Плавзавод ч. 6

                14.
В 16.00 Сергей Осипенко принял вахту у второго помощника, но места на мостике ему явно не находилось. Не давало покоя то, что произошло у них с Мариной. "Неужели разрыв, - думал он, - неужели навсегда?"
Он ощущал в себе какое-то странное, неведомое прежде раздвоение. Одна его половина негодовала и возмущалась поведением Маринки, пусть до знакомства с ним, но, тем не менее, представлявшимся вероломством по отношению к нему, будущему избраннику. Вторая в то же время резонно доказывала, что, прежде чем найти, определить, настоящий ли это избранник, Марина, уже несчастливая в замужестве, должна была быть осторожной, и без проб и ошибок в таком деле обойтись почти невозможно. И коли произошел у них разрыв, так это он, дурень, в нем виноват, и выходит, что она трижды была права.
Но как понять ее нынешнее поведение? - негодовала первая половина. Ведь она была готова лечь в постель с кем угодно, на кого бы ей ни указали, лишь бы остаться на пароходе!
Правильно, соглашалась вторая половина, но остаться ради тебя. Чтобы не потерять тебя.
В конце концов Сергей так и не нашел компромисса. Он только чувствовал, как, несмотря ни на что, бесконечно дорога ему Марина, как не хочется ему потерять ее, как не хочется, ну просто невмоготу, чтобы ею завладел кто-то другой. А она сейчас в таком состоянии... она назло ему может пойти к тому же Ганичу. Это было невыносимо.
Постояв в тягостном раздумье у телефона, Сергей позвонил старпому и очень вежливо, заискивающе даже попросил подменить его на часок. Через минуту старпом поднялся на мостик, и Сергей отправился на поиски Марины.
Он заглянул на всякий случай в свою каюту - Марины не было. В глаза сразу бросилось, что исчезли все ее вещи - значит, ушла насовсем. Нужно скорее пойти вниз, пока еще не закончилась их смена, не пришли с работы девчонки. Чтобы сократить дорогу, Сергей вышел на промысловую палубу, но не успел еще
миновать первый приемный бункер, как услышал голос старпома по трансляции: "Четвертому помощнику срочно зайти к замполиту!"
"Вот черт, самый нужный кадр на этом пароходе - четвертый помощник", - подумал он, остановившись. Секунду поколебался, идти ли к Марине или прежде к замполиту забежать, и повернул назад: до каюты замполита было лишь полтора десятка шагов.
Замполит Семенов сидел, ссутулясь, за столом, перебирая какие-то бумаги. Ленин с большого фотопортрета над его головой устало смотрел на входящего. Красная стрелка на круглых часах справа от иллюминатора размеренно отсчитывала секунды.
- Прошу добро? - сказал Сергей громко, и Семенов даже вздрогнул от неожиданности, повернулся и ошалело уставился на штурмана.
- Вы меня вызывали, Анатолий Трофимович? - спросил Сергей.
- Ах, да-да, - пришел тот в себя. - Заходи, Сергей Николаевич. - Сергей уже стоял перед ним.
- Тут, понимаешь, такое дело, - продолжал замполит, - надо срочно судовой комитет собрать.
- Зачем это? - спросил Сергей, отчего-то вдруг заволновавшись. - Почему так срочно?
- Пассажир ночью будет. Людей надо на берег оформлять. Тут у нас три дела есть на списание, надо утвердить.
- Как «пассажир»! Он же через четыре дня должен быть!
- Да что-то там, понимаешь, переиграли, изменили маршрут. Он сначала, вроде, на север должен был пойти, на Петропавловск, а на обратном пути к нам подскочить, а теперь вот сразу к нам гребет. Так что давай скоренько собирай. Старпом вахту постоит - я ему звонил. Капитан на комитет подойдет, я тоже буду.
- А чьи документы, Анатолий Трофимыч?
- Да вот, забирай, - Семенов придвинул несколько скрепленных листов. - Эти двое - по решению товарищеского суда, а эта - по рапорту старшего мастера. Да ты, наверное, в курсе.
Сергей перелистал бумаги - документов на Марину в них не было. Вздохнул облегченно, но тут же сообразил, что здесь - лишь списываемые за нарушения. Однако спросить напрямую про Маринку не решился. Да Семенов, должно, и сам не знает...
- Вы позвоните старпому, чтобы объявил о сборе комитета - попросил Сергей и тут же вышел.
-
                15.
В сороковой каюте, располагавшейся прямо напротив входа в утильцех, было словно после еврейского погрома. Перед раскрытой настежь дверью были разбросаны тапочки, туфли, босоножки, тут же, среди осколков фарфора, валялось несколько книг, свалившихся с сорванной, висевшей на одном крючке полки. В углу, между диваном и койкой, грудилась гора грязной посуды, полуприкрытая чьим-то полотенцем. За столом, под иллюминатором, уронив лицо в тарелку с остатками винегрета, с висящими плетьми руками сидел Вася                мотоботчик. Рядом, притулившись к нему, с потухшей папиросой, прилипшей к нижней губе, спала Ефимовна. Рыжая Люська у ее ног лежала мордой к двери, глядела скорбно, исподлобья. А на нижней, слева от двери койке, на койке Марины Рабенко, словно у себя дома, возлежал старшина Мотобольда. Бледные, с синими жилками кривые ножки его, такие несуразные при литом, лоснящемся туловище, были подогнуты калачиком, одна рука с татуированным сердцем, нанизанным на длинный, от локтя до кисти, меч, держалась на весу, другой Больда придерживал себя пониже живота. Из уголка его полных с налипшим табаком губ тянулась на подушку сладостная слюна.
Безмятежный и по-хозяйски расхристанный вид наглого оккупанта взорвал негодованием и без того взвинченную Марину.
- Да что же это такое! - В досаде Марина шмякнула свою торбу на палубу, подступила к старшине и, ухватив его за руку, дернула изо всех сил. Шкипер кулем свалился вниз, но тут же, не раскрывая даже глаз, мыча и матерясь, полез обратно. Собака затявкала, прыгая вокруг Марины.
- Что за балаган? - послышался недовольный, хрипловатый со сна голос Аленкиной, затем сама она выглянула с верхней койки в своем закутке: - А, это ты? - сказала равнодушно, увидев Марину. - С приездом, - и снова спряталась за шторками.
- Какого черта этот бугай тут завалился? - негодовала Марина, пытаясь вновь стянуть Больду на палубу.
- А ты что, в родные Пенаты возвращаешься? - так же равнодушно спросила Анфиса из своего угла.
- Возвращаюсь, - буркнула Марина нехотя.
- А мы все ждали, ждали, сказала Анфиса сквозь протяжный зевок. - И вот тебе сюрприз приготовили. Презент. Тебе разве не нравится? - Последние ее слова были едва различимы. Похоже, она вновь уснула.
- Чего тебе надо, рвань ты каботажная?! - отмахивался Больда от Марины, в очередной раз взбираясь на койку.
Раздавшийся вдруг шум из спикера - кто-то по привычке продувал микрофон - на минуту отвлек Марину, заставил прислушаться. Тонкий со скрипом голос кадровика объявил:
- Внимание! Всем уходящим на берег прибыть в отдел кадров плавзавода за обходными листами. Повторяю...
- Чего там? - вновь проснулась, высунулась с койки Анфиса. - На ужин, что ли, уже?
- В кадры, за обходными вызывают, - сказала Марина и, оставив Больду, повернулась, чтобы уйти.
- А ты куда? За какими обходными? - забеспокоилась Анфиса, исчезла за шторкой и тут же торопливо слезла с койки, принялась натягивать поверх короткой полупрозрачной сорочки трико. Марина невольно залюбовалась ею и тут же вспомнила, что забыла свою ночнушку в каюте Сергея, под подушкой. Подумала, что надо бы сходить забрать, но вдруг он там, каково это будет выглядеть? Хотя, может быть, это весомый предлог для возвращения и даже...
Марина тряхнула головой, отбрасывая соблазнительную мысль, и спросила:
- А тебе-то что до обходных?
- Я на берег ухожу. Наморячилась, - отрубила Анфиса, - Беру расчет.
- Чего же так вдруг? Сейчас на минтай пойдут, самые заработки, а ты - расчет.
- Плевать на них, на эти заработки. Того и гляди крыша поедет.  А что, в самом деле пассажир подходит?
- Мать! Анфиса! - подала вдруг голос очнувшаяся Ефимовна. - Там у нас чего-нибудь осталось?
- Кому до чего, а вшивому до бани, - засмеялась Аленкина, обуваясь в кроссовки. - Скоро на смену, а она до сих пор не просохла.
- А я в сушилке досохну, - сказала баба Зина. - А ты куда это? - насторожилась она, увидев, что Анфиса одевается. Потом заметила Марину: - А ты чего не работаешь?
- Отгул у меня, - отмахнулась Марина и, повернувшись к Анфисе, спросила:
- Ты идешь?
- Так вы куда? - не отставала Ефимовна.
- На кудыкину гору, спи, - ткнула ее в плечо Анфиса и вышла за Мариной  вслед.
В отделе кадров ни Марине, ни Анфисе обходных листов не выдали.
- Заявлений ваших у меня нет, - сказал кадровик Севастьянов, покопавшись в бумажках в столе. - Идите к Трошкову, с ним и разбирайтесь.
- А ты подавала заявление? - спросила Анфиса, когда из отдела кадров они двинулись по коридору к каюте замдира.
- Меня без заявления списывают. Договор кончается, - сказала Марина, едва сдерживая слезы.
- Так ты не хочешь уходить? — Анфиса внимательно посмотрела на нее и остановилась вдруг, догадавшись, задержала Марину. — Так вот зачем тебя сегодня вызывали! А ты, значит, их на ватер-линию? Молодец! - она поцеловала Марину в нос, и та вдруг заревела:
- Какая я к черту молодец?! Размазня! Все вверх тормашками!
- Что все?
- Ну что?.. Сережка теперь...
- Что, разбежались с Сережкой? Брось, разберетесь. Пошли к Трошкову.
В каюте замдира было многолюдно. Кроме самого Трошкова, сидевшего по-хозяйски за столом, были тут замполит и начальник рации, капитан «Аскольда» Ганич и старшие мастера обеих смен завода. Говорили громко, чему-то смеялись и умолкли вдруг, когда Анфиса, стукнув раз, распахнула дверь. Увидев вошедших, все почему-то переглянулись, заулыбались многозначительно, словно только что о них тут говорили.
- Здравствуйте, товарищи командиры и политруки! — гаркнула Анфиса, приложив ко лбу ладонь в пионерском салюте. - Вы нас очень ждали, и вот мы здесь. - Она опустила руку и тут же полуприсела в реверансе, оттопырив лампасы трико.
- Мы очень рады, - усмехнулся Трошков. - Вы, как всегда, неотразимы, Анфиса Юрьевна.
- В самом деле?! - Анфиса игриво заморгала глазками. - Значит, вы не откажете нам?
- Разумеется. Только смотря в чем.
- В просьбе, Николай Григорьевич. В отчаянной просьбе.
- Слушаю вас.
- Отпустите меня домой.
- Вот те раз. Это почему? Что за причина?
- Любовь, Николай Григорьевич. Неразделенная и безответная.
- Опять ты дурочку ломаешь,  Анфиса.
- Я совершенно серьезно, Николай Григорьевич.
- И кто же это не разделяет твою любовь? Мы ему зададим...
- Вы, Николай Григорьевич. Вы даже и не замечаете ее, - Анфиса неподдельно вздохнула.
- Ладно, давай без дураков, - замдир покосился на замполита. Тот беззвучно смеялся, колыша животом.
- А если без дураков, - сказала Анфиса, - то я хочу домой.
- Тут многие хотят домой, - пробурчал Трошков. - Как о пассажире прослышат, сразу бегут: домой захотели.
- А вот она не хочет, - Анфиса потянула за руку Марину. - Она хочет остаться, а вы ее...
- Ну, мы с ней уже говорили. У нее срок договора кончается, а продлевать...
- А почему бы не продлить? Она что, хуже других работает?
- Не хуже, но...
- Девчонки! - воскликнул вдруг замполит, перебив Трошкова. - Вас-то мне как раз и надо. Видно, бог послал. Пойдемте-ка ко мне, поговорим.
- О чем поговорим, Анатолий Трофимыч? - недоуменно спросила Анфиса. - Тут каждая минута дорога, с обходной набегаешься...
- Пошли, пошли, не пожалеете, дело есть. Только... Больше там у вас никто на берег не хочет?
- Да вроде никто, - пожала плечами Анфиса. - Хотя... Главмех сейчас не уходит?
- Уходит главмех. На пассажире Владимир Никонорыч возвращается. Но при чем тут главмех? Я про девчонок ваших спрашиваю.
- А при том, что Зойка Ермошина тоже на берег пойдет.
- Ермошина? Она где сейчас?
- Да спит, наверное.
- Так вы мне ее тоже подошлете?
- Подошлем, но что за дело-то, Анатолий Трофимыч? - Анфиса послушно шла вслед за Семеновым, за ней ступала Марина.
- Дело-то... - не спешил замполит. - У меня к вам, девоньки, предложение. Вы скажите мне, как вы относитесь к вступлению в партию?
- Чего?! - изумилась Анфиса. - Это вы нам предлагаете в партию записаться? Ну нет, я домой хочу.
- И поедете домой.
- А я не хочу, - вставила Марина.
- А вы не поедете. То есть съездите в отпуск и вернетесь назад. Разве вам не хочется в отпуск? У вас дети есть?
- Есть. Сын.
- Ну вот, повидаете сына и - обратно.
- Нет, вы погодите, Анатолий Трофимыч, - Анфиса ухватила замполита за рукав. - Она - ладно, у нее свои дела. А мне какой резон в вашу партию вступать?
- На берег хочешь?
- Хочу.
- Вот и пойдешь. Но мой тебе совет: не бери расчет. А то сорвешься, рассчитаешься, а там назад потянет - поверь моему слову, потянет, да поздно будет. Тебя-то, конечно, возьмут назад, но зачем это надо: увольнения, оформления?..
- Что-то я ничего не пойму, - Анфиса скрестила руки на груди.
- А чего тут понимать? Год кончается, а у нас по приему в партию... ну, я еще должен трех работниц, вновь принятых в кандидаты, на берег отправить. Вот радиограмма пришла. Торопят из парткома. Я перед вами - как на исповеди, девчонки. Выручайте. Иначе места вам на пассажире не гарантирую. Других отправлю.
- Значит, без этого никак нельзя? — поморщилась Анфиса.
- Ты как хочешь, а я согласна, - сказала Марина решительно. - Только надо ведь рекомендации. Кто нам их даст?
- Ну, это уже не ваша забота. Вы как, Анфиса Юрьевна?
- Подумать бы надо.
- Когда же думать-то? Сами говорили, с обходными намаешься. А мне еще рекомендации готовить да собрание провести. Значит, договорились?
- А, куда ни шло, где наша не пропадала! Давайте «краба», Анатолий Трофимыч, - Анфиса протянула замполиту скрюченную пятерню.
- Да, Аленкина, - засмеялся Семенов, - с тобой... блажен муж, которому ты достанешься.
- Никому я не достанусь, - гордо сказала Анфиса. - Отдам себя служению партии...
- Но-но, - погрозил Семенов, - тут шутки ни к чему.
- Ладно, - согласилась Анфиса. - Ермошину-то вам прислать? А то сами позвоните. У главмеха она.
- Нет, лучше вы сами растолкуйте, и пусть потом зайдет ко мне. Только поживее.
- Ладно, мы мухами. Пошли, партайгеноссе Рабенко. Готовьте рекомендации, Анатолий Трофимыч.
- Хорошо, слушайте объявление. Я вас на собрание приглашу. Сначала судовой комитет соберем, а потом партсобрание. Будьте готовы.
- Всегда готовы! - отсалютовала Анфиса и строевым шагом пошла из каюты.
С трудом растолкав Зойку Ермошину и кое-как объяснив ей предложение замполита, Марина с Анфисой спустились в «родную утильку» и, решив, что необходимо «капитально подготовиться к дороге», забрались вместе в душевую.