Овод... Так про себя я давно назвала этого парня. И не только потому, что на лицо он - точно улучшенный вариант Олега Стриженова. Среди прочих простодушных, простеньких и крепеньких, как грибы, американских парней он как белая ворона, как европейский дворянин, волей судьбы заброшенный в бригаду белобрысых крестьян. И не только по внешности. Он и в действительности был европейцем - родители его приехали сюда из Праги, когда он только появился на свет.
В компании беспечно галдящих товарищей по работе - бесконечно молчаливый, сосредоточенный в себе, он выделяется каким-то особенным натуральным ненаигранным благородством - взглядов, жестов, негромких редких фраз. Странная, слегка приметная сутулость, скрытая сила и неспешность чуть скованных движений, самоуглубленный взгляд и жаркий румянец, то и дело перекатывающийся по его бесстрастному, казалось бы, лицу - всё это неотразимо приковывало внимание к нему в любой школьной толкучке. К такому тихому - больше, чем к самому броскому и резвому.
Прошлой зимой стало известно, что он обручен с девочкой, которую я знала. Какое-то время она работала рядом, параллельно закончила колледж и стала учительствовать в одном из пригородов Бостона. Скандинавского типа, милая приветливая серая уточка с замечательным сочетанием чувства юмора и сострадания. Было очень легко представить ее рядом с Оводом - получалось удивительно органическое сочетание прелести и тишины.
И если фантазировать об их вечерах вдвоем - сколько романтики должно было быть рядом с таким необычным загадочным человеком, какими особенными должны быть его ласки, какими жгучими редкие слова. И чудилась нежность, верность, надежность... Все были бесконечно рады за эту парочку, шумно и красиво поздравляли. Шутливо советовали брать побольше сверхурочных, чтоб побыстрее скопить на свадьбу. А он тоже без отрыва от работы заканчивал свой колледж и готовился стать учителем, может быть, даже в нашей школе.
И продолжалась жизнь - у каждого своя. Шло лето, и, обязанная по договору несколько ночей в неделю ночевать в школе, я приезжала сюда уже ближе к полночи, когда на парковке было много свободных мест и можно было погулять перед сном по спящему притихнувшему парку. Так и на прошлой неделе - приехала, запарковалась, а выйти из машины не спешила - дослушивала часть главы из аудиокниги на диске. А из соседней машины вышли двое и, взявшись за руки, короткой походкой направились к школе. И если бы не эта благородная сутулость, я и не обратила бы внимания - подумаешь, событие! В коллективе молодых - обычное дело.
Но это был он - мой герой и предмет постоянного внимания! Мой герой, чей дом был отсюда милях в двадцати, вел за ручку почти в полночь вовсе не ту, с которой был обручен, но новую учительницу, признанную местную красавицу, блондинистую томную, типа, модель. Девчонка из Англии, прелестница, каких поискать, не просто шла, а танцевала с ним рядом, льнула, заглядывая в глаза. Они направились в дальнюю заднюю дверь, и, когда я вышла из машины, на занавеске её окна на втором этаже увидела их вместе, как один силуэт. Вот тебе и тихий, тихий Овод... Тихий, тихий, сосредоточенный в себе...Как бесподобно он, должно быть, целовался...