Как странно посыпается в человеках любовь. Как трудно понять, что появляется вначале – духовное или физиологическое. А может, нет никакого «или» и они сплетены воедино, как солнце и свет?
Моей первой любовью – неразделённой – была любовь к родителям. Особенно к матери. Любовь к отцу – профессору истории – вспыхнула, но прошла очень быстро, он сам убил её своим взглядом, будто говорившим «иди, ребёнок, играй, ты мне мешаешь, ну же, отстань, наконец, мне надо готовиться к лекциям...».
С матерью я чувствовала себя преданной собакой, ловившей каждый жест, каждое слово и готовой мгновенно броситься навстречу, если поманят. Я наслаждалась её запахом. Её голос гипнотизировал. Любое сказанное слово отзывалось или радостью, или болью. Её гнев был смерти подобен, её ласки – такие редкие – возносили на седьмое небо.
Я редко видела мать, хотя мы и жили в одной квартире из четырёх больших отдельных комнат в «сталинском» доме – такое жильё являлось роскошью для советских граждан «периода застоя». Мать была очень занята на работе, которую любила, казалось, больше, чем меня. Директриса школы «с немецким уклоном», одной из самых престижных школ Москвы, и всё еще учительница (того же немецкого) – там, в классах и кабинетах, текла жизнь матери. Ей было не до меня, я замечала это по рассеянному взгляду, сходным с тем, как смотрел отец: «иди, ребёнок, не мешай, я думаю, уходи прочь...».
Но те редкие минуты, когда она удостаивала меня вниманием, мгновенно прогоняли тоску и я начинала любить её с новой силой, принимая безоговорочно любое слово. Если она говорила – вот с этой девочкой не дружи, она плохая, и вон с той тоже, я соглашалась. Плохими оказались все мои подружки. Поэтому я была одна.
Отец приносил мне книги и альбомы с репродукциями картин, фотографиями мраморных скульптур, и это было моё общество.
Родись я на несколько лет позже, то моим обществом стал бы интернет. Повезло.
Вспоминая минуты одиночества, я радуюсь теперь, что они были.
Мне никто не мешал сосредоточиться на ощущениях, никто не отвлекал от самосозерцания.
Как звёздное небо кажется ярче вдали от огней больших городов, так и юное тело откликается сильнее на первые прикосновения Эроса, если ты привык к одиночеству...
Я не понимала тогда, как именно происходит соитие, да и вообще, противоположный пол, всё мужское, казалось некой абстракцией, и существовало в образе мифических, полусказочных существ – прекрасный нагой Аполлон, козлоногий наглый Фавн, крылатый чёрный Демон. Они были разными, но влекущими, и волны удовольствия прокатывались по телу и щекотали внизу живота...