Прабабушка собирает узелок с магическими атрибутами: ножи, свечи, травяной порошок и прочая колдовская мелочь. Я мнусь на пороге. «Пацаны плещутся в пруду, а я тут торчу не понятно для чего. Бабушка сказала «жди». Что будем делать, куда пойдем? Не говорит…»
Наконец-то закрыли двери – подперли дверь голышом величиной в кулак. Это символический «замок» - мол никого дома нет.
Вышли со двора, захлопнули калитку и гуськом потопали по тропинке – просто там меньше пыли.
На мне майка и трусы – обыкновенная одежда деревенского пацана дошкольного возраста. Бабушка вырядилась, будто на праздник – вся такая… В общем, красотка! Пока дошли до места раз пять спрашивал: «Ну, скоро уже, бабушка?» Через всё село прошли и почти у крайней хаты остановились. Сели на скамейку у стены.
- Сейчас отдохнем чуть, - вздохнула она. – Если бы не парализованное дитя, я не пошла бы в такую даль.
- А я тут зачем, бабуль? – спросил я.
- Может что увидишь, - бросая на меня взгляд, сказала бабушка. – У них в доме есть ещё старушка древняя... У неё слабоумие. Она, как дитя малое… Дитя парализованное, старушка безумная – одного не поднимешь, а другого не удержишь… Всем остальным «весело», хоть плачь. Ну, что – пошли?
- Угу, - кивнул я, вставая.
Постучали кулаком в калитку, потом в окно – и так несколько раз. Наконец, открылась калитка. Молодая женщина впустила нас во двор. Едва сделали шаг, как из-за угла дома резво выбежала сухонькая старушка и резко остановилась, глядя на нас. Глаза, словно белесой пеленой покрыты - совершенно пустой взгляд. Вдруг, как маленькая козочка, она подпрыгнула и побежала вглубь двора. Холодок скользнул от затылка к пяткам – ну очень уж резво она побежала.
«Такая и меня в миг догонит», - испуганно подумал я.
Моя бабушка обернулась и вопросительно посмотрела на меня.
Я пожал плечами.
Зашли в дом. Едва переступили порог комнаты, мне сразу всё в ней не понравилось. Я даже ещё и не сообразил в чем дело, но мне уже не хотелось идти дальше.
В дальнем углу на кровати лежала девочка лет трех – неподвижная и бледная, как покойница. И всё же я ещё раз обвел глазами комнату, внимательно, словно искал глазами ядовитого паука.
Бабушка поманила меня к себе, а пока я шел к ней, что-то шепнула молодой хозяйке и та вышла из комнаты.
Бабушка подошла к столу и, развязав узелок, стала выкладывать его содержимое на стол. Теперь я был совсем близко к кровати, на которой лежала девочка, и мог её рассмотреть внимательно. Вид её пугал – она даже глазами не двигала. С уголка рта стекала струйка слюны. Лицо – восковое. Но вот я заметил, как она моргнула – это чуть-чуть меня успокоило. Покойники мне совсем не нравились – во сне они частенько гонялись за мной и пытались мне что-то сказать.
Бабушка зажгла две свечи и прилепила их у изголовья девочки к спинке кровати. Ещё одну свечу она держала в руке. Обдавая лезвия ножей в пламени свечи, она положила их с четырех сторон от девочки и один оставила в своей руке. В одной руке свеча, в другой – нож. Она стала рядом с кроватью. Начался ритуал. И по мере того, как она произносила молитвы и заклинания, чертя круги и знаки над кроватью, мне казалось, что пространство вокруг девочки становится яснее и яснее. И тут на фоне белых простыней я увидел бледную, как тень, «темную нить», толщиной в мой мизинец, ниспадавшую с кровати до самого пола и скользившую змейкой до порога двери. На цыпочках я вышел из дома, следуя глазами за этой «нитью». Я шел не поднимая головы, боясь упустить её из поля своего зрения. Когда уже на середине двора я увидел перед собой чьи-то ноги, я медленно поднял глаза…
Если бы можно было мёртвого человека оживить, то, наверное, в первые мгновенья он выглядел бы точно так же, как эта старуха. Видимо, её позабавил страх, вырвавшийся из меня наружу – она расхохоталась. И в её сильно распахнутом рту я увидел черную бездну… Я рванул в дом. Моё шумное возвращение заставило мою бабушку обернуться. Она поняла, что со мной что-то случилось. Я подбежал, молча выхватил из её рук свечу и поднес к «тёмной нити» - раздался треск и из пламени свечи посыпались микроскопические искры, словно вспыхивали крупинки пороха…
Свеча едва не погасла, но пламя, хотя и ложилось с бока на бок, всё же устояло. «Нить» разорвалась, оба края её забились, как змеи с отрубленными головами. С улицы раздался холодящий кровь крик… Бабушка посмотрела на меня, на девочку и метнулась к двери. Я – следом за ней.
Старушка, что только что метеором носилась по двору, теперь лежала посреди двора с широко открытым ртом и остекленевшими глазами. Над ней стояла молодая женщина, что встречала нас у калитки, чтобы проводить к парализованной девочке.
Ни входить в дом, ни тем более оставаться во дворе, рядом с покойной я не хотел. Моя бабушка вывела меня со двора и усадила на скамейку у дома.
Через пять-десять минут она вышла со своим узелком в руках.
Но за время, что она отсутствовала случилось вот что: прямо через ворота просочилась «тень» и резво понеслась по улице, волоча за собой остатки «темной нити».
Бабушка закрыла за собой калитку, кивнула мне и пошла. Я, догнав её, взял её ладонь в свою и пошел рядом.
- «Тень» только что ушла, - сказал я и указал пальцем. – Побежала туда… Очень шустрая.
- Спасибо, внучок, что помог мне, - сказала бабушка, прижимая меня к своему боку.
- А как девочка? – спросил я.
- Попросила пить, - сказала бабушка, смахивая слезу.
«Не думал, что бабушка такая чувствительная», - подумал я и ещё больше прижался к ней.
*
Уже дома, во дворе, сидя на порожках дома, мы провели «разбор полётов» - высказались по поводу произошедшего в этот день.
- Три года назад родилась Настя, та самая девочка, - начала рассказывать бабушка. - И так же три года назад её прабабушка заболела своим… слабоумием – ну, просто очень быстро потеряла разум. Злобной она не была. Но всё равно, что малое дитя, требовала присмотра и ухода. И, как сказала Оксана, мать Насти, бабушка при рождении правнучки в тот же день чуть было не умерла от «удара», но потом быстро поправилась. Мало того телом стала здороветь, а разумом иссякать. Девочка сначала была здорова, а потом – всё хуже и хуже. А к трем годам… Ну, ты и сам видел – живой труп.
- Это всё «тень», бабуль. Она была прямо в старухе, внутри. Черная-черная… И когда ты стала произносить заклинания и молитвы, стало видно «тёмную нить», что шла от девочки. Я пошёл и увидел, что она тянется аж… Старуха так расхохоталась, когда я по нити к ней дошёл, что я с испугу чуть не уписался. А когда бежал к тебе, то вспомнил, как ты говорила, что у освященной и намоленной свечи особая сила. Вот я и выхватил её из твоей руки и подставил под «темную нить». Я был так напуган, бабуль, что все молитвы из головы вылетели. Только всего и шептал: «Господи, помоги! Господи, помоги!»
Бабушка тихо обняла меня и так мы долго-долго сидели…