Я не мог не заметить, что многие дамы и барышни украдкой кидали на Викентия Ивановича заинтересованные взоры из-под кружевных зонтиков и легких вуалек. Мне было немного неловко от всего этого, но мой собеседник казался совершенно невозмутимым и равнодушным к дамскому вниманию, словно мраморная статуя.
- Человеку свойственно не верить своим глазам, находясь в плену предубеждения, - говорил он. - Иллюзии - неотъемлемая часть нашего восприятия. Надо сказать, что большинство людей боится знания, довольствуясь чувствами, эмоциями и немногими жизненными установками, привнесенными воспитанием в том или ином духе. Я не стану их винить, потому что знание опасно. Обманываться намного прятнее.
- В обмане всегда есть коварство, - возразил я, - что же здесь приятного?
- А что за радость узнать, что вы раб, если вы до того считали себя свободным? Или, что вы всю жизнь любили чудовище? Или были настолько слепы, что принимали злейшего врага за своего лучшего друга? Или, что, отказывая себе во всем необходимом во имя великой идеи, на самом деле созидали чужое благосостояние? - спросил Викентий Иванович.
- Я предпочитаю знать правду в любом случае, - ответил я. - Чем скорее я прозрею, тем легче будет преодолеть разочарование, и тем скорее я найду выход из трудного положения.
Викентий Иванович взглянул на меня с приятной, но немного снисходительной улыбкой, из-за которой я снова почувствовал себя гимназистом выпускного класса.
- Обычно это удается людям с рациональным мышлением, - сказал он, - а вы очень впечатлительны, как любой художник. Впрочем, я не считаю это недостатком. Право же, человек не может жить без иллюзий! Вчера вы попали в плен собственного воображения, посчитав меня итальянцем, и продолжали убеждать себя в этом, несмотря на то, что я совершенно свободно говорю по-русски. На самом же деле во мне нет и капли итальянской крови. Должен отметить, что ваша фантазия была намного красивее реальности. Иллюзии украшают жизнь.
- Полно, вам, Викентий Иванович, - ответил я, - вы достаточно интересны, даже не будучи итальянцем.
В этих моих словах не было никакого преувеличения. Гуляя по парку в обществе Викентия Ивановича я не раз смог убедиться в обширности знаний и оригинальности суждений моего нового знакомого. К тому же, он был очень тактичен, предоставляя мне возможность побыть одному, когда мне хотелось зарисовать очередную Венеру или Наяду, или Тритона, раздирающего пасть морскому чудовищу, или цветных драконов шахматного каскада.
В такие минуты я забывал обо всем, но стоило мне закончить свою работу, как Викентий Иванович появлялся снова и мы шли дальше, рассуждая об истории, искусстве и многочисленных тайнах человеческого сознания, которое он находил многомерным и неизведанным, как морские глубины или просторы вселенной.
Конечно, я не мог не заговорить о снах и даже рассказал Викентию Ивановичу о госпоже Кулебякиной, которая истолковывает сновидения при помощи сонника, изданного губернским правлением.
- Природа снов черезвычайно интересна, - отвечал Викентий Иванович. - Представьте себе кладовую, беспорядочно забитую отдельными несвязными мыслями, услышанными где-то фразами, зрительнами образами, чувствами и обрывками воспоминаний. Эти мелкие детали и есть тот строительный материал, из которого создается сон - ваша бессознательная фантазия о пережитом. Эти фрагменты сравнимы с разноцветными кусочками смальты, из которых можно сложить множество самых разнообразных фигур и рисунков. Казалось бы, все эти картины случайны и бессмысленны, но это далеко не так. Во сне тайные глубины сознания разговаривают с вами языком метафор. Сонник вашей квартирной хозяйки - это попытка создать словарь этих образов, своего рода перевод языка снов на язык повседневной реальности. Ошибка состоит в том, что образы эти у каждого свои и никакого единого словаря быть не может.
- А что, если вам приснилось нечто, чего вы совершенно не знаете? - спросил я. - Например, имя какого-то незнакомого вам человека?
Викентий Иванович отвечал, что такого никак не может быть.
Я был несколько удивлен таким ответом и сразу же поинтересовался, почему он так думает.
- Потому что вы извлекли это имя из собственной памяти, - объяснил он. - Возможно, оно пылилось где-то в дальнем углу вашего сознания, совершенно заброшенное и позабытое вами, но положили его туда именно вы, а не кто-либо другой. Рано или поздно вы вспомните, откуда оно взялось. И скорее всего, таинственное имя окажется как-то связанным с вашими сегодняшними переживаниями, если, вы, конечно, не придумали эту историю в качестве умозрительного примера.
Потом он предложил мне игру в слова: он должен был называть понятия из повседневной жизни, а я подбирать к этому понятию наиболее точную метафору, и наоборот - я называть метафору, а он отыскивать ее скрытый смысл.
Викентия Ивановича очень позабавило то, что большинство моих ответов были так или иначе связаны с архитектурой.
- Мне еще не приходилось встречать человека, который сравнил бы жизнь со строительством здания, - сказал он. - Наиболее распространенные метафоры: дорога, борьба и книга. Теперь ваша очередь, Евгений Федорович. Назовите метафору.
- Лабиринт, - сказал я.
- Опасность, - отвечал он, не задумываясь.
Следующее слово слетело с моего языка совершенно непроизвольно, так, что я даже сам немного испугался:
- Грифон.
Викентий Иванович поднял на меня удивленный взор и ответил:
- Алхимия.
Тем временем мы подошли к Монплезиру, перед которым разбит прелестный партерный сад в голландском стиле, разделенный на четыре цветника с замысловатыми симметричными узорами из цветов и трав.
Дворец с большой шатровой кровлей был приземист и прост, построен из красного кирпича, на манер голландского загородного дома. Легкость и нарядность всему строению придавали огромные окна.
Со стороны моря была устроена большая терраса.
Глядя на каменистый берег Финского залива, на его холодные волны, я снова задумался о Лизавете Павловне.
Каким образом в ее снах мог появиться остров посреди северного моря и таинственный замок-обсерватория, окруженный квадратным садом? Какую роль сыграли эти сны в ее внезапном исчезновении?
- Кажется, мы совсем забыли о лотерее, - сказал Викентий Иванович. - Ручаюсь, что ваш билет окажется счастливым.
- Почему вы так уверены? - рассеянно спросил я.
- Потому что вы баловень судьбы, - ответил он.
Один из шести лотерейных павильонов располагался неподалеку. Отстояв небольшую очередь, мы вытянули из стеклянного барабана по скрученной в рулончик бумажке. Билет Викентия Ивановича был пуст, а внутри моего было написано: « Бронзовый чернильный прибор из пяти предметов Нарцисс».
- Вот видите, - отметил Викентий Иванович, - я никогда не ошибаюсь.
(продолжение следует)