Суббота, 30 октября 1999 года
Исчезновение Джона Уильямса, когда он даже не удосужился сообщить своим хозяевам, где находится и чем собирается заниматься, конечно, вызвало в доме Тренеттонов неоднозначную реакцию. Миссис Тренеттон была во многом рада такому исходу. Она тешила себя мыслью, что Уильямс мог попасть в аварию и разбиться насмерть, подобно несчастной Джуди, и надо сказать, не испытывала к Джону и тени сочувствия. Она даже слегка расстроилась, когда посреди недели раздался звонок от Доусона, и толстяк пренебрежительным тоном сообщил, что он решил вернуть Уильямса на автомойку, Уильямс сейчас находится там и чувствует себя вроде бы нормально. Впрочем, ее устроил и такой вариант: чем дальше в ее глазах Уильямс пребывал от ее дома, тем было лучше.
Отсутствие Джона дало о себе знать довольно быстро. На стенках душевой кабины непонятно откуда выступили зеленые пятна, будто выплеснутые из самого стока, и не было желающих их оттереть. В подвале стала барахлить насосная станция; она располагалась в дальнем углу, и пролезть туда, раздвигая по дороге пыль и мелкие камни, мог только худощавый человек. Барти с его плотной комплекцией навряд ли был способен на это, а требовать такого от Митчелла было глупо хотя бы в силу его возраста. Джон же доставил бы станцию наверх без особого труда, а так пришлось звать мастера из города. Помощь, исходившая от Джона, была неброской и малозаметной, но она все-таки была, и ее прекращение не заметило броситься в глаза.
У двух дочерей Тренеттонов были свои причины сожалеть о потере Уильямса. Воспитывались они, можно сказать, в тепличных условиях, близко общались только с отпрысками друзей Барти, что их совсем не радовало. Их обоих пугала идея Барти выдать одну из них за старшего сына Джонсонов – не самого приятного молодого человека, обожавшего махать кулаками по малейшему поводу. В Джоне Уильямсе они обе видели простого человека, глоток воздуха из внешнего мира, от которого их так усердно оберегала чрезмерно заботливая мать. Поэтому, когда стало известно, что Уильямс вернулся на автомойку, обе дочери попеременно стали намекать Барти, что хорошо было бы пригласить его в гости, надеясь, что со временем Джон станет бывать у них так же часто, как прежде. Уговаривать его, на самом деле, пришлось недолго, Барти выгнал из гаража машину и отправился за Уильямсом.
Мистер Тренеттон уже долгое время жил в долг, за чужой счет, как и все его семейство, однако пару месяцев назад он сам занял одному своему знакомому довольно большую сумму. Надежды, что ему вернут этот долг, у Барти почти не было. Но он не мог не дать знакомому денег – положение обязывало. Когда-то Барти очень уверенно встал в фарватер новой жизни и получал баснословные прибыли, ничем особенным не занимаясь. С той поры ситуация изменилась кардинально, расцвет сменился почти нищетой – по меркам небедствующих людей, разумеется – а запросы Барти оставались прежними. Так же в дом приходила уборщица, участок застраивался, Тренеттон находил время ездить за границу. Ну и ставил он себя и свою семью чуть выше, чем рядового человека, и послеживал, чтобы его дочери общались с людьми надлежащего круга.
Как в таком случае в дом Тренеттонов вошел Джон Уильямс? А очень просто. Барти всего лишь пошел на поводу у своего обычного желания – найти человека пониже и пощеголять перед ним своим влиянием. Молчаливую исполнительность Джона он с удовольствием принимал за уважение и священный трепет. Уильямсу можно было показывать сад, рассказывая до бесконечности, что будет здесь построено через пару лет, или сыграть с ним в настольный теннис. Барти, надо сказать, играл довольно неплохо, но Джон даже без подготовки мало ему уступал. Дочери Тренеттона могли сколько угодно отплясывать с Уильямсом на танцах, но о том, чтобы поощрить роман между ними или тем более выдать одну из сестер за Джона – помилуйте, такое Барти и в голову не приходило!
Машина Барти тяжело въехала на автомойку Доусона. Уильямса Тренеттон увидел в центре зала. Джон сидел на столбике сложенных друг на друга шин, сняв ботинки, и с наслаждением разминал бледную широкую ступню. Увидев подъехавший джип, Джон спрыгнул на ботинки, не став расшнуровывать, с усилием втиснул туда ноги.
Не доходя до машины, Джон уже узнал ее, но шаг не замедлил, хотя спина его тут же распрямилась, означая напряженность. Быстро проникнув в мысли Барти, чему ветровое стекло ничуть не помешало, Уильямс решил, что опасаться ему нечего, и навесил на лицо самую вежливую улыбку. Доусон, похоже, тоже опознал машину, по крайней мере, он был уже рядом, на расстоянии вытянутой руки.
Тренеттон выбрался из автомобиля. У него на лице отчетливо проступила серебристая щетина, да и на голове Джон заметил седые волосы.
- Назад, Джон, - негромко скомандовал Доусон.
Уильямс покосился на него из-под светлых бровей, и начальник шумно выдохнул и отступил, оставив Джона в покое.
- Здравствуй, Майк, - Тренеттон только махнул ему, пожимать руку не стал. Сказал Джону: - Отойдем?
Джон облокотился на капот его машины.
- Мы тебя чем-то обидели, Джон? – спросил Тренеттон.
- Простите?
- Не дело бросать свою работу и сбегать, даже не предупредив никого. Или ты решил, что я не могу платить тебе? Я все помню, Джон. У меня просто временные трудности. Но денег я тебе могу дать, вот, держи, - Барти вынул из кармана несколько бумажек и стал сосредоточенно пихать их в руку Джона.
Уильямс покачал головой:
- Оставьте себе. Я не хотел вас обидеть. Меня просто попросили вернуться.
В первый раз Джон увидел такого Барти – потерянного, неуверенного в себе и не знавшего, куда деть руки.
- Конечно-конечно, - сказал Барти. – Я все понимаю, ты работаешь на Майка. Но, может быть, ты станешь снова к нам заезжать, хотя бы раз в неделю? Дочки меня прямо затормошили – куда Джон запропастился да почему он к нам не ходит? Может, ты им сегодня покажешься, чтобы они успокоились немного?
- А ваша жена не будет против? – поинтересовался Джон.
- Не будет.
Джон задумался, больше для виду. Его давно тянуло заглянуть к сестрам в гости. А что касается этой Конторы, если она вообще существует, ее никто не заставляет ходить с ним за ручку. Если же Контора существует реально и захочет запереть его в четырех стенах, тем хуже для нее. Первым Джон ни на кого не собирался нападать, но если уж его заставят, тогда и посмотрим, кто кого одолеет.
- Ты все-таки решил ехать, - утвердительно сказал Доусон.
- Ага, - Уильямс быстро застегнул куртку. – Ненадолго, мистер Доусон. В понедельник я приду на работу.
Начальник смерил Джона, залезшего на заднее сиденье джипа, ироничным взглядом. По виду его складывалось впечатление, что все на автомойке и с ее работниками шло так, как ему было выгодно.
- Конечно, поезжай, - прогудел он. – То-то удивишься, наверно, когда узнаешь.
***
В дороге Барти старался занять Джона непринужденным разговором, с особенным удовольствием рассказывая о новых развлечениях своей собаки, как забавно она поднимает лапы, лежа на спине. Джон слушал в пол-уха, изредка вставляя малозначащие реплики и особо не стараясь вникнуть в то, что ему говорили. Все интересующее его Уильямс мог увидеть прямо через глаза соседа, и сейчас гораздо охотнее включил бы радио. Волшебника заботил продолжавшийся раздрай с Кристиной; прежде такого не было. Сестра пару дней назад звонила ему, извинялась за свою вспыльчивость; но говорила она будто через силу, а на предложение встретиться снова ответила как-то совсем неловко и поспешила повесить трубку. Конечно, она испугалась, да и кто не испугался бы на ее месте? Способности Джона поставили мощный барьер между братом и сестрой, стали железным занавесом между ними.
Барти не стал загонять машину во двор, оставил ее у ворот и открыл своим ключом калитку. С обратной стороны дома к ним заторопился Митчелл, тяжело дыша после быстрого шага.
- Здравствуйте… Ох, сэр! – смотритель удивленно уставился на Джона, старавшегося держаться как можно более естественно. Смятение Митчелла быстро улетучилось, и он спросил: - Мистер Уильямс сегодня приехал на работу?
- Нет, - возразил Барти, - он сегодня в гостях.
- А, хорошо. Проходи, Джон. Не бойся, собака привязана, - Митчелл отступил, дав им пройти. Джон, вытянув шею из-за плеча Барти, попытался заглянуть смотрителю в глаза, но тот именно в это время стал утирать лицо кепкой, а задержаться Джон, к своему сожалению, не мог.
В дом Уильямс зашел, несмотря на свой новый статус, через привычный боковой вход. Подождав, пока Барти пройдет вперед, Джон быстро разулся и проскользнул за ним следом.
В зале телевизор показывал занятие по аэробике. Вики, стоя на легком синем ковре, делала махи ногами в соответствии с происходившим на экране. Увидев отца, она выключила звук.
- Смотри, дочка, вот и твой подарок, - Барти, улыбнувшись, показал на Джона.
Вики слегка покраснела, но ответила, как и подобало, с максимальной сдержанностью:
- Рада вас видеть, Джон.
Мысли ее сообщали совсем другое: «Ты самый отъявленный подлец, что я встречала! Исчез на несколько дней, ни звонка, ни смски! Что я должна думать, почему я должна тебя искать? Хотелось бы мне дать тебе такого пинка, чтобы ты летел до самой канадской границы!»
- Хорошо, ребята, - сказал Барти, - я все-таки пойду перегоню машину. Вики, займи пока Джона, ладно? – он повернулся и крикнул на весь дом: - У нас гости!
Вики все-таки пнула Джона, попав точно в гость на голени. Уильямс охнул от боли, что было чистой правдой.
- Ты нахал! – прошипела Вики. – По-твоему, это нормально – исчезать и появляться, когда тебе заблагорассудится?
- Забавно смотреть, как ты злишься, - Уильямс схватил Вики за руки, подтащил к себе и поцеловал, да так, что у нее ноги подкосились. – Надо злить тебя почаще.
- Не смей обращаться со мной, как с дворовой шлюхой из Орданиса, - сказала Вики, не возражая, впрочем, против объятий Джона, и уютно устроившись в них. – Ведешь себя как мужик.
- У нас, простых парней, нет времени на то, чтобы лезть в окно с букетом в зубах, - хмыкнул волшебник. – Мы все делаем гораздо быстрее, - он снова поцеловал девушку, на этот раз в шею.
- Кстати, - спросила она, - а что ты сделал со своими зубами?
Этот вопрос застал Джона врасплох. Он отпустил Вики, соображая, как лучше ответить. Спасло его появление миссис Тренеттон, вошедшей в зал. У нее на руке отливало крупное кольцо с бриллиантом. Видно было, что под словом «гости», сказанным ее мужем, миссис Тренеттон понимала кого угодно, но не Джона. «Господи! – мысленно вскричала она. – Я-то уже надеялась, что тебя машиной насмерть прихлопнуло».
«Не дождетесь», - ядовито парировал Уильямс.
- Хорошо доехали, Джон? – осведомилась миссис Тренеттон голосом, каким ведьма из сказки заманивала Гензеля и Гретель в пряничный дом.
- Замечательно.
- Мэри скоро вернется, - поспешила сказать Виктория.
- Да, - подтвердила ее мать. – Мэри нашла себе очень хорошую работу.
Она, конечно, хотела принизить Джона, указать его место. Но обмануть мутанта было почти невозможно. По мыслям миссис Тренеттон он узнал, что Мэри всего лишь продавщица в магазине знакомых Барти.
Сам Барти вернулся домой, зажег свет на кухне, а Джон и Вики под его одобрительным взглядом организовали довольно скромный стол. Миссис Тренеттон им не помогала.
«Поменьше спеси, - подумал Джон, - и больше желания применять себя – вы были бы лучшей семьей на свете».
Просто развлекаясь, Уильямс считывал мысли окружающих. «Ты хороший парень, Джон, - говорил Барти, - я могу тебе помочь. Хочешь, закину тебя на завод к Арсоу, хочешь, приткну в аэропорт. Мне не помешают люди, которым я могу доверять».
Джон улыбался, слушая такое, но всерьез не принимал. Навряд ли можно было доверить Барти хотя бы купить велосипед.
Миссис Тренеттон откровенно грустила: «Здесь на кухне всегда собиралась только наша семья. Так всегда было. Зачем было приглашать этого хорька Уильямса? Разве нам плохо без него?»
Ну а Вики в мыслях обещала Джону такие высоты, касавшиеся только их двоих, что об этом и рассказывать неудобно.
- Мэри идет, - сказала вдруг Вики, выглянув в окно.
- Мэри идет, - рефреном повторил Барти. – Джон, выйди, встреть-ка ее.
Видно было, что миссис Тренеттон далеко не в восторге от пожелания мужа. Но она смолчала и принялась с подчеркнутым усердием размешивать чай, громко стуча ложкой о стенки.
Джон же, выйдя в коридор, одним броском добрался до прихожей. У него появилось время немного посидеть на обувной полке, вертя головой, пока Мэри не вошла. Она наработанным движением вскинула брови и бросила в Джона сумкой с одеждой, которая до него не долетела и упала где-то в стороне.
- И где вы пропадали? Да вы должны являться сюда по первому моему слову! – притворно сердясь, она ткнула парня кулаком в плечо.
- Что же это такое, - сокрушенно вздохнул Уильямс. – Стоит придти, и каждый в этом доме норовит меня поколотить.
- Есть за что, мой дорогой Джон. Вы, куда ни глянь, виноваты перед нами.
- Например?
- Например, почему вы до сих пор не поцеловали меня? – Мэри подставила Уильямсу щеку. Джон неловко поцеловал, не испытав ничего особенного. Почти как с Кристиной.
- Что ж, - протянула Мэри, - вы не чураетесь норм приличия. Но иногда, - она присела, глядя теперь на Джона снизу вверх, - ими просто необходимо пренебречь.
Звучало интересно. Джон взглянул Мэри в глаза, желая познать ее. И ничего не произошло. Уильямс наловчился уже до такой степени, что считывал мысли людей, даже не глядя им в глаза. А голос Мэри был ни тихим, ни громким – он просто не звучал. Как будто Джон стучался в закрытое окно, и ему не открывали. Это было неприятно; очень не хотелось думать, что на кого-то дар может не подействовать. А похоже, так оно и было.
Джон отвлекся от своих мыслей, когда они вошли на кухню. Барти принялся хлопать в ладоши и напевать:
- Тапа-тапа, тапа-тапа.
Мэри, не выдержав, прыснула в кулак, как девчонка, а следом заулыбался и Уильямс. Ему было хорошо, как не было уже давно.
***
Когда застолье кончилось, и притомившийся Барти задремал сидя, просыпаясь, встряхивая головой, но потом неизменно проваливаясь в еще более глубокий сон, Джон вышел в коридор и прислонился к дверному косяку на границе темноты и света. Мыслей в голове не было почти никаких, как у дауна. Было просто хорошо. Счастье – такая штука, что когда оно приходит, сильно не задумываешься, что это за вещь и откуда появилась. Оно просто есть, как солнце над головой, только видишь его не так часто.
Сзади зашуршала ткань. К Джону подошла Мэри, прижалась теплым телом. Волшебник чувствовал, как его шею щекочут женские волосы, мокрые после душа.
- Ну, мой дорогой Джон, - попросила она, - скажите мне теперь: «Я обещаю любить свою Мэри и помнить об этом всегда».
- Мисс Тренеттон…
- Я ведь запретила вам называть меня так, - Мэри поцеловала его.
- Мисс Мэри, - Уильямс постарался быть предельно честным. – Вы замечательная девушка, я бы дал руку на отсечение, лишь бы быть с вами рядом. Если бы я не любил вашу сестру.
- Так все дело в этом? – усмехнулась Мэри. – Помилуйте, Джон, Вики совсем еще ребенок. Она столько еще не понимает. Разве я целую вас не так горячо, как моя сестра? Разве вы не находите, что я так же красива? Почему же вы отступаете?
- Любой был бы счастлив услышать от вас такое, - сказал Джон. – Но меня, к несчастью, вам не переделать. Я вас не люблю, мисс Мэри.
- Ну тогда я вас заставлю! – Мэри бросилась к Джону. Волшебник не успел увернуться. Их губы встретились.
В висках у Джона глухо стукнуло. Обернувшись, он увидел, что вместо дома во все стороны разбежалась пустыня. Перед волшебником поднялась ребристая башня почти до звезд. Лучники в бойницах вскинули свое оружие. А перед воротами башни сошлись воедино цепи латников, готовых защищать Королеву и ее детей.
Вокруг башни разливался свет, очень мощный, как от сотни хирургических ламп. Но вот песок невдалеке от нее стал шевелиться, в его глубине глухо зарокотало что-то, из недр песка выплеснулась темнота, совершенно непроглядная, какую не увидишь даже в джунглях.
Тьма расползалась над пустыней, растягиваясь, будто пасть огромного зверя. Затем она кинулась на источник света, ударила его раз, другой, всякий раз отступая и шипя. Но вот одному ее отростку удалось прорваться, дотянуться почти до передней цепи воинов, и весь барьер стал рушиться.
Еще по непогасшему свету тьма ринулась в бой. Рыцари, преградившие ей путь, исчезли в ее недрах, не издав ни звука. Плети чудовища через бойницы заползли внутрь башни, ломая перекрытия и поглощая защитников крепости. Башня взорвалась изнутри, опрокинувшись набок, а тень, ставшая еще сильней, еще шире, пошла дальше; до самого горизонта и за ним были еще десятки башен, и свет вокруг них был куда ярче, но и монстр, так легко разрушивший первую из них, не собирался останавливаться на достигнутом.
- Что это? – непонимающе спросил Уильямс.
- Я тоже вижу, - прошептала Мэри.
Пустыня вновь сменилась домом Тренеттонов, но темнота блуждала и там. Мэри отпрянула от Джона, а по рукам волшебника будто проскользнул огромный кнут, сплетенный из полос тьмы. Мутант щелкнул пальцами, и под потолком загорелась люстра, осветившая коридор, где оказались только они двое.
- Ни малейшего понятия, что это было, - сказал Джон, - но света эта тварь явно не выносит. Не бойся.
- Я и не боюсь, Джон.
В коридор вышел Барти, с удивлением посмотрев на них:
- Ребята, а вы чего еще не спите? Джон, тебе постелили в гостиной на диване. Давайте-ка по кроватям, время уже позднее.
Джон кивнул, пошел в гостиную, снял ботинки и лег, не раздеваясь. Спать сегодня ночью он пока не собирался.
- Доброй ночи, Джон, - сказала Мэри, поднимаясь наверх по лестнице.
- Доброй ночи, мисс Мэри, - отозвался Уильямс.
Когда же наверху затихли гулкие шаги массивного тела Барти, Уильямс вскочил на четвереньки, добрался до лестницы, встал на руки на ее перилах и пролез до второго этажа, не касаясь ногами пола.
- Вики! – осторожно позвал Уильямс.
Скрипнула дверь, Вики выскользнула в верхний зал в одной ночнушке. Она тут же повесилась парню на шею, жадно целуя его. Однако скрипнувшая доска, на которую наступил неловко шагнувший Джон, заставила их вспомнить об осторожности.
- Идем, - позвала Вики. – Тут есть одно славное местечко.
Боковую комнату рядом с гостиной Джон узнал уже достаточно хорошо – не раз мотался туда и с пылесосом, и с тряпкой. В ней обычно никто не жил, и организовали ее в расчете на приезд гостей, но диван там был что надо – широкий и пружинистый.
Джон и Вики в обнимку ввалились – по-другому и не скажешь – в эту комнату и на минуту оторвались друг от друга.
- Может, сначала на звезды посмотрим? – насмешливо предложил мутант. Вики захихикала и толкнула его в грудь, опрокинув на диван, и уселась сверху.
- Вау! – восхищенно пробормотал Уильямс. – Вот это я люблю!
Вики стянула ночнушку через голову, и сердце колдуна забилось в ритме какой-то бешеной чечетки.
***
Миссис Тренеттон отчего-то было тревожно на душе. Она поднялась во втором часу ночи, тихо, чтобы не разбудить мирно храпевшего мужа, вышла в зал и заметила полоску света, пробивавшуюся от ночника из-за двери Мэри. Младшая Тренеттон сидела у себя на кровати в майке и мягких штанах и читала книгу, несмотря на поздний час.
- Ты чего не спишь?
- Прости, мама. Вот сейчас дочитаю и лягу. Не беспокойся.
Внимательный взгляд миссис Тренеттон, несмотря на неяркий свет, увидел вокруг глаз Мэри темные полосы от размазанной туши. Девушка, как она ни старалась, не смогла стереть их до конца.
- Ты что, плакала?
Мэри упрямо сложила руки на груди, явно не собираясь отвечать.
- Из-за кого? – мать рассмеялась от своей догадки. – Из-за этого Уильямса, что ли? Не глупи, Мэри – Джон хороший парень, но он и близко не ровня тебе. Ты из хорошей семьи с хорошей репутацией, ты очень породистая женщина. А Джон – всего лишь дворняжка, очень умная, очень славная, но всего лишь дворняжка. Вы не можете существовать в одной связке.
- Не смей о нем так говорить! – сказала Мэри с такой злобой, что миссис Тренеттон невольно отпрянула. – Он намного лучше любого из тех уродов, которых вы мне прочите в мужья!
Миссис Тренеттон вырвала книгу из рук дочери:
- Замолчи, глупая девчонка! Я живу на свете подольше твоего и успела узнать побольше. Посмотри на младшего Джонсона – умный домашний мальчик, и уже при деле. К нему бы пригляделась. А твой Уильямс – роман на одну ночь. Что с ним можно построить? Ты, кстати, уверена, что у него нет гепатита или сифилиса? Я бы проверила.
- Теперь ты решаешь, что лучше для меня?
- Пока ты живешь в моем доме и ешь с моего стола – да! Не будь дуррой, со стороны Доусона в жизни не пришло ничего хорошего. Прекрати сейчас же истерику и утри сопли. Что касается Уильямса, - миссис Тренеттон повернулась в дверях, - дай мне только лишь повод, и я выпровожу его восвояси. Поняла?
- Да, мама, - согласилась Мэри. – Я все поняла. Прости.
- Вот и молодец, - миссис Тренеттон одобрительно кивнула. – Ложись давай. Доброй ночи.
Мэри после этого легла на спину, закинув руки за голову и глядя в потолок.
- Ненавижу и тебя, и папашу, - пробормотала она. – Вас обоих ненавижу. И он тебе не какой-то Уильямс. Его имя Геллерт. Запомни это.
Миссис Тренеттон не могла этого слышать, она уже спускалась по лестнице. Здесь ее ждал неприятный сюрприз – Джона на диване в гостиной не было. Комната Вики, как она заметила, тоже пустовала. Миссис Тренеттон проверила обе двери, они были закрыты. Значит, Уильямс был внутри дома, и Вики, похоже, была вместе с ним. Это, конечно, ничуть не обрадовало мать, и она направилась к боковой комнате, единственному месту, где им оставалось быть. У двери миссис Тренеттон замешкалась, догадываясь, что может за ней происходить, но, переборов страх, она открыла дверь и вгляделась вовнутрь.
Ее опасения полностью оправдались, да еще как! Едва глаза немного привыкли к полумраку, мать увидела обнаженную спину Вики, белым пятном сиявшую на темном диване. Джон лежал рядом, запрокинув голову, будто собирался встать на мостик. У подножия кровати на полу валялись скомканные джинсы Джона. Пара безмятежно спала.
Сказать, что миссис Тренеттон была шокирована – не сказать ничего. Она прислонилась к косяку, не в силах оторвать взгляд от дивана. Звереныш украл самое дорогое, что только было у нее, нанес удар в самое больное место. Сколько она побегала со своими дочерьми по больницам, сколько кормила их с ложечки в детстве, сколько раз ходила в школу узнавать, хорошо ли они учатся! И все это затем, чтобы в их дом пришел какой-то измочаленный хорек с улицы, на которого она и смотреть не могла без дрожи, и изнасиловал ее дочь в ее же доме?
После скоротечного шока мысли в голове у миссис Тренеттон завертелись по ровному кругу. Можно было подняться наверх, разбудить Мэри и Барти и сказать им: «Ну идите полюбуйтесь на нашего замечательного гостя». Но Мэри и так уже наверняка знает, с чего бы ей иначе реветь в подушку. А Барти – ну это же Барти. Что он скажет: «Ай-ай, Джон, Вики, это нехорошо, вы очень дурно поступили, но если уж так получилось, то хрен с вами, делайте, как знаете». Миссис Тренеттон сейчас ненавидела своего мужа еще больше, чем Уильямса. Не поленился же, специально съездил за этим хорьком, привез его сюда и показал – смотри, мол, бери чего хочешь. Дочери его, видите ли, уломали.
Не, от Уильямса надо было избавляться так, чтобы он стал противен всем вокруг. Миссис Тренеттон осторожно вышла из комнаты, а вернулась туда со своим кольцом, на котором, как мы помним, сиял довольно крупный бриллиант. Это кольцо можно было толкнуть в переулке за очень неплохие деньги. Итак, войдя в комнату, миссис Тренеттон наткнулась на джинсы Джона. Сухо лязгнула пряжка на ремне, а Уильямс зашевелился и сел, уставившись прямо на женщину.
Миссис Тренеттон сама чуть не зарыдала от досады, но вовремя заметила, что Джон по-прежнему спит, хотя глаза у него и открыты.
- А где твоя сумка? – осторожно спросила женщина.
- Сумка? Она там, - Джон ткнул пальцем на выход, - в прихожей на вешалке.
Уильямс был действительно в невменяемом состоянии и не понимал, что с ним происходило. Он тут же опрокинулся навзничь и закрыл глаза, провалившись в омут сна.
- Одеяло, - сквозь сон позвал Джон. – Поправь мне одеяло.
Чтобы он поскорее замолчал и не разбудил Вики, миссис Тренеттон так и сделала, укрыв Джона до самого подбородка.
- Благодарю, - пробормотал Уильямс, повернувшись на бок.
- Настоящее животное, - процедила миссис Тренеттон. Сумка Джона была там, где он и сказал. Открыв боковой кармашек на молнии, женщина опустила туда кольцо и пошла назад к лестнице.
Здесь она чуть все не испортила. Ей вдруг показалось, что из окон гостиной на нее смотрят два огромных зрачка, прищурившихся от ярости. Миссис Тренеттон зажала рот руками, задавив рванувшийся наружу крик, и зажмурилась – наваждение пропало. Она быстро перекрестилась и пошла наверх, в свою комнату.
Она еще не знала, какой кошмар ждет ее на следующий день, в невинное, казалось бы, воскресение 31 октября.
Воскресение, 31 октября 1999 года
Джон проснулся часов в восемь утра, плохо выспавшийся – он никогда не высыпался в чужом доме. Повернув голову, он увидел женские глаза, глядевшие на него с расстояния ладони. Мутант улыбнулся, вспомнив вчерашнюю ночь и сказал:
- Здравствуй, Вики!
Собирался Уильямс дольше обычного; сначала он подбирал всю мелочь, которая высыпалась у него из карманов. А потом еще искал футболку, которую они зачем-то запихнули под простыню. Затем Джон сбегал наверх, невидимой тенью ходя меж домочадцев, и принес одежду для Вики. К завтраку они вышли вместе, будто только что встретившись.
Джон, не отойдя еще ото сна, плохо понимал, что ему говорили. Он пообещал себе, что дома обязательно ляжет еще подремать. Задерживаться у Тренеттонов надолго волшебник не собирался, решив, что и без того уже достаточно стеснил этих славных людей. Так что как только Уильямс помог убрать со стола, он начал прощаться.
- Джон уходит, - сказала Мэри, заглянув к матери, которая осталась у себя в комнате. – Ты бы вышла хоть проводить его.
- Конечно, детка. Я никак не найду свое кольцо, ну то, что подарил твой отец. Не иначе завалилось куда-то.
И внизу миссис Тренеттон вздыхала, демонстративно закатывала глаза, в общем, всеми силами выражала беспокойство.
- Что-то случилось, мэм? – спросил Уильямс.
- Мамино кольцо пропало, - объяснила Мэри. – Она все не может найти его.
- Да как же? – посетовал Барти. – Может, ты его в саду выронила? Я попрошу Митчелла поискать.
- Нет, - возразила миссис Тренеттон. – Я отлично помню, что надевала его только дома.
Тут бы мутанту и залезть в ее голову, тогда, может быть, удалось бы избежать всех дальнейших событий. Но он просто не сообразил этого сделать. Вместо этого Джон отступил к двери и стал постукивать ладонью по карманам сумки. У него была такая привычка – непроизвольная, Уильямс всегда боялся забыть что-нибудь и вечно проверял, все ли у него на месте. Один раз это обернулось тем, что Джон, решив получше уложить свой паспорт, выронил его на улице; повезло еще, что вовремя заметил. Вот и сейчас Джон решил проверить, как там дела в его сумке, а это только сыграло на руку миссис Тренеттон.
- Джон, - попросила она, - а открой-ка свою сумку.
Уильямс озадаченно вскинул брови. Он, как любой нормальный человек, не любил, когда кто-то рылся в его вещах. Обиднее всего было то, что все Тренеттоны смотрели на него как один, будто так и ждали, что окаянное кольцо окажется именно в его сумке. Вот тут мутант попробовал проникнуть в разум миссис Тренеттон, но время уже прошло.
- Чего ты копаешься, Джон? – недовольно сказал Барти. – Никто, в самом деле, тебя не обвиняет. Просто покажи, что там у тебя, и все.
Маразм, похоже, достиг своего предела. Ну, если им от этого станет легче… Тем более еще Вики так смотрит. Джон демонстративно открыл все молнии на сумке, перевернул ее кверху дном и потряс. На пол высыпалась пара упаковок бумажных платков, шариковая ручка, шарф, но главное – на него скатилось и запрыгало по полу кольцо миссис Тренеттон. Джон уставился на него и тут сообразил, как это выглядело.
- Да нет, - усмехнулся Джон. – Вы же не думаете, что я его украл?
Однако, судя по лицам Тренеттонов, именно об этом они и думали.
- Честное слово, я не брал его! – воскликнул Джон, но он понимал, что оправдываться, в общем-то, бессмысленно. Его уже обвинили. Взгляд Уильямса из жалобного стал мрачным.
«И кто же из вас троих решил так подшутить надо мной?»
- Так вот почему ты утром двух слов связать не мог, - сказал Барти.
- Да, - согласилась жена, - чистая работа. Я даже не услышала, как ты его забирал.
- Слушайте, - бедолага Джон еще надеялся на понимание. – Если бы я действительно взял это кольцо, я бы спрятал его понадежнее, себе в карман или в ботинок. Зачем мне прятать его в сумке?
Он встретился глазами с Мэри и впервые услышал ее мысли. Голос у нее был странный, окруженный эхом – у других он такого не встречал: «Я верю тебе, Геллерт. Но моих родных ты не переубедишь. Я же не в силах помочь тебе».
- Какой еще Геллерт? – крикнул совершенно ничего не понимавший волшебник.
- Ну хватит этого цирка! – Барти толкнул его в плечо. – Собирай свои вещи и убирайся отсюда. И не смей даже приближаться к моим дочерям. Скажи спасибо, что я еще полицию не вызвал.
Джон зашмыгал носом – опять-таки по привычке, а вовсе не от расстройства. Подхватив свои немудреные вещицы, он заглянул напоследок в сердца стоявших перед ним людей.
«Сволочь», - была единственная мысль Виктории. В ее глазах Джон заметил мелкие пятна слез.
Что до миссис Тренеттон, то она просто ликовала: «Вот и все, хорек. Ты проиграл. Наконец-то я избавилась от тебя. Признай это».
Уильямс почувствовал, что дышать стало тяжелее. К горлу прихлынула кровь, смешанная с яростью. Эта погань оклеветала его! Больше всего хотелось со всего маху приложить эту тварь головой о стену, но так и быть, он оставит ее в живых. Ради Вики. Только ради нее.
Барти тем временем схватил Джона за руку и вытолкал за входную дверь. Уильямс не удержался на ногах, упал. За этой сценой из-за угла дома опасливо наблюдал Митчелл, не решаясь вмешаться. Барти отпихнул ногой колдуна, прошел мимо него к собачьему загону и открыл его дверцу. Волкодав, мягко ступая на длинных ногах, выскочил наружу. Уильямс попятился, не сводя глаз с опасного зверя. Пес и мутант устроили битву взглядов друг с другом; внутри каждой пары глаз была взаимная ненависть.
Никто из них не решался напасть первым. Собака яростно рычала, но страх перед колдуном был в ней слишком силен. Уильямс по-прежнему отступал. Наверное, Джон так и ушел бы, но здесь снова вмешалась миссис Тренеттон. Из окна гостиной волшебник услышал ее голос:
- Перестань, девочка моя. Я понимаю, как тебе тяжело. Ты так хорошо к нему относилась, бредила им, а он показал свое истинное лицо. Ну я же говорила тебе, что Уильямс подлец, а ты мне не верила. Перестань, и десяток таких, как он, не стоят того, чтобы из-за них убиваться.
Джона как кипятком ошпарило. Значит, мало просто оболгать его, они еще и похваляются этим! Ну и здесь мутанта, что называется, накрыло с головой. Он уже не контролировал себя. Как он мог забыть, что главный его козырь вовсе не в умении читать мысли, что у него есть мощнейшее оружие, и это оружие – он сам!
- Ах ты сука! – заорал Уильямс. – Лживая, ненавистная сука!
Миссис Тренеттон оглянулась на этот крик, и тут весь дом от пола до потолка затрясло, как игральные кубики в стакане. Джон уперся руками в садовую плитку под собой, и его ярость потекла наружу через пальцы. Ближайшие к мутанту плиты вывернуло с основанием. Над участком поднялся густой слой пыли, выросший уже выше самого Джона.
Уильямс легко оторвал от земли машину Барти и страшно сдавил ее своей хваткой. Джип со скрежетом превращался просто в груду мятого железа. Увидев в окне первого этажа миссис Тренеттон, Джон размахнулся и швырнул в нее автомобиль. Его передний край выбил стекло и застрял в оконной раме. Мутант выдернул машину обратно, свернув при этом часть кладки дома. Подержав машину над собой, Джон направил ее в сторону самого Барти. Он промахнулся – автомобиль пролетел мимо мистера Тренеттона и стал опрокидываться на упавшего на землю и совершенно беспомощного Митчелла. Не останавливая машину, Уильямс другой рукой ухватил смотрителя за ноги и рванул на себя. Митчелл упал невдалеке от Джона, а джип рухнул прямо пред ним, извергая из себя брызги бензина и осколки стекла.
Окно на втором этаже посыпалось с жалобным звоном. Из балкона под ним вылетели все крепления, и он, послушный воле колдуна, обрушился на загон для собаки, разворотив половину его ограды.
Митчелл, страдая от боли, встал на ноги и обхватил Уильямса поперек груди:
- Остановись, Джон! Господи, какой ужас!
Мутант отшвырнул его, как детскую куклу.
Барти завизжал как свинья и кинулся в неблагоустроенную часть сада, поскальзываясь на грязи. Джон направился вперед; у него на пути встала собака. Пес был, на самом деле, славным животным; преданность хозяевам взяла в нем верх над страхом, и он бросился навстречу своей гибели. Волшебник ударил наотмашь, и несчастная собака покатилась по земле. От ее головы осталась сплошная кровавая рана.
Новая атака мутанта вышла еще более убийственной. От этого удара у Джона проснулась резкая боль у позвоночника. Но эффект был потрясающим – крышу пристройки срезало как ножом, и она съехала набок. Движением руки Джон послал перед собой мощную волну из воздуха. Волна настигла Барти, накрыла его и сбила с ног. Гамак сорвало со ствола дерева и унесло в тартарары. Клочья земли разлетелись по воздуху, будто в саду разорвалась бомба. Мелкие деревья и кусты вырвало с корнями.
Джон вошел в дом Тренеттонов. Его гнев теперь обрушился на кухню. Газовая плита подпрыгнула над полом и перевернулась, раковина из чугуна треснула напополам. Уильямс шел по дому как вестник Апокалипсиса; за его спиной кафель превращался в мелкую крошку, разорванные провода плевались искрами тока.
- Геллерт! – крикнула Мэри. – Остановись, прошу тебя!
«Здесь нет никакого Геллерта, девчонка».
Уильямс вышел из воздуха прямо за спиной миссис Тренеттон. Женщина, увидев его, завыла от ужаса и отпрянула. С потолка гостиной сорвалась люстра и едва не раскроила ей череп. Джон ударил миссис Тренеттон по ногам, отчего они подломились и больше не слушались ее. С носков туфель закапали мелкие ручейки крови.
- Не смей трогать мою маму, мерзавец!
Вики, схватив с пола осколок камня, бросила им в голову Джона. Удар пришелся в переносицу, волшебник вскрикнул – больше от неожиданности, чем от боли. Злоба в нем полыхнула с новой силой. Мутант собрал малую часть своей энергии в кулак и выплеснул ее одним броском. Воздушная плеть накрыла гостиную, превратив камин в развалины. Вики и Мэри отбросило к лестнице. Та наполовину обрушилась, из ступеней выскочили связки щепок.
- Прощайте, - сказал мутант.
Вихрь деревянных обломков опустился на девушек, погребая их под собой. Джон не успел проверить, живы ли они. Его обхватили вокруг туловища и повалили. Барти все же нашел в себе смелость придти на помощь своим родным. Вот только он мог противопоставить колдуну только внезапность своего появления, от которой Уильямс тут же оправился. Волшебник перетек в бестелесный вид и выскользнул из хватки Тренеттона. Он дал Барти время подняться и ударил его по ребрам, проводив свою руку потоком ветра. После трех или четырех жестоких ударов мистер Тренеттон зашатался; Джон схватил его за одежду и бросил через себя. Барти остался лежать, сил подняться у него не было.
Уильямс решил, что пора заканчивать. Его руки потянулись вверх; по потолку побежали трещины, и под ноги колдуна стали падать куски штукатурки. Наверху обрушилась часть кровли; вместо окон гостиной остались сплошные провалы. Еще одно маленькое, почти символическое усилие…
«Гадкий мальчишка! Дрянной мальчишка!»
Волшебник осекся – это был голос Кристины! Она так кричала на него, когда он еще ребенком разбил ее любимую фарфоровую собачку, а потом – когда он перевернул банку с краской прямо на ее школьную сумку.
«Гадкий мальчишка! Вот тебе, вот тебе! Не смей больше никогда так делать!»
Джону будто прочистили глаза; он увидел, с каким страхом на него смотрят эти люди. Они ждали, что вот сейчас будет последний удар, и ад, который принес им Уильямс, окажется свернут, как окно на компьютере.
- Прости меня, Кристина, - прошептал мутант.
И тут колдун сделал занятную вещь – направил удар на самого себя. Воздушным потоком его выбросило как раз на то место, где раньше было окно. На ходу волшебник свернулся в клубок, стал частью потока и взлетел в небо. Внизу накренились и повисли на столбах железные ворота дома Тренеттонов.
- Не могу подняться, - простонал Барти.
- Лежи, не вставай, - сказала миссис Тренеттон. Она крикнула: - Сюда! Митчелл! Кто-нибудь!
У разбитых ворот толпились несколько любопытных, но заходить во двор они не решались. Подоспел Митчелл, которому от стычки с колдуном осталось ушибленное плечо и глубокий порез на лице.
- Скорее сюда! – позвал он. – Господи, кем же надо быть, чтобы сделать такое?
Двое или трое довольно молодых ребят все-таки зашли во двор и остановились, увидев убитую собаку.
- Да быстрее же! – вскипел смотритель. – Давайте-ка поднимем его, только осторожно.
- Оставьте, - Барти попробовал отмахнуться. Не вышло. – Разберите лучше завал, там обе девочки.
Бережно, с величайшим трудом, из обломков вытащили Мэри.
- Ну чудеса! – сказал один из ребят. – С головой завалило, и ни царапины. В рубашке родилась, красотка.
Действительно, Мэри будто и не была под обломками. Чистое лицо, никаких ран на теле. Повиснув на Митчелле, девушка вздохнула и неожиданно твердо встала на ноги.
- Мэри, - позвала миссис Тренеттон.
- Мама! – дочь обняла ее.
- Нужно выбираться отсюда. Дом может рухнуть. Или этот.. эта тварь сюда вернется.
- Он не вернется, - Мэри покачала головой. – Думаю, больше мы с ним не встретимся. А где Вики?
- Да, где Вики? Митчелл?
Смотритель, разглядывавший завал, обернулся, прижав кулак ко рту:
- Ее больше нет.
Мэри заглянула ему через плечо. Ее сестра вытянулась на обломках. Глаза Вики были широко открыты, а руки судорожно сжались, будто она хотела избавиться от здорового куска дерева, пробившего ее насквозь.
Несчастная Виктория умерла.
***
Здесь обязательно нужно сказать об одной важной вещи. Контора, о которой Майк Доусон рассказывал Джону, действительно существовала. В ней работали очень неглупые и внимательные люди, и вечером 31 октября 1999 года в этой Конторе уже знали, что утром этого дня в частном секторе на юго-западной окраине Орданиса озверевший мутант совершил нападение на жилой дом.
Честно говоря, жертв этого нападения было немного. Атака Уильямса обрушилась в основном на сам дом, который оказался наполовину разрушен. В крыше теперь зияла огромная дыра, часть комнат на втором этаже была завалена обрушившейся кровлей, а гостиная и коридор на первом этаже были завалены битым кафелем и камнем. Но погибли при этом всего двое. Одной из жертв оказалась, как вы понимаете, Виктория Тренеттон, тело которой люди из Конторы осматривали очень тщательно. Другим же существом, погибшим в катастрофе, стала собака Тренеттонов, которую без лишних слов закопали в землю в дальнем конце участка.
Мистера и миссис Тренеттон увезли в центральную больницу Орданиса: его – с двумя сломанными ребрами и вывихнутой рукой, ее – с рваными ранами на ногах и нервным срывом. Общаться с представителями Конторы пришлось Мэри. Обычную полицию на участок и близко не пустили, сообщив, что это не их понимания дел. «Конторщиков» интересовали все подробности нападения – где стоял Уильямс во время той или иной атаки, как он двигался, как действовал руками, говорил что-то или же молчал. Надо сказать, что Мэри никак не объясняла, почему она назвала мутанта Геллертом. А следователи вдруг стали спрашивать, в каких отношениях она сама состояла с Джоном, о чем они обычно говорили, не было ли у них половых связей, и не выделял ли ее Уильямс среди других домочадцев. Протерзав так девушку около часа, «конторщики» наконец уехали.
Обычная полиция все же как-то узнала о случившемся в доме Тренеттонов и хотела уже выслать к Уильямсу группу для его задержания. Но здесь в кабинете Хайрема Претли раздался звонок, и бесцветный нейтральный голос из трубки сказал, что дело Джона Уильямса переходит в исключительное ведение Конторы, и любое вмешательство со стороны будет рассматриваться крайне негативно. Занимался же этим делом видный сотрудник Конторы доктор Черч.
Тот самый Роберт Черч, друг офицера Претли, с которым следователь совещался по поводу Джона Уильямса. Он же приезжал к Доусону и требовал, чтобы тот повлиял на своего работника.
Что касается самого Джона, то он находился у себя дома и недоумевал, почему его до сих пор не арестовали. В дверь никто не звонил, не пытался ее открыть, машины проезжали под окнами, не останавливаясь. Город как будто закрыл глаза на преступление Уильямса.
- Привет, Джон, - сказал в трубку Доусон. – Наслышан о том, как славно ты погулял у Барти.
- Откуда?
- У новостей длинные ноги. И чем новость хуже, тем они длиннее. Что же, Джон, я считаю, что ты выполнил мое задание. Барти получил по заслугам. Никто другой не справился бы лучше. Только ты.
- Циничная сволочь, - усмехнулся Уильямс.
- Есть такая проблема, - согласился Доусон. – Джон, ты должен знать – Вики погибла.
- Это я убил ее, верно?
- Похоже, что да. В Конторе знают, кто ты такой. Раз они тебя заметили, они уже не отстанут. Обычный человек не может вывернуться из-под такого контроля, но ты ведь мутант, у тебя есть шанс. Раз ты послужил мне, я хочу тебе помочь. У меня есть одна мысль на этот счет, в ближайшие дни я постараюсь ее осуществить. А ты посиди дома и не делай глупостей, хорошо?
Джон отсоединился. Теперь он еще и убийца, как будто до этого проблем было мало. Его ведет Контора, Виктория мертва, сам Джон повис на волоске. А если попробовать ее вернуть? Уильямс задумался. Так он свой дар еще не использовал, но по идее это было вполне возможно. Правда, понадобится очень много сил и много времени.
Надо было хорошо отдохнуть. Джон вытянулся на кровати, закрыл глаза и провалился в сон. Ему снилась пустыня.