Кубики быстрых воспоминаний/1
Что, вернее, чем можно ответить на фантазии.
Отец-основатель требовал правды, и только правды, какой бы суровой она ни была. Приходил, или впадал? в бешенство, проще говоря, обижался, когда соратники не спешили откликаться на его фантазии, а уж если начинали возражать... Это значит? я предпочитаю, встречную фантазию. А если встреча окажется бесплодной, возможно, решает встреча, тогда до встречи.
1.
Если есть дар, если есть отчаяние, почему не быть дару отчаяния.
Теория, стоящая на голове, попробуйте поставить на ноги, по крайней мере, одна попытка была, и была признана удачной. Ну, смелее. Начали, есть отчаяние, сильнейшее. Есть дар, природный. Почему бы не проявиться отчаянию дара. Чуть иначе, бессилию дара, а с чего бы природному дару впадать в отчаяние, да еще столь сильное.
Если к дару, добавить волю, дар сопротивляется, воля тащит.
А если дар тащит, воля молчит? Так и было. Человек добрался до коммунизма, но за ним неожиданно обнаружилась его собственная природа, он встретился со своим сознанием. За сознанием, природа человека, это? Природа жизни вообще. Природа ненасытности. Природа неразумной жизни. Природа мышления. И на вершине, природа сознания.
Коммунизм, проще всего сказать, дисциплина, входи, спартанец.
А за дисциплиной? нечто более фундаментальное, орден, входи Лойола. За орденом, нечто строго центральное, комитет, входи, Нечаев. За центральным комитетом, нечто более массовое, входи, большевик. За большевиком? Нечто хорошо знакомое, дисциплина, правда, на этот раз она называлось сознательной дисциплиной, и была эта дисциплина исключительным достоянием сознательных пролетариев. Даже день и ночь подчинялись такой дисциплине, как это? Менялись местами.
…
День светлый, но облачный, одно за другим, вплотную, это облака.
Действительно, что может быть на небе, кроме облаков. Птицы, или самолеты, в небе. А на небе, только облака, иногда солнце. Облаков может и не быть, солнце может скрыться. Вот только небу некуда деться, висит как прибитое, знать бы еще, к чему его приколотили. Но это к слову, вернемся к облакам. Эти, видимо, не самые плотные. Что-то сквозь них пробивается, что-то – это легкий свет. Его достаточно, чтобы разглядеть, название улицы, номер дома, кнопку звонка. Чтобы еще разглядеть такое, неужели нужно было пройти столько улиц, чтобы прийти сюда, вот на эту улицу. Подойти к этому дому, остановиться возле этой двери, чтобы нажать какую-то черную кнопку. Дверь, кнопка, рядом окно, не лучше ли бросить в это окно что-нибудь тяжелое. Самое простое, всегда под рукой, камень, схватил, размахнулся. Верно, далеко не полетит, но далеко и не требуется. Нечто более сложное, кусок свинца, полетит дальше камня, и быстрее, но можно промахнуться, сердце-то заходится. Да, и потом, куски свинца в окна не бросают, какой смысл, и то верно, смысл обычно таится в другом месте. Самое трудное, найти слово, словцо, или словечко. Полетит далеко, но где подобрать такое подходящее слово. Столько улиц пройдено, ни на одной не валяется слово подходящей тяжести. Легких, сколько угодно, порхают, скулят, ноют, тяжелые, почему-то не попадаются. А если бы попалось, случайно, ведь слова в окна тоже не бросают.
Легких слов полно.
Просто легких, наверное, еще больше. И будет еще больше. Вот только легкости не добавляется, как ни стараемся мы облегчить свою жизненную ношу. С легкими понятно. Но почему тяжелеет ноша, земля все та же, и жизнь, по большому счету, вертится вокруг тех же проблем, а ноша тяжелеет, как это получается. Нельзя ли предположить, не ноша тяжелеет, а мы слабеем. Только руки, или только ноги, но больше всего, сердце, его так легко загнать. Начинаем с ног, незаметно переходим на руки, в какой-то момент доходим до сердца, нет бы, остановиться.
Не странно ли, мы остановиться можем, а сердце не может.
Остановиться не может, но хотя бы успокоиться, навсегда, вы этого хотите? Нет, что вы, предлагаю всего лишь не спешить. Будь осторожен, извозчик. Нетрудно загнать лошадиное сердце, если постараться, то же можно проделать с сердцем вола. С сердцем трактора сложнее, такое сильное? Нет, просто у трактора нет сердца, но что-то есть, придется наделить его хоть чем-то. Вы правы, если мы позволили себе запрячь трактор, тем самым мы начали наделять его некоторыми посторонними частями, или чертами.
…
Двинемся в обратном порядке. Кнопка звонка, номер дома, улица.
Отсюда, из-за этой кнопки, из этого дома, с этой улицы, можно что-нибудь увезти, или даже вывезти. Было бы, куда положить, было бы, на чем вывозить. Можно запрячь, хотя бы в повозку, лошадь, не слишком много туда положишь. Можно запрячь вола, не слишком быстро потянет. Тогда можно запрячь трактор, и положишь куда больше, и потащит куда быстрее. Дело, стало быть, только за трактором. За трактором, и за цветом. Почему-то не бывает бесцветных тракторов. Какие они, больше желтые, красные, встречаются даже синие, какая страсть. Где-то здесь гипертрофия, кто-то говорит о колесах. Кто-то об объемах перевозок. И то верно, зачем так много перевозить, да еще так далеко. Верно, не стоит уходить так далеко. Кто бы спорил. Теперь, если оторваться от созерцания улицы, на чем может остановиться взгляд. Конечно, на лошади, вернее, на лошадином лбу, ведь у каждой лошади есть лоб. Вы когда-нибудь видели лошадь, у которой нет лба. Вот и я тоже не видел, но ведь лошадь мы решили не вызывать. Что ж, переведем взгляд на лоб вола, ничего не скажешь, мощный лоб, куда там лошадиному. При желании на таком лбу можно усесться, что кресло тебе, впрочем, без ручек, чуть вол дернется, тут же полетел. Понятно, лететь недалеко, хорошо, если попадется мягкий кусок земли.
…
Что-то вы перепутали, всего лишь перевернул, кусок мягкой земли, вы довольны.
Почти, сейчас-то чего не хватает. Мне не нужен мягкий кусок земли. И кусок мягкой земли тоже не влечет, как будто не знаете, как используется такой мягкий кусок. Куда же вас потянуло. Я бы предпочел кусок земляной мякоти. Кусок лошадиной мякоти, это возможно. Кусок мякоти от вола, и это возможно. А вот кусок мякоти от земли, собираюсь посадить, несколько старых семян, остались от бабушки. Знаете, как это бывает, земля тянется мягким куском, ежится, просто прелесть, достаешь семечко, бросаешь, расти дитятко. Что-то ведь надо оставить после себя. Бабуля оставила семена, мать их сохранила, во всех переездах. Пусть останется десяток зеленых побегов.
Да, если вся жизнь прошла в побегах.
Пришлось перебрать несколько вариантов. Перебрать, что-то испытать. Начали, как всегда, бегством от свободы, все как положено, музыка, цветы, сборы. И как, удалось. Ну, это не столь трудно. Правильно, для начала, что-нибудь полегче, вес взят! Вы откуда начинаете? С того, что легче, или с того, что ближе, а вы. Я предпочитаю с краю, отломить, да вкусить. Если пройтись по всему краю, появится новый край, его тоже можно надломить. Снова тот же порядок, облака, серый день, серая улица, серый дом. Нет, напротив, дверь коричневая, высокая, толстая. Очень такая противная дверь, вид этой двери, как послание. Будем расшифровывать, шифр, скажете тоже. Где вы разглядели тайный смысл, все как на ладони, аптека, апрель, двадцать первое. Это так просто, убрать двадцать. Хоть бы, какой фонарь, что ли, хотя бы самый тусклый, не фонарь, хотя бы фонарик. Кепку на столб, фонарь на лоб, карманы по рукам. Опять перевернули, верно, привычка, прежде всего, не волнуйтесь, возвращу, мигом. Фонарь на столб, кепку на лоб, руки в карманы. Были бы усы, добавил бы что-то вроде, расползайтесь, тараканы. Вы поставили на черное, двадцать. Мы, на красное, те же двадцать. Вы нас предупредили, мы вас послали. Пусть бы помолотили ножками, подергали усиками. Теперь, господа тараканы, между нами только зеро. И прошу вас, ради Бога, только не делайте вид, что между нами озеро, слышится треск, ломается лед, ледоход, такое бывает. Напомню, между нами старая улица. Еще та улица, ручной работы, с нарядными тротуарами, полуоткрытыми окнами, сонными таксами. Улица как ладонь, чистая, гладкая, топтать ее – редкое удовольствие. Еще лучше, усесться на этой ладошке, свесить ножки, сбросить ручки, угощайтесь, прошу. Что это вы так скорчились, скорчило, никак узнали, да, это вино черствости, а вы надеялись?
Ну, так что будем делать с кнопкой.
Кнопка, не кепка, жми.
Эпилог/1
Остроголовый гном, поставь на кон, свой медный грош, последний грош.
Судьба решит, ты знаешь, как она решит, и ты уйдешь. Возьмешь свой коврик, в круг свернешь, высокой дверью хлопнешь и пойдешь. Навстречу выйдет белый сад, тебе покажет свой наряд, и ты уйдешь. Ну что молчишь, бросай свой стертый грош. Монетка вякнет под ногой. Облепит сад тебя листвой. И ты пойдешь. Зайдется яблоня над мокрой головой. Но сад останется живой.
И ты уйдешь, и ты уйдешь.
Гном улыбается, слегка качается, и держит руку за спиной. Ты прав, молчать нельзя. Я слаб, и ростом хил, но о судьбе давно забыл, зажму в руке свой старый нож, и ты король, уйдешь. До двери будет только шаг, но это будет королевский шаг, и ты уйдешь. А следом я шагну, я встану так, до двери будет только шаг, я встану здесь, и не уйду, я не уйду. Любой гвардеец может взять гвардейский твой наряд, пройти насквозь весь сад, я буду рад, я буду только рад. Он может петь до самого крыльца. Он может встать у самого крыльца. Ему останется последний шаг, зато гвардейский будет шаг. Пусть не волнуется его душа. Ведь я за жизнь его не дам и медного гроша. Весенний день дождем пройдет, зальет весь сад, затопит белый сад, я буду рад, я буду только рад. С крыльца я брошусь прямо в сад, и буду плыть, я буду плыть. До яблони безногой доплыву, наряд весенний ей верну, не обессудь, король, я поплыву, я доплыву. Судьба, по милости своей, проклятие пошлет, я прокляну судьбу, но не уйду, я не уйду. Здесь только шаг, король, тебе остался только шаг, и этот шаг тебе достался вместе с головой.
Чего тебе терять, кого винить, кого тебе искать.
Тебе остался только шаг.
Король и гном, два спутника, одни, на полотне пустом.
Спина – к спине, кому-то счет вести. Король, ты здесь? В шкафу полупустом, висит костюм простой. Рубашка, крестик, Ваша честь! Я встану вместо вас. Эй, гном, ты здесь? Ты говоришь, в тебе вся наша честь. А ну-ка здесь, ты самого себя, за шиворот возьми, и взвесь. В котле воспоминаний будем вместе тлеть, ты рад, скажи как есть? Мы вместе будем пить воспоминаний яд, мой брат.
Король и гном, два путника, на полотне одном.