Когда костлявая, когтистая рука
Дожала глотку, жаждущую вдоха,
Не стало жаждущего правды паренька,
Цвела жестокая и страшная эпоха…
Изведав все участки подсознанья,
Изведав все детали бытия,
Живя с печатью вечного молчанья,
Он ставил свечи, слёзы не тая.
Смотря на мир глазами Магдалины,
Молился он беззвучно при свечах
За судеб наших страшные картины,
За спящих в креслах или же в гробах.
Он видел то, как тянет хвост комета,
Рукой хватаясь тут же за него…
Но был «никто» по всем законам света
И был не понят миром от того.
Закрыв глаза, летал он во вселенной,
Открыв глаза, сканировал людей,
В телах он видел ангелов, с нетленной
Печалью он смотрел и на чертей.
Огласка свету искренне и честно…
Кровать, палата, цепи и укол,
Кричать и плакать было бесполезно,
Горели свечи, капая на стол.
А главный врач – светила медицины
Сказал пророку: « Болен ты, пойми,
Что жизни суть – квартиры и машины,
Ну а свечами больше не дыми.
Луна горела, падали кометы,
Мерцали звёзды, скрашивая ночь.
Смеялся гений, зная все ответы,
Не знал, как миру этому помочь.
А доктор думал: «Он пропащий малый»,
Готовя вновь реланиум в шприце
Рукой когтистою, костлявою, усталой,
С тоской навек застывшей на лице.