Седьмая сотня страниц

КОЛЛЕКЦИЯ КРОЛИКА, КОТОРЫЙ КУРИТ
Рассказы.
Те, что попались мне в ленте, и были утащены мною себе в норку.
Седьмая сотня страниц.




ЛЮДИ В ВЫСОКИХ ОДЕЖДАХ

Когда я был маленьким, 8 суток в месяц мне приходилось сидеть в "железной крепости". Так я называл круглосуточный ларёк в парке, в самом центре города, где маме приходилось работать.
Мы жили в общежитии в одном из окраинных микрорайонов, и для меня целые сутки в "большом городе" казались самым настоящим приключением.
Уже совсем скоро я освоился в округе. Знал, в какой столовой лежит на столах ароматный хлеб, что сказать, чтобы тебя пропустили бесплатно в театр, если там мало народу, и как "пробовать" на продуктовом рынке, чтобы наесться. На ночь же я возвращался к маме в "крепость".
Ведь в это время начиналась основная "торговля".
Первым приходил Носатый. Этот ночной покупатель выделялся акульим носом, который рос у него прямо на уровне глаз и там же, собственно, и заканчивался. Он всегда покупал "Беломор" и расплачивался советскими копейками. Маме приходилось компенсировать это за свой счёт, но зарплата на этом месте ей это вполне позволяла, да и цена была невысока. Ведь мы неоднократно слышали от сменщиц, что не получив своё, Носатый, даже отдалившись от ларька, никуда не уходил. Он подкарауливал выходящего продавца, выскакивал откуда-то из тьмы и заглядывал ему в лицо. Говорили даже, что тётя Галя, работавшая в магазине до мамы, получила инвалидность после одной из этих встреч. Также поймав тебя раз, Носатый, якобы, больше не отпускал тебя, и мог точно так же выпрыгнуть из шкафа или тёмной кладовой, уставившись в лицо. Тогда я воспринимал эти истории в духе страшилок о Чёрной Руке, а сами ритуалы — не необычнее, чем перепрыгивание по линиям на асфальте. Осознание, почему его исполняют взрослые, пришло ко мне много позже. Как и то, что "тётя Галя" — это, вероятно, соседка, бабушка Галина Петровна, которую дети выкатывали на инвалидной коляске на балкон, чтобы та обозревала окрестности пустым взглядом.
Частым, хотя и совсем необязательным гостем был Хромой. В отличие от Носатого ему, наоборот, не следовало ничего продавать. Как только вдали начинала маячить покачивающаяся из стороны в сторону фигура, в ларьке гасился свет, и мама прятала меня под прилавок. Я знаю, что хромой очень громко стучался в окна и двери, но никогда не видел его в лицо. Думаю, никто из тех, кто мог бы рассказать о нём, не видел.
Наверняка были и другие странные "посетители", но за два с небольшим месяца встретиться с ними мне так и не удалось.
Ближе к 3 часам приходили те, кто, собственно делал ночную выручку магазина. Я про себя называл их Люди в Высоких Одеждах. Говоря "приходили", я, возможно, лукавлю, так как никогда не замечал, чтобы кто-то из них шёл. Тёмные силуэты просто собирались со всех сторон. Их можно было заметить везде, куда не доставало уличное освещение, но где можно было отличить истинную темноту от полутьмы. В этот момент и требовалась моя помощь. Мама открывала холодильник и доставала из него различные мясные субпродукты: почки, печени, кишки и даже глаза. Нашей задачей было в четыре руки как можно скорее и как можно дальше отбросить их через маленькое окошко. После этого где-то на границе света начиналась возня, в которой уже можно было что-то разглядеть: то тут, то там взгляд выхватывал высокие воротники, острые головные уборы, вытянутые ноги и прямые рукава, которые были гораздо длиннее рук. Люди в Высоких Одеждах разбирали товар и пытались приладить его к организму. Не всегда предмет соответствовал его природной функции: я заметил, что в глазницы часто отправляются не только глазные яблоки, но и брошенные почки, и даже рёберные кости, отчего профили фигур получали бивни.
Затем в парке полностью отключалось электричество и раздавался стук в окошко, которое следовало открыть, не выглядывая. Тогда на крошечном столике появлялась различная мелочёвка: бутылочные крышки, советские пятачки и комья земли. Но каждый раз там попадались старинные монеты, золотые зубы и обручальные кольца. Однажды мама отнесла такое в ювелирный магазин на оценку, но хозяин ларька прознал про это, и у них состоялся большой скандал с угрозами.
Так проходила каждая смена. Днём я развлекался в центре, а ночью "играл" в странные игры.
В один день в городе начались перебои с продовольствием. Вскоре обеспокоенные жители по старой традиции смели с полок вообще всё мясное, включая потроха и говяжьи хвосты. По всей видимости, у владельца ларька были особые поставки, т.к. наш холодильник не оскудевал.
К тому моменту мы, кажется, накопили уже достаточную сумму. Пару смен мама даже могла позволить себе не брать меня с собой, а оставляла на нанятую соседку, и вообще мы планировали скорый переезд.
Однако хозяин "крепости", видимо, что-то не поделил с бандитами, и куда-то пропал, а новый владелец не только не сделал завоз мяса ("на чёрта вам мясо в ларьке"), но отказал матери в увольнении, пригрозив, что нам не поздоровится, если его попытаются "кинуть".
По мере того, как пустел холодильник, росла и тревожность. Наконец, однажды, мамина сменщица предложила по большому блату купить в складчину поросёнка у каких-то родственников в селе. Не представляю, сколько тогда стоило мясо, но при относительном благополучии нам пришлось заложить комнату. Зато мне даже удалось поесть втайне от мамы самой настоящей свинины, которую готовила сменщица.
Так как комнаты у нас больше не было, несколько суток подряд мы жили прямо в пронизываемом аномально холодными предосенними ветрами ларьке, и я был свидетелем того дня, когда кончились запасы. Отпустив Носатого, мы торопливо дождались, когда тени начнут загораживать вид на дальние фонари в парке. Как всегда, мы открыли холодильник и начали разбрасывать останки поросёнка. Как и раньше, за окном началась возня. Но только в этот раз она оборвалась неожиданно скоро. В парке отключился свет, но в окно никто не стучал. Люди в Высоких Одеждах обступили ларёк и молча чего-то ожидали. Вероятно, внутренности поросёнка им чем-то не подошли.
Через пару минут Они начали молчаливое движение. Кольцо вокруг "крепости" сжималось, и если бы не отсутствие освещения, с такого расстояния вполне можно было бы разглядеть получше их длинные как ходули ноги, высокие воротники и лица, которые ночь за ночью прирастали чьими-то почками или кишками.
Но мне не довелось этого видеть. Мама посадила меня под прилавок. Затем она вооружилась железным совком, чмокнула меня в лоб и вышла за дверь.
Не в силах оставаться здесь, я рванулся вслед, но мама припёрла снаружи единственный выход из ларька. Тогда я прильнул к окну.
Я рассмотрел, как десятки вытянутых рук потянулись к её силуэту в белой куртке. Но затем строй расступился. Белая фигура скрылась в тени деревьев, а затем выволокла оттуда что-то похожее на мешок. Круг вокруг "крепости" превратился в кучу малу. В этот момент дверь открылась, мама схватила меня и выволокла прочь.
Из парка мы побежали на вокзал и сели на поезд, который увёз нас на Дальний Восток. Препятствий нам никто не учинил. Денег, на удивление, даже хватило на неплохой домик в деревне и на то, чтобы обжиться в первое время. Но эта история не даёт мне покоя и по сей день, хотя больше ни с чем настолько странным в жизни я не сталкивался.

Grey, автор из Мракопедии 




ЗАТЕРЯННЫЕ НА РАЙОНЕ


"Пропала жена. Ушла гулять с собакой и не вернулась. Просьба вернуть собаку за вознаграждение."

Прочитал объявление, вспомнил Вову. У Вовы тоже были жена и собака. Они жили на съёмной квартире, в какой-то момент хозяин решил свою недвижимость продать, и Вове пришлось подыскивать новое жильё. Жену с собакой на время переезда, что б не путались под ногами, отвёз к маме в Калугу. Нашел квартиру, обустроился, привёз обратно. Привёз значит, туда-сюда, дело к вечеру, Вова что-то там по хозяйству ковыряется, вещи разбирает, а жена говорит - пойду, говорит, с собакой погуляю. Окрестности посмотрю, где что, магазины, мне как раз в аптеку надо. Вова говорит - дело нужное, ключи не забудь!

И она пошла.

Идут, один магазин, другой, аптека, сбербанк, почта, дворы, дворы, дворы, нагулялись короче, да и время уже позднее, пора обратно. Идут, опять дворы, дворы, почта, сбербанк... И тут она замечает, что почта вроде не совсем та. Да и сбербанк не особо похож. Встали, огляделись. Ещё прошли. Снова встали. И тут она понимает, что даже не знает, в какую сторону дальше идти. Заблудились. И главное - адрес. Адрес-то то новой квартиры она у Вовы даже не спросила! Ну что делать? Надо звонить. По карманам хлоп-хлоп... А телефона-то - тю-тю! Поставила на зарядку и забыла.

И тут до неё начинает медленно но верно доходить вся пикантность момента. Телефона нет, чужой район, на дворе ночь, в кармане мелочь, на поводке собака, куда идти непонятно. Редкие прохожие дружелюбием и отзывчивостью явно не страдают. Смех малолеток, такой безобидный днём, заставляет вздрагивать и ёжиться. Уже очень хочется писать. И что делать? Начинается самый неприятный момент любой чрезвычайной ситуации. Паника. В виске бьётся одна мысль. Что делать? Что делать? И в конце концов она решает, что единственный в этой ситуации для неё реальный и безопасный выход, - искать ближайшее отделение милиции. И писать заявление на пропажу самой себя. Потому что Вова отправится на поиски не раньше чем через месяц. Тут даже и думать нечего. И то на поиски не её, а собаки.

Но милицию тоже ещё найти надо. И тут на её счастье навстречу попадается такой же полуночник с овчаркой на поводке. Собачник собачнику глаз не выклюет.
- Мужчина! Мужчина! - окликает она. - Доброй ночи! Не подскажете, где тут ближайшее отделение милиции?
Мужик говорит
- Ну вот так, наискосок, через три дома опорный пункт. А что случилось-то?
- Так заблудились! - говорит она.
Ну, и в двух словах рассказывает всю печальную историю. Мужик говорит.
- Эка проблема! Возьмите да позвоните своему Вове!
И протягивает телефон. Какое счастье!
- Вот спасибо, - говорит она, - Как вы меня выручили!
Берёт телефон, несколько секунд тупо смотрит в экран, и понимает, что Вовиного телефона наизусть она тупо не помнит.
- Ну ничего-ничего! - успокаивает мужик - Не расстраивайтесь! Что нибудь придумаем. Чей-же нибудь телефон вы наверняка помните?
- Свой! - внезапно говорит она после пары минут напряженной работы мозгом.
- Свой? - говорит мужик, - Ну так отлично! Звоните на свой!
Она снова хватает телефон, судорожно набирает номер, подносит к уху, слушает, и через несколько секунд разочарованной нажимает "отбой".
- У меня блокировка стоит на незнакомые номера! - уже впадая в лёгкую истерику сквозь слёзы говорит она.
- Таааак!... - мужик на секунду задумывается. - А эсэмэску? Эсэмэску послать? На эсэмэски блокировка вроде не распространяется.
- Точно!!!
Она берёт телефон и пишет.
"ВОВА! СРОЧНО! МЫ ЗАБЛУДИЛИСЬ!!! СРОЧНО ПЕРЕЗВОНИ НА ЭТОТ НОМЕР!!!"
В ожидании ответа они нервно ходят по кругу, и мужик её успокаивает.
- Да вы не волнуйтесь! Он обязательно позвонит! Главное адрес узнать. А я вас провожу. Я тут вырос, весь район как свои пять пальцев...

Раздаётся звонок. И тут её совсем клинит на нервной почве.
- Что? Что я должна узнать? - судорожным шепотом кричит она мужику.
- Адрес! Просто узнайте адрес! - шепчет тот в ответ.

Она кивает, нажимает клавишу приёма вызова, подносит телефон к уху, слышит знакомый голос, и кричит в трубку.

- ВОВА? ВОВА!!! ТЫ ЗАЧЕМ, ГАД ТАКОЙ, ЭСЭМЭСКИ НА МОЁМ ТЕЛЕФОНЕ ЧИТАЕШЬ?!!!

Ракетчик




ПРОЕКТ GENESIS


Генеральному директору Иегове
от начальника маркетингового отдела Гавриила

Исследования, проведенные нашим отделом в рамках проекта Genesis, показали, что наилучшие перспективы на рынке имеют системы следующей конфигурации:
Планета: 1 шт.
Радиус: 3000 км
Сила тяжести: 0.5g
Соотношение суша/вода: 1:1
Температура: +24
Атмосфера: кислород
Моря: пресн. вода
Реки: молоко, мед
Фауна: травоядная
Периферия:
светила 2 шт. (дн./ночн.), скорость: 0.0007 RPM (1 об/сут)

"Направить в отдел стратегического планирования для подготовки ТЗ -
Иегова"

Генеральному директору Иегове
от начальника отдела стратегического планирования Михаила

В целях снижения себестоимости системы предлагаю запитать оба светила от одного источника энергии, а кислород заменить азотом.

"Хотя бы 50% кислорода надо оставить, а то пользователь задохнется -
нач. отд. тестирования и техподдержки Рафаил"

"Хватит и 25% - Иегова"

Генеральному директору Иегове
от начальника отдела системотехники Люцифера

В ходе работ по проекту Genesis (стадия "Да будет свет") выявлены следующие трудности: у нас отсутствует компактный источник бесперебойного свечения с распределителем на два светила. Предлагаю воспользоваться стандартным источником типа "красный карлик", а в качестве ночного светила применить зеркало.

"Лучше "желтый карлик". По себестоимости это не намного больше, а смотрится куда более внушительно - нач. маркет. отдела Гавриил"

"Это же серверный источник. Зачем он нужен пользователю одиночной планеты? - Люцифер"

"Что пользователю нужно, а что нет, ему объяснит отдел рекламы -
Гавриил"

"Люцифер, занимайтесь вопросами вашей компетенции. Утверждаю "желтый карлик" - Иегова"

"Кстати, при той яркости, что дает желтый карлик, можно вместо зеркала поставить обычный планетоид - Михаил"

"Согласен - Иегова"

Генеральному директору Иегове
от начальника отдела системотехники Люцифера

После внесения изменений в ТЗ возникли следующие трудности: масса источника бесперебойного свечения намного превосходит массу планеты, вследствие чего источник отказывается вращаться вокруг планеты. Вместо этого планета вращается вокруг источника. Кроме того, из-за мощности источника наблюдается устойчивое превышение температуры над указанным в ТЗ (примерно на 2 порядка). Если увеличить расстояние до источника, существенно возрастут габариты системы.

"Габариты - это даже престижно, а вот вращение планеты вокруг периферийного устройства может вызвать у пользователя ощущение неполноценности. Может, поменяем гравитационную постоянную? - Гавриил"

"Если менять гравитационную постоянную, возникнут проблемы с совместимостью - Михаил"

"Да какая пользователю разница, что вокруг чего крутится? Пусть отдел рекламы придумает какую-нибудь теорию относительности - Иегова"

Генеральному директору Иегове
от начальника отдела системотехники Люцифера

После увеличения радиуса орбиты попытки разогнать планету до указанной в ТЗ скорости приводят к краху системы (планета улетает в космос). Кстати, с ночным светилом та же история.

"Неважно, что происходит в системе - важно, что видит пользователь. Почему бы не заставить планету вращаться вокруг своей оси? Тогда пользователю будет казаться, что солнце и луна обращаются вокруг нее с указанной в ТЗ частотой - Гавриил"

"А пользователь нас не раскусит? - Иегова"

"Если и раскусит, проект к тому времени будет давно уже сдан - Гавриил"

"Согласен - Иегова"

Генеральному директору Иегове
от начальника отдела тестирования и техподдержки Рафаила

Первичное тестирование системы выявило следующие дефекты:
1) Наблюдается устойчивый перегрев
2) Ось вращения отклонилась на 23 град. от вертикали, вследствие чего возникли цикличные температурные аномалии
3) Пропускная способность рек не соответствует проектной
4) Травоядная фауна отсутствует
5) Орбита нестабильна, планета имеет тенденцию к падению на солнце

Генеральному директору Иегове
от начальника отдела системотехники Люцифера

1) А что вы хотели при таком соотношении суша/вода? Для оптимального охлаждения нужно где-то 1:3 - 1:4.
2) Мы работаем над этим
3) Потому что молоко скисает, а мед засахаривается
4) Травоядной фауне трава нужна, а она не растет при такой жаре и без воды. Предлагаю пустить по рекам воду, это заодно поможет решить проблему 3.
5) В качестве гравитационного противовеса мы выведем на внешнюю орбиту еще одну планету.

"Сушу ужимать некуда, значит, придется увеличивать площадь морей. А это - рост объема и силы тяжести. Да еще лишняя планета... - Михаил"

"Ничего, пользователь стерпит. Лишнюю планету оформим, как фичу. А вот молоко и мед мы уже анонсировали. Хотя бы в самых заметных реках надо оставить - Гавриил"

"Напоминаю, что сроки поджимают, а у вас еще конь не валялся. Кстати, дизайнеры до сих пор не представили проект коня, все с динозаврами возятся. Кому нужны эти динозавры? - Иегова"

"Вообще-то пользователь динозавров любит - Гавриил"

"Ладно, но и конь чтоб был - Иегова"

Генеральному директору Иегове
от начальника отдела тестирования и техподдержки Рафаила

1) Помимо нерешенных проблем с осью, планета теперь имеет тенденцию к улету в космос.
2) Травоядной фауны опять нет.

Генеральному директору Иегове
от начальника отдела системотехники Люцифера

1) Сделаем еще один противовес, теперь на внутренней орбите.
2) А фауна размножилась, сожрала всю траву и передохла

"Сколько всего противовесов вам надо? - Михаил"

"В общем, после калибровочных работ удалось стабилизировать систему на девяти - Люцифер"

"Я правильно понял? Вместо одной планеты пользователь получит 9?! -
Иегова"

"Ну и что? 8 из них все равно непригодны для жизни - Люцифер"

"А размеры системы? - Иегова"

"А пользователю их и знать необязательно. Половину этих планет без телескопа и не увидишь. Предлагаю дополнить Руководство пользователя 11-й заповедью: "Не изобретай телескоп" - Гавриил"

"Не надо. Тогда они его точно изобретут - Иегова"

"Кстати, после увеличения радиуса орбиты яркость ночного светила упала ниже проектного минимума. Предлагаю инсталлировать вместо него зеркало - Рафаил"

"А где вы раньше были? Мы только-только уравновесили систему! Хотите все перенастраивать заново?! - Люцифер"

"Никаких заново! До сдачи проекта осталось шесть дней. Люцифер, или вы заставите все это работать, или я вас переведу с понижением! -
Иегова"

Генеральному директору Иегове
от начальника отдела системотехники Люцифера

А я виноват, что мне сразу не дали нормального ТЗ? В общем, так. Наклон оси придется оставить, как есть. По крайней мере, в Эдемском саду +24 будет, а если пользователь полезет куда-то еще, это его проблемы. Динозавров мы доделать не успеваем, но коней сделаем. С молоком и медом ничего не вышло, пустили по рекам воду, правда, она выносит в море соль. Чтобы травоядные не отжирали все ресурсы, мы выпустили патч в виде хищников, но поставить им программу отличения пользователя от добычи уже не успеваем. Ну а в общем, как-то работать будет.

"И это хорошо - Иегова"

© Юрий Нестеренко





ЛЕКА


Лека появилась в моей жизни сразу после смерти. При жизни она меня не баловала своим вниманием. А на следующий день после похорон появилась на моём пороге.

Звонок. Открываю дверь. Она.

— Лека? — удивился я.

— Да ну нах, — она закрыла лицо ладошками, потом резко опустила их вниз, как бы сбрасывая что-то невидимое с лица. — Ты серьёзно?

— Боюсь, я плохо тебя понимаю, — поправил я очки на переносице.

Она вздохнула и прошла в квартиру, не спрашивая моего на то согласия. Да и зачем? Конечно, я согласен. Заходи, конечно.

Лека забралась с ногами на подоконник в кухне, попросила кофе и пепельницу. Я варил кофе, она курила. Она молчала, я не перебивал. Когда она заговорила мне в спину, я от неожиданности вздрогнул.

— Меня могут видеть только те, кто любит.

— Но ты же не дух, не призрак. Ты материальна, — вспомнил я как она отодвинула меня, проходя в квартиру.

— Это неважно. Важно то, что я жива только для тех, кто меня любит. И это только бабушка и ты. Понимаешь? А родители, а брат, а Сергей?

Сергей был её парнем. Да, так себе правдочка. Не хотел бы я её знать, если это было бы про меня.

Удивительно, что я даже ни капельки не удивился её такому появлению. А уж как рад, так и слов не подобрать. Потом мы пили кофе с печеньками, потом ещё что-то, потом ещё что-то, потом ещё что-то, потом ещё что-то. Так и год прошёл.

Мы уже жили как муж и жена. Хорошо, что я жил один. Мама у меня очень подмечательная. Вычислила бы на раз, объясняйся потом.

Часто нас навещала бабушка Леки. Но летом она умерла. А на следующий день Лека узнала, что беременна. Я даже не задумывался что и как буду кому объяснять откуда взялся ребёнок, пока не оказался с ним на руках. А Лека пропала.

Ох уж эти наши законы, ох уж эти наши законники! Не буду перерассказывать скока нервов и денег стоило мне вырвать ребёнка из заботливых лап государства. И это при положительном тесте на отцовство. Кошмар какой-то!

Имя Гоша, лично мне не нравилось. Но так хотела Лека. Маме это имя было тоже не по душе, но так хотела Лека. И я остался непреклонен. А деду малютки было вообще пофиг как его зовут. Он его иначе, чем горемыка и не называл, любовно ероша тому волосы на затылке.

И родителям и представителям власти я сказал одно и то же, что нашёл малютку у входной двери. Мол, кто-то позвонил, я открыл, а тут — вот. И кто мать я ни сном, ни духом. Не рассказывать же им про Леку. Хер тада мне, а не дитё. Самого по психиатрам затаскают.

А в тот день Гоше исполнялось семь. Когда я проснулся бабушка с дедом уже пили чай:

— Ну что, поздравлять идём? — спросил дед, когда я вышел из туалета. Я кивнул:

— Сейчас за подарком схожу.

Войдя в комнату, я сразу ухи поел. Прям с порога. И много. Один за взвод наяривал. На кровати лежала Лека и удивлённо оглядывалась по сторонам. Увидев меня, как будто успокоилась. Улыбнулась:

— Сон, — говорит, — какой-то странный видела. А долго я спала?

Ипитваюналево!

Та не, какое там долго, семь лет — это разве спала? Так, вздремнула чутка и только.

Я подсел к ней и взял за руки, пытаясь найти нужные слова. Оказалось, не надо. Мои руки уже всё ей передали. Она поднялась и обняла меня.

Сколько мы так сидели — минуту, вечность? Господи, как же я соскучился за ней! По её запаху, её прикосновениям. По всему, всему, всему! Какой же это кайф, когда никогда отменяется! Теперь я знаю, что такое рай!

— Где он? — спросила Лека.

— Спит ещё. Мы идём его поздравлять. Пошли, — я встал и протянул ей руку.

— Может, не стоит так сразу? Как мы всё объясним? Надо, наверное, подготовить...

— Лека, ты не проснулась ещё? Кому объяснять, кто тебя увидит?

Кто увидит? Да тот, кто любит.

Бабушка потрясла внука за плечо. Гоша, потягиваясь, открыл глаза. Улыбаясь, обвёл всех взглядом. Когда тот дошёл до Леки, сына вскочил на кровати и бросился с радостным криком к матери. Он схватил её за шею, прижимаясь всем телом, Лека подхватила его снизу.

— Наконец-то ты вернулась, — громко зашептал он ей на ухо. Ты же больше никуда не уйдёшь?

Всё бы ничего, если бы не вид висящего в воздухе внука. Дед с бабушкой застыли, как два соляных стоба. Белые, молчаливые, немигающие статуи.

Мьда, дорогие мои родители, когда вы отомрёте, у вас будет куча вопросов. А у меня на них нет ни одного вразумительного ответа.

— Не бойся, папа, — Гоша слез с матери и обнял меня, — разберёмся. Главное же, что мама вернулась. Так же?

Конечно, разберёмся. Пока не знаю как, но куда нам деваться? Некуда нам деваться. Так что, разберёмся как-нибудь.

А как иначе, сына, как же иначе? Иначе — никак!))))

Дядя Вася Котов




ПОЦЕЛУИ NEVERLOVE


В библиотеку меня занесло околослучайно, так же, как и генетический материал моего неизвестного отца занесло в утробу моей матери. Почему около? Потому что привел меня сюда силуэт у окна, такой же объёмный, как и тот, что привлек батю.

— Скажите, у вас есть книги про влюбленных параноиков?

Жертва моего дебильного подката оторвалась от электронного табло и поправила очки, прежде чем оглушительно громко прошептать:

— Они прямо за вашей спиной…

К сожалению, я не смог оценить шутку, потому что грудь, не способная определиться третьего она размера или все же четвертого взглянула на меня открытым декольте. В общем, отличные сиськи, даже если сиськи не умеют смотреть.

— Ха-ха-ха, может вы мне поможете с ними? У меня в сумке как раз есть пистолет с глушителем и нейтронная бомба. Меня Владимир зовут.
— А я Елена.
— Прекрасная?
— Елена Библиотекарь.

Тут пришла пора последовать третьему (или второму, вечно забываю) правилу дендизма — удаляйся, произведя впечатление. К сожалению, я терпеть не могу правила, а у дамы было слишком внушительное гравитационное поле в районе грудной клетки. Надеюсь невидимый наблюдатель не решит, что я одержим сиськами.

— Какое интересное имя. А почему Библиотекарь?
— Наверно потому, что я работаю в библиотеке.
— Умно.
— Совсем нет.

Повисла пауза. Я решил сделать ее приятной.

— Странно, что я вернулся на первую стадию.
— Что, простите?
— Ну, стадии. Библиотека, дискотека, ипотека. А теперь мы с вами должны перейти на вторую, вам не кажется?
— Не кажется.
— Согласен, дискотеки дело прошлого, как насчет бара? Или клуба?

Девушка призывно качнула бедрами. Стоп. Она просто развернулась. Да что со мной не так. Взяла с полки книгу, подошла к ближайшей стеклянной колонне и ткнула в залитую светом табличку. Свет был естественный, на крыше стояло множество зеркал, которые собирали свет в шахты, открывающиеся здесь. Даже на закате в зале царил день. Я снова смотрел на грудь, а не на лицо, потому что поднятая рука…

— Ай!
— Тссс!

В глазах читался вопрос “Куда ты пялишься?”. Она повернулась спиной и на этот раз ткнула пальцем. Я оторвался от аппетитной задницы и смог прочитать:

ТИШИНА В БИБЛИОТЕКЕ

— Тссс.
— Тссс.

Я открыл экран смартфона и набрал:


“Либо вы дадите мне свой номер телефона, либо я упаду прямо тут и начну нарушать”
“))”

Она выхватила телефон

“Шантажист”

“Нет я просто случайноустремленный”

“В смысле?”

“Все вокруг нас — сумма порядка и хаоса. Природа диктует свои законы, люди прогибают их под себя или нарушают, создают новые, в том числе такие, что строят границы между людьми… Не знакомься на улице, не знакомься в интернете, не знакомься в библиотеке…”
“До 20 лет я жил исключительно по закону, а потом чуть не РОСКОМНАДЗОР”
“И тогда на вершине останкинской башни я понял, что в жизни должно быть место хаосу и случайностям иначе она перестает быть жизнью”
“У тебя светлоголубые глаза”

Она вздрогнула и посмотрела на меня. Я прикинул про себя, насколько эта липовая история про РОСКОМНАДЗОР сможет тронуть ее сердце. Она взяла мою руку и положила себе на грудь. Пальцы прижались к сжатой тесной блузкой плоти и я понял, что она не надела лифчик. Матерь божья… Как выяснилось, поцелуи не нарушают правил в библиотеки. После этого она взяла меня за руку и отвела в подсобку, где я забрался между ее полных бедер…

— Тц, тц. — требовательный взгляд из под квадратов очков выдернул меня из фантазий. После чего она сняла мою руку со своей груди, вбила номер в телефонную книгу, скинула себе звонок, и записала меня как “РОСКОМНАДЗОР”. После этого законы реальности начали распускаться, как комок нит ок ак
выяснилось останкинской
генетический материал
место хаосу и случайностям
я просто случайноустремленный
влюбленные параноики

Я вытащил из сумки пистолет и глухо выстрелил прямо в лицо Елене.

— Выходи! Выходи мудила, ты сам положил сюда пистолет, сам! Я завалю тебя! Сколько еще правил пикапа мне нужно нарушить? Сколько ещё мне кричать в этой твоей библиотеке?!

Из за ближайшей колонны вышел Петр Цветков и закончил текст.

Пётр Цветков




ВЫ ПРОДАЁТЕ РЫБОВ?


— Вы продаёте рыбов?
— Каких нахуй рыбов? Мы в фонтане купаемся! За ВДВ!
— Мокрое…

С детства у Сани было две мечты: прыжки с трамплина и стать стюардом «Аэрофлота». Вселенная такого разброса не поняла и отправила Саню служить десантником.

Сегодня был последний день его свободной жизни, профессиональный праздник: под палящим солнцем Саня разлёгся в фонтане, попивая коктейль. На завтрашний день у отслужившего десантника намечен первый полёт. Саню взяли бортпроводником в авиакомпанию “Победа”.

***

— Почему вы решили стать бортпроводником? — журналисты толпились перед Саней. Тот выглядел безумно уставшим.
— Знаете, когда я был десантником, я смог исполнить одну свою детскую мечту — прыжок. Когда ты летишь и ни о чём не думаешь. Бортпроводник — это вторая моя мечта.
— А почему именно прыжок?

Саша задумался. Впервые дед его привёл в бассейн летом, когда за большими стёклами шелестели сочные зелёные кроны. Масштаб помещения впечатлил мальчика: советская мозаика во всю стену, на которой изображены прыгуны в воду. Они сразу представились мальчику суперлюдьми, на которых стоит равняться.

***

— Более подробно ознакомиться со спасательным оборудованием можно в инструкции, находящейся в кармане впереди стоящего кресла. Желаем вам приятного полёта!

Пассажиры как обычно игнорировали демонстрацию кислородных масок и прочей лабуды — что может случиться с самолётом? Даже если что-то случится, всегда можно крепко вцепиться в ручки кресла и начать молиться. Начали взлетать.

— Как ощущения? — стюардесса, улыбаясь, подняла глаза на Сашу. — Волнуешься?
— Нет, ты чего. У меня же десять прыжков с парашютом за плечами. Я, если что, точно спасусь! — Саша улыбнулся в ответ. Стюардесса юмора не поняла.

Самое страшное — сидеть в самолёте и не видеть, что происходит за бортом. Никто не понял, что произошло. Самолёт резко тряхнуло, нос выровнялся, двигатели зарычали. Свет замигал.

Когда Саша очнулся, вода заполняла салон, а коллега-бортпроводница хлестала его по щекам. Самолёт совершил аварийную посадку на воду. Пассажиры пытались спешно покинуть его по надувным трапам.

***

С того дня Саша стал одержим прыжками в воду. Родители отдали его в секцию, он не отводя взгляда следил за каждой Олимпийской игрой и наизусть выучил цифры в рекордах. До запятых. Он даже занимал призовые места на районных соревнованиях.

В одиннадцатом классе Саша сломал ногу и полгода провалялся в больнице. Он плохо сдал экзамены и ушёл в армию. А о прыжках врачи сказали забыть. Но разве можно человеку, хоть раз увидевшему блеск олимпийского золота, забыть про него?

***

— Саша, он тонет!
— Ну так бросьте ему спасательный круг.
— Какой спасательный круг? Мы самолёт…

Железная птица уходила хвостом под воду, а кабина задралась высоко над поверхностью. Практически Титаник.

— Ты же десантник! Нырни за ним!

Саша посмотрел на свою коллегу как на тупую. Стоило ли говорить, что нырять в воздух и нырять в воду — совершенно разные вещи.

Пассажир бултыхался и захлебывался. Спасшиеся смотрели на него сочувственно, но покидать надувные трапы не спешили. Тогда Саша стал карабкаться вверх по фюзеляжу — всё выше и выше над поверхностью воды, пока не достиг того места, рядом с которым тонул пассажир.

В отражении воды Саша видел себя. Одиннадцатиклассника. Тот самый день, последний прыжок. И Саша не знал, что больше никогда не нырнёт в воду. Он вышел из минутного ступора. Вдохнул полной грудью. И прыгнул.

***

— Прыжок — потому что в детстве я мечтал об олимпийском золоте по прыжкам в воду.
— Но вы же понимаете, что спасли человека? И это куда дороже золота.
— Это моя работа. Настоящий бортпроводник всегда в ответе за жизни пассажиров.
— Спасибо.

Саня отошёл от кучки журналистов и сел на землю. От госпитализации он отказался — хотя нога слегка ныла. С зоны авиакатастрофы он тоже не уходил, как и капитан корабля. Воздушного корабля, который вот-вот полностью исчезнет под водой.

С момента катастрофы прошло часа полтора. Может, два. Между машинами журналистов, скорых и пожарных зачернел Мерс. Из него вышел мужчина в солидном костюме и направился к Саше.

— Александр, добрый день! А я вас сразу узнал!
— Здравствуйте… А вы кто?
— Я — глава всероссийского комитета по водному спорту. Ваша история уже на всех каналах!

Саша удивлённо молчал.

— Наши аналитики подсчитали, и, вероятно, ваш прыжок тянет на олимпийский рекорд… Более того! Он был записан на видео очевидцами, и у нас есть все основания наградить вас!
— А там разве понятно, что это я?
— Конечно! Вы, выходите из воды, весь в тине, с парой запутавшихся рыб и спасённым человеком.

Саша был вне себя от счастья.

— Вы должны лишь ответить на один вопрос!
— Какой?

Глава комитета открыл телефон, включил видео. Там Саша и правда был весь в тине.

— Вы этих рыбов-то продаёте? Или просто показываете?

Андрей Никаноров




РЕДАКТУРА

В прокуренной кухне сидит перед ноутбуком чёрт. Скрючив мохнатый палец, ведёт по экрану когтем, отмеряя строчки. Читает мой текст. Комментирует, падла:

— Вот тут ритм потерял. Эпитет добавь, шоб лучше звучало, — говорит хриплым голосом бес. — А то скрипит абзац, як стара качеля.

Задумавшись, я опрокидываю рюмку коньяка. Ломаю шоколадную плитку. Несколько секунд разглядываю сладкий кусочек, тающий впальцах, а затем разворачиваюсь и кидаю шоколад чёрту в рыло:

— Варежку завали и читай молча. Нашёлся Латунский хренов. Если добавить надо, печатай сам. И цветом выделяй, чтобы я видел!

Чёрт возмущенно хрюкает и раздувает свиные ноздри. Из них торчат чёрные вьющиеся волоски — шевелятся от громкого бесовского дыхания. Мерзкое зрелище. Пропитым голосом городского бомжа бес ворчит:

— Руку-то хоть отстегни, ирод. Как я одной печатать буду?!

Он дёргает мохнатой лапой, прикованной к батарее наручниками. Металлическое кольцо звенит о трубу. Я морщусь от громких звуков.

— Сейчас рога отстегну, если не прекратишь шуметь, — говорю, доставая из шкафчика ключ. — Ну-ка сиди смирно. Дай сюда граблю.

Ключ проворачивается в замочке, и наручники расстегиваются с приятным треском. Чёрт массирует опухшее запястье. Вытирает салфеткой лоснящийся жиром пятак.

— И сколько ещё так батрачить? — спрашивает нечистый, видимо, пытаясь меня разжалобить. — Совесть-то надо иметь, в конце концов!

Я хмыкаю и наполняю рюмку новой порцией спиртного. Принюхиваюсь, пытаясь уловить сладкий коньячный шлейф. Все ароматы перебивает вонь — от взмокшего чёрта несёт, словно от немытой псины.

— А сколько ты меня в детстве пугал, падла рогатая? — отвечаю я, не скрывая раздражения. — Помнишь родительскую квартиру? Сколько раз я там с криками просыпался, когда ты начинал по мебели в темноте скакать? Душил меня сколько раз? Так что сиди смирно, скотина, и не рыпайся. Искупай грехи. Редактируй роман. Работы у нас с тобой невпроворот.

Бес молча смотрит, как я осушаю рюмку. С каждой секундой дыхание его становится всё более громким, глаза чернеют, ноги дрожат от злобы.

В какой-то момент бес не выдерживает и подскакивает с табурета. Визжит свиньей, бросается к кухонному гарнитуру. Хватает с тумбы нож для разделки рыбы. Направляет его на меня и чуть наклоняет голову, словно баран перед атакой. Стучит копытами.

— Зарежу, тварь! Зарежу! И все книги твои сожгу бездарные! Убогие! Кривые! Никто их не будет читать. Никогда! Ты ничтожество! Ничтожество! Возомнил себя Булгаковым? Гоголем?! Пелевиным?! Палаником?! Посмотри на себя в зеркало, урод! Ты офисный червь! Грязь. Бездарность! И умрёшь ты, как свинья. Сейчас я тебе голову буду резать! Сейчас…

Экспрессивную речь прерывает глухой удар. Чёрт валится на пол — падает словно пыльная шуба, сорвавшаяся с крючка в кладовке.

Облизнув губы, я подбрасываю в руках деревянную скалку.

— Ещё один такой финт, и эта штука окажется внутри тебя. Смекаешь, рогатый? Сидеть и вычитывать текст будет очень неудобно.

Чёрт кряхтит. Поднимается с горем пополам. Несколько мгновений он смотрит куда-то в окно, за которым дымят трубы норильских заводов. Шепчет беззвучно.

Затем покорно садится на табурет, вытирает пятак волосатой лапой и продолжает вести когтем по экрану.

— Вот тут, — говорит бес уже спокойнее, — запятую потерял. Деепричастный оборот.

Я киваю в знак одобрения.

Открываю новую бутылку.

Lin Yarovoy





ГОЛЫЕ И НАПУГАННЫЕ


В телевизоре есть выживательный и очень познавательный канал.
Несколько раз наткнулась на дивную программу, такое реалити-шоу.
Берут двух незнакомых друг с другом добровольцев, тётю и дядю, раздевают догола и отправляют в какое-нибудь необитаемое место.
Там экстремалы бродят, сверкая голыми задницами, ноют без перерыва, пытаются не сыграть в ящик от голода и лишений, а за каждым деревом сидит по сытому и одетому оператору с камерой.
Одна тётя меня восхитила.
Её напарник быстро сдулся, но она осталась выживать, объяснив свою решимость желанием доказать чего-то там своему любимому мужу, с подачи которого она и отправилась проходить квест в стиле ню.
Ничего я не понимаю в семейных отношениях.

Вспомнилось.
Лет двадцать назад одна Иванова сдала сессию и укатила к родителям (200 км, 2 пересадки).
Две недели отъедалась и отсыпалась.

В день отъезда на летнюю практику (200 км, 2 пересадки) мама Ивановой сказал, Ирочка, что тебе полдня по автобусам мотаться да ещё с сумками, у Петровых племянник гостит, сегодня уезжает, давай с ним, на машине, с ветерком, с комфортом, опять-таки и поговорить можно.
Ладно, племянник так племянник.
Поехали.
Комфорт обеспечивал дряхлый дребезжащий опель.
Ветерок – опущенные стёкла, потому как июль, а печка жарила во всю дурь и отключаться не желала.
Племянник же молчал как пень, социофоб какой-то, ей-богу.
На половине пути, посреди заштатного посёлка рыдван закашлялся, захрипел, взвыл предсмертно и помер.
Иванова с теплотой подумала об общественном транспорте.
С помощью мобилизованного местного хулиганья дотолкали колымагу до мастерской.
Механик покопался в драндулетовых кишочках, повздыхал, сказал, тут работы часа на три, и не стойте над душою, и так воскресенье испортили, лучше прогуляйтесь на озеро, улица прямо в лес упирается, а там по тропке, минут двадцать всего ходу, идите, нечего мне глаза мозолить!
Пошли.
Молча.
Вышли к озеру.
Жара спала, солнце село, вокруг благодать божья.
Иванова, вся в поту и в пыли, сказала, так, я вон за теми кустами, вы за этими, в мою сторону не глядеть, ясно?
Племянник буркнул невразумительное, интонацей дав понять – больно надо ему смотреть в сторону Ивановой, ничего нового в той стороне он не увидит.

Иванова накупалась от души.
Племянник мощным кролем курсировал в отдалении.
Иванова покричала ему, отвернитесь, я выхожу.
И вышла.
Одежды на берегу не было.
Иванова страшным голосом заорала, что за дурацкие шутки?! немедленно верните!
Из-за соседних кустов племянник раздражённо рявкнул, мои шутки?! ни штанов, ни майки! Ирина, отдайте, это не смешно!

Хорошо хоть документов с собой не было.

Вопрос возвращения в посёлок обсуждался через кусты.
Иванова хотела дождаться ночи.
Племянник сказал, я иду один, одолжу у мастера что-нибудь и приеду за вами.
Иванова сказала, ни за какие коврижки она тут не останется, голая в кустах, прям мечта маньяка.
Племянник надрал лопухов, перекинул часть надранного Ивановой и сказал, я впереди, вы за мной, огородами проберёмся.
При виде племянника, элегантно прикрывавшегося лопухом, мастер сперва потерял дар речи, потом заржал конём, а следующие десять минут только хрюкал, лёжа на капоте опеля.
И это он ещё не видел прятавшуюся за малиной Иванову.

Мастер отжалел два грязных и рваных рабочих халата.
В них и поехали, ненавидя друг друга.
Про выгрузку сумок у подъезда Ивановой лучше не вспоминать.
Удивительно, насколько людям нечем заняться, только в окна по ночам пялиться.

Вечером в понедельник Ивановой позвонила мама, спросила, хорошо ли доехали.
Лучше не бывает, мрачно ответила Иванова.
Вот и славно, сказала мама, Вадим такой хороший мальчик, и учится, и работает, симпатичный, он тебе понравился?
Иванова пожалела, что за двадцать лет так и не научилась грубить маме.

У Ивановой скудный и непостоянный набор претензий к мужу.
Ну, чашку за собой не помыл или вещи разбросал, даже не интересно.
И только один пункт остаётся неизменным.
Иванова говорит: - думаешь, я не помню, как ты самый большой лопух себе забрал?!

(С)ынэта




ПРИКЛЮЧЕНИЯ КРАСНОЙ ШАПКИ


- Он невероятен. Ах.
Красная шапочка прикрыла глаза, смакуя вкус новинки из любимой пекарни "Мамин космос". Нежный бисквит с пропиткой из сливового джема в облаке взбитых сливок сделал вечер не томным: калорий много, пользы мало, углеводное самоубийство! Зато сколько примитивной радости. Сплошные противоречия.
;
Шапочка никак не могла понять, где все эти жилистые пэпэшные феи берут столько энергии: «Точно не в сушеной водоросли. Наверное, тоже пирожные едят, только никому не говорят», - уговорила себя Шапка и откусила ещё.
;
Лично ей хватало сил с утра добраться до работы. В обед выйти в кафетерий. Посплетничать с приятельницами. Вечером приползти домой. Посмотреть серию любимого сериала "Зачарованные страстью", ногами вперед на разложенном диване. Лечь спать завтра, потому что ничего не успевается до 12.
;
О тех временах, когда могла на ночь глядя пойти в лес по самой длинной дороге к бабушке, вспоминать было неловко. Когда это было то? Сейчас она почтенная дама. Замужем. Муж, конечно, не прынц. Обычный отпрыск лесоруба. Зато все как у людей: тихо. Спокойно. Никак.

Целый год после свадьбы она спешила домой, чтобы приготовить мужу что нибудь вкусненькое. После ужина шли гулять по освещенным тропкам некогда Дремучего леса. Она смеялась его шуткам, даже не смешным. Потому что именно так делают хорошие девочки.

А потом родился ребенок. Пелёнки, бессонные ночи. То животик с коликами, то зубики с соплями.
Затем милый кабачок с кудряшками превратился в школьника.
Надежда на то, что она с гордостью станет рассказывать, какой у нее растет Гений, не оправдалась. Учеба не поддавалась с наскока: уроки делались с криками, в обнимку со стопкой валерьянки. Иногда с ремнем. Тоже как у всех.
;
Муж с ней не разговаривает. Лежит на диване, вырастил живот формата "8й месяц беременности". Смотрит телек - сериалы про Робин Гуда, это у него такой виртуальный формат мужской самореализации. Не обнимет, не целует, с сексом не пристает.
;
Очнувшись от грустного анализа под 500 добрых ккал, Шапочка поспешила на работу.

На перекрестке трёх дорог возвышалось монументальное здание из камня и стекла. Непонятно чем занимались люди, которые приходили сюда к 9 утра. Каждый из них гордо называл свою работу очень важной, перспективной и необходимой для общества, хотя вряд ли серьезно понимал, в чем реальный смысл его работы.

Шапочка сегодня успела, почти протаранив турникет. Дыхание не возвращалось в норму, тесный костюм врезался в пышные формы, грозился лопнуть по швам.

Она не любила работать и работу. Работа - скучная, предсказуемая, монотонная. Устаешь не понятно от чего, но устаешь. Понимаешь краем сознания, что через 10 лет будет все то же самое - тот же эксель, та же одинэска, новым будет только монитор. Ну, может, стол сменят. Ай противно.
Хочется, чтобы как-то раз - и случилось чудо. Выходишь из кабинета, а прямо от порога - дорога из желтого кирпича, - вдаль, в лучшую жизнь. Но то ли это не ее сказка, то ли ей надо было родиться Дороти а не Шапочкой, то ли придется самой создавать свою дорогу. Вот этого последнего хотелось меньше всего: "Стоп, а можно поменять сказку? Ну можно мне хотя бы Фею из Золушки включить в сюжет?... Мне срочно надо чуда. Прям щас." - возмутилась Шапочка.

Голос за кадром ответил: "Чудо йогурт пойдет?"
Шапка возмутилась: "Какой блин йогурт! Хочу Фею. Супер-пупер Фею в монашеском одеянии от Гуччи, верхом на жеребце с чудом в обнимку".
"Окей. Щас всё будет. Выдайте Шапке Фею".

Лента Инстаграма полетела вниз, остановившись на рекламе курса "Разбуди свою магиню". "Это знак судьбы, надо брать," - прошептала Шапка, - "что бы ни значило слово магиня".

Ирина Белоусова
Нам хватило и вот, но есть и продолжение истории:
https://vk.com/@drugoe_chtivo-priklucheniya-krasnoi-shapki




МОЙ ХАРАКТЕР ПОРТИЛСЯ ПОСТЕПЕННО.


В детском саду я научился отстаивать свои права.
В школе – отстаивать свои интересы.
На работе – узнал цену деньгам.
В институте – цену женским обещаниям.
В армии – выживать в агрессивной среде.
В бизнесе – никому не верить, особенно бывшим друзьям.
В браке – пропускать мимо ушей.

В результате я стал циником.

(с) Буер Артур.
И тут это не всё, но нам хватило. А кому нет, то нате:
https://vk.com/wall-68670236_898158




БЕГУЧАЯ КЛАВА


- А твой-то, поди, встречает, весь перрон истоптал, пока ждал. Слышь, Клава, красавец твой ждет, не дождется.

- Да хоть бы! Сумку отдам, неподъемная.

- Ой ли, только из-за сумки… А сама не соскучилась?

Клавдия делает вид, что не слышит, хотя и прячет улыбку на усталом лице, заглядывая в каждое купе. Ходит она торопливо, почти бегом, привыкла за годы работы. Крикнет кто: - Проводница, чайку бы, - она в ответ: - Бегу, бегу. – И убирается также скоро, и белье выдает, - шустрая, с ладной фигурой женщина. Напарница так и прозвала ее: «бегучая».

- Ох, и бегучая, ты, Клавка, в Москве за тобой не угонишься. И куда торопишься?

- А куда я тороплюсь? Известное дело: заказы выполнить.

Трое суток до Москвы идет поезд. А в столице неполный день стоит, вот проводники и рвутся дефицит раздобыть. Дома-то, как говорится: «голяк на полках магазина», а в столице хоть что-то «выбрасывали», местА знать надо, да времени бы побольше.

В эту поездку Клава купила кофе, «салями», шоколадные конфеты, да еще много чего вкусного, что довезти можно. В пакете с импортными надписями, лежал пуловер для Гоши, Клава чаще звала Гошенька. Сошлись год назад, расписались. Дочка хмыкнула на появление Георгия в доме, но ничего не сказала, поняла, что влюбилась мать.

Сумка набилась и была такой тяжелой, что Клавдии приходилось останавливаться, чтобы отдышаться. Потом она хватала сумку и бормотала на ходу: «бегу, бегу, бегу», подгоняя себя. Она и дома по привычке повторяла: «бегу, бегу, Гошенька», - это если позовет рубашку подать или чаю налить.

Уже в метро пора спускаться, на Казанский вокзал торопиться надо, а Клавдия увидела очередь рядом с универмагом. Машинально завернула, больше из любопытства. Очередь двигалась быстро. «Ну а что, метро рядом, доеду быстро», - решила она.

Досталась Клавдии в этот раз курточка. Кожаная, как раз ее размера. Была эта курточка последней. Пожалела она, что дочери не подойдет, на два размера больше оказалась. А Клавдии в самый раз. – Что, и примерять не будете? – Спросила продавец. Клавдия молча надела куртку, - как будто на нее шили. Стоявшая за ней женщина с завистью сказала. – Если не берете, так отойдите.

- Чего это я отойду, возьму я ее.

Вещи себе брала редко. Эта куртка, как на голову ей свалилась, совсем случайно. И думала она тогда про Гошу: хотелось ей нравиться, чтобы любовался ею.

К вагону торопилась изо всех сил: «Бегу, бегу» - приговаривала она. Напарница тоже только что пришла, скоро состав на посадку потянут.

Уже в дороге, часа через два, как выехали из Москвы, напарница Люда спросила: - Ну, говори, чего купила?

Клавдия достала серо-голубой пуловер для Гоши, как раз под цвет его глаз.

- Ну, это вещь! Он и так у тебя красавец, ох одеваешь ты его, Клавка…

- Я и себе купила.

- Да ну! В кои-то веки себе, ты ведь все мужику своему, дочке, внуку, да родственникам Гошиным.

Клава бережно достала кожаную курточку. Трудно было не заметить, насколько качественная кожа у куртки. И сама она так ладно скроена, была такой мягкой, приятно пахнущей.

- Ой, Клавка, я еще таких не видела.

- Последняя досталась.

- Ну, примерь!

Клава легко надела курточку, смущенно посмотрела на Людмилу. Не привыкшая форсить, она почувствовала неловкость.

- Да она же на тебя сшита, как влитая сидит. Ты сразу в ней такая… такая особенная. Вот еще обувь, юбку моднячую и можно по нашему местному «Бродвею» под ручку со своим красавцем прогуливаться. Людмила соскочила и прошлась по вагону, как будто на прогулке: - Лай-лай, - тихо запела она.

- Не смеши меня, какой «Бродвей», надену какой раз, - Клава сняла курточку и прижала ее к груди, радуясь удачной покупке.

_____________________

Поезд замедлил ход, приближаясь к станции. Пассажиры, с сумками, чемоданами, стояли еще сонные, поглядывая в окна, пытаясь увидеть встречающих.

Клава стояла до последнего человека. Георгия почему-то не было. Невысокий мужичок в кепке стоял напротив и выкрикивал: - Кому в город? Кому на автовокзал?

- Клава, здорово! Может тебя подвезти? – Спросил он знакомую проводницу.

- Здравствуй, Юра, меня муж встретит.

Юрий таксовал, когда не его смена. Зарплату платили с перебоями, поэтому вставал раненько и на вокзал.

- А-ааа, понял. Ну, если что, то тебя бесплатно. Я добро помню.

- Ладно, Юра, может, какой раз подвезешь. – Клавдия не раз находила пассажиров для таксиста еще в вагоне, можно сказать, передавала почти из рук в руки. Просто знала этого простого мужичка- работягу, который помогал сыну-студенту.

- Ну и где твой мастер (Георгий работал мастером цеха на заводе)? Не встречает что ли? – Спросила напарница.

- Должен быть, - Клавдия вернулась в вагон и поглядывала в окно. Не заметила, как кто-то поднялся и уже вошел в тамбур. – Ой, Гошенька! Бегу, бегу, – она обхватила за шею высокого Гошу. – Широк в плечах, симпатичный, гладко выбритый, Георгий важно стоял в тамбуре, поджидая жену.

- Ну ладно, ладно, я тоже соскучился… Где там твоя сумка?

- Да вот она, увези домой, а я уж налегке доберусь после планерки. Гошенька, там продукты… ну ты сам разберешь.

Он вышел из вагона, неся сумку легко, как будто и не нагружена была.

__________________________________

Домой Клава приехала уже почти в обед. Сумка стояла открытой, продукты выгружены. И вещи тоже. Она еще раз взяла в руки куртку: «Ладно, вечером похвастаюсь». Пошла в ванную, приняла душ и, уставшая, легла на постель. Уже засыпая, бормотала: «бегу, бегу…».

К приходу Гоши успела сварить супчик. Георгий степенно разделся, умылся, неторопливо вытерся полотенцем. Темные, слегка волнистые волосы аккуратно причесал, прошел на кухню и сел у стола, закинув ногу на ногу. – Это ты молодец, что салями купила, - он сам взялся резать колбасу, сыр, потом покрутил в руках банку кофе. – Ирка просила кофе, ты не забыла купить?

- Ой, забыла! – Клава присела на табурет. – Слушай, совсем забыла. Да и некуда было, хоть в зубах неси.

- Эх ты, тетеха, записывать надо раз память дырявая.

- Ну, хочешь, эту банку отдадим, а в следующий раз куплю, у нас же есть кофе.

- Ладно, пусть берет эту банку, - согласился Георгий. Ира была его родной сестрой.

- Кстати, она скоро придет, я звонил ей. Ты же куртку Ирке привезла.

- Куртку?! – Клава даже не поняла сразу. Потом вспомнила, что у нее с Иркой один размер. – Почему Ире? Она не заказывала. Это я себе купила.

Гоша, отправляя очередной пластик салями себе в рот, не сводил глаз с Клавы. – А тебе она зачем? - еще не прожевав, спросил он. Есть же чего носить.

- Как зачем? Понравилась. - Она кинулась в комнату, принесла куртку. – Ты только глянь, как она мне идет! Посмотри, как сидит, - она надела ее и несколько раз повернулась.

- А денег сколь стоит?

- СтОит, Гоша, стОит, ну так я же зарплату получаю.

- Да-аа, Клава, транжира ты. Запчасти для машины надо купить? Надо. Заправить машину надо? Надо. Сумки-то тебе кто возит? Я вожу. Телевизор новый надо купить… а ты куртку за бешеные деньги. Продай ты ее Ирке, пока она согласна взять.

- А откуда она знает про куртку?

- Ну, так я сказал, она обрадовалась, деньги сегодня отдаст. – Георгий увидел грустное лицо жены, встал и обнял ее. – Зачем она тебе, только лишние траты. Да и куда в ней пойдешь?

Звонок в дверь прервал разговор. – Бегу, бегу, машинально сказала Клава и направилась к двери. Ира - яркая блондинка, впорхнула в квартиру. – Клавочка, показывай! Гоша сказал, что куртку импортную на меня привезла.

Клава и сказать двух слов не успела, как Ира оказалась в комнате. – Ух, как вкусно пахнет! Ладно, продукты потом. Конфеты, кстати привезла?

- Привезла, - Клава уже совсем растерялась, не зная, что сказать.

- Это она? – Ира схватила куртку, ощупывая и разглядывая. – Ой, я еще таких не видела. – Она надела ее и с упоением стала крутиться у зеркала. – На меня, точно на меня! Ну, спасибо, угодила! Сколь стоит-то? Ты уж сильно не загибай, а то я сейчас на мели. Но ты не переживай, я отдам, завтра же отдам, займу, но отдам.

- Вот это дело, - в комнату вошел Георгий, - молодец, сеструха, сказала, деньги будут, значит будут. Слышь, Клава, ты вози дефицит, Ирка найдет применение. – Он обнял женщин и повел в кухню: - Пойдемте, девчонки, чайком побалуемся, у нас сегодня деликатесы.

Георгий взял гитару, коснулся пальцами струн. Клаве нравилось, как поет Георгий, первый раз, как услышала, так может еще и больше влюбилась. Когда Клава возвращалась из поездки, вечером, довольный подарками Георгий, брал гитару. А подарки Клава привозила часто. Один только ящик с инструментами производства Германии чего стоил. Обувь импортная, костюмы, да и так много чего для любимого Гоши. Себя Клавдия, признаться, обделяла. В поездке в форме, а дома дел полно, особо выйти некуда.

Но в этот раз куртка, которую она купила случайно, запала в душу. – Ира, куртку-то я себе взяла, - наконец призналась хозяйка.

- Здрасьте вам, - Ирка скривила губы, - Гоша сказал, приезжай, забирай…

- Поторопился Гоша. Себе я купила.

- Чего опять? – Гоша отложил гитару. – Договорились же, деньги нам нужны, куртку продаем.

- И правда, Клава, продай мне ее, - стала упрашивать Ира, - ты вон при мужике живешь, какого красавца отхватила, он тебе сумки таскает. А я в разводе, мне надо замуж выходить, вещи модные нужны. Не убудет с тебя, если куртку отдашь.

Клава молчала. Внутри вдруг все перевернулось. Не то чтобы так куртку было жалко. Это были другие чувства, хоть и связанные с вещью, которую она купила для себя. Радость вдруг пропала. То настроение, с которым она в вагон в Москве вернулась и с которым ехала домой, - исчезло.

- Гоша, так моя же вещь, ты же не просил, а уже распорядился.

- Короче, Клава, купишь ты себе еще, а эту куртку мне уступи. – Ира взяла ее и стала сворачивать. – Ну?! Договорились?

- Ну, вот что, - устало сказала Клавдия, - оставь вещь. Не продается.

- Все с вами ясно, - Ирка швырнула куртку, надула губы, - я пошла, можете не провожать, - она кинула в сумку палку салями и кофе, коробку конфет, которые Клава привезла ей. – За продукты деньги завтра отдам.

- Ир, погоди, - крикнул Гоша, - я провожу.

Клава так и сидела на кухне, глядя в одну точку.

- Ну и характер у тебя, Клавдия, знал бы, не женился, - начал Георгий, когда проводил сестру. – Зачем ты меня перед сестрой унижаешь, против моего слова идешь? Я пообещал, могла бы и согласиться, а ты уперлась, как… Хоть разводись, - заикнулся Георгий, зная, что для Клавдии такой намек будет болезненным.

- Разводись, - равнодушно сказала она, не испугавшись его слов.

Георгий подошел к столу, наклонился к Клавдии, упершись руками об стол. – И разведусь…

- Ну и разводись, - не медля, ответила она.

Спать легли отдельно. В последующие дни почти не разговаривали. Вообще-то Клава пыталась заговорить, но Георгий дулся, уклонялся от ответов, а если какой раз и отвечал, то как будто одолжение делал.

- На развод я подала, Гоша, - Клавдия ошеломила мужа новостью, - ты хотел развестись, вот и разводимся.

Георгий думал, что она ищет пути примирения, а она всерьез решила развестись. – Съехать тебе надо, пока я дома, вещи помогу собрать.

Георгий психовал: - Поспешное решение, Клавдия, я то найду себе, а вот ты будешь локти кусать.

- Поспешным было, когда мы решили расписаться, - ответила Клава.

Наконец, собрав все подарки, купленные Клавдией за совместный год жизни, Георгий съехал. Она упала на кровать и зарыдала. До этой минуты стойко держалась, а как только вышел из квартиры, так сразу истерика началась. Весь вечер проплакала, потому что надежды рухнули, все ее мечты, связанные с Георгием, – все разрушилось в одночасье.

Через неделю Георгий встретил ее в магазине недалеко от дома, сразу было заметно, что ждал. Напыщенность куда-то исчезла, взгляд заискивающий: - Клава, давай помогу, - он хотел взять сумку из рук.

- Сама донесу, не тяжелая, - она пошла, не останавливаясь.

- Клава, погоди, остановись на минуту, давай поговорим, - крикнул вслед.

- Бегу, бегу, бегу, - шептала она, ускоряя шаг и все больше удаляясь от Георгия. – Так до самого подъезда и повторяла: «бегу, бегу, бегу». – Так и убежала в этот раз от мужа, который через несколько дней стал бывшим. Когда, наконец, поймешь, что тебя не любят, то как-то решительнее становишься.

__________________________

Это была первая поездка после отпуска. В Москве она думала, куда ей поехать. Удивительное дело, в этот раз она почти не торопилась. Она старалась не торопиться. В сумке лежали гостинцы дочери и внуку, и сама сумка в этот раз была не тяжелой. Остановилась у киоска с мороженым, купила любимое эскимо и села на скамейку. Вокруг суетился народ, все куда-то спешили, и только Клава чувствовала свободу, зная, что в запасе еще полно времени. Она не помнила, когда последний раз сидела на скамейке с мороженым.

Совсем не хотелось бежать за дефицитом, в этот раз она отпустила саму себя просто погулять. И в вагоне стала ходить чуть медленнее, а на больших перегонах смотрела в окно, любуясь золотистыми березами. – Хозяюшка, чайку можно, - просили пассажиры.

- Бегу, бегу, отвечала она, - иду, иду, - и замедляла шаг, - когда меньше суеты, думается лучше.

На перроне знакомый таксист Юра выкрикивал: - Кому до автовокзала?

- Юра, тут муж с женой такси спрашивали, подвези.

- Спасибо, Клава! Снова выручила. Когда же я тебя-то подвезу?

- А вот сегодня и подвези. После планерки. Сможешь?

- Смогу! Лишь бы муж не ревновал.

- А мужа нет, - ответила она.

- Это хорошо, ой прости ты меня, может это и плохо, только я почему-то обрадовался. Приеду сегодня, точно приеду.

Клавдия кивнула. И вроде мыслей никаких не было, и планов никаких не строила, а почему-то подумалось: пусть подвезет добрый человек, разве это плохо. Это хорошо, когда кто-то хочет добро тебе сделать...

Татьяна Викторова




ЗАПАСНОЙ КЛЮЧ


Прошло полтора года с тех пор, как я остался жить в этой квартире один. Однажды Ленка ушла, подхватив вечно собранную дежурную сумку, чмокнув меня в щёку в дверях и бросив обычное «пока», и не вернулась. Все успели выйти из самолета, который горел на взлётной полосе в канун Рождества, а она нет. Все вернулись домой в канун Рождества, а она нет. Ленка работала стюардессой.

На дисплее зазвонившего в то январское утро телефона высветилось её имя, но голос был чужой.

– Здравствуйте, это говорит дежурный врач Васильева, институт Склифосовского. Я звоню вам с телефона Елены Зайцевой. Ваш номер был в её контактах... Мне очень жаль, мы сделали всё возможное…

На похороны с поминками я не поехал. С её роднёй я почти не знаком, а ей самой было все равно. Даже, уверен, она была бы против. Ленка терпеть не могла, когда я видел её утром в постели непричёсанной после сна. Что уж говорить про гроб. Я решил, что так нечестно. У неё ведь не было возможности ускользнуть, как обычно, в ванную и вернуться оттуда во всей красе. Через неделю после похорон за вещами заехал её двоюродный, кажется, брат. Вещей было немного, они поместились в одну картонную коробку из-под ёлочных игрушек, как раз пустовавшую в это время.

Самым трудным оказалось выбросить, будете смеяться, Ленкину зубную щётку, забытую во время упаковки. Я не мазохист, который лелеет своё горе, глядя со слезами на единственную вещь, принадлежавшую любимой. И не фетишист, тем более. Однако дурацкая розовенькая щётка, стоявшая рядом с моей в пластиковом стаканчике на полке в ванной, не желала выбрасываться. А когда я всё-таки её выбросил, отчётливо понял, что делать мне в этой квартире больше нечего.

Дело, конечно, не в щётке. Дело в снах.

Я сижу в кресле, а по проходу идёт Ленка, ослепительно красивая в своей форме Аэрофлота, и улыбается. Так, собственно, мы с ней и познакомились пять лет назад. Но во сне я стесняюсь спросить: «Ты же умерла? Нет?» Вместо этого говорю: «Ты где пропадала, Лена?»

– А, – она небрежно машет рукой, – долгая история. У меня телефон поменялся. Запиши.

И диктует. Я торопливо записываю на салфетке, но цифры путаются, салфетка всё время рвётся. Я переспрашиваю, она повторяет. Но цифры уже почему-то другие, и они опять путаются.

– Девушка, ну сколько вас ждать?! – тётка в конце салона возмущённо давит на кнопку вызова, – Тут пожар, а вы болтаете.

– Я сейчас, только пожар потушу, – весело говорит Ленка и уходит.

Я просыпался, судорожно пытаясь вспомнить хоть часть номера, пока не понимал, что в этом нет никакого смысла.

Или я стою на незнакомой кухне, жарю стейки и пою. Я всегда пел, когда готовил. Только Ленка могла спокойно и даже весело переносить эти жуткие звуки. Она говорила, что надо иметь особый талант, чтобы петь так плохо. А любой талант нужно ценить.

Зато стейки у меня получались лучше, чем у Ленки. В этом не было особенной моей заслуги – Ленка вообще не умела готовить.

Хлопала входная дверь, слышался грохот – это дежурная сумка летела в угол прихожей, – и на пороге кухни появлялась она. С сияющими глазами, румяная и свежая от мороза. Скоро Рождество. От неё пахло снегом и аэропортовским дьюти-фри. Опять перепробовала на себе половину духов в иностранном порту.

– Ага, – любимая делала зверское лицо, – Мясо! А я вино привезла. Французское. А могла бы духи. Тоже французские. Цени мою доброту.

Сны почти всегда были счастливые. Лёгкие и счастливые, как сама Ленка. Именно в этом и заключался их кошмар, потому что, чем легче были сны ночью, тем тяжелее становилась реальность днём. Решено, прочь из квартиры. Я честно дочитал этот рассказ и закрываю книгу.

– Постойте, – клерк звонко шлепнул себя по лбу ладонью, – Подождите! Есть один вариант. Как это я о нём позабыл? Сейчас.

Я снова сел на стул, с которого только что поднялся в намерении распрощаться с очередной риэлторской конторой, куда зашёл в поисках подходящей квартиры. Вывеска на её входе гласила: «Ангел». К букве «А» для пущей наглядности были пририсованы два белых крылышка, растущие из перекладины. Ниже мелким шрифтом добавлено: «Только персональные услуги».

Было интересно наблюдать за тем, как старенький седой риэлтор, изображая азарт с воодушевлением актёра провинциального театра, зарылся в компьютерную базу данных. Впрочем, талант у него всё-таки имелся, потому что выглядел он действительно взволнованным. Даже вполне натуральным жестом ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Отличная деталь. На что только не идут люди, чтобы впарить клиенту залежавшийся товар. Какой артист умирает в этой скучной конторе по аренде жилплощади.

– А нет, не здесь, – владетель картотек и списков метнулся от компьютера к стеллажу с папками, порылся в бумагах и с видом победителя продемонстрировал мне пыльный конверт.

– Вот! Это то, что вам нужно. Спойте что-нибудь.

– Что, простите?

– Да неважно что, – по-своему понял мой недоуменный вопрос дедуля. – Хоть песню, хоть арию.

– Зачем?

– По условиям контракта. Ну, будете петь?

«Чёрт возьми, что здесь происходит? Дедушка сошёл с ума от всех этих квадратных метров? Повернуться и уйти? Но так я не узнаю, в чём тут было дело. А, ладно!»

– «Криденс» подойдет?

– Да хоть «Лед Зеппелин», – старичок проявил неожиданную эрудицию.

– Ай пут э спел он ю, – начал я проникновенно, – Бикоз ю маайн…

– Всё, всё! Идеально! – поморщившись, замахал руками риэлтор. – Интуицию не пропьёшь. Вот, взгляните. Полтора года лежит. Квартира абсолютно чудесная, цена символическая. То, что вы ищете.

– И полтора года лежит? – усомнился я.

– Вот именно! – его нисколько не смутил мой каверзный вопрос. – Только вас и дожидается. Да вы сами почитайте. Вон пункт про условия аренды. Внизу.

Я достал из конверта лист гербовой бумаги. На стол следом выпал ключ с брелоком в виде мультяшного толстенького самолётика. Самолётик улыбался и подмигивал.

Последний пункт стандартного договора гласил: «Квартира может быть сдана только и исключительно арендатору, обладающему полным (подчеркнуто) отсутствием музыкального слуха и голоса». Далее шли приметы внешности, практически точно совпадающие с моим ростом, цветом волос, глаз и возрастом.

– Бред какой-то. А кто хозяин квартиры? – я не питал иллюзий насчёт своих музыкальных способностей, но всё равно стало немного обидно.

– Этого не могу знать, я тут только год работаю. В командировке, если можно так сказать. А контракт заключался, э… – старичок зачем-то посмотрел на потолок, – в нашем главном офисе. Но не сомневайтесь, всё законно, все печати имеются. Так что, будем смотреть? Это здесь, в центре. Недалеко.

– А пошли! – я сильно сомневался, что соглашусь снимать квартиру у какого-то сумасшедшего меломана, но история развивалась интересная, и я хотел досмотреть это кино до конца.

Старый, дореволюционной постройки, дом действительно оказался в двух шагах. Его единственный подъезд охраняли кариатиды. Они же поддерживали полукруглый балкон с зеленевшей на нём молодой берёзкой. В крошечном лязгающем лифте риэлтор сверился со списком квартир.

– Всё верно, сказал он, – седьмой этаж, – и уверенно нажал на кнопку последнего, шестого. От конечной остановки лифта нам пришлось топать вверх по лестнице. Наконец бодрый старичок остановился перед единственной на площадке дверью и торжественно вручил мне ключ с самолётиком.

– Вуаля! – жестом фокусника, доставшего из шляпы кролика, он гордо указал на дверь.

Это была мансарда. Не знаю, откуда во мне появилась страсть к наклонным потолкам и окнам-люкам, но я мечтал о мансарде с детства. Наверное, сначала они напоминали мне трюмы парусных кораблей, на которых я когда-то плавал в поисках сокровищ вместе с юным Джимом Хокинсом, а позже в знак протеста против привычной квадратной одинаковости советских хрущёвок.

– Вот здесь подпишите. И здесь. – ушлый риэлтор правильно истолковал появившееся на моём лице выражение восторга, которое я не позаботился скрыть. – Вот ключ. Это ваш экземпляр договора. Не буду вам мешать обживаться на новом месте. И больше не теряйте любимых.

– Что? – я уставился на деда. Вероятно, ослышался.

– Я говорю, не теряйте ключ. Запасного нет. Собственно, это и был ваш запасной. Всего доброго, желаю счастья.

Я совершенно невежливо проигнорировал момент его ухода, крутя головой и нарезая круги по комнатам. И вдруг встал как вкопанный, зайдя на кухню. Мне почудилось, что я вижу кухню из моих снов. Этих снов за полтора года было столько, что я, казалось, знал и помнил каждый уголок. Пришлось потрясти головой, как делают собаки, попав под дождь, чтобы наваждение отступило. Обычное дежавю – явление наукой необъяснённое, но вполне заурядное.

Обследованный мной холодильник был ожидаемо пуст. Спустившись в супермаркет напротив дома, я запасся пиццей на ужин и растворимым кофе на завтрак. Ехать по душной и раскалённой июльской Москве в свою старую квартиру за вещами я не хотел. Во всяком случае, не сегодня.

Ленка мне не снилась. Во сне я пел. Очень хорошо пел. Громко, попадая во все ноты. Прекрасные божественные звуки рождались на свет без всяких усилий с моей стороны и не требовали никакого напряжения организма. Сон был такой яркий и приятный, что проснувшись я попробовал повторить вслух всё ещё звучащую у меня в ушах арию Иисуса из оперы Уэббера. Робкая надежда на чудо не прожила и минуты, – получилось по-прежнему плохо. Гиллан посчитал бы, что я его передразниваю и специально издеваюсь.

Плохо – так деликатно отзывались о моем пении только близкие люди. Даже подруга, с которой я встречался целых три недели этого лета, моментально назвала меня садистом, как только я попытался напомнить ей какую-то мелодию. Подруга, очевидно, не была достаточно близким человеком. А вот Ленка… Так, стоп. Никакой Ленки здесь уже нет. И никогда не было. Ты зачем, спрашивается, переехал? Если твоим подружкам не нравится, как ты поёшь, – не пой. И Ленка тут ни при чём.

Слегка огорчившись отсутствием в жизни чудес, я полежал ещё немного, глядя на жаркое синее небо через люк-окно над кроватью, а когда Понтий Пилат в моей голове дошёл до слов «Я умываю руки», встал и отправился в душ.

Утром ванная комната выглядела совершенно иначе, чем вчера, когда я изучал квартиру в уже наступивших сумерках. Главной её роскошью и достопримечательностью оказалось узкое высокое окно, собранное из множества разноцветных стёклышек. Стоя под горячим душем, я не мог оторвать от этого сказочного окошка глаз. Дневной свет, проникая через вишнёвые, темно-зелёные, янтарные осколки, превращал обычную ванную комнату в сказочный концертный зал. Это была симфония, где дирижёром выступало солнце. Грустные высокие ноты королевского синего сменялись, переплетаясь в воздухе и отражаясь в зеркалах, с тревожными басами кроваво-красного, уступали место нежно-голубым и зелёным, вновь взмывали ввысь синими искрами и медленно опадали на кафельный пол каплями фиолетового адажио. Я словно стоял не только под струями воды, смывающими грязь с тела, но и под потоками света, который смывал грязь и боль с души.

Только выключив воду я услышал, что в квартире звонит брошенный где-то мобильник. Он надрывался без передышки всё время, пока я вытирался и натягивал на ещё влажное тело одежду. Он не переставал звонить, пока я шлёпал босыми ногами в направлении звука. Наконец упрямо вибрирующее и звенящее чудо техники обнаружилось в кровати.

– Здравствуйте, это говорит дежурный врач Васильева, институт Склифосовского. Я звоню вам по просьбе Елены Зайцевой. Ей самой ещё нельзя разговаривать – сильный ожог дыхательных путей. Однако опасности для жизни уже нет. Вы можете её навестить.

Я лежал на разобранной постели, глядя, как снежные хлопья медленно опускаются с низкого январского неба на еще разогретое июльским солнцем стекло люка-окна над моей головой и, превращаясь в слезинки, скатываются вниз...

Михаил Ламм




ЕСТЬ У МЕНЯ ЗНАКОМАЯ ЖЕНЩИНА.

Она обычная была и жизнь у неё была ничем не примечательная: работа, дети, муж. Дети повзрослели, разъехались. Муж спился, стал Нину обижать, оскорблять, она плакала. Дети звали к себе и Нина ездила к ним, но! только в гости, на недельку и не больше. У них свой мир, своя семья. Да, конечно, все друг друга любят, но жить нужно отдельно. С мужем развелась, но жили в одной квартире. Снять другое жильё - не прожить, слишком маленькая пенсия. И тут одна знакомая предложила ей пожить на своей даче: домишко крошечный, без отопления, участок зарос травой, но зато сама себе хозяйка. А самое главное - на участке есть банька и сарай с дровами.
Нина подумала: хоть лето, но пожить спокойно, не слышать унижений от мужа, не бояться, что в голову полетит очередная оплеуха. За это время может какая работа подвернется и можно будет снять себе жильё. Знакомая эта и отвезла туда, на заброшенную дачу, Нину с большой сумкой вещей.
В первое же утро, выйдя босиком на крыльцо и слушая громкое пение радующихся наступающему дню птиц, она почувствовала себя счастливой. Совсем недалеко был пригодный для купания пруд и Нина стала там купаться. В домике навела порядок, отмыла окна, повесила простенькие занавесочки, которые нашла в стареньком шкафу. Покупала недорогие продукты в местном магазинчике, но готовила на плитке наивкуснейшую еду.
Дело в том, что у Нины была своя изюминка: она обожала различные приправы, пряности и травки, знала их свойства, особенности и привезла всё это богатство с собой на дачу в большой коробке. И простой рыбный супчик из путассу у неё получался такой вкусный и ароматный, что запах манил к кастрюльке ещё от порога. Наверное, именно этот запах и привлек к Нининому домику бездомного облезлого кота. Вечером, возвращаясь с пруда, она увидела его на своём крыльце.
- Вот и встретились два одиночества, - пропела Нина и вынесла коту мисочку с супом. Кот, без лишних уговоров, всё съел, облизнулся и остался у Нины жить.
Наведя порядок в домике, Нина принялась за участок, вскопала небольшие грядки, посадила всего понемножку: морковку, лук, петрушку. Вычистила кустики смородины и малины, обрезав старые сухие ветки. Кот Василек ходил за хозяйкой по пятам: и в магазин, и на пруд, и спал рядом, утыкаясь носом ей в щеку. Жизнь налаживалась...
Однажды вечером, возвращаясь после купания, Нина увидела недалеко от участка машину. Машина черная, крутая.
- Наверное, очень дорогая, - подумала Нина. Когда проходила мимо, из машины вышел мужчина и спросил, нельзя ли поблизости набрать чистой воды?
- Пожалуйста, заходите, - пригласила Нина, - во дворе есть колодец.
Оказалось, что мужчина был на рыбалке на местном озере, едет обратно, а тут колесо лопнуло. А запаски нет, не позаботился. Вот, позвонил своему водителю и теперь ждет его с новым колесом. Нина, пригласила мужчину в дом, предложила поужинать. Михаил Васильевич с удовольствием согласился и она налила ему тарелочку куриного супа. А тот оторваться от тарелки не может, добавки попросил.
- Вы всё так вкусно готовите? Всё умеете? - спросил Михаил Васильевич, облизывая ложку.
- Да, я люблю готовить, - ответила Нина.
- У меня к вам предложение! Может вы согласитесь готовить для меня. Я живу в городе, живу один, буду вам платить. А за продуктами вас мой водитель будет возить и в город тоже будет он привозить. Хотя бы два раза в неделю. Я хорошо вам платить буду.
И Нина не отказалась. А что, готовить она любит и готовит всегда с душой. Что она, одного мужчину не накормит, что ли?
И Нина стала Михаила Васильевича кормить. В понедельник и в пятницу, водитель Коля, увозил хозяина на работу, а потом забирал Нину и Василька (без кота никуда!) и они ехали на большой рынок, где закупали всё необходимое.
А потом Нина готовила, нет, не готовила - творила шедевры! Большая, но уютная кухня была заполнена всевозможными комбайнами, блендерами и миксерами. На плите в большой кастрюле томился борщ, в духовке запекались большие куски рыбы, в глубокой миске, под полотенчиком поднималось воздушное тесто из которого потом выпекались такие же воздушные плюшки. Не только по кухне, по всей квартире летали умопомрачительные запахи любимых Ниной приправ, сопровождавших приготовление каждого блюда.
Василек всё это время, обычно, лежал тут же, в кухне, на маленьком диванчике и спал. В конце "рабочего дня" ему доставались рыбные хвосты или мясные срезки.
Через две недели, приехав в квартиру Михаила Васильевича, Нина увидела в кухне на столе большой букет с запиской "Ниночка, теперь я люблю возвращаться домой!" Рядом лежал конверт с первой зарплатой. Нина, убирая конверт в сумочку, подумала: теперь можно будет и жильё себе поискать осенью, когда на даче будет уже холодно.
Свежие букеты теперь появлялись к каждому Нининому приезду. А однажды, в пятницу, вернулся пораньше сам хозяин и они вместе пили чай с ароматными ватрушками, а потом Михаил Васильевич сам увез Ниночку с котом (куда же без него!) на дачу и пригласил в выходные на рыбалку. И она согласилась. И Василек с ними поехал, они его рыбой кормили, а сами всё время шутили и смеялись. Ну, как дети!
А осенью Ниночка вышла за Михаил Васильевича замуж. Уезжая насовсем из маленького дачного домика, Нина взяла только большую коробку с приправами и кота. Ну, а что ещё нужно для счастья?!

;Анна Богдановa




ТОЧКА ЗРЕНИЯ


— Я обжарил лук, — сказал Юм. — Закидывать в котел?

Старик-туземец вздохнул.

— Повторяю еще раз, — сказал он. — Сначала должен свариться офицер, потом добавляешь батат, бобы и капусту, и только в самом конце — обжаренный лук и морковку.

Он уселся на песке и развернул на коленях засаленную книгу рецептов, ткнул пальцем в страницу.

— Делай все, как написано, иначе получится невкусно.

— Послушайте, — вмешался сэр Клайв. — Вы что, серьезно? Вы не можете так со мной…

— Юм, внучок, сунь ему яблоко в рот.

Молодой Юм с готовностью кивнул. Опустив сковородку с жареным луком на землю, он взял из корзинки яблоко и прочно затолкал офицеру в рот.

— М-м-м! — возмущенно замычал сэр Клайв.

— Вот и молодец, — похвалил старик не то внука, не то офицера. — А теперь возьми кочан капусты и нарежь его соломкой.

Юм послушно придвинул к себе кухонную доску и взял нож. Старик снова уткнулся в книгу и принялся водить пальцем по строкам.

— Хорошо бы сделать к нему грибной паштет, — задумчиво сказал он. — Жаль, что не сезон для грибов… Послушай-ка, — обратился он к сэру Клайву. — Послушай, как думаешь, если за вами отправят спасательную экспедицию, она успеет добраться к нам к сентябрю или октябрю?

Офицер свирепо уставился на старого туземца.

— Ах, да, — спохватился тот. — Яблоко! Извини.

Он выдернул яблоко изо рта англичанина.

— Вам это даром не пройдет! — взвизгнул сэр Клайв. — Ее величество направит корабль… Нет, целый флот на наши поиски, и они заставят вас…

— Вот я и спрашиваю, — нетерпеливо перебил его туземец. — Успеют они до сентября? У нас как раз польют дожди, грибов будет просто море. Понимаешь, в моем возрасте нужна мягкая пища, паштеты, пюре, каши. А к англичанам хорошо идут ягодные кисели и грибной паштет, я еще добавляю в него немного нарезанной петрушки…

— Освободите меня! — завопил офицер. — Немедленно развяжите веревки и отпустите!

Старик поцокал языком.

— Я думал, ты разумный человек, хоть и англичанин, — разочарованно сказал он. — Если я опять развяжу веревки, ты снова попытаешься удрать. А я уже старый человек, пойми, мне тяжело бегать за тобой по джунглям. Да еще, чего доброго, поставишь Юму второй синяк…

Юм оторвался от кочана и потер кулаком глаз.

— Так что сам видишь, раз мы не можем полагаться на твое честное слово, придется полагаться на веревки, — закончил туземец.

— Но мне горячо! — сказал сэр Клайв.

Старик кивнул.

— Все в порядке, не беспокойся, — сказал он. — Тебе оттуда плохо видно, но под котлом разожжен огонь, он нагревает воду в котле. Мы специально разожгли его, чтобы вскипятить воду, понимаешь? Так что не надо волноваться, у нас все под контролем.

— Что значит «не надо волноваться»? — взорвался сэр Клайв. — Мне горячо, говорят вам! Вы что, собираетесь сварить меня заживо?

Старик сердито захлопнул книгу.

— Опять двадцать пять! — сказал он. — А когда я собирался ударить тебя копьем, не ты ли умолял не убивать тебя? Юм, послушай только этого человека!.. Где логика у этих англичан?

Юм стряхнул нарезанную капусту в миску и взялся за батат.

— Не знаю, дедусь, — ответил он. — Может, они не проходят логику в школах.

— Вероломные негодяи! — рявкнул сэр Клайв. — Мы приехали к вам с миром!..

— И с оружием, — напомнил старик.

— Это для нашей безопасности! — огрызнулся офицер. — Мы хотели подарить вам цивилизацию!

Старик почесал редкую бородку.

— Это ты про ту нехорошую болезнь, что распространяли твои матросы?..

Сэр Клайв проигнорировал его слова. Чем теплее становилась вода в котле, тем горячее звучали его речи.

— Мы привезли вам бусы и топорики! Ткани! Гвозди и браслеты!.. Целые корабли бус и браслетов!

— В обмен на наше золото?

— Мы собирались научить вас демокра…

— Юм, внучок, верни ему яблоко в рот.

— М-м-м! М-м-м!

Старик раскрыл книгу, перелистнул пару страниц. Потом снова посмотрел на офицера.

— Знаешь, — сказал он. — Тут ведь все зависит от точки зрения.

Он закрыл книгу, заложив страницу пальцем.

— Все зависит от точки зрения, — повторил он. — Вот ты, к примеру, считаешь, что привел к нам корабли с бусами, чтобы научить нас этой своей ци-ви-ли-зации.

Старик облизнул губы, трудное слово далось ему нелегко.

— А я считаю, — сказал он, — что к нам приплыли корабли с мясом, которое сует нос не в свое дело, портит наших женщин и грабит наши деревни.

Он поднял с земли миску с капустной соломкой и перевернул ее в котел. Пальцем стряхнул кусочек капусты, прилипший к щеке сэра Клайва.

— Никак не могу взять в толк, — признался он. — С чего ты взял, что твоя точка зрения лучше?..

Алексей Березин




АНТОН ПАВЛОВИЧ ЧЕХОВ БЫЛ ЧЕЛОВЕКОМ ДАЛЁКИМ ОТ ЛИТЕРАТУРЫ,


но недалёким назвать его было нельзя. Всё-таки КМС по шашкам. К чтению относился пренебрежительно, искренне полагая, что занятие это – удел бездельников. Сам сидеть без дела не любил и даже просмотр вечерних новостей за чашкой чая сопровождал каким-либо строганием, проклеиванием, прикручиванием. Хотя книг имел много. Друзья в качестве хохмы на все торжества, а иногда и просто так, дарили ему издания великого русского классика, несложно догадаться какого. Антон Павлович, хоть тщательно это скрывал, но определённое чувство гордости и причастности к своему гениальному тёзке всё-таки испытывал, при этом всегда нарочито обижался и отшучивался: в дефицит жопу подтирать сгодится. Впрочем, книги хранил в порядке и на видном месте.
;;;Работал Антон Павлович за городом, в ритуальном агентстве c поэтичным названием "Чёрная радуга" разнорабочим. Оградку покрасить, на могилке прибраться, а иногда и гроб помочь донести. Должности своей не стыдился, местом работы не брезговал, а отчасти даже любил. И дело даже не в пресловутой кладбищенской умиротворённости. На кладбище стирались классовые и прочие различия и противоречия. Здесь люди становись ближе к земле, к богу и другу к другу. Во всех смыслах.
– Чехотный, там писаку какого-то привезли, нести некому, подсобишь? - окликнул Антона Павловича долговязый седовласый мужичок в форменной гимнастёрке с надписью ЧОП "Циклоп", – никого окромя вдовы и сыновей проститься не пришло, хорош писатель.
– Писатель без читателя, как партия без предателя, – съязвил в ответ Антон Павлович и поспешил к выходу из конторы, – Мертвецы ждать не любят, особенно в такую жару.
;;;Захоронение прошло быстро, без лишних церемоний. Сыновья, два юноши, похожие, как двое из ларца, наспех попрощавшись с матерью, удалились по "неотложным делам", пообещав, что вечером обязательно навестят её и помянут "по-человечески". Даже не дождались установки временной таблички, которой, судя по всему, было суждено подтвердить народную мудрость, что нет ничего долговечнее, чем временное.
Антон Павлович, воткнув лопату в землю, присел на лавочку рядом с вдовой и достал сигарету:
– Не против? – обратился он к женщине.
– Нет, что вы, курите ради бога. Мой покойный муж не курил, и я вслед за ним бросила, о здоровье пеклась. Всё переживала, вот уйду раньше него, что с ним станется. Он же писатель, натура творческая, к быту не приспособлен. А меня не угостите? Меня, кстати, Катерина зовут, Катерина Михайловна.
;;;Катерина Михайловна взяла сигарету и прикурила от спички с рук Антона Павловича, который не мог не обратить внимания на её привлекательность. Женщина она была безусловно красивая: строгий, но при этом ласковый материнский взгляд; интеллигентный вид и умение себя держать удивительным образом сочетались с простотой и открытостью; почти аристократическую осанку дополняли аккуратные, но натруженные руки, не боявшиеся работы. "Хороша баба", – подумал про себя Антон Павлович и тут же осёкся. Нельзя же так. При неживом муже.
– Он всё писал да читал, читал да писал, – выдохнув тяжёлый дым и с непривычки прокашлявшись, с нескрываемым раздражением продолжила Катерина Михайловна, – света белого не признавал. Нет как будто никого вокруг. Он да писанина его дурацкая... – но, выговорившись, сразу поменяла тон, – не подумайте, человек он был хороший, заботливый, в силу своего характера, разумеется. Мы почти тридцать лет вместе прожили. Любила очень. С годами страсть поутихла, конечно. Я даже уходить от него пыталась. Но и без него никак. Свыклась. А теперь и не знаю, что дальше делать. Сыновья выросли, своя жизнь. Да вы и сами всё видели. Ой, извините, я вас нагружаю...
– Ни в коем случае. Продолжайте. Я - Антон. Антон Павлович.
– Ух ты, здорово, как Чехов.
– Ну да, практически...
– Мой Чехова страсть как любил. Помню, сядем с ним вечером, возьмём по книге и читаем, скажем, рассказ "О любви", а потом обсуждаем до полуночи, порой даже спорили, чуть ли не до драки... Вы не читали?
– Читал. Наверное. В школе. Я тогда ещё шашками увлекался. Как будто в другой жизни было, считай не со мной уже.
;;;Грузная туча, как это водится в знойную погоду, подкралась со спины и обрушилась на их головы массивными каплями. Благо до конторы было недалеко, и Катерина Михайловна с Антоном Павловичем успели добежать до убежища прежде, чем буря разразилась с полной силой. До наступления затишья они беседовали и пили чай с печеньем и конфетами, которые Антон Павлович время от времени собирал с могилок. Но историю происхождения угощений он тактично умолчал. Как только непогода успокоилась, Катерина Михайловна засобиралась на остановку. Не то чтобы она не могла себе позволить такси, просто любила ездить общественным транспортом. Появлялось время подумать обо всём и одновременно ни о чём, поглядывая в окошко, в котором мелькали деревья и путевые столбы, словно прожитые годы, а точнее события которыми эти годы были наполнены. Антон Павлович проводил её до выхода с территории, пообещав, что закончит облагораживание могилы её супруга, как только подсохнет. На том и попрощались.
;;;Антон Павлович какое-то время стоял у ворот и думал о том, что, придя домой, первым делом возьмётся за книгу и начнёт непременно с рассказа Чехова "О любви".
;;;Над вывеской ритуального агентства жизнерадостно занималась радуга.

#jbavard






СУПЕРГЕРОЙ


— Как же я бесполезен. Зачем я вообще живу? — думал Паша, размешивая сахар в противном растворимом кофе. — Ещё одно ужасное утро! Как меня доконала такая жизнь!

Сегодня Паша не выспался, и его в очередной раз бесило всё вокруг. Как назло, именно сейчас мама решила прочитать ему лекцию про Вовку, сына тёти Люды, который в девятнадцать лет уже женился. Младший брат устроил истерику из-за того, что кто-то вчера съел его булочку. А батя уехал на совещание, поэтому до метро предстояло идти пешком.

Паша очень не хотел скандалов с утра; односложно отвечая на выпады домашних, он быстро собрался и вышел из квартиры. По закону подлости лифт не работал, пришлось спускаться по лестнице. Этажом ниже он увидел плачущего пацана лет десяти. Паша не особо любил лезть в чужую жизнь, но решил на всякий случай поинтересоваться, что случилось:

— Малой, ты чего ревешь?

Мальчик испуганно посмотрел на Пашу, шмыгнул носом и ответил:

— Да не могу я больше это терпеть! И в школу эту вашу не пойду!

— Ты это, успокойся. Что у тебя случилось? Двойку поставили?

— Да какую там двойку, — отмахнулся мальчик. — Если мне два поставят, они может от меня отстанут. Меня училка любит. Она мне ниже, чем четыре с минусом не ставит. Что я только не делал!

— Кто они? Тебя обижают? – утешать Паша не умел, но искренне старался помочь.

— Одноклассники мои. Задолбали уже! Они каждый день меня бьют! Просто за то, что я умный! Я же не обязан всем списывать давать!

— Конечно не обязан! Ты вообще никому ничего не обязан! Ты самостоятельная личность! – Паша вспомнил мотивирующую лекцию по психологии. – Но знаешь, со мной тоже такое было. Ты только пойми, проблема — она не в тебе, она в них. Они просто завидуют, что ты умнее и достиг большего успеха. У тупых людей есть потребность травить более слабых. А ты возьми и покажи им, что не слабак!

— Что показать?

— Ты сдачи давать пробовал?

— Пробовал. Но их много, а я один.

— А, это уже проблема. Но у меня есть идея. Пойдем, до школы тебя провожу, мне как раз по пути. Твоим одноклассникам скажем, что я — двоюродный брат, и если они ещё раз тронут, то…

— Это ты здорово придумал! Эти дебилы наверняка меня за углом школы поджидают. Вот они испугаются!

По дороге в школу Паша спросил у скачущего рядом с ним вприпрыжку счастливого мальчика:

— Кстати, звать-то тебя как?

— Саня.

— А я Паша.

— Ты в каком классе?

— В четвертом.

— Какой взрослый! А я на втором курсе.

— Вот моя “любимая” школа. Нам сюда, – процедил мальчик.

— О! Я тоже здесь когда-то учился.

У ворот их, а точнее Саню, ждала компания мальчишек.

— Зазнайкин идёт! Самый умный! Сколько новых открытий за ночь совершил? – хором загалдели мальчишки, увидев свою главную жертву.

– А если его по голове ударить, у него умные мысли во все стороны полетят. Может и нам немного хватит.

Они побежали к Сане, размахивая кулаками. Саня и Паша заговорщически переглянулись. Паша грозно нахмурил брови. А Саня спокойно направился к одноклассникам.

— Знакомьтесь, однокласснички, это — мой двоюродный брат.

— Ещё раз тронете моего мелкого – вам не поздоровится, — сурово сказал Паша.

— У Паши между прочим черный пояс по тхэквондо! – важно добавил Саня.

«Я же действительно тхэквондо занимался, целый месяц», — вспомнил студент.

Видимо эта фраза произвела ожидаемый эффект. Испуганные пацаны бросились в сторону школы. Саня, с гордым видом победителя, пошёл вслед за ними. Убедившись, что враги окончательно повержены, он обернулся и сказал:

— Спасибо тебе большое! Ты меня спас!

— Да ладно, не за что! – сказал Паша и пошёл в сторону метро.

Настроение заметно улучшилось. Его переполняли радостные чувства и осознание своего благородства. Только что он помог человеку на грани отчаяния, запутавшемуся в паутине проблем и невзгод, подал ему руку помощи. Он сделал это мир лучше, добрее, честнее. На Земле стало на одного человека счастливее.

На эскалаторе в метро Паша поднял авоську с яблоками, которую уронила бабушка и подсказал не местному мужчине, как доехать до станции Комсомольская. Люди улыбались ему и говорили спасибо.

Когда Паша заходил в университет, его уже просто распирало от бескорыстия и альтруизма. Ему казалось, что от него исходит свечение добра. Паша был абсолютно счастлив. Он наконец-то осознал свое предназначение в этом большим и странном мире. Его миссия – спасать людей из сложных жизненных ситуаций, помогать им в трудную минуту. Он – настоящий герой, рыцарь без страха и упрека, его будут узнавать на улице, дарить цветы, предлагать деньги, просить автографы, но Паша будет смущаться и отказываться от подарков, потому что его не интересуют слава и личная выгода. Он просто делает жизнь людей вокруг себя чуть проще, счастливее и безопаснее.

Паша так замечтался, что едва успел придержать дверь входящей после него девушке. Ему стало немного страшно. А если бы он не успел? Паша осознал всю тяжесть своей нелегкой судьбы. Кто если не он? А никто! Надо быть внимательным и следить за обстановкой. Мало ли, что может случиться, пока он задумается или отвернется?

Лекции сегодня он не слушал. Какие лекции, ему надо всегда быть начеку. Вдруг прямо сейчас обвалится потолок, и Паше придётся, как обычно, всех спасать?!

В его голове крутились миллионы мыслей. Во-первых, надо сменить стиль – кеды и клетчатые брюки для смазливых мальчиков, но не для супергероев. Ему нужны черные джинсы и берцы, чтобы удобнее было вытаскивать машины, завязшие в грязи. Паша зашёл на сайт всем известного интернет-магазина и взялся за выбор супергеройского одеяния. На это ушёл час времени и почти весь мобильный интернет. Закинув понравившиеся шмотки в корзину, Паша усталый и довольный направился обедать.

Супергерой всегда должен быть бодрым и полным сил, поэтому Паша взял в столовой тарелку борща и запил удачно купленным у метро энергетиком, чем несколько удивил однокурсников. А хлеб брать не стал – «У настоящего героя должен быть идеальный пресс. Кстати о прессе – надо будет всё-таки начать ходить в тренажерный зал. Скоро годовой абонемент закончится, а я там так ни разу и не появился».

На третьей паре Паша, как обычно, зашёл в Инстаграм и ужаснулся: «Надо срочно поработать над контентом. Захотят люди благодарность написать или фотки мои посмотреть, а я там с младшим братом и дельфином. Проблема серьезная. Возможно придется обратиться к профессионалам…»

Четвертая пара была посвящена выбору транспорта: «Супергерой должен быть мобильным. Родители обещали машину на двадцатилетие – но это не вариант – пробки. Мопед – несерьёзно, а вот мотоцикл – в самый раз». Паша только начал его выбирать, как закончился мобильный интернет на телефоне.

По дороге домой Паше представлялся объятый пламенем дом и как он, герой, не задумываясь ни на секунду, бросается спасать людей. Ему говорят, что все уже спасены, но он ещё раз заходит в горящее здание, и, в конце, выбирается из-под обломков с маленьким котенком на руках и отдает его плачущей девочке, а всем остальным детям раздает леденцы.

Но пока, к сожалению, в помощи супергероя никто не нуждался. А одна бабуля вообще убежала, когда Паша предложил ей донести тяжелую сумку.

Дома его встретила мама с мешком мусора. Супергерой, конечно, очень спешил выбрать мотоцикл – до дня рождения оставалось меньше месяца, но его великодушие одержало вверх. «Супергероем нужно быть даже в мелочах», — думал Паша, метко кидая мешок в мусорный контейнер...

Марина Целищева







ВЫ МНЕ НЕ НРАВИТЕСЬ


; Вы мне не нравитесь. От вас исходит плохая энергетика. А ещё я видела вас на выходных в торговом центре, вы одеваетесь, как цыган-дальтоник, никакого сочетания в цветах.
А волосы ваши напоминают макароны, которые уже слиплись, и пахнете так же, как эти самые макароны.

Когда вы открываете рот, хочется закрыть нос и уши, и бежать подальше, крича: "ничего не слышу, ничего не слышу".
И вообще, вы меня бесите! Думаю пожелать вам стафилококк и тараканов . Короче, лучше вам просто сдохнуть, я думаю никто не расстроится.

Ну, вроде бы всё. Знаете, а мне и вправду полегчало. Я и не думала, что такие упражнения помогают. Даже дышать как-то легче стало. Спасибо вам, доктор! Я бы хотела приходить к вам три раза на неделе, сбросить свой балласт.

; Вы меня конечно извините, но это было не упражнение, я просил вас поделиться мнением не обо мне, а о моей работе, и не прямо сейчас, а написать отзыв на сайте или в instagram, и вообще, я ; зубной врач, а не психолог.

; Ой, извините, я что-то задумалась, пока вы мне пломбу точили, у меня после вас встреча с мозгоправом. Так что там там насчет скидки на следующий сеанс за отзыв?




ИНГЕБОРГ (Мат, 18+)


Говорят, если утро не задалось - потом весь день по ****е пойдёт, а если ты утром проснулся весь такой выспавшийся, с розовой мордой, рядом в кровати баба лежит красивая, ну, или мужик - кому чо - то и весь день тебе будет переть: на работе выходной дадут, на улице сто рублей найдёшь, баба борщ сварит, наши 5:0 у кого-нибудь выиграют. Говорят, что вот так оно. А оно вот не так!
Утром проснулась, в зеркале морда розовая, а не как обычно - Собянин, покусанный злыми оленями, рядом мужик красивый, и вообще, романтическая дата: два года как Лёша мне в Питере предложение сделал, пока Дворцовый мост разводили. Прям всё так и намекало на то, что будет мне сегодня и борщ, и сто рублей, и пять-не пять, но пара-тройка мячей в мои ворота романтично-то прилетит.

И хрен там было. Сначала пришлось везти сына в больницу, и торчать там два часа: ничего сильно смертельного, у него со спиной вечные проблемы, но толком никогда не лечился, поэтому и пришло возмездие. Из больницы меня послали в районную поликлинику, где я должна была как угодно выцыганить-выкрасть-купить за взятку - Дюшину медкарту, всю её отксерокопить и привезти обратно в больницу. Но по пути ещё заехать в простигосподи Пенсионный фонд, потому что у Дюши нету СНИЛСа! Вообще вот непонятно: как человек дожил до двадцати лет без СНИЛСа? Как дышал он без него? Как в туалет ходил? Почему его до сих пор люди добрые на улице не заплевали? Чо вы нам тут какими-то филькиными грамотами трясёте? Что это? Паспорт российский, паспорт заграничный, свидетельство о рождении, страховой полис, ИНН, военный билет? И чо? А СНИЛС где? Вот у вас же, мамаша, есть, поди, СНИЛС?

Есть у мамаши СНИЛС! Мамаша его в 30 лет получила, потому что в кино тогда работала, и ей там бухгалтерия без пенсионного свидетельства зарплату давать не хотела! А так бы мамаша ещё 30 лет без вашего СНИЛСа прекрасно бы жила! Давайте уже прям с рождения всем в жопы вживлять чипы как у собак, и чтоб там и СНИЛСы все сразу были, и процент патриотизма в крови, и автоматическое сканирование на яйцеглист! Совсем уже ****анулись, скоро без СНИЛСа в уличные туалеты пускать не будут! Ты им двадцать рублей, а они тебе: "Проходите, вот вам бумажка. А, стоп, секундочку, чистая формальность: СНИЛС-то у вас есть? ЧТООООО???НЕТ СНИЛСА????? А ну пошёл нахуй, бомж сраный, и бумажку отдай!"

На улице, на секундочку, +30 в тени. Еду в поликлинику. В поликлинике нашей я не была с 2005 года, а за прошедшие 13 лет из 148-й она стала 107, куда-то исчезла регистратура, как вид и явление, и появился фильдеперсовый полукруглый ресепшен с милой девушкой, которая внимательно меня выслушала, спросила адрес прописки, пощёлкала мышкой, и сказала: "Поднимитесь на третий этаж в 316 кабинет, к вашему участковому терапевту Агылгулбыргвалгбековне"
Я три раза переспросила: "К кому, простите???", но всё равно так и не поняла. А когда поднялась в 316 кабинет - знаете, вот всё равно яснее-то и не стало. Извините, если кого. Но я ФИО врача не смогу выговорить, даже если раз триста его по слогам прочитаю. Я полчаса тренировалась говорить фразу "Здравствуйте, Гулкаакы Акылбековна", но получалось только Кукакы Айлбибековна, а я это всё проговаривала же вслух, вполголоса, тихонечко матерясь на саму себя, чем и привлекла к себе внимание какой-то девушки в белом халате, из кабинета с надписью "Сестринский пост". Она меня успокоила, сказала, чтоб я не переживала, врача всё равно все прихожане называют Кукакы Айлбибековна, она привыкла и не обижается, но её всё равно сейчас нет, и сегодня уже не будет. Я могу вам чем-то помочь?

Господи, а что случилось-то за эти 13 лет с бесплатной медициной? Откуда все эти ресепшены с милыми девушками, сестринские посты, и такая вежливость??? Может, это вообще и не наша поликлиника уже? Вон, и номер у неё теперь другой какой-то. Может, это клиника для богатых господ, а поликлиника для отрадненских старух теперь за городской свалкой в Некрасовке??

Не, наша оказалась. Буду хоть знать теперь, что если тьфу-тьфу припрёт к врачам бежать - можно и в свою районную поликлинику теперь сходить, без риска, что в кабинете у гинеколога ты будешь третьей в тройке баб, которых принимают сразу по трое, чтобы побыстрее. Поэтому, пока ты сидишь на кушетке, и сама себе меряешь давление допотопным тонометром - какая-то тётенька раскрывает перед твоим лицом свой богатый внутренний мир, и жалуется на молочницу. Вот почему я в нашей поликлинике с 2005 года и не была больше ни разу.
В общем, мне и без Кукакы Айлбибековны нашли и отксерили Дюшину карту, денег никаких не взяли, и ещё пожелали всякого хорошего.

Но хорошее случилось не сразу. Сначала я съездила в пенсионный фонд, который оказался закрыт, потом снова в больницу, потом домой - погулять с собакой, и вот тут случилось хорошее и прибыль! Кто-то опять выкинул на помойку горшок с фикусом! Год назад у меня точно так же появился в доме первое в моей жизни домашнее растение: фикус Зинаид. Потом, конечно, друзья натащили мне ещё всякой флоры, и теперь у Зинаида есть компания корешей, с именами Замшелый ***, ДиКаприо, Сигизмунд и Эмма Ашотовна, поэтому и этот фикус я тоже усыновила, и назвала его Ингеборг.

Потом с работы пришёл Лёша, и вместо пары-тройки мячей в мои ворота, хотя, честно говоря, я бы больше одного уже и не выдержала - он, томно напевая "Запекана-женщинаааа, горяча и бешенааа" - сожрал мою запеканку, которую я припасла себе на ужин!
Вот вам и доброе утро. Вот вам и розовая морда с борщом. Вот вам и фикус Ингеборг с терапевтом Кукакы Айлбибековной.

© Лидия Раевская




ЛИХО И БЕДА


Пёс насторожился, остановился и, тоненько заскулив, дернулся вперед. Светлана спустила петлю поводка с руки, и пес, почувствовав свободу, забыв о хромоте, понесся к тому, кого так долго ждал...

Лешка Беданов рос без отца. Точнее, отец у него был, но когда Лешке исполнилось 4 года, он погиб.

Служивший в МЧС, Беданов Михаил Алексеевич погиб при разборе завалов после землетрясения в одной из азиатских стран. Вместе с ним погиб и Бой, немецкая овчарка, которую Беданов-старший вырастил со щенячьего возраста.

Мать Лешки, Светлана, оставшись вдовой, так и не вышла замуж и растила сына одна.

В 14 лет мальчишка записался в детскую кинологическую секцию при клубе собаководства. Светлана одобрила решение сына, но в душе боялась, что Лешка пойдет по стопам отца и свяжет свою жизнь с опасной профессией. В 16 лет Лешка принес домой щенка немецкой овчарки и долго не мог подобрать ему кличку.

Как-то он вернулся из школы домой и услышал, как мама говорит щенку:

- Ох, лихо ж ты мое, опять чего-то набедокурил, разбойник.
Мальчишка улыбнулся. В детстве, когда он куда-нибудь залезал или приходил с улицы грязным поросенком, мама, вздыхая, произносила те же самые слова. Лешка зашел в комнату и, смеясь, сказал:

- Вот и кличка появилась. Будет он у нас Лихом.
За два года Лихо вырос в красивого, мощного и дисциплинированного служебного пса. Лешка гордился и своей работой, и талантами собаки.

Подошло время идти в армию, и Лешка написал в военкомате просьбу идти служить вместе с собакой. В тайне от мамы он готовил Лихо к такой службе, и надеялся успешно пройти экзамен уже в армии. Их отправили в учебный центр, где три месяца Лешка и Лихо доказывали, что готовы к службе.

После учебки их направили на границу с Таджикистаном. Парочку встретили на заставе душевно, и сразу же за ними закрепилось словосочетание «Лихо и Беда». Так и говорили, когда солдат и собака выходили в патруль: «Лихо и Беда пошли на дело!».

Служба шла своим чередом, пока однажды, на одном из очередных ночных патрулирований, не случился трагический инцидент. Встреча с нарушителями закончилась перестрелкой, в которой один из бойцов был ранен, второй убит, а Лешка пропал.

Лихо тоже был ранен. Поднятая по тревоге застава прочесала весь участок, но парня не нашли. Целый месяц командование обеих стран вело поиск солдата, но положительного результата не было.

С тяжелой вестью в дом к Светлане пришел офицер из военкомата, он же привел с собой Лихо. Пес оправился от ранения, но заметно прихрамывал на переднюю лапу.

Слушая рассказ офицера, женщина тихонько плакала и поглаживала Лихо по голове, а тот жался к ее ногам, положив голову ей на колени. Военный что-то говорил о надежде, чуде и продолжении поисков, но Светлана не слушала его. Она посмотрела в глаза собаки и сказала:

– Ох, лихо ж вы мое.
С этого дня в парке прохожие каждое утро и вечер видели интересную пару. Женщина средних лет медленно шла по дорожкам, ведя на поводке прихрамывающую немецкую овчарку.

Было в них столько спокойствия, благородства и какого-то внутреннего достоинства, что многие оборачивались вслед. Каким-то подсознательным чувством люди ощущали, что этих двоих объединяет не связка «хозяин-собака», а что-то большее.

Женщина отдавала команды тихим голосом и много разговаривала с псом. Пес же не суетился, внимательно слушал хозяйку и никогда не гавкал.

– Лихо, сегодня пирожков напечем с грибами и капустой. Тесто как раз подойдет. Завтра выходной, сходим на речку, поплаваешь.
Прошел год. К Светлане вновь пришли из военкомата. Принесли какие-то продукты, корм для собаки. Объяснили, что если через год никаких известий о сыне не будет, его можно будет признать умершим.

Женщина спокойно выслушала офицера, поблагодарила за внимание, и, странно улыбаясь, закрыла за ним дверь.

– Ты его не слушай, Лихо. Лешка жив, я чувствую.
Однажды в квартиру позвонил незнакомый молодой человек. Светлана растерялась, но Лихо не зарычал, а почему-то завилял хвостом.

– Здравствуйте, Светлана Андреевна. Я Никита Павлов, служил вместе с Бедой, ой, с вашим сыном, – видя замешательство женщины, быстро проговорил парень, – привет, Лихо, узнал, чертяка, – улыбаясь, добавил он, глядя на пса.
Они проговорили до позднего вечера. Никита рассказывал о службе, Светлана поила его чаем с печеньем, показывала Лешкины детские фото, вспоминала смешные случаи.

Неожиданно Никита замолчал, с лица его сошла улыбка, он как будто собирался с духом:

– Светлана Андреевна, вы только не примите меня за сумасшедшего, – тихо, практически шепотом, проговорил парень.
Женщину насторожили его слова:

– Что такое, Никитушка?
– Лешка просил передать вам, что обязательно вернется домой.
Мать ойкнула, прикрыла рот рукой, по щекам полились слезы. Встрепенулся Лихо - пес поднялся с лежанки и подошел к Никите, ткнулся носом в колено и гавкнул.

– Вы только не волнуйтесь. Нет, я не видел Беду, и не знаю, где он, но… Лешка приснился мне две недели назад и просил передать вам его слова.
Она плакала, не стесняясь гостя, Лихо лизал ей руку. Никита сидел, не двигаясь, боясь вмешаться в счастье двоих. Он понимал, что сон не может быть гарантией чуда, но и не приехать к матери друга не мог, и просьбу его выполнить обязан был.

Прошел еще один долгий год. И снова по парку гуляла странная парочка. Женщина и собака, прогуливаясь по аллеям, о чем-то говорили и не замечали никого вокруг.

Стояла золотая осень. Солнце пробивалось сквозь поредевшую листву яркими сполохами и освещало лица прохожих, заставляя щуриться. Они дошли до конца аллеи и повернули обратно. А с другого конца аллеи к ним приближался высокий мужской силуэт. Окутанный солнечной дымкой, он шел, прихрамывая, и шаги его все замедлялись.

источник фото: goodfon.кг
Лихо насторожился, остановился и, тоненько заскулив, дернулся вперед. Светлана спустила петлю поводка с руки, и пес, почувствовав свободу, забыв о хромоте, понесся к тому, кого так долго ждал.

Она стояла, безвольно опустив руки, и плакала. А там, вдалеке, стояли, обнявшись, ее Лихо и Беда.

ГАЛИНА ВОЛКОВА




ВСКРЫТИЕ ПОКАЗАЛО


Профессор, у нас новое поступление!

Двери морга распахнулись, и студент подтолкнул каталку с телом в центр зала под операционную лампу. Профессор нехотя стряхнул пепел с докуренной наполовину сигареты и опустил ноги со стоящего рядом стула на пол.

- И какова причина смерти, на ваш взгляд, коллега?- не поворачивая головы в сторону трупа спросил он.

- Ужасные раны, нет живого места, конечно же убийство! - взволнованно оглядывая тело с трепетом ответил молодой ассистент.

- Я бы так однозначно не говорил, не разобравшись в причинах, - все еще не глядя на тело пробормотал профессор и натянул на руки одну за другой резиновые хирургические перчатки.

- Профессор, но это же очевидно! Не хотите же вы сказать, что это самоубийство?

- Дорогой мой, поверьте, очевидные истины - это то, чему нужно верить в самую последнюю очередь. Несите инструменты, будем препарировать.

***

- Итак, мой юный друг, что вы видите?

- Перед нами очень большое и глубокое Чувство. Признаков жизни не подает. Скорее всего, это Чувство женское, но ран слишком много, сложно разобрать. Оно достаточно взрослое, я бы сказал, что ему несколько лет.

- Позвольте, я вас поправлю, - вмешался профессор. - На самом деле это очень юное Чувство, ему не более 4-5 месяцев.

- Но оно же такое огромное, профессор. Вы не ошибаетесь?

- Нет, мой друг. Посмотрите, какое оно мягкое и теплое, и на нем нет ни одного старого шрама. Оно только начало испытывать боль и страдание, проверку на прочность, но погибло в первом же бою. А на счет пола - респект, угадали. Оно действительно женское. Только женские чувства в столь раннем периоде достигают подобных размеров. Сначала раскормят его дамы своими мечтами и надеждами, а потом, не зная куда его девать, вынуждены будут сажать свои чувства на диету, мучая себя и остальных. Вот глупые! Зачем же с первых дней его так в рост подгонять?
Брали бы пример с мужчин: они своих крошек лелеют и никому не показывают. Ведь если никто не знает, что у тебя есть Чувство, его и обидеть никто не сможет. Не так ли, коллега? Ваше Чувство я тоже видел. Вы же в свой ящик его кладете, когда на работу приходите и преодеваетесь. А зря! Его надо всегда при себе держать, а то умрет с тоски и горя.

Молодой ассистент покраснел и смутился.

- Ну-ну, полно, не смущайтесь, это, наверное, ваше первое Чувство? - не унимался старший.

- Профессор, давайте лучше к нашему телу вернемся, если вы не против. Обсуждать свое живое Чувство в морге мне как-то не очень хочется.

- Конечно, коллега. Вам и карты в руки, продолжайте вскрытие.

- Предварительная причина смерти - удар тупым предметом.

- Позвольте уточнить на счет тупого предмета: это был вопрос или ответ?

- В каком смысле?

- Вы уже определили, оно погибло от тупого предмета. Уточните: от тупого вопроса или тупого ответа?

- Первый удар был нанесен вопросом. Наитупейшим. Даже не понимаю почему от него остались такие глубокие раны? И, как водится, контрольный в голову - "понятно".

- О Боже! и снова это "понятно"! Сколько чувств они убивают одним своим "ясно" и "понятно". На следующем заседании я всерьез хочу поднять вопрос о запрете на использование этого смертельного яда в речи пар, считающих себя парами. Что интересного нашли еще?

- Вот, профессор, посмотрите, какой большой желудок у нашего Чувства. Сдается мне, его хорошо кормили.

- Согласен, коллега. Но обратите внимание, что он абсолютно пуст. Также, как и кишечник. Похоже, что это Чувство уже давно не питалось живыми ощущениями. Где-то в глубине затерялись остатки переваренной реальности. Остальное - пустые надежды и обещания. Даже странно, как оно так выросло на голых словах. Признайтесь, мой юный друг, вы так не издеваетесь над своим малышом? Если да - то срочно прекращайте! Иногда в качестве лакомства можно подкинуть парочку фантазий, но питаться ими постоянно - ни в коем случае, переварит само себя!!!

- Профессор, ну ей-богу, я уже давно со своим чувством, и знаю его хорошо. Давайте больше не будем к нему возвращаться. Оно ведь живое, и на ваш стол пока не торопится.

- Вот это тоже так говорило, причем совсем недавно. А сейчас валяется перед нами изуродованное и абсолютно мертвое.

-Профессор, так в чем же все-таки причина смерти? Неужели и впрямь тупой предмет? Я не верю: нормальное здоровое чувство нельзя убить ни тупым вопросом, ни ответом с первого раза, оно изо всех сил будет стараться выжить.

- Коллега, а кто вам сказал, что это чувство было здоровым? Ему вообще не стоило рождаться. Это плод порочной страсти. Носительница знала об этом, и хотела избавиться от него, сделать аборт, душила его в себе, как могла. И все бы хорошо, но объект вожделения дал ей сладкую пилюлю Надежды. Да-да, то самое сердечко "люблю". И она забылась, пропустила все сроки и позволила своему Чувству родиться. И теперь вынужденно наблюдать за тем как в агонии умирает ее Любовь.

- Профессор, а носитель Чувства после его смерти выживает? Я слышал, что некоторые погибают вслед за своими детищами.

- Ну что вы, коллега! Это исключение. Чувства гибнут миллионами, а носители из-за этого - единицами. Остальные живут. Иногда даже новые чувства умудряются себе заводить. А иногда реанимируют старые. Откапывают могилы, достают полусгнившие останки чувств, надеясь их воскресить. Но это невозможно. Вот так и живут некоторые, таская везде покойников. Уж лучше похоронить и оставить о своем Чувстве светлую память, чем заниматься некрофилией.

- А где ваше чувство, профессор? Оно ведь у вас было, не так ли?

Старший сотрудник стянул перчатки, достал сигурету, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Было видно, что ему не по себе.

- Я убил его. Лично. А затем препарировал на этом самом столе. Вскрыл ему брюхо, умываясь слезами, перебрал потроха, разобрался и разложил все по полочкам. И теперь могу сказать, что неплохо в этом разбираюсь.

- Но зачем? - ассистент потрясенно смотрел на старшего коллегу.

- Оно не имело права на существование. Я убил его, задавил своим Рацио, а потом долго смотрел с безразличием, как оно корчится в агонии. Я вижу эту картину постоянно, и это мое проклятие. Но зато я спас многие другие Чувства, такие, как это, например. Коллега, вы готовы реанимировать его? Ведь оно вам так понравилось...

- Это в нашей власти? Разве Черные Ангелы смерти не забирают с собой умершие Чувства?

- Нет никаких Ангелов смерти. Это все выдумки для таких, как вы, мой друг. А теперь урежьте ему желудок, чтобы умерить аппетит к несбыточным мечтам, заштопайте раны, и в палату - пусть заживает, зарастает шрамами, покрывается вторым слоем новой кожи. Ему еще жить и жить. Объект уже написал носительнице "Привет!"

Студент склонился с иглой над кровоточащими ранами, не веря в то, что услышал, но изо всех сил стараясь помочь живому, как оказалось, Чувству. Он был так увлечен своей работой, что не заметил перьев черного крыла, показавшихся из-под подола белого халата профессора. А тот, затушив сигарету, неторопливо вышел в коридор. Ни одна дверь не колыхнулась и не скрипнула при этом.

Виктория Штольберг




ВОТ ПОЧЕМУ Я БОЮСЬ ПОЕЗДОВ И УНИТАЗОВ


Каждый раз, когда подруги рассказывают мне о своих неудачных свиданиях, я мысленно усмехаюсь. Далеко не каждая из тех историй может конкурировать с одним постыдным фактом моей биографии, который произошел под эгидой: "Мои лихие четырнадцать".



Мы с командой по легкоатлетике возвращались с очередных соревнований. Нам предстояло ехать несколько суток на поезде и настроение у меня было более чем романтичным. Я чувствовала себя главной героиней, если не настоящего романа, то хотя бы годного бульварного чтива. Во-первых, из-за убаюкивающего "чу-чух чу-чух" и постоянно сменяющихся пейзажей за окном. А во-вторых, из-за мальчика по имени Андрей, жившего в соседнем купе. Сначала наши глаза встретились в тамбуре, затем наши тела соприкоснулись в очереди за кипятком... И тогда я решила: "это судьба!". Андрей решил: "ну ок".



Первые сутки пролетели как час: мы без умолку болтали в купе, поедали вкусняшки и в целом хорошо проводили время. На следующий день градус романтики только усилился, и мы были очень близки к первому поцелую... Но третьи сутки стали для нашей пары последними :( Мне захотелось срать.



В нелегкий путь я собралась идти с подругой, которая по задумке должна была следить, чтобы никто не зашел. Замок был сломан и если дернуть посильнее, то дверка-то и откроется (а вместе с ней и тайны круговорота Вселенной).



В общем, дальнейшее опишу вкратце. Прямо в процессе в туалет ворвался Андрей. Наши глаза снова встретились, но в этот раз я восседала в позе орла над унитазом и была несильно расположена к общению. В эту же секунду коричневый монстр вывалился на свет (и это не расизм) и я зажмурилась. Этот был момент, когда очень хочется, чтобы страшилки оказались правдой и меня засосало прямо под рельсы через эту дырку. Андрей выбежал.



Мне было стыдно, и я сошла на следующей станции, чтобы больше не видеть ни его, ни унитазы... Ох и влетело мне потом от тренера, у которой появились несколько новых седых волосков.

@KokoshnikFM




ПОДАРОК


Был 91 год. Страна трещала по швам, как и наш семейный бюджет. О каких-то подарках, приставках, игрушках не то что не мечталось, даже и не думалось. Ну вот например, как ребенок, который никогда не видел снега, и не мечтает о нем.

Так и мы жили без мечтаний. Близился день моего рождения, вроде 9-й.
И я ничего не ждала. Потому что макароны на обед и ужин без мяса уже ели год. Отцу не платили на заводе по полгода, а маму вообще сократили. И вот мне подарили на день рождения, положили под подушку маленького пушистого слонёнка.

Его сшила мама, сама, из старого серого куска меха, где уж она его достала, - не знаю. Вместо глаз пуговки. И он был милее всякого подарка. Я так обняла его! Да, прошло 30 лет, а я помню.

Недавно рассказала эту историю своему подрастающему сыну 10-ти лет. Спросила, а ты помнишь, что тебе подарили в прошлом году? Он конечно не вспомнил. Ни гироскутер, ни новый телефон, ни кучу других подарков. Он не вспомнил. Потому что их много.

А мой слонёнок был один. На все года, на всю жизнь.

И пройдет ещё 30 лет, я буду помнить о нем. Потому что это была самая дорогая игрушка - родители отдали нам не просто много - они отдали все, что у них есть...

(С)ЫНЭТА




ДЯДЯ ВАСЯ


Во дворе Насти за накрытым столом собрались соседи и близкие: поминали Василия на сороковой день. Настя вытирала платочком припухшие от слёз глаза. Она больше всех любила своего дядю.
Когда соседи начали расходиться, из кустов вылез худой рыжий кот, подошёл к Насте и жалобно замяукал. Видать, голодного бездомного кота привлёк аромат котлет и жареного мяса. Настя удивлённо посмотрела на пришельца, затем на мужа Ивана.
– Ваня, – кончики губ Насти задрожали в улыбке, – Ваня, ты знаешь, что это?
– Это? – Иван кивнул на рыжего. – Это, судя по морде, кот.
– Ты что, ничего не понимаешь? – улыбалась Настя. – Это знак. Это не просто кот. Это дядя Вася к нам вернулся!
– Так у нас, вроде бы, никогда кота не было…
– Какой же ты непонятливый, Ваня! Это душа дяди Васи!
В это время кот стал на задние лапы и замяукал.
– Дядя Вася, – Настя выбрала самый привлекательный из оставшегося мяса кусок и положила на тарелке перед котом, – сейчас, мой родной, я тебя накормлю.
Сосед толкнул локтем Ивана и, указав глазами на Настю, прошептал:
– Бедняжка. Она так любила дядю. Ей надо отдохнуть. Пойдём мы. Держись, Иван…
На второй день Иван увещевал исцарапанную после купания Дяди Васи жену:
– Насть, ну какая душа? Ну забрёл кот случайно…
– Если ты не веришь в реинкарнацию, то это не значит, что её нет! – сердилась та, замазывая зелёнкой царапины.
– Ну, хорошо. Допустим, что душа покойного переселилась в этого доходягу…
– Не смей называть дядю Васю доходягой! – заверещала Настя.
– Ладно, не сердись. В этого кота. Но ведь покойный так любил в баньке попариться, а этот, смотри, как тебя при купании исцарапал.
– Да, исцарапал. Но душа только вживается в кошачьем теле. Привыкает, так сказать.
– Настя, – Иван начал раздражаться, – ну почему ты вбила себе в голову такую глупость? Ведь дядя Вася был блондином, а в последнее время вообще стал лысым. Значит и кот должен был прийти или белый, или вообще сфинкс!
– Нет, белые коты зачастую – глухие, – Настя закрыла бутылочку с зелёнкой и посмотрела на свои зелёные пальцы: – Как ни старайся, всё равно испачкаешься… Так вот. А у дяди Васи был хороший слух. Как хорошо он на гитаре играл и пел!
– Да уж, – Иван взялся за голову, – аргумент!
– А вот тебе ещё один аргумент: ты обратил внимание, что у Дяди Васи, который уже кот (при этих словах Иван закрыл руками лицо) хвост кривой – сломанный?
– И что? – спросил Иван, не отрывая рук от лица.
– А то… Дядя Вася, покойный, – уточнила Настя, – лет пять назад в больнице лежал. Он зимой поскользнулся и упал. На копчик…
– Всё ясно! – Иван ударил руками по столу. – Это дядя Вася! Со сломанным копчиком! А в марте он будет на заборе петь «Мурку». Может, к марту научишься играть на гитаре, Насть? Дядя Вася без гитары никогда не пел, – Иван перекрестился: – Господи, прости меня грешного, упокой душу раба Божьего Василия.
Настя перекрестилась, но слова замерли на устах: она не знала: то ли молить Бога за упокоение души раба Божьего Василия, то ли восхвалять за здравие кота Дяди Васи…
Жизнь в семье пошла наперекосяк. Большая часть денег тратилась теперь на кота Дядю Васю. Ему подбирались новые шампуни (к купанию он так и не смог привыкнуть; баньку он не любил, в отличии от покойного), покупались домики, игрушки, когтеточки. Мясо отдавалось всё Дяде Васе, а супруги просто хлебали супчик. Кота нельзя было сгонять с кресла, чтобы посмотреть футбол: ведь сон Дяди Васи – это святое.
Спустя четыре месяца после появления рыжего кота с переселенной душой дяди Васи Иван не выдержал и уехал к родителям. Но жену он всё же любил и переживал. На кануне годовщины смерти покойного Василия Иван решил навестить жену.
Дверь в дом была не запертой. Иван постучался и вошёл. Настя сидела на диване и читала книгу о спиритизме. За это время она очень исхудала.
– Привет, Насть, – Иван мялся у порога. – В дом пустишь?
– Заходи, – Настя отложила книгу. – Это ведь и твой дом.
– Ну, как ты тут? – Иван присел возле жены.
– Да ничего. Живу, – безразлично ответила Настя.
– Ну, а как Дядя Вася? – Иван пытался завязать разговор.
Глаза жены наполнились слезами:
– Пропал Дядя Вася. В марте. Ушёл и не вернулся.
– Загулял, наверное.
– Ну что ты такое говоришь? – Настя всплакнула. – Это ведь не просто кот…
– Ну да, ну да, – вздохнул Иван. – Это не просто кот…
Иван присел поближе и обнял жену.
– Насть, так, может, он того…
– Чего – того?
– Ну, как правильно сказать? – Иван взбодрился. – Ведь послезавтра годовщина смерти дяди Васи. Так вот, кот, вернее, душа Василия, решила, что пора того… Ну…На небеса…
Настя посмотрела на мужа, который поднял голову и уставился в потолок.
– Вань, ты и вправду так думаешь?
– Ну, а как же? Побыл с тобой, потешил. А ведь душе надо упокоиться. Это по-христиански. Дядя Вася крещённый был, православный…
Через день во дворе собрались соседи и родственники поминать Василия. За столом люди были печальными только до первой рюмки. А потом начали вспоминать, как покойный умел веселиться, каким он был замечательным человеком. Да и радостно было близким, что Иван с Настей помирились.
Выпили по третьей, закусили. Соседи начали потихоньку расходиться, родственники помогали убирать со стола. Иван пожимал руки соседям:
– Спасибо, что пришли помянуть дядю Васю. Спасибо, что поддерживали Настю, когда я это… Когда меня не было рядом. Спа… – Иван неожиданно замер с открытым ртом на полуслове. Соседи обернулись и тоже застыли: по тропинке к столу неуверенно подкрадывался рыжий котёнок…

Татьяна Жихарева




ЛЕГЕНДА О КОШКИНОЙ ЖОПЕ


Я не знаю, как где, а на моей улице стоит вот такой электрический столб. О двух, так сказать, ногах, и проводах.
Если и вы такой видали, то уж конечно, знаете, что обходить его можно только со стороны, ибо имя ему "Кошкина Жопа"!

Место это – гиблое… В крайнем случае, нехорошее. Но, в принципе, и не Бермудский треугольник: вглубь никого не затягивает. Ты его обходишь, оно тебя не трогает. Все к нему с уважением, и столб – без претензий. Так было до одного случая…

Приехала ко мне подружка. Нинка. Фифа та ещё, с другого района, с новостроек. Ну, первый раз человек в доме, надо ж встретить, как полагается… Пошли мы с ней, в общем, в магазин. «У Петровича» называется, хотя расположен как раз не у Петровича никакого, а у того самого столба. И что вы, граждане, думаете? Ага, прётся эта мамзель прям в…. Туда! В эпицентр! Ровнёхонько так вплывает.

- Стой! -ору. – Куда ты?

- Ты чё? – спрашивает ещё, как будто так и надо!

- Туда же нельзя ходить, - вразумляю. – Обойти нужно.

- Чего это? – удивляется. И шась туда, с другой стороны уже такая: - А чё будет-то?

- Известно что, - говорю. – Плохо всё будет!

Что будет, что будет… Откуда я знаю, что будет? Мы взрослые, местами интеллигентные, частично образованные люди, и должны понимать – говорят: нельзя ходить, значит, нельзя. Всё. Какие тут игрушки?

А Нинка, видать, совсем неумная:

- Это кто сказал-то? – ржёт ещё, кобыла новостроечная. Ну, нету в их краю такого явления, это понятно… Но ведь в чужой-то столб со своими приметами не входят!

- Известно, кто… Мне – Алёнка сказала. А ей – Ольга-дылда. А той – брат ихний двоюродный - Денис. Он с дедом Мазаем общался, от него и знает.

- С каким Мазаем? – выпучила на меня глаза в синей туши Нинка.

- Ну, дед Мазай – кроликами занимается. Разводит их на продажу. Он врать не будет: человек серьёзный. У него и справка из психбольницы есть…

- Да уж, авторитет! - ухмыляется подружка моя. И пошла такая, походкой от бедра в бирюзовой лосине, в магазин. Я за ней (ну, в обход, ясно солнце!). Встали в очередь за теть Надей Ключихой. Нинка от ключихинских духов пакетиком отмахивается, а я ей на ухо (дуре!) шепчу:

- Нинка, ты как обратно пойдём, так же пройди под столбом, потом три раза плюнь и скажи: оставайся тут, Кошкина Жопа!

А это балбесина как заржёт. А тут очередь наша подошла…

Так я что хотела сказать-то… Не послушала меня Нинка. Назло обратно в обход пошла, да ещё и язык столбу показала (ну, дура, я ж говорю!).

В тот же вечер на автобус и опоздала. Ночевала у меня. Ну, мы, вроде, не расстроились… Отметили чуток, даже. Когда, мол, соберёмся ещё (как в воду глядели). Ночью Нинка в туалет пошла, да и загремела с крыльца впотьмах. Фингал под глазом получила. И Бобик её укусил. Она на него упала. На Бобика ещё сматерилась, как будто он на неё упал, а не она Кошкину Жопу прогневила!

В общем, проводила я её утром, и общаться с ней прекратила. Ну, её… Она теперь не фартовая – а вдруг, заразно? Боязно как-то. Да и вообще…

Дура она, эта Нинка. И старших не уважает.

Да! Она ещё, короче, когда утром уходила, носок капроновый порвала! И опять же, ржать начала! Я – перекрестилась, как водится, а она говорит «Да ты чё? Ну, совпадение же!»

Ну-ну... Не верю я в эти ваши совпадения...

Виктория Биль




В НАШЕЙ ДЕРЕВНЕ ЖИВЕТ БАБКА ГРЕННИ.

Так ее прозвала местная детвора. Эта старушка — такое маленькое банальное зло на грани с комическим, против которого у человечества нет противоядия.

Бабка Гренни ходит по деревне и грозит всем граблями. Не клюкой, клюкой грозят малохольные столичные злопыхательницы, а именно граблями, которые она держит одной рукой, как Шварценеггер.
Если вкратце, то бабке Гренни не нравится тихий уклад местных обывателей: хозяйки не так засаливают огурцы, дети не там катаются на велосипедах, у мужиков не оттуда растут руки, а я вообще понаехал. Такое ходячее радио Северной Кореи.

Бабка Гренни — гоголевский персонаж. Много лет она не может достроить козырёк над своим крыльцом: бригады сбегают от неё одна за другой. Три кирпича в год — скорость, достойная Книги Рекордов Гиннеса. Рассказывают, что в свое время она запрещала собственным внукам приезжать в гости, когда у неё созревала клубника: всю до последней ягодки бабка Гренни продавала.

И вроде бы деревня с ней свыклась, детвора научилась предупреждать друг друга, когда этот поезд в огне появлялся в начале улицы (Гренни, как и положено приличной ведьме, жила на окраине), но, как известно, всадники Апокалипсиса не ездят поодиночке.

И однажды летом у бабки Гренни появился клон в мужском обличье — дед, уже через пару дней ударными темпами заслуживший от детей прозвище «Пердед». Это был чей-то родственник, которого привезли на пленэр куртуазно коротать старость. Как будто высшие силы выбрали наш райский уголок в качестве места ссылки для всякого рода мелких бесов.

Дед Пердед поселился на другом конце деревни, и тем самым они с бабкой Гренни, не подозревая друг о друге, как бы де факто поделили сферы влияния. И если бабка Гренни блюла наши нравы, то дед Пердед больше специализировался на геополитике. В итоге одну половину нашей деревни составляли проститутки, а вторую — враги народа.

И однажды проститутки и враги народа встретились и решили, что дальше так жить нельзя. Но что предпринять? Порча воздуха ртом формально не является правонарушением, иначе бы в мире давно закрыли бы все соцсети.

Неожиданно на помощь односельчанам пришёл тиктокер Кеша, которого все считали никчёмным человеком, обесточившим майнингом местную подстанцию. Кеша предложил бабку Гренни и деда Пердеда познакомить.
В назначенный день мы все попрятались за заборами: так мир ожидал запуска адронного коллайдера. К афере привлекли детвору. Одна компашка дразнила деда Пердеда, увлекая его за собой на центральную площадь, другая — бабку Гренни, уворачиваясь от граблей и отступая туда же. Жители ближайших к площади домов утверждали, что когда эти двое встретились, над ними заиграл «Che мai» Морриконе…

С того дня деда Пердеда и бабку Гренни постоянно видели вместе. Они сидели рядышком на площади перед «Пятерочкой», как влюблённые, и, абсолютно счастливые, ласково материли прохожих. Но делали они это уже без надрыва и пафоса судного дня, негромко и камерно, и, даже страшно сказать, интеллигентно. А однажды бабка Гренни принесла из дома целую миску клубники и угощала ею детей.

Кто-то в деревне назвал это чудом, а я считаю, случилось то, о чем знает любой маркетолог и тем более тиктокер Кеша: просто в лице Деда Пердеда бабка Гренни наконец нашла свою целевую аудиторию...))

Автор: #ОлегБатлук@chillout.atreydas
#лирика@chillout.atreydas




ОТЧИМ ДЯДЯ МИША


Дядя Миша был смешной. Неуклюжий, как медвежонок. Маленького ростика, полненький, кудрявый. Глаза маленькие, сине-прозрачные, как монпансье. Очки. И какое-то детское выражение лица, радостное, наивное.
Саша боялся мужчин. Вздрагивал от мужских голосов, смеха. Если ему на улице протягивали руку, как взрослому, в его шесть лет, тут же прятался за маму.

- Соня! Чего это у тебя защитник трусливый такой! - смеялись взрослые.

Саша не был трусливым. Он защитил от трех подростков соседку Любочку, когда у той на улице отобрали мяч. Просто закрыл ее собой и твердо сказал:

- Не трогать! Она девочка. Со мной дело иметь будете!

И ребята ушли.

- Ишь, мелочь храбрая выискалась! - только и сказали.

Любочка его за руку взяла после этого со словами: "Давай дружить!".
И когда котейка на дерево забрался, Саша один за ним полез, ладно мама из окна увидела, выбежала. Позвала соседей. Те сняли и мальчика, и котенка. Кошку они с мамой домой забрали, назвали Дунечкой.
И в садике Саша был самый смелый, самый способный. Его в пример ставили. Но мужчин боялся все равно.

Это в два года началось. Когда так сильно кричал и замахивался на маму отец. Такой большой и красивый. Черноволосый, черноглазый, сильный. По улице шел - ему вслед оборачивались. Семен был эталон. Внешности, но не души. Саша не помнил, чтобы хоть раз папа взял его на руки, прижал к себе, пожалел, обнял.

- Прекрати хныкать! Ты не баба. Мальчики не плачут! Нечего размазней расти. Один поспишь в темноте, никаких тебе сказок на ночь. Игрушку убери из кровати, ты не девочка, нечего к себе мягкие игрушки тащить! Сломал кораблик нечаянно? Больше игрушек не получишь, криворукий. Иди отсюда. Пойди погуляй. Не мешай. Замолчи, - такие слова Саша слышал от самого любимого и дорого человека.

Много позже он узнал, что был нежеланным ребенком. И отец не хотел на маме жениться, да родители настояли.

- Любит он тебя, Сашенька. Может, время пройдет, поймет. Просто он вот такой. Какой есть, - гладила мальчика по голове мама.

Время шло. Отношение не менялось.

- Надо было дождаться, когда бы я сам ребенка захотел! Предлагал тебе, гуманистка, блин. Вот и родилось непонятно что, нытик этот забитый, - кричал отец.

Ему не нравилось все в Саше. И мальчик постепенно привык. Папы часто не бывало дома. А потом он и вовсе ушел. Сказал, что помогать деньгами будет. А вот ребенка видеть не хочет. Не такого хотел. Может, когда-нибудь.

Сашина мама была симпатичная. С длинными медовыми волосами, большеглазая. Саше она казалось русалкой. Много работала.
А однажды пришла домой с дядей Мишей. Он был ее начальник на работе. И предложил как-то подвезти, мама с пакетами большими шла.

- Здравствуй, малыш. Я дядя Миша. Вот, забежал к вам. Если невовремя, то я уйду. Я тут это... Пирожные тебе принес. И вот, самолетик. Он у меня старинный, дед еще подарил. Мама твоя сказала, что ты любишь технику. И еще кролика игрушечного. Смотри какой, пушистый, смешной, как настоящий, - произнес дядя Миша.

Голос у него был мягкий, тихий. Потоптался на пороге. Саша стоял и молчал. Он снова боялся.

- Ничего, Сонечка. Я пойду. Малыш-то с тобой хочет побыть, - и дядя Миша, положив свертки, пошел неуклюже к двери.

Он и переваливался, как медвежонок. Саша улыбнулся невольно. И бросился к нему.

- Не уходите, дядя!

Дядя Миша поднял его на руки. От него пахло одеколоном, булочками и домом.

- Какой ты мальчик красивый! Ох, какой хорошенький! Вырастешь, все девчонки твои! Сонечка, малыш-то какой! Я таких не видел! - восхищенно проговорил дядя Миша.

С той поры он стал приходить к ним в гости. Мог сесть в костюме на пол и играть с Сашей. Часто ему читал и приносил книги. Когда мама уставала, сам готовил. Он много чего умел. И супы варил, и котлеты жарил, и пироги у него отменные получались. Сашин папа никогда не стоял у плиты. И чай себе даже сам не наливал. Говорил, что не мужское это дело.

- А почему вы готовите, дядя Миша? - робко спросил Саша.

- Люблю это дело, Сашенька. Я из семьи большой, самый старший. Мама с папой всегда заняты были, надо остальных кормить было. Да и вообще, это же так интересно! С любовью сделать, своих накормить. Мама у тебя устала на работе, пусть отдохнет, - отвечал дядя Миша.

- Так и вы же устали. Вы же работали, - пожал плечами Саша.

- Да я крепкий, чего мне сделается. Летом на дачу поедем на мою, там красиво. Лягушечка в колодце живет. Покажу тебе. Рыбку сходим половим. Цветов маме наберем, ромашек! - дядя Миша прижал Сашу к себе.

Мальчик вцепился в него ручонками. Больше всего на свете он хотел, чтобы дядя Миша никуда не исчезал.

Спустя месяц на улице они встретились с отцом. Случайно. Тот был с женщиной, нетвердо стоял на ногах.

- Это кто? Что, замену нашла, Сонька? Быстро ты! Получше-то никого не было, только это страшилище? - засмеялся отец.

А за ним и его спутница.
Дядя Миша молчал.

- Папа, это дядя Миша. Не обзывай его! - сказал Саша.

- Что? Ну-ка повтори, щенок! У тебя голос прорезался, что ли? Какой такой дядя Миша? - и отец схватил дядю Мишу за грудки.

- Не надо! Папа! Не надо, пожалуйста, - закричал Саша, вцепившись в ногу отца.

С того случая бабушка и дедушка со стороны папы стали чаще брать Сашу в гости. Ругали маму. Дядю Мишу. Говорили, что папа только один. А дядя Миша - пустое место.
Саша пробовал с дядей Мишей поговорить.

- Они правы, сынок. Он же твой папа, его уважать, почитать да любить надо. Ты прости, сынок, что я вот к вам... хожу да живу. Может, не я бы, так наладилось бы все, - качал головой дядя Миша.

- Нет! Не наладилось бы! Только не уходите, дядя Миша! - просил Саша.

Он подрастал. И дома было тихо и уютно. Дядя Миша постоянно был в движении. Работал, выращивал что-то на даче. Готовил, консервировал, читал Саше книжки. Учил его из дерева строить поделки. Купил машину и держал Сашу на коленях, давал порулить. Саша часто слышал, как дядя Миша говорит маме:

- Ты отдохни, Сонечка! Я все сам.

Соседки на улице, видя, как Саша с дядей Мишей идут домой, тот приотстал, разговорились:
- Какой мальчик красивый! Интересно, в кого? Отец-то так себе, неказистый совсем!

- Да он не его. Родной-то папка тот да, красавец. Надо же было после такого мужика Соньке вот это убожество подобрать!

- Неправда! Дядя Миша самый лучший! Не говорите так больше! - подбежал к ним Саша.

Ему было обидно за дядю Мишу. А тот молчал. Мол, что за правду обижаться? Такой есть. Бабушка и дедушка со стороны мамы тоже дядю Мишу не приняли. Просили дочь опомниться, что родной отец Саши красавец писаный, а она связалась с невзрачным хлопотливым мужичонкой. То, что дядя Миша был заботливым, умным, зарабатывающим, в расчет почему-то не бралось.
Саша рос. И когда они гуляли с Любочкой, вдруг сказал ей:

- Отчима люблю больше, чем родного отца. Того терпеть не могу, злой. Но родня меня не простила.

- Саш, зато ты их прости. Ладно, пусть. А дядя Миша мне тоже очень нравится!

Когда Саша защитил диплом, он стремился к тому, чтобы когда-нибудь стать капитаном первого ранга, связать свою жизнь с морем. Чтобы дядя Миша и мама гордились им.

А потом пришла телеграмма от мамы - заболел дядя Миша.
И Саша поехал домой. Он был очень сильный, красивый. Но стоял и плакал навзрыд в тамбуре.

- Только бы ничего не случилось. Только живи, слышишь? - шептал он.

Тихо и незаметно вошел в их с мамой жизнь неказистый дядя Миша. Одарив их любовью. Маленький, смешной, закрывающий всегда собой свою семью. Он был сама жизнь.

И по больничным ступенькам Саша бежал через три. И никак не мог понять, кто лежит на кровати - дядя Миша? Он такой мягонький был, справный. Неужели этот совсем высохший пожилой человек - он?

Тонкая рука поднялась над одеялом. Глаза открылись, из них полился свет, в котором всю свою жизнь купался мальчик Саша. И упав на колени, обняв своего самого дорогого человека, Саша вдруг впервые крикнул:

- Папа! Папочка, ты только живи! Ты мне так нужен! Я тебя потом на корабле покатаю, как и обещал в детстве!

Дядя Миша всегда говорил ему, что отец у Саши только один. И никогда не претендовал, чтобы мальчик его так называл. Но глядя на радость на его исхудавшем лице, Саша понял - он ждал этих слов.

- Ты помирись с папой, Сашенька. Какой бы не был, как бы ты не обижался, не чужой он тебе человек. Пообещай. И о маме заботься всегда, она такая хрупкая, Сонечка. С вами я счастье узнал. Вы же мои звездочки были. Родные, любимые. Спасибо, что разрешили мне рядом с вами быть! - прошептал дядя Миша.

- Это тебе спасибо! Тебе! За все! - плакал Саша.

Он помирился с отцом. И тот, восхищенно глядя на сына, все говорил и говорил, просил зла не держать, извинялся, вспоминал, как был не прав, чтобы Саша приезжал чаще.

- Я приеду, пап. Наверстаем, - сказал Саша на прощание.

Возвращаясь из плавания, первым делом он берет охапку ромашек и идет туда, где лежит дядя Миша. Смотрит на мчащиеся облака. Вспоминает полянку, лягушку в колодце. И держит в руках тот фонарик, который они смастерили с дядей Мишей.

- Ты, сынок, даже если меня не будет рядом, зажги фонарик-то! И на этот огонечек я приду, даже если ты меня видеть не будешь! Посижу рядышком, обниму тебя, своего золотого мальчика! - радовался дядя Миша.

- Я зажег фонарик, папа. Приходи! Я тебя очень жду, - прошептал Саша, глядя в темное вечернее небо.

Татьяна Пахоменко




ИНТЕРЕСНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
 

– Ровно через шестнадцать лет принцесса уколет палец веретеном и умрёт! – Громко провозгласила старая ведьма и, развернувшись к двери, уже на пороге, не удержалась, чтобы не добавить зловеще: – Ха-ха-ха!
– Понимаешь, внучка, – неторопливо объясняла она маленькой ведьмочке через двадцать лет, выгуливая её по осеннему парку, – мне ведь даже не пришлось ничего делать самой. Эти дуры, добрые феи, тут же перепугались, запаниковали и сами сделали за меня всю работу. Разумеется, никто из них не смог отменить моё проклятие. Ещё бы им суметь отменить то, чего вообще нет! Они его даже и обнаружить не смогли, но вместо того, чтобы пораскинуть мозгами, лишь ещё больше уверились в моей крутости. Ну и наложили на бедную девочку защитные чары, чтобы она в свои шестнадцать заснула летаргическим сном на сотню лет. Как по мне, это вполне себе достойное проклятие. И заметь, вся слава – мне.
– Но ты ведь сама могла проклясть принцессу, да, бабушка? Ведь могла бы?
– В принципе, да, – кивнула старая ведьма. – Но я стараюсь вообще поменьше связываться с проклятиями и тебе не советую. Слишком дорого за них потом приходится платить.
Внучка помолчала, задумчиво подбрасывая сапожком опавшие листья, и спросила:
– А если бы добрая фея не стала защищать принцессу, что тогда? Прошли бы шестнадцать лет, принцесса бы не умерла, уколовшись веретеном, и всем стало бы понятно...
– ...что я всех сделала?- закончила фразу ведьма и хмыкнула. – А что, это мне даже нравится. Это по-нашему, по-ведьмински. Но вообще, чтоб ты знала, не для того я затеяла всю авантюру, чтобы испортить жизнь какой-то там принцессе, с которой и знакома-то не была и которая ничего плохого мне сделать не успела.
– А для чего же?
– А ты как думаешь? – Ведьма остановилась и выжидательно уставилась на внучку. Внучка изо всех сил задумалась, морща лоб и грызя ноготь.
– Целая страна... – наконец выдала она. – Целая страна, в которой запрещены любые прялки и веретена! А значит...
– Правильно, умница! – Ведьма довольно кивнула.- Никаких ниток, никакой пряжи, никаких тканей местного производства.
А значит, резкий скачок цен на текстильную продукцию, рост импорта, усиление позиций кожевенников, перенасыщение внутреннего рынка шерстью, льном и хлопком и ещё много других интересных нюансов. Тот, кто знал о кризисе заранее, а тем более, кто сам его и устроил, может поиметь с этого дела свой небольшой гешефт!

Недобрый сказочник (bormor)




СТАРЫЙ ТЕЛЕФОН


Я был совсем маленьким когда у нас в доме появился телефон — один из первых телефонов в нашем городе. Помните такие большие громоздкие ящики-аппараты?

Я был еще слишком мал ростом чтобы дотянуться до блестящей трубки, висевшей на стене, и всегда зачарованно смотрел как мои родители разговаривали по телефону.

Позже я догадался, что внутри этой удивительной трубки сидит человечек, которого зовут: Оператор, Будьте Добры. И не было на свете такой вещи, которой бы человечек не знал.
Оператор, Будьте Добры знал всё — от телефонных номеров соседей до расписания поездов.

Мой первый опыт общения с этим джином в бутылке произошел когда я был один дома и ударил палец молотком. Плакать не имело смысла, потому что дома никого не было, чтобы меня пожалеть. Но боль была сильной. И тогда я приставил стул к телефонной трубке, висящей стене.

— Оператор, Будьте Добры.
— Слушаю.
— Знаете, я ударил палец... Молотком.....
И тогда я заплакал, потому что у меня появился слушатель.
— Мама дома? — спросила Оператор, Будьте Добры.
— Нет никого, — пробормотал я.
— Кровь идет? — спросил голос.
— Нет, просто болит очень.
— Есть лед в доме?
— Да.
— Сможешь открыть ящик со льдом?
— Да.
— Приложи кусочек льда к пальцу, — посоветовал голос.

После этого случая я звонил Оператору, Будьте Добры по любому случаю. Я просил помочь сделать уроки и узнавал у нее чем кормить хомячка.

Однажды, наша канарейка умерла. Я сразу позвонил Оператору, Будьте Добры и сообщил ей эту печальную новость. Она пыталась успокоить меня, но я был неутешен и спросил:
— Почему так должно быть, что красивая птичка, которая приносила столько радости нашей семье своим пением — должна была умереть и превратиться в маленький комок, покрытый перьями, лежащий на дне клетки?
— Пол, — сказала она тихо, — Всегда помни: есть другие миры где можно петь.
И я как то сразу успокоился.
На следующий день я позвонил как ни в чем не бывало и спросил как пишется слово "fix".

Когда мне исполнилось девять, мы переехали в другой город. Я скучал по Оператору, Будьте Добры и часто вспоминал о ней, но этот голос принадлежал старому громоздкому телефонному аппарату в моем прежнем доме и никак не ассоциировался с новеньким блестящим телефоном на столике в холле.

Подростком, я тоже не забывал о ней: память о защищенности, которую давали мне эти диалоги, помогали в моменты недоумения и растерянности.

Но только став взрослым, я смог оценить сколько терпения и такта она проявляла, беседуя с малышом.

Через несколько лет после окончания колледжа, я был проездом в своем родном городе. У меня было всего пол часа до пересадки на самолет.
Не думая, я подошел к телефону-автомату и набрал номер.

Удивительно, ее голос, такой знакомый, ответил. И тогда я спросил:
— Не подскажете ли как пишется слово "fix"?
Сначала — длинная пауза. Затем последовал ответ, спокойный и мягкий, как всегда:
— Думаю, что твой палец уже зажил к этому времени.
Я засмеялся:
— О, это действительно вы! Интересно, догадывались ли вы как много значили для меня наши разговоры!
— А мне интересно, — она сказала, — знал ли ты как много твои звонки значили для меня. У меня никогда не было детей и твои звонки были для меня такой радостью.
И тогда я рассказал ей как часто вспоминал о ней все эти годы и спросил можно ли нам будет повидаться, когда я приеду в город опять.
— Конечно, — ответила она, — Просто позвони и позови Салли.

Через три месяца я опять был проездом в этом городе.
Мне ответил другой, незнакомый голос:
— Оператор.
Я попросил позвать Салли.
— Вы ее друг? — спросил голос.
— Да, очень старый друг, — ответил я.
— Мне очень жаль, но Салли умерла несколько недель назад.
Прежде чем я успел повесить трубку, она сказала:
— Подождите минутку. Вас зовут Пол?
— Да
— Если так, то Салли оставила записку для вас, на тот случай если вы позвоните... Разрешите мне прочитать ее вам? Так, в записке сказано: "Напомни ему, что есть другие миры, в которых можно петь. Он поймет."

Я поблагодарил её и повесил трубку.

(c) Пол Виллард




МНЕ ХОЛОДНО, МАМА


Заседание суда пришлось перенести опять на неделю. Дело, совершенно понятное и такое банально простое с точки зрения доказательной базы, для адвоката было совершенно бесперспективным, а он опять попросил перерыв для выяснения каких-то обстоятельств. С его точки зрения, следствие было проведено поверхностно.

И присяжные, и свидетели, и просто зеваки, которыми было до краев заполнено здание, разочарованно вздохнули и стали потихоньку покидать зал заседаний. Недовольный прокурор, безразличный судья первыми шмыгнули в дверь с надписью «Служебный вход».

— Зачем вам это? — тихо и обреченно бросила в сторону обвиняемая, проходя под конвоем мимо адвоката, пожилого, сутулого и довольного тем, что у него есть еще неделя на выруливание ситуации. — Не хочу ничего я.

Тот не ответил, сложил в папку все документы и отдельные листочки с пометками и отправился к выходу вместе со всей аудиторией.

— И вы еще ее защищаете?! — ворчали бабки из толпы, нехотя пропуская совсем поникшего, казалось, адвоката.

— И-и-и-эх, уважаемый Сергей Васильевич, ничего у вас не получится, уверяю, — взял защитника под локоток старик, бывший учитель Анжелы, против которой теперь свидетельствовал. — Она всегда жестокой была, слишком прямолинейной, грубой. Все к этому шло, все шло, да мы вот как-то, получается, не видели… Эх, девка, девка…

Только один человек оставался на месте. У окна, притаившись возле бархатной тяжелой занавески, безмолвно, сквозь пелену прозрачных как воздух слез, рыдала, наблюдая за всем происходящим, женщина. Она шептала заклинание-мольбу такой силы, что в помещении вот-вот могла разразиться гроза от напряжения, исходящего от силуэта этой несчастной, совсем еще молодой матери подсудимой.

— Гос-по-ди по-мо-ги ей…

Так или иначе, ситуация складывалась против девушки с каждым новым свидетелем, даже с теми, кого привел в суд опытный Сергей Васильевич, адвокат с большим стажем, не привыкший проигрывать процессы.

Сама обвиняемая призналась так просто во всем, что и нечего было копать: просто, мол, ненавидела погибшую всю жизнь, просто взяла мышьяк, который всегда был под руками, просто подсыпала и ушла в институт. Почему целый день не звонила? А чего звонить, если знала, что уже некому — так она пояснила.

— Зачем, зачем ты так просто все объяснешь, милая… — шептала мать и физически ощущала контуры своего, трепыхающегося как у загнанной лани, сердца. Она поймала себя на мысли о том, что сейчас чувствует сердечную боль, наверное, так же, как это бывает, когда ампутируют ноги, а больной жалуется на дикие судороги в отсутствующих конечностях.

— Она ни с кем не дружила, у нее и друзей-то не было. Она такая высокомерная, только о себе думает… — говорила одноклассница Анжелы Инка. — Да ей всегда все равно было, кто стоит у нее на пути, всегда шла по трупам ради… А когда этот Валера появился на горизонте, вообще, стало на все наплевать. Дядь Петя когда умер, она совсем обнаглела, стала Николаевну, мать, доставать…

— Эх, ты, бессовестная… — Анна Николаевна не могла возразить, она, не в силах произнести вслух свои возражения, просто тихо ненавидела эту рыжую девушку-соседку, которую не раз угощала пирожками и которой ее Анжелочка постоянно давала списывать алгебру. — Зачем же ты ее топишь, дочку мою…

И учителя осуждали, и сокурсники возмущались, и судья смотрел с нескрываемой ненавистью на ее дочь. И прятал глаза в пол Валерка, которого Анжела обожала больше нее, матери, в сто раз больше. Теперь он говорил то же, что и все: что не ожидал такого от своей девушки, что осуждает и не находит никакого оправдания такому жестокому убийству, что, мол, не было бы счастья, да несчастье помогло разоблачить гнилую суть человека, с которым он едва не соединил свою судьбу.

Все, все, все до одного если и не говорили вслух, то смотрели на подсудимую так нехорошо, так плохо, что Анна пыталась перехватить их взгляды, развернуть их лица к себе. Она как маг теперь взглядом пыталась примагнитить к себе внимание тех, кто так ненавидел ее дочь.

— Господи, Господи, Господи, умоляю!!! Ты можешь все — не наказывай ее, прости-и-и! Прости ее, умоляю! Мне, мне отдай ее грехи, спаси ее, не дай ей погибнуть, Господи! Милостивы-ы-ы-ы-ый… — рыдала она.

Никому не было дела до нее. Все ее, мать, просто жалели. Все говорили какую-то ерунду про материнское сердце, про то, что грудью кормила, кашу варила, пеленала, потом одевала и обувала… Причем тут это, люди?! Что ж вы губите такую тоненькую, маленькую мою девочку?! Простите ее, Христа ради! — умоляла самая несчастная на том и на этом свете женщина, Анна Николаевна. — Вы простите, и вам простят… Не судите да несудимы будете…

Когда адвокат, прокашлявшись, стал очень активно оправдывать свою подзащитную и перечислять причины, породившие конфликт, Анна была уверена — наконец-то сейчас все поймут мотивы, одобрительно закивают головами. А присяжные проникнутся и оправдают ее девочку, которая вот уже полгода сидит за решеткой, спит на твердом топчане под тонким и грубым грязным одеялом, без подушки. Разве можно назвать подушкой то, что комком лежит под ее кучерявой головкой…

«Как назло…» — думала Анна. — «Как назло, присяжные — одни пожилые женщины почти… да еще этот отставник, сталинец, наверное… да девушка совсем молодая какая-то для такого серьезного дела, как суд. Губы у нее тонкие, злые…

— Анжела окончила школу с серебряной медалью… — говорил с чувством адвокат, и Анна кивала, кивала одобрительно. — Не имеет судимости, не нарушала… — Сергей Васильевич продолжал, и Анна Николаевна шептала: «Ну, да, ну, конечно, какие же у Анжелочки судимости…»

— Анжеле не хватало душевного тепла, взаимопонимания… она тяжело перенесла смерть отца, а недавно узнала, что ее мать собирается выйти замуж за другого человека. Появление в доме гражданина Петровского очень ранило чувства девушки, окончательно расшатало ее психику…

— Да, да, это я, это я сама виновата, это так… гражданин Петровский… — подтверждала беззвучно Анна.

А другие свидетели, как назло, тут же начинали перечить, говорили прямо противоположное словам защитника. Не слыша его речи, они входили по одному в зал и все как один свидетельствовали, что родители опекали и обожали свою дочь, что Петровский старался заменить отца, баловал, ни в чем не отказывал Анжеле, что лучшую и большую комнату в квартире отдали ей, дочери. Что кормили, поили, обучали в престижном вузе, что модничала она, что машину ей подарили…

И опять все выворачивалось против ее дочери, которая с отрешенным видом сидела в клетке. Анне Николаевне хотелось подойти и обнять ее колени, которые крупной дрожью беспрерывно подпрыгивали под худенькими ладошками девушки.

О погибшей, как сговорились, все вещали с таким теплом, плакали, жалели, столько хорошего ни один из свидетелей при жизни о ней не говорил, а сейчас…

Анне так хотелось догнать теперь всех, развернуть всю толпу, встать перед ними на колени, кричать им: «Люди добрые! Что же вы делаете?! Вы же сами матери, дочери, отцы… Пожалейте! Как же ей там плохо, вы же все в теплых постелях сегодня ночь проведете, а она…» Но важнее было быть теперь рядом с дочерью.

И Анна, как всегда, последовала за ней…

Она подождала, когда Анжела, тяжело вздохнув, присела на край деревянных нар, потом прилегла и натянула на себя это вонючее серое одеяло. Потом Анна привычным за эти полгода движением потерла свои ладони, веря в то, что они могут стать теплыми, и нежно подложила их под голову дочери.

— Мама… — прошептала и заплакала Анжелика. — Прости… ма-мочка моя… Мне холодно, мама…

— Не плачь, не плачь, моя зайка… все будет хорошо… адвокат хороший, он сейчас будет стараться, он еще поговорит с кем-нибудь… с бабушкой, с папиной мамой… она расскажет, как я сама во всем виновата была… Она расскажет, что я тебя плохо любила, что тебе тепла материнского не хватало, что ты… не плачь, доченька… Сергей Васильевич правильно сказал — я тебя провоцировала, не захотела разменивать квартиру, что носила с работы этот проклятый мышьяк, что отрава в доме была на каждом шагу, потому что я работаю в санстанции, ношу с собой домой свою «работу»… что гражданин Петровский тебя обижал, унижал, что… спи, доченька, спи… скоро все это закончится, тебя отпустят, простят. А я тебя простила… Я и не обижалась. И Бог простит, я прошу его об этом каждую секундочку, честное слово. Ты правильно сказала, что я тебя довела до нервного срыва, ругала тебя, не понимала. Ты же не кого-то убила, а меня, маму… А это наши дела, мы-то с тобой всегда разберемся… ты спи, спи, милая… утомилась… Ты знаешь, какая сила у маминой молитвы?! У-у-у-у!!! Очень! Очень! Простят тебя, простят, вот увидишь…И Валера твой тебя простит, не печалься. Это он по слабости своей такое наговорил, он тебя любит. И жить вам есть теперь где, все хорошо, все хорошо, дочечка…

Анжела согрелась. Подушка-огрызок казалась ей мягкими мамиными ладонями, и она уснула…

Во сне виделись мамины добрые глаза, пронзительно голубые, а руки ее она буквально ощущала физически. И от этого снилось каждую ночь что-то совсем не тюремное, а домашнее, теплое и даже веселое, родное-родное, и это помогало переживать следующий тяжелый день.

***

— Ну, это ж надо… — полушепотом возмущались люди, покидая зал суда. — Этот пройдоха адвокат выгородил ее, все-таки. Вот умеет, вот умеет… Нарыл-таки всяких небылиц столько, что все дело перевернули вверх дном, с ног на голову! Где это видано, чтоб за убийство матери давали условно?! Безобразие…

Анна чувствовала себя счастливой абсолютно — она и сама не понимала, как ей удалось уговорить того, под чьим покровительством она теперь жила и кто, все-таки, оказался так милостив к ее дочери.

Наталья Корнилова





СОДЕРЖАНИЕ:

01. ЛЮДИ В ВЫСОКИХ ОДЕЖДАХ
02. ЗАТЕРЯННЫЕ НА РАЙОНЕ
03. ПРОЕКТ GENESIS
06. ЛЕКА
08. ПОЦЕЛУИ NEVERLOVE
10. ВЫ ПРОДАЁТЕ РЫБОВ?
12. РЕДАКТУРА
13. ГОЛЫЕ И НАПУГАННЫЕ
14. ПРИКЛЮЧЕНИЯ КРАСНОЙ ШАПКИ
16. БЕГУЧАЯ КЛАВА
21. ЗАПАСНОЙ КЛЮЧ
25. ЕСТЬ У МЕНЯ ЗНАКОМАЯ ЖЕНЩИНА.
27. ТОЧКА ЗРЕНИЯ
29. АНТОН ПАВЛОВИЧ ЧЕХОВ БЫЛ ЧЕЛОВЕКОМ ДАЛЁКИМ ОТ ЛИТЕРАТУРЫ
31. СУПЕРГЕРОЙ
34. ВЫ МНЕ НЕ НРАВИТЕСЬ
34. ИНГЕБОРГ (Мат, 18+)
36. ЛИХО И БЕДА
38. ВСКРЫТИЕ ПОКАЗАЛО
40. ВОТ ПОЧЕМУ Я БОЮСЬ ПОЕЗДОВ И УНИТАЗОВ
41. ПОДАРОК
42. ДЯДЯ ВАСЯ
43. ЛЕГЕНДА О КОШКИНОЙ ЖОПЕ
45. В НАШЕЙ ДЕРЕВНЕ ЖИВЕТ БАБКА ГРЕННИ
46. ОТЧИМ ДЯДЯ МИША
49. ИНТЕРЕСНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
50. СТАРЫЙ ТЕЛЕФОН
51. МНЕ ХОЛОДНО, МАМА