- Не предлагай свои услуги, коли не попросят! Не будут тобой пользоваться, - говаривала старая моя соседка.
Лет прошло много, жизнь другою стала, соседка ушла в мир иной. А слова её живучи.
А я всё распахиваю душу, отдаю сердце – помогаю. Выкладываюсь на все сто. Пользуются, благодарят. А как полегчает – забывают обо мне напрочь. Иногда и подножку ставят.
-Обидно? А что поделаешь? Натура у меня странная. Всякий раз в такой момент вытираю слёзы обиды, а может быть сожаления, может быть радости, ведь помогла же! Но странное дело, мне от содеянного, легче на душе становится, вроде бы как удовлетворение испытываю. Помогла, и ладно! Им хорошо и мне тоже.
Пришёл к нам в лит. Объединение юноша. Вижу Божия искра в нём – талантлив, своеобразен. Стихи свои читает – плачет. Эмоции поэту надо выплеснуть. А читает – заслушаешься. Смеются над ним, не воспринимают прочтение всерьёз. И ринулась я в бой за это чудо. Убеждала собратьев по перу, доказывала правильность в написании и поведении Вадима.
Поверил он в меня, потянулся ко мне. Таскаю я его с собой, на семинары, фестивали, работаю с ним над его творениями. Будто с матерью он делится сокровенным своим. Горести, радости выплёскивает.
Продолжалось это содружество не год, и не два. Писать он стал хорошо, грамотнее гораздо. Да и читать без срывов ему всё чаще удавалось.
Получал дипломы, грамоты. А потом и в союз писателей потянула я парня.
Тут, то он и показал своё нутро.
-Зачем нам старики,- при мне, не стесняясь громко, чтобы все слышали, «разглагольствовал» он. Они нам для того, чтобы помогать, а командовать «парадом» будем мы, молодые!
Обидно мне стало, но не смогла я на хамство это ответить. Не хотела показывать слёзы, душившие меня! Промолчала, отвернулась, отошла в сторону.
- Зарвался немного юноша,- думаю,- пройдёт эта спесь, небось, почувствовал себя значимым на гребне поэтической волны.
Женился Вадим как то неожиданно, никого на свадьбу не пригласил. А мы, его друзья по перу, как то и не в претензии были на невнимание нашего мальчика.
Поздравили дружески и всё.
Случилось нам всей «литературной компанией», в Москву поехать, удостоверения союза писателей получать. Москва приняла нас с распростёртыми объятиями, радовала каждый день своими новшествами. Правда, мы восприняли её по – разному. Кто-то побежал модный галстук купить, кто-то музеи обследовал. А мы с Вадимом побывали в храме Христа Спасителя.
Но прежде устроилась группа наша в дешевой гостинице на новом Арбате. А наутро пошёл дождь. Расползлись господа литераторы кто куда, а парню захотелось по букинистическим магазинам побродить. Денег, мол, нет, просто поглазеть бы!
Ну, куда же он от мамки денется, и жена просила приглядывать за её милым мальчиком – мужем.
- Мне бы Веронике позвонить,- говорит Вадим, а денег нет на телефоне.
-Возьми мой,- протягиваю ему мобильный.
Он благодарит, звонит своей любимой. А она отвечает опять на мой же.
Через несколько минут парень соскучился вновь и опять звонит. Так вот несколько раз подряд.
-Вадим, пожалей мой телефон и меня тоже,- начинаю раздражаться я,- какая в том необходимость перезваниваться?
-Ксения Львовна,- умоляюще смотрит юноша на меня,- ещё немного, ладно?
-Возьми деньги,- протягиваю ему две сотни,- положи на свой.
Берёт, улыбаясь, тут же засовывает их в автомат.
Идём под дождь, холодно, ноги промокли.
-Я устал,- ноет Вадим,- чаю горячего хочу, и перекусить бы не мешало. Где искать столовую? Если бы в кафе? А денег нет.
-Ну, коли так, так пойдём в кафе,- смеюсь я.
Он заказывает добрый кусок торта и кофе со сливками. Я расплачиваюсь.
Мне разве жалко? Он не работает, инвалид, хотя руки, ноги на месте, голова соображает. Пенсия больше моей. Мама с папой помогают, и у жены зарплата приличная.
Отогрелись мы. На душе теплее будто бы стало. Столько лет я не пила кофе, радуюсь, что преодолела свой запрет.
- Надо бы в книжный магазин,- говорит довольный Вадим,- букинистическая литература - моя слабость.
-Денег то нет,- отвечаю, может быть в гостиницу, промокли же.
Но юноша настойчив в своём решении. И мы сворачиваем в книжный.
Вадим долго роется на полках, будто бы выбирая что-то.
Я иду к отделу с сувенирами. Гляжу, мой мальчик с книгой в руках направляется к кассе. В недоумении останавливаюсь. Парень платит деньги и идёт уже в другой отдел.
Подхожу.
-Вадим, а деньги?
-На книги есть, - отворачивает он глаза, - книги – это святое.
И вновь выбрав две, изрядно потрёпанные, идёт к кассе.
-И сколько это всё?- спрашиваю.
-Очень много, - улыбается юноша, - на книги мне не жалко.
-Позволь, а нытьё к чему,- удивляюсь я, - зачем такой бедной , несчастной овечкой давеча прикинулся?
- А вам чего жалко? Вам уже надо начинать о душе думать. Вот и помогайте
Нам молодым. Вам то, зачем деньги?
- Я, думаю, ты наглеешь, мальчик,- растерялась я ,- разве совесть не мучает?
Я быстро вышла из магазина. Вадим догнал меня. В руках он нёс увесистый пакет.
- Да ладно вам, Ксения Львовна,- примирительно сказал он,- вы же знаете, что я на пенсии. Ну, может быть, иногда не соображаю чего-то.
-Всё ты, мальчик, соображаешь,- предательская слеза побежала по щеке,- просто на помощь мою больше никогда не рассчитывай!
.