Первый день второй чеченской войны

               
                (Обращение к русскому народу.)               
                «Не гордой лезгинкой на рваных останках,
                Не Глинкой державной звеня,
                А пеплом детей в колыбелях и танках,
                Звучит в моём сердце Чечня!»
                «Независимая газета». Январь 1995 год.

     Осенью 1999 года в центре села, где я живу, нашему взору представилась колонна автомобилей «Джип», как бы специально заляпанных грязью, с открытыми окнами, из которых демонстративно отсвечивали модные солнцезащитные очки на бородатых физиономиях. Это были арабские наёмники с длинными вьющими волосами, которых в первую войну мы не встречали.

Джипы проехали мимо моих ворот.

Ранее, в конце августа, эти наёмники вместе с чеченскими боевиками выехали из Чечни по зову боевиков из «Отдельной исламской территории» – так назывался ваххабитский непризнанный автономный анклав, существовавший в Кадарском ущелье на территории Буйнакского района Дагестана в конце 1990-х годов.

   Другими словами, ваххабиты Кадарской зоны попросили чеченцев напасть на Дагестан. А чеченские боевики объявили, что на этом не остановятся: «пойдём дальше, по всему Кавказу, чтобы расширить чеченский халифат». Какую чистоту ислама чеченцы могли дать Дагестану? Жители Дагестана стали мусульманами, освоили и соблюдали и традиции Ислама на несколько столетий раньше, чем вайнахи – чеченцы и ингуши. Да и в большинстве случаев святые мусульманские шейхи, которых до сих пор почитают в Чечне, были этническими аварцами и кумыками. Это общеизвестный факт.

   Многие чеченцы понимали, что этот фарс добром не кончится. Масхадов был профессиональным военным, а не религиозным деятелем. И его правительство меньше всего разбиралось в религиозных догмах Ислама. Они погрязли в интригах и конфликтах между собой – всё никак не могли установить, кто из бригадных генералов имеет больше особых заслуг за «победу» над Россией. Шариатский суд Масхадова объявил «герою» Первомайска террористу Салману Радуеву четыре года заключения за антиправительственные выступления. А тутмакх (зек) Радуев и не думал сидеть ни одного дня – устроил в центре Грозного митинг своих сторонников, и по своему телевизионному каналу демонстративно показывал «фигу» Масхадову и его шариатскому суду. У нас у каждого генерала был свой телеканал. И чеченцы уже понимали, что у них один враг – это его собственное правительство.

Надо сказать, что большинство жителей Дагестана были на стороне федеральных властей. В результате получилось, что Чечня напала на Дагестан, а значит, на Россию. Следовательно, Чечня в одностороннем порядке нарушила договор между Ельциным и Масхадовым. Это дало повод для ввода войск и начала второй кампании. В общем, такие грязные дела. Это называется политика, которая народу простому не нужна.

Вторжение боевиков Басаева было отбито федеральными войсками и местным ополчением.

И вот, после событий 29 августа – 13 сентября 1999 года чеченские боевики вместе с наёмниками возвращались из Дагестана.

    Следует отметить, что село наше географически расположено в 20 км от границы с Дагестаном. И колонна эта двигалась оттуда, что не сулило нам ничего хорошего. Мы провожали колонну грустным взглядом. Мы знали, что эти парни никакой победы нам не принесут. Лишь изредка кто-то из толпы кричал им: «АллахIу Акбар!». Да и то – на всякий случай. Кто знает – кому Россия на сей раз позволит себя победить, и чем это обернётся для мирных жителей.

Вряд ли Кремль будет играть с нами в «Кошки – мышки» на этот раз. Очень уж очень пронзительный взгляд у нового премьер-министра России! В сентябре 1999 года Путин сделал резкое заявление о террористах: «Российские самолёты наносили, и будут наносить удары в Чечне исключительно по базам террористов, и это будет продолжаться, где бы террористы ни находились. Мы будем преследовать террористов везде». А в заключение он добавил: «В туалете поймаем, мы и в сортире их замочим, в конце концов. Всё, вопрос закрыт окончательно»

С такими невесёлыми мыслями провожали мы воинов «джихада», которые с боями вышли из Ново-Лакска Дагестана. «Праздник» на нашей улице начался, как только колонна благополучно добралась до Грозного, расположенного от нас на расстоянии 50 км. Мы внезапно подверглись ракетно-бомбовым ударам фронтовой авиации и «вертушек».

Как потом узнали – стреляла и ВМ Каспийская флотилия.

   Дома у меня железобетонное подполье, в котором моя семья спасалась две войны. В относительно «мирное затишье» между войнами с осени 1996 до осени 1999 года я, инженер-строитель, разделил подполье мощными перегородками и при атробстрелах села заставлял семью спускаться в подвал и распределяться по каморкам, чтобы одним снарядом не накрыло нас всех. Из подвала можно было по траншее, вырытой зигзагами, пробраться в отхожее место, которое я накрыл тремя стальными листами толщиной 3 мм на уровне земли. Чем я хуже генерала Карбышева? Такой же советский инженер, как он. Снаряды (шрапнель) взрывались в воздухе – осколки разлетались веером, и уходили в землю. «Врёшь, не возьмёшь!» – говорил я в сортире, сидя в «позе орла».

Как мудрый отец, я забочусь о собственной семье, и завещаю потомкам хранить мой «фортификационный шедевр» до судного дня. Почему? Не верю России? И это тоже, но больше не верю своим. Появится в будущем ещё один имам и объявит себя чуть ли посланником Аллаха, а дураков у нас хватает, и те, которые пойдут за ним, к сожалению, будут.

Пока мы отсиживались в подполье, артиллеристы вели обстрел нашего села – наверное, выполняли наказ и. о. Верховного «мочить в сортире» всех террористов. И вот один из коварных снарядов, предназначенный, видимо, моему сортиру, попал в сарай, где, никому не мешая, жевала свою жвачку корова.

Наша корова имела скверную привычку бодаться, и признавала только мою супругу, поэтому была привязана цепью к металлической трубе. Имея за плечами опыт первой Чеченской войны, я знал, что снаряд в один двор дважды не попадает, и вылез из своего укрытия. Глянув на картину «мочилова», подумал: «Слава советским металлургам!». Старая цепь выдержала удар, и оторвала голову от туловища коровы. Эти две части раскидало в разные стороны. «Вот и разрешились две проблемы: и корм не нужен, и мясо есть» – подумал я, разделывая тушу буйвола по мусульманским обычаям, хотя на молоко нашей кормилицы мы возлагали большие надежды в предстоящую блокадную зиму.

«Может, наша несчастная корова – жертва за спасение моей семьи от этого кошмара, ведь вины нашей ровно столько, сколько у неё» – такими невесёлыми мыслями разделывал я тушу, урывками выбегая из укрытия. Не было никакого сомнения, что нам придётся отсиживаться осень и зиму в полной изоляции от всего мира. Тем более, что Российские «демократы» из Государственной думы предлагали устроить вокруг Чечни некий санитарный кордон. Как от эпидемии чумы.

Не успел я разделать тушу коровы, как обстрел села усилился. Забежав в укрытие, я ещё накрыл своим телом младшего десятилетнего сына. При каждом налёте у мальчика начиналась рвота – его просто выворачивало от испуга. Я заставлял его пить воду и приговаривал: «Пережили одну войну, переживём и эту». И тут супруга объявляет радостную новость: «В нашем доме родилась новая девочка!» Наша внучка родилась «средь шумного бала» – под грохот артиллерийских залпов. Такова была воля Аллаха.

По известным причинам мы не могли находиться в общем доме с роженицей, о роддоме не могло быть и речи. Все окна в доме были занавешены шерстяными одеялами, пуховыми подушками – этим занимался младший сын, ставший в столь юном возрасте дядей и «террористом».

После боевого затишья к двум часам дня, вдруг с окраины села стали слышны женские вопли, где обычно собирались наши частные извозчики, а там у меня старший брат живёт. Со всех ног бросился туда, но у брата всё в порядке, хотя весь двор в осколках.

Трагедия разыгралась на берегу реки Мичик, на мосту, где ещё 150 лет назад русские с чеченцами обменивались пленными. Но это – «предания старины глубокой». Современная война была страшнее и беспощаднее. «Воздушные асы» обстреляли три машины – бортовой КАМАЗ, «жигули» с полным салоном, и автобус с пассажирами. Когда мы туда прибежали, вездесущие таксисты хватали живых и мёртвых, и привозили в наш сельский медпункт, да и сами попали под обстрел – из них двое погибли. Это, к сожалению, достоверные факты нашей жизни.

В этой каше человеческих тел невозможно было разобраться, где чья рука, нога, а то и голова. Глядя на водителя автобуса я вспомнил о «всаднике без головы», мальчишка искал башмак не понимая, что она отлетела вместе с ногой. Тут я перехватил взгляд старшего сына - он вышел из укрытия, несмотря на мой строжайший запрет. «Да ладно уж!» – сегодня он стал отцом, и чувствовал себя ответственным за жизнь на Земле.

Привезли раненых в медпункт. После некоторых дебатов, соорудили на крыше здания что-то наподобие красного креста, и развесили белые флаги. Погибших отвезли в мечеть, и разошлись по домам, до завтрашнего дня. Когда я пришёл домой и увидел своё отражение в зеркале – ужаснулся. Я был похож на какого-то живодёра. На мне была кровь после разделывания туши несчастной коровы, а также человеческая кровь. Моя одежда была насквозь пропитана потом и кровью, и сам я был с головы до ног измазан этой грязной массой бурого цвета.

Отмылся кое-как, переоделся в чистую одежду, как воин, идущий на битву, и приготовился полностью положиться на волю Аллаха: «Делай, что должно, и будь, что будет».

Вечером узнали ещё страшную новость: 14 летняя девочка из нашего села шла домой с огорода, держа на руках братишку, а за подол платья держалась ещё младшая сестрёнка – их обстреляли из вертолёта прямо на глазах замешкавшейся в поле матери. Я вспомнил иллюстрацию картины Константина Маковского из школьного учебника – «Дети, бегущие от грозы».

После этой трагедии мать погибших детей умерла от горя, отец спился – семьи нет.

Вот так – под фронтовую симфонию обстрелов, свист снарядов, шум самолётных двигателей и вертолётов – закончился первый день второй чеченской компании. Это было 7 ноября 1999 года.

Поверьте – я ничего не выдумываю, не сгущаю краски. Всё происходило именно так, как я описал.

Но как же заявление премьер-министра России, сделанное в сентябре 1999 года: «Российские самолёты наносили, и будут наносить удары в Чечне исключительно по базам террористов…»?

Федеральные войска прибыли в Чечню наводить конституционный порядок? Они прибыли защищать население Чечни от бандитов и террористов? Как можно назвать всё, что происходило в этот день на территории моего родного села?

   Если это военное преступление, то почему никто не осуждён? Почему до сих пор никто не удосужился хотя бы признать, что федеральные войска, которые прибыли в Чечню «наводить конституционный порядок» в действительности совершали преступления, так как нарушали Конституцию, в которой перечислены права граждан России, в том числе право на жизнь. Да, у нас, чеченцев, тоже есть право на жизнь, и это право гарантировано Конституцией РФ. Ведь Чечня – это субъект Российской федерации, а чеченцы – граждане России. А если Вы считаете, что Чечня не является частью России, значит, признаёте суверенитет Чечни. И что вы в таком случае делаете на территории суверенного, независимого государства?

Этот день был наполнен трагическими событиями – уничтожение детей, взрослых, беспомощных животных. И ещё одно важное событие в жизни моей семьи, которое показало милость Всемогущего Аллаха – рождение новой жизни.

«…Сколько зарыто в ямах…а сколько зароют ещё» – как писал Сергей Есенин. И что нам несёт эта новая война? Бежать? А куда бежать?! В прошлую войну семью отправлял в Дагестан, а сейчас мы потеряли мандат – его сожгли «воины ислама», понаехавшие в Чечню со всего мира.

Аварский политический деятель Гаджи Махачев, в порыве сверхпреданности «единой, неделимой России» скоро объявит миру о том, что «хороший чечен – это мёртвый чечен».

– Ну, уж если ваши братья по духу и вере вас ненавидят, то кому вы ещё не насолили? – будут говорить русские генералы, и прикажут подчинённым разговаривать с чеченцами только через прицелы огнестрельного оружия.

Всё это будет потом, и даже ещё хуже. Но вернёмся к нашему первому дню. Внезапно наступила вечерняя тишина. Несмотря на незахороненные мёртвые тела наших односельчан в селе не слышно плача, причитаний. Даже лая собак не слышно. Я вспомнил, как Лев Николаевич Толстой в своё время описывал точно такую же картину в одном из чеченских сёл после нашествия русского экспедиционного корпуса в ХIХ веке.

    Я пытаюсь вновь и вновь заглянуть в душу русского человека через произведения русских писателей. Взял Лескова и читаю: «Прокляни день твоего рождения и умри» – в этих адских, душераздирающих звуках, которые довершают весь ужас картины, звучат советы жены Библейского Иова: «Кто не хочет вслушиваться в эти слова, кого мысль о смерти и в этом печальном положении … пугает, тому надо стараться заглушить эти воющие голоса чем-нибудь ещё более безобразным».

Тайком от семьи сходил на рекогносцировку места на кладбище рядом с родителями. Кладбище настраивает на философские размышления, ибо тут «на кладбище всё спокойненько – ни врагов, ни друзей не видать». Читал знакомые имена на чуртах, и завидовал тем, кто уже перешли эту границу между и смертью. Вот уж действительно – «исключительная благодать!».

Я пытался привести свои мысли в порядок:

– Сегодня нас убивают русские. А ведь Толстой, Лесков и Есенин – тоже русские.

– Нет, не может быть, они не могут уничтожить всё наше село – успокаивал я сам себя. В этом селе меня учили русскому языку русские учительницы. Знают ли они, какие «фашисты» сегодня бомбят их учеников?

Ночью, подключив автомобильный телевизор к аккумулятору, смотрю «слышит ли Родина, знает ли Родина?», как убивают его народ, а родина «ничего не видит, ничего не слышит и никому ничего не скажет!». Она занимается текучкой, разум мой перестаёт понимать ту жизнь. Вот у жителей Красноярска лопнула теплотрасса к целому микрорайону. Проблему выносят на федеральный уровень. Ведь там же дети и… роддом! А тут армянин Петросян измывается над русской тупостью, а они, русские, сидя в зале, хохочут и хлопают в ладоши от удовольствия. «Над кем смеетесь? Над собой смеётесь!» – говорил ещё 170 лет тому назад Николай Васильевич Гоголь в комедии «Ревизор». Ничего с тех пор не изменилось! Только форма стала другая, а суть одна, как и крепостное право. «Кто забудет свое прошлое, проживёт его заново». Русские люди! Вы раньше не слышали нас, но вы же не можете не видеть – идёт война у ваших границ.

Это было 7 ноября 1999 года.

Неужели прав Некрасов, сказавший про свой народ:

...Всё, что мог, ты уже совершил,

создал песню, подобную стону,

и навеки духовно почил.