Уже сил нет. Ножи на буре вроде и новые, но не режут льда, елозят по нему, как по маслу и хоть бы на сантиметр углубились. Да, да, представляете, застряли на тридцатисантиметровой глубине и все. А толщина льда здесь около метра. Да он еще и водой пропитался насквозь, слоистый. Все штаны мокрые, хоть выжимай.
Я встал, разминаю затекшую спину и смотрю на Кольку, которой сидит ко мне спиной. И послушал же этого хвастуна, что здесь окунь с килограмм, а щука по три-четыре килограмма, и поверил. За триста километров поехал на это лесное озеро, еще и название придумал ему кто-то такое дурацкое Кар-Как. Машина два раза повисала в снегу, руками выбирали, каждую его жменю... Да еще и стоянки не нашли, о которой он говорил: оставили машину на болоте и полтора-два километра пробивался по снегу. И то промазали, зеро правее было, а это еще с километр…
Упершись всем весом на бур, сбил «масло» и снова наверх пошла ледяная каша…
Вычистив лунку, бросаю в нее блесну и начинаю играть ею на всех глубинах, не теряя надежду, что хоть одна поклевка будет.
Закрякал телефон. Это Димка, наверное, хвастается, не поехал с нами, потому что не верит Кольке. Знает он этого рыбака-хвастуна, не хуже чем я, но я снова «клюнул» на его наживку, и вот, в очередной раз без рыбы остался.
С монитора сотового на меня смотрит зубатая щучья голова. В письме Димкином указан ее вес – полтора килограмма. Это уже шестую щуку он поймал в тридцати километрах от города.
- На, посмотри! – кричу Кольке.
Он нехотя поднимается, вытаскивает из своей лунки удочку, берет ящик и идет ко мне.
- Ваня, ну я тебе говорю, на прошлой неделе я уже не знал, куда эту рыбу девать, двадцать щук по три килограмма вытащил, - начинает запевать Николай свою старую песню. А какие у него глаза, вы бы видели, как шары, прямо вот-вот покатятся на тебя. – Что делать я уже не знаю, с силой он бросил на лед свой ящик и с размаху уселся на него.
- Ты только не п…, - сорвался, наконец, я. – Погодка-то рыбацкая, ветерок юго-западный, морозец небольшой, пятнадцать. Окуневая погода, щучья! – в очередной раз начинаю я атаку на этого хвастуна, и с удовольствием наблюдаю, как он мучается, бурит своим тупым буром около меня себе лунку.
Выдохся от быстро. Какая это у него уже лунка? Как и у меня, где-то двадцатая.
- Может, пойдем уже? – смотрит из-под шапки на меня горе-хвастун.
- Да пошел ты! – сплевываю я в сторону.
А здесь еще соль на раны подсыпают непонятно откуда взявшиеся две вороны. Кар, да, кар, каркают, этого еще не хватало:
- Как, как, а как? - кричим в один голос удаляющимся воронам.
- Нашли крайних, - смеюсь я, и в ту же секунду почувствовав сильный тычок на удочке, резко подсек ее и с трудом потянул на себя леску.
Рыба сопротивляется, скажу, сильно. Такое впечатление, что подцепил не рыбу, а бревно или огромную ветку. С большим трудом вытягиваю наружу крупного горбача.
- Больше килограмма! - оценивает мою рыбу Колька. И в ту же секунду и у него что-то подцепилось, стал на колени и потихоньку выбирает леску.
А мне уже за ним некогда наблюдать, начался клев и его нужно не упустить. Забрасываю блесну в лунку и тут же, новый тычок, и снова достаю из лунки горбача-великана. Вот это окунище! Слышу и Колькино восклицание, и ему, значит, везет.
Третий окунь, чуть поменьше, а вот четвертый и пятый, еще крупнее. С пальца хлыщет кровь. Порвал кожу о зубы окуневые или о блесну, но останавливать кровь некогда. Стая рыбья не отара овец, проходит быстро. И пока есть возможность, нужно ее использовать по самому максимуму. Только бы ничего не отвлекало.
А тут снова эти вороны каркают. Издеваются: кар, да кар.
И снова не сдержался, кричу им:
«Как, как, да вот так!», - и вытаскиваю из лунки нового горбача.
Улетели, наконец-то. Проводил их глазами. Смотрю на друга, улыбается мне, и я ему: на этот раз больше доставать парня не буду.
Через несколько минут снова скука возвращается, перестало клевать. Еще прошла минута - другая: тишина. А время кап-кап, прямо по нервам.
- Это вороны все! – говорит Колька.
- Какие вороны? – не понял я.
- Так вспомнил я, почему это озеро так зовут Как-как-а-как. Пролетят вороны над тобой первый раз, клев начинается. А когда назад летят, с собой рыбью стаю забирают.
- Что? – вскочил я, и ищу глазами тех самых ворон.
- Ты чего, поверил? – спрашивает Колька.
- Так смотрю, куда бежать, чтобы они надо мною занова пролетели.
- Ха, - удивился Витька, и тоже начинает всматриваться в небо, ищет ворон. - У меня, кажется, в прошлый тоже самое было.
- И куда они делись? Все небо над озером осмотрел, чистое, говорю я и сделав шаг в сторону, споткнувшись, о замерзшую наловленную мною рыбу, опустил глаза и присвистнул. - Колька, так нам и этой, боюсь, сразу и не унести, - и начинаю вкладывать в рюкзак окуневые поленья. – Ничего ж себе, порыбачили!