Проклятая война. Г. Эфрон

 
                Георгий Эфрон. Дневники

  Иди. Путь далёк до тихой гавани, ибо силы нужны, и бодрость,
  и мужество, чтобы понять и принять самого себя. Георгий Эфрон
 
  До выхода «Дневников» Георгия Эфрона, сына М. И. Цветаевой, я знала, что после трагической гибели Марины Ивановны он эвакуировался в Ташкент, окончил там среднюю школу, в 1944 году был мобилизован…

  Как всё происходило? Как человек себя ведёт, выйдя в самостоятельную жизнь в бесчеловечных условиях войны? Об этом я узнала из Дневников.

  Некоторые рассуждения, поступки не укладывались в мои привычные представления. Но надо учесть происхождение и неординарную жизненную, семейную ситуацию, в которой Георгий оказался.

  В Ташкент Георгий выехал из Москвы 30 октября 1941 года с последним эшелоном писателей. Далее я перескажу вкратце малую часть Дневников от моего "Я", так созвучнее и ближе мне текст.
               
  Когда все собрались на перроне, раздался сигнал воздушной тревоги. Все ушли в бомбоубежище, оставив меня и ещё одного очень симпатичного парня охранять вещи.

  В вагоне нас было тридцать пять человек. Меня назначили ответственным  «за кипяток».

  В купе очень холодно, нет угля, а я в спешке не взял тёплых вещей: и так поклажа была тяжёлая.
 
  Сколько видишь вокруг себя несчастья! Одни книги меня поддерживают.

  Ехали 18 суток до Чкалова (Оренбурга), потом ещё четверо до Ташкента.

  Хотя Марина Ивановна в своей предсмертной записке просила друзей заботиться обо мне, я оказался вполне самостоятельным. В поезде продолжал писать дневник, хотя надо мной издевались: я хотел исторически запечатлеть моё время (в Дневниках тексты на русском и французском языках перемежаются).

  В Ташкенте в 1942 году  закончил девятый класс. Трудности были с физикой и математикой, я ведь до нового 1942 года не учился. (Дневник конца 1941 и 1942 годов, а также проза и поэзия этих лет «Проба пера» исчезли. Жаль.)
 
  В канун 1943 года была объявлена мобилизация родившихся в 1925 году. В январе мне пришла повестка явиться в военкомат. Получил предписание – трудармия с явкой 10 января. Пришлось заранее продать электроплитку, кожаное пальто – купить старую поношенную спецовку, тёплые шерстяные перчатки, ватник. Классрукша дала свои 150 рублей.
 
  Я не явился 10 января: ждал результата ходатайства обо мне Союза писателей перед ЦК.

  Стало известно, что ЦК этим не занимается. 17 января снова явка в военкомат. Я продал галстук, рубашку. Дали отсрочку до 25 января – прийти без вещей.

  Я продал, вернее – проел валенки, шапку-ушанку, варежки. Дали отсрочку до 2 февраля. В школу всё это время не ходил.

  Наконец, зачислили «в резерв до особого распоряжения». На радостях собрался на концерт: Первая симфония Калинникова и Второй концерт Рахманинова, солистка Роза Тамаркина. Но, увы! – ночью рожистое воспаление ноги, той же, что уже болела.

  Продал ватник, купил электроплитку. Валя из Москвы (Валя и Георгий учились в одной школе) прислала 500 рублей, Елизавета Яковлевна Эфрон (тётка Георгия) прислала 1000 рублей, Гуревич Самуил Давыдович (друг Ариадны, сестры Георгия) прислал 300 рублей и 150 рублей выделил Литфонд.

  Покупаю учебники, которые продал в минуту бедствия. В Ташкенте много соблазнов в части еды. Кроме неё меня интересуют только книги. Иногда в гости приглашает Полина Дмитриевна Крестинская, тёща писателя А.Н.Толстого (в январе 1943 года его наградили третьим орденом Трудового Красного Знамени). Здесь есть всё: блины, сливки, красная икра, топлёное масло, кофе с молоком, сахар, белая булка, колбаса.

  Закончились весенние каникулы, и снова нога заболела. Лежу, лечусь стрептоцидом. Продал белую рубашку и белые брюки. Приходил Валя Берестов (Валентин Дмитриевич Берестов, 1928-1998), юный поэт-вундеркинд, калужанин, сын работницы. Принёс «Бесы» Достоевского. Много времени и сил уходит каждый месяц на оформление хлебных карточек и разовых бесплатных талонов на обеды.

  С 1-го июня до 1-го июля объявлена поверочная регистрация всех военнообязанных по месту учёта. А в школе в это время выпускные экзамены. Сдал на «отлично» устную литературу, французский язык, письменно литературу – писал на свободную тему «Нас голос Родины на подвиги зовёт» (Лебедев-Кумач).

  В средине июня – чрезвычайное происшествие. Когда меня не было дома, меня спрашивал какой-то профессор из Москвы, привёз мне 700 рублей и пропуск в Москву, действительный до 15 августа.

  В военкомате я попросил отсрочку от призыва. В конце концов, 5 июля мне её дали – до 1-го сентября.  Продал книги (Верлена, Бодлера, Готье) - был сыт. Продал все книги, даже с надписями мне Марины Ивановны. Продавая эти книги, я ощущал себя более преступником, чем когда крал вещи у хозяйки...  Продал хлебную карточку на июль за 400 рублей. В школе выдали справку и табель оценок об экзаменах, которые я сдал - вместо аттестата – перерегистрация в июне сорвала мне сдачу экзаменов. Всё оборвать и всё воскресить.

  Готов ехать – пропуск в Москву до 15-го августа, отсрочка от призыва до 1-го сентября.

  Едут драматурги. Меня не берут. Обратился к Ахматовой, сказала, что ничего не может для меня сделать.

  28 июля опять получил повестку в военкомат: моя улица перешла к другому району. Только 5 августа снялся с военного учёта и получил броню ЦК на билет в жёсткий вагон. 

  Билет купить не удалось. Обратился к человеку, который достаёт билеты. Прибыл перевод из Москвы на 450 рублей. Билеты снова не удалось достать. Продлил пропуск в Москву до 15 сентября. Трагическое положение с деньгами...
 
  Все ждут Второго фронта.

    * * *
  Выехал Г. Эфрон из Ташкента только 27 сентября. В Москве встал на военный учёт. В ноябре поступил в Литературный институт. Первого марта был мобилизован. В конце мая в составе маршевой роты отбыл на 1-ый Белорусский фронт.
  Погиб 7-го июля 1944 года. Накануне сообщил сестре: «Завтра - в бой».
  Плита с его именем установлена на могиле неизвестного солдата в деревне  Друйка.
 
  Послесловие.
  Когда я пересказывала содержание страниц Дневника перед слушателями, меня спрашивали: «Почему он не устроился на работу – на завод, например?» – Георгий предвидел этот вопрос и ответил на него: «Завод не даст мне денег, даст лишь одуряющую усталость. Я могу быть полезным переводчиком и литературоведом и надеюсь, когда-нибудь стану».
  Он много прочёл, а вот эти книги считал, что останутся у него в памяти:
«Успех»  Фейхтвангера,
«Подросток», «Бесы» Достоевского,
«Падение Парижа», «Трест Д.Е.» Эренбурга,
«О тех, кто предал Францию», «Приятели» Жюля Ромэна,
«Поднятая целина» Шолохова,
«Мать» Карела Чапека.
 
  В тяжелейших условиях одиночества, голода, неустроенности он определил свой жизненный путь и даже сформулировал конкретную цель: «написать Историю современной французской литературы, охватывающей период между двумя войнами 1914-1918 и 1939…».

Г. С. Эфрон  (1925-1944).