Красивое имя Люба, Любовь? А отчество Павловна? А фамилия Бугай? Да еще рядом с этим именем и отчеством! Любовью она была и Павловной была, а вот фамилия ее звучала горькой насмешкой. Маленькая, худенькая, она была такой легкой, что, казалось, подуй ветер посильнее, он обязательно ее подхватит и понесет почти невесомую куда-то. У нее было очень милое простое лицо со светлыми голубыми глазами и чуть крупноватым носом картошечкой, рот был большеват, верхняя губа чуть-чуть выступала вперед, и это придавало ее лицу какое-то капризное выражение. При своих крошечных размерах, она имела басовитый голос. Глубокий бархатистый звук его заставлял всех оборачиваться на неё. Молодую девушку это смущало. Она прекрасно и задушевно пела, но делала это только в компании друзей. На сцене никогда не выступала.
- Вот выйду я на сцену такая пигалица и запою своим низким голосом: «Отвори потихоньку калитку…» Все от смеха со стульев попадают.
- Несолидная, какая я несолидная! - постоянно говорила Люба, - хорошо вам, вы входите в класс, и дети вас сразу признают потому, что у вас вид солидный, а меня они могут даже не заметить. Мне знаете, как нужно напрягаться, чтобы быть заметной!
Она напрягалась. На работу она носила одежду явно на размер больше той, которая была ей необходима, а может быть даже и на два. Рост она увеличивала за счет каблуков, хотя где она умудрялась достать туфли тридцать пятого размера на большом каблуке, было тайной. Свои светлые от природы волосы Люба выкрасила в черный-черный цвет и купила шиньон такой же черный из жесткого конского волоса. Каждое утро она воздвигала на голове нечто, отдаленно напоминавшее большой купол Софийского собора, но это еще не все! Она так безудержно пользовалась косметикой, что умытую ее никто не узнавал. Везде и всюду Любовь Павловна носила с собой огромный портфель. Они тогда были в моде. Этот портфель был набит мятыми газетами, чтобы не слипался. Можно было бы положить в него тетради, тем более что Любовь Павловна преподавала русский язык и литературу, но наполненный тетрадями портфель она бы просто не подняла, поэтому тетради она домой не носила, проверяла в учительской, а портфель всюду носила с собой, даже на уроки. Она искренне считала, что когда она с нелепой прической и макияжем, напоминавшим боевую раскраску индейцев, заходит в класс, да еще и держит в руках огромный портфель, да ещё и покачивается при этом на высоких каблуках, ученики замолкают от одного только ее внушительного вида. Ей и невдомек было, что дети любят ее за талант, за преданность делу, за отвагу и искренность и за справедливость, за любовь к своему предмету. Любовь Павловне прощались ее маленькие слабости, например, запальчивость и категоричность. Если возникал конфликт на уроке, все взвешивалось на весах справедливо - несправедливо. Если Любовь Павловна говорила категорически:
- Все! Справедливо!
С ней никто не спорил.
Хороший и умный директор школы Анатолий Андреевич только улыбался, глядя на все чудачества молодой учительницы, но относился к ней подчеркнуто уважительно.
В деревне сравнительно недавно отстроили дворец культуры. Как он был хорош! Стоял на берегу реки, а перед ним был парк. Зал был рассчитан на триста пятьдесят мест! Малый зал украшали картины художников, занавес был расписан ими же по индивидуальному проекту. Современное прекрасное здание было гордостью всего района. Похвастаться было чем, поэтому работники культуры приглашали в деревню самые лучшие гастролирующие коллективы. Вот однажды прошел слух, что на днях на сцене клуба будет дано цирковое представление. Да! В самом деле! На стенде для афиш появилось красочное объявление. Цирковое представление состоится! Впервые многие сельские жители увидят дрессированных животных, канатоходцев, клоунов и акробатов! Представление будет дано одно и начало его в семь вечера.
На вечерние спектакли дети не допускались. Тут же к директору школы отправилась делегация за разрешением посетить вечером клуб. К великой радости всех разрешение было получено. Ура! Завтра представление!
Любовь Павловна была классным руководителем в восьмом классе. Тысячу раз она напомнила ребятам, чтобы они не забыли деньги на билет.
Вечером следующего дня прекрасное современное здание клуба было празднично освещено. Артисты приехали еще днем и готовились к представлению. Уроки не были похожи на уроки, дети были возбуждены и реагировали лишь на одно слово, таинственное и непривычное для деревенского человека слово - “Цирк”.
Несемейные молодые учителя, жившие в учительском общежитии, тоже собирались на представление. Любовь Павловна, как всегда, собиралась дольше всех.
- Люба! Ты идешь? Идем же скорей!
- Ладно, берите ключ и идите, я дверь захлопну и вас догоню!
Люба не была копушей, она давным-давно уже собралась, но идти до самого клуба рядом с высокими подругами на виду у всех? Нет уж, увольте от такой радости!
Люба вышла из дома буквально за пять минут до начала представления. Клуб был через дорогу, времени хватало.
Уже прозвучал первый звонок. Большой зал клуба был весь набит до отказа. Здесь сегодня было все село - от малого до старого. Все были в зале, но в фойе, спрятавшись за колонну, стоял Паша из её класса. С ним случилось худшее, он забыл деньги на билет, у ребят лишних не оказалось, а домой не сбегаешь. Паша жил за семь километров от центральной усадьбы в маленьком селе, которое называлось Алексеевка. Подросток стоял в фойе, надеясь на чудо, но чуда не было. Паша смотрел на каждого, кто входил в клуб и к каждому намеревался подойти и попросить денег на билет, но что-то не позволяло ему это сделать.
Последней, почти вприпрыжку вбежала Любовь Павловна. Паша взглянул и отвернулся. По непонятным причинам они враждовали. Большой, сильный и красивый Паша, как казалось учительнице, относился к ней снисходительно, и учительницу в ней не признавал. На уроках он смотрел на нее в упор и иногда доходил до того, что подмигивал ей.
Любовь Павловна страшно возмущалась. Ходила жаловаться на своего ученика к директору. Анатолий Андреевич всегда очень спокойно разбирался в каждом, отдельно взятом случае, не находил криминала в поведении Паши.
- Ну, улыбнулся он вам, ну даже если и подморгнул, хотя он утверждает, что вам это показалось, улыбнитесь вы в ответ и все, конфликт будет исчерпан.
- Еще чего не хватало! - фыркала Любовь Павловна и жаловалась коллегам - не признает он меня, не признает! Он опровергает науку педагогику. Вчера на уроке он стал посвистывать тихонечко. Очень красиво и мелодично. Но нельзя на уроке свистеть! Не положено. Я решила не делать ему замечание, а поступить так, на лекции советовали. Я стала прислушиваться! По научному он должен был застесняться и перестать свистеть! Ничего подобного не произошло! Он стал свистеть громче! Как мне сложно его учить!
Любовь Павловна сразу заметила Пашу и даже почувствовала, что этот большой и сильный мальчик готов был заплакать. В глазах его было столько страдания. Еще бы! Все будут смотреть представление, а он, как изгой, будет стоять в фойе клуба и слушать отзвуки чужого веселья!
- Ты что здесь делаешь? Ты почему в зал не проходишь?
- Билета нет!
- Так купи!
- Деньги забыл!
Любовь Павловна торопливо пошарила в карманах, деньги у нее были с собой. Она протянула их подростку. Он просветлел лицом, бросился к билетерше, но, увы, билетов уже не было!
- Пустите его так, возьмите деньги и пустите без билета! - попросила Любовь Павловна.
- Не положено! - сердито и строго сказала незнакомая билетерша.
Паша стоял мрачнее тучи.
- Знаешь что, - секунду подумав, - сказала Любовь Павловна, - возьми мой билет. Я выросла в большом городе и в цирке сто раз была! Я такие представления видела, тебе и не снилось. Я ведь пришла просто за компанию, мне это совсем не интересно!
- Правда? - недоверчиво спросил Паша.
- Правда, правда! Бери! - протянула подростку Любовь Павловна заветный кусочек желтоватой бумаги.
Паша заулыбался, взял билет, прошел в зал, дверь за ним закрылась.
Любовь Павловна вышла на улицу. Было холодно. Порывистый мартовский ветер пронизывал насквозь. Она мгновенно замерзла. Куда идти? Общежитие было закрыто. Она сама захлопнула дверь, а ключ у девочек. Постучаться в любой дом и зайти на огонек? Вся деревня, от малого до старого была в клубе. Оставалось одно: бродить по улицам, поджидая конца представления.
Запахнувшись покрепче, дрожа от холода, Люба пошла по деревенской улице. Во всех домах не было света. Все жители были в клубе. Негде было обогреться. И месяц, и звезды с удивлением смотрели сверху, как бредет маленькая одинокая фигурка неизвестно куда, легко ступая своими ножками по холодной земле, зябко кутаясь в легкое осеннее пальтишко и постукивая ботиночками по мерзлой дороге.
Паша в это время сидел в теплом клубе, смеялся над шутками клоуна, ахал, глядя на эквилибриста, восхищался неуклюжим медвежьим кувырканием. Он и не догадывался, что Любовь Павловна выросла на маленьком железнодорожном разъезде, где было всего восемь дворов, никуда далеко не ездила и в цирке не была ни разу в жизни.