Йонтра. Рассказ 21-й. Всё возможно

Тима Феев
                — Как вы полагаете, — обратился Скит Йонтра к слушателям, чуть сощурив глаза, — есть ли в нашем мире место для невозможного? Конечно же нет, ответите вы мне, ведь иначе это было бы уже не невозможным. И здесь я, наверное, даже и соглашусь с вами. Однако, тут вот в чем загвоздка, — иногда, а точнее, крайне редко, но мы с вами все же сталкиваемся с подобными явлениями. Хотя чаще всего и делаем при этом вид, что ничего особенного не произошло. Просто нам так удобнее. А поэтому разрешите мне сегодня рассказать вам одну историю, которая, быть может, и не переубедит всех скептиков, а они здесь наверняка найдутся, но которая, возможно, заставит их хотя бы задуматься.
Как вы знаете, — начал Скит свой рассказ, — ко мне довольно часто обращаются разные организации с просьбами, связанными с моим зеркалом отражений. Это бывают и чисто научные запросы по поводу, скажем, исследования отдаленных областей нашей Вселенной. А бывают и вполне обыкновенные, которые касаются самых простых, обыденных, можно даже сказать, вещей. Ну, например, если нужно кого-то отыскать, кто уже потерялся, или наоборот — проследить за кем-то, кто еще этого не сделал, но вскоре вполне способен. В тот же раз, о котором я хочу вам рассказать, ко мне обратились аж из научного комитета Правительства Тэи с просьбой помочь им найти одну экспедицию. Как мне тогда в исключительно краткой форме сообщили: «Произошло извержение вулкана рядом с местом проведения геологоразведочных работ, после чего связь с экспедицией была потеряна». В подобных просьбах я обычно не отказываю, тем более что эта поступила по официальным каналам.
— Скит Йонтра, — обратился ко мне правительственный чиновник после того, как я перезвонил им, чтобы уточнить некоторые детали, — я не могу вам всего объяснить. Что они там делали и почему так близко подошли к вулкану. Это — нет. Но обо всем остальном, спрашивайте пожалуйста. Хотя, если уж говорить откровенно, то мы и сами полагаем, что шансов на спасение мало. Можно даже сказать, что их вовсе нет.
— А в каком районе произошла катастрофа? — осведомился я. — Ведь по тем координатам, что вы мне передали, там вообще океан.
— Ну да, океан, — чиновник немного заволновался, — что ж тут такого. Просто они исследовали подводный вулкан. И как раз в момент, когда экспедиция находилась в непосредственной близости от горы, произошел выброс магмы.
— Но ведь… — задумался я, — в таких условиях вообще выжить нельзя. Ведь и на поверхности при подобных катаклизмах возникает ударная волна. А потом этот еще, как его, пирокластический поток, в котором уже и вовсе нет спасения.
— Вы правы, — тихо ответил чиновник. — Но все же посмотрите пожалуйста. Вдруг, ну хоть что-нибудь сумеете отыскать. А то ведь нам даже и похоронить-то нечего. А тут еще эти родственники…
— Хорошо, — ответил я сдержанно, — помогу, как смогу. Но, конечно, не рассчитывайте на чудо. И отключился.
«О чем они там вообще думают, — начал я размышлять по окончании этого разговора, — ведь это же надо было, послать экспедицию в район с сейсмической активностью, да еще и под водой. Безумие какое-то». После чего установил на зеркале требуемые координаты и стал наблюдать. Рассмотреть там, конечно, мало чего было возможно. Если только самые поверхностные подводные слои. Еще же там была видна порядком разрушенная вершина вулкана, из которой все еще вырывались раскаленные газы. Да где-то внутри жерла расплывчатым алым пятном виднелось пульсирующее зарево, явно свидетельствующее, что ничего еще не окончено, и что вполне можно ожидать повторных выбросов. На самой же поверхности, над тем местом, где был вулкан, вся вода была буквально пропитана едкими веществами и ядовитыми испарениями, отчего и была окрашена в самые невероятные цвета.
Я стал делать записи. И первым, что тогда отметил, был факт, что выжить в тех условиях не мог никто. И что даже искать останки батискафа, в котором производилось погружение, было бессмысленно. Потом-то я, конечно, добавил еще и видеоматериалы, и фотографии, но сути дела они уже не меняли. Часа два у меня ушло на это исследование и описание, отправив которые в канцелярию Правительства, я решил, что с меня на сегодня пока хватит, и что нужно пойти или где-нибудь погулять, или еще как-то отдохнуть.
И все бы тогда было, конечно же, хорошо, вот только отдыхать мне в тот день пришлось намного позже, да и не совсем там, где я планировал. Потому что едва лишь я выключил систему видеозаписи и хотел было подняться, как тут же почувствовал сильнейшее головокружение. Весь мир вокруг меня словно бы закачался и куда-то поплыл. Я инстинктивно попытался схватиться за что-либо, но только впустую замахал щупальцами, которые, как мне тогда показалось, проходили сквозь окружавшие меня предметы, как через воздух. И тут меня сначала вдруг что-то резко подбросило вверх, а затем очень плавно опустило на место. И вот я опять уже находился где-то… где-то, но явно не там. Трудно было даже сказать, где именно, но точно не у себя дома. И это было последним, что я еще помнил.
Очнулся я, судя по всему, очень нескоро. Потому что едва лишь открыв глаза, увидел, что тот день уже давно закончился. Я видел звезды и ночное небо. Чувствовал песок, что был подо мной. Слегка приподнявшись, я увидел еще и деревья поблизости, и океан, который шумел в нескольких оррах от меня. «Странно, — подумал я тогда, — как-то все это не очень похоже на наше тэянское побережье». И действительно, присмотревшись внимательнее, хотя голова у меня в тот момент болела почти нестерпимо, я убедился, что не только само побережье, но и вся природа того места была какой-то мне незнакомой. А наверху? «Вот! — я почти что обрадовался своей догадке. — И там тоже все было не по-нашему. Зимнуса нет, звезды какие-то не те, да и вообще, где я?!» И только тогда сознание наконец-то уже полностью вернулось ко мне, отчего, а также постепенно начиная осознавать, что случилось нечто невероятное, я уже по-настоящему испугался. Стал едва ли не лихорадочно переползать из стороны в сторону, лишь изредка поглядывая на небо, в надежде хотя бы приблизительно определить, где находился. На помощь я звать не хотел, ведь то место могло оказаться каким угодно, в том числе и небезопасным.
Но вокруг никого не было. Звезды мне также не слишком-то помогли. Поэтому мне пришлось ползти куда глаза глядят, в первом же пришедшем на ум направлении. Впрочем, возможных направлений там было всего два: направо, вдоль кромки воды и налево, вдоль кромки нее же. Можно было, конечно, попробовать пробраться еще и через лес, что рос неподалеку и тянулся вдоль всей линии берега. Однако ползти туда один, без оружия, да к тому же еще и ночью, я попросту побоялся. Путешествие заняло у меня около трех часов, по истечении которых я наконец-то заметил на востоке первые признаки приближавшегося рассвета. Но вскоре я увидел и еще кое-что, что меня тогда, как помню, совсем не обрадовало. А именно свои следы. Да-да, свои собственные. Сомнений не было, я находился на острове. Причем, судя по всему, на необитаемом.
Наступило утро, а за ним пришел и новый день. Я к тому времени уже более или менее освоился на месте и стал потихоньку привыкать к ситуации. И знаете, — Скит чуть удивленно посмотрел на аудиторию, — мне там даже понравилось. На острове оказался вполне себе чистый источник питьевой воды, который мне удалось обнаружить неподалеку от линии прилива. Та вода была, конечно, немного солоноватой, но мне так даже больше нравится. Были там еще и различные деревья со вкусными и вполне съедобными плодами. Некоторые из которых я знал, а остальные просто осторожно пробовал. Были там даже еще и какие-то животные. Впрочем, охотиться я не собирался, да мне и нечем было. «Ничего-ничего, — подбадривал я себя, — нас, земноводных, просто так не возьмешь. Мы и рыбой, если что, можем обойтись». Рыбы же там было просто видимо-невидимо. Так что ни голодная смерть, ни гибель от недостатка воды мне совершенно не угрожали. Я даже умудрился соорудить себе небольшой импровизированный навес из широких ярко-фиолетовых листьев, что росли на местных деревьях. А снизу постелил таких же листьев, только сухих. Набрал сочных съедобных плодов, которые валялись там повсюду, и устроился наконец-то отдыхать. Прямо как турист на курорте. Я даже, помню, что не слишком-то и обрадовался, когда вечером того насыщенного событиями дня увидел проплывавший мимо меня экскурсионный катер. На нем находилась небольшая группа слегка подвыпивших туристов, которая, судя по всему, намеревалась отдохнуть на этом острове. А тут вдруг я.
Ну, что мне оставалось делать? Пришлось объяснить им, что со мной произошел несчастный случай, и что я даже не помню, вследствие, очевидно, частичной потери памяти, где нахожусь. Они же мне сообщили, что это Лонетта — планета-курорт. И что они меня сейчас доставят в местный госпиталь, а там уже со мной пусть медики разбираются. Я не возражал.
В больнице же, после, пожалуй, несколько небрежного осмотра, мне сообщили, что я в полном порядке, и что моему здоровью ничто не угрожает. А поэтому могу себе спокойно отправляться на свою родную Тэю, откуда меня к ним, как они выразились: «дурным ветром занесло».
Вот так, уважаемые слушатели, я и вернулся назад к себе домой. Но знаете, кто меня встречал в нашем тэянском космопорте? Вот никогда не догадаетесь, — Скит улыбнулся, — капитан той пропавшей экспедиции. И хотите верьте, а хотите нет, но из них, из тех бедолаг, вообще никто тогда не пострадал. Сами же они примерно так описывали все то, что с ними произошло, — тут Скит достал из кармана небольшой магнитно-дисковый диктофон, поставил его на стол и, повернув динамиками к слушателям, включил воспроизведение:
— Я, капитан батискафа за номером 1780, — начало вещать устройство, — делаю эту запись по просьбе научного комитета Правительства Тэи в рамках расследования катастрофы, которая нас постигла. Мы находились на Лонетте с миссией, цель которой не может быть мной разглашена даже в рамках этого расследования. Но все же могу сообщить, что мы изучали склоны вулкана по указанным в моем отдельном докладе координатам. В тот день сейсмическая активность вулкана явно снизилась, отчего мы совершенно не сомневались в безопасности нашей миссии. Мы прошли под водой над самой вершиной горы и стали спускаться в жерло. Потом был взрыв. Я не могу ни вам, ни уважаемым членам научной коллегии объяснить, что же тогда произошло. По всей видимости, мы должны были погибнуть. Но потом была новая вспышка, еще более яркая, как от лопнувшего высоковольтного предохранителя. После чего я пришел в себя. Экипаж мой находился на месте. Все довольно скверно себя чувствовали, но были живы. Потом мы поднялись на поверхность. И это была та самая планета, на которой я сейчас и нахожусь. Однако, как это выяснилось уже чуть позже, в бессознательном состоянии мы пробыли очень долго. Два дня. Причин того, что с нами случилось, я не знаю. Каких-то догадок о природе произошедшего у меня нет. И добавить мне нечего.
Запись закончилась. Скит Йонтра тоже молчал. Чуть сощурив глаза, он каким-то невидящим взглядом смотрел в пространство прямо перед собой и едва заметно потирал щупальцем нижнюю часть клюва. Наконец, будто очнувшись от этого полузабытья, он мельком глянул на слушателей и с некоторым сомнением произнес: «Вот видите, эта запись свидетельствует…»
— А, впрочем, — тут он как-то смешно крякнул, и словно отмахнувшись от чего-то добавил, — ни о чем она не свидетельствует. Нет. И тут уже ничего не поделать. Так что в данном случае я могу лишь одни предположения строить. — После этих слов он начал переползать из стороны в сторону и после еще одной, но уже короткой паузы продолжил:
 — Я считаю, хотя мои коллеги по Университету думают и иначе, что в данном случае мы с вами имеем дело с так называемым «тоннельным переходом». Все вы, конечно, знаете о чем я, собственно. И в квантовой физике подобное явление, когда частица исчезает в одном месте, а появляется в другом, вполне изучено. Но вот для аналогичных тяжелых объектов, как батискаф, например, подобные «фокусы» всегда считались невозможными. Абсолютно.
И тем не менее, если опираться на известные, вполне достоверные факты, то все, что произошло тогда, иначе, кроме как биполярным тоннельным переходом и объяснить-то ничем нельзя. Ну, сами посудите. Точки входа и выхода той экспедиции и мои практически совпадают. Они с Лонетты попали на Тэю, а я — как раз наоборот. Затем, — то единое время выхода из состояния пространственной неопределенности. Ведь я тогда занялся поиском пропавшей экспедиции ровно через два дня после происшествия с батискафом. Подчеркиваю, через два дня. И именно в тот момент капитан со своей командой появился здесь у нас. Так что, полагаю, аргументы вполне убедительные. А поэтому, мы тут с вами вполне уверенно можем утверждать, что случилось именно невозможное. То есть то, чего с точки зрения современной физики быть не может ни при каких обстоятельствах. Впрочем, я, конечно, не откажусь и от иных версий случившегося. Тем более, что во всем этом, как подозреваю, замешано как-то еще и мое зеркало отражений. Но, признаться, эта материя для меня совсем уже темная. Ну что, есть у кого-то иные версии случившегося?
Но, конечно, никто ничего дельного предположить не мог. И после некоторого совещания у стола Скита, все, вполне удовлетворенные полученными разъяснениями, и, даже совсем не обратив внимания на то, что рассуждали о невозможном, стали потихоньку расходиться.
Сам же рассказчик так и остался сидеть за своим столом. Он отчего-то грустно смотрел на свой, теперь уже молчаливо стоявший перед ним диктофон и думал: «Зря я, наверное, рассказал сегодня эту историю. Ведь никого я так и не переубедил, и не заставил даже задуматься. Кому какое дело, что в нашей бесконечной Вселенной есть место для всего и даже для невозможного. Что она принципиально непознаваема и только лишь иногда, причем весьма деликатно, „намекает“ нам на это. Ну а мы, — тут он посмотрел вслед расходившейся публике, — стараемся ничего этого не замечать. И предпочитаем оставаться в своем таком уютном, наукообразном, но страшно ограниченном невежестве, даже и не подозревая о том, что в сущности ничего не можем в этом мире, в котором возможно все».