Глава 2
Придите ко Мне, все труждающиеся
и обремененные, и Я успокою вас.
Матфея 11:28
Если бы я воспротивился возникшему желанию почитать Библию, то, скорее всего, финал моей жизни был бы легко предсказуем: «Есть пути, которые кажутся человеку прямыми, но конец их – путь к смерти» (Пр. 16:25).
В этой притче имеется в виду духовная смерть, отделение от Бога, во "тьму
внешнюю, что само по себе уже является величайшей трагедией...
Начав систематически читать Библию и размышлять над прочитанным, я все больше укреплялся в вере во всемогущего Бога, Творца вселенной. Каждое прочитанное слово Библии капля за каплей наполняло чашу познания, подводило к логической мысли о существовании загробной жизни.
Я начал по-новому осмысливать прожитые годы, видеть свои грехи там, где раньше их не замечал. Захотелось сделать себя лучше, и я начал борьбу с вредными привычками, а попросту говоря, с грехом, который давно уже досаждал моему здоровью... Курение и язва желудка, алкоголь и заикание, сквернословие и добропорядочность – вещи несовместимые; и мне очень захотелось избавиться от первых, чтобы поправить вторые…
Со сквернословием и алкоголем я более-менее начал справляться. Что касается курения, то тут не хватало силы воли. Эту кампанию я проводил не первый раз, но все опять кончалось дымом. Однажды даже сон приснился. Кто-то невидимый хорошо поставленным голосом проговорил в самое ухо: «Запомни, ты никогда не бросишь курить!» Хорошо зная себя, принял это как должное...
Как я сейчас понимаю, мои потуги сделать себя лучше в глазах Бога, а именно этого мне подсознательно хотелось, могли продолжаться до самой смерти. Наверное, с бОльшим успехом можно было бы попытаться растопить паяльной лампой один из айсбергов, сползающих с Гренландии.
Любящий нас Господь, видя мои тщетные поползновения в сторону «святости», сжалился надо мною и в одно чудесное апрельское утро 1995 года прекратил мои мучения…
Наступил первый день Пасхи. Я только что проснулся от тяжелого, кошмарного сна, в котором мое дальнейшее существование обрекалось на тяжкие муки. Сон есть сон, и, каким бы он ни был, пробуждение почти всегда несет радость освобождения. Но на этот раз явь принесла мне еще большую тревогу. Я отчетливо понял, что сон имеет продолжение, что от меня ждут какого-то поступка…
За эти месяцы, прожитые с Библией, я многое понял. Например, уразумел, что вредные привычки, с которыми так упорно начал бороться, это только следствие. А причина находится в моем сердце, «ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Матф. 15:19). Но сердце не заменишь, и, какую бы добропорядочную жизнь человек ни вел, оно в любой момент может дать сбой и увлечь в пучину греха.
Этот вывод приводил меня в замешательство, потому что я еще не понимал всей сути покаяния.
Всего несколько минут прошло после пробуждения, но сколько мыслей, мучительных раздумий пронеслось в голове. Сегодня самый великий христианский праздник, и этот сон – ясно, что Господь в очередной раз стучит в мое сердце. Вдруг это последний… На память пришло место из Нового Завета: «Или пренебрегаешь богатство благости, кротости и долготерпения Божия, не разумея, что благость Божия ведет тебя к покаянию? Но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога» (Римл. 2:4-5).
Я шел к покаянию. Божие Слово обличало меня все сильнее и сильнее, но мне казалось, что я еще не готов к этому самому главному шагу в жизни. Понимал, что мне придется радикально менять все: мысли, привычки, желания… Меня смущало то, что я не смогу бросить курить, не смогу до конца оставить легкий стиль жизни. Проще говоря, не смогу победить свою сущность, самого себя. И вместе с тем меня тянуло на колени. Мне хотелось открыть дверь в новую жизнь…
Если не считать «Отче наш» в раннем детстве, то я никогда не молился Богу. И, конечно, не знал, что надо говорить при покаянии. С дрожью в голосе произнес только несколько фраз:
– Господь! Прости меня! Я больше не хочу так жить! Делай со мной все, что хочешь! – сказав все это, я замер.
То, что произошло несколькими мгновениями позже, помню до сих пор.
Я вдруг ощутил абсолютный покой, какое-то неземное умиротворение, о котором никогда не читал ни в одной из книг. Еще не прожив и пяти минут в этом состоянии, я понял, к чему всю жизнь стремилась моя искалеченная душа.
Позже грамотные люди мне скажут, что у меня была эйфория, что-то вроде духовной экзальтации. Но ведь эти вещи быстро проходят, а мой душевный покой длится до сего дня. Повседневная суета часто желает его нарушить. Но разве можно брошенным камнем всколыхнуть море?
Прошел первый месяц моей жизни с Богом. Все это время я ощущал себя заново родившимся человеком. Вроде я тот же, а мысли другие, и желания другие. Даже не удивился, когда вспомнил, что за это время ни разу не захотелось закурить. Свою речь я тоже перестал контролировать, гнилые слова мгновенно исчезли из лексикона. Чего я больше всего боялся – атаки похоти, но она не нашла больше приюта в моем воображении.....
Это состояние каждого покаявшегося человека стало возможным благодаря обещанию Господа, которое Он через пророка Иезекеииля записал на страницах Библии: «И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. Вложу внутрь вас дух Мой и сделаю то, что вы будете ходить в заповедях Моих и уставы Мои будете соблюдать и выполнять» (Иез. 36:26-27).
Под знаком веры проходят годы жизни в Господе. Обретя благодаря Библии «духовные глаза», я все явственнее замечаю Божьи благословения, которые Он щедро посылает Своим детям, в том числе и мне. Иногда в непростые минуты жизни они могут выражаться в явных чудесах. Я фиксирую их в записной книжке, чтобы еще и еще раз напомнить себе, какой у нас милостивый Господь. О некоторых из них я и хочу сейчас рассказать.
Заканчивался третий год моей учебы в заочной библейской школе. Я регулярно отсылал задания по почте и так же регулярно получал их, проверенные и оцененные, обратно. Я никогда не видел своего куратора, только по почерку примечаний знал, что это сестра по вере. Проходили месяцы учебы и христианские праздники, но мы не обменялись ни одной поздравительной открыткой. Я был далеко не единственным учеником, и сестру по вере можно было понять. Но почему этого не сделал я? Как-то на ум не пришло...
Однажды в февральский слякотный вечер я возвращался со стройки домой. Настроение – хуже не придумаешь. Надо ли говорить, как тяжело человеку, порвавшему со своим прошлым, находиться в окружении грубости и сквернословия. Вдвойне тяжелее оттого, что никто не хочет тебя слушать, а если и вступает в разговор, то лишь за тем, чтобы утвердить свою точку зрения в понимании веры. И самые яростные противники те, кто никогда не держал в руках Библии.
Как-то я сорвался и в запальчивости спросил такого оппонента:
– Ты хоть читал Библию?
– А зачем мне ее читать? Все, что нужно, мне скажет священник!
И вот в таком томлении духа, меся грязный, рыхлый снег, да еще с болью в пояснице от застарелого радикулита я приближался к своему подъезду. Такого состояния уныния мне еще не приходилось испытывать в своей христианской жизни. Даже письмо в почтовом ящике не вызвало у меня положительных эмоций. Как представил, что еще придется готовить себе ужин, то на сей раз это показалось мне таким обременительным, я так пожалел себя, что хоть плачь. Какая-то безысходность так придавила плечи, что я с трудом дотащил ее до четвертого этажа.
Войдя в квартиру, небрежно бросил на тумбочку письмо, но потом вдруг захотелось открыть его и удостовериться в предполагаемой оценке моего труда. Первое, что бросилось в глаза, это цветущий куст каланхое. На пышных соцветиях, собирая нектар, трудились пчелки. Внизу, под открыткой, я прочел цитату из Библии, обращенную лично ко мне: «Все дышащее да хвалит Господа! Аллилуия» (Пс. 150:6).
Дорогая сестра во Христе! Кто расположил твое сердце за два дня до этого тяжелого для меня момента в жизни изменить своему принципу и вложить в конверт потрясшую меня до глубины души открытку?
Какие тут могли быть сомнения. Я живо преклонил колени, и в тот вечер око мое долго «слезило к Господу». Само собой, что это были слезы благодарности за все…
Прошло несколько лет, и на том же самом месте я снова возопил к Господу в молитве прошения. Этой молитве предшествовали долгие годы моей борьбы с радикулитом. Лечение в больницах, народными средствами только на время приносило облегчение, а затем все начиналось снова.
В один из таких тягостных дней я ждал приема у невропатолога. В одну из предыдущих встреч, зная мою профессию, он поинтересовался стоимостью облицовочных работ. Я знал, что врач достраивал коттедж и, предвидя дальнейший ход разговора, назвал ему цену, но добавил, что побочными работами не занимаюсь. Он молча покивал головой, и на этом наш разговор закончился. Я чувствовал некоторую неловкость от того, что не смогу ему помочь, однако не стал объяснять почему. Хотя, зная, что я верующий, доктор вполне мог меня понять. Как бы то ни было, но с того момента в его отношении ко мне появился заметный холодок.
И вот, дождавшись очереди, вхожу в кабинет.
– Что, опять?
– Опять.
Он так внимательно на меня посмотрел и вдруг говорит:
– Уповайте на Господа, ибо Он печется о вас...
Не знаю, по какому принципу хамелеон меняет цвет кожи, скажу только, что лично я покраснел по принципу стыда… Возникло огромное желание повернуться и тут же уйти, но я сумел сдержать свой порыв.
Получив направление на процедуры, я прямым курсом заковылял… домой. Какой там амплипульс, какие токи Бернара! Скорее к Господу, за исцелением.
Бог слышит наш шепот и даже наши мысли. А тут я так громко взмолился к Нему, что соседи, если бы у них в это время работал телевизор, наверняка бы его выключили...
Я не помню своей молитвы: она была слишком эмоциональна. Тут было и раскаяние, и просьба, чтобы Господь Сам исцелил меня.
Можно ли молиться такой молитвой – вопрос отдельный, но тогда Бог снова явил мне Свою милость. К вечеру боль утихла, и вот уже около десятка лет я не переступаю порог кабинета невропатолога.
А сейчас я приведу свидетельство Божьего благословения несколько иного плана. Не хочу, чтобы у читателя сложилось мнение, что Господь лицеприятен и при случае закрывает глаза на наши промахи.
Когда мне оставалось несколько лет до пенсии, я решил уйти с хорошо оплачиваемой работы в ПМК и заняться индивидуальным предпринимательством. Понимал, что в деньгах могу потерять, но мне очень хотелось оставить стройку и делать ту же самую работу, но только у частных заказчиков. Хотелось свидетельствовать им о Христе, о возможности спасения через покаяние.
Предпринимательство я оформил, уплатил фиксированный налог, дал объявление в газету и стал ждать звонков. Не знаю почему, но я оказался мало востребованным специалистом. Крупных заказов почти не было, и я, чтобы свести концы с концами, напрягался на мелочных работах. В этой постоянной беготне так осуетился, что стал думать о земном больше, чем о духовном. Торопливость в движениях повлекла за собой торопливость в словах, и я перестал следить за своими устами.
В одно морозное утро, груженый солидным рюкзаком картошки, я возвращался домой из деревни. Встречает меня давний знакомый и спрашивает:
– У тебя есть плиткорез?
– Есть.
– Дашь мне на вечер?
– А что ты хочешь делать?
– Положить пол в туалете.
– Слушай, – говорю я, – ты будешь долго мучиться. Я лучше подойду сам, и мы все сделаем за полчаса.
– Придешь?
– Конечно! В шесть часов буду у тебя как штык! – сказал, как отрубил.
На том и расстались. Я, сокращая путь, пошел к себе дворами. До дома оставалось метров триста, когда я поскользнулся. Замерзшая лужа, припорошенная снежком, приняла на себя удар, если считать и картошку, почти стокилограммового тела. Рюкзак, висящий на плече, раньше меня коснулся льда и вместо буфера стал виновником травмы...
Резкая, невыносимая боль прошлась по грудной клетке. Дыхание сперло так, что казалось, будто оно остановилось навечно. И вот в это мгновение, корчась от боли, я четко фиксирую свою мысль: «В шесть часов ты не будешь у него как штык». И вместе с болью, вместе с этой мыслью ко мне неожиданно приходит радость: я начинаю понимать причину своего падения.
Свет велик, и в этот день многие люди получили травмы различной тяжести. Но что, кроме досады, могло наполнить их сердца? Мне же Господь через эту неприятность помог удалить суету, которая начала вовлекать меня в свой круговорот. От суеты до греха рукой подать. Я это понял, когда в моем сознании, продираясь сквозь боль, «всплыло» Божье слово: «Вместо того чтобы вам говорить: “Если угодно будет Господу и живы будем, то сделаем то или другое”, – вы, по своей надменности, тщеславитесь: всякое такое тщеславие есть зло» (Иак. 4:15-16).
Какое тут могло быть сомнение в том, что Господь все видит, все слышит и все допускает для нашего же блага. За этот грех тщеславия израильский народ должен был приносить в жертву повинности овцу или козу. Я отделался только переломом ребра. Целый месяц ходил перевязанный полотенцем, но для меня он стал лучшим месяцем года. Исповедав свой грех и получив прощение, я опять обрел радость спасения. Как никогда раньше понял, что душевный мир несоизмеримо дороже всего остального.
Подходит к концу мое свидетельство о Божьей милости, которая извлекла меня из омута греха и утвердила на том основании веры, каким является наш Господь Иисус Христос. Хочется служить Ему всеми силами, всеми способами рассказывать о Его любви к нам, людям.
Как-то мне вспомнилось, что в юности, в хмельную пору влюбленности, я пробовал писать стишки понравившейся мне девушке. Мне казалось, что они были достойны ее, но она так не считала и, видимо, была права. Я обиде¬лся и, не успев стать графоманом, начисто вычеркнул девушку, а заодно и стихи из своей жизни.
И вот я опять на коленях и прошу Господа дать мне способность прославлять Его в рифме. То, что я пишу, это не совсем стихи, а скорее рифмованная проза, продолжение моего свидетельства. Здесь нет ярких метафор, оригинальных эпитетов, все больше глаголы повелительного наклонения. Если они подвигнут чье-то сердце к поиску истины, то мой труд во славу Христа будет не напрасен.
Конец второй главы. Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/02/05/1274