остановился?
 ЛЕРМОНТОВ ( отзывается как эхом)  У Екатерины Аркадьевны…
ВАРВАРА : В Новый год остаешься? Хочешь, я отпрошусь на рождественский вечер к Александрине. Николай отпустит…
ЛЕРМОНТОВ : А зачем?
ВАРВАРА : Как? Ты?... Ты изменился ко мне?...
ЛЕРМОНТОВ : Мне не о чем с Вами говорить, сударыня…
Открывается дверь гостиной, появляется АХИЛЛ,  слуга Лопухиных, негр.
АХИЛЛ : Барын приехал! Скорей. Черных хода! Скорей!..
Варвара и Лермонтов встают. Варвара ждет , что Лермонтов обнимет ее, но он холодно поклонившись, выходит с Ахиллом. Печальная музыка расставания…
 ТИТР :  « Начало апреля 1836 года. Петербург. Дом на Садовой.» Сидят Лермонтов и Раевский.
ЛЕРМОНТОВ : Не мог, не мог раньше!.. Бабушку жалко… Сил никаких нет. Зато лошадок должна пригнать, с Иванычем, уже в пути, должно быть… Ну а как ты?.. . Что нового у тебя?
РАЕВСКИЙ: Да что я? Служба каждый день… Да шахматы с Акимом… (помолчал) Переделываешь?
ЛЕРМОНТОВ : Начал…
РАЕВСКИЙ  (с жаром) Ты пойми. Раз вернули с поправками, значит пути не отрезают. Делай как велено. К осени… надо поспеть.
ЛЕРМОНТОВ : Поспею…
РАЕВСКИЙ: Ты 19-го не дежуришь?
ЛЕРМОНТОВ : Нет. А что?
РАЕВСКИЙ : Представление Гоголя имеет быть честь… В Александринке. «Ревизор». Сам государь разрешил. Тебе, я считаю, обязательно надо посмотреть…
ЛЕРМОНТОВ : Да ,  сумею. Мне 11-го обязательно нужно быть… Анна Григорьевна, супруга командира нашего, просила к Козлову проводить, у него день рождения.
РАЕВСКИЙ : Сходи…
 Квартира  поэта КОЗЛОВА Ивана Ивановича. Он лежит. Слепой, неподвижный. К нему в комнату входят Анна Григорьевна Хомутова и Лермонтов. В комнате Козлова , около его кровати, сидят:  СОФЬЯ АНДРЕЕВНА, его жена , и МУРАВЬЕВ Андрей Николаевич.
СОФЬЯ АНДРЕЕВНА: Ваня! Аннушка пришли, с Михаилом Юрьевичем!
КОЗЛОВ : Михаил Юрьевич!... Наслышан о ваших  успехах, от Андрея Николаевича…
 КРУПНО – соединяются их руки…
ЛЕРМОНТОВ : Очень, очень рад, Иван Иванович, выразить Вам свое восхищение поэзией Вашей…
Звучит  музыка песни «Вечерний звон», в исполнении рогового оркестра( слова Мура, перевод Козлова) Дрожат губы Ивана Козлова…
   Зрительный зал Александринского театра. Приглушенный шум публики. Слышен звук настраиваемых скрипок. Видны – в ложах, Наталья Николаевна , с А.С.  Пушкиным; Гоголь Н.В. с Киреевым А.Д. ( титр: «управляющий театральной дирекцией его Величества» ) Входит в центральную ложу Николай I со свитой и супругой  Александрой Федоровной. Все встают,  рукоплещут. Начинается увертюра, несколько тактов. Идет занавес.
 Опоздавшие из за слякотной погода подъезжают в карете к театру Лермонтов и Раевский. Входят в пустое фойе. Кассы закрыты. Раевский уходит за билетами, Лермонтов остается.  Видит, как  театр покидают зрители, по одному и группками. Слышны  слова : «пасквиль!», «скандал!», «в государевом присутствии!»… Возвращается встревоженный Раевский.
РАЕВСКИЙ  : Кажется , мы не зря опоздали… что то невероятное. Спектакль провалился… В зале топот , хлопки…
 ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Провал был катастрофический. Сатирическая сила «Ревизора» была так велика, а ожесточение правящих  кругов так невыносимо, что вызвали у Гоголя  сильнейшую депрессию и разочарование ; и он до конца своих дней покинул Россию, проживая в Италии и лишь иногда посещая родину, не чаще раза в год, - наездами…  С Лермонтовым  познакомился  в 1840 году, в Москве…»
 Титр : «Май 1836 года». Шум  винтов парохода «Елизавета» ( кадр)  между Кронштадтом и Петербургом. Сидят на верхней палубе. Лермонтов провожает Павла Григорьевича Столыпина , двоюродного дядю, за границу.
ЛЕРМОНТОВ : ( продолжает рассказ)  Объездил почти всю Европу. Жил в Риме, Неаполе. И возвратился сюда, с удрученным сердцем. Мол, Россия ему показалась тюрьмой… И все из писем, которые он писал в «Инвалид», думал не разузнают, но наше третье отделение ( оглядывается) – всесильно и всевидяще… Теперь он – государственный преступник.
СТОЛЫПИН : А как его фамилия, говоришь?
ЛЕРМОНТОВ : Печерин, Владимир Сергеевич…
СТОЛЫПИН : Да… Ну мне не надо волноваться. Я еду не за казенный счет. Лечиться…Эти головокружения, невмоготу…
 Судно стало  раскачиваться, выйдя в открытое море.
СТОЛЫПИН: О! что то замутило. Пожалуй, надо спуститься к маменьке. Полежать.
Он встал, но  от сильного неожиданного  крена  покачнулся и упал прямо в воду, даже не закричав. Лермонтов , опешив на секунду, быстро побежал вниз, но на полдороге снова вверх, на мостик, где рулевая рубка., открыл туда дверь.
ЛЕРМОНТОВ : Скорей ! Человек !! Упал!
 Шлюпка с матросом  и штурманом-офицером подходит к утопающему Столыпину, голова которого то появляется , то скрывается в воде… Офицер поймал руку Столыпина, но рука в кожаной перчатке соскользнула и голова ушла под воду окончательно. Фуражка так и крутилась по поверхности… Шум винтов…
 В комнате, где сидят  врач Арендт Николай  Федорович, придворный лейб-медик (титр) и Елизавета Алексеевна, лежит Лермонтов. Он с закрытыми глазами, на лице - лихорадочный румянец.
АРЕНДТ : Не утонул он. Он уже упал в воду без сознания… Приступы такие у него случались. Хоть выловили…
Арендт щупает пульс у Лермонтова. Слышен опять шум винтов, вид воды, фуражки… Голос Елизаветы Алексеевны на этом фоне : «Ах, боже ж ты мой, Натальюшка моя… Ах, эти пароходы, пироскафы проклятущие… И чего на них лезут?..»
 Лермонтов в мастерской художника ЗАБОЛОТСКОГО Петра Ефимовича  (титр ). Он рассматривает рисунки Лермонтова, сейчас на экране : «Эпизод маневров в Красном селе 30 октября 1836 года»
ЗАБОЛОТСКИЙ : Ничего, ничего…  Только вот перспектива несколько не в пропорции (стал делать несколько штрихов). Лошадь здесь значительно помельче…(размышляет) Русская художественная школа славится тем, что ставит технику рисунка. Европейская – более общая, для них важна идея, сюжет, чем технические моменты. Посмотри, каков Карл Павлович. Мастер. Его  «Помпея» непревзойденна. У него Гагарин учился…
 Входит Раевский
РАЕВСКИЙ :  Поехали к Дюме! Здравствуйте, Петр Ефимович! Позвольте мне украсть Вашего ученика. Срочные обстоятельства. ( к Лермонтову) Собирайся! Поедем к Краевскому представляться.
ЛЕРМОНТОВ : Что, так запросто?.. Прямо сейчас?
РАЕВСКИЙ : Он же мой университетский приятель…( видя смущение Лермонтова) Да ты не думай! Он свой, рубаха парень. Знаешь, какой повеса был! И пробивной! Уже студентом печатался! У Погодина!..
Отдельный кабинет ресторации Дюме. Сидят Краевский, Лермонтов, Раевский.
КРАЕВСКИЙ: Нет, в «Инвалиде» я только редактор, - «Литературных прибавлений»… А в «Современнике» заведую корректурой. Пушкина видел, но  всего два раза… ( раскуривает трубку)  Так о чем роман ваш?
РАЕВСКИЙ : Немного от Гоголя, от «Портрета»
КРАЕВСКИЙ : Ну , это не показатель. У нас  много сейчас таких. Павлов, Вельтман. Да и Бестужев напускает туману…( после паузы) А нельзя ли «Арбенина» - переделать в роман?
 Краевский и Раевский оба смотрят на Лермонтова. Тот с сомнением  качает головой.
КРАЕВСКИЙ: Ну тогда что-нибудь патриотическое. К победам оружия. Тут  скоро юбилей Отечественной войны, 25 –летие…
РАЕВСКИЙ : Мишель! У тебя же есть! О Бородине.
ЛЕРМОНТОВ : Ну это к другому юбилею было , двадцатилетию…
 ТИТР:  «На новогоднем вечере у балерины Пименовой. Января, 2 дня 1837 года» Сидят в преддиванной, курят  сигары, МОНГО и ЛЕРМОНТОВ.
МОНГО: Мишель, оставим все плохое в прошлом году. Надо радоваться жизни. Она прекрасна! ( входит Пименова) как наша  прима!
ПИМЕНОВА: Ну что вы , наши гусарчики! Притомились? Или вам наскучило наше общество?( подходит к Монго, он ее обнимает за талию) А мадригалы Мишеля восхитительны! Мои камеристки в восторге!
МОНГО: (подхватывает балерину и встает) Он всю жизнь  их пишет! С малолетства, мелом по паркету!
МОНГО и ПИМЕНОВА увлекают Лермонтова за собой. Над Петербургом вспыхивают искры иллюминаций. Несутся извозчики по Невскому…С колокольчиками и фонарями…
 
                КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ СЕРИИ




ПЯТАЯ  СЕРИЯ

ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «2 февраля 1837 года в Петербург возвращался Александр Иванович Тургенев,- общественный деятель, историк, брат декабриста Тургенева. Оба они еще до декабрьского восстания переехали жить в Париж. Оказавшись  в Петербурге, Александр Иванович участвовал в похоронах Пушкина и сейчас возвращался из Михайловского». Возок останавливается около почтовой станции.
ВОЗНИЦА: Барин, может чаю попьем? Последний двор перед городом…
 На широком столе в гостином зале станции, где самовар, в месте , где обычно лежат газеты, Тургенева привлекли несколько листков со стихами. Тургенев читает.
ТУРГЕНЕВ : ( к смотрителю) Чьи это стихи? Чьи?
СМОТРИТЕЛЬ : Народ проезжал, оставил. Кто собирался на отпевание, говорят их много так и было ими получено…
ТУРГЕНЕВ : А можно мне сей листок взять?
СМОТРИТЕЛЬ : Так они для этого и положены…
Тургенев берет листок, на котором крупно обозначено заглавие:  «На смерть поэта»… Уже затемно Тургенев проезжает по Петербургу, останавливается возле редакции журнала «Современник» ( крупно – вывеска)
В рабочем кабинете Краевского сидят несколько молодых людей и переписывают стихотворение. КРАЕВСКИЙ сидит в задумчивости за своим креслом, попыхивает трубкой. Входит ТУРГЕНЕВ.
ТУРГЕНЕВ : Андрей Александрович, это чьи стихи? (показывает листок)
КРАЕВСКИЙ : (кивает вошедшему, показывает ему сесть) Сейчас.  (говорит подходящим молодым людям) Это – Жуковскому. Это – Вяземскому. А это – Владимиру Феодоровичу… Нет, пожалуй, ему я сам отвезу. Александр Иванович, голубчик! Рад  видеть! Надеюсь, напишите о похоронах.
ТУРГЕНЕВ : Да,  они были такие спешные. Буквально привезли  и сразу же… Даже не полежал в родном доме… Стихири поразительные. Кто же это – смельчак-поэт?
КРАЕВСКИЙ : Его имя уже прозвучало в России и будет таковым. Михаил Юрьевич Лермонтов.
Комнатка в доме Арсеньевой, где находится больной еще простудой Лермонтов. ТИТР: «7 февраля 1837 года» .Лермонтов сидит, пишет один. Кашляет надсадно. Входит  Николай Юрьев.
 ЮРЬЕВ : Зачем же ты встал , Мишель? Тебе велено лежать.
ЛЕРМОНТОВ : Полежишь тут! Когда такие дела творятся! Ах, черт!  (снова ломается карандаш)
 ЮРЬЕВ : А что такое?
ЛЕРМОНТОВ : Представляешь! Эти… палачи… Другого слова нет.  Они оправдывают д Антеса!.. Оказывается, - это он вступался за свою честь!! Но мне то все известно, Арендт рассказал… Он там все эти два дня был. Невылазно. Он даже видел – эти подметные… нет - помётные письма!
ЮРЬЕВ : А кто , кто приходил то?
  В это время входит МОНГО.
ЛЕРМОНТОВ : Во! Но не он, конечно… А брательник его ! Полюбуйся! родственничка воспитал. Лизоблюда! Камер-юнкер! (дразнит) И сестрица туды же  - флейрина !... Ох, кажется – все!( бросил листок) Читайте!  (валится в кровать)
ЮРЬЕВ : (читает) «А вы … надменные потомки?» ( удивлен и уже читает быстро, скороговоркой) Как ? Но ведь это ?!.. Мишель? Ты что? Одно дело – обвинять д/ Антеса, но другое – весь свет?! И «жадная толпа»? И «высший суд»?..
 МОНГО, ни слова не говоря, уходит. В дверях сталкивается с РАЕВСКИМ, который буквально врывается в комнатку, доволен.
РАЕВСКИЙ : Что творится! Вы бы знали ! Листки прямо выхватывают из рук!
ЮРЬЕВ : А вот он еще написал. Посмотри.
РАЕВСКИЙ : Еще одно?
ЮРЬЕВ : Нет. Я так думаю – прибавление… из него.
      Раевский читает. Потом греет у огня камина зябнущие руки.
ЮРЬЕВ : Ну и как тебе? Ты не считаешь это опасным… безрассудством?
РАЕВСКИЙ: (помолчав) Мы просто хотим должного и объективного расследования обстоятельств дуэли...
ЮРЬЕВ : Как бы вас самих не расследовали…
 ТИТР : «17 февраля 1837 года. Третье отделение Корпуса жандармов» Быстро шагает к своему кабинету по коридору БЕНКЕНДОРФ Александр Христофорович ( титр ). Войдя в приемную, кричит адъютанту.
БЕНКЕНДОРФ : Начальника штаба, быстро!
БЕНКЕНДОРФ :  (в кабинете, вошедшему генерал-майору Дубельту) Ну вот, Леонтий Васильевич, дождались! ( ходит в раздражении по кабинету) Что будет, то будет, но после того,  что Анна Михайловна знает о стихах этого мальчишки Лермонтова, то мне не остается ничего больше, как только  прямо сейчас доложить о них государю!
ДУБЕЛЬТ : Откуда такое познание, Александр Христофорович?
БЕНКЕНДОРФ : Да я сам, сам слышал от  этой несносной старухи! Вчера, у австрийского посла! Боже мой, боже мой!.. Что он делает, этот вольнодумец! Этот – римфоплет!!
ДУБЕЛЬТ : Может, еще все обойдется, Александр Христофорович? Ведь 50 тысяч было на Мойке. Такого еще в столице не бывало, а ведь умерили, пыл то…прошел.  Пушкин похоронен, молебен совершен...
БЕНКЕНДОРФ : Нет, нет, я не намерен ждать еще какого-нибудь возмущения, или проявления недовольства. д Антес выслан?
ДУБЕЛЬТ : Бумаги уже готовы… но…
БЕНКЕНДОРФ :  Что ?
ДУБЕЛЬТ : Нет, ничего…
БЕНКЕНДОРФ : Выслать его немедленно!. И я уже дал предписание, генерал-майору Веймарну,  арестовать этого Лермонтова и произвести обыск на его квартире в Царском селе…
 К дому на Садовой подъезжает экипаж, из него выходит СОКОЛОВ Андрей Иванович, слуга Лермонтова в Царском селе. Вбегает в дом , в гостиную, кланяется швейцару. ТИТР : « 18 февраля 1837 года. Утро.»
СОКОЛОВ : Матушка! Матушка где ?
СЛУЖАНКА  АРСЕНЬЕВОЙ (выходит) Чего кричишь то? Еще почивают.
СОКОЛОВ : Буди, буди скорей!
На шум  выходит Елизавета Алексеевна. В чепце, растревоженная.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА :  С Мышенькой что? Что?
СОКОЛОВ : Приходили с обыском, сегодня ! Хотели заорестовать.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Ну и что? Где он?
СОКОЛОВ : Так нету. Не ночевал. Я думал, здесь… Скорей сюды…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Ах ты , Господи! Немедленно , гони к Леонтию Васильичу. Нет , я отпишу ему. Отдохни пока… Ах, и бумаги, бумаги то его где? Немедля в огонь, немедля! Ох, Боже ж ты мой! Это -Сибирь. Или в солдаты!.. ( встревожено оглядывается на шум в передней)
 В гостиную входит с жандармами Кривопишин. Жандармы  по комнатам.
КРИВОПИШИН : Директор инспекторского департамента Военного министерства полковник Кривопишин.  Назначен арестовать лейб -Гвардии корнета Гусарского , его императорского величества полка – Лермонтова.
Бабушка едва не падает без чувств. Ее  еле успели довести до кресла. Слышен голос служанки: «Капли, капли бестужевские где?» Приводят Шан-Гирея, ночевавшего в доме, в сюртуке юнкера Артучилища. Кривопишин смотрит на него удивленно.
КРИВОПИШИН : Вы почему изволите не по форме?
ШАН-ГИРЕЙ : Я не Лермонтов.
КРИВОПИШИН : ( в ярости) Так где же он, где ?! В Царском нет! Здесь – нет!
ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Вечером 18 февраля Лермонтов был арестован на казенной квартире офицера Московского полка Константина Булгакова и препровожден для дознания в дежурную комнату Главного штаба. 19-го февраля  утром с него был снят первый допрос и  20 февраля арестован губернский секретарь Министерства военных поселений и помещен на гауптвахту на Сенной площади – Святослав Раевский».
ТИТР : «23 февраля 1837 года. Зимний дворец». Николай I  принимает Бенкендорфа.
НИКОЛАЙ I : Ну что? Как Лермонтов ?
БЕНКЕНДОРФ : Держится спокойно. С первого допроса мало что дознались, а вот со второго выяснили имя сообщника, кой и распространял сии непозволительные стихи.
НИКОЛАЙ I : Кто же он?
БЕНКЕНДОРФ : Святослав Раевский, губернский секретарь министерства военных поселений.
НИКОЛАЙ I : Вот как ?
БЕНКЕНДОРФ : Да. И самая главная вина его, что хотел войти в сговор со стихотворцем. Перехватили его записку, кою он отправлял нарочным Лермонтову. А тот говорит, что один его хороший приятель попросил у него списать стихи и вероятно показать их, как новость , другому… И вот что вышло… А стихи тот писал… счас ( смотрит протокол допроса) : «В невольном, но сильном негодовании против людей, которые нападали на человека же, сраженного рукой Божией… по причине раздраженных нервов…»
НИКОЛАЙ I : Но все равно. Он ведь не являлся на службу в течении полутора месяцев. Начните дело… и если… найдете состав, дайте ему ход. Да, и поначалу предъявите Лермонтова старшему медику Гвардейского корпуса, не помешан ли он, а затем мы поступим уж согласно закону.
БЕНКЕНДОРФ : ( мнется ) Ваше величество... Я знаю этого корнета. Он написал драму «Маскерад», где непозволительные высказывания  про высшее общество…
НИКОЛАЙ I : Это что же , новый «Гоголь»?
БЕНКЕНДОРФ : Хуже, Ваше величество. Гоголь стихом не писал. Это – новый Грибоедов. Он вряд ли выглядит сумасшедшим, я его знаю давно. Это будет уж второй  сумасшедший после Чаадаева, коего мы объявили три месяца назад…
 Николай  I  смотрит на Бенкендорфа, ничего ему не говорит.
ТИТР : «28 февраля 1837 года». Лермонтов у художника Заболотского, тот дописывает его портрет в мундире лейб-гвардии Гусарского полка.
ЗАБОЛОТСКИЙ : Я только несколько мазков, Михаил Юрьевич. Надо же закончить.
ЛЕРМОНТОВ : ( с усмешкой) Но я теперь уж не гусар, а драгун.
ЗАБОЛОТСКИЙ : ( удивленно смотрит на Лермонтова, говорит после  раздумья) Слышал о ваших делах. Неужели уж  все так серьезно?
ЛЕРМОНТОВ : Вчера выпустили… А грозили аж военным судом. Но все обошлось…   велением государя. Хлопотали. Переведен «тем же чином в Нижегородский драгунский…» Я уж и форму заказал. А явиться велено за подорожной к генералу Клейнмихелю. Так что сериозности вроде бы нет. Государь милостив... Свата в Петрозаводск, к тамошнему губернатору в распоряжение, а меня – на Кавказ…
Звенит колокольчик. Входит Гагарин, художник.
ЗАБОЛОТСКИЙ : А, Григорий Григорьевич! Вот, знакомьтесь, князь,- Михаил Лермонтов, новый поэт России и весьма , скажу вам, способный художник.
ГАГАРИН : Наслышан, наслышан… Михаил Юрьевич? Очень приятно-с. Я  ведь и рисунки ваши видел. Весьма, весьма недурно. Вы, кажется, на Кавказ собираетесь? Рисуйте там побольше, там замечательные виды, могут пригодится, эскизами… Мне нравится Кавказ, я восхищен им. А вы бывали там?
ЛЕРМОНТОВ : Лечился… на водах.
ГАГАРИН : Вы когда едете?
ЛЕРМОНТОВ : Недели через две.
ГАГАРИН : Ну, в добрый путь, добрый… Может , свидемся. Я тоже собираюсь…
ЗАБОЛОТСКИЙ : Все, Мишель. Кажется, - готово.
На зрителя смотрит «Портрет Лермонтова в гусарском мундире», Заболотского, маслом, 1837 года.
 ТИТР:  «19 марта 1837 года» Та же станция, что и в начале серии. Внутри сидит Лермонтов. Он в зимней форме Нижегородского драгунского полка. Ждет лошадей. В комнату шумно входит Николай  МАРТЫНОВ, в  зимней форме Кавалергардского гвардейского полка. Он узнает Лермонтова.
МАРТЫНОВ : Мишель!
ЛЕРМОНТОВ : Мартышка! ( обнимается)
МАРТЫНОВ: В Москву?
ЛЕРМОНТОВ : Да. Лошадей дожидаюсь…
МАРТЫНОВ : И я туда же. На своих. Поедем вместе?
Едут втроем, со слугой Мартынова, в повозке с богато отделанным салоном, в коврах, с маленькой печкой.
МАРТЫНОВ : ( продолжая разговор) Еду я туда «охотником». «На ловлю чинов». Как ты, ха-ха, записал нашего д Антеса.
ЛЕРМОНТОВ : Читал?
МАРТЫНОВ: По-моему сразу же, в первый день, когда прощание было. Читали всем полком. Нет, Мишель, не ожидал я от тебя такой… смелости.
ЛЕРМОНТОВ : Я и сам не знаю, как вышло. Ум застилался, на душе – черно. Ну да ладно. Как ты? Михаил?
МАРТЫНОВ : Он в Кирасирском. ( в задумчивости) Стихи твои, конечно, сильные, Мишель. Давно нужно было проучить этого кавалергарда. Заносчив. Представляешь, на лошадь не с той стороны садится. Были и такие, что его хотели на дуэль вызвать… Да он после в полку и не появлялся. А как твои успехи другие? Писал еще что-нибудь?
ЛЕРМОНТОВ : Пишу…
МАРТЫНОВ : И теперь? После всего, что было? Ты же ходил над пропастью, Мишель?
ЛЕРМОНТОВ : Ты знаешь, меня все больше тянет сочинять… Я и в аресте это делал.
МАРТЫНОВ : Тебе давали перо и бумагу?
ЛЕРМОНТОВ : Только для показаний и под присмотром. А так… Приносили хлеб в серой бумаге, сажу со спичкой приспособлю…
МАРТЫНОВ : Ну ты даешь! Я всегда восхищался тобою, Мишель! Ты надолго в Москве?
ЛЕРМОНТОВ : Не знаю еще…
МАРТЫНОВ : А мне от силы три дня. Но я тебя обязательно жду. Приходи запросто, к обеду. Я хочу тебя представить матушке и отцу, сестрицам. У меня  опять две  невесты  подросли, Натали и Юля.
ЛЕРМОНТОВ : Мне надо посетить кое-кого и все от этого будет зависеть. Но я приду, постараюсь.
МАРТЫНОВ : В Леонтьевском…
  Лермонтов в доме Лопухиных в гостиной. Рядом с ним – Ахилл. Лермонтов записывает, Ахилл диктует :
« Упаля на колен палакал слозом
  Не боле по нем, кроме по нея»
Звенит колокольчик входной двери. Лермонтов побледнел. Ахилл выходит. Через минуту в гостиной появляется Варвара Бахметева(Лопухина) Она побледневшая, испугана. На ней чепчик черной шали. Худоба.
ВАРВАРА : Мне Марина сказала…
ЛЕРМОНТОВ : (встает, подходит, целует руку) Я  очень рад… что ты пришла… Мне необходимо поговорить с тобой.
ВАРВАРА : У тебя все нормально? Ходили всякие слухи, что ты был под арестом и судом.
ЛЕРМОНТОВ : Варя! Я должен… Мне не по себе… Я прошу тебя … простить меня…
ВАРВАРА : За что?
 Лермонтов не может сдержать слез. Он становится на колени перед сидящей в кресле Варварой, кладет голову ей на колени, плачет навзрыд.
ВАРВАРА : Ну что ты, что ты…  Я же пришла. Я простила тебе. Потому что я… сама во всем… виновата.
Лермонтов постепенно успокаивается. Встает с колен, садится рядом, держит руку Варвары.
ЛЕРМОНТОВ : ( виновато улыбается) Ну вот…
                Оба молчат.
ЛЕРМОНТОВ : Мне никогда не было так тяжело, как там… в заточении… Я передумал, переосмыслил все. Вся моя душа вывернулась в те дни. Я понял, что не так жил. И еще, я понял, что никого роднее и ближе у меня нет, кроме тебя… И бабушки… Она слегла. Я очень за нее боялся. Я… я предал близкого  мне друга, Раевского… Но мне страшно стало, если что то произойдет со мной, значит и бабушка (дрожат губы) , не … перенесет…
ВАРВАРА : Николай Федорович сейчас в отъезде. Мы можем встречаться хоть каждый день.
ЛЕРМОНТОВ : Да, я воспользуюсь предложением Марии остановиться здесь…
Снова наклоняет голову к ней. Она гладит его правой рукой, на которой – обручальное кольцо ( крупно).
Лермонтов у Мартыновых. В гостиной, приготовленной к обеду, Лермонтова встречает мать Мартынова, Елизавета Михайловна.
ЕЛИЗАВЕТА МИХАЙЛОВНА : Очень рада видеть у нас. Николенька помногу рассказывал о Вас. Вы надолго в Москве?
ЛЕРМОНТОВ : Пока не знаю. Но долго не задержусь.
ЕЛИЗАВЕТА МИХАЙЛОВНА : Я приглашаю останавливаться у нас.
Входят сестры Мартынова, Наталья 18 лет и Юлия, 16 лет.
ЕЛИЗАВЕТА МИХАЙЛОВНА : О, а вот и мои проказницы! Смотрите, Михаил Юрьевич, не влюбитесь!
Садятся за стол. Наталью посадили напротив Лермонтова. Она потупляет взор под пытливым и восхищенным взглядом гостя…
ЛЕРМОНТОВ входит в присутствие  журнала «Московский наблюдатель»  (вывеска крупно) В приемной комнате – один секретарь, смотрит вопросительно на Лермонтова.
ЛЕРМОНТОВ : Могу я видеть господина Шевырева Степана Петровича?
СЕКРЕТАРЬ: Они в кабинете-с . Как доложить? Сочинитель?
ЛЕРМОНТОВ : Скажите – пансионный ученик Раича.
Лермонтов в кабинете Шевырева. Это – поэт, критик, теоретик литературы. Вида невзрачного – лысая голова, плотен.
ШЕВЫРЕВ : Михаил Юрьевич! Какими судьбами? Будто бы и не было лет, с наших собраний в библиотеке Семен Егорыча. А ведь он все так же, преподает, теперь уж Магистр, словесных наук.
ЛЕРМОНТОВ : Мне тоже лестно, что Вы помните. Не мог не зайти к вам после этого гнусного объявления в «Северной пчеле»( показывает газету)
ШЕВЫРЕВ : А ,  Фаддея! Не читал, но слышал…
ЛЕРМОНТОВ : Я написал эпиграмму. Не напечатаете ли?
ШЕВЫРЕВ : ( смущен просьбой) Оставьте, Михаил Юрьевич… ( приходит одна мысль) А Вы сейчас не заняты?
ЛЕРМОНТОВ : Да вроде нет. До обеда далеко.
ШЕВЫРЕВ : Поедемте к Полежаеву. Это недалеко, в казармах…
Смотрит на Лермонтова и хочет что то еще сказать, но не говорит.
Госпиталь для солдат в мрачных сводчатых помещениях. Шевырев подзывает шедшего мимо лекаря, спрашивает о Полежаеве. Лекарь повел их к Полежаеву. Он в отдельной палате на койке, исхудавший, бледный, с горящим взором, лихорадочным румянцем. Лекарь успевает сказать шепотом перед палатой : «Он очень слаб, вчерась опять шла горлом кровь»
ШЕВЫРЕВ : Александр Иванович, со мной Лермонтов. Тот самый…
ПОЛЕЖАЕВ : (слабым голосом) Здравствуйте, Михаил… Юрьевич. Близко не подходите. Меня наказывали… розгами… от того и горлом кровь… И никак не выписывают из солдат… А Вы корнет, весьма смелы. Этак можете и загреметь… кандалами. Вы опасайтесь теперь… За Вами теперь  будет надзор…
ЛЕРМОНТОВ : Государь был милостив. За меня просили…
ПОЛЕЖАЕВ : Да не милость это вовсе! Это – тактика. Если б захотел – стер бы Вас в порошок. А все эти хлопоты, ходатайства ему до одного… Захотел бы и упек! И никто ему не указ! Я сам разговаривал с ним, он был любезен, а потом – в солдаты… О, теперь он… умело повернул ход событий в свою пользу. Иностранные послы умиляются, что император идет за гробом, проявляет заботу о вдове и детях. Долги выплачивает. Но деньги то – не его… Да… возбуждать мнение открытой расправой немедленно он не станет. Готовьтесь к удушению… медленному… (кашляет) Это психология…  благодушного… тирана…
ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «12 лет поэт Полежаев провел в солдатчине, но так и не был прощен за свою поэму. Умер от  чахотки, в нищете, в следующем, 1838 году…» КОНЕЦ ПЯТОЙ СЕРИИ
             ШЕСТАЯ  СЕРИЯ
ТИТР: «25 мая 1837 года. Ставрополь» С крестьянской подводы у госпиталя  лежачего  Лермонтова снимают на одеяле и несут внутрь – два санитара, Иван СОКОЛОВ.
По коридору Ставропольского госпиталя быстро идут: начальник штаба Кавказкой Линии генерал-майор Павел Иванович ПЕТРОВ (титр) и его адъютант, полковник лейб-гвардии Семеновского полка Аким Акимович ХАСТАТОВ (титр). Их замечает в конце коридора доктор МАЕЙР( титр)
МАЙЕР:.( кричит санитарам) Халаты генералу и полковнику!
Прибегают санитары, накидывают сзади  халаты  на генерала и полковника.  Возле суетится доктор Майер.
МАЙЕР : Сюда, сюда, господа! Вот в эту палату.
 В палате на двоих лежат на койках. Лермонтов в белой рубашке. На другой – прапорщик Нижегородского драгунского полка КОЛЕБАКИН  Николай Петрович.
ПЕТРОВ : Весьма сожалею, что захворали. Но тем не мене, рад видеть Вас. Выглядите молодцом. Как здоровье Елизаветы Алексеевны?
ЛЕРМОНТОВ : Благодарю , Ваше превосходительство. Прошу извинить, что не могу приветствовать по форме. Тронут, что посетили меня. Бабушка поправляется…Здравствуйте Аким Акимыч ( подает руку полковнику)
ПЕТРОВ : Если Николай Васильевич прав ( жест в сторону Майера), вы встанете через несколько дней. Я назначу медицинское свидетельство отправить Вас на воды для продолжения лечения, пока. Прогонные выдать не могу, казна пуста, а к осени, я думаю, - пополнится. Сопровождать Вас будет сам Николай Васильевич, он командируется туда для наблюдения за офицерами.
МАЙЕР : Я думаю, можно взять и прапорщика Колюбакина  (кивок  в сторону соседа Лермонтова). За меня останется лейб-хирург Ерохин.
ЛЕРМОНТОВ : Да, было бы неплохо. Тем более, что Николай Петрович (смотрит в его сторону) – однополчанин и мы вполне сдружились.
ТИТР : «Июнь 1837 года. Пятигорск». В снятом домике  к Лермонтову утром входит Майер. Лермонтов сидит за столом, пишет.
МАЙЕР : Опять не спал ночь? Эдак буду докладывать о нарушении предписанного тебе режима. Собирайся, я за  тобой.
Майер и Лермонтов в водолечебнице. Они оба в ваннах. Продолжается их разговор.
ЛЕРМОНТОВ : Удивительно. Я 12 лет назад тут был и все воюют. За два года мы полчища Наполеона разбили, а здесь…
МАЙЕР : Э…Михаил Юрьевич! Это Восток.  Фанатики…  Но если упустим Кавказ, его мигом приберут англичане, под видом присоединения к Персии. Да и как этот единый комплекс раздробить , ежели наши Грузия, Азербайджан. Ермолов , конечно, был не совсем прав, шел напролом. «Кровавый усмиритель…» Розен помягче, поспокойнее. Многие мурзы  понимают, что лучше оставаться под Россией, а не под персами. В одиночку им не прожить…
ЛЕРМОНТОВ : Жалко, Аким Акимыч служит. Он бы нас у себя поселил. А так – очень неудобно, еле квартиру снял…
МАЙЕР : Я и сам удивляюсь. Каждое лето  прямо нашествие какое то. Русское Монте-Карло, не скажешь по-иному. И правда, воды целебнейшие, в прямом смысле на  ноги поднимают. Вам, Мишель, рекомендую прогулки по горам, не меньше часа, этим окончательно поправитесь… Визиты замучили, больных много. Те, что высланные,  под надзор ,  даже сюда попадают. Вот Сатин, из Симбирска, совсем слабый…
ЛЕРМОНТОВ : Сатин? Николай Михайлович?
МАЙЕР : Да. А вы что, знакомы?
ЛЕРМОНТОВ : Если это тот, то мы учились в Москве, в  Университете…
 Сатин и Лермонтов обнимаются. Лермонтов  на квартире Сатина, в центре города.
САТИН : Я знал, что ты здесь , и меня найдешь.  Видел в списках на ванны.
ЛЕРМОНТОВ : А мне доктор Майер сказал…
САТИН : Ох, присяду. Я только  хочу  сказать, ты извини, часто посещать меня не советую. Я ведь под надзором…
ЛЕРМОНТОВ : А почему надзор?
САТИН : (машет рукой) Старые грехи… Помнишь сунгуровское дело? Ну  когда еще запретили погодинский курс.
ЛЕРМОНТОВ : Как не помнить? Весь Универ  кипел…
САТИН : Многих тогда забрали по делу Сунгурова. Тот ведь , как оказалось, провокатором был, специально собирал, чтоб настроения выявлять, среди студентов. Ну, а потом его самого – продали. Он пытался бежать, резал себе горло, успели спасти…. Но после – пропал на рудниках, где и мятежники декабрьские были. Про него Голицын рассказывал, Валериан Михайлович, он теперь здесь.
ЛЕРМОНТОВ : Ты познакомь меня с ним.
САТИН : Хорошо… Да! Сюда Белинский приезжает! Вот бы тебе было интересно с кем познакомиться.
ЛЕРМОНТОВ : Вот с кем не хочу видеться и знаться, так это  с ним.
САТИН : Отчего? Он в «Молве» у Надеждина блистал. А Надеждина – выслали.
ЛЕРМОНТОВ : Он и в «Московском наблюдателе» отличился, мне Шевырев показывал. А до этого в «Московском телеграфе» Пушкина  поносил. И «Анжело», и «Годунова», и  «Всадника Медного»… Как он там? – «Закат таланта». Нет, не хочу. Недоучившийся фарфарон...
САТИН : Но ведь…
ЛЕРМОНТОВ : Не хочу и не буду! Давай не будем омрачать нашу встречу. Я буду заскакивать к тебе , обязательно. А сейчас – на базар. Ты не знаешь, там обувь продают, типа черкесских туфелек, женских?
Базар Пятигорска. Лермонтов у  рядов с местными изделиями. Торговец –татарин советует покупать его товар.
ТОРГОВЕЦ : Вы не прогадаете, господин офицер. Сапожки исключительные, легкие, прочные, удобные. Настоящая кожа!
Мимо проходят две молодые дамы . Лермонтов оборачивается и узнает сестер Мартыновых.
ЛЕРМОНТОВ : Наталья Соломоновна! Юленька! Это вы?
НАТАЛЬЯ : Здравствуйте! Ой, а Вы откуда? Как здорово! Мы тут недавно. А Вы были на Эоловой арфе, говорят, она поет, когда ветер. А вечером в саду – полковая музыка, иллюминация…
 Лермонтов в саду вечером, в обществе Натальи Соломоновны, в беседке, где подают мороженое, лимонад…
 Сквозь дождь, который льется по Пятигорску, проступает ТИТР: «25 июля 1837 года», идет по улице Лермонтов, входит в дом, где проживает Сатин.
САТИН: Вот и славно. Самовар  поспевает, чайком согреемся. Удивительная погода… ( помолчав ) Не взыщите, Михаил Юрьевич, сейчас ко мне придет Белинский…
Лермонтов и появившийся Белинский сухо приветствуют друг друга. Садятся, приступают к чаю . Им прислуживает слуга Сатина.
БЕЛИНСКИЙ : Я вас припоминаю, Михаил Юрьевич, вы бывали, изредка правда, на лекциях словесного отделения. Но вы  тогда ни  с кем не общались.
ЛЕРМОНТОВ : (отхлебывая чай) Давыдов, Победоносцев скверно читали, у них мало что было интересного…
БЕЛИНСКИЙ : Я слышал о Ваших пререканиях с профессорами на экзаменах.
ЛЕРМОНТОВ : А я слышал о Вас от Закревского…
БЕЛИНСКИЙ ( воодушевленный началом беседы) Мы с Вами еще и соседи-земляки. Я родился в Чембаре, а это от Тархан совсем рядом.
ЛЕРМОНТОВ : Да, я бывал там. И недавно, в уездном суде. На Московской, кажется…
БЕЛИНСКИЙ : Совершенно точно-с.
После паузы и шума дождя за окном Белинский вдруг произносит:
БЕЛИНСКИЙ : А вы читали «Сон д Аламбера» Дени Дидро? Он там склоняется к республиканскому правлению, но справедливо замечает, что в условиях большого централизованного государства это – неприемлемо.
Сатин и Лермонтов переглядываются. Лермонтову явно не по душе рассуждения Белинского.
БЕЛИНСКИЙ : ( воодушевляется, видя на преддиванном столике томик Вольтера, берет его в руки) А Вольтер утверждает, как и Дидро, общавшийся с нашей Екатериной…
ЛЕРМОНТОВ :  (перебивает) Вашего Вольтера, появись он теперь в Чембаре, и в гувернеры не взяли бы. Ха-ха-ха-ха!
БЕЛИНСКИЙ : (вдруг осекся, помрачнел. Молча встал и выходя, уже перед порогом, обернулся) И все таки почитайте «Племянника Рамо» у Дидро. Ежели не забыли французский… ( вышел)
САТИН : ( когда ушел Белинский) Ну , Мишель, ты и нетерпим.
ЛЕРМОНТОВ : Не люблю позеров-резонеров. Может, это и нехорошо. Но по иному скучно, ежели под всех подлаживаться…
 ТИТР: «Конец августа  1837 года» Вечером в саду, в укромном месте, куда едва достает свет фонаря, на скамейке - Лермонтов и Наталья Мартынова.
НАТАЛЬЯ (разворачивает пакет): Здесь триста. Сколь он и просил. Пересчитываете, пересчитывайте,  я по-другому не успокоюсь.
ЛЕРМОНТОВ : (пересчитывает деньги) Ну а письма перечитывать нельзя? ( шутит)
НАТАЛЬЯ : Ну вот и славно. Мне жаль, что Вы уезжаете , Мишель… Я к Вам привыкла… Мне будет грустно, одной… ( голос ее дрожит)
Лермонтов наклоняется к ней, целует Наталью.
Утро следующего дня. Майер провожает Лермонтова и слугу его Ивана. Они уезжают верхами. Нагружены сумы.
МАЙЕР : Пистолеты держите наготове. Всякое может быть. И вообще – держитесь эстафеты, не отставайте, и не забегайте вперед.(Лермонтову) В Ставрополе  подорожную дадут другую. Дежурный офицер при штабе всегда, он и квартеру  казенную подберет. А то Павел Иванович у себя оставит… Я буду, передадите, с началом октября. Ну , с Богом !
 ТИТР: «Анапа. 22 сентября 1837 года» В дом, где остановился МАРТЫНОВ, стучит казак.
КАЗАК : Ваше благороде, к вам охвицер. Просится… Говорит, будто Вы его знаете…
 Мартынов встает, в дверях сталкивается с Лермонтовым. Обнимаются, приветствуют друг друга.
МАРТЫНОВ : Ну раздевайся, проходи, садись… Я как раз вечеряю… (после того как Лермонтов  снял бурку, сел, молчит, чувствует себя виноватым) Ну как, привез пакет?
ЛЕРМОНТОВ: Да в том то и дело, что нет.
МАРТЫНОВ : Не успели передать… Это плохо.
ЛЕРМОНТОВ : Да нет, совсем другое. Ты не поверишь! Такая конфузия вышла в Тамани. Шкатулка, где твой пакет, шашка с серебряной оправой, кинжал дагестанский – все исчезло!  Все! Украли…
МАРТЫНОВ : Докладывал по начальству? Искали ?
ЛЕРМОНТОВ : Да какое там. Все сбежали с той хаты… А деньги я тебе, конечно, дам.
МАРТЫНОВ : А как же?..
ЛЕРМОНТОВ : Да ладно, чего там. Устал я что то. Продрог в пути. Ветер с моря злой. Выпью , пожалуй… (присаживается к накрытому столу)

    Сидят за столом. Бутылка вина уже ополовинена.
МАРТЫНОВ : …Восстание Иса Бека, подручника Шамиля, в Кубе, было поддержано лезгинцами. Вот и послали туда два эскадрона из Кахетии, твоего полка. А этих, что здесь были – значит, в Тифлис, для смотра. Сейчас уж все завязано, с визитом этим. Ган прямо звереет. Вот ты и опоздал. И нечего горевать. Успеешь еще, под пули эти… А государь вот-вот будет. Но держат в секрете.
ЛЕРМОНТОВ : Я хотел сам ехать. Но с подорожной , конечно, на свои…
МАРТЫНОВ : Мой тебе совет. Сиди себе в Ставрополе и там ожидай. «На свои…»  Раз тебе прогонных не дают , имеешь право не ехать.
ЛЕРМОНТОВ : Да я уж полгода до полка добираюсь…
МАРТЫНОВ : А тебе кака забота? Ты же при штабе, предъявился…
ЛЕРМОНТОВ : Но я послан сюда. И обязан исполнять воинский долг…
МАРТЫНОВ : Чтобы быть изрубленным, как Бестужев? Слышал, наверное?
ЛЕРМОНТОВ : Да. Это ужасно. Слушай , а Монго  где то недалеко здесь? Он ведь в Тенгинском.
МАРТЫНОВ : Тенгинский - самый боевой полк . Вечно в делах…
 ТИТР :  «17 октября 1837 года. Ставрополь» В комнату гостиницы, где на постое Лермонтов, стучат.
 ЛЕРМОНТОВ : ( слуге) Иван! Стучат. Посмотри, кто там?
 В дверях Майер с тремя незнакомыми офицерами.
МАЙЕР : А вот и мы! И не с пустыми руками! ( показывает бутылки в руках) Счас я тебя познакомлю. Со всеми Иванычами..
 Каждый поочередно подходит к поднявшемуся Лермонтову с дивана.
КРИВЦОВ : Сергей Иванович Кривцов, прапорщик 20-й артбригады.
ЛЕРМОНТОВ : Брат того самого Кривцова?
КРИВЦОВ : Да, бретера и пасквилянта, друга Пушкина и Карамзина. Но он сейчас успокоился, живет в имении в Тамбове...
ЧЕРКАСОВ : Алексей Иванович Черкасов, Тенгинского полка рядовой. Барон...
ОДОЕВСКИЙ : Ну а я пока никуда не определен. Одоевский. Александр Иванович.
ЛЕРМОНТОВ (изумляется) Это Вы !? Присаживайтесь, присаживайтесь, господа!
МАЙЕР : Празднуем приезд Государя! ( открывает принесенные бутылки)
ЛЕРМОНТОВ : А он здесь?
МАЙЕР : У Вельяминова обедает, уж три часа...
 В номере остались Лермонтов и Одоевский. На столе – остатки пиршества.
ОДОЕВСКИЙ : Нет, власть и поэт – это особая тема... ( раскуривает трубку) Смотри, что с Пушкиным сделали! И как ловко, изощренно. И нету правых и виноватых!
ЛЕРМОНТОВ : Но и молчать ведь тоже нельзя. Когда такое творится... Ведь стремление к свободе мысли неудержимо. Французская революция, польская – все после 25 года началось, не без влияния...
ОДОЕВСКИЙ : Не без влияния... ( подходит к балкону) Пора закрыть, свежо... Эх! (кричит на  улицу) АВЕ , ЦЕЗАРЬ МОРИТУРИ ТЕ САЛЮТАНТ ! ( «цезарь, обреченные на смерть тебя приветствуют!»)
ЛЕРМОНТОВ : Ты что, брат! Услышат, - беда! ( тащит  с балкона в комнату-номер)
ОДОЕВСКИЙ : Да что ты? Русская полиция по латыни еще не обучена...
ЛЕРМОНТОВ : И все же нарываться не стоит. Я уж уразумел...
ОДОЕВСКИЙ : Мне тоже ничто не грозит. А вот тебе, Мишель, советую, будь осторожен, как лис, как черт! И поэтов казнят! Вспомни Шенье! И даже брат, депутат Конвента, его  не спас!
ЛЕРМОНТОВ : ( переводит разговор на другую тему, чтобы успокоить друга) Если определят в Нижегородский, поедем вместе в Тифлис? Мне прогонные уже на днях обещали.  А? Я договорюсь с Павлом Ивановичем.
СТОП-КАДР на лицо Одоевского.  ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС: «Два года еще  оставалось жить бунтарю, автору ответа на послание  декабристам Пушкина. Надломленное двенадцатью годами каторги, его здоровье не выдержало южной лихорадки и он скончался в Анапе в августе 1839 года».
 Могила Грибоедова в Тифлисе. Крупно текст :  «Здесь покоится прах Грибоедова. Супруга его, Нина, дочь князя Александра Чавчавадзе воздвигнула над ним этот памятник в 1832 году». Лермонтов стоит возле памятника с   Владимир Дмитриевичем Вольховским, генерал-майором, начальником штаба Отдельного Кавказского корпуса, другом Кюхельбекера, Пушкина и Пущина. ( титр) Спускаются вдвоем.
ЛЕРМОНТОВ : Непостижимо… В 34 года, от рук каких то фанатиков... А ведь жизнь почти сходная…
ВОЛЬХОВСКИЙ : ( идет впереди ) Что?
ЛЕРМОНТОВ : Я говорю, так же как и я – учился в Пансионе, Университете, гусаром был, теперь вот – Кавказ ( окидывает взглядом картину гор)
              Едут в открытой пролетке. Правит – казак.
ВОЛЬХОВСКИЙ : Это все нерасторопность наших штабов. Что ж, приказ вернется не раньше 25 ноября. Конечно, прибытие мы тебе отметим, чего бежать в слякоть, а по декабрю и двинетесь, в свой новый, Гродненский, а?
ЛЕРМОНТОВ : Можно и так. Я спокойно все соберу, подготовлю к дороге... Да и Сашу хочу дождаться…
 ВОЛЬХОВСКИЙ :  ( казаку) Заворачивай к Нечволодовым…
 Кони у привала в пути на Кубу. На весь экран – рисунок Лермонтова : «Грузинские девушки, танцующие на крыше сакли». Отблеск костра отражается на листке. Сидят ночью, у костра: Одоевский, Лермонтов, двое казаков рядовых. Еще один  - в дозоре.
 ОДОЕВСКИЙ (берет листок, поданный Лермонтовым): Это тоже Тифлис?
ЛЕРМОНТОВ : ( передает весь блокнот Одоевскому; ложится на бурку, смотрит мечтательно в небо) Какой богатый удивительный край! Что ни рассказ - то история, что ни встреча – то судьба.  Нет, Кавказ захватил, взбудоражил меня… Еще вместе с детскими, воспоминаниями... Все прямо таки встало на свои места! Ты представляешь, я лет с десяти, пожалуй,  назад, поэму одну начал писать. О гордом духе , отвергнутом Богом. Так думал, действие писать с Вавилона. Потом с Испании. А теперь нет, - решил. Только Кавказ… А Нечволодова, Григория Ивановича, жена – черкешенка, на 30 лет моложе его. Украл!..
 Подбегает дозорный казак. Кричит : «Ваше благородие! Скачут!..»
 ЛЕРМОНТОВ : Быстро , на коней!
 Все впятером развязывают коней, вскакивают  в седла, скачут. Дорога освещается полной луной. Слышны несколько выстрелов…
 ТИТР:  «25 ноября 1837 года. Штаб Отдельного Кавказского корпуса. Карагач» В одной из комнат Лермонтов докладывает начальнику разведки, полковнику МИЛЮТИНУ.
ЛЕРМОНТОВ : В самой Кубе спокойно. Наряды милиции везде. А вот на пути, в урочище ( показывает на развернутой карте), вот здесь, замечен отряд лезгин. В темноте не рассмотрели, но по звукам с полсотни будет…
 В комнату разведотдела  быстро входит Вольховский.
ВОЛЬХОВСКИЙ : (торжественно) Михаил Юрьевич! Только что… Головин подписал. Все! Ваша кавказская одиссея закончилась…
Крупно – кинжал в руках Нины Грибоедовой. Проводы Лермонтова у дома Чавчавадзе. ВОЛЬХОВСКИЙ, ГРИБОЕДОВА, ОДОЕВСКИЙ.

ГРИБОЕДОВА : Михаил Юрьевич! Примите этот подарок в знак нашей любви и верности. Пусть этот кинжал согревает вас на далеком севере, и напоминает Вам наш гостеприимный дом (целует Лермонтова в лоб)
ВОЛЬХОВСКИЙ : От оказии  не отставай!  Подорожная у вас до января. Ну, с Богом!
ЛЕРМОНТОВ: Саша, милый! (обнимается с Одоевским)
У обоих на глазах  слезы.
 Возница – казак. В кибитке – Лермонтов и Иван Соколов. Тронулись. Хмурое утро  начала декабря 1837 года.
 На весь экран – огонь в камине дома Хастатова. Сидят Аким Акимыч и Лермонтов. На столе перед камином – вино, лепешки, зелень.
ЛЕРМОНТОВ : Нет, конечно, Бенкендорф. Бабушка о нем писала. Может, и Философов помог, через Вольховского. Но главное – это смотр. Он прошел блестяще.. Государю понравилось и на следующий  уже день, 11-го, он написал приказ, о переводе.
Слышна казачья песня. Из соседнего дома.
ЛЕРМОНТОВ : Ах, как славно поют. Кто это?
ХАСТАТОВ : Наши, ивановские. С хутора  к им сваты приехали…Эх, хорошо сейчас в России! Снежок полег. Не наша эта мокрень… Скажи Елизавете Аркадьевне : к следующему Новому году обязательно к вам приеду, в Царское…
ЛЕРМОНТОВ : Она , может быть, у дочери будет, в Германии…
ХАСТАТОВ : У Афанасия задержусь… ( кладет выкуренную сигару в огонь)
 Огонь на весь экран. И вот уже мчится  тройка на санях в зимнем  солнечном дне. Впереди виднеются купола церквей Москвы…
      
                КОНЕЦ   ШЕСТОЙ СЕРИИ







СЕДЬМАЯ   СЕРИЯ
  ТИТР : «29 января 1838 года». По Невскому проспекту едет экипаж. Внутри двое – ЖУКОВСКИЙ Василий Андреевич ( титр), он в меховой шапке с козырьком, которую поминутно снимает, но снова одевает, обнажая высокий лоб, черные бакенбарды, и  ЛЕРМОНТОВ - в офицерской шинели Нижегородского полка.
ЖУКОВСКИЙ : Э, нет, милейший… Такие дела так не делаются. Милости не сыплятся. Надо выждать. Еще чем то заслужить. Уж таких выходок, как вчера перед разъездом театральным, не устраивать. Уму непостижимо! Читать во всеуслышание запрещенную пиесу! Нет уж, увольте.
ЛЕРМОНТОВ : Я и сам был поражен…
ЖУКОВСКИЙ : И красных, и голубых околышей везде достаточно. Вмиг доложат, сгребут. А вообще , ( чуть понизив голос ) - польстится надо, ко двору. Александра Федоровна, да и Елена Павловна, весьма чувствительны в поэзии, любят искусство…
Пауза. Стук колес  по брусчатке.
ЖУКОВСКИЙ: ( продолжает) Весьма замечательно, что нас представили и мы можем общаться запросто, Михаил Юрьевич. Ваше «Бородино» наделало шуму. Да и «Казначейша», тоже, привела Петра Андреевича в восторг. Мне кажется, и государь был доволен. Втиснем и «Казначейшу», обязательно. Хотя Андрей Александрович думает «Записки» возродить. Посмотрим, что выйдет из этого…
Экипаж останавливается возле Казанского собора. Видны новые памятнику Барклаю-де Толли и Кутузову.
ЖУКОВСКИЙ :  (смотрит на памятники) Чудесные скульптуры Орловского. Классика! Ну-с, голубчик, спасибо, что подвезли. Пойду , поставлю свечку, убиенному Александр Сергеевичу (крестится).  Я принимаю по пятницам. И обязательно жду Вас. Прощайте! (приподнимает шляпу)
ЛЕРМОНТОВ ( вознице) В мастерскую на Садовой, знаешь, Кондрат?
КОНДРАТ : Так сегодни ж воскресенье…
ЛЕРМОНТОВ : Мне обещали.
Экипаж разворачивается. Лермонтов раскрывает подаренную Жуковским книгу – на титульном листе на весь экран : «Ундина» - перевод  с французского Василия Жуковского, поэмы де Ламот Фуке.»
  В мастерской  еврей-портной примеряет на Лермонтове мундир Гродненского гусарского полка
ПОРТНОЙ : Всех обшивал, вашество! И  самому Багратиону, Дмитрию Григорьевичу,  шинель генеральскую  шил…
 ТИТР : «10 апреля 1838 года. Красная гостиная Карамзиных». Софья Николаевна Карамзина, дочь Карамзина Н.М., хозяйка салона, сидит  с Жуковским Василием Андреевичем и ВЯЗЕМСКИМ Петром Андреевичем (титр) , за отдельным от всех посетителей столиком.
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА: Нет , нет господа!.. Вы должны непременно его пригласить, он должен украсить наш салон. Это же чудно, как написано! (поглаживает лежащий  на столике номер «Современника» № 3 за 1838 год - крупно) Вытаскивайте его из Царского, пусть появляется!
ЖУКОВСКИЙ : Почему же из Царского?
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА : Я знаю, я видела, в « Инвалиде» - он переведен в свой полк.
ЖУКОВСКИЙ и ВЯЗЕМСКИЙ переглядываются.
ЖУКОВСКИЙ : Значит, Чернышев не мешкал. Это отрадно. Но только сейчас, наверно, распутица, ледоход на Волхове...
 Ледоход на реке Волхов. На стороне, где Селищевские казармы ( видны вдали крыши) верхами – ЛЕРМОНТОВ и КРАСНОКУТСКИЙ.
ЛЕРМОНТОВ : Ты знаешь, Николя, брат  Краснокутский, я чувствую в себе противоречия. Вот получил назначение в Царское, а меня это не радует, хоть и стремился. Мне тут лучше. В «Сумасшедшем доме» с вами. А в Петербург наведываться разве что в редакции, к бабушке. Как ты считаешь?
КРАСНОКУТСКИЙ : Да уж, - тут  скука будет обеспечена. Цейдлер уехал, теперь ты отправишься… Некому и на стены будет писать…Прохладно уж,  вечереет…(слышен звук рожка) Слышишь, доить пошли солдатики…Тронемся  сразу к баронессе? ( Лермонтов смотрит на часы)
ЛЕРМОНТОВ : ( продолжает фразу ) Которая с ума  сводит весь полк?
 Мчатся мимо каменных казарм аракчеевских поселений. Старики-инвалиды и пехотные солдаты, попадающие навстречу, кланяются верховым офицерам…
 ТИТР : «Июнь 1838 года. Ипподром Гусарского полка.»   Тренинг лошадей для парадировки в Петергофе 1 июля в честь именин императрицы. Лермонтов в белой рубашке на белом скакуне. Замечает быстро идущего вдоль ограждения Ивана СОКОЛОВА. Поворачивает коня, спрыгивает.
СОКОЛОВ :  Барин, барин! Срочно  - письмо. От Акима!
ЛЕРМОНТОВ : (читает вслух записку) «Мишель, приехала Варвара, с мужем и дочерью, они остановились у Верещагиной, уезжают за границу. Аким.» Запрягай ! Счас буду ! ( отводит  коня в стойло )
 В комнатах Елизаветы Аркадьевны днем жарко и двери настежь. К ним подбирается Лермонтов, но он не торопится видеть Варвару, ноги ему отказывают  и он невольно остановился , услышав голос Елизаветы Аркадьевны Верещагиной: « Железна дорога было и здесь доходом стала, как царска то  фамилия, переехала, как придумали – выписали цыган из Москвы на два месяца, три раза в неделю петь в Павловске. И платят им с договором не петь в Петербурге, а кому угодно слышать, пожалуйте в Павловск, на тележке энтой. Обозом… И ты не представляешь, как туда ездить, - местов не добьешься, что там ресторация…( видит Лермонтова) Мишель!» Оборачивается и женщина, сидящая спиной к входящему Лермонтову, это – ВАРВАРА. Долгая пауза.
ВЕРЕЩАГИНА : Ну, я пойду. Присмотрю. За сборами.
ЛЕРМОНТОВ : (целует руки Варваре) Варенька! Родная…  Как ты?  (смотрит в глаза)
ВАРВАРА : (отводит глаза в сторону) Вот… Николай Петрович настоял на загранице. Едем. С Елизаветой Аркадьевной.
ЛЕРМОНТОВ : И куда?
ВАРВАРА : Пока в Ревель. Потом в Германию, к Александрине…Завтра в Кронштадт, на «Елизавете».
ЛЕРМОНТОВ :  На «Елизавете»? ( побледнел)
ВАРВАРА : Что с тобой?
ЛЕРМОНТОВ : Так… Ученья и маневры производят усталость.
ВАРВАРА : Ну посиди. Я о чае распоряжусь. И письмо тебе принесу. От Марии.
Через минуты Лермонтов вертит в руках принесенное Варварой письмо.
ЛЕРМОНТОВ : Потом прочту. Как она там? Алексис?
ВАРВАРА : Мари скучает… Алексис готовится в мужья.
ЛЕРМОНТОВ : Да, да, я слышал... Беда иметь друзей, которые собираются жениться. Вот Юрьева моего, с ума свела купчиха, и он в отставку, уволился… Трубецкого женили… ( после паузы ) Ну, а где дочурка твоя? Можно на нее посмотреть?
ВАРВАРА : Она в детской. Наверное, спит… Ну пойдем.
      
          Выходят из детской. Лермонтов в задумчивости, понурый.
ВАРВАРА : Ну что, чаю?
ЛЕРМОНТОВ : Нет. Мне надо… идти… Проводи меня.
Лермонтов спускается по лестнице книзу. Варвара за ним. Молчат. Лермонтов, не выдерживает, поворачивается к Варваре.
ЛЕРМОНТОВ: Но почему, почему все так?
ВАРВАРА : Ты о чем, Мишель?
ЛЕРМОНТОВ : Ведь это мог бы быть наш, наш - ребенок!..
ВАРВАРА : Не надо, не надо, Мишель! Не мучай себя и … меня!
ЛЕРМОНТОВ : Прощай! ( быстро уходит , сбегая вниз. Уже кричит , перед дверью) Я пришлю, пришлю тебе, - «Демона»!.. И портрет!
ВАРВАРА :  ( голос издалека) Портрет? Какой портрет?
 ТИТР:  «5 октября 1838 года». СВАДЬБА СУШКОВОЙ Екатерины и ХВОСТОВА Александра Васильевича, племянника АХВЕРДОВОЙ, в ее доме.  Сидят за столом. Лермонтов в парадном мундире , с шарфом шафера. Рядом – Елизавета Алексеевна, посаженная мать Хвостова.
ЛЕРМОНТОВ : ( шепчет на ухо Сушковой) Ну вот , мы и породнились, «Блэк-Айз». Как же ты  это так , а? Меня… бросила?
СУШКОВА : Мишель, ты всегда был изменщиком! Я бы намучилась с тобой…
ЛЕРМОНТОВ : Катрин, а кто это сидит рядом с Додо?
Справа по столу, сидят РОСТОПЧИНА Евдокия Петровна ( ДОДО) и Эмилия Карловна Мусина-Пушкина, красавица с выразительными, грустно-кроткими глазами, черноволосая, похожая на Варвару.
СУШКОВА : Это – Эмилия Карловна Мусина-Пушкина.
ЛЕРМОНТОВ : Она замужем, или девица?
СУШКОВА : О! Ее супруг – сам граф Владимир Алексеевич, действительный статский…
Лермонтов ловит взгляд Эмилии, поклоняется.
С Елизаветой Алексеевной сидит АХВЕРДОВА Прасковья Николаевна. Они – крупным планом, слышен их диалог.
АХВЕРДОВА : Вы теперь собираетесь поближе? Квартеру снимать? В доме Хвостовой, Дарьи Николавны?
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Да, на Фонтанке дорого.
АХВЕРДОВА: Мне так жалко, что уедут Александр Васильич, с Катенькой.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Так ведь куда муж, туды ж и женушка, как ниточка… И куда же?
АХВЕРДОВА : Так если б в Еропу, то и ладно. А то ведь на край земли, в Анмерику энту…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: ( после раздумья) А я вот сейчас прямо  надумала. Хватит мне Мишеньку от невест оберегать. Пускай степениться. Все равно ведь от этого не уйдешь.  Тогда и отставку просить уместа. А то ведь – арестовывают… из-за сабли! Десять дней просидел… В Тарханы уж как больно хочется, соскучилась я!.. Так что хорошу партию искать надобно. Не подскажешь, Николавна? Нет ли на примете невесты, поважнее?
АХВЕРДОВА (подумав) У  графа Михаил Юрьевича Вильегорского,  гофмейстера двора его величества, трое дочерей, на выданье…
 С хоров зазвучала музыка : « О ,Гименей!»…
Маленькая, устроенная из подсобного помещения мастерская Лермонтова в доме Арсеньевой у Цепного моста на Фонтанке. Показывает свои картины КРАСНОКУТСКИЙ, приехавший из Новгорода.
ЛЕРМОНТОВ : ( рассматривает принесенные картины) Замечательно, обязательно покажи. Заболотский очень толковый художник, много может подсказать. И внимательный очень, к начинающим…
КРАСНОКУТСКИЙ : ( замечая приготовленную для футляра картину Лермонтова  «Автопортрет в бурке 1837 года») Закончил?
ЛЕРМОНТОВ : (скосив глаз, небрежно) Да…
КРУСНОКУТСКИЙ : И куда ты ее? Заболотскому?
ЛЕРМОНТОВ : Нет, в Германию отправляю. Знакомым…
ТИТР : «29 октября 1838 года. Гостиная Карамзиных» На столе -  самовар, крепко заваренный чай в чашках ( крупно), сливки в чайничке, тартинки(бутерброды). Сидят за столами – ЖУКОВСКИЙ, ВЯЗЕМСКИЙ, Владимир Федорович ОДОЕВСКИЙ (титр) БЛУДОВА Антонина Дмитриевна, графиня, внучатая племянница Г.Р. Державина (титр). Софья Николаевна ходит  взад-вперед, озабоченная.
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА : Ах, что то он задерживается… Господа, сегодня Михаил Юрьевич согласился прочитать нам свою волшебную поэму…
В прихожей слышен шум. Софья Николаевна выходит и в прихожей встречает гостя. С  того слуга   снимает  шинель.
ЛЕРМОНТОВ : Прошу извинить Софья Николаевна, запоздал. Погода скверная. Я думаю, Вы не будете так строги сегодня, как давеча?
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА (подает руку для поцелуя) О чем Вы , Михаил Юрьевич?
ЛЕРМОНТОВ : О стихах моих в альбом…
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА : Бог с Вами. Я и забыла уж. Вы привезли?
ЛЕРМОНТОВ : Я закончил, да. Но в груди – «ужасное сомненье!»
 Конец чтения Лермонтовым «Демона» в салоне Карамзиной :
       «И вдалеке, как вечные ступени
       С земли на небо, в край моих видений
       Зубчатой тянулись полосой,
       Таинственней, синей одна другой,
       Все горы, чуть приметные для глаза,
       Сыны и братья грозного Кавказа.»
Тишина. Потом вспыхнули аплодисменты. Встает Софья Николаевна.
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА : Господа,  я думаю, выражу общее мнение. Михаил Юрьевич, это… блестящая звезда, которая восходит на нашем литературном небосклоне, столь тусклом в данный момент…
 Снова вспыхивают аплодисменты…
  Княгиня ШАХОВСКАЯ встречает Лермонтова на бал в своем доме.
ШАХОВСКАЯ :  Михаил Юрьевич! Приятно, что вы удостоили меня посещением моего бала. Надеюсь, вам не будет скучно. Тут есть один молодой человек, Тургенев. Нет, не родственник даже тому Тургеневу, что в Париже. Он – начинающий… сочинитель… Стихотворец…
ЛЕРМОНТОВ :   ( морщится) Меня здесь интересует совсем другое, Вы же знаете…
ШАХОВСКАЯ: Эмилия Карловна тоже здесь. Так представить Вас Тургеневу?
ЛЕРМОНТОВ :  Ах, может быть, в другой раз… А как его , вы говорите?
ШАХОВСКАЯ : Иван Сергеевич.
ЛЕРМОНТОВ : У меня есть уже знакомый один, Иван Сергеевич. Кузен Гагарина. Но он в Париже. Так что я буду путать ( проходит в залу , не желая знакомиться)
ЛЕРМОНТОВ танцует в тампете с Эмилией. Он весел, она грустна. У нее – слезы на глазах. Она, не кончив фигуры, убегает. Лермонтов остается без пары, недоуменно оглядывается, отходит к столу с лимонадом.
 В отдаленной комнате , на софе , сидит Эмилия Карловна. Прикладывает платок к глазам. Со стороны за ней наблюдает ТУРГЕНЕВ Иван Сергеевич. Вдруг Эмилия встает и быстро спускается к выходу. Ее видит Шаховская, догоняет.
ЭМИЛИЯ : Ах, дорогая княгиня!  У меня разболелась голова!
ШАХОВСКАЯ : Вечер только начался…
ЭМИЛИЯ : Нет, нет, не могу! Мне невозможно здесь находиться! Пошлите в кучерскую, за моим экипажем.
Эмилия спускается вниз по широкой лестнице…
Выходит на заснеженное крыльцо. Ее ожидает уже , в шинели с поднятым воротником, - Лермонтов. Он догоняет Эмилию, спускающуюся к экипажу.
ЛЕРМОНТОВ : Мы не можем просто так расстаться , графиня! Одно, одно только слово!
Эмилия качает головой , садится в экипаж.
 Утром в доме Арсеньевой. Лермонтову приносят почту. Среди нескольких журналов три письма и запечатанная записка. Лермонтов разворачивает ее. Текст на весь экран, слышится голос Эмилии: «Ежели Вы намерены меня преследовать и далее, то для этого поищите балерин. Ваше явное ко мне внимание становится почвою для пересудов, а я замужна и мне балясы и колты ни к чему. Не ищите со  мной встреч. К тому же , после святок мне уезжать за границу, на воды. С наступающим Рождеством! Не поминайте лихо!» Лермонтов , усмехнувшись, жгет письмо.
Утро в столовой. Лермонтов  входит. Бабушка за утренним чаем со сливками.
ЛЕРМОНТОВ : ( целует бабушку) Как Ваше здоровье, бабушка?
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Здоровье мое - это ты. Одни аресты чего стоят. Всех пиявок извели…
ЛЕРМОНТОВ : ( садится за стол, ему наливают чай) Я постараюсь поменьше Вас огорчать…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Какие приглашения нынче?
 ЛЕРМОНТОВ : Да все обычные. Только вот от Вильегорских ( бабушка насторожилась, крупно лицо)… раньше не было. С чего бы это ? Впрочем, я вспомнил, меня туда приглашал Соллогуб. Мы на днях познакомились у Карамзиных. Приятный молодой человек и весьма успешен. Печатался в «Современнике»… Да! И самое интересное! Хотел стреляться с Пушкиным, от него был  вызов… Но обошлось…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Лошадей подковали?
ЛЕРМОНТОВ : Конечно, бабушка. Да , еще письмо от Святослава. Он полностью прощен и ему разрешено продолжать службу где пожелает. Я отпишу ему.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Ну дай Бог, дай Бог. Привет от меня перешли. Авось все уладится… Только вот о Михайле Михайловиче плохие вести. Второй удар был…( крестится)
 ТИТР : « 1 января 1839 года» Крупно : колокольчик внешней двери звенит и дергается. Это Лермонтов с дневным визитом к ДОЛГОРУКОВЫМ, Екатерине Алексеевне и Долгорукову, однополчанину  Лермонтова. Открывает  заспанный слуга.
СЛУГА ( узнает гостя) Ваше благородие? С Новым Годом вас!
ЛЕРМОНТОВ : Хозяева дома ?
СЛУГА : Почивают. Но Екатерина Алексеевна…
ЛЕРМОНТОВ : ( подает деньги) Быстро, в лавку! За шампанским!
Слыша шум в передней , одевается  у себя ДОЛГОРУКОВА Екатерина Алексеевна, СТОП – КАДР: ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «ДОЛГОРУКОВА Екатерина Алексеевна, княгиня, дочь историка А. Ф . Малиновского, подруга Натальи Николаевны Гончаровой, жена однополчанина Лермонтова, была поверенной во всех его делах, впервые признавшая его кругозор выше пушкинского…»
Встречает Лермонтова в гостиной.
ДОЛГОРУКОВА:  Мишель, вот это мило! Первый визит в Новом году к нам! Усаживайтесь, сейчас подадут кофию.
ЛЕРМОНТОВ : Я предпочитаю по утрам шампанское, княгиня! Тем более у меня праздник двойной!
ДОЛГОРУКОВА : Какой же еще?
ЛЕРМОНТОВ: Полюбуйтесь! ( подает записку) Сам Никитенко прислал ! Вовремя яичко прямо! Читайте!
ДОЛГОРУКОВА : Никитенко? Кто такой Никитенко?
ЛЕРМОНТОВ : Александр Васильевич! Цензор Главного управления!
ДОЛГОРУКОВА ( читает) « …разрешено выпустить том I, номер первый, журнала «Отечественные Записки», где полностью напечатано Ваше стихотворение «Дума», без изменений. Поздравляю с Новым годом!» «Дума»? Это что? Но все равно, поздравляю ,Мишель!  Жаль, Руфин еще спит… Я всегда верила в тебя. Вы – второй , нет… - первый поэт России…
Ввозят коляску, где шампанское в бочонке , и фрукты. Слуга Лермонтову и Долгоруковой наливает бокалы.
ДОГОРУКОВА : За успех!
ЛЕРМОНТОВ : За успех!
ДОЛГОРУКОВА : ( видя помрачневшее лицо гостя) Мишель, отчего вы грустный?
ЛЕРМОНТОВ : Я так долго ждал, добивался, чтоб меня опубликовали, под  своим именем. Но вот это произошло, а я грустен. Отчего? Не знаю сам. То, что давно ожидаешь, становится никчемным и пустым…
ДОЛГОРУКОВА : Не стоит хандрить, Мишель, надо радоваться и жить! Развейтесь, у Вас каникулы!
ЛЕРМОНТОВ : Да, вот на свадьбу приглашен, где будет весь императорский двор. Алексей Григорьевич женится,  Столыпин, тот, что уговорил меня когда то , в гусары. На Трубецкой, флейрине…
ДОЛГОРУКОВА : О, я слышала,  но мне это мало интересно. А вот про журнал новый не знала…
ЛЕРМОНТОВ : Это Краевский, он  ушел от Плетнева, и с Одоевским   создал - «Отечественные записки»…
На экране идут один за другим номера журнала «Отечественные записки», поверх – названия произведений Лермонтова, печатавшиеся в нем за 1839 год:    № 1 – «Дума»
           № 2 – «Поэт»
            № 3 – «Бэла»
            № 4 -  « Русалка»
            № 5  - « Ветка Палестины»
            № 6 – « Еврейская мелодия»
            № 8  - « Три пальмы»
            № 11 – « Фаталист»
            № 12 –« Памяти Одоевского»
 И опять « Дума» , на весь экран. ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Современники были потрясены стихотворением «Дума» и не могли не признать суровой и беспощадной правды, заключенной в нем. Стихотворение подводило  итог прошлому  литературному опыту и исканиям поэта, являлось этапным в становлении его творчества, обнажило духовный кризис последекабрьского поколения. С «Думы»  началась особая жанровая традиция  в русской поэтической лирике – социальная элегия. Впереди было открытие в прозе – русского психологического романа…»
                КОНЕЦ   СЕДЬМОЙ СЕРИИ
 ВОСЬМАЯ  СЕРИЯ

 ТИТР : «13 февраля 1839 года» В Казанском соборе отпевание М.М. Сперанского. Стоят члены императорской фамилии, в том числе Государь Николай Павлович, его жена Александра Федоровна, дочери Мария и Ольга, великий князь Михаил Павлович, Жуковский.  Поодаль – Бенкендорф, Нессельроде, министр Иностранных дел (титр), Валуев Петр Александрович. секретарь канцелярии Сперанского (титр). С другой стороны стоят : Арсеньева Елизавета Алексеевна, Философовы, Ахвердова Прасковья Николаевна,  Арсеньев Никита Васильевич. Рядом с ним – Лермонтов.
 На Невском около Казанского ЖУКОВСКИЙ и ЛЕРМОНТОВ.
ЖУКОВСКИЙ : Здесь совсем рядом. Я пройду пешком. Вы проводите меня, голубчик.
Идут по заснеженному Невскому.
ЖУКОВСКИЙ : Ваше сочинение весьма благопристойно принято при дворе. И Александре Федоровне , и Елене Павловне – понравилось.
ЛЕРМОНТОВ : А кто читал?
ЖУКОВСКИЙ : Перовский , конечно. Василий Алексеевич.
ЛЕРМОНТОВ : Лучше бы Каратыгин…
ЖУКОВСКИЙ : Ну, он не близок ко двору. Нет, нет, - там было искреннее восхищение, не показное. Им только не понравилось это выражение, -  «мятежный дух». Они даже рекомендовали, что либо помягче – «свободный дух»…
Останавливаются возле Публичной библиотеки.
ЖУКОВСКИЙ : Ну вот-с , мы и пришли. Зайду-ка я к Владимир Федоровичу, посмотрю списки. Ну-с (снимает шляпу), надеюсь мы увидимся , у Софьи Николаевны…
ЛЕРМОНТОВ : Вряд ли. Приглашен к Вильегорским.
ЖУКОВСКИЙ : Но в Петербург приезжает Баратынский. Может, заглянет он.
Лермонтов разводит руками : « не могу…»

   Музыкальный вечер в доме Вильегорских. За роялем – Даргомыжский (титр). Рядом сидят - ГЛИНКА Михаил Иванович (титр), братья Вильегорские, Михаил Юрьевич и Матвей, Софья, Апполинария, Анна, дочери Михаила Юрьевича; Луиза Карловна, жена Михаила Юрьевича  урожденная баронесса Бирон  (титр). Слуга во время игры Даргомыжского подходит и шепчет на ухо Михаилу Юрьевичу Вильегорскому, тот кивает, осторожно выходит.
 В прихожую входит Вильегорский, где стоят только что пришедшие ЛЕРМОНТОВ И СОЛЛОГУБ Владимир Александрович, писатель.
СОЛЛОГУБ : Вот, Михаил Юрьевич, привел Вам , как и обещал, Вашего тезку.
ВИЛЬЕГОРСКИЙ : И замечательно! Странно, что мы незнакомы до сих пор. Ну теперь, я надеюсь , Михаил Юрьевич, мы будем Вас видеть чаще.
ЛЕРМОНТОВ : ( раскланивается ) Я давно слышал о ваших удивительных вечерах…
ВИЛЬЕГОРСКИЙ : Сегодня у нас Глинка, Михаил Иванович. Надеюсь, вы знакомы?
ЛЕРМОНТОВ : Кратко. Я его видел у Стунеева, моего командира еще по Школе…
 ВИЛЬЕГОРСКИЙ :  И самое главное, сегодня  у нас Александр Сергеевич Даргомыжский. Удивительный  виртуоз.
 Когда Вильегорский, Лермонтов и Соллогуб  появляются в салоне, все хлопают, - Даргомыжский только что закончил пьесу.
ГЛИНКА : ( кланяется вошедшим) Господа, это новая тема для Саши, для оперы из Гюго.
ВИЛЬЕГОРСКИЙ : А я , в свою очередь представлю вам , дамы и господа, нового гостя. Сегодня у нас прямо  таки вечер представлений и премьер… К нам пришел молодой сочинитель, пиит  Михаил Лермонтов. Он замечательный декламатор и  нам обязательно что-нибудь прочтет.
Видно удивленное лицо Лермонтова. Все хлопают.
Конец вечера. Остались только Соллогуб, Софья, Лермонтов. Лермонтов за роялем.
ЛЕРМОНТОВ : (музицирует) Это из «Фауста» Шпора. Но лучше  звучание – от скрипки. А вот еще ( играет мелодию песни Шуберта «В путь»)
СОФЬЯ : Ой, а я это знаю!
 Подсаживается к Лермонтову. Играют в четыре руки. Поют вместе очень слажено. Соллогуб смотрит на них с ревностью.
СОФЬЯ : ( после того, как закончили) Хоть поздно, но жалко расставаться. Вы обязательно должны что-нибудь сочинить мне на именины, мадригал. А папенька напишет музыку. И мы опять сыграем вместе! ( к Лермонтову) Это будет на «бис»… А вы смотрели «Хромого колдуна»?
Лермонтов и Соллогуб переглядываются.
 
     Обнимаются Раевский и Лермонтов. В доме Арсеньевой.
РАЕВСКИЙ : Возмужал, возмужал… Совсем по другому выглядишь…
ЛЕРМОНТОВ : Два года мы не виделись. Два… Время летит быстро… Столько всего… Ну как ты? Что, освобождение полное?
РАЕВСКИЙ : Да. Могу выбирать службу по желанию… Предлагают Кавказ. Да ты писал…
ЛЕРМОНТОВ : Езжай обязательно. Там столько впечатлений. Это принесет пользу и физически, после твоего севера. Меня тоже туда тянет. Может, попрошусь… Устал я от Петербурга. Лицемерен, чванен. То не делай, туда не суйся.( смотрит внимательно на собеседника) Ты знаешь, я ужасно рад, что  мы встретились и ты не держишь на меня … непонимания. Я только сейчас представляю себя в солдатах. Я видел их, офицеров гвардии, разжалованных. Хотя бы Гвоздев, прямо из Школы его… Представляешь, по 10-15 лет они не могут получить даже  унтер-офицера!.. Я , честно скажу, испугался за бабушку, она самый родной и близкий мне человек…
РАЕВСКИЙ : Я нисколько на тебя не в обиде. Я понимаю, эти ищейки все равно дознались бы. Да и переписывал я много, почерк сличить нетрудно. Ну да что говорить? Впредь надо быть осторожным. Ну а ты , я слышал, печатаешься теперь,  в  новом журнале...
ЛЕРМОНТОВ : Да, привлекают. Каждый номер прямо из рук рвут. Я тут задумал одну вещь… Так что наш роман вряд ли продолжится… Ну а как твой фольклор?
РАЕВСКИЙ : Ты знаешь, это так увлекательно. Я записал народные песни. На севере их часто поют…
ЛЕРМОНТОВ :  (делится наболевшим) В отставку хочу. Бабушка пока не велит. Говорит, если только чрез женитьбу. Теперь она переменилась во мнении, подыскивают мне партию достойную. С Вильегорской познакомили. Но… я так не хочу. Не лежит душа, по приказу любить…Вон Брюллов выбрал себе… Эмилию, чтоб от собутыльников отвязаться. Так  сбежал от нее через месяц. Нетути, увольте… Я лучше в  воду брошусь, чем жить с нелюбимой мне женщиной… Тем более – ради отставки. Так что в полном противуречии –  и в отставку не могу, и жениться невмочь. Одна литература мне жена и отрада. Всего прямо захватывает  иногда. До утра пишу, а потом на развод, носом клюю… Или в дежурство. Приелась эта пустопорожняя служба, приелась… ( задумался)  В прошлом месяце моего «Демона», новую поэму, при  дворе читали. Я думал, поможет вначале, хотя бы насчет той же отставки. А теперь чувствую – не простят они мне вольнодумного духа, не простят… Еще более настороженно относиться станут. И каждый мой просчет, - припомнят.
ТИТР : «Май 1839 года» Лермонтов и Соллогуб поднимаются к перрону ж/д  вокзала, где вывеска : «Царское село. ВоксалЪ»
СОЛЛОГУБ : Да. Завтра министерским экипажем до Москвы, а потом – в Симбирск. «Вся моя жизнь – дорога, по которой часто приходится ездить в телеге»… А насчет повести. Поверь, это не  моя прихоть. Да, мне заказали ее, я не отрицаю. Но не категорично. Я просто хотел отобразить настроение, которое давно мучает меня. И от тебя сделал лишь маленькое сходство. Ну подумай сам! Леонин – беден, а ты – со своим выездом. Леонин – ординарен, а ты – талант… Не возражай, не возражай, не скромничай, что есть, то есть… Мои «Калоши» не главное в журнале. Главное – твоя «Дума»… Ну – пора! Прощай! ( обнимаются у вагона) И поверь, я всегда буду тебе брат. ( после паузы )  Насчет Софьи… Вот тут я должен повиниться перед тобой… И поверь – это выбор ее… Только прошу , не оставляй ее. ( хочет еще что то сказать, но машет рукой; последний третий звонок, прыгает в вагон)) «О как прохладно и весело нам! « ( кричит)
ТИТР : «Начало лета 1839 года». Кабинет Краевского, выходят из него сотрудники. Остаются ЛЕРМОНТОВ и КРАЕВСКИЙ.
КРАЕВСКИЙ : Накурили, надымили… ( размахивает руками, встает, открывает нараспашку ставню  окна)  Ну, что там у тебя?
ЛЕРМОНТОВ : Да вот, посоветоваться… Из этих повестей, «Бэла» и других, хочу роман составить… (тоже подходит к окну , вдыхает полной грудью, возвращается, замечает на столе у Краевского подборку стихов одного автора) Вуич ? Это кто ? я знал одного Вуича, офицера, отчаянного храбреца. Но тот Иван…
КРАЕВСКИЙ : Это его брат.
ЛЕРМОНТОВ : Ну так как? Получится роман? Я думаю его назвать –  «Один из героев нашего века»
КРАЕВСКИЙ : ( ходит по кабинету, размышляет) Века, века… У Мюссе есть роман,- «Исповедь сына века». И у наших тоже что то подобное, да хотя бы у Карамзина – «Рыцарь нашего времени» ( снова подошел к окну , любуется  природой) Пора , пора отдохнуть! В Рамбов! ( поворачивается к Лермонтову) А что если назвать … «Герой… нашего… времени…» Оно будет притягивать, загадочное название, все думать будут , кто же это за такой, «Герой нашего времени», а?
 ЛЕРМОНТОВ : Что ж, я согласен.
 Крупно - гитара, переборы цыганского романса. ТИТР : « 25 июля 1839 года. Павловский вокзал».  Концерт цыган хора Соколова. На последнем ряду сидят ЛЕРМОНТОВ и Мария Алексеевна ЩЕРБАТОВА, рядом – ОЛЕНИНА Анна Алексеевна (титр), КАРАМЗИНА С.Н. Лермонтов и Щербатова поочередно смотрят  друг на друга, лица счастливые, влюбленные…
На вокзале поздно ночью провожают Карамзину Софью Николаевну, ее дочь Екатерину, Валуевых. Лермонтов и Щербатова остаются. Спускаются с перрона вдоль пустынной привокзальной улицы. Проходят мимо кучерского экипажа.
ЩЕРБАТОВА : Вы едете?
ЛЕРМОНТОВ : Я не могу оставаться один, я не хочу без Вас... Мэри…
 Переходят в тень от фонаря  экипажной стоянки. Лермонтов целует Щербатову. Звучит музыка гитарная, цыганского романса…
 В Царском селе, в снимаемом домике, на террасе пьют чай Елизавета Алексеевна Арсеньева и Ахвердова Прасковья Николаевна.
АХВЕРДОВА: Да точно тебе сказываю, как есть. Все толкуют. Быть неминуемому . И покончить с этим надоть, со сплетнями то…
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : А что еще говорят? Вроде энтот  же, Барант, или Барнант, с французского посольства , сватался к ней, как овдовела. А еще, молвят, он и за Самойловой волочился, что из Италии приехала, ахвантюристка эта, подруга брюлловская. Не к добру это  все , не к добру…( задумалась) То то я вижу, не такой он стал. Будто бы не в себе… Вчерась видела соседа, Муравьева Андрей Николаича, так поэму,  говорит, ему на одном дыханье выдал, о беглом  монахе…
АХВЕРДОВА : Я все вызнала, про Щербатову эту. Княгиня она, вдова уже с год. Дите у нее… Имение в Подмосковной  от мужа досталось, богатое… Родитель важный, в Малороссии… там тоже владенья немалые…
 ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА : Ну дай то Бог, дай Бог ( крестится )
 Утро раннее в Петербурге. Горничная поднимает с постели Краевского. Говорит из за двери : «Пришли к Вам, с визитом»
 КРАЕВСКИЙ ( накидывает на ходу халат, входит в гостиную, где ждет его Лермонтов) Михаил Юрьевич? Что случилось?
ЛЕРМОНТОВ : Да ничего особого. Вот уж доподлинно: счастлив в любви, несчастен в карты. Вчера сел с товарищами играть и представь – проигрался в пух. Денег нет ни гроша. Предлагал тетрадку со стихами , никто копейки ставить не хочет. Да оно и справедливо. Отпиши в кассу, пусть мне выдадут немного. Вот кстати, стихотворение новое ( вырвал листок из тетради, подает Краевскому)
КРАЕВСКИЙ : (читает). Но тут грамматики нет. В последней строчке. Как же можно сказать : «Из пламя и света»? Надо – «Из пламени»…
ЛЕРМОНТОВ : ( схватил листок сам, отошел к окну) Значит, не годится? (хочет разорвать листок)  Нет, погоди. Оно хоть и не грамматика, ты все ж- напечатай…
КРАЕВСКИЙ : Как ? С ошибкой ? Вообще то стих хороший… Жалко…
ЛЕРМОНТОВ : Постой, я счас… исправлю ( отходит к  бюро, где перо и чернила)
Краевский звонит в колокольчик, распоряжается о кофии.
ЛЕРМОНТОВ : ( через минуты) А, ничего не получается! Черт с тобой, печатай как хочешь. Поэты иногда позволяют себе вольности , в грамматике. Сойдет. Ничего не идет в голову намеренно.
 Приносят на серебряном подносе две чашки кофия. Краевский жестом приглашает  Лермонтова отпить.
КРАЕВСКИЙ : И как ты назовешь его?
ЛЕРМОНТОВ: А ? Что ? «Волшебные звуки»…
 Александринской театр. На сцене балерина Тальони в «Хромом колдуне». В ложе сидят – Лермонтов , Жуковский, Тургенев А.И. Лермонтов в звании поручика. В отдельной ложе  - Соллогуб с Вильегорской Софьей Михайловной ( кадр) В ложе рядом - Щербатова Мария Алексеевна с Карамзиной Софьей Николаевной. Лермонтову видна только тонкая рука в  белой перчатке на парапете. ИДЕТ ЗАКАДРОВЫЙ ДИАЛОГ. Лермонтов : « Я вас искал ко второму танцу, и не мог найти? Где Вы были?»  Щербатова : « У меня разыгралась несносная мигрень… О  нас слишком много говорят, а я не хочу пересудов. И Вы, Мишель, не сердитесь. Мне надо разобраться не только с тобой, но и с собой… Вы умны, талантливы, да… Но и Вы, ты … какая то тайна, которую я не могу разгадать.  Не дано… Твои…  и чувство и слова… в большую радость, для меня, но я … не готова ни к каким решениям… Вы пытаетесь убедить меня, что я совершенство? А Вы не боитесь ошибиться? Ты приятен мне был, но твое благородство в молчании и умение не искушать судьбу тоже меня … тревожит. А я не могу, не могу подвергать свою жизнь каким то утопиям…» Лермонтов : « в ней страсти не вспыхнут пожаром…»
Раздались аплодисменты. Лермонтов как бы очнулся от последнего разговора с Щербатовой.
ЛЕРМОНТОВ и А.И. ТУРГЕНЕВ прохаживаются в антракте, в фойе театра.
ТУРГЕНЕВ : Интерес французский к России сейчас обострился. Газеты там, в Париже, просто захлебываются, обвиняют Государя нашего в бонапартистских симпатиях… Чуть ли не в сговоре с Луи… Так что любая мелочь, любой намек может быть истолкован… как вмешательство во внутренние дела. Вот почему Барант  удивился, почему ему не доложили об аресте Пернэ.. А  сейчас еще с выступлением Бланки… Реформа повлияла на курс франка… И великая княжна теперь невестка пасынка Наполеона…
ЛЕРМОНТОВ : Я понял, Александр Иванович. Сразу как выйдем, пойдем и напишем, в  кофейне… Или нет. Я  напишу Вам дома и запечатаю письмо.
ТУРГЕНЕВ : Позвольте мне откланяться ( собеседники спустились в гардеробную), мне эти прыжки что то наскучили… ( на него надевают шубу) Ну, еще раз поздравляю, Михаил Юрьевич – поручиком.
  Зимний пасмурный день конца декабря в Петербурге. Лермонтов выходит из магазина, на котором вывеска : «Книжныя Лавка». Идет по Невскому. Возле него останавливается экипаж. Лермонтова окликает из него Щербатова. Он бросается к ней, целует страстно руки,  которые в перчатках.
ЛЕРМОНТОВ : Вы все таки уезжаете? И прямо сейчас (видит привязанные к задку кареты чемоданы)
ЩЕРБАТОВА : Да. Надо успеть до Рождества. Дела запущены, ребенок нездоров. В деревне разорение, неурожай…
ЛЕРМОНТОВ : Мне жаль… Как нескладно все!..  Мэри! Вы губите и меня и … себя!..  Надеюсь, вы передумаете… и  может, на что то решитесь…и знайте, я… буду помнить Вас...
ЩЕРБАТОВА: Прощайте, мой друг, бесценный… Не судите строго меня…
Уезжает, машет рукой из окна кареты.
ЛЕРМОНТОВ : (рассуждает вслух) Может мне и вправду, рвануть на Кавказ? Что  теперь? Без Мэри?
 Мимо проезжает другая , быстрая карета, кричит возница : «Поберегись!» Окатывает Лермонтова снегом. Звучит аккорд гитарного романса в Павловске…

 ТИТР : « 1 января 1840 года. Новогодний обед у Одоевских».
 ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС :  (на фоне кадра Одоевского В.Ф.) «Глава русского аристократизма, Владимир Федорович Одоевский – последний из  старинного и знатного княжеского рода  государственных и военных деятелей, после гибели  кузена Александра Одоевского так и не смог продолжить свою именитую династию. Автор назидательных повестей «Княжна Мими» и «Княжна Зизи», писатель-фантаст,  философ-мистик, он был директором  книгохранилища известного Румянцевского музея, крупнейшего собрания книг и рукописей, перевезенного позже в Москву и ставшего основой  Российской Государственной библиотеки. Жена князя, княгиня Ольга Степановна  (кадр), слыла радушной и гостеприимной хозяйкой. Дружила с графиней Лаваль Александрой Григорьевной , в доме которой на Английской набережной устраивались балы…
ОДОЕВСКИЙ : ( в красном фраке, с белым галстуком, заканчивает тост) Непростой мы пережили этот год. Ушел от нас великий реформатор – Михаил Михайлович Сперанский. Потерял наш род , к великому сожалению, надежду свою, Александра Ивановича , в кавказском плену. И я выражаю огромную признательность Михаилу Юрьевичу за добрую память о нем в своем стихе. Я давеча получил поздравление Баратынского, он прочитал номер последний уже в Москве, в большом восторге и хочет лично познакомиться с  автором, тем более что на днях собирается Петербург опять посетить. Ну что же еще  такого случилось? Открылась обсерватория в Пулково, слона огромного привели на потехи в зоопарк, тоже событие. Бородинский памятник генералу нашему славному, Петру Ивановичу Багратиону, открыли. Ну и главное наше детище,  «Записки», обогатились, не побоюсь этого слова, лучшим российским критиком, Виссарионом Григорьевичем ( жест в сторону Белинского). Уже первые его статьи критического раздела позволяют   мне смелости думать, что наш журнал станет самым популярным  в России. За Новый год, друзья мои и за новые успехи наши!
Все встают , пьют за провозглашенный тост. Белинский и Лермонтов сидят рядом.
БЕЛИНСКИЙ : Ежели позволите выразить свое мнение лично, - я впервые испытал удовлетворение, задушевное и кроткое , от вашего стиха, прямо таки томление в груди , вот здесь… ( показывает)
Лермонтов кивает, поглощает креветки в соусе, снисходителен.
ЛЕРМОНТОВ:  Это все заслуга  Владимира Федоровича, без него и не печатали бы меня.
БЕЛИНСКИЙ :  Да. Наш  хозяин имеет славу странную, - его имя известно более, нежели сочинения сами, а у вас – наоборот.. Вы после обеда куда?
ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС: «Публичный маскарад в Зимнем дворце 1 января, как и народное гулянье в Петергофе в честь именин императрицы, где тоже собирался простой народ, был  акцией, исполненной государственного смысла. Братаясь с публикой, самодержавие демонстрировало свою народность. На этот бал являлись члены императорской фамилии, бывала и сама императрица, Александра Федоровна, со своими дочерями и фрейлинами. Допускались на этот бал исключительно в масках.
Лермонтов стоит в  легкой полумаске, но узнаваемый , по фигуре и мундиру. Его трогают пробегающие мимо дамы. Идет закадровое исполнение стиха  голосом Лермонтова : «Мне грустно, потому что я тебя люблю,
                И знаю: молодость цветущую твою
                Не пощадит молвы коварное гоненье.
                За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
                Слезами и тоской заплатишь ты судьбе
                Мне грустно, потому что… весело тебе»...
Стихотворение идет на фоне появляющегося облика Щербатовой.
 КРУПНО:  И опять докучливые маски касаются локтей Лермонтова.

ТИТР : « 3 февраля 1840 года.» Крупно – портрет Бетховена. В Верхнем кабинете В.Ф. Одоевского, за столиком сидят: Лермонтов, Баратынский (титр), Одоевский. Он в халате  и колпаке. На столике - № 1  «Отечественных записок», за 1840 год( крупно).

ОДОЕВСКИЙ : ( продолжая начатый разговор) Нет, нет… Я уверен, что это были не княгини, ни тем более – сама Александра Федоровна. Ведь те приемы, которые в Михайловском дворце, у Елены Павловны, и по ее просвещенному уму и по своим  глубоким человеческим убеждениям, способствуют, поверьте, самому тонкому и самому широкому пониманию искусства. И опуститься до интриг каких то… Нет, нет… И даже не думайте. Скорее всего, это кто то из немалого числа фрейлин решили позабавиться, а то и вовсе – куртизанки, «городские красавицы», как Вы сами пишете. Но аллегории в вашем стихе – поразительные. И лучше  бы было их вовсе не писать. Они б никого не задевали…
ЛЕРМОНТОВ : Когда не пишется, не пишу. А когда строка возникает сама  собой, остановиться не могу... Да , может быть, и не стоило отвечать так резко.
ОДОЕВСКИЙ: Да, еще незабвенной памяти Александр Сергеевич говаривал мне : «если тяжело пишется, то не пиши». А я ужасно свою фантасию вымучиваю… ( видит, как невесел Баратынский и пытается его разговорить) А Вы надолго в Петербург, Евгений Абрамович?
БАРАТЫНСКИЙ : Пока не знаю. Может на месяц. А потом, скорее всего в Финляндию, ненадолго…
ОДОЕВСКИЙ : У-у! Я следом, значит, двинусь, впервые за границу. В Гельсинфорс, на университетский юбилей зовут. 200 лет  тому…
ЛЕРМОНТОВ : (решается, наконец, спросить) А правду говорят, Вы присутствовали на свадьбе Пушкина?
БАРАТЫНСКИЙ : Да, мы общались много и часто, пока он не уехал в столицу. Были друзьями, смею это утверждать…
         
          Поднимается с нижнего этажа Ольга Степановна.
ОЛЬГА СТЕПАНОВНА : Все уже собрались, можно спускаться.
Баратынский и Лермонтов встают, спускаются в нижнюю залу.
ОЛЬГА СТЕПАНОВНА ( оставшемуся Одоевскому) Сними ты хоть этот колпак шутовской, и халат…
Снизу раздались аплодисменты. Слышен голос Лермонтова, начало его стихотворения «Памяти Одоевского»  : «Я знал его, мы странствовали с ним…»
 
                КОНЕЦ  ВОСЬМОЙ  СЕРИИ






ДЕВЯТАЯ    СЕРИЯ
 
ТИТР : «Ночь с 16 на 17 февраля 1840 года. Квартира Монго». Монго  полулежит на диване, в восточном халате, с чубуком. Рядом девушка, одетая под наложницу. Кто то стучится.
МОНГО : Что там?
СЛУГА : ( входит) Там, Михайла Юрьевич явился. Говорит , срочное дело.
МОНГО : Проси ( машет девушке, чтоб вышла)
ЛЕРМОНТОВ : ( быстро входит, шубу снял в передней, валится в кресло перед камином, видит чугунок с грогом) Это что у тебя ?
МОНГО: Грок.
ЛЕРМОНТОВ : ( наливает себе кружку, жадно пьет) Меня вызвали на дуэль. Барант, сын французского посланника…
МОНГО : Как ? Когда ? За что?( встает, садится рядом)
ЛЕРМОНТОВ : Старые дела… Он не может мне простить Мэри…
МОНГО : Боже , Боже!... ( встает, ходит в волнении)
ЛЕРМОНТОВ : Секундантом у него виконт Данглес. Чуть ли не Дантес… Своим я назвал… тебя (смотрит вопросительно на Монго) И Васильчикова… сейчас  он договаривается  , я просил его сразу сюда…
МОНГО : Зачем, зачем ты сказал Васильчикову?
ЛЕРМОНТОВ : Ты что, ему не доверяешь? Он же из наших… Да он просто рядом оказался, все слышал…
МОНГО : А как , как это произошло?
ЛЕРМОНТОВ : У Лаваль, на балу. Придрался к моим словам. Короче, сам подошел и стал вызывающе так спрашивать , ехидничать, правда ли, что я говорил «невыгодные о нем вещи»... Бред. Я как можно учтивей  отвечал. Он все равно, стал упоминать про  обычаи во Франции. Явно, явно  желал моей провокации. Я не сдержался… Он стал намекать о Мэри, понимаешь… Выбор оружия за ним…
В передней слышится возбужденный говор. Входит Александр Илларионович Васильчиков. ( титр : «князь…») Садится, греет руки у камина. Все молчат.
ВАСИЛЬЧИКОВ : Завтра… То есть  сегодня уж… На шпагах. Он владеет шпагой хорошо. Учился в фехтовальной школе в Шарантоне, под Парижем. До первого ранения, или…  Сегодня еще надо искать врача… Ах, не дело ты затеял , Мишель! Откажись, извинись!
ЛЕРМОНТОВ : Я первым этого не сделаю. Пусть Барант извиняется наперед. И не надо врача. Кто еще слышал, или знает?
ВАСИЛЬЧИКОВ : Браницкий, Ксаверий…
  ТИТР : «18 февраля 1840 года, воскресенье. Черная Речка у Парголовской дороги.»
Монго и Данглес утаптывают дорожку. Лермонтов и Барант стоят напротив, поодаль друг от друга.
ДАНГЛЕС ( по-французски говорит Монго) : Ни за что не хочет мириться. Драчун, авантюрист…
Дерутся на шпагах. Барант сделал несколько выпадов, не достал. Лермонтов еще ни одного выпада не сделал. И вдруг Барант сумел задеть противника, - оцарапал ему правую руку выше плеча и грудь. Лермонтов отскочил , поскользнулся ,  но не  упал, делает выпад в Баранта, но шпага ломается… Смотрит растерянно  на сломанный клинок…
МОНГО : ( подбегает) Что?
ЛЕРМОНТОВ : Шпага сломалась…
Крупно   :  раскрывают футляр с кухенройтерами. Данглес отмеряет двадцать шагов,  отмечает шпагами барьер… Барант и Лермонтов встают напротив друг друга. Подойдя к барьеру. Барант медленно поднимает пистолет. Лермонтов стоит боком, прикрывшись пистолетом. Тревожная музыка. Конец эпизода.
  Лермонтов у Монго в  ванной комнате обрабатывает царапину.
ЛЕРМОНТОВ : ( возбужденный исходом дуэли) Меня еще Майер учил : «Обрабатывай квасцами». Сюртук  вот только жалко. Все таки не понимаю, отчего шпага треснула?
МОНГО : А ты что , не понял? Я на Кавказе с подобными штучками сталкивался. Некоторые горцы тонкие кольчуги надевают. Но они не прячут их…
ЛЕРМОНТОВ : ( поражен сообщением) Ты думаешь, Барант?... Сукины сыны… Баранты, Дантесы, Данглесы…
МОНГО : (подает гражданский сюртук) И все таки никуда бы ты не ездил. Отдохни тут…
ЛЕРМОНТОВ : Да ты что! Я не могу ! Мне нужно на людях быть! Мне не сидится. Поеду к Краевскому. Надо же так…. Три года назад меня арестовали 18 -го, и теперь чувствую, что не обойдется…

 ТИТР : «1 марта 1840 года. Зимний дворец» Доклад Бенкендорфа Николаю Павловичу. Тот – в мундире полковника Измайловского полка.
БЕНКЕНДОРФ : Доклады филеров, Ваше Величество. По данным наружного наблюдения иностранного отдела,  между атташе французского посольства  Эрнестом  де Барантом и поручиком Гусарского полка  Лермонтовым произошла дуэль.
НИКОЛАЙ I : Вот как ?  Они арестованы?
БЕНКЕНДОРФ : Нет, Ваше величество.
НИКОЛАЙ I: Почему же? Ведь дуэли запрещены.
БЕНКЕНДОРФ : (помявшись) Барант иностранец и притом француз. Всякое осложнение с Францией нежелательно… Вы сами говорили. Я распорядился, Плаутин взял письменное объяснение. Лермонтов все написал как было. Но чтобы окончательно замять дело, надо… ему, Лермонтову, написать Баранту извинительное письмо. Посол недоволен, требует Лермонтова из столицы выслать. Они не могут вместе находиться в городе. Но если Лермонтов извинится…
НИКОЛАЙ I: Какова же  причина дуэли?
БЕНКЕНДОРФ : Говорят разное… Но главное то, что была задета честь русского офицера…
НИКОЛАЙ I :(после паузы) Надо наказать… обоих… Лермонтова арестовать, а Баранта… И Баранта тоже , особым образом. Я переговорю с Нессельроде, надо удалить этого Баранта, под благовидным предлогом… Держите дело под присмотром, Александр Христофорович. Что еще ?
     ТИТР : «20 марты 1840 года. Арсенальная гауптвахта на Литейном, 3» Лермонтов в камере. Встает ,увидев входящего Соллогуба.
ЛЕРМОНТОВ : Володя! ( обнимаются, садятся)
СОЛЛОГУБ : Дело твое пустяк. Ты защищал честь не только свою, но и России, все об этом шумят. Так что продержат немного, для вида. Вяземский только тобой недоволен, но это , из за свово Павла. А так… (замолкает. Лермонтов вопросительно смотрит ,что то подозревает) Барант… Искажает твои показания. Им в посольство пришло изложение дела, по запросу. Так вот он во всех салонах обвиняет тебя во лжи и … трусости. Будто бы ты промахнулся, а не стрелял на воздух и вообще, - будто сам просил прощения…
ЛЕРМОНТОВ : Ах ты , подлец! Я? просил прощения?!... Да он, да это! Ах, какая наглая клевета! Ирод! Враль несусветный! Хлестаков! Недаром его так прозвали! Слушай, Вольдемар! Ты сможешь организовать  мне свидание с ним? Я  теперь хочу вызвать его! Пускай потрепещет! И перво- наперво попрошу рубаху поднять…
СОЛЛОГУБ : А что?
ЛЕРМОНТОВ ( раскуривая сигару) Да так… ничего… Здесь гауптвахта, не Хаус, режим не строгий. Я пошлю тебя записку, когда можно, и ты, лично сам, приведешь его ко мне…
СОЛЛОГУБ : Хорошо, сделаю, что смогу. ( встает ,собираясь уходить, но вдруг хлопает себя по лбу)  Господи, совсем забыл! ( достает из внутреннего кармана шинели журнал «Отечественных записок», третий номер) Во! «Большой свет»! Тот самый! Жуковский и Вяземский уже прочитали, принес тебе…
ЛЕРМОНТОВ : ( листает номер) Жаль, моего здесь ничего нет. Но скоро уж книжка выйдет, вот-вот поступит в лавки. « Герой…»
СОЛЛОГУБ : ( застегивается) Ну все. Пошел  искать Баранта.
ЛЕРМОНТОВ : Я надеюсь на тебя. Опочинина найди, или Браницкого. Они помогут, если что…
СОЛЛОГУБ ( видит листки  на углу стола ) А это что у тебя ?
ЛЕРМОНТОВ : Да так… кропал кое что…
СОЛЛОГУБ : Дай это мне ?
Лермонтов пожимает плечами
 ТИТР : «22 марта 1840 года» В камеру входит Андрей Соколов, дядька Лермонтова. Он вносит бумагу, газеты, в котелке суп, хлеб.
ЛЕРМОНТОВ : Ну что? Как Елизавета Алексеевна?
СОКОЛОВ : Да слава Богу. Все молится за Вас и свечечки ставит. Приехали – с, к Вам, Володимир Александрович то, и с ним… еще кто-то...
ЛЕРМОНТОВ :  Зови! А Алексея Аркадьича освободили?
СОКОЛОВ : Так точно-с
ЛЕРМОНТОВ : Останьтесь, посидите, Андрей Иваныч, когда я буду с этим человеком говорить. Это – француз, но он и по-русски понимает.
 НОВЫЙ КАДР: Лермонтов ходит по камере перед сидящим понуро Барантом. У двери сидит Соколов.
ЛЕРМОНТОВ : Вы забываетесь, сударь, о том, что и в России клевета и ложь не меньшее оскорбление, а может быть даже большее, чем у вас, во Франции.
БАРАНТ : (по-французски) Мне что папенька советовал, я то и делал…Это честно, это – правда.
ЛЕРМОНТОВ : ( берет в стопку газеты со стола) Вот ваша «правда»! Одни клеветы! Наш царь будто замешан в перевороте! Это - правда?! (останавливается пред Барантом, по-французски) Мсье Барант, я вызываю Вас на дуэль. Как только выйду отсюда , так и будем стреляться!
БАРАНТ : (вскакивает) Нет, нет, нет! Мсье Лермонтов! Я виноват! Я вызова принять не могу! Слухи, что дошли до Вас, не точны. И не соответствуют действительности. И я никак не могу принять вашего вызова…
ЛЕРМОНТОВ : Почему ?
БАРАНТ : Потому что завтра уезжаю из Петербурга…

ТИТР : «12 апреля 1840 г. Ордонанс-Хаус» В камеру Лермонтова заглядывает солнце, он поднимается из за стола, за которым писал и смотрит в окошко. Напротив , в  окне без решеток, улыбается ему «соседка», дочь одного из унтер-офицеров Ордонанс-Хауса. В камеру открывают ключом дверь и вместе с надзирателем входит Белинский. Тепло здороваются. Надзиратель уходит. Садятся.
ЛЕРМОНТОВ : Сегодня погода прекрасная! И Вы как солнце явились!
БЕЛИНСКИЙ : А я ведь прямо с типографии, держал в руках Ваш экземпляр.
ЛЕРМОНТОВ : Да Вы что ?! Ну вот это действительно радость!
БЕЛИНСКИЙ: Александр Дмитриевич непременно просил Вас, как только будете… свободны, получить лично причитающийся Вам гонорар. И тираж поступит в продажу уже в конце этого месяца. Событие это этапное,  определяющее в Вашем творчестве, я это говорю со всей ответственностью…
ЛЕРМОНТОВ : Да, ежели учитывать мое нынешнее положение…
БЕЛИНСКИЙ : Ну, я слышал, все обойдется…  Вы то как  сами оцениваете?
ЛЕРМОНТОВ : Уныния нет. Да  все идет по плану. Завтра комиссия дает заключение, судебное решение. Но… его еще должен утвердить государь… Слухи хорошие. То, что я задумал, должно произойти…
БЕЛИНСКИЙ : А что должно произойти?
ЛЕРМОНТОВ : Кавказ…(встает, подходит к двери, просит через нее) Нельзя ли чаю? Да, два стакана…
БЕЛИНСКИЙ : (рассматривает книги на столе) Гофман, Цейдлиц, Купер… О, Вальтер Скотт!
ЛЕРМОНТОВ ( возвращается, очень дружелюбно) Вы что то против него имеете?
БЕЛИНСКИЙ : Я нахожу, что его «Пуритане» стилистически напоминают ваш роман…
ЛЕРМОНТОВ ( после паузы) Скотт мне раньше очень нравился. Хотя бы потому , что он писал о предке моем, шотландском барде Лерманте. Но теперь  он мне кажется менее поэтическим, суховатым что ли… Вот  Купер  (поднимает книгу Купера), это выше Скотта, в нем глубина есть. Художественность, если хотите…
Кружки чая стоят на столе допитые ( крупно.) Солнца  в камере уже нет.
БЕЛИНСКИЙ : Ну, засиделся я у Вас, Михаил Юрьевич! Право, Вы полностью меня перевернули. Право, не скрою… У Вас вера есть, глубокая, в людей, в достоинства нашей родины, России…
ЛЕРМОНТОВ : Благодарю и Вас, что посетили меня. (встают, обнимаются)
 ГОСТИНАЯ КАРАМЗИНЫХ. Сидят Лермонтов и Карамзина Софья Николаевна.
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА : Я сегодня к тартинкам вина добавила. Как у Евдокии Петровны, тоже белое. Она обещалась быть.  И еще – Трубецкой Сергей, Жуковский, Валуевы. Жаль, что Александр Иванович уехал. Да , Долгоруковы приедут, с вашего Царского…
ЛЕРМОНТОВ : Ну, оно уже не мое ( усмехается) Я ведь оттуда вещи уже вывез…
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА : А отчего же Вас в пехоту? Ведь вы же – кавалерист.
ЛЕРМОНТОВ : Ну, в Тенгинском есть эскадрон…
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА : Как жаль, что Вы уезжаете…
ЛЕРМОНТОВ : Да мне самому хочется сбежать от всех этих пересудов и волнений. Кругом злобство, гнусность, интриги! Один Бенкендорф чего стоит, замучил – дай и дай ему извинения, для посольства! Хорошо, его высочество, Михаил Павлович, заступились. Я от этого устал, Софья Николаевна, очень устал. Кавказ меня освежит.  Государь как чувствовал, так и сказал ,- «проветрится пусть, мол,  господин поручик…»
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА : А вы точно завтра уезжаете?
ЛЕРМОНТОВ : Да , хочу поспеть на Николин день. Гоголь позвал, через Александр Ивановича , на именины. Он ведь опять, в Италию уезжает. Там весь цвет литературы будет : Хомяков, Загоскин, Аксаковы, Погодин…
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА : Вы почитаете сегодня что-нибудь?
ЛЕРМОНТОВ : ( вынимает вчетверо сложенный лист) Да , я тут набросал кое что… Погода, знаете, навеяла с утра.
 Следующий кадр . Сидят все собравшиеся, еще Краевский и Белинский.
ЛЕРМОНТОВ : ( снова вытаскивает ту же бумагу) Да, да , конечно. Где лучше? А , вот тут , у окна… ( читает стихотворение) 
«Тучки небесные, вечные  странники.
Степью лазурной, цепью жемчужной
Мчитесь вы будто как я же, изгнанники,
С милого севера в сторону южную.

Кто же вас гонит: судьбы ли решение?
Зависть ли тайная? злоба ль открытая?
Или на вас тяготит преступление?
Или друзей клевета ядовитая?

Нет, вам наскучили нивы бесплодные,
Чужды вам страсти и чужды страдания
Вечно холодные, вечно свободные,
…Нет у вас родины, нет вам изгнания..»
( на последних строках голос  Лермонтова дрогнул, бумага задрожала в его руке. Лермонтов смотрит в окно, где действительно,  в небе, проносятся серые тучи)
 Те же  тучи видны и назавтра, в эпизоде проводов Лермонтова у дома Арсеньевой. У экипажа суетятся слуги, Иван Вертюков и Андрей Иванович Соколов. Елизавета Алексеевна у крыльца обнимает внука.
 ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА: Миша, Мишенька ! Господи, помилуй  (крестит внука с двух сторон) Владыко небесный, спаси и сохрани родимого! Доведется ли тебя еще увидеть?
ЛЕРМОНТОВ : Бабушка, я вернусь, вернусь обязательно! Я всегда буду рядом , родная моя!..
Кибитка удаляется. Елизавета Алексеевна стоит и уменьшается на глазах, Лермонтов смотрит из заднего окошка. На лице его – слезы. ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Как чувствовала Елизавета Алексеевна, что больше не увидит живым внука. Через два лишь года, в апреле 1842 года , тело его привезут, из Пятигорска, в Тарханы, - в гробу...»
 В саду около накрытого стола собрались на именины Гоголя : ПОГОДИН Николай Петрович (титр: писатель, историк, издатель ), ЗАГОСКИН Михаил Николаевич(титр: писатель), АКСАКОВ Константин Сергеевич(титр), ЩЕПКИН Михаил Семенович(титр: актер), ПАВЛОВ Николай Филиппович (титр: писатель), Вяземский Петр Андреевич, Жуковский Василий Андреевич, Тургенев Александр Иванович, Баратынский  Евгений Абрамович, САМАРИН Юрий Федорович(титр), ХОМЯКОВ Алексей Степанович(титр), ОРЛОВ Михаил Федорович, генерал-майор( титр). ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС (на фоне портретов) : « 9 мая 1840 года, в день  Святого Николая Чудотворца, Николай Васильевич Гоголь, по настоянию друзей, перед отъездом в Италию, устроил именинный обед в саду у Погодина на Девичьем Поле».
ГОГОЛЬ : ( Лермонтову) Я надеюсь , мы еще встретимся , и после обеда, и у Свербеевых. Екатерина Александровна весьма радушная хозяйка, из князей Щербатовых … ( Лермонтов  меняется в лице)
 Садятся к столу.
ПОГОДИН: Господа, я  думаю, выражу  общее мнение всех присутствующих, что цвет , нашей , так сказать отечественной культуры приветствует в этот день великого нашего, русского писателя, Николая Васильевича  Гоголя…
САМАРИН И ЛЕРМОНТОВ  сидят рядом.
САМАРИН : (спрашивает шепотом) Вы хорошо знаете Погодина?
ЛЕРМОНТОВ : Да , у Николая Петровича я слушал лекции в Университете, он был одним из немногих, коих можно было  слушать…  (наклоняется в свою очередь в Самарину) А Вы познакомите меня с Хомяковым?
САМАРИН : Непременно, он сам хочет этого и меня предупреждал…
 Через время все повставали со своих мест и разбрелись группками  по саду. Вместе идут Самарин и Лермонтов.
САМАРИН : (видит Аксакова, к Лермонтову) Это – Константин Сергеевич Аксаков, сын Сергея Тимофеевича ( кланяется) Ну а это – Михаил Семенович, Щепкин , - наш чудо-актер.
ЛЕРМОНТОВ : Весьма, весьма рад познакомиться, Михаил Семенович…  (оглядывается и видит Павлова, Щепкину) Извините… Николай Филиппович! Сколько лет!
ПАВЛОВ : Здравствуйте , Михаил Юрьевич! Вы явно повзрослели с тех пор, как мы не виделись… Сколько же ? Боже , лет с десять, не  меньше… На балах. Да, да…
ЛЕРМОНТОВ : Я очень благодарен Вам , за Ваш отзыв о «Бэле». Вы писали Андрею Александровичу, он передавал мне…
ПАВЛОВ :  Ну это не только мое мнение, но и  всей нашей критики. Повесть блестяща…
 Подходит Хомяков. Павлов удаляется. Мимо идут Вяземский и Баратынский, кланяются.
САМАРИН : Ну вот и Алексей Степанович.
ЛЕРМОНТОВ : Здравствуйте.
 Лермонтов и Хомяков внешне очень похожи друг на друга и даже манерами.
ХОМЯКОВ : Очень рад, Михаил Юрьевич, вас видеть лично. Сегодня, не далее как, открываю «Ведомости», а там о продаже Вашего романа, в лавке на Никольской. Вы из Петербурга недавно?
ЛЕРМОНТОВ : Я приехал только вчера. Какое совпадение, зачем же я книги вез, за столько верст?
ХОМЯКОВ : Ничего , не волнуйтесь. Увидите, как вашего «Героя» раскупят… А надолго ли Вы в Москву?
ЛЕРМОНТОВ : Я  проездом, на сколь получится…Командирован на Кавказ…
ХОМЯКОВ : Да,  да,  мы наслышаны о Ваших… приключениях…  (меняет тему) Ну и как Вам  Москва, после двух то лет?
ЛЕРМОНТОВ : Радушная Москва всегда лучше, чем холодный казенный Петербург…
ХОМЯКОВ : Да, да, это  верно. Вы знаете, здесь  подробно не поговоришь, я приглашаю Вас к себе, запросто, вечером, после 18-ти. Собачья площадь, 7. Юрий Федорович укажет. А сейчас мы будем веселиться.
ЛЕРМОНТОВ : Да , я обещал Николаю Васильевичу поэму новую почитать…
 Идут к кружку, где в центре Гоголь. Лермонтова отводит в сторонку Тургенев А.И.
ТУРГЕНЕВ:  (чем то смущен) Михаил Юрьевич, я хотел Вам сказать… Вы знаете… Мари… Щербатова… потрясена потерей сына… И она никого не принимает… Но мне кажется… Вам бы она не отказала… Мне кажется, она нуждается в Вашей поддержке…
ЛЕРМОНТОВ : Она приглашала меня?
ТУРГЕНЕВ : Нет, но…
ЛЕРМОНТОВ : Передайте ей мое глубокое сожаление о случившемся. И скажите, что я … очень занят… Визитами… ( кланяется, идет к Гоголю)
 ТИТР : « 15 мая 1840 года.» Самарин и Лермонтов гуляют по Тверскому бульвару в Москве. Лермонтов подходит к тумбовой афише, где видно слово : « Бетховенъ»
На концерте 5-й  симфонии Бетховена. Лермонтов сидит рядом с Натальей МАРТЫНОВОЙ. Улыбается ей.
Поздний  темный вечер. Едет одинокий экипаж, с Лермонтовым и Мартыновой, в пригород Москвы, Знаменское -Иевлево. Экипаж останавливается возле дачи, Наталья дергает колокольчик.
НАТАЛЬЯ : В доме  никого нет. Только сторож. Маменька мне разрешила переночевать здесь сегодня… одной…( голос ее меняется)
Сидят на кухне, за скудным столом, из вина и яблок; кухня большая, с верхним этажом, откуда спускаются лестницы. Наталья увертывается от настойчивого Лермонтова ,но вот  она уже отдает ему свой поцелуй. Свечка еле горит…
НАТАЛЬЯ : ( после поцелуя) Вы честны в своих намерениях?
ЛЕРМОНТОВ : В каких? ( снова пытается поцеловать, Наталья придерживает)
НАТАЛЬЯ : Вы останетесь  на завтра? Приедет маман, Юлия… Жаль, что папеньки нет с нами, уж с год… ( снова целуется с Лермонтовым). Николеньку вот ждем... с войны. Сколько же можно, отставку эту зарабатывать?  ( встает) Ваша комната наверху. Пойдемте, я покажу…
 Раннее утро. Лермонтов просыпается в комнатке во флигельке.  Открывает ставню, выглядывает. Сторож, он же садовник, поливает клумбы из ранних, только что вышедших цветов. Лермонтов одевается, спускается, выходит. Спрашивает у сторожа.
ЛЕРМОНТОВ : А что любезный, не запряжешь ли мне пролетку?
СТОРОЖ : А вы с барыней едете?
ЛЕРМОНТОВ : Нет.
СТОРОЖ : Без барыни никак не можно.
Лермонтов молча выходит за ворота. Сторож вслед : «А чаю? Самовар горячий…»
Лермонтов идет по пустому полю, в белой рубашке, сюртук офицерский за плечами. Вот он подходит к церкви, где уже собираются богомольцы. Около ворот церкви много нищих, увечных, Лермонтов им подает. За поворотом видит несколько  пустых экипажей.
Едут по дороге, мимо деревни, крыши некоторых домов без соломы.
ЛЕРМОНТОВ : ( кучеру) А скажи-ка ,  братец, что это крыши пустые?
КУЧЕР: (словоохотливо) Так ведь мор идет, барин, нечто не знаешь. Неурожай прошлогодний, люди соломенный то хлебушко  и едят…
ЛЕРМОНТОВ: Да и нищих много. Раньше такого не бывало…
ТИТР : «Вечер у Павловых». Сидят на диванчике отдельно , Хомяков и Лермонтов .
ХОМЯКОВ : Да именно наши вирши обличают. Не приемлем мы - и правление нынешнее и, вообще – устройство жизни… Но одного «сиянья веры» - недостаточно.  Есть силы подспудные , народные, пользительные его качества, общинность. Россия самобытна и про это не стоит забывать. Монархия, конечно , незыблема. Умные политики при  ней нужны, как Сперанский был, Кочубей…
ЛЕРМОНТОВ : Да , я начинаю понимать, что писатель, всякий пишущий, не должен отделяться от народа, а проникаться его нуждами…(помолчав) И еще , спросить хочу у вас… Вы правда были возле Веневитинова в его последний час? Мне говорила Полина, жена его брата, у Вильегорских…
ХОМЯКОВ : Да, да, - это было зимой, 27-го года, в Петербурге. Он сильно застудился тогда и врач прибывший, где мы были, сказал , прямо вдруг, что жить осталось ему, всего  несколько часов… И вот… Никто не решался, а я подошел и надел ему на палец кольцо с перстнем, что подарила ему Волконская. Он поклялся, что наденет этот перстень только в день свадьбы с ней , или в день… В общем , он все понял, и через час его не стало…
Долгое молчание. Диссонансом  прозвучали,  из другой комнаты, смех и звуки рояля.
ЛЕРМОНТОВ : Я на днях перечитал его «Молитву» и «Завещание». Это невообразимо, как может поэт чувствовать приближение…  своего… конца…
 ТИТР :  «25 мая 1840 года». Едет та же кибитка, что и из Петербурга, мимо полей и лесов.
Лермонтов на заднем дворе постоялого двора сидит ночью. Слушает  отдаленную музыку балалайки и топот  пляшущих пьяных мужичков…
   
                КОНЕЦ  ДЕВЯТОЙ  СЕРИИ













ДЕСЯТАЯ   СЕРИЯ
 ТИТР: «10 июня 1840 года. Ставрополь». ЛЕРМОНТОВ и МАРТЫНОВ идут по городу вечером.
МАРТЫНОВ : Раевский? Он же чиновник. Для особых поручений. Вообще должен быть к осени.
ЛЕРМОНТОВ : А Майер?
МАРТЫНОВ : О, тот сейчас на Черноморской линии, у Раевского генерала, Николая Николаевича младшего. В прошлом годе там сильно воевали, Шамиль взял несколько укреплений, еле отбили… Государь был недоволен…
ЛЕРМОНТОВ : Жалко Вельяминова. Хороший был командир…
МАРТЫНОВ : Да Граббе не хуже! Не будь плохо помянут Алексей Александрович… Граббе чуть самого Шамиля не взял в Ахульго, три месяца в крепости держал. Но тот  выскользнул… Потому и поднял теперь всю Чечню. Нынче вообще, решительно настроены с этой войной, сколько ж можно? Вот и собираются под  предлогами офицеры , в сводный отряд, Галафеева. Все хотят покончить с горцами…
ЛЕРМОНТОВ : А  отчего ты не в  гвардии?
МАРТЫНОВ : Э, Мишель! Здесь гвардейцев не любят, «фазанами» зовут… Разные бывают – кто отличия схватить за отставку скорую, а кто и в самом деле – научиться военному ремеслу. Только долго и этого не выдерживаешь. Я вот, уже устал… Попрошусь в экспедицию. И дальше  с выходом в следующий чин. Ну вот и пришли. Я только хочу предупредить. У барона без церемоний. Вревский хоть и  Генштаба капитан, и семейный, а очень любит своего брата, офицера. Пойдем, я тебя представлю…
Входят в дом Ипполита Александровича Вревского. Сразу от передней, маленькая комнатка сбоку, там играют в карты.
МАРТЫНОВ : (с завистью смотрит на игроков) Эх, жаль я не при средствах… Хочешь, ( Лермонтову)  познакомлю с Дороховым? Бретер. Дорохов, в форме унтер-офицера, сидит  первым у  входа в комнатку,  отдельно от стола, курит трубку.
МАРТЫНОВ :  Руфин Николаевич. А что же ты не в игре?
ДОРОХОВ : (раздосадованный проигрышем) Игра не в масть, Николай Соломонович. Э-эхэ-хэ…
МАРТЫНОВ : Познакомьтесь, Руфин Николаевич. Поручик Лермонтов. Между прочим, поэт…
ДОРОХОВ :  (не обращая внимания, занятый своими мыслями, после паузы) Видали мы и поэтов! Ха! Давай еще! ( видя что закончили кон, обращается к кому то за столом)
МАРТЫНОВ : ( Лермонтову) Ну пойдем подальше , в общество почище…
ЛЕРМОНТОВ : Нет погоди… Я не намерен выслушивать насмешки…  от какого то унтера…Сударь! ( к Дорохову) Потрудитесь извиниться передо мной!
ДОРОХОВ : Я !? Да ты знаешь, щенок, с кем говоришь!?
ЛЕРМОНТОВ ( оттаскивает за ворот Дорохова) Ежели Вы счас же не извинитесь, то  я … к Вашим услугам!
МАРТЫНОВ : Господа, господа,  побойтесь Бога!..
ДОРОХОВ : Извольте! Он меня испугал! Куда прислать секундантов?
ЛЕРМОНТОВ : Гостиница Найтаки. Поручик  Тенгинского полка Лермонтов… ( Мартынову) Пойдем отсюда…
МАРТЫНОВ : Как ? Ты не представишься хозяйке?
ЛЕРМОНТОВ : Мне надо с тобой обговорить…
 Поздно ночью в номер Лермонтова стучатся и  вламываются. Входят ЛАМБЕРТ ( граф, поручик, живущий в одном номере с Лермонтовым) и МАРТЫНОВ.
ЛАМБЕРТ : ( пьяным голосом) Ну и что?.. Да… Я не один. С ротмистром.  И еще с саперави…( показывает бутылку)
ЛЕРМОНТОВ : Ну что ж, накрывай, распоряжайся… А мы  пока выйдем…(Мартынову)
 Сидят  на диванчике в углу,  где фикусы.
ЛЕРМОНТОВ : Я не мог уснуть. Шутка ли – опять дуэль…
МАРТЫНОВ : Да все  обошлось, успокойся. Дорохов просит прощения. Он же не знал , рассказали о тебе.  Да и я виноват. Надо было сказать, кто он. Разжалован из майоров, сын генерала, друг Пушкина и Давыдова. А стрелялся уж, раз десять… Даже с  самим Вяземским. Тоже идет в экспедицию. Вот там постреляем. И ты просись. Выступаем в Грозную 29-го…
ТИТР : «11 июля 1840 года» Походный порядок отряда генерала Галафеева. ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС: «Отряд генерала Галафеева с боями продвигался от крепости Грозной в глубь  горных районов Чечни, пытаясь навязать  решительное сражение войску Шамиля. Но тот постоянными набегами старался ослабить русский отряд и не пустить его дальше реки Валерик,  с завалами на три версты, где он расположил свои основные силы, около шести тысяч человек. В отряде Галафеева было – 2 тысячи…»
Утро. Пустынно перед рекой Валерик. Лошади, пятясь , осторожно входят в воду, переходят вброд по грудь на другой берег, отфыркиваются. Из зарослей завала смотрят глаз , это из засады Шамиля.
В середине обоза верхом  генерал-лейтенант Галафеев. В его свите – Лермонтов. Подскакивает казак ,проверяющий брод.
КАЗАК : Ваше превосходительство! Брод есть! Ежели пушки снять с лафетов, можно и проволочь. Но… лучше сначала ядрами порушить.
ГАЛАФЕЕВ : Добро. Смотрите вкруг обоза зорко, особливо, как подойдем к броду…
 Обоз у реки. Лошадей отстегнули от повозок с пушками, ведут на водопой. Вдруг просвистела пуля. И капитан рядом с конем завалился в воду. К нему бросается рядом стоявший казак. Лермонтов это увидел. Подходит к Галафееву. Тот сидит на барабане.
ЛЕРМОНТОВ : Ваше превосходительство, постреливают…
ГАЛАФЕЕВ : Пустить туда заряды, в завалы…
Пушки, числом две, стреляют в завалы за рекой. Тишина после  пальбы.
ГАЛАФЕЕВ :(кричит) Пушки снять с передков!
 Обоз располагаются к привалу.  Лежат снятые стволы пушек  (КРУПНО)
Вдруг раздается из завалов гортанный крик в  несколько сот глоток и убийственный  залп из ружей. Несколько людей пехоты  падает. Все всполошились. Крики: « В ружье!» Снова залп и снова  упали люди. Слышен звук боевой трубы, - «сбор».
ГАЛАФЕЕВ : Командиры – ко мне! ( к нему подбегают офицеры) Толку стрелять нет! Готовьте штыковую! Закрыться повозками! Корнет Глебов – вперед!
Солдаты быстро организуются. Ждут залпа. Как только он раздается, встает в передовой шеренге корнет ( это корнет ГЛЕБОВ, одна звездочка на эполете КРУПНО) Кричит : «За мной! Вперед! Ура-а-а-!!!...»
Через брод солдаты бегут к завалу, устремляются в него. Их встречают горцы. Рукопашный бой в проломе завала. Горцы постепенно отступают. Солдаты накапливаются в завале для  штурма следующей линии.
Лермонтов переправляется на коне через брод. Вдруг,  видя, как впереди него падает от пули Глебов, спешивается, забегает на завал, подбегают к другу.
ЛЕРМОНТОВ :  Миша!  Миша!! Ты ранен?!
ГЛЕБОВ : Скорее, в завал… Они начнут снова…( стонет).
Из левого плеча  Глебова сочится кровь. Лермонтов перевязывает Глебова.  Вдруг  из-за второго завала наваливаются горцы. Их очень много, в 2-3 раза. Идет жаркая рукопашная схватка. Через брод идут солдаты подкрепления, в рядах их – ротмистр МАРТЫНОВ. Бой продолжается. Один горец повалил Мартынова, занес над ним кинжал, Мартынов отчаянно сдерживает руку противника, горец кричит, вот-вот зарежет ротмистра. Лермонтов , оттащив Глебова в безопасное место, возвращается в бой. Видит Мартынова и его врага, с размаху сзади перерубает горцу шею, кровь брызжет у того фонтаном. Мартынова трясет, он валится наземь почти без чувств, шепчет : «Спасен! Спасен!»
Общий план. Горцы постепенно вытесняют русских из первого  завала, теснят их к реке. Солдаты и офицеры отчаянно  бьются штыками и саблями, они уже по пояс в воде…. Вдруг отряд русских казаков, переправившись в другом месте, сбоку, с гиком атакуют , рассекают горцев надвое, мнут их копытами, колят пиками. В казачьей лаве – ДОРОХОВ. Кони ржут, сабли звенят, горцы кричат. Общий план : горцы отступают, унося раненых и убитых. Бой затихает…
После боя. Темнеет. Лермонтов  зачерпывает воду в реке, чтобы смыть кровь Глебова на своем локте; смотрит сквозь ладонь ,видит, что вода – розовая от крови… Пофыркивают кони. Зажигаются костры…
Уже ночь. Галафеев у палатки на барабане слушает доклад начальника штаба. В стороне , при свете факелов, хоронят убитых.
НАЧАЛЬНИК ШТАБА, полковник: Посчитать противника точно  невозможно,  уносят,  но  их  порублено около шестисот,, не меньше. Наши потери – офицеров -30, нижних чинов – 287 …
ГАЛАФЕЕВ : Много, много… полегло… Лобовыми атаками Шамиля не взять… Надо обложить его,  в берлоге, как это делал Павел Христофорович… Пишите приказ – идти в Хан-Шуру, на выручку Клюгенау…
Начштаба отходит. Лермонтов стоит рядом.
ГАЛАФЕЕВ : А вы голубчик, будьте все же в бою при мне, для поручений. Дрались храбро, но этого мало для Вас. Ибо вы – наблюдатель. Ну – отдыхайте, завтра , сегодня уж, наверное, - в поход…
Общий план лагеря. На фоне него - ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Не сумев разбить Шамиля в Малой Чечне, Галафеев не имел успеха и в походе на крепость Темир-Хан-Шуру, в Восточном Дагестане. 9 августа Галафеев возвратился в Герзель-аул, близ Гудермеса ,  и прекратил на время боевые действия. Офицеры получили  на курорты Пятигорья кратковременные отпуска».
Днем в центре Пятигорска у Николаевских и Ермоловских ванн стоят Лермонтов и Дорохов. У водного павильона прохаживаются дамы.
ДОРОХОВ :  Вон та, - Омер де Гелль. Француженка. Путешествует. Муж тоже где то здесь. Но вместе их никогда не видели. Она появляется тут каждый день и, кажется мне , - скучает…
ЛЕРМОНТОВ : Ну что ж, развлечемся.
Подходит к Омер де Гелль. Говорят по-французски.
ЛЕРМОНТОВ : Почему то я подумал, что Вы – сочинительница.
ГЕЛЛЬ: Но это в самом деле так. Я Вас тоже знаю.
ЛЕРМОНТОВ : Откуда? Я так приметен?
ГЕЛЛЬ: Своими бакенбардами Вы не измените свою внешность.
ЛЕРМОНТОВ : Одиночество после боевых  трудов играет свою роль.
ГЕЛЛЬ: Что? Что Вы имеете в виду?
ЛЕРМОНТОВ : Я бы хотел продолжить нашу беседу. Мне бы хотелось… Вы уходите?
ГЕЛЛЬ: Нет, отчего же. Я с удовольствием  с Вами пообщаюсь.
ЛЕРМОНТОВ: Можно было, например…Совершить верховую прогулку…
 ГЕЛЛЬ: Я не умею наездницей..
ЛЕРМОНТОВ : А я думал, все амазонки способны обуздать коня…
ГЕЛЛЬ: Я не совсем понимаю Вас…
ЛЕРМОНТОВ: Мы садимся тогда в карету и совершаем круиз до Шотландки.
ГЕЛЛЬ: Вы знаете все окрестности?
ЛЕРМОНТОВ : О, мадам, я знаю эти места с пеленок.
ГЕЛЛЬ: А теперь понимаю. Вы здесь родились.
ЛЕРМОНТОВ : (подходит вплотную) Что то в этом роде. Ну хорошо, давайте сделаем так…
 Утро следующего дня. В комнатку домика, где  спит Лермонтов, стучат в окно, - летит камешек. Рядом – коляска с Омер де Гелль.
ГЕЛЛЬ:  (по-французски)  Уже все петухи пропели. Долго спите, поручик! ( Лермонтов выглядывает) Держите, Вы оставили! ( кидает фуражку, смеется, отъезжает, кричит) Я жду Вас на нашем месте вечером!
ТИТР : «10 октября 1840 года. Около селения Шали. Большая Чечня.   Вторая экспедиция генерала Галафеева. » Вечер. Горят костры привала. В повозке лежит раненный в грудь Дорохов и в голову, на нем – повязки. Повозка готовится в путь с другими ранеными. Стоит рядом у повозки Лермонтов, в бурке.
ДОРОХОВ : ( говорит с трудом , с остановками) Мишель… ты был в моем… отряде…  Прими … его… Апполон… Васильич… согласен…
ЛЕРМОНТОВ: Хорошо, хорошо, Руфин, сделаю, как скажешь. Выздоравливай.
ДОРОХОВ : Славный ты малый, Мишель… Чистый… Добрая душа… Прости… что… плохо… думал… о тебе…
ЛЕРМОНТОВ : Что ты , что ты ! Мы еще погуляем! На водах!
Повозка медленно отъезжает в обозе раненых. Лермонтов проходит к костру, где варят похлебку, берет ложку. Ему подают котелок, он медленно  ест плов.  Смотрит на огонь.
Спит у костра, завернувшись в бурку…
Батарея легких орудий в количестве четырех стоит на берегу реки в Автуринском лесу. Она захвачена горцами. Сидят связанные артиллеристы. Вдруг слышен гик казаков. Лермонтовский отряд налетает, нападает, устремляют в бегство горцев, освобождает артиллеристов. Среди них – МАМАЦЕВ, знакомый Лермонтова.
 ЛЕРМОНТОВ: Мамацев! Ты!? Откуда?
МАМАЦЕВ ( освобождается от веревок, ему помогает казак).  Да вот – чуть не зарубили. Звери…Здорово вы нас выручили, Мишель!  Уже хотели причащаться… Уже думали – все…
ЛЕРМОНТОВ : ( в бурке, обросший, с двустволкой за плечами) Да , Костя.   Мы снова на Валерик идем.  Сам Граббе повел войска. Надо кончать с этими дикарями… И пушки ваши пригодятся. ( видит,  как ведут из погони пленных) О!.. И «языки» пригодятся, тоже…
ТИТР: «30 октября 1840 года. Валерик». После арьергардного боя. На берегу Лермонтов и унтер-офицер Лихарев, декабрист.
ЛЕРМОНТОВ : ( подходит к воде, зачерпывает ее) Сейчас чисто… А в июле здесь было жарко. Река смерти она называется, между Малой и Большой Чечней… Ну и что же в результате?
ЛИХАРЕВ : (продолжает разговор) Я  Канта в ссылке изучал. Он объявил поэзию «высшим судом искусства». А о Боге  писал, что как нельзя доказать его существование, так и опровергнуть это. Поистине непостижимо. Ну а Гегель пошел еще дальше. Он говорил…
Слышен одиночный выстрел. Он сваливает Лихарева наповал.
ЛЕРМОНТОВ : Владимир! Ах, что же это?! Лихарев!.. ( оглядывается, кричит) Санитара-а-а!!..
 ТИТР :  «21 ноября 1840 года. Ставрополь» Лермонтов едет верхом по улице на квартиру, которую он снимает на окраине с кузеном Александром Ивановичем Бибиковым, офицером Егерского полка. У крыльца встречает Лермонтова  слуга Иван Соколов.
СОКОЛОВ : Давно ждем, барин. Как получил Александр Иванович, эстафету, так радуемся , что живехонек вернулись…
 В передней Лермонтов, видя кузена, восклицает : «Биби!».  Обнимаются.
БИБИКОВ : Возмужал. Посуровел. Усталость в глазах… Ну что?  Сначала баня? Отпуск надолго ли?..
Лермонтов моется в бочке, в мыле, ему поливает Иван Соколов. Бибиков уже в домашнем халате, входит с  конвертами.
БИБИКОВ : Писем пять. Из Тархан, из Петербурга, а это ( вертит) – из Ялты? Духами пахнет…
ЛЕРМОНТОВ : Покажь.
На весь экран - французские буквы, и угадывается : «де Гелль»
 Лермонтов выходит из бочки. Соколов накидывает на него махровый халат. Лермонтов  разрывает конверт от Омер де Гелль, читает.
ЛЕРМОНТОВ : У тебя еще есть партикулярное платье?
 ТИТР : «28 ноября 1840 года. Ялта».  Яхта  Омер де Гелль на рейде. Погода мрачная. Вечер. Темно.
Лермонтов и Омер де Гелль в каюте при свете масляной горелки. Лежат в  постели  в полутемноте. Вдруг Лермонтов кричит во сне: «Лихарев! Лихарев! Вперед ! В атаку! Ребята , вперед!»
ГЕЛЛЬ: (по-французски) Мишель, Мишель! Что с тобой?
ЛЕРМОНТОВ : ( просыпается) А? что? ( переходит на французский) Я , наверно, кричал во сне? Прости, Жюли. ( целует ее в щеку) Что то нервный стал… душно... Пойду на воздух… ( надевает халат)
 Лермонтов снаружи на палубе. Густой предутренний туман сковывает яхту. И вдруг слышится легкий плеск. На другой стороне большая лодка, куда перегружают стрелой  механического крана завернутый в длинные холщовые мешки груз. Сказанные несколько слов по-турецки сомнений не оставляют – это оружие. В Лермонтове нарастает негодование. Разъяренный, он возвращается в роскошную каюту де Гелль. Собирается, одевается.
ГЕЛЛЬ: Что такое? Что ? Ты уже уходишь? Почему ? Ведь еще ночь?
ЛЕРМОНТОВ: ( по-французски) Я не собираюсь находиться на судне, на котором возят оружие.
ГЕЛЛЬ: Какое оружие? Ты о чем? Я не знаю ни про какое оружие…
ЛЕРМОНТОВ : Это твоя… ваша яхта?
ГЕЛЛЬ: Да…
ЛЕРМОНТОВ : Почему же вы не знаете, что перевозят на вашей яхте? Соблаговолите мадам, предоставить мне шлюпку…
ГЕЛЛЬ: Но как же ты ? Почему , откуда взял про оружие?
ЛЕРМОНТОВ : Ну я знаю не только французский, мадам. Шлюпку…
ГЕЛЛЬ: Да, да , конечно. Я распоряжусь ( звонит в колокольчик)
Следующий кадр. Лермонтов быстро идет по палубе. За ним  почти бежит Омер де Гелль.
ГЕЛЛЬ: Ну ты же говорил : отставку не дают, награды не дают. Ты же обещал мне , что уедешь со мной, во Францию!
ЛЕРМОНТОВ:( спускается по трапу к шлюпке) Прощайте!
ГЕЛЛЬ: ( кричит вслед Лермонтову) Мой муж дает мне развод! Я ему все  рассказала! Мишель! Мишель!.. ( плачет) Я люблю тебя!.. Люблю!
 ТИТР : «Ялта. Военная комендатура». Лермонтов у коменданта в кабинете.
КОМЕНДАНТ : Ну что ж, благодарю Вас , поручик. Мы давно следим за этой яхтой. Ваши сведения подтверждают…
ТИТР : « Фанагорийская крепость. Начало декабря 1840 года.»  Скользят копыта  лошади   на спуске с крепости. Лермонтов верхом,  – в рединготе, с опушенным капюшоном.  Мелкий дождь. Навстречу едет крытая коляска. Пассажир в ней, доктор Майер, вглядывается во встречного ездока.
МАЕЙР : Батюшки святы! Смотрю и не верю глазам своим! Вы это или не Вы? Михаил Юрьевич!
ЛЕРМОНТОВ : Доктор Майер! Здравствуйте!
 Крупно : рис на деревянном подносе, с которого сгребают и едят руками Лермонтов и Майер. Рядом – кувшин с вином.
МАЙЕР : Не спрашиваю, откуда такой наряд. Неужели разведка?
ЛЕРМОНТОВ : И не надо … спрашивать. Я действительно , оказался в роли лазутчика. И еще рад, что встретил тебя. Этот Лорер такой официальный… прапорщик. Хоть и предложил остаться, я не захотел.
МАЙЕР : Останешься у меня. Куда при такой погоде? Я отпишу Ерохину. Отнесешь в госпиталь.
ЛЕРМОНТОВ : Да, я обязательно там побываю. У Дорохова.
МАЙЕР : Этот бретер? Смелый , бисова душа! (устраивается с чубуком на диване) А «Тамань» твоя хороша…хороша! И про меня  в «Мэри» ведь многие догадались. Ну да я не в обиде. Меня это не пугает. Пуганый… Да  и понимаю я… художественный образ. Ну и как ты дальше разумеешь? Возвратишься в гвардию?
ЛЕРМОНТОВ : ( тоже встает) Нет. Мне эта служба надоела вконец. На отставку надеюсь. Хоть и «сабля золотая» предполагает гвардию, но я не намерен… Пока на отпуск подал. С бабушкой повидаться. А там – видно будет… ( видит в окне дальний огонь)
МАЙЕР : Полыхает ?
ЛЕРМОНТОВ : Вроде того… Да это на реке? Что там?
МАЙЕР :  Турецкие лодки жгут. Контрабандистов… Такое здесь случается. А что ты теперь пишешь?
ЛЕРМОНТОВ : (отходит от окна, раскрывает свой портсигар. Раскуривает сигару от свечи) Меня эта война перевернула. Задумал о сражении написать, при Валерике. И еще… Полковник Шульц рассказывал, при штабе нашем, ты знаешь его. ( Майер кивнул) О его ощущениях о ранении при Ахульго, когда они с Граббе чуть не взяли Шамиля. Даже название придумал, хотя самого стихотворения еще нет… «Сон»…
МАЙЕР : Мне тоже бы пора в отставку. Да некуда деваться… Ну, давай , укладываться…
ТИТР : «6 января 1841 года. Обед у генерала Граббе» Генерал-адъютант  Граббе на экране, дальше идут по столу : ЛЕРМОНТОВ, ПУШКИН Лев Сергеевич ( титр: штабс-капитан Ставропольского казачьего полка), Сергей ТРУБЕЦКОЙ , поручик Кавалергадского полка(титр), Ипполит Александрович ВРЕВСКИЙ, капитан Генштаба(титр), ДЕЛЬВИГ Андрей Иванович (титр: инженер-путеец), ШУЛЬЦ Михаил Семенович, полковник( титр)
ПУШКИН : Нет господа, извольте… Ватерлоо, Маренго. Ахульго, Бородино. Все на «о» и нечего тут спорить!
ЛЕРМОНТОВ : А Валерик?
Все как то сразу замолчали, веселье исчезло. Все заняты едой. Слышен звук ножей и вилок. Слуги наполняют бокалы. Встает полковник Шульц.
ШУЛЬЦ : Господа, я предлагаю тост за радушного  и гостеприимного хозяина, командира нашего, отца, полководца и дипломата, генерал-адъютанта Павла Христофоровича Граббе.
 Все встают, чокаются.
ГРАББЕ : Премного благодарен, друзья мои…
Тот же Граббе в своем кабинете, где на серебряном подносе кофий. У стола сидит Лермонтов. Генерал запечатывает конверт , передает Лермонтову.
ГРАББЕ : Я написал Ермолову и про Вас. Вот увидите, какой это замечательный человек! Глыба! Вы сразу измените мнение о нем… Галафеев и Голицын довольны Вами. Все представления по наградам, и по Святому Владимиру, и по золотому оружию,  отосланы Головину. Думаю, как раз в  пребывание вас в столице это напечатают. А почему Вам отпуск дан до Петербурга? Ведь, кажется, бабушка Ваша, в Пензенской губернии? И было бы уместней…
ЛЕРМОНТОВ : Бабушка приедет. Да и что мне в деревне, Павел Христофорович, посудите сами? Я песню хочу отдать для исполнения. И вообще…
ГРАББЕ : Ну да, конечно, конечно… Ну что ж, доброго пути Вам. Когда выезжаете?
ЛЕРМОНТОВ : Я думаю, днями. Реми поедет со мной. Заедем с ним к Хомутовым, в Ростов, ну а потом уж под Воронеж, к Потапову. Может удастся и Кольцова встретить. Стоит воспользоваться случаем…
ГРАББЕ : Ну что ж не смею более задерживать… Перед отъездом загляните… Екатерине Петровне привет. Чем это замужняя дама Вас привлекла?
ЛЕРМОНТОВ : Она весьма точно и… своеобразно изображает происходящее на Кавказе. Но не думаю, что это ей будет на пользу… Она «Капитанскую дочку» не дочитала, на Гоголя фыркает. Да, Павел Христофорович, в полк я уже не успею... Передайте, при случае, мою благодарность Данзасу, за то, что записал в свой баталион. Я недавно об этом узнал, от Лорера. Он ведь тоже в Тенгинском. И еще спрошу Вас – надолго ли здесь Андрей Иванович? Весьма интересно было бы с ним побеседовать , о кузене его…
               
                КОНЕЦ    ДЕСЯТОЙ   СЕРИИ


















 ОДИННАДЦАТАЯ   СЕРИЯ.
ТИТР  : «1 февраля 1841 года. Москва.» Лермонтов выходит из возка,   ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Ученик Суворова, один из героев Отечественной войны и заграничных походов, Ермолов, после Кутузова и Багратиона, оставался в армии самой популярной фигурой. Декабристы хотели его ввести в состав правительства. Удаленный на Кавказ, генерал получил еще большую известность и влияние. Раздавались голоса, что Ермолов, взяв с Кавказа дивизию пехоты, батарею артиллерии и тысячу конницы, мог бы спокойно взять Петербург. Восстали бы 2-я армия, расположенная на юге, и чугуевсвие казаки. Имя Ермолова стало символом протеста против деспотии николаевского режима. Но сам Алексей Петрович,  уволенный с Кавказа в  1827 году, вышел в отставку, от дел отошел и участия в политической жизни не принимал».
Лермонтов раздевается в прихожей.
                В кабинете Ермолов, в выходном халате, принимает Лермонтова.
ЕРМОЛОВ : Как же батенька, наслышан, наслышан. Ваша смелость в стихе о Пушкине стоит отваги в бою. Да-с… Лев Сергеевич , брат его, был у меня в Персидском походе, совсем еще молодым, юнкером-с…
ЛЕРМОНТОВ : Это при Аббасе-Мирзе?
ЕРМОЛОВ : ( весь в воспоминаниях) Да, но и я был таким же, поручиком, еще в первом походе, в 96 году. После Пажеского корпуса.
ЛЕРМОНТОВ : Ведь Пушкин хотел писать историю персидских войн, и на Кавказе…
ЕРМОЛОВ : Возможно, возможно… Ну что ж, успехов Вам, поручик. Я понял Вас, могу способствовать… А сейчас, прошу извинить, что не могу принимать вас более. Моционы…
ЛЕРМОНТОВ :  Прощайте, Ваше превосходительство…( с холодной учтивостью, поклонился, вышел)
Лермонтов уходит по дорожке от крыльца. За ним бежит слуга
СЛУГА : Ваше благородие, обождите!
Лермонтов останавливается.
СЛУГА : Алексей Петрович просили передать, чтоб Вы непременно зашли к нему завтра, без церемоний. На обед, в пятом часу…
ЛЕРМОНТОВ : Завтра я уезжаю в Петербург.
 ТИТР : «9 февраля 1841 года. Петербург. Дворец графа Дашкова, обер-церемонимейстера двора».  Лермонтов идет вверх по ступеням, сказав слуге у входа: «К Александре Кирилловне».  На каждой ступени по два ливрейных лакея, внизу в белых кафтанах ( ливрея Дашковых), вверху – в красных ( ливрея Воронцовых). Бежит вниз, чуть не сбивая Лермонтова, мажордом Воронцова, итальянец РИЧЧИ, в черном бархатном фраке, коротких панталонах , в башмаках,  со шпагой сбоку и с треуголкой под локтем, становится в сопровождении двух дворецких у подъезда. Воронцов спускается следом, чуть кивнув Лермонтову и становится на первой ступени лестницы. Все цепенеют. Входит чета императора и императрицы. Вместе с ними – великий князь Михаил Павлович…
Те же царственные особы наблюдают за танцующими. И вдруг крупно – лицо  великого князя Михаила Павловича. Оно хмурится. В армейском костюме , без фалд, поручик Лермонтов крутится в танце с графиней. Михаил Павлович наклоняется к уху императора и что-то  говорит ему, тот тоже  всматривается  и хмурится. Эти движения замечает СОЛЛОГУБ. Он быстро  идет к Лермонтову, едва тот заканчивает танец.
СОЛЛОГУБ : Мишель! Вот неожиданность! Что ты тут делаешь?
ЛЕРМОНТОВ :  Как что ? Танцую до упаду!
СОЛЛОГУБ : Уходи, пока не поздно, тебя же арестуют. Посмотри как грозно на тебя  смотрит великий князь!
АЛЕКСАНДРА КИРИЛЛОВНА : Да и точно, Мишель. Недалеко до скандала. Пойдемте, я проведу Вас черным ходом…
Они оба идут по коридорам.
ЛЕРМОНТОВ : Ах, зачем я должен сбегать, точно нашкодивший прислужник ? Я воевал за них, жизнью рисковал, а они!... Собаки, которые только и знают, что…
АЛЕКСАНДРА КИРИЛЛОВНА: ( Поворачивается к нему и прерывает его, закрывая ладошкой рот) Скажите Мишель, Вы любите меня?
ЛЕРМОНТОВ : Вы же знаете… Если бы не Монго…
АЛЕКСАНДРА КИРИЛЛОВНА: Вот и мне этот скандал не нужен… Да, соскучилась  я по Монго, он мил… А когда он приедет?
ЛЕРМОНТОВ : Со дня на день ожидаю…
ТИТР: «20 февраля 1841 года. Дом князя  Сергея Васильевича Трубецкого». Сидят в гостиной Трубецкой и Лермонтов.
ЛЕРМОНТОВ : И это назвали «неслыханной дерзостью!» Что же я? Не имею прав появляться на балу, куда меня пригласили, потому что там царствующие особы? Соллогуб, спасибо , выручил…
ТРУБЕЦКОЙ : Соллогуб? А почему он был там?
ЛЕРМОНТОВ : Александра Кирилловна его троюродная сестра.
ТРУБЕЦКОЙ (с сожалением) Соллогуб должен был жениться на моей Иде… Но верно, были какие то причины их недовольства?
ЛЕРМОНТОВ: Единственно, не успел доложиться по начальству, предъявить отпускной билет…
ТРУБЕЦКОЙ : Ну что?
ЛЕРМОНТОВ : Ну и то… Теперь я на заметке.  Там, у Чернышева, заявляют, что не позже 9 марта должен отбыть в полк. А в приказе четко сказано, - для свидания с бабушкой. А ее все нет и нет… Да и тут, я узнал… Ожидается амнистия в связи со свадьбой наследника…
ТРУБЕЦКОЙ : Так это хорошо, возвратишься в гвардию,  в гусары…
ЛЕРМОНТОВ : ( взрывается) Да не нужно мне  это гусарство, как ты не понимаешь!  Амнистия по дуэли – это путь к отставке. Мне бы до нее здесь продержаться. И жениться бы, что ли?.. Государь такое ценит…
ТРУБЕЦКОЙ : Ох, Мишель, десять раз, сотню, тысячу отмерь. Чтоб решаться на такой шаг!..
ЛЕРМОНТОВ : Я понимаю…( видя, как с трудом Трубецкой встает с дивана) Как рана то? Болит?
ТРУБЕЦКОЙ : Ты знаешь, - невероятно. Особенно в такую мерзкую погоду( смотрит в окно). Говорят, задет сустав. Весной поеду на воды.
ЛЕРМОНТОВ : Всего лучше – в Пятигорск.
ТРУБЕЦКОЙ : Давай-ка горячего шоколада выпьем, что ли! Ты не спешишь? (звонит в колокольчик)
Входит слуга. Трубецкой ему : «шоколада и пирожных…» Слуга уходит.
ЛЕРМОНТОВ :  Меня прямо таки рвут на части. Ни одного  вечера свободного... Этот Белинский прославил до того, что неудобно, порой… И второе издание прямо сейчас готовят. Вот поеду от тебя в наборную часть, предисловие втискивать…
 Салон Карамзиной. Здесь пока РОСТОПЧИНА Евдокия Петровна  (титр) и хозяйка, Софья Николаевна.
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА : Ой, да не волнуйся ты так!  Появится он , не денется… (продолжая начатый разговор) Ты должна, должна воспользоваться этим временем, которое тебе отпущено. И так потеряла свои годы, в деревне то… И не только ты сама, как поэтесса, но и общество… Женщина ты незаурядная и жизнь твоя не должна начаться на балу, а кончиться за ломберным столом. А, вот и Владимир Федорович!
Входит Одоевский. Целует руки обоим.
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА:(Одоевскому) Сегодня ждем Михаила Юрьевича…
РОСТОПЧИНА : ( Одоевскому ) Вы мне льстите, князь. Я узнала, что начинаете печатать в «Записках» письма графини с моими инициалами.
ОДОЕВСКИЙ: О, это только  прием. Стараюсь объяснить в занимательной форме, что есть подкладка, а что есть причина. Поверьте, графиня, таинственностью обладают предметы, совершенно обыкновенные…
СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА : Лермонтов ! Ба, и с ним Пушкина !
Входят Лермонтов и Наталья Николаевна Гончарова – Пушкина.
ЛЕРМОНТОВ : Вот, столкнулся буквально в дверях! Не сразу и узнал  Наталью Николаевну…
     Ростопчина  и Лермонтов после вечера  у Карамзиных в карете.
РОСТОПЧИНА :Сколько же мы не виделись? Неужли  прошло?... Боже мой, десять лет… Ну да, когда приезжала Катя ко мне в Москву, ты был еще в юнкерах.
ЛЕРМОНТОВ : Скажи Додо, а ты часто видела Пушкина?
РОСТОПЧИНА: Конечно, мы у Софи Николаевны и виделись… Я написала тебе стих, Мишель. Вот появишься у меня, завтра…
ЛЕРМОНТОВ : Я  тоже тебе писал когда то.  Мадригал. Как это? Счас… (вспоминает, машет руками) Вот… «как над пучиною мятежной, свободный парус челнока, ты – беззаботна и легка…»
РОСТОПЧИНА: Да уж , беззаботность мне не просто далась, все завидовали моей участи. И бриллианты эти, и конфеты по 25 рублей коробка… Андрей Федорович из тех нерешительных русских людей, которые не знают, что делать и потому делают все, что им попадается под руку… Деньги бросает Бог знает куда, а меня заставляет, ты не поверишь, - отчитываться перед ним. И я не выдержала… Пока живем врозь… Владимиру Федоровичу помогаю, на журнал… Все же у меня не выходит из головы.
ЛЕРМОНТОВ : Что?
РОСТОПЧИНА: Что ты потерял кольцо у Карамзиных. Это неспроста. Это что то значит…
ЛЕРМОНТОВ :  Ну что ты, ей Богу! Завтра найдут. Ой! ( заваливаются на повороте)
РОСТОПЧИНА : Вот и мой дом, Мишель. Итак, завтра, не позже двенадцати… Ну, пока ( целует его  в лоб)
Ростопчина выходит, говорит своему кучеру: «Отвезешь  поручика на Гагаринскую» Кучер :  «Слушаюсь, барыня. Нно-о-о!»
 ТИТР : «10 апреля 1841 года. Утро». Царская семья заканчивает завтрак. Сидят : Николай Павлович в форме полковника Измайловского полка, рядом  Александра Федоровна, дочери Мария и Ольга, сын – Александр, великий князь Михаил Павлович, Жуковский. Рядом с Александром – принцесса гессен-дармштадтская Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария, 18 лет. Николай Павлович встает первым, за ним остальные.
НИКОЛАЙ I: (недовольный) Михаил Павлович, зайдите ко мне на минутку.
 В огромном кабинете Николая I в Зимнем дворце.
НИКОЛАЙ I: Михаил Павлович… Я узнал, что сочинитель этот, Лермонтов, до сих пор пребывает в отпуске, а меж тем окончание его  еще месяц назад…
МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ : (смущен) Он  представлен к наградам, к золотому оружию, - за храбрость и я полагал, что в списки амнистии тоже вписанным быть может. Офицер гвардии…
НИКОЛАЙ I: Что?! Этот…мальчишка! Жалкое дарование, с извращенным умом!?Должен еще снисхождение получать?! Глумится над нашими балами, является Бог знает в чем? Хватит, намешкались с ним… Разве тебе неизвестно, Михаил Павлович, что всякий человек, бросивший вызов обществу, попытавший преступить нравственные границы, установленные самой природой веками, не может остаться безнаказанным… Мое распоряжение, чтоб его тотчас выдворили, на Кавказ, пусть проветрит мозги… Это  мой приказ. И если ты , Михаил Павлович, вознамеритесь в этом усомлеваться, то уподобишься тому несчастному властителю, который пытался запретить скоту пожирать цветы в поле, поскольку они красивы… Немедленно распорядитесь об удалении сего поручика из столицы. А награды ему… я вычеркну… И впредь ему не отлучаться от полка, держать во фрунте…
Идет генерал, под ним титр : « Главного штаба дежурный генерал граф Клейнмихель Петр Андреевич. 10 апреля 1841 года. День.»
Клейнмихель входит в свою приемную, где сидит уже вызванный нарочным Лермонтов. Он приветствует генерала . Клейнмихель ищет на столе дежурного офицера предписание Лермонтову, подает ему.
ЛЕРМОНТОВ: (смотрит на поданную бумагу, удивлен) Но… Я хотел книги дождаться…
КЛЕЙНМИХЕЛЬ : Милейший, вы служите государю, а не книгам. Да , я понимаю, существует литература, чтоб… мыслили. В этом – главный ее вред, она не выражает мнение всех, а каждого писателя – в отдельности… Следовательно, борьба с литературой – это борьба с писателем, прежде всего…
Пока Клейнмихель говорит, Лермонтов надевает офицерскую фуражку, козыряет двумя пальцами под козырек, уходит.
ТИТР : «10 апреля 1841 года. Вечер.» В комнату Краевского врывается Лермонтов, в верхнем башлыке, садится, вновь вскакивает, снимает плащ, снова садится.
ЛЕРМОНТОВ : Нет, вы посмотрите! Ждал амнистии… Это же черт знает что такое?
КРАЕВСКИЙ : Что, что случилось?
ЛЕРМОНТОВ : (смотрит удивленно на Краевского) Случилось… Вот именно , случилось. Я  из штаба сегодня... Там меня… В общем, мне предписано… В 48 часов покинуть Петербург… Н-е-е-е-т!!! Отставка, непременно отставка! Я добьюсь ее , вырву у судьбы! Пусть хоть меня ранят! Хоть убьют!! ( понял что сказал несуразность, остывает) Сейчас проезжал по Воскресенскому, зашел в кухмистерскую выпить хоть что нибудь… Медовой… Согрешил. Тут цыганка поймала у выхода. И знаешь, что  она нагадала  мне ? «Будет, говорит, тебе отставка, но не такая, какая думаешь. После которой , говорит, никакой уже просить не станешь…» Да… Вот и верь после этого гадалкам… Ну? Что ты скажешь?
КРАЕВСКИЙ : Вздор…
ЛЕРМОНТОВ : И бабушки не дождался… Ах, скверно все. Поеду завтра к Философову, на воскресный обед, давно зовет… Буду просить через него еще , хотя дня три , хотя бы – сутки…
КРАЕВСКИЙ : ( встает, передает Лермонтову  завернутую картину ) Портрет твой готов. Горбунов присылал записку.
ЛЕРМОНТОВ : (смотрит на Краевского внимательно). Оставь пока у себя…
ПЕТЕРБУРГСКИЙ ПОЧТАМТ. За столом  в зале сидят Аким Павлович ШАН-ГИРЕЙ и Лермонтов. Титр : «14 апреля 1841 года»
ЛЕРМОНТОВ : ( запечатывает конверты ) Это – Вяземскому. Это – Жуковскому. А это –  сохрани (передает связку рукописей).
Подходит Иван Соколов.
СОКОЛОВ : Барин, лошади поданы.
ЛЕРМОНТОВ : Ну , Акимушка, не поминай! Монго предупреди – жду в Москве, буду там у Розена, он знает. Пущай поторопится. А я , может, бабушки дождусь, через Москву она всегда проезжает… И еще, вот что… Нет, ничего. Прощай. (обнимаются)
ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Аким Павлович Шан-Гирей, троюродный брат и близкий друг Лермонтова,  женился на той женщине, Клингенберг Эмилии Александровне, которая была первым и стала последним увлечением поэта и невольной участницей, если не виновницей, - роковой дуэли с Мартыновым…»
ТИТР : «18 апреля 1841 г. Москва». Лермонтов в доме Алексея Лопухина. Лопухин и Лермонтов сидят в  гостиной вместе с 2-х летним сыном Лопухина.
ЛОПУХИН : Ну иди к дяде, иди. Это хороший дядя…
Ребенок оторвавшись от отца, идет нетвердыми шажками к Лермонтову, но после, быстро развернувшись, бросается в руки отца и чуть не падает. Все смеются. Ребенок плачет.
ЛОПУХИН : Смотри-ка , вывернулся – вовремя. Ха-ха-ха! Ну пойдем, я тебя отнесу( выходит)
Лермонтов пьет кофий. Лопухин возвращается.
ЛОПУХИН : Вот такая теперь жизнь, Мишель. Заботы о семье, ребенке… Да, ты знаешь, Катенька родила! Прелестный такой ребенок!... Они сейчас в Вене. Александрина в Штутгарте.
Молчание. Думают о своем.
ЛОПУХИН : Варвара… второго родила… Мальчика… Но муж – сущий деспот. Даже мне редко с ней удается списаться. Он все письма сжигает. Не выпускает, держит ее в деревне. Под Курском.
ТИТР : «Вечер 19 апреля 1841 года. Ресторация Талона в Москве» Лермонтов и Самарин за богато сервированным столом. Входит БОДЕНШТЕДТ, немецкий поэт, с ПЕРЕВОДЧИКОМ.
БОДЕНШТЕДТ : (Лермонтову) Мое имя – Фридрих Боденштедт. Я сегодня отказался от табльдота, чтобы встретиться с Вами.  Мой переводчик…( смотрит на переводчика)
ЛЕРМОНТОВ : (встает; говорит по-немецки; на лице Боденштедта удивление) Я с удовольствием поупражняюсь в немецком и в свою очередь, представляю Вам своего друга , литератора Юрия Самарина.
Все садятся. Прислуживают половые .Говорят по-немецки
БОДЕНШТЕДТ : Немецкие читатели с большим восторгом восприняли мой перевод Вашего «Демона». Наша встреча предварительна… В дальнейшем  я встречусь с Вами со своим поверенным и мы обговорим гонорары за переводы. И Ваше свидетельство о том, что Вы не возражаете против других переводов.
ЛЕРМОНТОВ : Я переводил Шиллера, и Гете… Но это я делал для себя. Теперь появились у вас интересные авторы. Вот, например, Шамиссо Адельберт. Он написал повесть о человеке, потерявшем свою тень. Вы читали?
БОДЕНШТЕДТ : Да, я слежу не только за немецкой, но и за всей европейской литературой… Это пиво  немецкое, свежее, потому и мутное. Но очень вкусное, называется – «Драфт», попробуйте.
ЛЕРМОНТОВ : ( попробовал) Действительно , очень вкусное.
Вдруг слух Лермонтова привлекают очень знакомые слова. Это поют с эстрады ресторации романс на слова Лермонтова «Молитва» - « В минуту жизни трудную…»
ЛЕРМОНТОВ : Это же мои слова! Самарин!
Самарин встает и уходит.
БОДЕНШТЕДТ : Михаил Юрьевич, я Вас приглашаю посетить Германию, в Висбаден. Напишите, куда приглашение высылать.
ЛЕРМОНТОВ : Да у меня и заграничного паспорта то нет. Премного Вам благодарен. При случае воспользуюсь. У меня там и друзья есть.
САМАРИН ( возвращается с Васильчиковым А.И.) : Вот, перехватил по дороге… Александр Илларионовича.
ЛЕРМОНТОВ : ( встает ) Александр Илларионыч!  Представляю вам моего… друга… князя Васильчикова.  (тот кланяется всем) Какими судьбами в Москве?
ВАСИЛЬЧИКОВ : Да вот, по делам министерским, к барону Гану, на Кавказ…
ЛЕРМОНТОВ : Это замечательно! Мы можем там увидеться. Заезжай в Пятигорск. Ты ведь можешь там быть? По делам комиссии.
ВАСИЛЬЧИКОВ :  Мы как раз проверяем уклоняющихся от службы офицеров…
ЛЕРМОНТОВ : А когда из Москвы?
ВАСИЛЬЧИКОВ : Да уж завтра. Прошу меня простить, господа  (кланяется, уходит)
БОДЕНШТЕДТ : ( услышав что то  на ухо от переводчика) Позвольте и нам откланяться. Я предлагаю следующую встречу… завтра… днем. Мы подготовим договоры. Жду Вас прямо в номере.
Раскланиваются Лермонтов и Самарин.
ЛЕРМОНТОВ ( думая о Васильчикове) Ты знаешь, этот Васильчиков… Хитрый малый… Такой молодости, а уже в комиссии, правительственной, да с особыми полномочиями… Расторопный…
САМАРИН :  Мне тоже он не понравился. Князь, конечно. И папаша при дворе… Ну что , время  еще есть? Тот романс,- на музыку Александра Львовича Гурилева. Я его знаю. Завтра вечером  его концерт..  Пойдем к нему в Благородное собрание…
ТИТР: «22 апреля 1841 года». Зал Благородного собрания. Москва», Афиша :  «ВЕЧЕРЪ РОМАНСА». Когда входят САМАРИН и ЛЕРМОНТОВ внутрь, поют : «Лови, лови, часы любви» Коншина.
 В антракте, у стойки буфета,  Самарин и Лермонтов.  К ним подходит КРАСОВ.
САМАРИН : Знакомьтесь, Михаил Юрьевич.  Это наш самый модный московский поэт. Василий Иванович Красов.
КРАСОВ : Очень приятно-с. Но вы моднее меня и популярнее, Михаил Юрьевич. Все о Вас только и говорят.
ЛЕРМОНТОВ : Мы знакомы заочно, по «Запискам», вы всегда печатаетесь наперед меня. Но я знаю и Вашу биографию – учились ведь в Университете в одно время. Только  тогда  я был нелюдим…
Когда все втроем входят в зрительный зал, Лермонтов вроде  «отключается». Ему представляется видение, когда он здесь, в костюме астролога, выдавал эпиграммы. Безмолвная сцена : Лермонтов, юноша,  с огромной Книгой Судьбы под мышкой…» Слышен голос Самарина : «Мишель, Мишель, ты где? Вон Гурилев сидит…»
ЛЕРМОНТОВ : ( очнулся) Да, да, вижу. Конечно, познакомишь…  мне вспомнилось, как здесь… Выступал в юности…   Еще вчера Павлов спрашивал то, что написал тогда : «Как вас зовут ? ужель поэтом?» Юра, Вы проводите меня?
САМАРИН : Да, конечно. К Розену?
ЛЕРМОНТОВ : Нет , сегодня  у дядющки Афанасия.. Он приехал…
САМАРИН И ЛЕРМОНТОВ на крыльце дома Столыпиных, Афанасия Алексеевича.
ЛЕРМОНТОВ : Ну вот. Что то грустно мне сегодня. Наверное, всегда так, перед дорогой. Но раньше было по другому, в радость , возбуждение. А теперь – усталость какая то. С амнистией этой провал… Список , что я тебе отдал, передай Шевыреву, специально для него писал. Он надолго ли, за границей?
САМАРИН : Не знаю. Но выясню, передам. Не волнуйся , Мишель.
ЛЕРМОНТОВ : ( передает бумагу сложенную) А это оставь пока у себя…
САМАРИН : ( смотрит) Здесь нет названия.
ЛЕРМОНТОВ : Не знаю, что придумать. Так вышло. Писал женщине, а получилось о сражении, о России…
САМАРИН : Мы все пишем для России, в которой страдают…
ЛЕРМОНТОВ : Хуже всего не то, что некоторые люди терпеливо страдают, а то, что большинство огромное страдает, не сознавая этого…

 На фоне лица Самарина ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Юрий Федорович Самарин, с которым тесно сдружился Лермонтов в последний свой год, стал крупнейшим политическим деятелем, виднейшим публицистом, историком. В 1867 году  он участвовал в комиссии по продаже Аляски. Впрочем, та ничтожная сумма, от продажи, России так и не досталась. Корабль с золотом на сумму 7, 2 млн долларов затонул в Балтийском море при попытке захвата его заговорщиками...»
ТИТР :  «23 апреля 1841 года». На дворе экипаж, готовый к отъезду. Афанасий Алексеевич, заметно постаревший с 1813 года , когда видели его в первой серии  в Тарханах. Стоят  ЛЕРМОНТОВ , АФАНАСИЙ, ВЕРТЮКОВ Иван.
АФАНАСИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ: Брата крестникова тебе прислала  (указывает на Вертюкова)  Слава Богу , хоть встала. Потому и не смогла приехать то, что хворала сильно. И доктор не велел дальний путь. Поедет в Петербург обязательно, чтоб тебя со службы снять. Издалека то как похлопочешь? Жуковский то вскорости совсем , говорят, за границу перебирается, вот надобно и поспеть.
ЛЕРМОНТОВ : Я вернусь. Я обязательно вернусь.
Обнимаются.
АФАНАСИЙ : ( со слезами на глазах) : Смотри , Мишенька, береги себя… Не лезь ты со своей этой гордостью на рожон, уж больно горяч!..  Остерегайся… «Пуля – дура», как говаривал наш старшенький, а он был адъютантом у самого Суворова, не кого-нибудь…
  ТИТР: «Почтовая станция под Тулой». Стоит распряженный экипаж. МОНГО пьет чай, вдруг выскакивает, видя подъезжающий экипаж Лермонтова.
МОНГО : Ну наконец-то. Дождался!  И Меринского предупредил, что заедем… Заночуем у него. А следующим вечером уж у Миши будем, в Орле…
Выезжают из Тулы, кадр уходит ввысь. ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Путешествия, поездки, - в карете, на перекладных, верхом, - были постоянным уделом   короткой жизни Лермонтова. Подсчитано, что за свою жизнь он провел в дорогах 365 дней, то есть год. Поэт ездил на расстояния за 100 верст более  двадцати раз, в том числе только на Кавказ пять раз. Общее число верст, проделанных Лермонтовым, составляет свыше 41 тысячи 500 верст, что превышает длину кругосветного путешествия по экватору…»
Горы Кавказа над каретой. Накрапывает дождь. Карета въезжает на почтовую станцию «Георгиевская» (видна вывеска). Титр: « 12 мая 1841 года» И прямо перед воротами у кареты ломается ось. Карета останавливается. Из нее выходит Вертюков, смотрит на колесо, открывает дверь кареты снова.
ВЕРТЮКОВ : Кажись , приехали…
ЛЕРМОНТОВ :Что такое ?
ВЕРТЮКОВ : Ось, барин, совсем слетела…
ЛЕРМОНТОВ : Ну так что ? Надо ремонтировать. Хорошо, что до станции добрались…
Поручик Петр Магденко только что приготовился пить чай, как в комнату постоялого двора входят Лермонтов и Монго. Оба в плащах. Поздоровались, представились.
МАГДЕНКО : Поручик Магденко. Ремонтер. Присаживайтесь господа, самовар как раз поспел.
МОНГО : Пожалуй, можно… Но лучше с ромом, а? ( говорит вошедшему Вертюкову) Посмотри там, в бочонке.
 Пьют чай. С ромом. Входит СМОТРИТЕЛЬ.
ЛЕРМОНТОВ : А что, любезный , карета готова ли?
СМОТРИТЕЛЬ : Готова, не готова, да чегошь вы на ночь то глядя поедете? Ныне вон черкесы унтера зарезали…
ЛЕРМОНТОВ : Ну я кавказец бывалый, не запугаете, и в экспедициях…
МАГДЕНКО : И право, господа? Чего пускаться? Лучше приберечь храбрость для другого случая, чем рисковать жизнью с ночными разбойниками.
 Открывает дверь входящий Вертюков. Сильнее слышен шум дождя.
ЛЕРМОНТОВ : Ладно, остаемся. Как, Алексей?
МОНГО : Можно. Принеси, Ваня ,что там  под  голову…
Поздняя ночь. Сидят Монго, Магденко, Лермонтов. Вертюков уже спит.
МАГДЕНКО : И все же эти экспедиции, опасности, на каждом перевале – не понимаю. Я вот закончил с казенными делами, теперь еду в Пятигорск, - отдохнуть, развеяться…
 Монго и Лермонтов молчат. Смотрят на огонь открытой печки…
 Утро. Сидят , пьют чай Магденко и Монго. Входит Лермонтов .
ЛЕРМОНТОВ : Не знаю, когда и наладят, ось эту. Слушай, Столыпин, а ведь сейчас в Пятигорске хорошо, общество уж собралось. А? поедем в Пятигорск!
МОНГО : Нет, это невозможно.
ЛЕРМОНТОВ : Почему?
МОНГО : Я должен тебя доставить до отряда. В целости…
ЛЕРМОНТОВ : Да брось ты! Там такие дамочки сейчас! Одни Верзилины чего  стоят. Опять же – Ребровы, Бетаки… Поедем, Алексей? Там комендантом Ильяшенков, я знаю его, добрый старик, свидетельства возьмем в госпитале. Решайся, Столыпин!
МАГДЕНКО : Ежели вам в затруднение, я могу предложить  со мной поехать, места есть, тут недалеко, сорок верст всего, один перегон.  А ваш человек потом  экипаж,  отремонтированный, пригонит…
Столыпин задумался.
МАГДЕНКО : Ну что, решайтесь, капитан?
СТОЛЫПИН : Помилуйте, я должен его доставить в отряд. Вон – подорожная наша, а там инструкция  - ни в коем случае не отдаляться от маршрута.
Лермонтов сел к столу, наливает себе чаю.
ЛЕРМОНТОВ : ( повелительно) Столыпин, едем в Пятигорск. ( вынимает из кармана кошелек, оттуда – монету) Вот, послушай, бросаю полтинник. Ежели упадет кверху орлом – отряд. «Орлом - отрядом рядом в ряд» (смеется удачной рифме) Ну а ежели решеткой – счастье на все времена, Пятигорск. Ну что, согласен?
Монго неуверенно кивнул. Монета подброшенная покатилась к ногам и решеткою вверх  упала у сапог Лермонтова.
ЛЕРМОНТОВ : В Пятигорск, в Пятигорск! Ура! Зови Ваньку, поедем на почтовых, там как раз запрягают.
МАГДЕНКО : Я же вам предлагаю, - на моей коляске.
ЛЕРМОНТОВ : Так это еще лучше…
Коляска Магденко подъезжает к гостинице Найтаки, на площади Пятигорска.
Магденко и Лермонтов сидят в ресторации, пьют вино и закусывают фазанами. Подходит к ним раздраженный Монго.
МОНГО: Нигде ничего нет. Прямо столпотворение какое то… Есть один дворик у подножия Машука только, на окраине. Там флигель свободный. Ну что, брать?
ЛЕРМОНТОВ : (жует) Конечно, бери. Задаток дай. Я , наверное , к Мартынову пойду. Здесь Мартышка, оказывается. У подножия , говоришь? Вроде знаю…
Лермонтов ждет Мартынова в вестибюле гостиницы, курит трубку. Мартынов выходит из игральной комнаты, откуда слышны возгласы играющих в карты. Он   в черкесском костюме, с газырями. В руках – папаха. Выходят на темную улицу.
ЛЕРМОНТОВ : А чего это ты, в костюме?
МАРТЫНОВ : А что прикажешь надевать, - штатское? С котелком? Знаешь, как то не привык.
ЛЕРМОНТОВ : А форму?
МАРТЫНОВ : Ну я вроде бы как в отставке… Вообще то – приказа жду. Еще не получил. Бессрочный отпуск. А костюм удобный, вроде как карнавал, праздник. Ага, вот и мой дом…
    
                КОНЕЦ   ОДИННАДЦАТОЙ    СЕРИИ













ДВЕНАДЦАТАЯ   СЕРИЯ
Продолжение эпизода предыдущей серии.
ЛЕРМОНТОВ : Так это же – верзилинская усадьба…
МАРТЫНОВ : Ты точно угадал. Здесь я и снимаю, с Глебовым и Раевским, в другой половине – Зельмиц , с дочерьми. Весело…
Сидят в комнате Мартынова. Лермонтов курит трубку. Мартынов расхаживает.
МАРТЫНОВ :  Верзилины, штучки еще те.  Эмилия, «Роза Кавказа»  (усмехается), - вбила  себя красавицей, всем улыбается, всем - знаки внимания, но чувствуется, чувствуется, - выбирает себе… жертву…  Я прямо натиск вначале совершил, чуть не влюбил, потом – отступил. Знаешь, тактика горцев: заманивать в горы, а там и прихлопнуть… Грушенька, та вцепилась в Дикова, здесь все ясно. А вот Надин, Наденька,  такая  еще нежная и хрупкая. Цветок…
ЛЕРМОНТОВ :  (с удивлением смотрит на приятеля) У тебя целая философия… А как тебе отставку удалось заслужить?
МАРТЫНОВ : А, мерзкая история… Как-нибудь расскажу… Я сам не противился. После кончины батюшки дела то наши пошли неважнецкие… А что там у тебя случилось с Натальей? Она так жалеет, что ты не посетил ее зимой…
ЛЕРМОНТОВ : Так я был проездом, в Питер… А обратно тоже времени не было. Визиты…Знаешь, как то переменилось все во мне и сам я – в замешательствах…
 МАРТЫНОВ : Читал, читал твоего «Героя…»
Кабинет военной администрации Пятигорска. На фоне титра : «Полковник ИЛЬЯШЕНКОВ, военный и гражданский комендант Пятигорска» , он рассматривает свидетельства. Перед ним стоят Лермонтов и Столыпин.
ИЛЬЯШЕНКОВ :  Так, так, доктор Барклай де Толли… Но, господа, только на месяц, только на месяц, Траскин меня… регулирует, и если я выдам предписания на дольше, надо будет объясняться…
Музыка фортепьяно. Музыкальный вечер в доме БЕТАКИ. Играет жена полицмейстера Бетаки Виктора Афанасьевича, Александра Федоровна, 24 лет. Слушают сестры Верзилины : Эмилия, Аграфена, Надежда. Диков –поручик Ногайского полка. Василий Афанасьевич Бетаки, Лермонтов. Аплодисменты после исполнения.
Лермонтов гуляет  с Эмилией после вечера.
ЭМИЛИЯ : Нет, нет, без вечеров скучно. Полковой оркестр  не задевает. А здесь…Струны души воспаряют, слезы набегают…
ЛЕРМОНТОВ : А здесь вы давно  живете?
ЭМИЛИЯ : Мне кажется, всю жизнь. Ну вообще – маман приехала из Польши, где папенька служил, мне было девять…  А я ведь Вас давно знаю, Михаил… Вы были здесь целым семейством. Это я приходила к вам с маман ( при ее словах Лермонтов замедляет шаги, останавливается, пораженный услышанным) Мы играли в куклы с вашей кузиной, а вы вбежали в комнату и засмущавшись, убежали. Вас долго потом искали… Но после вы уехали. Мои волосы тогда были белее, это они сейчас потемнели…
ЛЕРМОНТОВ : Так это были Вы?!... Боже мой, Боже!.. Я хорошо помню – ходила одна дама с дочерью, вам было лет… девять… Боже ты мой!
ЭМИЛИЯ : Михаил Юрьевич, я давно знала это...
ЛЕРМОНТОВ : А почему? Почему не сказали раньше? Хотя бы в прошлом годе, когда познакомились. Вновь…
ЭМИЛИЯ : Ну, я теперь не знаю. Вы  столичный житель. Знаменитость…
ЛЕРМОНТОВ : Эмилия? Что за вздор? Мое сердце разрывается теперь… Даже не верится, что такое может быть. Поедемте завтра на прогулку? Верхами?
ЭМИЛИЯ: (растеряна от приглашения) Я  катаюсь иногда… с человеком…
ЛЕРМОНТОВ : К черту вашего человека! Надеюсь, маменька отпустит Вас с боевым офицером?
Утро. Лермонтов перед окнами дома Верзилиных на белом скакуне Черкесе. Осаживает  эффектно коня, на дыбах. Из окон выглядывают сёстры…
Уносятся в горы Лермонтов и Эмилия. Эмилия в костюме амазонки. Музыка вчерашнего музыкального вечера. В  высокогорном поле, с большими травами, всадники спешиваются. Эмилия падает притворно , раскидывает широко руками. Лермонтов опускается перед ней на колени. Видны голубые глаза Эмилии на весь экран. Они в нетерпеливом ожидании. Лермонтов целует Эмилию. Видно их сверху. Они скрываются в высоких травах…
ТИТР : «22 июня 1841 года». Лермонтов и ГЛЕБОВ на полигоне для стрельбы. Вместе с щитами ставят отдельно пустые бутылки из под шампанского…
ЛЕРМОНТОВ: Еле уговорил,  Глебушка, Барклая этого… Но еще на месяц продлил. Дольше – некуда… Но  и он посоветовал мне, что в отставку вполне можно уйти и по болезни, не обязательно ранение. Так мой отец, Юрий Петрович, ушел  в 24 года. Ну, а как у тебя ?
ГЛЕБОВ : Рана еще не зажила, самое время пришло отмачивать ее ваннами. Так что мне, здесь, еще куковать… Да, хотел сказать… Мартынов твой, зачастил к Верзилиным. Прямо не отходит от Эмили.
ЛЕРМОНТОВ : Ну и пусть… Мне то что?.. А вообще – интересно.  (смотрит в сторону, откуда приближается МОНГО)
МОНГО : Ну как успехи, в битвах с шампанским?
ГЛЕБОВ : О, это надо еще посчитать. ( спускается к щитам стрельбища)
МОНГО: Ты знаешь, приехала Ида Пушкина. Трубецкой весь в расстройстве. А она вроде хочет наладиться с ним.
ЛЕРМОНТОВ : Жалко Сержа. Он так боялся этого…
МОНГО : ( рассматривает пистолеты) Но это еще и не все ( весело смотрит) Приехала твоя троюродная тетка, Катенька Быховец…
ЛЕРМОНТОВ : Что же ты раньше молчал? Это надо было сказать прежде всего! ( собирает пистолеты, говорит подходящему Глебову) Миша, мы уходим.( смотрит на друзей , те не горят желанием бежать за ним) Ну ладно, до вечера!
МОНГО : Ему хорошо , а мне то – каково?
ГЛЕБОВ : Что?
МОНГО : Забавный этот Мишель!  Ни о чем не думает!.. Поразительная беспечность!
 ТИТР : «4 июля 1841 года.» Комната Мартынова. Входят Мартынов и Лермонтов, они с вечерней прогулки.
ЛЕРМОНТОВ : ( усаживаясь привычно в кресло) Поговаривают о твоем серьезном увлечении Эмилией…
МАРТЫНОВ : (будто не слышит, переодевается) Илья, чаю поставь! А, о чем ты ? Ты знаешь… Кто их поймет, дам этих…
ЛЕРМОНТОВ : Ну Эмиль, действительно достойная партия, за генералом-то, отчимом, немало будет… (смотрит выжидающе на реакцию приятеля)
МАРТЫНОВ : Мишель, я давно хотел сказать тебе… Не выставляй меня посмешищем.. Ну сколько можно? Эти шуточки, карикатуры. А в последней ты уже перешел границы – изображаешь меня на горшке, да еще с объяснением в любви…
ЛЕРМОНТОВ : Ну в Училище мы и не этим забавлялись!
МАРТЫНОВ : Да это же юнкерские забавы! Сейчас мы благородные офицеры!
ЛЕРМОНТОВ: (подумав) Ну хорошо,  извини, больше не буду.
МАРТЫНОВ : ( остывая, успокаиваясь) Ну давай имеретинского. На ночь,  пользительно…
Разливают из кувшина вино, пьют. Закусывают финиками.
МАРТЫНОВ : Ты посмотришь мой «Валерик»?
ЛЕРМОНТОВ : Как ты сказал?
МАРТЫНОВ : Я поэмку написал. О сражении при Валерике.
ЛЕРМОНТОВ : Ну посмотрю…( думает о своем) А ты собираешься на бал в гроте Дианы?
МАРТЫНОВ : Да , слышал я , ты готовишь зрелище. Сколько ж билетов выручил?
ЛЕРМОНТОВ : Восемьдесят.
МАРТЫНОВ : О-о… Пойду обязательно…
ТИТР : «8 июля 1841 года. Бал в гроте Дианы» Свод грота увешан шалями, стены в персидских коврах, с потолка свисают импровизированные люстры, обвитые живыми цветами. Музыка. Оркестра не видно, он задрапирован. Много женщин в бальных платьях. Кружок офицеров около стола с лимонадом и закусками. Ходят лакеи с подносами, где фужеры  с шампанским. Стоят – ВАСИЛЬЧИКОВ, МАРТЫНОВ, ЛИСАНЕВИЧ (титр: прапорщик Эриванского карабинерного полка), Ржевский (титр: чиновник Московкого учебного округа), ТИРАН Александр ( ротмистр Гусарского полка), Бетаки Виктор Афанасьевич.
ТИРАН : ( после дружного  смеха) Ну право, господа, экая пошлость, - красная дорожка к женской уборной!
БЕТАКИ : Да уж, Мишель таков! Не пожалеет!
ВАСИЛЬЧИКОВ: Ну а что же вы терпите его? Надо проучить этого выскочку! Семен! (к Лисаневичу) Ты же сын командующего! Чего он задевает тебя? А , прапорщик? Где же твоя офицерская честь?
 Пауза. Все переминаются.
ЛИСАНЕВИЧ : Нет, нет, что Вы! У  меня не поднимется рука на такого человека…
ВАСИЛЬЧИКОВ : Да боитесь все вы!
ТИРАН : ( видит как Лермонтов вытанцовывает с  Екатериной Мусиной- Пушкиной) И кто же это красавица такая ?
ВАСИЛЬЧИКОВ : Это – сама Ида Пушкина! Но она – за мужем! ( все опять хохочут)
Лермонтова тащит за фалды  парадного мундира Глебов. Лермонтов покидает даму. Ида удивляется бестактности кавалера.
ЛЕРМОНТОВ : Глебушка, ну что ты ?
ГЛЕБОВ : Все уже собрались. К Рошке. Ждут только одного тебя!
ЛЕРМОНТОВ: Подожди, я попрощаюсь с дамой. Идочка, мы на позиции… в охранение…
ИДА ПУШКИНА : От кого ?
ЛЕРМОНТОВ : От кровожадных горцев ! ( делает страшные глаза)
 ТИТР : «13 июля 1841 года. Вечер в доме Верзилиных. БЕНКЕНДОРФ  (титр :Александр Павлович, юнкер), ВАСИЛЬЧИКОВ, ЗЕЛЬМИЦ (титр: Антон Карлович, полковник в отставке) сидят одним кружком,  у рояля; его дочери КАТЕНЬКА, 23 лет, и НАТАЛЬЯ , 19 лет, сидят, а также ГЛЕБОВ и РАЕВСКИЙ (титр :Николай Павлович, однополчанин Лермонтова, поручик) – в другом кружке. ЛЕРМОНТОВ С ЭМИЛИЕЙ сидят отдельно; МАРИЯ ИВАНОВНА, хозяйка, с ПУШКИНЫМ Львом Сергеевичем – на переднем плане.
ПУШКИН: Вы мне простите за откровенность, Мария Ивановна. Но это уже просто кокетство. Кто не знает, очень просто может принять  Вас за старшую сестру Ваших дочерей… А , вот и они!
Входят АГРАФЕНА и НАДЕЖДА. Все сразу встают. Бенкендорф садится за рояль. В кадре – Эмилия и Лермонтов. Эмилия беспокойно оглядывается.
ЛЕРМОНТОВ : ( Эмилии) Вы кого то ждете?
ЭМИЛИЯ: Ах, нет. С чего Вы взяли?
ЛЕРМОНТОВ : Он скоро придет.
ЭМИЛИЯ : Кто?
ЛЕРМОНТОВ : Тот, кого Вы ждете.
ЭМИЛИЯ : Не говорите вздора, Мишель…
Танцуют Пушкин и Катенька, Васильчиков и Надежда. В разгар танца входит МАРТЫНОВ, в своем костюме. Эмилия чуть покраснела. В это время танец закончился. Мартынов решительно направился в сторону Надежды. Они остановились у окна. Вместе с Мартыновым вошел ТРУБЕЦКОЙ. Он сменяет за роялем Бенкендорфа. Играет тихую музыку.
ЭМИЛИЯ: ( Лермонтову) Я думаю, Вы насмешник, и даже очень злой.
ЛЕРМОНТОВ : Я насмешник, и даже – злой?.. Хорошего же Вы обо мне мнения… И это все так думают?
ПУШКИН: ( подсаживается) Мишель! Ты как Кощей Бессмертный! Увел от нас в свое царство Эмилию Прекрасную и один наслаждаешься ее красотой. Не помешаю?
ЭМИЛИЯ : Присаживайтесь, Лев Сергеевич. От ваших танцев на Катеньке лица уж нет.
ПУШКИН : Зато есть женщины, которые хорошеют с каждым танцем. Вы – одна из них. Я к тому , ангел мой, что ежели Вы согласитесь со мной на тур вальса, то к концу вечера с Вас вполне можно писать рафаэлевскую мадонну. Не хуже, чем Сикстинская…
Перебивка кадра на Мартынова с Надеждой.
МАРТЫНОВ : Да, в моей натуре жить войной. Когда под свист пуль и блеск штыков бросаешься в дело, за товарища, друга, - это не страшно. В такую минуту забываешь о собственной смерти. А в мирной жизни я самый обычный, как видите, человек. Даже на бал к Голицыну не приглашен. ( криво усмехается)
Надежда смотрит на Мартынова с восхищением.
Снова кружок Пушкина, Лермонтова, - с Эмилией.
ЛЕРМОНТОВ : Не знаю, увидим ли мы сегодня после танцев пятигорскую мадонну, а вот… Аполлоном пятигорским мы можем полюбоваться уже сейчас. Посмотрите же на него! А? ( показывает  глазами в сторону Мартынова)Тот же рост, те же плечи, та же поза, да и все… остальное. Жаль, вынужден стоять одетым. Но , может, это лучше для него. Что то он держит на плече? Тогу? Или тунику? Зато у нашего Аполлона есть аршинной длины… кинжал!
За мгновение до «кинжала» Трубецкой на особо трудном пассаже прервал музыку и все услышали последнее слово. Как громом пораженные, все замерли и замолчали. Долгая пауза. Наконец, Мартынов подошел к Лермонтову.
МАРТЫНОВ : Лермонтов ! Сколько раз? Сколько раз!? … я просил Вас быть вежливее при дамах и … оставить свои шутки про меня! ( последние слова с выкриком)
Неловкая пауза  возобновилась. Никто не решается прервать ее. Начинает Эмилия, чтоб разрядить атмосферу…
ЭМИЛИЯ : Язык мой – враг мой…
МАРИЯ ИВАНОВНА : Ах, господа, я и забыла! Ужин давно подан.
Ужин в молчании. Все быстро расходятся. Мартынов выходит, но задержался на крыльце, ждет Лермонтова. В передней Лермонтов прощается.
МАРИЯ ИВАНОВНА : ( Лермонтову) Надеюсь, Вы будете  еще у нас до отъезда?
ЛЕРМОНТОВ :  Да, надо проститься – по-хорошему. Кто знает, свидимся ли еще? Черкесская пуля недобрая. В отличие от женщин, она не дает предпочтения никому,- ни генералу, ни юнкеру.
МАРИЯ ИВАНОВНА : Ах, как  Вы неудачно   с Мартыновым!
ЛЕРМОНТОВ : Это ничего. Завтра мы  снова будем друзьями.
Лермонтов на крыльце. Мартынов окликнул его.
МАРТЫНОВ : Вы знаете, я долго выносил Ваши шутки, несмотря на неоднократные просьбы прекратить их…
ЛЕРМОНТОВ : Ты что же, обиделся?
 МАРТЫНОВ : Да, обиделся.
ЛЕРМОНТОВ:  Так может быть, ты хочешь удовлетворения?
МАРТЫНОВ : Да, хочу!
ЛЕРМОНТОВ : Меня удивляет и твой тон и твое… желание. Ты бы лучше меньше говорил, а больше действовал. Изволь, я никогда от дуэлей не отказывался. Хочешь драться – будем драться…
МАРТЫНОВ : Ах,  вон как?! Ну что ж ! В таком случае!.. В таком случае,  -  я  пришлю Вам завтра - секундантов! (последние слова громко)
 Обернулись Глебов и Васильчиков. Мартынов уходит к группке офицеров. Лермонтов усмехнулся, Медленно спустился с лестницы крыльца.
ТИТР : «14 июля 1841 года» В тесной комнатке РАЕВСКОГО собрались, кроме хозяина, - ТРУБЕЦКОЙ, ВАСИЛЬЧИКОВ, ГЛЕБОВ, ДОРОХОВ, БЕНКЕНДОРФ.
ДОРОХОВ : Давненько я не слыхивал о дуэлях, да еще на Кавказе. Когда, говоришь?
Неожиданно входит Мартынов. Все молчат.
МАРТЫНОВ : Догадываюсь, по какому поводу собрались. Но я свое сказал – я не шучу и от дуэли не отступлюсь. Так что прошу обговорить условия.
ТРУБЕЦКОЙ : Условия секунданты обговорят, условия – проще всего. Но, давай, Николай Соломонович, поговорим откровенно, здесь лишних нет. Дело то не стоит дуэли – согласись. Ты лучше нас знаешь Лермонтова, его характер, его язык. ( видя предупредительный жест Мартынова) Знаем, знаем – шутка шутке рознь. Мы , как никто, понимаем твою праведную обиду, негодование. И все же мы, твои друзья ( обводит рукой по комнате) искренне сочувствуя, взываем к твоему уму и сердцу, - откажись. Стань выше него. Не бери греха на душу. Пусть Бог его судит.
МАРТЫНОВ : (медленно вышел на середину комнаты) Я не ошибся – вы собрались уговаривать меня взять вызов обратно? Да вот незадача, положение таково, что , оказывается меня вызвали. Вот свидетели  (показывает на Глебова и Васильчикова). Я лишь вынужденно пригрозил дуэлью, он же мне посоветовал «меньше говорить, а больше действовать…» А сегодня Глебов ( повторно указывает на него) получил уже совет от Лермонтова, утром, когда уезжал в Железноводск, где взять пистолеты и обговорить условия. Так кто же кого вызывает?
ГЛЕБОВ : Ну Мишель только сказал, что готов исполнить твою, твою , понимаешь ли – волю. И если ты  готов принять извинения…
МАРТЫНОВ : ( перебивает) А я…  не принимаю его извинений! Ни где угодно, ни в присутствии кого угодно. Он решил позабавиться мною? Выставлять в самом смешном виде. Он ошибся. Я ему не Грушницкий. Потому ваши уговоры – бесполезны. Только дуэль. ( к Васильчикову) Спасибо, Александр Илларионович еще раз, что согласились стать моим секундантом. Простите, господа. Я зашел только на минутку. Вечером буду дома. Жду вас с условиями, приму любые.  ( вышел)
                Пауза.
ДОРОХОВ :  А вы понимаете, почему он такой храбрый? Ведь он ничем не рискует. Лермонтов не будет стрелять или даст промах. У Лермонтова злой язык, но доброе сердце. Марать душу выстрелом в приятеля он не станет. И Мартынов это отлично знает…
РАЕВСКИЙ : Но значит, и Мартынов стрелять не станет.
ДОРОХОВ : Ничего это пока не значит. Дуэль, как я понял, нужна  только одному Мартынову.  Неясно, однако, кто кому делал вызов. Если как представляет Мартынов, то первым ему стрелять. Поэтому… Ах, от него всего  что угодно ожидать можно. Надо сделать так, чтоб очередность выстрела исчезла, есть такое правило, - кто первым подойдет, тому и стрелять.  И все же не поверю, что здесь не замешана женщина. Шерше ля фам… Кто  с ними обоими общался больше всего?
Глебов, Трубецкой, Васильчиков, Бенкендорф – переглянулись.
ТРУБЕЦКОЙ : Да кто «кто»? Эмилия, конечно…
ДОРОХОВ : Вот к ней и надо идти. Взять ее за … что-нибудь весомое. Кто знает, может она в пять минут  все дело уладит. Мартынов все таки позер, не только упрямец, - разве устоит, ежели его будет уговаривать женщина, да еще красивая. Она красивая? ( все хмыкнули, переглянувшись) И самое главное – никому больше – ни гу-гу. Неприятности будут в любом случае – что вам, что нам…
ТРУБЕЦКОЙ : Если молчать будем - никто не узнает. Дело, кажется, кончится ничем. Сейчас выработаем условия, чтоб неповадно было… Определим место и время. Уж коли нам поручено. Помнится, в деле с Барантом у Лермонтова секундантом был Столыпин. Думаю, будет и на этот раз. А я буду в паре с Васильчиковым. ( Васильчиков удивленно приподнимает брови) Вы , Глебушка, запаситесь пистолетами, раз от сабель решили отказаться. И поезжайте в Железноводск сообщить все… Чтоб не скучно было, возьмите Бенкендорфа. ( кивок в сторону его ) Ну а мы с Александром Илларионовичем посетим «Розу Кавказа». Надо действовать, господа, раз возложено на нас…
Сад дома Верзилиных. Там бродит одна в задумчивости Эмилия. Вдруг слышится шум пролетки по мостовой, открывающейся калитки и отдаленный разговор. Эмилия видит подходящих к ней Васильчикова и Трубецкого.
ЭМИЛИЯ : Какие гости? Вот не ожидала…
ТРУБЕЦКОЙ : Мы к Вам по делу, Эмилия… Мартынов хочет стреляться… с Лермонтовым. Непременно… и его никак не отговорить.
ЭМИЛИЯ : Мартынову давно пора привыкнуть к остротам Мишеля. Неужели все так серьезно? Лермонтов же сам сказал, что сегодня же они будут друзьями…
ВАСИЛЬЧИКОВ : Поговорите с Лермонтовым. От себя. Пусть извинится. Важно будет , ежели Вы об этом попросите.
ЭМИЛИЯ : Я? Поговорить с Лермонтовым? О чем?  Но вы же знаете, господа, как с ним трудно разговаривать. Он просто несносен.
ТРУБЕЦКОЙ : Вы, именно Вы. Вас он послушает.
ВАСИЛЬЧИКОВ : И тем более Вы – являетесь причиной.
ЭМИЛИЯ : Господи, я то при чем? Они оба для меня равны. Фу, какие глупости вы говорите! ( задумалась) А где он?
ТРУБЕЦКОЙ : Лермонтов в Железноводске. Можно сейчас туда прямо съездить.
ВАСИЛЬЧИКОВ : И верхом, верхом!
ЭМИЛИЯ : Уехал… Боюсь господа, мое вмешательство только испортит дело. Не лучше ли поговорить маман? К ее просьбе он лучше прислушается.
ВАСИЛЬЧИКОВ : Но ссорились-то они не из-за маман… Ваши убеждения, ваши слова гораздо важнее будут для них….
ЭМИЛИЯ:  Господи, да неужто и в самом деле  стреляться будут? Верится с трудом… Это все Мишель, его язык… Ведь я не раз его предупреждала: «Михаил Юрьевич, нельзя же так». Какие только карикатуры не рисовал… Ну надо что то делать, вы правы. ( задумалась) А нельзя ли к кому то влиятельному обратиться. Ну скажем, к Безобразову, Ильяшенкову? То есть прибегнуть к властям?
ТРУБЕЦКОЙ :  Э, Эмилия… Это будет доносительством с нашей стороны. По правилам  офицерской чести… Кстати, мы условились молчать, поэтому и Вас просим никому не говорить о нашем разговоре.
ВАСИЛЬЧИКОВ: Хорошо, Лермонтова нет. Но поговорите хоть с Мартыновым. Он здесь. Мы пошлем за ним.
ЭМИЛИЯ : О чем мне говорить с Мартыновым?  Ведь это он вызвал, как я поняла? По вашим понятиям, я должна просить Мартынова взять вызов обратно. Да он ни за что не пойдет на это. Прибегаете к помощи слабой женщины ( обворожительно улыбается) Что  я, по вашему, должна ему сказать?
ТРУБЕЦКОЙ : Ну так и скажите : Николай, вы меня пугаете этой дуэлью. Вдруг Вас ранят или убьют, того хуже…
ЭМИЛИЯ : По-моему, Мартынову опасно говорить слово «пугаюсь»…
ТРУБЕЦКОЙ : Найдите другие слова. Вы знаете их – как сказать, чтобы не обидеть.
ЭМИЛИЯ : А что же Столыпин? Уехал с Лермонтовым? Вот как ? Его это не беспокоит? Ну хорошо… Пусть Мартынов приходит… Я , правда, далека от мысли, что мои слова  повлияют на него…
 Офицеры уходят. Появляется МАРИЯ ИВАНОВНА.
МАРИЯ ИВАНОВНА :Что это , доченька , к тебе с ранними визитами?
ЭМИЛИЯ : Ах, маменька, они только что узнали , что приехал Траскин, будет всех проверять на предмет пребывания здесь. Серж то  без спросу на водах… Вот они и… советовались.
 В темени зажигается свеча на шандале у Лермонтова. Титр : « Ночь с 14 на 15 июля 1841 года» Лермонтов раскрывает альбом с дарственной надписью Одоевского В.Ф. : «Поэту Лермонтову, чтоб он возвратил мне ее сам всю исписанную. В.Ф. Одоевский, 1841 , Апреля 13-е, СПБург»
Мысли Лермонтова через ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : « Что же произошло? Я , Лермонтов, поеду стреляться? И с кем? С Мартышкой? Нелепо как все, глупо. Ну что он тебе? Ну внешностью бахвалится, за всякой встречной ухлестывает, ну и что? Ах да, он и к Катеньке подбирается… Удалец! Но все же… дойти до выстрелов. И кто, кто в этом виноват? Не ты ли сам, Лермонтов? Про дуэль ведь узнается. Где уж тут отставка? (молится на образ) Господи, грех побеждает меня. Хочу исправиться. А не могу. Господи! Верую в тебя, помоги мне… Твое милосердие безгранично, верю, что не хочешь ты смерти кающегося грешника. Тебе – открыта глубина моего  растерзанного сердца… Тебе видны язвы его… Господи , помоги , и помилуй…»
Пишет набело в альбом : « В полдневный жар, в долине Дагестана…» Задумался. Рисует машинально убитого воина…
ТИТР : «15 июля 1841 года. Утро. Железноводск». Столыпин и Лермонтов выходят из домика, который снимают. Слышен топот верховых. Появляются ГЛЕБОВ и БЕНКЕНДОРФ.
ГЛЕБОВ ( спешившись) Уф, хорошо что выехали затемно! Такая жара поднялась… Я так и думал, поспеть, пока вы не на ваннах. ( оглядывается) Давайте-ка, зайдем…
Сидят за столом, где еще пышет паром самовар,- БЕНКЕНДОРФ, ГЛЕБОВ, СТОЛЫПИН, ЛЕРМОНТОВ.
ЛЕРМОНТОВ : На десяти? И до трех раз? Мне как вызванному , первому… И где?
ГЛЕБОВ: У Машука есть небольшая полянка, не слышно выстрелов и недалеко от дороги…
ЛЕРМОНТОВ :  А Пушкин не знает? ( Глебов мотает головой) И не надо ему знать, все дело испортит. И так натерпелся, когда стоял с палашом на Сенатской. Потом – брата схоронил… Ну что ж. Условия серьезные. И он сразу согласился?
СТОЛЫПИН : Как же ему не согласиться? Ты же  его поставил в безвыходное положение…
ЛЕРМОНТОВ : Ну, положим ,  он сам себя так поставил.  Захотел меня, видите ли, «поставить в рамки». Тыкал пальцем в грудь.
СТОЛЫПИН : ( удивленно смотрит на  племянника) Так  ты ведь  первый его завел! Ты и виноват! Согласись, Мишель!
ЛЕРМОНТОВ :  ( не реагируя на слова двоюродного дяди, к приехавшим) И все таки вы что то мне не договариваете..
ГЛЕБОВ : Да, серьезного откровенного разговора с ним не получилось… Но он дал понять, что если ты извинишься…
ЛЕРМОНТОВ : …он возьмет вызов обратно? ( к Столыпину) И ты тоже того мнения, чтоб я извинялся?
СТОЛЫПИН: Не убудет… Дался тебе этот кинжал!
ЛЕРМОНТОВ: Да ведь я стану посмешищем у всей армии! Я , испугавшись, стал просить прощения!
                Все молчат.
ЛЕРМОНТОВ : Я извинюсь, но только, как того требуют дуэльные правила. Когда мы будем стоять друг против друга. До или после – неважно. Извинюсь, поскольку... виноват. ( оглядывает приехавших ) И стоило из за этого, с раннего утра, - нестись за восемнадцать верст? Могли бы запиской прислать…
БЕНКЕНДОРФ ( нашелся) Но ведь мы то не просто так. А почетным эскортом у Катеньки Быховец и ее тетушки…
ЛЕРМОНТОВ : Так что же вы сразу… Я побежал!
СТОЛЫПИН : На ванны хоть не опоздай!
ЛЕРМОНТОВ : Успею!
Роща в окрестностях Железноводска. Гуляют ЛЕРМОНТОВ и КАТЕНЬКА БЫХОВЕЦ.
ЛЕРМОНТОВ : Мне сейчас, душа моя, особо радоваться нечему. Дождусь почты и отсюда, из Железноводска - в крепость. Вам радуюсь. Вы, душенька, словно ангел с небес… спустились к осужденному узнику… пленному рыцарю…
БЫХОВЕЦ : На бал к Голицыну едете?
ЛЕРМОНТОВ : Да, конечно. Только надо… одно дельце завершить…
БЫХОВЕЦ : Экспромты сочинить?
ЛЕРМОНТОВ : И да, и нет… ( молчит) Вы о Варваре давно слышали?
БЫХОВЕЦ :  И все таки  я знала, что  спросите. Сколько на водах, вместе, а Вы все молчали…
Лермонтов вздохнул.
БЫХОВЕЦ : Мари писала, молчит Варенька… Но следующего письма еще нет… (смотрит на  поникшего друга) Ах, Вы все еще ее помните, Мишель. Ведь прошло столько лет!
ЛЕРМОНТОВ : Десять, ровно – десять… Ну, прошлое  забыто! Его не вернуть…
 Неожиданно Катенька оступилась, чуть не упала, Лермонтов подхватил ее, но при резком движении выскользнул из под волос Катеньки ободок для волос, бандо. Лермонтов поднял его, обтер и положил себе в карман.
БЫХОВЕЦ : (присела на поваленное дерево, поправляет волосы, завязывает их ленточкой). Нет, нет, Мишель, верните. Как я буду, растрепанная? Да и это – амулет мой, оберегает от бед…
ЛЕРМОНТОВ :  (задумавшись) Я знаю… Верну обязательно. Сегодня … на балу…
 Быховец смотрит на  Лермонтова внимательно , молчит…
 Возвратились к  тому месту, где встретились.
БЫХОВЕЦ : Ну, загулялась я. У нас еще будет время. В Пятигорск вместе?
ЛЕРМОНТОВ : (отводит глаза) Нет, я выеду пораньше, к мадам Рошке заскочу. Полюбезничать…
ТИТР :  «15 июля. 1841 года. Вечер». Едут верхами ГЛЕБОВ и ЛЕРМОНТОВ :
ЛЕРМОНТОВ : Странно, что то  их там не видно..
ГЛЕБОВ: Наверное, задерживаются. У Голицына с поздравлениями. Поедем сразу, к месту… Ну и дальше? Что?
ЛЕРМОНТОВ : Ну что… Он сам провел с персами переговоры, в деревне Туркманчай, сумел добиться многого, а его же за это и зарезали, тысячная толпа против 37 казаков. Всю ночь отбивались, Грибоедов лишь с саблей был… Мне Саша Одоевский рассказывал… Ведь от казни спас его, Грибоедов. А самого того – Ермолов выручил, бумаги успел уничтожить. Он мне рассказал немного, когда второй раз побывал у него, он благосклоннее отнесся ко мне, чем в первый раз… И вот все это написать хочу. Войну, походы, усмирения…
 Площадка у подножия Машука. На месте, кроме дуэлянтов : ВАСИЛЬЧИКОВ, ТРУБЕЦКОЙ, ГЛЕБОВ, СТОЛЫПИН, ДОРОХОВ. Порывы резкого ветра.
ТРУБЕЦКОЙ: Начнем? Вот барьер! (воткнул саблю, отсчитал десять шагов, воткнул другую.)
Столыпин вдруг , вытащив вторую саблю и, снова отсчитав  шаги своими длинными шагами,  установил  другой размер барьера.  Потом он вымерял расстояния от барьера  по обе стороны и кинул  фуражки. Глебов открыл ящик с пистолетами, дуэлянты подошли, взяли их… Вдруг подул очень резкий ветер, затрепетали венчики сабель.
МАРТЫНОВ : Начинайте! Чего медлить? ( отходя к месту)
Лермонтов спокойно отошел к своему месту, развернулся. Противники сняли верхнюю одежду. Мартынов – бешмет, Лермонтов – сюртук.
ТРУБЕЦКОЙ : Сходитесь!
ЛЕРМОНТОВ : ( медленно и чуть вразвалку направляясь к барьеру) Николай Соломонович! Мне никогда не приходило в голову тебя обидеть! Это всего-навсего шутка, одна лишь только шутка! Но ежели тебя и это обижает, я готов просить прощения, везде , где ты захочешь!..
МАРТЫНОВ : ( в исступлении) Стреляй, стреляй!
Лермонтов медленно поднимает пистолет, целится прямо в Мартынова… Мартынов видит дуло прямо  перед собой, его продирает страх, но в последний момент Лермонтов отводит пистолет  в сторону и стреляет в воздух.
Мартынов, убедившись, что ему ничего не грозит, поднимает свой пистолет, целится,- Лермонтов усмехается ему в лицо,- и Мартынов  уже стал медленно  опускать  вооруженную руку , но в это мгновение раздается оглушительный гром и  тогда инстинктивно, одновременно, Мартынов, зажмурясь, нажимает на курок, производит выстрел на уровне ног Лермонтова, затем, когда гром проходит и рассеивается дым от выстрела , он вскидывает голову и видит Лермонтова, лежащего навзничь. Мартынов подбегает к нему, но его опережает Глебов, поворачивает голову Лермонтова к себе.
ЛЕРМОНТОВ :  ( бледный , тихо) Миша… умираю…
Глебов видит кровь в правом боку, где разорвана штанина, держит на коленях поэта. Подбегает Столыпин, замечает выпавшее из правого кармана штанов бандо, поднимает его , оно  всё в крови…
МАРТЫНОВ :( бросается на колени перед Лермонтовым) Миша! Миша !! Прости меня! Миша!..
СТОЛЫПИН (Мартынову) Уйдите, Вы!!!.. Свое мерзкое дело  Вы уже сделали…
Снова  оглушительный гром, и с молнией.  Мгновенно вслед, сразу же, обрушился ливень.
ВАСИЛЬЧИКОВ ( стараясь перекричать шум ливня) Доктора бы!
ГЛЕБОВ : Какой доктор? Увозить надо…
Все стоят около трупа в оцепенении. Нет только Мартынова. Ливень нарастает…
ГЛЕБОВ  (держит на коленях Лермонтова ) Миша!  ( плачет) А-а-а-!.. Миша!!... ( плачет навзрыд)
 
ЗАКАДРОВЫЙ ГОЛОС : «Михаилу Глебову выпала горькая честь довезти до Москвы личные вещи и бумаги поэта и рассказать Лопухиным о гибели его и церемонии похорон. Бабушка узнала о смерти внука от сестры Натальи Алексеевны и племянницы Марии Акимовны Шан-Гирей… 
Свидетели дуэли, кроме Васильчикова и Мартынова, умерли через несколько лет.  Глебов и Дорохов погибли в боях с горцами. Столыпин скоропостижно скончался во Флоренции в  1858 году  в возрасте 42 лет . Сергей Трубецкой  умер в том же 1858 году,  после заточения и ссылки. В наше время он выведен в произведениях: Щеголева «Любовь в равелине» и  Окуджавы  - «Путешествие дилетантов».
Васильчиков умер позже всех, в 1881 году, так и не рассказав правды о дуэли, а Мартынов, - шестью годами раньше, в 1875-м, тоже не раскрыв истинных причин поединка. Его наказали не строго – продержали три месяца в крепости, а потом предали церковному покаянию, которое сняли через три года…
 До сих пор истинные причины  и обстоятельства дуэли – неизвестны… В нашем фильме представлена лишь одна из наиболее вероятных версий…»
На фоне заключительных титров наиболее значимые кадры сериала :
 1.  Лермонтов  трех лет с матерью за фортепьяно.
 2.  Лермонтов  в 13 лет обнимается с отцом.
 3. Лермонтов смотрит на  удаляющуюся бабушку, из кареты, при отъезде  в мае 1840 года  из Петербурга.
 
 4.  Лермонтов в лодке близ Середникова с Варварой Лопухиной летом 1831 года.
  5.    Мария Щербатова машет из окошка кареты на Невском в декабре 1839 года.
   6.     Евдокия Петровна Ростопчина целует Лермонтова в лоб  в апреле 1841 года.
 
   7.     Дуэль  на саблях с Барантом.
   8.     Спасение Мартынова при Валерике 11 июля 1840 года.
   
    9.  Лермонтов на Мойке у квартиры Пушкина в морозный вечер 29 января 1837 года.
   10.   С Александром Одоевским в гостинице Ставрополя осенью 1837 года.
   11.  С Белинским в Ордонанс-Хаусе в марте 1840 года.
 
 12.  Закатывается кольцо в салоне Карамзиных, в мае 1841 года, Лермонтов смотрит на него с Натальей Николаевной Пушкиной-Гончаровой (эпизода в тексте сценария нет).
 13.    Монета падает ребром к сапогам Лермонтова в Георгиевской  12 мая 1841 года.
14.      В руках Монго в крови бандо, выпавшее из кармана Лермонтова на дуэли 15 июля 1841 года.

                К О Н Е Ц        Ф И Л Ь М А






 КРАТКОЕ  СОДЕРЖАНИЕ ВСЕХ СЕРИЙ

1 серия
Елизавета Алексеевна Арсеньева, после самоубийства 1 января 1810 года в имении Тарханы уличенного в неверности мужа, приезжает по делам его наследства в село Луковицы Тульской губернии, где по соседству в Кропотово,  проживает капитан в отставке Юрий Петрович Лермонтов. Он знакомится с дочерью Елизаветы Марией Михайловной, обручается с ней и готовится к свадьбе, но в связи с начавшейся войной 1812 года уходит в ополчение , откуда возвращается в начале1814 года через Петербург, где и происходит венчание. 2 октября в Москве рождается их единственный сын Михаил. Семейная жизнь Лермонтовых не ладится – Мария Михайловна болеет, Юрий Петрович увлекается внебрачными связями. Он после смерти жены от чахотки в начале 1817 года уезжает из Тархан, оставляя сына на попечение бабушки. Она переезжает с внуком в Пензу, где с 1817 года губернатором становится возвращенный из ссылки видный государственный деятель Сперанский Михаил Михайлович, который сообщает ей о кончине давнего своего друга и отца Елизаветы Алексеевны – Алексея Емельяновича Столыпина.
2 серия
Летом 1818 года Арсеньева приезжает на Кавказ для лечения внука. В следующем году она выдает Юрию Петровичу вексель на 25 тысяч рублей, с обязательством того жить отдельно до совершеннолетия сына.1820 год – второе посещение Кавказа. Возвращение Сперанского М.М. в правительство после событий 14 декабря 1825 года. Коронация Николая I   в 1826 году . Елизавета Алексеевна привозит внука в 1827 году в Москву, через Кропотово, где она ищет документ, подтверждающий дворянство Миши Лермонтова для обучения его в Пансионе. Смерть гувернера Капэ, которая производит большое впечатление на Мишу. В Кропотове, осенью 1831 года, умирает отец Миши - Юрий Петрович Лермонтов. Знакомство Михаила с Варварой Лопухиной.


3 серия
Переезд Михаила Лермонтова  с бабушкой в Петербург для продолжения образования. С началом учебы в Школе юнкеров в ноябре 1832 года Лермонтов получает травму – перелом левой голени, и возвращается к занятиям с апреля 1833 года. Дружба в Школе с Николаем Мартыновым. Производство в офицеры в ноябре 1834 года. Со стихами Лермонтова знакомится поэт Муравьев и «приходит в восторг».
4 серия
Роман Лермонтова с Екатериной Сушковой в начале 1835 года. Работа над драмой «Маскарад». Провал премьеры «Ревизора» Гоголя в Александринском театре. Первая публикация Лермонтова в печати – поэмы «Хаджи-Абрек».  Встреча после 3-х лет разлуки с Варварой Бахметевой ( урожденной Лопухиной), в конце 1835 года в Москве. В Петербурге Лермонтов берет уроки живописи, знакомится с издателем Краевским.
5 серия
Арест и высылка Лермонтова за стихотворение «На смерть поэта». Знакомство в Москве с семейством Мартынова, поэтом Полежаевым.
6 серия
Первая ссылка на Кавказе. Лечение в Пятигорске, знакомство там с Белинским. Пребывание в Тифлисе. Сближение с поэтом-декабристом Одоевским. Возвращение из ссылки в начале 1838 года.
7 серия
Служба Лермонтова в Гродненском полку под Новгородом. Участие в свадьбе Сушковой. Встреча с Варварой Бахметевой в Петербурге. Посещения Лермонтовым салона Карамзиных. Знакомство с графом Соллогубом. Увлечение Мусиной-Пушкиной Э.К. Начало сотрудничества с журналом  «Отечественные записки».



8 серия
Чтение «Демона» при  царском дворе в начале 1839 года. Возвращение Святослава Раевского, друга Лермонтова, из ссылки. Роман Лермонтова с княгиней Марией Щербатовой. Празднование Нового года у Одоевского В.Ф., издателя, писателя, публициста, философа. Знакомство с поэтом Баратынским.
9 серия
Судебное следствие по делу о дуэли с сыном французского посланника Эрнеста Баранта. Сближение с Белинским.  Выход книги «Герой нашего  времени». Отъезд из Петербурга. Присутствие на именинном обеде у Гоголя в Москве. Знакомство со славянофилами Самариным и Хомяковым.  Пребывание с Натальей Мартыновой в  ее загородном доме.
10 серия
Вторая ссылка на Кавказе. Несостоявшаяся дуэль в Ставрополе с бретером Дороховым. Участие в сражении при Валерике. Встречи в Пятигорске и Ялте с французской поэтессой Омер де Гелль. Отъезд в Петербург в январе 1841 года.
 11 серия
Присутствие на балу в Петербурге у графини Воронцовой – Дашковой. Встреча у Карамзиных с Натальей Николаевной Пушкиной. Высылка из Петербурга. Встречи в Москве с немецким поэтом Боденштедтом, Самариным, генералом Ермоловым. Отъезд из Москвы, через Тулу, с Алексеем Столыпиным ( Монго)
12 серия.
На пути из Ставрополя в Хан-Шуру Лермонтов останавливается в Пятигорске, где ухаживает за Эмилией Клингенберг, которую еще знал с 1825 года. В доме Эмилии происходит ссора и вызов на дуэль с пребывающим в Пятигорске приятелем и беззастенчивым волокитой Мартыновым. Попытки друзей Лермонтова предотвратить поединок. Дуэль и смерть Лермонтова у подножия горы Машук 15 июля 1841 года.