Ходики на стене показывали без четверти двенадцать, когда Дарья Ивановна навела порядок после ухода гостей. Она тихо прошла в спальню и хотела лечь рядом с мужем. В ногах у него растянулся кот Тимофей. Он лениво приоткрыл глаза и глянул на Дарью Ивановну, словно, он хозяин этого места.
– Уйди-ка, Тимоша, дай я лягу, – прошептала она, боясь разбудить мужа. – Иди, милый, иди. Устала я нынче, дай хоть ноги вытяну.
– Я не сплю, мать. Вот лежу и думаю, выросла наша Алька, замуж выдаем за хорошего парня, семья знатная, радоваться бы, да как-то на душе у меня тревожно. Петр Ефимыч – душа человек, а вот Нина... Трудно, наверное, с ней будет Альке.
– Степушка, сама этого боюсь. Ты заметил, как она на Альку поглядывала? И улыбалась, вроде, да только знаю я ее не первый год. Характер, ой, какой тяжелый, своенравный.
– Теперь уже ничего не поправишь. Давай спать, завтра праздник маленький.
Степан Кузьмич тяжело вздохнув, отвернулся к стене и, через некоторое время послышалось его мерное дыхание.
Дарья Ивановна, несмотря на усталость еще долго не могла заснуть. Перед глазами стояли картинки сватовства.
Молодежь торопилась в клуб, поэтому, быстро отужинав, они ушли. А за столом завязалась неспешная беседа. Степан и Петр с детства дружили, прошли войну и оба вернулись в орденах и медалях, а главное без увечий.
Дарья Ивановна, зная, что муж после двух выпитых рюмок может удариться в воспоминания, решила повернуть разговор в нужное русло.
– Степан, про войну будешь потом рассказывать. Люди по делу пришли.
– Да, да! Надо обо всем сейчас договориться, пока вы трезвые, – и снова в глазах Нины Максимовны сверкнул недобрый огонек, который так испугал Алю.
Петр Ефимович поставил рюмку на стол и заговорил своим строгим и нравоучительным, как с трибуны голосом. Привычка командовать и принимать самостоятельные решения сказалась и тут.
– Перво-наперво решим так: раз уж Ванька поступил в техникум, то так и поедет в сентябре учиться. Алевтина, как мужняя жена, переедет после свадьбы жить к нам. А свадьбу сыграем в середине августа, чтобы Алевтина успела до отъезда мужа попривыкнуть. Далее, – он многозначительно осмотрел сидящих за столом, поднял вверх указательный палец и, обращаясь к Степану Кузьмичу, продолжил, – со следующего года начнем строить им дом. Я везде сам договорюсь и о рабочих, и о стройматериалах. А там глядишь Иван выучится и начнут обживать новое жилье. Я все сказал, а дальше уж пусть женщины сами решают свои вопросы, я в ваших перинах и подушках не разбираюсь. А вы, голубки, – обратился он покровительственно к притихшим Альке и Ване, – идите покудова в клуб, пользуйтесь пока время есть.
Дальше бразды правления взяла в свои руки Нина Максимовна. Дарье Ивановне оставалось только соглашаться. Она чувствовала себя перед этой женщиной провинившейся девчонкой. Поэтому в душе ее остался неприятный осадок.
Дарья Ивановна долго лежала с открытыми глазами и прокручивала в голове события этого нелегкого дня. Потом вспоминала, как родилась дочь, ее первые шаги и первые слова, и не заметила, как уснула.
Утро наступившего дня собрало семью за одним столом. Казалось ничего не изменилось в их жизни, но чувство, что нечто такое, что соединяло их, безвозвратно ушло. В лице матери появилось что-то тревожное, во взгляде дочери чувствовалась растерянность. Отец старался смотреть на своих женщин ободряюще, но это давалось ему с трудом.
В приготовлениях к свадьбе быстро полетели дни. Алька редко виделась с Тоней. Она не сразу осознала, что подруга сторонится ее. Ей показалось это странным.
«Почему меня избегает Тоня? – удивлялась она. – Ничего как будто не произошло между нами. Мне надо ее увидеть. Надо к тому же сказать ей, что она будет на свадьбе моей подружкой».
Вечером этого же дня Алька пошла в детский сад, где работала Тоня. Она вспомнила, как два года назад сажали деревья и кустарники вдоль забора, вокруг только построенного здания и устанавливали качели, горки, песочницы под ярко окрашенными «грибочками». И теперь приятно было смотреть, как детишки копошатся в песке, качаются по очереди на качелях и съезжают с горок. Отовсюду звучал детский смех. Альке было радостно на это смотреть. «Когда-нибудь и мои деточки сюда будут ходить!»
Тоня стояла в кругу детей, они увлеченно играли в мяч. Увидев Альку, Тоня отдала игрушку мальчику, поставила его на свое место и подошла к подруге.
– Тонечка, милая, здравствуй! Я совсем потеряла тебя.
– Здравствуй, Аля! Вот она я, никуда не делась, – улыбнулась Тоня. – Днем на работе, а вечером по дому дел много, мама болеть стала часто.
– Извини, Тоня, я не знала. К свадьбе готовимся, столько всего навалилось. Переживаю, как буду жить в новой семье без Вани. Боюсь я его мать, аж сердце замирает, как об этом подумаю. Ну, да ладно, не будем об этом, может зря заранее голову ломаю. Я вот еще зачем пришла, ты на свадьбе у меня подружкой будешь. Ведь не откажешь? Ваня хотел в свидетели Колю твоего пригласить, а он так неожиданно уехал. Вы, что поссорились?
– И ты туда же! Не ссорились мы с ним, расстались по хорошему. Ты же знаешь, что я его не люблю. Как же замуж выходить? Только его и себя мучить. Да и уезжать мне пока от больной мамы нельзя. Ты не переживай подружкой на твоей свадьбе я обязательно буду. Извини, Аля, мне надо идти.
Тоня поспешно отвернулась, чтобы Алька не видела навернувшихся слез и, поспешила к детям.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/02/06/816