Трогательные пассивные сцены

Эсслинген-на-Неккаре, 1955 г., май.
1
Вилда плакала.
- Нет, ну ты перестанешь реветь или нет?! – с раздражением и удивлением воскликнула Сондж.
- Я тебе мешаю, что ли? – заныла Вилда, беря в руку новую стопку грязных тарелок.
Уже битый час девочки торчали на кухне, моя посуду, вместо того, чтобы с остальными воспитанницами сиротского дома в Эсслингене отдохнуть после занятий – поболтать, поиграть во что-нибудь и так далее. Но, к сожалению, в этот солнечный четверг начала лета обе подруги были наказаны. И обе не считали это наказание справедливым, так как разве Сондж могла предположить, что Вилда не ожидала новости о том, что провалила контрольную по немецкому?! Сондж, как хорошая и ответственная подруга, известила об этом Вилду, слинявшую с уроков в медпункт, как раз тогда, когда та несла свой обед, предвкушая уже трапезу. Но эта новость настолько поразила девочку, что весь её суп был разлит по полу, а тарелка – столь редкий предмет в этом заведении, - разумеется, разбилась.
Вилда же считала виновной Сондж, обвиняя её в, как сама с умным видом выразилась, «неделикатности и свинстве». Ей вообще свойственно было перекладывать вину на других. Несмотря на то, что целых три года Вилда провела в стенах приюта, а другие десять лет своей жизни провела в шайке бездомных детей подобного возраста (о чём никому так и не распространялась подробнее), она была ленива, апатична, эгоистична и совершенно не приспособлена к жизни. Можно было бы сказать избитой фразой, что Вилда была словно хрупкий цветок, однако понятие о шедевре природы не слишком-то вязалось с её незаурядной и некрасивой внешностью. Это была толстая девочка тринадцати лет с волосами того оттенка русого, который можно было бы назвать «ни то ни сё» - то ли блонд, то ли русый, с необъятной мордашкой, тусклыми подслеповатыми зелёными глазами и широким носом. Большую часть времени её лицо выражало какую-то озлобленность, надменную грусть и вовсе не свойственную ей мудрость. Она была крайне необщительна и при том обидчива.
Сондж же провела в приюте все свои двенадцать жизни. Она не была предметом всеобщего восхищения, но все относились к ней как минимум дружелюбно. Её отношения с другими обитателями приюта никогда не были не то что не враждебными, а даже ни разу не натянутыми – со всеми, начиная от младших детей и заканчивая всем заведавшими взрослыми. Все по-своему хорошо или нормально относились к этой веснушчатой и миниатюрной девочки с чёрными волосами и большими серо-голубыми глазами, обрамлёнными большими, под стать им, ресницами. Но были, конечно, у неё и определённые симпатии, как, например, Эрдмут – темноволосый мальчуган, немного старше Сондж и испытывавший к ней взаимную привязанность уже с первой недели собственного появления в приюте (сбежавший от плохо обращавшихся с ним родителей, мальчик в возрасте восьми лет посчитал приют – единственным выходом). Вилда и Сондж по началу несколько недружелюбно относились друг к другу по причине больших различий, но постепенно узнав друг друга лучше, девочки каким-то образом стали лучшими подругами. Сондж была всего несколькими месяцами младше Вилды, хотя Вилда временами и как-то подсознательно и нелепо всеми силами внушала всем подряд обратное. Ну и воспитательницы. Обе девочки симпатизировали (если можно так выразится – вообще, ласка была дефицитом в этом аскетическом зданьице) тем людям, что это соответствовало их способностям. Хотя и обе были далеко не отсталые в развитии (что у Вилды прикрывалось ленью), Сондж была более способна к точным наукам, Вилда же – к гуманитарным.
Иногда Сондж напоминала взрослую. И совершенно в другом смысле, как это делала Вилда («Посмотрите, какой лак я по дешёвке нашла на рынке!», «Вот выйду отсюда – хватит с меня формы, буду одеваться хлеще парижских дамочек!», «Вы посмотрите, что за романчик я тут нашла… И чур ни слова фройлян Шульц!») И её «взрослость» проявлялась в самостоятельности или ответственности за собственные поступки, и эти качества были снабжены отсутствием занудства.
В столовой послышалось цоканье каблучков. Вилда и Сондж безошибочно определили, что это точно не кто-то из воспитательниц – они не топали столь быстро.
- Сондж, Вилда! – работавшие девочки отвлеклись на прибежавшую к ним Конрадайн. Это была девочка одного с ними возраста и, соответственно, одноклассница. Из Сондж и Вилды Конрадайн ближе была Сондж, так как, во-первых, как и Сондж она провела всю свою жизнь в приюте, да и Сондж была более общительной. – Вам ещё долго тут наводить порядок?
- Нам осталось протереть немножко столов, - ответила Сондж, отжимавшая тряпку. Вилда подошла к ней, торопясь также увлажнить свою в ведре с уже мутной водой. – А что?
- Я просто подумала, вдруг на новенькую захотите посмотреть, - сказала Конрадайн.
- Сама-то уже с ней познакомилась? – поинтересовалась Сондж, подойдя к столу и ловко протирая его поверхность.
- Да, поболтали буквально чуть-чуть, - Конрадайн присела боком на стоявшую у стола скамейку. – Она раньше была в другом приюте, который потом закрылся, вот и пришлось идти в наш.
- И сколько ей лет вообще? – спросила Сондж.
- Не знаю… На вид как нам… Но может и поменьше. Да ладно, сама увидишь. Её Катрин зовут. Такая рыжая и высокая, если что.
- Фу! – чуть ли не выкрикнула Вилда.
- Да почему «фу»-то? Ты сама говорила, что хочешь стать рыжей, - удивилась Сондж.
- Да я просто тряпку на себя отжала.
Вилда повернулась к девочкам, разводя руками с видом: «Ну и дура же я, ха-ха-ха!» и демонстрируя тёмную и грязную мокроту вперемешку с остатками соуса – бывшего обеда - на белизне отделки платья. И так как это была форма, её могли ждать неприятности.
Сондж и Конрадайн, не удержавшись, усмехнулись. Вилда же спустя несколько секунд разразилась невыразимым хохотом, которой быстро начинал бесить кого угодно.
- Вот, я уже всё, - с радостным облегчением заявила Сондж, кладя тряпку на место. – Вилд, давай быстрее.
- Ахахахаха, нет, ну вы, нет, ахаххаа, будто меня прострелили! А то и потюкали, в таком-то месте!.. – единственный орган, которым управляла сейчас Вилда, были её голосовые связки.
- Тебя действительно прострелят, когда фройлян Шульц узнает, что ты не в состоянии протереть какой-то там стол! – фыркнула Сондж.
- А…
- За тебя его протирать я не собираюсь.
- Ну ладно, я пойду, а то мне ещё Соммер с уроками помогать, - Канрадайн встала, поправила платье и направилась к выходу.
Тем временем Вилда, еле сдерживая фырканье, закончила махать тряпкой над этим несчастным столом.
- Пошли, пошли скорее! – она нетерпеливо потащила Сондж.
- Тебе так невтерпёж с Катрин познакомится? – удивилась Сондж, по инерции еле успевавшая переставлять ноги.
- Нет, мне невтерпёж не получить лекцию из-за платья!

Правое крыло корпуса принадлежало мальчикам, правое – девочкам. Существовало множество комнат, в каждую из которых помещалось по два-три ребёнка одного пола; часто пожелания самих детей в вопросе соседства были учтены. Сондж и Вилда делили одну крохотную комнату, как сами того и захотели. Вилде, когда она только появилась в приюте, было всё равно, с кем жить, а свободной оказалась лишь комната, занимаемая Сондж. Это обстоятельство внесло немалый вклад в их дружбу.
Комната не отличалась ничем особенным от комнат остальных воспитанниц. Не самого лучшего качества стены, старенький ковёр, но новая лакированная мебель – две тумбочки, шкаф и две кровати. Большие окна, обрамлённые узорчатыми занавесками, напоминавшими русский стиль, выходили на большую дорогу. Тумбочки были настолько большими, чтобы служить письменными столами. В шкафу на обратной стороне дверцы вило приделано зеркало, а сам шкаф был заполнен (совершенно не до конца) маленьким количеством нарядов Сондж и Вилды – в интернате им разрешалось носить только форму, не считая праздников и выходов в город, позволенных с редкой периодичностью. Да и карманных денег, выдаваемых детям, вряд ли хватило бы и на четверть нормального предмета одежды, ибо считалось, что с стенах интерната детям ни в чём не отказано – вода есть, еда есть, образование, крыша над головой, да ещё и игрушки. Впрочем, некоторые из воспитанников и воспитанниц всё же умудрялись делать покупки, да ещё и редкие – как, например Вилда. Казалось, она могла достать что угодно, хотя и ужасно ориентировалась по Эсслингену. Но в целом приют содержался хорошо. Не могло же государство просто закрыть глаза на детей, лишённых родительской опеки! Да к тому же всегда находились люди, выступающие как будто в роли спонсоров, как, например, Северин Ланг, имевший гораздо более тесные связи со столь новым явлением для пятидесятых годов – рок-н-роллом, а также индустрией живописи и кино, а не с вкладыванием денег в развитие интерната.
На лестнице Вилде и Сондж попалась фройлян Вольф, тут же проговорившая:
- Ну-ка постойте.
Девочки замерли, как вкопанные. Вилда уже заранее предвидела выволочку за платье.
- Девочки, вам никто не говорил, что пропускать занятия далеко не красит вас?!
В головах Вилды и Сондж разом залетали кучи мыслей, словно паникующая стайка птиц.
- Но мы же были… На занятиях… - непонимающе промямлила Сондж.
- Вам такой труд составляет запомнить, что теперь вам следует посещать и устный счёт?! – Будто ощущая какое-то превосходство, фройлян Вольф ухмыльнулась, взметнув ввысь кустистые брови.
Точно. Устный счёт. О котором Вилда и Сондж напрочь забыли. В конце-концов, этот урок был введён только на прошлой недели, поэтому-то они по инерции не привыкли.
- Ну извините, мы забыли, - удручённо пробормотала Вилда.
- «Извините»! – фройлян Вольф передразнила её своим противным голосом, взмахнув руками, словно раненая ворона. – Извинения у себя будешь просить, когда не сможешь к двум два прибавить! Надо же! Забыли они! Что же из вас вырастет, когда один ветер в головах! Завтра будете мыть стены в коридоре на первом этаже, ясно вам?!
- Да, фройлян Вольф, - покорно и убито произнесли в один голос Вилда и Сондж.
- Теперь можете идти, - строго произнесла фройлян Вольф. Девочки с облегчением повернулись и собирались спешить по своим делам, как вдруг фройлян Вольф спохватилась, схватив Вилду за запястье. Та вздрогнула.
- Ну-ка, повернись! Чем это ты измазала платье?!
Девочки остановились.
- Сондж, можешь идти, - фройлян Вольф махнула рукой. Сондж, поколебавшись, всё же решила, что Вилде она здесь ничем не поможет, а только будет бесить воспитательницу, поэтому она поспешила восвояси.
Вилда, уставившись на носки своих туфель, пробурчала:
- Это соус и грязная вода. Я убирала в столовой.
- Грязнуля была, грязнуля и останешься, - покачала головой фройлян Вольф.
- Я отстираю, - заявила Вилда, всё ещё изучая свои туфли.
- Ещё бы, - фыркнула фройлян Вольф. – Ещё бы не отстираешь! Да за тебя всё делают, кормят, поют, одевают, а ты не отстираешь!..
- Могу я идти? – смущённо перебила её Вилда.
- Иди, - опять же с некоторым презрением процедила воспитательница.
Вилда быстро помчалась в свою комнату, надеясь застать там Сондж. Всё-таки знакомиться без Сондж с новенькой чересчур уж страшно…

Сондж трижды постучала, затем, через паузу, стукнула ещё один раз. Это было своего рода кодом, извещавшим Эрдмута, что идёт именно Сондж.
- Да-да! – раздался голос Эрдмута.
Сондж вошла, закрыв дверь. В ноздри мгновенно ударил аппетитный запах чипсов. Оказалось, Эрдмут и его сосед по комнате – Карл – поедали аж из двух пачек, играя при этом в карты, устроившись на полу.
- О, Сонджик, привет! – воскликнул Эрдмут.
- Привет, – поздоровался Карл.
- Привет, - Сондж присела рядом с Эрдмутом, положив голову ему на плечо.
- Ого, как тебе повезло! – воскликнула она. Среди карт Эрдмута были сплошные высокие по рангу.
- Да он меня уже пятый раз обыгрывает! – возмутился Карл.
- Хочешь чипсов? – предложил Эрдмут Сондж.
- Спасибо, - она зачерпнула из пакета горсть и стала жевать. – О, вкусные. Где достали?
- У Вилды, - ответил Карл, выкладывая шестёрки Эрдмуту. Тот, видя столь низкий ранг, не мог не ухмыльнуться. С такими-то картами.
- Вот дурында, а со мной не поделилась, - вздохнула Сондж.
Эрдмут покрыл шестёрки, Карл подкинул, что Эрдмут снова успешно покрыл.
- Ты свободна завтра? – спросил Эрдмут у Сондж, выкладывая королей Карлу.
- Ну, сударь, вы и негодяй, - пафосно и несколько поражённо пробормотал Карл на столь крупные карты.
- Нет, - довольно ответила Сондж. Приближалось воскресенье, то есть выходной.
- Мы могли бы куда-нибудь сходить, - предложил Эрдмут.
- Да, пожалуй, - согласилась Сондж, предвкушая прогулку со столь приятным ей человеком. – Может быть, в парк, если получится?
- Да, или можно ещё на озеро, - Эрдмут машинально погладил её запястье. – Встретимся в два, у качелей, идёт?
- Идёт, - согласилась Сондж.
- А что там за новенькая девчонка? – ни с того ни с сего поинтересовался Карл.
- Да я даже ещё её не видела, - ответила Сондж. – Просто мы с Вилдой должны были убираться в столовой. Её угораздило тарелку разбить.
- И ты, конечно, помогала, - вздохнул Эрдмут. – Дурацко как-то, не думаешь? Она бы тебе точно не помогала.
- Ладно, не суть.
В дверь постучали.
- Кто там? – спросил Карл.
- Это я, Вилда.
- Ну, войди, - ответил Карл.
Будучи нечастым гостем в чужой комнате, а в мальчишечьей комнате особенно, она неловко осталась топтаться на пороге, вперив свой взгляд на Сондж.
- Сондж, пошли, познакомимся, что ли.
- Я попозже приду, - ответила Сондж, явно соскучившаяся по Эрдмуту.
- Да давай сейчас, - недовольно протянула Вилда.
- Одной-то никак? – Сондж со вздохов встала, поправила платье и, обернувшись, попрощалась: - Пока, ребят.
- Пока, - ответили мальчики.

2
Катрин чувствовала себя несколько неуютно. По натуре она не была закоренелым интровертом (как и закоренелым экстравертом), но всё же, когда тебя уже полчаса обступили болтающие без умолку совершенно новые знакомые люди, абсолютно уюта уж точно не почувствуешь.
Вся её новая комната (снабжённая стандартным набором Эсслингенского приюта – тумбочки, шкаф, три кровати) была до отказа заполнена галдящими девочками и несколькими мальчиками, даже если и не считать её соседок по комнате. Их оказалось двое. Одну звали Гретта, она сразу показалась Катрин гордой, холодной, и вообще себе на уме, так как в ответ на дружелюбное приветствие Катрин и вежливый вопрос, как дела, Гретта вздёрнула свой дурацкий нос и фыркнула что-то вроде: «Как у всех, что я, рыжая, что ли?». Катрин не считала свою рыжесть жестком отклонением от нормы, поэтому всё, что она поняла – что Гретта ничего хорошего из себя не представляет. На этом их общение закончилось, и Гретта была единственной, чьё внимание не привлекали рассказы и ответы на вопросы Катрин – она оставалась абсолютно безучастной, сидя с зеркалом и расчёсывая свои белокурые локоны.
Другая соседка Катрин, Клара, оказалась полной противоположностью. Неудивительно, как ей до этого удавалось уживаться с Греттой - Клара была той, к кому лучше всего подходит слово «восторженная». Она и сама оказалась рыжей, отличаясь при этом от Катрин своим пухлым телосложением и огромными пушистыми карими глазами. Её рот (нарочно созданный для болтовни большим) исторгал такое огромное количество расспросов, что другие почти оставались слушателями.
- А где ты жила до этого? – интересовалась она.
- В другом приюте, - коротко отвечала Катрин. Она не хотела развивать эту тему, потому что всё, что она чувствовала в другом приюте, было одиночество. Конечно, она болтала с прежними соприютниками не как социофобная зануда, а вполне нормально, конечно, кто-то был ей ближе, кто-то был кретином, но друзей у неё не было, и их появление было тем, на что она очень надеялась в Эсслингене.
- И хорошо там было? Где лучше?
- Я ещё пока не поняла…
- О, ну конечно, она пока не поняла! Ну ничего, тебе у нас тут понравится!
- Надеюсь.
- Да понравится, понравится! Правда вот некоторые воспитательницы сущие ведьмы, ну да ладно, просто не теряйся, и всё! Гретта, Гретта!
- Что? - Гретта явно была недовольна, что её беспокоят.
- Поможем новенькой?
- Не букашка, не умрёт, - пробормотала Гретта.
- А училась ты как?
- Да нормально вроде бы.
- А быть кем хочешь?
- Ну… Инженером бы неплохо.
- А друзья у тебя там были?
- Ну, как сказать…
В дверь постучали.
- Кто там? – спросила Клара.
- Сондж и Вилда!
- Войдите.
- Привет, ты Катрин, да? – начала с порога Сондж. Они с Вилдой устроилась в гуще событий. – А я Сондж.
- Я Вилда.
Катрин всё это уже начинало надоедать. Она чувствовала себя какой-то диковинкой, задача которой – собирать и развлекать толпу.
- А где здесь можно было бы поесть? – Катрин ни к кому толком не обращалась.
- В столовой, - мигом ответила Сондж.
- Я, пожалуй тогда, в столовую, - Катрин поднялась, почувствовав, что у неё затекли ноги. – До завтра, ребят.
Это было очевидное нежелание продолжать повествование о своей жизни, и все присутствующие испустили вздох разочарования.
- Тебя проводить? – нашлась Сондж.
- Если не сложно, - кивнула Катрин.
Втроём они оставили быстро расходящуюся толпу.

- А занятия рано начинаются? – для Катрин настало время задавать вопросы, а не отвечать на них.
- В восемь утра, - ответила Сондж.
- Так рано… - протянула Катрин. – А у нас они в девять начинались.
- Нет, чтобы мы сами решали, когда проводить занятия, - проворчала Вилда.
- Мы же дети, - безысходно пожала плечами Сондж. – От нас ничего не зависит пока. Надо просто ждать.
Девочки вошли в столовую.
- Я только вспомнила, что у меня нет денег! – воскликнула Катрин.
- Да ладно, я могу тебе дать, - успокоила её Вилда. - …
- Откуда у тебя столько? – удивилась Сондж.
Вилда замялась.
- Ну… Нам же дают на карманные.
- Ну уж явно не столько, - скептически заметила Сондж. Откуда они вообще?
Вилда, роясь в кошельке, пыталась соорудить объяснение.
- Вот, - она протянула Катрин деньги. – Можешь не возвращать.
- Спасибо! – Катрин обернулась к уже раздражённой от долгого ожидания буфетчице. – Кекс с повидлом, пожалуйста.
На прилавок плюхнулся аппетитный, но неаккуратный кекс, показавшийся голодной Катрин неописуемым караваем.
Взяв его и сдачу (довольно-таки большую), девочки зашагали по коридору.
- Возьми, - Катрин протянула Вилде сдачу.
- Да оставь себе, - она замахала руками.
- Да откуда вообще у тебя деньги? – не вытерпела Сондж.
- Катрин, дай пожалуйста, кекса кусочек, - нарочито громко попросила Вилда. Та уже отламывала, и протянула Вилде и Сондж по кусочку.
- А пойдём к нам, - предложила Вилда Катрин. – Не против, Сондж?
- Не против, - буркнула Сондж. Её бесило то, что Вилда напрочь игнорирует её вопросы.
- Да, пойдёмте, - Катрин была на седьмом небе от счастья. Она удрала от расспросов, ела превосходную вкусняшку и – самое главное, - кажется, у неё появлялись подруги.

2
Суббота для Эсслингенского приюта выдалась особенной. К превеликой радости всех детей, занятия отменялись, а вместо них предстояли праздничные хлопоты. В понедельник должен был проводиться юбилей этого заведения – с балом, конкурсами и прочим весельем, поэтому суббота была посвящена уборке, а уже воскресенье – декорированию помещений, репетиции у старших воспитанников представления и прочим штрихам. Всё было настолько помпезно, потому что планировался визит властей и прочих важных Берлина, дабы посмотреть, что же творится в этой глубинке.
Все буквально сбивались с ног. Кто-то драил подоконники, кто-то – пол, кто-то ухаживал за цветами, а кто-то даже красил. И в понятие «кто-то», несомненно, входили дети.
Карлу и Эдмурту досталась покраска подоконника. В это же время Катрин и Сондж протирали окна, а Вилда выносила на выброс мусор.
- Вилда, ну-ка стой! – оглушающим громом по барабанным перепонкам Вилды прошёлся голос фройлян Вульф.
В голове у неё роем пчёл завозились мгновенные мыли. «Я выбрасываю не то? Я должна делать что-то другое? Я поторопилась выбрасывать? Я выбрасываю не туда? У меня плохие оценки? Узнали, про кучу денег? Или про кучу дорогих вещей? Читали мой дневник? Взрослые книжки?». Ей всей овладела безумная паника, которая дошла до дрожи.
- Что? – пролепетала Вилда, уже начав придумывать оправдания. Тщетно – в голове мигом стало пусто, не считая гулкого биения сердца в ушах.
- Ты почему платье не отмыла?!
Вилда готова была разреветься и от успокоения, и при этом от страха.
- У меня не вышло, - призналась она.
- Выросла бродяжкой, а сама белоручка! Не вышло у неё!
Вилда почувствовала, что краснеет. И начинает реветь.
- Да не вышло, ну никак не вышло! Я уж и тёрла это платье и в горяченной воде, и с отбелителем, и с зубным порошком, и с обычным порошком, и с мылом, и с французским мылом – ничего не помогает!
- Ничего ты не тёрла, не ври! – вспылила фройлян Вульф. – Это же просто соус, и в простой воде отстирался бы! Вот лентяйка! Да что же из тебя вырастет, подумать страшно!
- Я могу оттереть, - как можно покорнее произнесла Вилда.
- Окно ототри, - буркнула фройлян Вульф.
- Это же высоко, - испугалась Вилда.
- Молодая, упадёшь – ничего страшного не случится, - пробормотала воспитательница.
Вилда на ватных ногах зашагала к окну, беззвучно шевелящимися губами обзывая миссис Вульф. О, конечно. Высоких второй этаж. Ничего с ней, самой неловкой девочкой приюта, не случится.
Вздыхая, она вскарабкалась с влажной тряпкой и средством для окон на подоконник и начала с внутренней стороны, уже содрогаясь от внешней.

Северин Ланг поначалу почти не узнал приют. Обычно запустевшие коридоры (бродить толпами было не принято, скорее приветствовалось сидеть у себя в комнатах) были заполнены снующими как детьми, так и воспитателями. Всё, что каждый делал – была исключительно работа, подготовка к празднику. Странно и похвально было то, что никто даже не отвлекался, не по годам понимая, что твою работу никто за тебя не сделает. Ему стало интересно, что было бы, будь у всех этих ребят те, кто позаботился бы о них, будь у них семья. Баловались ли они, кидались ли мокрыми тряпками, обливали ли друг друга струйками воды из опрыскивателей – младшие, конечно? Или же подобно пчёлками так же быстро и слаженно вносили свой вклад в торжество.
- Гер Северин, здравствуйте! – его приветствовала полная радушие Хилд, директор приюта. Она чувствовала какой-то инстинкт хождения на цыпочках в присутствии человека, на котором держалась большая часть приюта.
- Здравствуйте, фройлян Шульц, - ответил Северин.
- Мы могли бы попить чаю в моём кабинете, если хотите, - предложила Хилд.
- Буду вам благодарен, - кивнул Северин. И правда, чего ради они бы присутствовали при всей этой суматохе? Дети, дети, дети, все что-то делают… Кто красит, кто пыль вытирает, кто пол моет, кто цветы поливает… Кто окна моет… - Ей не рановато вообще за окно выгибаться?  - поинтересовался Северин, махнув рукой в сторону Вилды. Она с сосредоточением и страхов наполовину высунулась в окно, неловко и скованно водя мокрой тряпкой по оному и тому же месту. Одной рукой она перекинула длинные волосы направо, забавно от старания высунув кончик языка. Неожиданно на абсолютно ровном месте она пошатнулась влево, чуть не свалилось, и извиняющейся глуповатой улыбкой случайно проехалась по глазам Северина. 
- Вилда! – позвала Хилд. – Слезай, давай, тебе рановато, видите ли. Позови на твоё место кого-то из старших мальчиков.
С невиданной доселе и непонятно откуда взявшейся ловкостью она спрыгнула с подоконника, бросив веселый полный благодарности взгляд Северину и расплываясь в улыбке. По инерции он тоже улыбнулся.
- И что же мне теперь делать? – поинтересовалась Вилда, направляясь зачем-то к Хилд и Северину.
- Отстирать платье, - буркнула Хилд.
- Я за это и драила это окно, и всё равно как свинья, нет, чтобы цветочки поливать уютно, так нет же, прямо в грязь я лезу поминутно!* - напыщенно заявила Вилда.
- Все, иди в издательство, очаровательно! - фыркнул Северин.
- Конечно. Очаровательно, - серьёзно повторила Вилда.
- Вилда, иди, не ной, помогай Сондж и Катрин, - распорядилась Хилд.
- Хорошо. И да, - она повернулась к Северину. – Мне не рановато окна мыть. Мне вообще. Ничего. Не рановато.
- Пойдёмте, - повторила Хилд.

Кабинет Хилд был обставлен со вкусом, не лишённом роскоши. Большой дубовый стол с резными ножками был загромождён кипами бумаг, а помимо этого канцелярскими принадлежностями и календарём с цветами. Стены были снабжены полками с различного рода литературой, которая приходилась по нраву Хилд в свободные от работы часы, а также их украшали сделанные самой Хилд фотографии – в основном, это была природа.
- Так, пока посидите, я сейчас, - Вилда с третьей попытки нашла в нужном ящике стола пачку с печеньем, и поставила чайник. Северин машинально наблюдал за её движениями.
- Почему вы вообще этим занимаетесь, Хилд? – вдруг спросил он.
- Правила приличие, - равнодушно пожала плечами Хилд.
- Я говорю об управлении приютом, - уточнил Северин.
Хилд воспользовалась принятием удобной позе в кресле, размышляя об этом.
- Мне нравится такая стабильность, - она разливала чай. – Нравится сознавать, что я могу быть таким простым образом полезна. Нравятся дети. Ничего особенного, а что?
- Просто любопытство. Ведь мало кто довольствуется… Мало кому нравится место вроде Эсслингена.
- Мало кому нравится не столица? – запальчиво и несколько язвительно уточнила Хилд.
- Ладно, забудем об этом, - Северин раздражённо махнул рукой. – Что там насчёт спектакля?
- Если вы думаете, что моя жизнь урезана из-за работы, вы глубоко заблуждаетесь, гер Северин, - продолжала гнуть своё Хилд. – Да, возможно, работай я какой-нибудь ткачихой, у меня и был бы муж и дети, но я не считаю это простым человеческим счастьем, когда меня и так всё устраивает.
- Мне понятно ваше мнение, - холодно перебил её Северин.
- Я могу сказать, что абсолютно счастлива, что прекрасно провожу время и с детьми, и в отпуске, - продолжала Хилд уже больше для самовнушения.
Северин, уставший от разглагольствований самовнушающей дамочки, плюхнул на её стол деньги (ради которых, собственно и был его визит) и, встав, пробормотал:
- Я немного пройдусь.
- То есть я зря чай заваривала? – воскликнула Хилд.
- Как же зря, попьете вы, попьёте дети, - мягко заявил Северин.
- Дети, дети, дети, дети! – вспыхнула Хилд. – Вы будто бы меня какой матерью Терезой, а не женщиной считаете!
Хилд невольно схватила Северина за руку, собираясь возмущаться с новой силой.
- Женщиной, женщиной, - Северин перехватил её запястье. Их взгляды встретились. Северин притянул Хилд к себе, и её щёки пылали не столько возмущением, сколько возбуждением.
Спрятавшаяся на несколько минут от обязанностей Вилда с возмущением понимала и слышала, что происходило за закрытой дверью кабинета фройлян Шульц.

3
Всё было словно предназначено природой для воскресного праздника – на искристом голубом небе не было ни облачка, и лучи солнца бились через стекло в зал. Абсолютно все были наряжены в костюмы либо платья в соответствии с полом, хотя и в меру своих финансовых возможностей, но, скажем, с первого взгляда нельзя было определить, вечеринка ли это детей с минимумом родителей, или же это вечеринка воспитанников приюта с воспитателями, спонсорами и властями (а может, и с будущими родителями).
Только что был закончен искренний и проникновенный спектакль, правда, не столь обыденного содержания – то была переиначенная в пьесу «Алиса в Стране Чудес». Разумеется, всем понравилось, несмотря на дешёвые костюмы, посредственную игру и невыносимые запинки самой Алисы – то бишь шестнадцатилетней Гризелды, шепелявящей и нервной зануды.
Играли одни только старшие дети. Младшие созерцали спектакль, либо радуясь своей непричастности, либо завидуя славе в пределах зала приюта.
- У нас же сейчас танцы будут, да? – спросила Вилда у сидевшей рядом Сондж, дождавшись стихания аплодисментов.
- Да, уже раз пять сказали, - отозвалась Сондж.
- Даже поесть как следует не дали, - возмутилась Катрин, сидевшая справа от Сондж.
Все три девочки выглядели, конечно, не хуже остальных. На Сондж красовалось белое платье в чёрную крапинку и шляпка в тон, Катрин выбрала многослойное клетчатое платье, а Вилда предпочла поблескивающее чёрное, немного завив волосы.
- Дорогие друзья! – с излишне наигранным энтузиазмом воскликнула в микрофон Хилд. Многие поморщились. – Без излишних вступлений хочу сказать, что вечер танцев объявляется открытым!
Особо несдержанные (а такие есть всегда) завизжали. Под сопровождение Эллы Фицджеральд и её «Later» все посыпались на самодельный танцпол – свободное от стульев место в конце зала. Некоторые, впрочем, предпочли еду. Как, например, Катрин и, с некоторым колебанием, Вилда.
- Сондж! – окликнул Сондж Эрдмут. – Пошли-ка потанцуем!
- С удовольствием! – улыбнулась Сондж.
Они двигались абсолютно под музыку, то расходясь, то сближаясь, то беря друг друга за руки, то отпуская.
Вилда присела рядом с Катрин. Помимо них ещё не мало народу наслаждались угощением.
- Попробуй этот фантастичный торт! – Катрин восхищённо ткнула в кремовую аппетитную громадину.
- Я попробую всё, куда торопиться-то? – Вилда, проигнорировав торт, накладывала себе салат с морепродуктами.
- А танцевать? – Катрин произнесла это несколько насмешливо, что есть дури выделяя гласные.
- Ну, - Вилда кинула мрачный беглый взгляд на танцующих. – Не сейчас, точно.
- Катрин! – через несколько сидящих её окликнул Карл.
Брови Катрин взметнулись вверх.
- Чего?
- Потанцуем?
- Эм… А поесть? – пробормотала девочка. Её щёки пылали румянцем смущения.
- Потанцуем – и поедим, - предложил Карл.
- Ну, можно, - опустив взгляд, Катрин встала из-за стола, поправив платье.
Вилда подвинулась, давая ей пройти и присоединиться к танцующим парам, принимаясь за изучение блюд.

- Сондж, пошли-ка во двор! – предложил Эрдмут, стараясь быть громче музыки.
- Зачем? – удивилась Сондж.
- Поговорить надо, - Эрдмут усмехнулся, находя эту фразу неподходящей.
- Только быстро, - Сондж кивнула, додумав: «Мало ли что подумают».
Они вышли. Вечер медленно перерастал в ночь, пурпурное небо медленно перерастало в тёмно-синее.
Не сговариваясь, но держась за руки, они направились к широкой качели – единственному украшению двора, и, сев на неё, начали неспешно покачиваться. Музыка еле-еле слышно доносилась из зала.
- И о чём ты хотел со мной поговорить? – торопливо произнесла Сондж.
Они всё ещё держали друг друга за руки.
- Тебе здесь нравится жить? – спросил Эрдмут.
Сондж задумалась.
- Как тебе сказать… Я прекрасно знаю, что есть тысячи людей, которые живут лучше нас, есть и которым гораздо хуже… Но я привыкла всю жизнь жить именно здесь. Да и потом, разве у нас есть выбор? – печально усмехнулась Сондж.
- Выбор, наверно, всегда есть, - заметил Эрдмут. – Мы бы могли сбежать.
Эта идея показалась Сондж чистой воды безумием.
- Сбежать?! Это точно ничем хорошим не кончится! Как же, по-твоему мы будем зарабатывать на жизнь?
Эрдмут весь чуть ли не светился, защищая свою идею.
- Ты же знаешь, что где-то в Берлине должен быть мой дядя, который просто не смог опекать меня.
- И который живёт не богаче нас! – фыркнула Сондж. – Это будет последнее свинство, если мы будем попрошайками и дармоедами, да ещё и у твоего дяди!
- Я о том, что в крайнем, - Эрдмут подчеркнул голосом слово «крайнем», - случае мы бы могли просто занять у него денег. То, что выдают нам приюте вполне помогло бы нам первое время, а потом я бы мог, например, разносить газеты, а ты бы что хотела делать?
- Даже и не знаю… Я же не думала о том, что покину приют аж в двенадцать, - скептически произнесла Сондж.
- Но всё-таки, подумай. Нам никто бы не указывал на то, как жить, мы бы зависели сами от себя… Ну и всё в таком духе, - улыбаясь, закончил Эрдмут. – Нам же всё равно придётся когда-то выметаться отсюда. Только попозже.
- Ага, шестью годами попозже, - Сондж покачала головой.
- То есть ты не согласна?
Сондж задумалась. С одной стороны её всегда сильно тяготила столь зависимая жизнь, да и потом, как сказал Эрдмут, им же всё равно не жить в приюте до скончания своих дней! Это был бы рискованный шаг, а в случае неудачи проблемы бы у них явно появились бы. Хотя бы проблемы с репутацией, не говоря уж о каком-нибудь наказании. Если же всё прошло бы успешно, и никто не знал бы о их местонахождении, то был бы смысл бросать стабильную крышу над головой, еду и прочие удобства, которым особо бедные люди могли бы позавидовать? Это было равносильно выбросу за борт чудесной яхты, но выбросу лишь чуть раньше неизбежного срока.
- Я подумаю, - Сондж.
- Хорошо.
- Да завтра, - добавила девочка.
Они остановили качели и вернулись к празднующим.


4
Вечер прошёл великолепно. Тот, кто пришёл потанцевать - потанцевали как никогда ещё в жизни, тот, кто пришёл поесть – отведали одни из лучших яств в своей жизни, тот, кому хотелось зазвездиться в спектакле или насладиться им – сделали это, а тот, чьим удовольствием обычно являлись конкурсы – тоже повеселились на славу.
Почти настала ночь, и была пора гостям разъезжаться. Хилд, со свойственным ей заискиванием, лично благодарила каждого прибывшего, подходя примерно с одними и теми же словами:
- Спасибо за ваш визит, надеюсь вам понравилось?.. – это был полувопрос с улыбкой.
- Да, конечно, - искренне трясли гости головами.
- Приятно слышать, ждём вас на следующий праздник! – совсем уж лучезарно восклицала Хилд, порхая от одного гостя к другому, как суетливая пчела по цветам.
И всё в таком духе.
- Спасибо за ваш визит, надеюсь, вам понравилось? – с энтузиазмом она подошла к Северину.
- Конечно, это был очень тёплый приём, даже, возможно, слишком тёплый, - он несколько нахально улыбнулся, явно имея в виду не праздник.
Щёки Хилд слились с её красным платьем.
- Гм, так мы встречаем не всех гостей, конечно, - пробормотала она.
- Я и не сомневаюсь, фройлян Вульф, - нейтрально произнёс Северин. – Не могли бы вы проводить меня в ваш кабинет, я там бумажник забыл.
- Извините, но у меня здесь ещё много дел, - Хилд не собиралась задерживаться даже на немножко времени. Или не немножко. Как пойдёт. – Может, откроете сами?
Она протянула Северину связку ключей, выделив пясткой пальцев нужный.
- Без проблем, - забрав ключи, Северин поспешил на второй этаж.
И когда он уже открывал со скрипом дверь, послышался голос, полный притворного любопытства:
- Куда спешите-то?
Северин обернулся, встретившись глазами с Вилдой. Она стояла со скучающим видом, опираясь о стенку спиной и сцепив руки перед собой.
- За бумажником, - найдя его за креслом, Северин продемонстрировал.
- А-а, - протянула Вилда, печально усмехаясь. – Весело всё было.
- Весело?
- У вас с фройлян Шульц, - пояснила Вилда.
- Ну и эксаудиристка* же ты, - недовольно пробормотал Северин, направляясь к лестнице.
- Что? – не поняла Вилда. – Просто любопытство. Набор опыта, так сказать.
Она взяла собиравшегося уходить Северина за руку.
- А потом куда?
- Домой.
- Опять без меня, - Вилда укоризненно покачала головой.
- А что, тебя что-то не устраивает?
- Нехорошо это. Дарите подарки, интересуетесь, как поживаю, и всё такое, будто собираетесь ну, там… удочерить, а я так и привязаться могу.
- Ну так не привязывайся.
- Легко сказать. – Вилда вздохнула, беря Северину за руку чуть выше. – Как же так не привязываться, я тут ваш маленький секретик храню, пф, так и не привязываться!..
- Так всё, - Северин, отпихнув её руку, открыл бумажник. – Меня уже ждут. Бери, - он протянул ей кучу марок.
- Другое дело! – Вилда, встав на цыпочка, обняла Северина.
- О, это те французские духи, - он с наслаждением вдохнул её запах, невольно притянув к себе.
- Да, - коротко ответила Вилда, либо это вообще было междометием.
- Ну всё, пока, крошка, - Северин поцеловал её в щеку.
- До свидания! – Вилда уже радостно неслась в свою комнату, совершенно беспалевно спрятав в кулачок деньги.
Северин несколько секунд по инерции смотрел Вилде вслед. Боже, как она быстро растёт…

5
Следующее утро было приятным, потому что из-за вчерашнего праздника большинство взрослых приюта пролежали как убитые, а кто-то, проснувшийся пораньше, не желал высовываться из комнаты, мучаясь жуткой головной болью.
Так как в приюте всегда царил относительный порядок, никто из детей в праздник не пил, поэтому все и встали раньше взрослых, надеясь на то, что уроки не начнутся.
Катрин, вставшая на удивление рано (а была она совой), сразу же почувствовала, что самое время позавтракать. Гретта, как оказалось, уже встала, так как её кровать была пуста, а Клара всё ещё спала.
Катрин переоделась, переплела косы и поспешила в столовую, надеясь избежать очереди. Она прекрасно ждала, что ничего хорошего от буфетчицы, изрядно выпившей вчера, но вынужденной работать сегодня ждать не следует, но в привычку девочки всегда входило проверять сдачу и придирчиво смотреть на качество еды.
Катрин, обдумывая, чего же ей хочется поесть, свернула за угол коридора, как вдруг вскрикнула от боли, почувствовав резкую боль в плече. У неё даже потемнело в глазах. Катрин почувствовала, как её рот сжимает чья-то ладонь, а затем увидела тех, кто на неё нападал.
Это оказался высокий и явно сильный парень лет шестнадцати-семнадцати, девушка примерно такого же возраста и… Гретта.
- Можешь кричать, можешь жаловаться, но рано или поздно стаешь калекой, - холодно произнесла она.
Катрин не на шутку перепугалась, её тело будто сковал спазм, а в голое стало абсолютно пусто. В следующую секунду она попыталась укусить ладонь девушки, закрывавшей ей рот, но парень что есть силы ударил Катрин в живот.
На её глаза навернулись слёзы. Единственное, чего хотела Катрин – остаться живой.
Катрин поняла, что за каждое сопротивление ей ответят в миллион раз больнее, и прекратила попытки, в надежде пострадать как можно меньше.
Но и это не помогло. Она уже обмякла, и единственное действие, которое совершал её организм – были слёзы. Девушка ударила Катрин ногой в спину, и та застонала от боли. Парень начал пинать её ногами в живот. Катрин казалось, что от её костей оставалась лишь труха, в то время как Гретта смаковала эту сцену.
- Что?! – вдруг вскричала Гретта.
Зажмурившаяся Катрин слышала её голос будто сквозь стенку. Стенку из крови.
Неожиданно девочка почувствовала, как хватка девушки, сжимавшей ей челюсть, ослабла, и она вдохнула воздух, испытав жгучую боль в лёгких.
Что стукнулось об пол. Разлепив глаза, Катрин с удивлением увидела, как девушка упала на пол, но тут же вскочила. Левее этого зрелища Карл дрался со взрослым парнем.
Сердце Катрин, казалось, стучало у неё в висках. Боже, Карл, Карл, которому всего лет одиннадцать, против этих двух громил…
- Карл! – закричала вне себя Катрин. – Помогите! Драка!
Струсившая Гретта стояла в сторонке, не желая вмешиваться. Карл, весь красный, бил парня в живот, еле уворачиваясь от кулаков девушки.
Катрин попыталась встать на ноги, и с большим трудом, ей это удалось. Все органы казались отбитыми, особенно где-то в области живота и боков, дышать было жутко сложно, и её ноги дрожали пульсирующей болью.
- Катрин, скажи всем, беги! – крикнул Карл.
Катрин, мгновенно придя в себя, побежала к ближайшему кабинету – то есть к кабинету фройлян Вульф. Она чувствовала боль, хотя и забыла про неё, так как она понимала, что Карлу сейчас гораздо хуже.
- Фройлян Вульф! – закричала девочка, толкнув дверь. Какие могут быть приличия, когда решается, может даже, жизнь Карла?! – Там дерутся!
- Катрин… - у фройлян Вульф отвисла челюсть, она выпустила из рук читаемую книгу. – Катрин, что с тобой!
- Нет времени! – Катрин ужасно сердилась на медлительность фройлян Вульф, хватая её за руку и таща в сторону двери. – Там дерутся… Карл и старшие! Дерутся!
С удивлением и негодованием Хилд послушно поспешила за Катрин. Но она еле поспевала. Катрин неслась как никогда быстро, и в её голове настойчиво повторялось: «Карл в порядке, Карл в порядке…».
- Ну-ка быстро прекратили эту потасовку! – рассерженно вскричала Хилд при виде дерущихся. Гретты на тот момент и след простыл.
Разумеется, её слова ни оказали никакого воздействия. Хилд, пройдя секунды паники, ляпнула:
- А то вылетите отсюда как миленькие!
Ей с трудом удавалось сдержать дрожи волнения в голосе, придавая оттенок угрозы словам – единственному, что она может сделать.
Старший парень с недовольством отошёл от Карла, девушка, лелеющая ушиб на ноге, медленно встала. Катрин поймала на себе благодарный взгляд Карла, и почувствовала, как её щёки запылали.
- Так, после медпункта, молодые люди, вам придётся объяснять своё поведение, - продолжала Хилд.

Обработка всех увечий четверых заняла не больше часа. В дверь медпункта раздался стук, и вошла Хилд.
– Велтен, ты первый, - Хилд смерила парня проницательным недовольным взглядом, интуитивно почти понимая, что к чему. – Пойдём. Велтен поплёлся в кабинет Хилд. Девушка, прихрамывая, села рядом на скамейку и стала ожидать своей очереди, самозабвенно разглядывая ногу.
- Спасибо, - поблагодарил Карл Катрин.
- Да не за что, - она очень естественно пожала плечами.
- Ты случайно баскетболом не интересуешься? А то просто наша команда сегодня будет со старшими играть, кажется, с одногодниками этого подонка. Если хочешь, можешь приходить.
- Здорово! Я приду, а это когда?
- Через полчаса. Так что увидимся там, - Карл направился сесть рядом с девушкой, дожидаясь допроса фройлян Шульц.
- В смысле? – Катрин подошла и села рядом с ним. – Я тут же подожду. Надо же рассказать фройлян Шульц, как всё на самом деле было.
Карл подумал, насколько его жизнь может стать лучше.

- Карл, садись, - как только Карл вошёл в кабинет фройлян Шульц, она указала ему на стул напротив.
Мальчик, закрыв за собой дверь, сел.
- Рассказывай, как всё, по-твоему, произошло.
- Сначала я шёл в столовую… - начал Карл.
- Так рано? – перебила его Хилд.
- Ну да, я обычно гораздо позже встаю, но сегодня так вот вышло. Я просто проснулся, и мне резко захотелось тут же поесть.
- Угу, - кивнула Хилд, поторапливая рассказ.
- Потом я услышал шум в коридоре, на том же месте где… и была драка, и побежал туда, вдруг что. Там Велтен и старшая девушка…
- Ерсэль, - подсказала Хилд.
-…и Ерсэль били Катрин, а Катрин уже даже не могла сопротивляться! – в его голосе сквозило негодование. – Рядом стояла Гретта…
-…Гретта Леманн? – настороженно уточнила Хилд, подаваясь вперёд.
- Да, - никто не мог не знать Гретту Леманн, чьи дядя и тётя были практически спонсорами приюта, отправив туда племянницу словно в частную школу. Именно поэтому это стервозное создание и пользовалось поплярностью. – Гретта не участвовала в драке, только стояла в уголке, но я уверен, что это она зачем-то подговорила Велтена и Ерсэль! – запальчиво воскликнул Карл.
- Всё может быть, - нейтрально произнесла Хилд.
- Не мог же я просто стоять и смотреть, как бьют Катрин, или пройти мимо, вот я и попытался ей помочь, - закончил Кард. – Ну а Гретта в конце куда-то убежала.
- Ну хорошо, Карл. Я и с Греттой потом поговорю. Позови, пожалуйста, Катрин.
Карл открыл дверь и позвал девочку.
Катрин вошла, потопталась и осталась стоять возле фройлян Шульц.
- Мне выйти? – поинтересовался Карл, решив, что если уж со всеми фройлян Шульц разговаривала один на один, так чего бы ради организовывать беседу аж трёх человек.
- Нет, нет, - ответила Хилд.
Карл встал рядом. Они стояли напротив Хилд, словно виновны, и та, не в силах сдержать улыбку, встала также.
- Катрин, расскажи, как всё произошло, - попросила девочку фройлян Шульц.
- Я почему-то рано проснулась, и решила поесть. И пошла в столовую. Что? – смущённо спросила Катрин, увидев добродушную усмешку на лице Хилд.
- Нет, ничего-ничего, - лицо Хилд мгновенно приняло серьёзное выражение. Катрин так и подмывало спросить пословицей, которой часто пользовалась Сондж – «Сказала «а», говори «б»!», но фройлян Шульц, как-никак, была директором, значит, так было не положено.
- Когда я вышла за угол, - продолжала Катрин, - то на меня тут же набросились старшие, и там ещё была Гретта. Так что думаю, это была её идея. Но она стояла в сторонке. Они били меня, и тут появился Карл, - в её голосе сквозило восхищение, - И стал меня защищать. Ну а дальше я побежала сообщить вам. Не могла же я стоять и смотреть, как они бьют Карла, или просто пройти мимо!
- Да, действительно, - согласилась Хилд. – Ещё неизвестно, что скажет Гретта, но вашим версиям этого события я больше верю. Катрин, думаю, тебе небезопасно делить комнату с Греттой, так что выбери себе комнату, где не больше двух девочек живёт.
- Я бы хотела жить с Сондж и Вилдой, - не задумываясь, ответила Катрин. С кем же ещё жить, кроме как с подругами?
- Отлично, тогда сейчас собирай вещи, и подожди, пока мебель перетащат. Всё, давайте, голубки, идите.
Ребята поспешили выйти. Хилд покраснела от такой неделикатности. Катрин покраснела от правды.
Они шли по коридору. Карл посмотрел на часы на запястье.
- Вот чёрт, скоро игра!
- И что? – выпалила Катрин.
- Бежим!
Держась за руки, они чуть ли не пролетели лестничный пролёт.
Благодаря чуть ли не выбитой двери в спортзал, их появление было эффектным, но смехотворным.
- Карл, тебе что, не судьба прийти вовремя? – проворчал высокий смуглый парень.
- Но вдруг судьба обыграть старшаков? – отмахнулся Карл. – Катрин, иди пока выбирать место.
Он направился в раздевалку.
В зале было не много народа. Человек двадцать, и в основном девушки. «Девушки баскетболистов», - додумала Катрин. – «Стоп. А я же… Ну какая ещё девушка, мне же десять, что за глупости! Просто подруга!»
Девочка села ближе к центру но, услышав непристойную беседу каких-то девиц лет шестнадцати, не вытерпев, отсела подальше.
Игра началась, и Катрин не выпускала из поля зрения Карда, стараясь напоминать себе, что главное-то что на поле творится в целом. А творилось вот что – ничья. Девицы в зале были крайне увлечены тем, чтобы тот или иной субъект «надрал всем задницы», как они информировали в своих выкриках. А мотивация была – унылое «ууу», либо восторженное «ууу». Катрин радовалась и негодовала вместе со всеми. Но вот ничья уклонилась в сторону команды младших, и Карл завладел мячом.
- Давай, Карл, давай, давай! – вопила вскочившая Катрин.
Сосредоточенный лишь на этом круглом кусочке резины, мальчик резко обошёл претендующего на мяч соперника и, подпрыгнув будто изо всех своих сил, легко опустил мяч в корзину, словно почтальон опустил письмо в ящик.
Катрин залилась восторгом, вместе с ней ещё пара девочек, болевших за младшую команду. Старшие же девицы метали гром и молнии, проклиная на чём свет стоит, «малявок».
- Ты здорово играл! – сообщила Катрин Карлу, направляющемуся в душ и переодеться.
- Спасибо, - улыбнулся он. – Хочешь тоже поиграем – и в баскетбол можно, и в волейбол?
- Хочу в волейбол.
Карл развернулся, отметая пока надобность переодеваться и принимать душ.
Вместе они натянули сетку. Зал уже пустовал, так как постепенно все разошлись.
Катрин и Карл встали поближе, чтобы не особо напрягаться, пока ненапряжно перебрасывались мячом и словами.
- А чем ты ещё кроме баскетбола увлекаешься? – решилась спросить Катрин.
- Мультфильмами и комиксами. А ещё мне бы хотелось попробовать фотографировать.
- То же самое! – удивлённо воскликнула девочка.
- Мультфильмы и комиксы? – уточнил Карл.
- И фотографии. Но у меня никогда не было собственного фотоаппарата, а так хотелось бы….
- Вот и мне хотелось бы, - вздохнул мальчик. – Это моя мечта – купить фотоаппарат. Я даже деньги накопил.
- Так чего же не купишь? – удивилась Катрин.
- Просто ещё чуть-чуть не хватает. И одному как-то тоскливо фотографией заниматься.
- А давай я с тобой! – Катрин даже сама удивилась своей непосредственности. Обычно она была более стеснительно в общении с мальчиками.
- Давай! – обрадовался Карл.
- Я как раз могу тебе добавить хоть сколько-то.
- Да ну, не надо!
- Но это же и моя мечта. И я тоже буду фотографировать. Поэтому добавлю.
- Ну хорошо, - согласился Карл.
Некоторое время они старательно перебрасывались мячом, затем заговорили снова.
- Ты давно здесь? – спросила Катрин.
- Года два. Мои родители умерли.
- Мне очень жаль… - отвечала Катрин так, как её учили это говорить.
- А ты как сюда попала?
- Из другого приюта. Из Берлина. Просто мой приют закрыли.
- Хорошо, наверно, в Берлине…
- Да так себе. Даже пройти негде. Здесь спокойнее. Я и родилась здесь, говорят, так что всё как надо.
- А почему закрыли?
- Просто само здание сложно было отремонтировать, вот и легче было закрыть.
- Ну да, в столице не отремонтировать здание! Врёшь!
- А вот и не вру! Просто мы никому не нужны.
- Нужны. Сами себе нужны.
- Сами себе! – Катрин захохотала. – Скажешь тоже!
Они ещё немного поболтали и поиграли, и разошлись по своим комнатам.

5
- С новосельем! – воскликнула Сондж, как только Катрин вошла.
Катрин улыбнулась.
Вместо двух кроватей теперь было три, прибавилась тумбочка.
- Я сейчас, вещи принесу, - Катрин выскользнула и поспешила в свою прошлую комнату.
В дверях она столкнулась с Греттой, которая пробубнила: «дрянь», но у Катрин не было времени разбираться – её ждали новые подруги!
Катрин принялась сгребать в охапку вещи, а какие-то совала в сумку, чтобы удобнее было перенести.
- Ты знаешь, что меня допрашивала фройлян Шульц? – раздражённо начала Гретта.
- Да, и что?
- И ты знаешь, что безнаказанной ты за это не останешься? – лилейным голосом продолжала сия стерва.
- Слушай, давай не цапаться, я вот выселяюсь, давай мирно прощаться, пока, - протянула Катрин.
- Я рада, что ты выселяешься из этой комнаты. Но лучше бы из этого приюта.
- Я тебе ничего не делала, так что перестань.
- Ошибаешься, - Гретта проводила удаляющуюся Катрин взглядом, полным ненависти.

- А что с тобой случилось? – поинтересовалась у Катрин Сондж. Она лежала на кровати и рисовала.
- Вы не знаете? – удивилась Катрин. Ей казалось, что слухи уже облетели весь приют, так как она знала, что за влияние должно быть у Гретты.
- Нет, ты же нас раньше не интересовала, - Вилда, тем временем, красила ногти.
- Иду я в столовую, и тут на меня нападают старшие, а с ними Гретта. Только она в сторонке стояла. А Карл меня спас. И пока он дрался, я сказала фройлян Шульц, она пришла, всех стала допрашивать, и поверила нам с Карлом.
- Вам с Карлом, - весело повторила Сондж. – У Катрин намечается парень.
- Да ничего подобного! – возмутилась Катрин. Она стала раскладывать свои вещи.
- А что, мило будет, - проговорила Вилда. – Два лучших друга и две лучшие подруги.
- Жалко, третьего друга нет, да? – усмехнулась Сондж.
- Нет уж, спасибо, - проворчала Вилда.
- Что рисуешь? – Катрин подошла посмотреть на рисунок Сондж.
- Свободу! – пафосно воскликнула Сондж и рассмеялась. Открыв рукой рисунок, она обнажила красивый пейзаж с озером и закатом.
- Ты какая-то весёлая, - заметила Вилда.
- Ну да, весёлая, - Сондж не хотела даже намекать о побеге. Она много думала о плане Эрдмута, и уже сделала окончательное решение. Но рассказывать даже подругам было бы опасно.
- А ты какая-то грустная, Вилда, - сообщила Катрин.
- Ну, бывает, - уклончиво ответила девочка, закручивая крышкой лак.
- И где ты такой лак умудрилась откопать? – поинтересовалась Сондж, имея в виду то, что чёрный лак откопать было нелегко.
- Не знаю, не помню. Как вам вчерашний вечер?
- Потрясающий вечер! – воскликнула Сондж.
- Согласна, - поддакнула Катрин. – А тебе как?
- Так себе.
- Как и всё, - заметила Катрин.
- Что дешёвое, - подхватила Сондж.
- И доступное, - выпалила Вилда. – Чепуху несу.

Утром следующего дня Сондж направилась в комнату Эрдмута и Карла, чтобы поговорить с Эрдмутом о своём решении. Она даже сама удивлялась, как мысль о побеге приелась её разуму и воспринималась как само собой разумеющееся.
Сондж постучала кодовым стуком.
- Заходи! – отозвался Эрдмут.
Сондж вошла и закрыла за собой дверь. Затем присела на кровать. Эрдмут был занят тем, что считал деньги.
- На неделю нам, конечно, хватит, - уверенно заявил он. – Так ты решила?
- Да, - кивнула Сондж, но тут её забеспокоил другой вопрос. – А где Карл?
- Вроде пошёл к фройлян Шульц отпрашиваться на прогулку в город. Не беспокойся, он знает.
- Знает?! – удивилась девочка.
- Нам по пути. Карл собирается в магазин техники за фотоаппаратом. А потом ещё позовёт с собой Катрин. Думаю, он на неё запал.
- Так мы что ли пойдём такой оравой? – скептически недоумевала Сондж.
- Я уверен насчёт Карла, на него можно положиться, - уверенно заявил Эрдмут. – Он никому не скажет.
- Катрин тоже.
В душе Сондж не была столь уверенной в молчании подруги, но только из-за недавнего знакомства.
В комнату вошли Карл и Катрин.
- У нас плохие новости, - сообщил Карл. – Нам можно только с сопровождающими.
- Ничего необычного, - ответила Сондж. И была права – дети до двенадцати лет выпускались в центр Эсслингена со сопровождающими хотя бы тринадцати лет. Впрочем, неизвестно, чем руководствовались придумавшие этот закон, воображая огромную разницу между ребёнком двенадцати и ребёнком тринадцати лет.
- И что делать? – вздохнул Эрдмут. - Просто побег на глазах у кого-то непроверенного – не очень-то здорово…
- Побег?! – ошарашено повторила Катрин.
- Мы с Сондж решили сбежать из приюта, - объяснил Эрдмут. – Мы уже всё обдумали и решили, что так будет лучше. Деньги у нас на первое время есть, а дальше мы сможем подзаработать, да и дядя у меня есть, если что – поможет.
- Вы с ума сошли! – воскликнула Катрин.
- Вас точно найдут! – добавил Карл.
- Найдут, только если вы проболтаетесь, - строго уточнила Сондж. – А вы же не проболтаетесь?
- Если мы не скажем, то вам будет грозить опасность, - серьёзно и непреклонно заявила Катрин.
- А если скажете, то будете жить до конца своих дней предателями и вас замучает совесть, - внушительно сказал Эрдмут.
- Хорошо, идёт, - буркнул Карл. – Я клянусь никому о вас не говорить.
- Я тоже клянусь, - отозвалась Катрин. – Только если с вами что-то случиться, то вы сами виноваты будете!
- Да ничего с нами не случиться, - отмахнулся Эрдмут. – Подумаешь, выйдем из приюта на несколько лет раньше! Так, значит, сегодня же и идём, да?
- Ага.
- А кто сопровождающим-то будет? – не унимался Карл.
- Да кто-кто, Вилда, - решила Сондж.
- Что-то мне это не нравится, - покачал головой Кард. – Получается, что целая орава пойдёт.
- Да Вилда никому не скажет! – возразила Сондж. Ну да, ей же будет, скорее всего, лень, как и любое другое дело.
- Она же не против, да? – поинтересовалась Катрин.
- Да ей только дай в город выйти! – фыркнула Сондж.
- Тогда всё решено, - подытожил Эрдмут.
Девочки ушли к себе.


6
- Ты пойдёшь в город со мной, Катрин, Эрдмутом и Карлом? – спросила Сондж у Вилды.
Та валялась на кровати и листала какую-то книжку.
- Ага, - отозвалась Вилда. – Когда?
- Сегодня, - ответила Катрин. – Но только Сондж и Эрдмут собираются сбежать из приюта.
- Как мило, - безразлично произнесла Вилда, не поднимая глаз.
Катрин даже возмутилась. Разве Вилду совсем нисколько не волнует, что её друзья подвергают себя опасности?!
- Ты же никому не скажешь об этом? – вкрадчиво спросила Сондж.
- Нет, конечно, - заверила её Вилда. – На обратном пути встретимся на рынке.
Она оторвалась от книжки и принялась собираться, то есть сунула кошелёк в сумку.

Во второй половине дня, но не очень поздно, чтобы кому-то не пришлось возвращаться на ночь глядя в приют, а кому-то не пришлось торопиться с поиском ночлега, ребята вышли. Шли почти что молча – каждый думал о своём. Думы Катрин были наиболее радостными – она в красках мечтала о том, как они с Калом будут фотографировать и станут известными фотографами, на выставки фотографий которых съезжались бы люди со всего мира, ну или хотя бы со всей Германии.
- Ладно, пока ребята, удачи, нам туда!
- Пока!
Эрдмут и Сондж отделились от своих друзей и побрели в сторону остановки паровоза.
Катрин, Карлу и Вилде было по пути – в сторону магазинов.
- И зачем вам надо в магазин? – поинтересовалась Вилда с видом, который ясно давал знать, что ей всё равно.
- За фотоаппаратом, - ответил Эрдмут. – Мы хотим фотографировать.
- Богатые какие, - присвистнула девочка.
- Да уж не богаче тебя, - усмехнулась Катрин. – А ты куда идёшь.
- Да так… Вдруг увижу что-то – захочу купить.
Через некоторое время что-то высмотрев, Вилда резко попрощалась:
- Ну ладно, пока.
- Пока.
И поспешила вглубь улиц.

Магазин техники показался детям другой планетой. Раньше им никогда не приходилось видеть такое большое скопление телевизоров, бытовой техники, или, наконец, фотоаппаратов – просто не было надобности покупать что-либо, так как в приюте имелось весь минимальный необходимый набор для существования.
- Могу я вам что-то предложить? – обратился к детям тут же подскочивший продавец – невысокий лысый мужчина, улыбающийся скорее не столько от формальной вежливости продавцов, а от умиления.
- Мы ищем фотоаппарат, - ответила Катрин.
- А какие-то предпочтения у вас есть? Какой он должен быть?
- Не очень дорогой, - пробормотал Карл. – Но хороший, конечно. С большим размером кадра.
- Посмотрим, что можно вам предложить, - продавец подвёл детей к стенду с фотоаппаратами, принимаясь за пояснение и демонстрацию. – Это у нас View-Master Personal Stereo Camera, практически совсем свежая модель, нижний ряд стереопар экспонируется при прямой, верхний – при обратной перемотке…
- Дороговатая камера, - пробубнила Катрин.
- И размер кадра не очень, - добавил Карл.
- А вот и самая продаваемая модель, - продолжал продавец. – Это у нас Kodak, но, по сути, аналог Realist-а. Могу сделать вам скидочку, слишком уж востребованная модель.
- А это что? – поинтересовалась Катрин, тыкая в стоящий рядом фотоаппарат.
Цена была запредельной.
- Это один из первых Stereo Realist, - несколько неохотно отвечал мужчина. – Размер кадра, как видите, 24 на 24…
- Мы берём, - быстро проговорил Карл. – Да, Катрин?
- Да, берём, - уверенно подтвердила девочка.
- Но, извините, это совсем не игрушка, - возразил продавец.
- То есть?
- Не обижайтесь, но, сами понимаете, вы же просто дети… Неосторожные маленькие дети и вдруг один из прародителей современных фотокамер… Сами понимаете, лучше так не рисковать, ведь вы же ещё юные, неосторожные… цветы жизни, - приторным голосом закончил продавец.
- Вы думаете, мы его сломаем? – гневно уточнила Катрин.
- Необязательно сломаете, но кто же знает, лучше не рисковать…
- Но ведь и взрослые могут ломать вещи! – воскликнул Карл. – Это не от возраста зависит! Мы хотим именно этот фотоаппарат, у нас есть нужные деньги – так в чём проблема?
- Проблема в том, что вы дети.
- Может, купить Kodak? – тихо спросила Катрин у Карла.
- Да уж, придётся, а то так неделю будем спорить! – мальчик обратился к продавцу. – Хорошо, мы покупаем Kodak, чтобы тут же его бить!
- Вот и договорились.
Почти счастливые, Карл и Катрин шли на рынок компании нового друга.
7
У Вилды всегда было какое-то определённое ощущение, когда она гуляла одна – будто бы следует зачем-то тянуть время, что-то вроде транса. Вот и теперь она медленно брела по улице, скользя рассеянным взглядом по витринам и лавкам рынка.
Пахло пластиком и едой. Отовсюду настырные продавцы зазывали купить что-то такое, что ей, да и многим бродящим здесь и в жизни не пришло в голову использовать. Обычно девочка бесцельно бродила по рынку, покупая всё то, что сильно приглянется, но теперь у неё была определённая цель – аптека.
В последнее время Вилда чувствовала стабильное недомогания, у неё часто кружилась голова. Она совершенно не знала, чем это было вызвано – у неё никогда не было проблем с головой или кровообращением, да и питалась она нормально – даже чрезмерно, судя по набранному в последнее время весу.
Она зашла в аптеку. Очередь была ишь из двух человек, поэтому Вилде е пришлось томиться в ожидании, и она непринуждённо разглядывала товар.
- Скажите, а у вас есть что-то от головокружения? – спросила она кудрявую рыжую продавщицу, когда настал её черёд.
Та сделала недовольную гримасу.
- Головокружение от разного бывает. У тебя от чего оно?
- Сама не знаю, - Вилда в смущёнии вперила взгляд в пол и почувствовала, что краснеет.
- Вот когда узнаешь, тогда и приходи за лекарством, - бесстрастно отшила её аптекарша.
Вилда, помедлив, развернулась и в отчаянии направилась на выход. Смелости возмущаться у неё, как обычно, не было.
«Снова терпеть это ужасное головокружение… Наверно, будь я не ребёнком, эта стерва так бы не ответила…»
Почувствовав, что вот-вот заплачет, Вилда взяла себя в руки, решив, что обязательно надо-то купит что-то чудесное. В качестве утешения.
Она внимательно оглядывала лавки, пытаясь хоть что-то рассмотреть при своём ужасном зрении, и вздрагивая каждый раз, когда к ней обращались:
- Не хотите ли пирожков? Сладкие, румяные, есть и с мясом!
- Туфли, новый завоз!
- Перчатки, шляпки, не хотите ли?
Или это не к ней обращались? Она толком и не понимала, так как снова чувствовала, как голова идёт кругом а ноги становятся ватными.
«Надо обязательно сходить к врачу, я так больше не могу», - решила Вилда. Но тут же с сожалением отмела эту мысль. Она попросту стеснялась. Да и потом, вдруг это что-то серьёзное, с чем даже жить страшно?
Вилда пообещала себе, что если её состояние станет совсем невыносимым, то только тогда она обратиться к врачу.
На горизонте показалась лавка с одеждой. Это было наиболее излюбленное место для покупок Вилды, хотя она сама, в силу своей невнимательности, этого не знала. Здесь всегда имелась потрясающая одежда, но с соответствующей ценой относительно рынка.
Приблизившись, Вилда зачарованно оглядывала товар. Здесь была и верхняя одежда, оставшаяся, наверно, чуть ли не с осени, и кофты, и юбки, и платья, входившие в новый завоз, и аксессуары, типа головных уборов, шёлковых платков, сумочек, и обувь, и бельё – всего помаленьку.
В первую очередь внимание Вилды привлекло лёгкое летнее платье с рукавами-фонариками.
- Можно его померить? – спросила она у продавщицы, указывая на платье.
- Да, конечно.
Девочка поспешила в примерочную и стянула с себя прежнее платье, натягивая то, что мерила.
Натягивая, не то слово. Ей и в жизни в голов не пришло, что столь просторный наряд её размера может быть настолько маленьким, что даже не застёгивался.
- Это маломерка, что ли? – поинтересовалась Вилда, переодевшаяся в прошлое платье и выходя из примерочной.
- Нет, - ответила продавщица.
- А побольше размера нет? – смущённо пролепетала Вилда.
- Нет, это последнее. Смотри, может, понравится, - продавщицы вытянула из-за блузки ещё одно платье.
Вилда глазам своим не верила. Настолько необъятным оно ей казалось.
- Да померь, может, влезешь.
Думая, что скорее утонет, а не влезет, Вилда направилась в примерочную.
Но, как ни странно, платье было словно на неё шито, и при этом было потрясающим – переливающимся всеми оттенками чёрного с маленьким цветком возле выреза. Но словно на взрослую женщину.
«Жаль, что в приюте такие мало носят, - подумала Вилда. – Вот была бы я постарше, тогда другое бы дело. Я была бы ещё и выше… И это пузо не выпирало бы так ужасно!»
Вилда переоделась в прежнее платье. Каким бы прекрасным и стройнящим не было новое, носить его она решила нечасто, только по особым случаям, самый ближайший из которых, как она надеялась, был бы приездом в приют Северина. Она уже с предвкушением и радостью представляла его недвусмысленную реакцию, когда бы он увидел её в этом лучшим в мире платье… Хоть бы ему понравилось, хоть бы он разглядел в ней больше, чем надоедливого ребёнка…
Вилда заплатила.
- Ваша сдача, - продавщица отдала ей непомерное количество денег.
- Спасибо, - Вилда, сияя, взяла деньги, запихивая их в кошелёк. – Всего доброго.
Вилда чуть ли не вприпрыжку поскакала к выходу из рынка, почти забывая о головокружении.

Вилда долгое время стояла в ожидании Катрин и Карла, жалея о том, что они не договорились о конкретном месте встречи. Что если они в другой части рынка? Но зная о всяких там правилах безопасности для заблудившихся, она оставалась на месте.
Девочке наконец надоело стоять просто так, как дурочка, и она решила сделать вид, что ходила взад и вперёд перед кафе только для того, чтобы через полчаса соизволить покушать.
Плюхнувшись на свободный столик, она принялась ждать ещё и официанта.
Вскоре ей принесли меню.
Внимательно просмотрев его, она пожалела, что ей только тринадцать – непонятное расположение духа так и располагало выпить, чтобы сделать всё ещё более безнадёжно непонятным. Но она остановила свой выбор на латте и солёных крекерах, которые обычно не особо жаловала.
Когда ей принесли заказ, она молниеносно набросилась на него – чего же терять, когда так чудовищно растолстела!
- Бу!
У Вилды от испуга ёкнула сердце, она пронзительно вскрикнула и как-то умудрилась навернуться со стула.
- Ты чего? – удивилась Катрин.
О, это всего лишь Карл и Катрин…
Вилда, собирая осколки своего достоинства, села на стул.
- Бесчеловечно так пугать. Если хотите, можем поесть. Можно за мой счёт.
- Мы и сами не нищие! – возразил Карл.
Карл и Катрин заказали себе по мороженому и коктейлю.
- Ну как, купили? – поинтересовалась Вилда, хотя сама видела коробку.
- Ага, Kodak, - ответила Катрин. – А ты купила какое-то там лекарство?
- Нет, - вздохнула Вилда. – Меня аптекарша отшила, потому что я, видите ли, не знаю, от чего мне нужно лекарство, вернее, от чего головокружение.
- Так сходи к врачу, - фыркнул Карл.
- Вот я и схожу, - ответила Вилда, хотя про себя решила, что ни за что не пойдёт.
- Так непривычно теперь без Сондж и Эрдмута, - вздохнула Катрин.
- Ещё бы, - добавил Карл.
- Да что с вами такое! – неожиданно воскликнула Вилда с раздражением. – Не маленькие они, не пропадут! Сказано же вам, что у Эрдмута дядя есть, вот и позаботится о них! И вообще, я уверена, найдут этих балбесов, тупая эта затея была, придурочная затея!
- Да что ты так орёшь-то? – возмутилась Катрин. – Ты что за них вообще не волнуешься?
- Волнуюсь.
- Ой, да ладно! Вот это чудо! Вилда волнуется о ком-то кроме себя!
- Ну извините, мне сейчас тоже не очень-то.
- А что тебе? Ой, бедняжка, головушка у тебя кружиться, точно! Так у тебя крыша над головой, а у них что?
- Да хватит вам, на нас уже вся улица смотрит! – вмешался Карл.
- Да все на нас смотрят и так! Дети – и одни в кафе! – фыркнула Вилда. – Ладно, давайте уже доедать и в приют.

8
Жуткое головокружение вернулось к Вилде по дороге в приют. Ей хотелось просто лечь на дороге и умереть – в ушах шумело, кровь стучала в висках, словно отсчёт до взрыва, и ощущения были такие, какие обычно бывают, когда отравляешься – только в разы сильнее.
Видимо, она порядком побледнела (даже если учесть то, что было бледной от природы), так как несколько раз Карл и Катрин интересовались, что же с ней, на что она отвечала, что сама не знает, что и было чистой правдой.
По приходу предполагалось отчитаться, что вот, они живы-здоровы, и все в сборе. Но так как Эрдмута и Сондж с ними уже не было, ребята обдумывали, что же им сказать по поводу этого.
- Да просто сказать, что мы их потеряли, - предложила Вилда. – Мы пошли в одну сторону, а они – в другую, пока гуляли по рынку.
- Неплохая идея, - ответил Карл. – Они как раз до рынка даже не дошли!
- И всё-таки я хочу, чтобы их отыскали, - вздохнула Катрин.
- И ты готова предать своих друзей? – наигранно удивилась Вилда. – Готова выдать, где они скрываются?
- Если от этого зависит их жизнь, то да, - серьёзно ответила Катрин. – Тем более нас заругают, если мы скажем, что потеряли их.
- Поправочка – меня заругают! – перебила её Вилда. – Кому из нас тринадцать? Мне из нас тринадцать. Кто был сопровождающим? Я была сопровождающей. Вот меня и заругают, и пусть себе ругают на здоровье.
- А если накажут? – поинтересовалась Катрин. – Или ещё что-то? Тебе всё равно?
- Я надеюсь скоро убраться из приюта.
- И ты туда же! – проворчал Карл, хотя уход ещё и Вилды его мало заботил, как и сама Вилда. – Ну и куда?
- Снова бродяжничать? – предположила Катрин.
- Уж не знаю, кто тебе рассказал про то, что я бродяжничала… - недовольно начала Вилда. – Но нет, не бродяжничать.
- Так куда?
- Ну, я ещё не решила, не уверена, - она потупила взгляд и покраснела. – Та-ак, ну где я могу жить… У гера Северина, например, если он не против.
- Пф! – фыркнула Катрин. – С чего бы это?
Вилда уже открыла было рот, чтобы ответить, но потом благоразумно прикрыла его и пожала плечами.

Был очень поздний вечер, когда дети добрались до приюта. Кто-то даже уже спал. Стараясь не шуметь, они тихонько поднимались к своим комнатам, как вдруг на лестнице им повстречалась фройлян Шульц.
- Ну и где вас носило?! – рассерженно воскликнула она. – Уже почти ночь на дворе! Вы хоть понимаете, что с вами могло случиться? И где Сондж и Эрдмут? Насколько я помню, они должны были вернуться с вами!
Вилда заревела. Вообще-то это было вызвано тем, что её состояние вдруг неожиданно ухудшилось, но это и пришлось кстати, в качестве расстройства от потере друзей.
- Фройлян Шульц, - залепетала девочка. – Мы… Мы их потеря-яли-и! – она захлёбывалась в рыданиях.
- Потеряли! – вспылила Хилд. – Это же как надо умудриться двух человек потерять! Пойдём-ка, ты про это всё расскажешь! – Она повернулась к Карлу и Катрин. – А вы идите пока по своим комнатам!
Вилда, на стабильно ватных ногах еле поспевала за фройлян Шульц. Кровь в её висках стучала громче её каблучков, и всё вокруг расплывалось от слёз или от головокружения, так что силуэт директрисы казался фантастичной живой кляксой.
- Садись.
Она опомнилась. Кажется, она простояла долго напротив стола фройлян Шульц, потеряв малейшую связь с реальностью. Или же этого не было?
Вилда с радостью села, не в силах больше сохранять остатки равновесия.
- И как же так вышло, что ты не усмотрела за Сондж и Эрдмутом?
- Мы шли по рынку… - пролепетала Вилда, не узнавая свой голов – он доносился словно через стену и из чужого рта. – Я пошла в одну сторону… Катрин и Карл шли со мной…. А Сондж и Эрдмут пошли в другую сторону…
Помолчав и подождав продолжения этого лепета, Хилд спросила:
- А ничего, что ты была ответственна за них? Что если с ними что-то случиться, ты и будешь виноватой?
- Не я…
- И ты хоть знаешь, в какую сторону они пошли? Может, они что-то говорили до этого? Они не хотели сбежать? Или просто где-то задержаться?
Вилда опять заревела.
- Я не знаю, куда они пошли! Они ничего не говорили! Я ничего не знаю! Извините, извините, извините меня, такого больше не повториться!
Хилд поняла, что толку от таких расспросов такой рыдающей и ничего не знающей особы было мало, поэтому ответила:
- Хорошо, хорошо. Ты ничего не знаешь, это понятно. А теперь перестань плакать, полиция сделает всё возможное, чтобы их найти. Иди спать.
- Но можно мне хотя бы воспользоваться телефоном? – робко спросила Вилда.
- На ночь глядя?
- Пожалуйста! – взмолилась девочка, будучи в жутком отчаянии. Казалось, ещё чуть-чуть, и она бухнется на колени, чтобы умолять.  - Пожалуйста, фройлян Шульц, миленькая, пожалуйста! За звонок я могу заплатить, но я всегда буду помнить, если вы…
- Да звони ты уже! – вспылила Хилд. Лишь бы эта мерзость уже убралась из её кабинета хоть куда-нибудь.
- О, спасибо! – воскликнула Вилда и, как могла, поспешила на первый этаж, где находился телефон.
Она собралась уже было набирать номер врача, но одумалась. Что если врач приедет прямо в приют? Все будут знать, кто его вызвал, все будут знать, кто это мучался посреди ночи от головокружения – элементарного простого головокружения, такое ведь со всяким бывает! Её тут же будут обследовать, что само по себе будет неприятно… Будут расспросы…. Ну, это, конечно, в случае, если что-то серьёзное. Но ведь что может быть серьёзного в лёгком недомогании, вызванном усталостью!
Вилда набрала до каждой цифры знакомых номер единственного человека, которому могла излить свои любые опасения (пускай даже и без пользы).
Долгое время были гудки.
- Алло, Северин?
- Алло… Вилда?
От знакомого голоса у неё побежали восторженные мурашки.
- Я тебя не… отвлекла?
- Нет.
- Как дела? - ненавязчиво начала Вилда, хотя готова была уже тупо перевалить на любимого груз проблем.
- Дела неплохо, как сама?
- Ну… Не знаю… - Вилда поймала себя на том, что контролирует свою интонацию и тембр голоса. – Слушай, ты помнишь, как обещал, что заберёшь меня отсюда?
- А такое вообще было?
Вот оно. Сердце Вилды упало – так случалось всегда, Северин всегда делал вид, что ему напевать на неё…
- Было, было! Мы ещё тогда… Это было в прошлом месяце… Ну… Леденцы…
«Вспомни, вспомни, вспомни!»
- Ах да, точно. Крошка, но ты же помнишь… При каких обстоятельствах это было. То есть сказано не подумав, без смысла – понимаешь?
- Без смысла? – не поняла Вилда.
«Как можно что-то сказать без смысла?»
- Ты же взрослая уже девочка, должна понимать…
- То есть я всю жизни должна провести в приюте!? – Вилда чувствовала, что мир уходит из-под ног, и что она теряет всё, что делало её счастливой. Теряет Северина. – То есть всё было зря?! И я для тебя ничего не значу?! И все подарки были зря… - Она запыхалась то ли от рыданий, то ли от недомогания. – И все деньги были зря… Парк развлечений…
- Стой, ты думала об этом серьёзно? – с сожалением удивился Северин. - О чём?
- О том, что я будто тебя люблю…
- Но это разве не так?! – казалось, Вилду пронзила судорога ужаса. Только не это, только не это, она теряет всё, что у неё есть…
- Принцесска… Ты же ещё ребёнок… Какая тут любовь…
Вилда не выдержала и, не заботясь о том, что кто-то может услышать, зарыдала.
- Хватит! Только потому что я… Ах, да сам же уже знаешь, никакой я не ребёнок! Не ребёнок и… Дура! Конечно, дура! Слушай, а сколько же у тебя подобных девиц, сходящий по тебе с ума?! Сколько же ещё у тебя девиц, души в тебе не чающий, готовый жизнь отдать за тебя?!. Ну же! Мне интересно!
- Ты перестанешь истерить или нет?! Или я кладу трубку, или ты уже говоришь, зачем звонила! Выкладывать претензии, да?! ты получила всё, что хотела, не так ли?!
- Кроме тебя! – выпалила Вилда. – Хорошо, что я наконец узнала, что тебе нет до меня никакого дела в моральном смысл, нет никакого дела до того, что у меня уже целый месяц кружится голова! Да в чём вообще проблема, а?! Раньше нам было хорошо вместе, помнишь? – Казалось, она ранила себя же своими словами. – Так что же изменилось?! У тебя появилась другая любовница? Какая-нибудь грудастая старуха? Или я уже вызываю у тебя отвращение своим пузом?!
- Пузом… - отстранённым ухом повторил Северин. – Должно быть, ты беременна.

9
Эрдмут и Сондж прибыли к пункту назначения только к утру следующего дня. От неудобного спанья в паровозе у них раскалывались и ныли кости, причём чуть ли не каждый встретившийся им на пути считал своим долгом поинтересоваться, куда же направляются «милые детишки», и почему они без взрослых. Сказать, что это бесило Сондж и Эрдмута – значит ничего не сказать.
- Нам ещё совсем чуть-чуть осталось, - оповестил Карл Сондж.
- Я не устала, - ответила она. Девочка чувствовала, что свобода стоит того, чтобы пройти пешком сколько угодно.
Ночлег они надеялись затеять у дяди Карла, Эрнста.
Вскоре показался крошечный и, на вид, много вынесший домик.
- Это здесь? – уточнила Сондж.
- Да.
Дети подошли поближе, и Карл позвонил в пожелтевший от времени старый звонок.
Спустя долгое время дверь открылась, и наружу высунулся худой мужчина лет шестидесяти. Его седые волосы свисали палями с головы и в бороде, а глаза были то ли недоверчиво, то ли близоруко сощурены.
Воцарилось неловкое молчание.
- Здравствуй, дядя, - произнёс Эрдмут. – Я Эрдмут.
- Эрдмут? – прохрипел дядя с недоумением. Его голос был чересчур громким, будто у него были проблемы со слухом.
- Твой племянник.
Образовавшиеся складки на лбу дяди обозначали его усиленное желание вспомнить, а есть у него вообще племянник.
- А, Эрдмут! – наконец воскликнул Эрнст, однако всё ещё не впускал в дом ребят. Указав на Сондж, он поинтересовался: - А это кто?
- Это Сондж, моя… подруга, - уклончиво ответил Эрдмут.
- Ну, проходите, - вздохнул старик с видом, как бы говорящим: «Что же мне ещё остаётся?».
- Садитесь, - дядя небрежно указал на старый диван, тут же отозвавшийся жалобным скрипом, когда дети на него приземлились.
Вообще вся обстановка в комнате, как и размер комнаты, была выдержана в стиле нищебродского минимализма – обои были явно одногодки Эрнста, мебель (то есть стол и диван) были покосившимися, как и пол, занавески и ковёр вовсе отсутствовали.
- Здра-асьте, - в комнату неожиданно ввалился мальчик лет шестнадцати – худой, высокого роста, чертами лица напоминающий старика (тот же большой нос, те же голубые глаза, но гораздо более отсутствующее выражение лица – полуоткрытый рот и пустой бесцельно блуждающий взгляд).
- Фестер, - обратился Эрнст к вошедшему, – Это Эрдмут, твой кузен, а это Сондж.
- Привет, - улыбнулся Фестер.
- Он немножко слабоумный, - тихим шёпотом пояснил Эрнст ребятам, которые понимающе кивнули. – Вы голодные?
- Да, - признался Эрдмут.
- Фестер, принеси ребятам похлёбку, две тарелки!
Фестер, всё ещё улыбаясь, поплёлся на кухню.
- Мне, к сожалению, больше нечего вам предложить, только похлёбка, - нейтрально признался дядя. – Вы-то, небось, у себя в приюте к роскоши привыкли.
- Там нет никакой особенной роскоши, - сдержанно ответил Эрдмут.
- А подружка твоя тоже из приюта?
Сондж несколько задело то, что о ней говорят в третьем лице.
- Да, мы из одного приюта, - ответила она. И из разных классов.
- Вот что, у вас там ещё и классы… - протянул Эрнст.
Фестер неловко вошёл, стараясь не разлить похлёбку, и протянул детям тарелки и ложки. В тарелках плавало что-то мутное, состоящее из жидкости и овощей. От этого месива разило гнилью и ржавчиной. Разумеется, в приюте кормиле получше.
- Спасибо, - поблагодарили дети и принялись уплетать похлёбку – в здравом уме и трезвой памяти они бы так не рисковали, но на тот момент были очень голодны.
- А мои сынки все неграмотные, - продолжал рассказывать Эрнст. – Вот была жива голубка моя, Эрна, так всё говорила, мол, отдать бы детей на учёбу, так нет, думал, что отдам, а денег нет. Да и Георг и Юрген чему-то научились бы, а вот Фестер… Нам бы себя прокормить для начала, а потом уж и в умники идти.
- А где Георг и Юрген сейчас? – поинтересовался Эрдмут.
- На шахте работают, - ответил Эрнст.
Сондж так и поперхнулась. Работать в такую рань… А она ещё думала, что в приюте гадко жить!
- Завтра-то вы уда пойдёте? – спросил ребят дядя.
Эрдмут несколько удивился такому незначащему вопросу.
- В магазин пойдём.
- Это верно. А потом куда?
- Что ты имеешь в виду?
- Ну больше ночи вы оставаться-то здесь не можете, - фыркнул Эрнст.
Ребятам внезапно стало неловко. И в самом деле, с чего бы это у них была такая уверенность, что их с распростёртыми объятиями встретят в доме, где нищета борется с желанием жить?!
- Дядя, извини, - примирительно начал Эрдмут. – Но, пожалуйста, позволь нам здесь остаться хотя бы на неделю, пока мы не обоснуемся…
-…Возвращайтесь-ка вы в приют, - непреклонно покачал головой Эрнст.
- Но мы могли бы работать, зарабатывая и для вашей семьи, и для себя заодно! – воскликнул Эрдмут.
- Не смеши! – Эрнст рассердился. – Да чему вы вообще там в своём приюте научились?! Мандарины чистить?
- Дай нам только время!
- Время! Время стоит денег!
- Но нам больше некуда идти, - подала голос Сондж.
- В приют, девочка, в приют! Да что такого там твориться в этом вашем приюте, что вы оттуда сбежали, а?! Плохо с вами там обращаются, что ли? Бьют?! Унижают?! Что?!
Дети молчали, виновато опустив головы. Нет, с ними хорошо обращались. Не били. Не унижали. И им же самим было сложно и стыдно признать, что сбежали они оттуда только из-за жажды разнообразия. По глупости.
- Нет, с нами хорошо обращались, - ответил Эрдмут.
- Ну так что же вам там не сиделось-то, а?!
Вопрос оказался риторическим.
- Можно, мы хотя бы переночуем здесь?
- Ночуйте, - смягчился Эрнст. – Но потом чтобы ноги вашей здесь не было.

10
Следующий день, казалось, был создан для того, чтобы Катрин и Карла приступили к работе. Это выявлялось хотя бы в отсутствии дождя. Когда у ребят закончились занятия, они поспешили до двор, запечатлевать местные пейзажи или желающих позировать.
- Хочешь, мы с Карлом тебя сфотографируем? – ещё утром спросила Катрин у Вилды. – Красивее, чем сейчас получишься!
- Нет, - отрезала та.
- Ну а вдруг у нас желающих не будет!
- Будет. Вы же потрясающие и великолепные.
Впоследствии они не обмолвились до вечера ни словом, так как Катрин не тянуло говорить с Вилдой в таком настроении.
Позировать выстроилась целая очередь, состоявшая как из младших, так и из старших. Фотоаппаратов в приюте было раз-два и обчёлся, так как накопить на них было непросто, да и те были несколько устаревшие.
Катрин и Карл фотографировали по очереди, советуя, кому как лучше встать, советуясь друг с другом насчёт света, и поражая присутствующих такими эстетическими познаниями.
Даже Гретта пришла «посмотреть», но тут же снизошла до того, чтобы сфотографироваться – нельзя же не запечатлеть такую красотку!
Катрин не выразила по этому поводу никаких эмоций, решив, что вся их непонятная вражда может остаться в прошлом.
- Гретта, откинь голову чуть назад, - посоветовала Катрин, нацеливая объектив.
Гретта стояла словно гордая собою потаскушка.
- Почему это?
- Просто… - Катрин подумала, как бы миролюбивее это высказать. – У тебя так будет лучше подбородок.
- То есть мне ещё надо выбирать, как задрать голову, хотя у меня красивый подборок? – взъелась Гретта. Её слова были встречены множеством разнообразных реплик и несколькими смешками.
- Так будет ещё лучше, - мягко ответила Катрин.
- Может, лучше Карл меня сфотографирует? – Гретта повернулась к мальчику.
- Хорошо, только здесь и кроме тебя люди, - проворчал Карл, ловя её объективом.
Наконец все желающие были сфотографированы. Пофотографировав ещё немного природу, Карл и Катрин пошли отпрашиваться в город – фотографии надо было проявить.
Они постучали в кабинет директрисы.
- Да-да, войдите.
Войдя, дети сразу же ощутили на себе если не полный неприязни, то строгий и испытующий взгляд фройлян Шульц.
- Я как раз хотела поговорить с вами насчёт Сондж и Карла. Вы знаете, куда они могли исчезнуть?
- Нет, они нам не сказали, - правдоподобно ответил Карл.
- Даже не намекали, - добавила Катрин. – Мы сами очень за них волнуемся.
- Что ж, даже если вы что-то и знаете, но не говорите – этим вы делаете вашим друзьям только хуже, ведь где бы они ни были, вне приюта они подвергаются большой опасности, - отчеканила Хилд. – Так… Вы что-то хотели?
- Мы хотели бы пойти проявить плёнку, - ответил Карл, сильно надеясь, что при таких условиях их вряд ли отпустят.
- С кем?
О, ну конечно. Они совершенно забыли о сопровождающем.
- С Вилдой, - выпалила Катрин, уверенная, что подруга, как обычно, не откажется от прогулки.
- Конечно, если учесть, чем закончился ваш недавний поход… - печально начала Хилд. – Ах, да и ладно! Идите, идите куда хотите, раз вы уже все думаете, что достаточно взрослые, чтобы вершить свою судьбу!
- Нет, мы так не думаем, - сдержанно ответил Карл, совершенно не желая разжигать такое состояние фройлян Шульц.
- Да-да, - она махнула рукой, словно выметала ребят из кабинета, словно пыль.
Они поспешно ретировались и пошли договариваться с Вилдой.

- Пойдёшь с нами в город? – спросила у Вилды Катрин.
Та оторвала взгляд от какой-то книги.
- Нет, я плохо себя чувствую, - мрачно ответила девочка.
Катрин присела на кровать.
- Опять! – с недоумением воскликнула она. – Так когда ты уже сходишь к врачу?! Самой-то не надоело?
- Надоело.
- Да что у тебя вообще такое? Я не понимаю!
- Я беременна, - ответила она тоном смирившейся с жесткой реальностью.
Катрин отпрянула, объятая шоком. Беременна?! Её подруга Вилда беременна?! У тринадцатилетней девочки, у ребёнка, старше самой Катрин на два года, будет ребёнок?!
Конечно, они с Вилдой не так давно только познакомились, но уже стали подругами… Катрин поражало то, что она ничего не знала! Это же не сделать поделку из бумаги, не сплести кружево, нет, Вилда, с которой она дружит, носит под сердцем ребёнка! Да чьего вообще ребёнка? Как Катрин могла не знать, что у её подруги была с кем-то связь, да ещё и как Вилда может воспринимать это, как нечто обыденное?! Катрин приблизительно уже успела узнать Вилду, узнать, что она была довольно-таки приобщена к миру взрослых… Но чтобы настолько!
У неё некоторое время не было слов.
- Ты серьёзно?
- Нет, я шучу! – с раздражением съязвила Вилда. – Нет, у меня просто так как-то была рвота, вечное головокружение, задержка месячных и это ужасное пузо!
- И… давно?
- Не знаю, - пожала плечами Вилда. – Как видно, не очень.
Катрин почти трясло от шока.
- Не знаешь?! Как это ты не знаешь?! А от кого ты беременна, надеюсь, знаешь?!
- Знаю, - с мрачным спокойствием ответила Вилда. – От Северина.
Новая волна шока захлестнула Катрин – будь она ещё чуть-чуть эмоциональней, то упала бы в обморок.
- Се-ве-рин?! Гер Северин Ланг?! Который ещё на юбилее приюта был?!
- Да, да, - отвечала Вилда.
- Но как же это… - Катрин всё ещё не могла поверить. Одно дело, если её подруга по глупости поигралась в кустиках с кем-то из приюта, но другой дело, если это был зрелый мужчина, приезжавший, судя по всеми, нечасто. – Он тебя изнасиловал?
- Нет, - за эти два дня Вилда, казалось, впервые улыбнулась, но непонятно, чему. – Это было добровольно.
- Боже мой… Как… Как часто?!
- Раз двадцать, я не считала, - пожала плечами Вилда.
- Кошмар…
Катрин уже устала от нахлынувшей на неё информации, но всё же спросила:
- Как вы это допустили… Как ты это допустила? Ты же знала, что может забеременеть… Как так вообще вышло, чёрт возьми!
- Наверно, это случилось в апреле, - отвечала Вилда. – Мы всегда предохранялись…
- Фу, ужасное слово! – Катрин покраснела.
-…Короче, всегда, но в тот раз всё пошло как-то не так… Всё вышло как-то само собой… Когда мы созванивались с Северином, я узнала, что он приедет, но мне тогда и в голову не пришло напомнить ему брать пре…
- Фу, опять ужасное слово! – завопила Катрин, мотая головой.
- Ладно, - раздражённо продолжала Вилда. – Голова у меня тогда была другим забита.
- Чем же? – подозрительно спросила Катрин.
- Подарками.
- А-а, - протянула она. – Какими подарками?
- Северин всегда привозил мне что-то. Это могли быть как деньги, так и вещи, например, одежда, книги, игрушки, украшения, сладости…
- Так вот откуда у тебя это всё, - тихо проговорила Катрин. – Это же зарплата, как у женщины лёгкого поведения.
Вилда поморщилась.
- Тогда я так не думала. Так, о чём это я… Ах да. Апрель. Меня ещё тогда наругали за то, что я была не в форме…
- А в чём?
- В другом платье…
-…Которое я боюсь представить. Продолжай.
- Занятия кончились, я пошла погулять во дворе. Но вообще я-то я хотела поскорее встретить Северина. И… когда мы встретились, то решили прогуляться вокруг приюта, затем он извинился, что ничего мне не привёз, но я была и так рада, просто тому, что он был рядом. Он спросил, не хочу ли я получить целый пакет леденцов, как тот, с которым я тогда была, - Вилда говорила скороговоркой, - мы пошли в ларёк рядом, предупредив Хилд, потом всё было как-то странно и хорошо – но аптеки поблизости не было, я думала, от одного раза ничего не будет, и мы за ларьком... Тогда-то Северин и обещал, что мы будем жить вместе, что я буду его приёмной дочерью для начала…
- Фу! – воскликнула Катрин. – До чего это всё противно! Как ты вообще согласилась?!
- Я люблю его, - пожала плечами Вилда. – Не взаимно, оказывается.
- Он знает про ребёнка?
- Да, но ему всё равно и на ребёнка, и уже на меня, - вздохнула Вилда. – Кому нужна девушка… Девочка с ребёнком…
- Но что ты теперь будешь делать? Рожать?
- Если бы я сама знала… - её голос сквозил отчаянием.

11
Когда Катрин спросила, кому уже рассказала о своей беременности Вилда, та ответила:
- Северину и тебе. Можешь рассказать Карлу, мне всё равно, только больше никому.
Таким образом и Карл был в курсе. Он воспринял эту новость менее шокировано, хотя и очень удивился – так как знал Вилду хоть и поверхностно, но дольше Катрин, и заявил:
- Ну да, она же вечно с Северином болталась. Я-то думал, он её удочерить хочет, а он её, оказывается, вот что…
Они шли очень медленно, так как Вилда снова чувствовала недомогание.
- Тебе нужно показаться врачу, - настаивала Катрин.
- Нет, - категорически отвечала Вилда. – Ни за что.
- Но не можешь же ты рожать! – воскликнул Карл. – По крайней мере, без врачей.
- Там посмотрим, - отвечала Вилда, явно не желая говорить на эту тему.
- Рожать может быть опасно, - заявила Катрин.
- Да хватит вам «рожать», «рожать»! – завопила Вилда. – Это моё дело вообще! И дело Северина!
- Которому до вас с ребёнком дела нет, - покачала Катрин. – Ты бы хотя бы обратилась бы… Куда-нибудь, а то это незаконно выходить.
- Я никогда не выдам Северина, - упрямо заявила Вилда. – Я его слишком люблю для такой гадости.
- Есть гадость и похуже, - проворчала Катрин.

Когда они дошли до пункта назначения, дабы проявить плёнку, Вилда осталась стоять снаружи, дожидаясь их, так как решила, что сейчас ей нужен свежий воздух, а в помещении в такую жару душно. Она привалилась на перила лестницы и безразлично разглядывала людей, снующий, словно муравьи (они и казались маленькими с такой высокой лестницы), туда-сюда по своим делам. Сказать по правде, она завидовала им – таким деловитым, и знающим что делать, куда идти… Она не имела ни малейшего понятия, что делать. Наверно, они пялились на неё. Наверно, думали, почему же эта девица такая жирная… Ах, если бы это были только сладости! Пялились или нет, Вилда, в силу близорукости, не видела.
Близорукость… А передастся ли она её ребёнку? Их с Северином ребёнку? Вилда, мечтая о браке с Северином, никогда не присовокупляла к этому детей – её пугала и не прельщала мысль стать матерью. Но уж если так получилось само…
Она чувствовала неизъяснимую эйфорию. «Видимо, это есть материнский инстинкт», - думала девочка. Подумать только, в ней сейчас бьется ещё одно маленькое сердечко! Подумать только, это то, что создала она вместе с любимым! И, подумать только, у этого мальчика или девочки будут, к примеру, её светло-русые волоски и светло-карие глаза Северина, или очерк губ Северина и её нос, и так далее, и так далее – вариантов бесконечное море! Боже мой, да она была бы рада даже если бы в этом ребёночке слился синдром Вольфа-Паркинсона Уайта*, унаследованный от Северина, и её глазные болезни!
- Как прекрасно, как прекрасно… - Вилда плакала от счастья, расплываясь в улыбке, и чувствуя себя дурочкой. Но в следующий момент ею овладело мрачнейшее настроение.
Северину не нужен этот ребёнок. Северину не нужна она.
Не нужна она, зачем-то всё ещё дышащая, зачем стоящая тут на лестнице, зачем-то живущая…
Вилда, впервые находясь в подобном настроении, оттолкнулась и, словно брошенная наскучившая кукла, покатилась по ступенькам, сотрясаемая каждой из них…

12
- Как здорово они всё проявили! – восторгалась Катрин. Они с Карлом направлялись на выход. – Я думала, будет дороже!
- А я думал, что менее качественно, - ответил Карл, любуясь искрящимся в лучах солнца деревом.
- Вилда! – вдруг вскрикнула Катрин.
Внизу лестницы на тротуаре безвольно лежала Вилда. Её глаза были закрыты, она была неподвижна, и это делало её до ужаса похожей на труп. Рядом было две лужицы крови – от удара головой и между ног.
- О боже, ребёнок! – закричала Катрин.
Они с Карлом поспешно подбежали к лежащей девочке. Рядом начала образовываться кучка людей.
- Боже, она дышит! – воскликнула какая-то женщина, бросаясь проверять пульс.
- Бедная девочка!
- Скорую, надо вызвать скорую!
- Такая маленькая, а уже брюхатая!
- Вот же тварь, и ребёнка не пожалела!
Катрин, кроме всепоглощающего страха за подругу, ощущала возмущение – как могут люди говорить такие жестокие вещи в такой момент и не зная обстоятельств!
Хотя и обстоятельства были против Вилды…
- Алло, скорая! Тут девочка с лестницы упала, выкидыш, наверно… Возле аптеки, улица Хоффстатт… Да, хорошо.
Звонивший мужчина повесил трубку.
- Скоро приедут.
Между тем собирались всё новые и новые зеваки. Что и говорить, не каждый раз у девочки-подростка выкидыш на улице.
«Вилда в центре внимания, ей бы понравилось» - Катрин посетила глупая мысль.
Скорая и вправду приехала скоро. Проверив сознание и попытавшись безуспешно привести девочку в чувство, её погрузили в машину.
- Можно поехать с ней, это наша подруга? – попросила Катрин.
- Хорошо, только не мешайтесь, - согласился доктор.

Катрин и Карл терпеливо ожидали в коридоре больницы, прибывая в волнении.
- Ну что? – спросили они, как только вышел врач.
- Чистку делать не надо, но необходимы анализы на инфекции и гормоны, - ребята не особо поняли сказанное, но звучало это как: «Всё нормально». – Опасности для угроза вышей подруги нет. Только с беременностью ей лучше подождать.
«Он что, издевается, да?» - рассерженно подумала Катрин, не уловив в словах доктора тени усмешки.
- Когда она сможет вернуться в приют? – спросил Карл.
Лицо доктора на мгновение выразило сочувствие при словах «в приют».
- Завтра вполне сможет, - ответил он. – Просто есть повреждения из-за падения. Но она уже, конечно, в сознании. Так что можете с ней немножко поговорить.
- Спасибо, - ребята вскочили со стульев и поспешили в палату.
Однако застали Вилду разговаривающей по телефону. Её лицо не выражало никаких эмоций. Карл и Катрин вышли в надежде подождать, но вскоре предпочли вернуться в приют.

Оставшись одна, Вилда первым делом ощутила необъяснимое спокойствие. Первым порывом было позвонить, рассказать всё Северину… Что она и сделала.
- Алло, - проговорила она, когда гудки прекратились. – Привет.
- Привет… Вилда, что с тобой?
- А что со мной?
- Ощущения, что тебе сложно говорить.
Вилда усмехнулась.
- Я, наверно, устала. Это был сложный день. Выкидыш…
- Выкидыш?! – в голове Северина слышалось неподдельное беспокойство. – Как это произошло? Ты в порядке?
Каждое его слово, каждый произнесённый им звук, каждый оттенок его беспокойства отдавался приятным теплом восторга в сознании Вилды. До чего чудесно было ощущать беспокойство Северина!
- В порядке, - не в силах скрыть удовольствие, отвечала девочка. – Я просто… упала с лестницы.
- Как это ты умудрилась? Бедная моя! Не особенно, надеюсь, расстроилась, что ребёнок умер?
- Не особо…
- Вот и правильно, захотим – ещё наделаем…
- Но ты же говорил, что…
- Подожди, - перебил её Северин. – Дай мне всё объяснить. Видимо, я был неправ. Чёрт, это же невозможно – тебе тринадцать, ты ещё ребёнок… Я имею в виду, меня ставили тогда в тупик наши половые отношения…
-…Это не должно было тебя волновать ещё год назад, - усмехнулась Вилда.
-…И всё-таки я не собираюсь удочерять тебя или ещё что-то. В таком случае всем итак несложно будет догадаться, от кого же у тебя выкидыш, и что же вообще между нами творится.
- Но о нас знают только Катрин и Карл, - возразила Вилда. Ей ужасно не хотелось терять своего возлюбленного только из-за этих поганых двадцати девяти лет разницы.
- Крошка, это уже немало, - заявил Северин. – И потом, выкидыш видели и люди на улице, верно?
- Верно.
Вилда начала осознавать, что совместить известность Северина и подобные отношения будет проблематично. В любом случае, она могла бы и порвать с ним любую связь, если он этого только захочет, если так будет для него удобнее.
- Что ж, нам было хорошо вместе, - начала Вилда. – Но я всё понимаю…
- Почему это «было»? – перебил её Северин. – Мы ведь будем встречаться, как и прежде, просто с большею осторожностью. Я не предлагаю тебе порвать наши отношения, я предлагаю подождать.
Неожиданно весь мир будто преобразился. Вилда готова была плакать от счастья и облегчения.
- Подождать? Боже мой, да я могу подождать тебя хоть всю жизнь! – воскликнула она, тут же добавив: - Только вот ты уже можешь найти тонны всяких дамочек.
- Куда же мне тонны дамочек, когда мне нужна только одна дамочка.
- О, - выпалила Вилда. – Ладно. Тут вроде врачи какие-то идут. Так что пока… До встречи. Я люблю тебя.
- И я тебя люблю.

13
- Вилда?! Упала с лестницы?! – вскричала фройлян Шульц, когда о случившемся ей рассказали Катрин и Карл.
О выкидыше они решили не говорить, так как посчитали, что ничего хорошего из-за этого о Вилде отныне никто и не подумает. Тем более если всё позади, и её жизни ничего не угрожает.
- Да вас нельзя одних и во двор отпускать! – возмущалась Хилд. – Боже мой, это дурдом какой-то, а не детдом! Сумасшествие какое! Я, наверно, скоро вынуждена буду отпускать вас с сопровождающем не младше шестнадцати!
- И не старше сорока, - тихо хихикнула Катрин.
- Фройлян Шульц, - вдруг вспомнил Карл. – А можно нам… Мы с Катрин сделали много красивых фотографий, так не могли бы мы сделать хотя бы маленькую выставку в вилле Меркель*?
- Час от часу не легче! – вскричала Хилд. – Одни сбегают, третьи дерутся, одна с лестницы прыгает, и вот опять! Да что же это такое-то! Кто вас туда пустит, скажите на милость?
- Кто-нибудь, - неуверенно ответила Катрин.
- «Кто-нибудь»! – фыркнула директриса. – И смотреть тоже будет кто-нибудь? Да какая Вилла Меркель, вы же дети! Хотите, вешайте свом фотографии на стенах!
- А можно? – удивилась Катрин.
- Можно, можно! – махнула рукой Хилд. – Мне уже всё равно!
Обрадованные, дети побежали прославлять свои творения. Хотя бы в приделах приюта…

Они уже заканчивали вешать свои фотографии на стены коридора, как вдруг к ним подбежал одноклассник Карла, Хеймо.
- Ребята, там Эрдмут и Сондж вернулись!
Потрясённые, Катрин и Карл бросили незаконченной свою работу и помчались вниз.
Там, несколько смущённые вниманием кучи детей, вернувшиеся маленькие странники объясняли свой поступок и рассказывали.
- Мы просто думали, что если сбежим из приюта, то будем жить лучше, - будто бы оправдывалась Сондж. – Но на самом деле хорошо жить именно здесь, потому что мы уже привыкли, и у нас нет другого дома. Мы думали, что будем свободными, а вышла ерунда какая-то. Всё равно нам ещё не время жить одним, надо просто подождать.
- Мой дядя живёт гораздо хуже, - продолжал Эрдмут. – У него сыновья вынуждена работать рано-рано утром в шахте, а видели бы вы, как они питаются!
- Даже хуже нашей запеканки? – поинтересовалась какая-то очень маленькая девочка.
- Гораздо хуже! – подтвердил Эрдмут. – Так что зря мы сбежали.
- Но вы немногое и пропустили! – утешил друга Карл. – Ну так… Вилда в больницу попала…
- С лестницы упала, - добавила Катрин, и подмигнула Сондж, что означало: «Потом всё как есть расскажу!». Сондж подмигнула ей в ответ, уже снедаемая любопытном. И что же там могла Вилда натворить…
- Кого я вижу! – воскликнула вдруг Хилд, шедшая в столовую. – А вот и наши беглецы!
На её лице почему-то сияла безмятежная улыбка, что сбивало с толку.
- Извините нас, - произнёс Эрдмут.
- Да, мы сделали глупость, - добавила Сондж.
И тут неожиданно для всех, Хилд обняла их.
- Главное, что вовремя одумались! Любой человек когда-нибудь совершает глупости!
И где-то здесь, в этом приюте для одиноких детей, витал свой семейный дух.
- Катрин!
Катрин обернулась, и увидела, что её позвала Гретта.
- Катрин, я должна тебе кое-что сказать…
Увидев колебания на лице Катрин, Гретта поспешно её заверила:
- Не бойся, я просто хотела всё объяснить.
Девочки отошли подальше от толпы.
- Извини, за то, что так жестоко поступила с тобой, - в голосе Гретты чувствовалось неподдельное раскаяние.
- Ладно, давай всё забудем, - миролюбиво согласилась Катрин.
- Я просто… - Гретта потупила взгляд. – Не знаю, что на меня нашло. Одно время я просто с ума сходила от Карла, мы много времени проводили вместе, но как друзья. А потом он вдруг ни с того ни с сего начал просто бредить тобой, он говорил только о тебе, как только ты попала в наш приют. Меня это страшно бесило, вот я и вела себя так глупо. Но сейчас всё это в прошлом, так что прости меня.
- Хорошо, мы всё забыли.
Девочки обнялись.

Эпилог
На следующий день, как и предполагалось, Вилда вернулась в приют. На некоторые повреждения были наложены повязки, но ничего серьёзного у неё не оказалось. Сондж и Эрдмут были ещё одними людьми, которые узнали о выкидыше, но и последними людьми.
- Представляете, я всё ещё не могу поверить, как это Сондж с Эрдмутом додумались сбежать из такого уютного места! – воскликнула Катрин.
- А я поверить не могу, что ты, Вилда, решила забеременеть так рано! – воскликнула Сондж.
- Ну а я, в свою очередь, поверить не могу что… Ха-ха-ха, Вилла Меркель! – Вилда расхохоталась. – Катрин, вы что, так на полном серьёзе это и сказали?!
Девочки ещё долго обсуждали произошедшее с ними и своё будущее. Сводилось всё к тому, что всё, что они могут делать – мечтать и ждать.




Что есть что

«…чтобы цветочки поливать уютно, так нет же, прямо в грязь я лезу поминутно!» - переиначенная цитата из «Фауста» Гёте: Позвольте мне — хоть этикет здесь строгий, Сравненьем речь украсить: он на вид, Ни дать ни взять, — кузнечик долгоногий, Который по траве то скачет, то взлетит И вечно песенку старинную твердит. И пусть ещё в траве сидел бы он уютно, — Так нет же, прямо в грязь он лезет поминутно».
Эксаудиризм (в переводе с латинского языка означает: ех — из, audio — слышать) — сексуальная девиация (аномалия), которая сопровождается неконтролируемым желанием человека к восприятию на слух чужого полового акта.
Синдром Вольфа-Паркинсона-Уайта (WPW-синдром) — врождённая аномалия строения сердца.
Вилла Меркель – музей Эсслингена-на-Неккаре