Поезд мягким комом в горле тронулся с перрона. Купе плацкартного вагона колыхнулось запахом вспотевших тел и запыхавшихся мыслей. В окне проплыла белая табличка на стоявшем на путях поезде Москва-Сухуми. Пассажиры пытались успокоиться после суматошной посадки, распихивали по углам сумки и бестолково остаточно суетились. Проводница прошла по вагону, надрывая билеты.
-Вы куда едете? – спросил меня толстенький сосед с нижней полки.
-В Сухуми, - ответила я.
-Вы не можете ехать в Сухуми, этот поезд идёт в Севастополь! – возмутился он.
-Почему? - спросила я.
-Вы перепутали поезд!- уверенно кивнул он.
-Нет, я еду куда надо, а вы, похоже, перепутали, - серьёзно возразила я.
-Ааа! Вы шутите! Ну, конечно, вы шутите, - робко догадался он.
-Я не шучу, - ответила я.
-Но ведь этот поезд идёт в Севастополь! – уже не так уверенно возразил сосед.
-Ну, и отлично!- парировала я. – Вы поедете на нём в Севастополь, а я - в Сухуми.
Устав чувствовать себя дураком, толстый дядечка перевёл разговор на другую тему. Всю дорогу он нудно рассказывал обо всём на свете. Судя по всему, мелкий служащий, педантичный, аккуратный, профессиональный, насколько это позволял его кругозор, он был зашорен до состояния замочной скважины. По любому поводу у него было своё мнение, основанное на самых твёрдых правилах. Если мнения не было, темы он избегал. Он её просто не замечал. Слушать его было тяжело, выключить в
голове звук его голоса - трудно.
В процессе разговора выяснилось, что кроме меня всё в купе в полном составе едет в Крым к себе на родину. Они уже давно коренные москвичи. Но отчий дом навещать надо. Обе преклонных лет дамы спорили с толстым дядечкой, какое место в Крыму как называется, где расположено, что там находится рядом, безнадёжно путались в показаниях и выясняли, кто из них больше коренной крымчанин.
Поезд шёл уже почти сутки. Два мужчины с боковых полок беспрестанно шокали и матерились. Матерились так часто, что казалось, никаких других слов они просто не знали.
На одном из полустанков в вагон вошла женщина на высоких каблуках, в чёрных лосинах, длинном трикотажном свитере, подпоясанном широким чёрным ремнём, и с кокетливым белобрысым хвостиком. Со спины ей можно было дать лет тридцать. С лица она их не брала.
-Йогурты клубничный, малиновый, кефир, ряженка, сигареты! – растягивая слова, взывала она к пассажирам.
-Вам сигареты? Ой, извините, у меня сдачи нет, – она принялась обслуживать одного из матерившихся мужчин.
– Можно я тут у вас положу? - спросила она, поворачиваясь ко мне. Не дождавшись разрешения, вывалила всю имеющуюся у неё наличность, впремешку гривны и рубли, на моё одеяло, и стала в них копаться.
-Ну, вот, я нашла вам сдачу! – обрадовала она парня, - Сегодня ваш день. Когда чего-нибудь сильно хочешь, всё получается. Вы, наверное, очень хотите курить!
-А вам ряженку? Сейчас. Ой, а ряженки нет, с утра была, а сейчас уже нет! Хотя, нет, вот она. Ой, а это не ряженка, а йогурт, извините. Нет, не йогурт…
Монолог продолжался минут десять, пассажиры в вагоне уже смеялись в голос.
Когда развеселившая всех продавщица ушла, громкая харизматичная дама из соседнего купе на весь вагон сообщила, что она сама с Украины, живёт в Москве, но «после развала Союза, Боже мой, как изменились наши люди!» «Мне теперь так за них неловко!» - горевала она по поводу недавней продавщицы. Продавщица всех смешила, никого при этом не убив, но харизматичной даме было за неё неловко.
На подъезде к Симферополю я стала рассматривать людей на перронах полустанков. Выходить на улицу было лениво, а погоду узнать хотелось.
-Интересно, там жарко? – спросила я у попутчиков, хотя вопрос был, скорее, риторический.
-Конечно, жарко, - ответил толстый дядечка.
-Но я никого не вижу в шортах, - возразила я.
-Да вы что! Ходить в шортах неприлично! – возмутился он. – У меня сын два года жил в Америке, так вот там у них есть такой штат, Монтана называется. А в этом штате, вы только представьте себе…
Я не смогла представить себе штат Монтана, меня накрыло такой серой волной скуки, что захотелось зевать. Я сгребла свои нехитрые монатки и пошла в туалет переодеваться в шорты.
Вернулась под впечатлением следов пребывания последнего посетителя этого так необходимого всем места.
-Неприлично писать мимо унитаза и харкать в раковину, - сказала я дядечке, который уже закончил про штат Монтана и теперь разглядывал перрон. – А ещё неприлично обманывать, материться и врать. И судить людей тоже неприлично. А в шортах ходить прилично, особенно, когда жарко.
Толстый дядечка растерянно посмотрел на мои шорты и через пару минут отозвался: «Вы какая-то странная. Не из этого века».
Йошкин Кот на моей полке приоткрыл один глаз, и мы переглянулись.
«Куда мы с тобой попали на этот раз?» - подумала я.
«Пока не знаю», - пожал плечами он.
10.2012