Великие меценаты и филантропы
5.033 «Божий человек» Федор Петрович Гааз
Доктора Гааза при жизни называли дураком, сумасшедшим, святым. Его боготворили, и над ним издевались, молились за него и писали на него доносы. Требования доктора, скрипя зубами, выполняли чиновники и сослуживцы.
Справедливые укоры Федора Петровича в отсутствии должной любви к «несчастным» арестантам смиренно выслушивал митрополит Московский Филарет (Дроздов).
Коленопреклоненным просьбам главного врача московских тюрем Гааза об облегчении участи узников и о помиловании 70-летнего старовера вняли градоначальник А.Г. Щербатов и император Николай I.
В последний путь «Божиего человека» провожали 20 тыс. человек и о почившем, неправославном, гудели церковные колокола и по разрешению епископа в церквах служили панихиды.
После смерти о «святом докторе» вспоминали и писали А.И. Герцен, И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, А.П. Чехов, А.Ф. Кони, Максим Горький, А.И. Куприн…
Сегодня на курортах Кавказских Минеральных Вод лечатся открытой и исследованной Гаазом целебной водой.
«Сердечной глубиной и нравственной высотой этого человека во всех проявлениях его трудовой, всецело отданной на служение человечеству жизни» (А.Ф. Кони) восхищались не только литераторы и врачи, адвокаты и сердобольные горожане. Эта глубина и высота спасла десятки тысяч других людей, гонимых по этапам и пропадающих в смраде московских тюрем.
Свидетельства очевидцев и рассказы писателей помогают нам сегодня вспомнить и почтить этого человека не от мира сего, носившего летом один и тот же поношенный фрак и зимой одну и ту же затасканную волчью шубу, получившего у недоброжелателей прозвище «утрированный филантроп».
Восприемник «великого человеколюбца» англичанина Д. Говарда, русский врач немецкого происхождения Федор Петрович (Иванович) Гааз (Фридрих-Иосиф; Friedrich-Joseph Haas; 1780—1853) родился 24 августа (4 сентября) 1780 г. в Бад-Мюнстерайфкле (близ Кельна) в семье аптекаря средней руки.
Окончив католическую церковную школу, Фриц прослушал курсы философии и математики в Йенском университете, а также медицинских наук со специализацией «Болезни глаза» в Вене. Юный доктор вылечил князя Н.В. Репнина (а позже и его супругу), и тот пригласил Гааза поехать вместе с ним в Россию. Сразу же поехать врач не смог, но в 1806 г. оказался в Москве.
Фридрих-Иосиф быстро освоился на новом месте, выучил русский язык, приобрел огромную практику, консультировал, пользовал состоятельных больных на дому. Помимо частной практики Гааз занимался лечением бедных — в Преображенской, Павловской и Старо-Екатерининской больницах.
Всех страдавших глазными недугами, а также пациентов богоугодных заведений молодой врач лечил безвозмездно, раздавая им купленные на его же деньги лекарства. Когда слух о милосердном лекаре дошел в 1807 г. до столицы, царским указом (тут настояла вдовствующая императрица Мария Федоровна Старшая) Гааз был определен в Павловскую больницу «над медицинской частью главным доктором».
В 1809—1810 гг. Гааз побывал на Северном Кавказе, где исследовал и открыл новые «Воды Александра». Ученый презентовал императору Александру I свою книгу «Ma visite aux eaux d'Alexandre en 1809—1810», за что был удостоен чина надворного советника и награжден орденом Св. Владимира 4-й степени. Белый орденский крестик Федор Петрович до конца жизни носил в петлице фрака.
В 1814 г. Гааз принял участие в Парижском походе русской армии.
По возвращении в Москву Федор Петрович занимался частной практикой, стал знаменитым и богатым врачом; приобрел суконную фабрику, имение под Москвой, 100 душ крепостных, каменный дом на Кузнецком мосту, картинную галерею, карету с четверкой орловских рысаков.
В 1825 г. Гааз занял должность московского штадт-физика (главного городского врача). Узнав, что его предшественник был облыжно смещен с этого поста, регулярно отдавал ему свою зарплату.
Бескомпромиссная борьба доктора с канцелярщиной чиновников, жестокосердием коллег врачей привела к ряду преобразований по медицинской части города, но настолько восстановила против него бюрократов и эскулапов, что через год Федор Петрович вынужден был оставить должность и вернуться к частной практике. (Гааз завел на аптечных складах кошек, изничтоживших там мышей, на которых аптекари списывали украденные ими лекарства. Обвиненный аптекарями в казнокрадстве, доктор вынужден был 12 лет доказывать свою правоту по судам).
Когда в 1828 г. в Москве был учрежден губернский тюремный комитет, генерал-губернатор князь Д.В. Голицын, лечащим врачом которого был Гааз, ввел Федора Петровича в состав комитета (секретарем), а в 1830 г. назначил его главным врачом московских тюрем. Из 293 заседаний комитета доктор отсутствовал только на одном — по болезни.
Впервые посетив московские тюрьмы, Гааз воочию увидел там кромешный ад. Доктора как подменили. Он «навсегда перестал жить для себя», отдав новому поприщу всю свою жизнь и все свое состояние — он распродал все, что было у него, включая одежду и посуду.
Для Федора Петровича не было виновных, для него они все были «несчастными». Провозгласив: «Торопитесь делать добро», он творил его ежечасно, точно этот час был последним в его жизни. Назовем хотя бы главные из добрых дел филантропа.
Еженедельно отправляя из Московской пересыльной тюрьмы на Воробьевых горах партии арестантов в Сибирь (в год через Москву проходило 4,5 тыс. ссыльнокаторжных и столько же «бродяг») главврач несколько лет бился за отмену препровождения ссыльных на «пруте генерала Дибича». Арестантов приковывали к одному железному пруту по 8—12 человек без различия пола, возраста, состояния здоровья, безотносительно меры наказания. По несколько дней от одной «пересылки» к другой они шагали, спали, ели, справляли нужду, тащили больных и мертвых, поскольку замки, которыми арестанты прикреплялись к пруту, замыкались ключом, который опечатывался и хранился в специальной сумке сопровождающего. Передышка наступала только, когда ссыльные приходили на очередную «пересылку».
Несмотря на упорное сопротивление властей, Гааз упразднил в Москве этот прут, предварительно заменив его на сконструированные им самим облегченные кандалы, названные благодарными арестантами «Гаазовскими». Эти кандалы Федор Петрович изготавливал на свой счет.
Добился доктор также и отмены бритья половины головы у этапируемых женщин, а потом и у мужчин, не лишенных всех прав состояния; освобождения от кандалов стариков и больных; обшивания кожей железных колец наручников. Надо сказать, что многие из нововведений Гааза были впоследствии узаконены во всей стране.
Известно, что по ходатайствам Гааза (от местного начальства до короля Пруссии) было помиловано или смягчена участь 142 арестантов. По настоянию главврача был введен запрет на ссылку крепостных по распоряжению помещиков и на разлуку детей осужденных с родителями (Гааз выкупил 274 ребенка). Для жен заключенных Гааз устроил дом дешевых квартир.
Помогал Гааз арестантам и едой. (Сам же он, трудясь ежедневно с 6 утра до 11 вечера, питался одной лишь кашей). Собрав 11 тыс. руб., доктор внес их в комитет для улучшения пищи узников, каждый понедельник привозил к устроенному по его настоянию Рогожскому полуэтапу продукты.
Для ссыльных доктор устроил на свои и на собранные средства больницу на 120 кроватей на Воробьевых горах, в которой арестанты имели возможность передохнуть перед «владимиркой», а он в это время мог ознакомиться с их нуждами. При этом Гааз никогда не интересовался происхождением узников, их национальностью и религией. Он всем им раздавал церковные и гражданские азбуки, книги духовного содержания, написанную и изданную им «Азбуку христианского благонравия» — только за первые 15 лет своего служения Гааз раздал свыше 120 тыс. экз. разных книжек.
Гааз постоянно собирал большие суммы для покупки арестантам рубах и тулупов; делал ежегодные пожертвования на покупку бандажей для арестантов, страдавших грыжею.
Доктор переписывался со ссыльными, по их просьбе навещал родных, высылал им деньги и книги.
Одновременно Гааз добился частичной перестройки московского губернского тюремного замка («Бутырки»), и тоже на свои и на собранные им деньги. В середине 1830-х гг. тюремный замок принял образцовый вид; «впервые в камерах были сделаны окна, поставлен умывальник; можно было спать на нарах (до тех пор спали на полу)»; отдельно была устроена школа для арестантских детей при пересыльной тюрьме.
В 1844 г. Гааз точно так же создал еще одну «полицейскую больницу для бесприютных» (ныне Александровская больница), которую народ называл Гаазовской. Выкупал доктор и должников из «долговой ямы». Всякий мог днем и ночью попросить у врача помощь и получить ее — говорили тогда: «У Гааза нет отказа».
Милосерден был Федор Петрович даже к лошадям. Он специально покупал одров, предназначенных на убой, и какое-то время ездил на них, а потом отпускал доживать на волю и покупал новых таких же.
Дети пользовались особой любовью Гааза (своих у него не было — доктор не был женат). За больными детками он ухаживал, как сиделка, не считаясь со временем.
«Однажды в больницу привезли крестьянскую девочку, умирающую от волчанки. Язва на лице была настолько зловонной, что даже мать с трудом к ней приближалась. Но Гааз ежедневно подолгу сидел у ее постели, целовал девочку, читал ей сказки, не отходил, пока она не умерла» (http://www.foru.ru/).
Во время холерных бунтов 1848 г. Гааз лечил бедняков, успокаивал толпы горожан одним своим появлением и немногими словами утешения и ободрения. «Он, желая приободрить личным примером молодых врачей, сам мыл, обертывал и даже целовал зараженных. Этим он хотел доказать, что холера не передается от человека к человеку, что у нее «другие пути»» (http://my.mail.ru).
В начале августа 1853 г. Гааз заболел (у него сделался громадный карбункул). Скончался Федор Петрович 16 (29) августа.
Похоронен на казенный счет на Введенском (Немецком) кладбище в Лефортове. До кладбища гроб несли на руках. Ограда могилы обрамлена «Гаазовскими» кандалами.
Когда до Нерчинских рудников дошла печальная весть о кончине доктора, арестанты «на свои трудовые гроши соорудили икону св. Феодора Тирона с неугасимой перед ней лампадой».
Государство также признало огромные заслуги Гааза. По словам тогдашнего председателя Петербургского тюремного комитета П.С. Лебедева, «Гааз, в 24 года своей деятельности, успел сделать переворот в нашем тюремном деле».
P.S.I. После смерти Гааза в его крохотной комнатке в «Полицейской больнице», где он жил, нашли несколько рублей денег, коллекцию шкатулок и несколько старых телескопов — доктор по ночам любил смотреть на звезды. Как его соотечественник И. Кант, в краткие часы раздумий он благоговел лишь перед двумя вещами в мире: звездным небом над ним и нравственным законом в нем самом.
P.S.II. В 2011 г. в Москве был торжественно открыт процесс беатификации «праведника» Федора Петровича Гааза (процедура причисления к лику блаженных).