Ольга сидела за письменным столом в раздумьях. За два года, что она работала начальником подразделения, она добилась очень многого. Все было расставлено по полочкам, люди четко знали свои обязанности, и даже в ее отсутствие работа не прерывалась ни на день. Два дня назад ее вызвал к себе генеральный директор. Он сразу приступил к делу, не дав ей даже опомниться.
– Ольга Ивановна, я вас очень ценю, поэтому предлагаю возглавить наш филиал на Урале. С квартирой вопрос решен, четырехкомнатная элитная, в кирпичном доме. Мебель – за счет компании, ремонт и прочее поможем сделать, рабочих и материалы оплатим. Ехать нужно через неделю. Вот договор. Зарплата достойная. Подумайте. Посоветуйтесь с родными. Жду через два дня. Я знаю, что вы справитесь.
Генеральный поднялся из кресла, давая понять, что разговор окончен.
Ольга ожидала чего угодно, но не такого поворота событий. За вечерним чаем она посмотрела на мужа и очень серьезно спросила:
– Миша, хочешь быть мужем директора?
– А что, есть свободная молодая красивая директор? – отшутился Михаил.
Ольга встала, подошла к зеркалу.
– Темно-рыжая, с хорошей фигурой, серьезная, с далеко идущими намерениями.
– И как далеко?
– Ну, пока на 400 километров.
– И? – насторожился Михаил
– Мне предложили повышение….
– А ты знаешь, я не против. Вот только дома я буду директором, а ты – на работе, а то я тебя знаю, командирша ты моя…
Сложнее было с мамой. Сначала мама обрадовалась, потом заплакала, потом долго ходила и вздыхала. Утром она позвонила Ольге на работу и сказала, что согласна, если Ольга будет приезжать на праздники. На том и порешили. Сегодня надо было дать ответ. Генеральный не торопил, не дергал звонками, но от волнения Ольга не знала, куда себя деть. Откуда-то появились сомнения, и она уже была готова позвонить и отказаться от всего: и от повышения, и от переезда. Чтобы успокоиться, она решила навести порядок в ящиках стола. В верхнем был идеальный деловой порядок, во втором были мелкие дамские штучки, которые она старалась скрыть от всех. Кое-что Ольга положила в сумку, остальное безжалостно выбросила в корзину. Остался нижний ящик. Среди накопившихся мелких сувениров и фотографий она нашла открытку с вытисненным букетом роз, взяла ее в руки, открыла и прочла: «Дорогая Командирша!» Из Ольги Ивановны она сразу превратилась в Лельку…
…Лелька неслась в школу на всех парах. В классе целый месяц разучивали песни и стихи о маме, и она переживала, что вдруг забудет от волнения или не услышит, когда наступит ее очередь читать свое четверостишие. Сегодня последний раз встанут перед классом и расскажут стихи, а потом придут мамы, и тут уж никак нельзя опозориться. Особенно перед Его мамой. Он был для нее самым главным в классе. Сероглазый, со смешными ушами, Он сидел за третьей партой, а она – за пятой, но в другом ряду, и ей хорошо было видно, как Он вытаскивал из портфеля книгу и клал ее себе на колени. Он никогда не дрался и не бегал по коридорам как угорелый, если она не подходила и не звала его с собой в буфет. Тогда они лихо неслись по старенькой лестнице с прогнувшимися от времени ступеньками и отполированными широкими, удобными перилами, по которым можно было съехать на глазах изумленных малышей и потом удирать во все лопатки от тети Любы, школьной уборщицы.
На первом уроке все было без происшествий. Лелька встала, ответила, получила привычную пятерку и решила, что можно расслабиться и до конца уроков жить спокойно. Правда, это часто оборачивалось огромной двойкой за поведение. Ну скажите, кто еще мог залезть под парту и раскрасить задаваке Галке новенькие босоножки? Кто еще мог принести в школу механическую лягушку и тарахтеть ею под партой? Кто еще мог принести на внеклассное чтение папину книжку со смешным заглавием «Декамерон»? Кто мог подговорить всех смыться с физкультуры в кино? Конечно, Лелька. Слушая, как Лелька трещит по телефону с подружками, папа с мамой только посмеивались. Конечно, воспитательные беседы дома проводились частенько, но Лельку иначе, как командиршей, не называли.
Но сегодня Лельке командовать совсем не хотелось. На ней было нарядное синее платье, а из темно-рыжих жестких волос непонятной длины мама соорудила ей что-то вроде модной французской косы с огромным белым бантом в виде роскошной розы. Перед третьим уроком мальчишки выставили всех из класса и закрыли дверь на швабру. Девчонки тут же собрались возле старенького пианино и стали бренчать – и те, кто умел, и те, кто не умел.
– Командирша, пошли споем, – позвали ее.
– Нет, я в буфет.
Лелька хотела было лихо пролететь до первого этажа на перилах, но вовремя спохватилась. Хороша же она сегодня будет – с бантом, в красивом платье, в новых туфельках… Какие уж тут перила! Она чинно спустилась, изо всех сил сдерживая себя, и, конечно, пока она тут разводила церемонии, в буфет набежала толпа первоклашек. Лелька разочарованно вздохнула, покосилась на любимые пирожки с повидлом и пошла обратно. По лестнице она поднималась степенно, как на приеме у английской королевы. Дверь класса все еще была закрыта на швабру, но из-за нее доносился сердитый голос Сережки, их отличника и правой руки классной руководительницы.
– Ничего тебе доверить нельзя! Как – забыл? А голову не забыл?
В ответ было слышно бурчание, но слишком тихое, слов не разобрать. Вдруг дверь распахнулась, и Сережка выскочил как ошпаренный, что на него было совсем не похоже. Лелька сунулась было в класс, но мальчишки так грозно заорали «Нельзя!», что она решила не лезть на рожон. Она встала поближе к двери, чтобы первой войти в класс, и стала ждать звонка. Тетя Люба глянула на часы и нехотя поднялась со стула. Из класса выбежал один из мальчишек, подошел к тете Любе и что-то зашептал ей на ухо. Та заулыбалась и, вместо того чтобы нажать кнопку неумолимого звонка, пошла в сторону учительской. Она тут же вышла, закивала и показала раскрытую пятерню. Такие маневры еще больше раззадорили Лельку. Заговорщик глянул в сторону Лельки:
– Иди, Командирша, еще целых пять минут перемены, нечего тут стоять. Дыши свежим воздухом.
Лелька пошла к развешанным в коридоре стенгазетам с поздравлениями. Цветочки, стишки, ленточки и бантики… Все ярко, пышно и торжественно. Мимо нее вихрем промчался взмыленный Сережка. Лелька вжалась в стену и украдкой, как разведчица из кино, пошла к двери, стараясь не дышать.
– Купил?
– Нет! Три киоска прошел – пусто.
– Я в четырех классах спрашивал, ни у кого запасной нет.
– Ладно, убираем все. Я на следующей переменке еще раз сбегаю.
Что-то зашелестело, потом Сережка крикнул:
– Можно, заходите.
Лелька вошла в класс первой. Ничего не изменилось, вот только мальчишки смотрели на нее как-то странно.
– Чего выгоняли? – затараторили девчонки.
– Потом узнаете.
Сережка встал, подошел к классной и что-то ей тихо сказал.
– Сейчас я вас выручу.
Из пузатого портфеля, который они звали волшебным, потому что в нем всегда все было, она достала красивую двойную открытку и протянула ее Сережке.
– Садись и подписывай, а мы пока порепетируем.
Она вызвала всех участников концерта к доске, и начались стихи и песни. Все шло гладко, никто ни разу не сбился, и Нина Гавриловна осталась очень довольна. Сережка протянул ей открытку на проверку. Нина Гавриловна прочла и заулыбалась:
– Молодец, Сережа!
Потом она вызвала к себе всех девочек и стала объяснять, как надо встречать мам, где построиться, как хором всех поприветствовать. Мальчишки в это время шушукались и суетились, бегая от парты к парте. Наконец им разрешили сесть на свои места. Лелька шла к своей пятой парте и видела, что на других партах лежат аккуратные маленькие сверточки. Сережка вышел на середину класса и поздравил с 8 Марта сначала Нину Гавриловну, а потом обратился к девочкам.
– Девчон… Девочки, поздравляем вас с праздником!
Мальчишки не совсем стройно, но очень громко прокричали «Поздравляем», и Нина Гавриловна разрешила заняться подарками и открытками. Открытка у Лельки была двойная, с вытисненным букетом роз, та самая, из волшебного портфеля. Интересно, как ее в открытке назвали? Оля или Леля? А может быть, даже Олечка, ведь сегодня на ней новое платье и такой красивый бант…
На лощеном картоне не совсем ровным, но старательным Сережкиным почерком было написано:
«Дорогая Командирша! Поздравляем тебя…»
Лелька закусила губу, чтобы не расплакаться. Вот тебе и бант, вот тебе и французская косичка, вот тебе и новые туфельки… Она так хотела быть сегодня красивой Олей, а не вечно лохматой Командиршей…
Нина Гавриловна подошла к ней и обняла за напряженные плечи:
– Олечка, тебя в жизни еще много-много раз будут поздравлять, назовут и Олей, и Оленькой, а вот Командиршей тебя могут назвать только самые близкие и родные люди, как я, твои мама с папой, Сережа и все-все ребята. Раз уж тебя назвали Командиршей – будешь всем праздником вместе со мной командовать. Ты у нас сегодня самая красивая!
Лелька недоверчиво посмотрела на Нину Гавриловну. Добрые глаза и мягкая улыбка сделали свое дело. Лелька еще раз перечитала открытку и заулыбалась.
... Ольге сразу вспомнился и тот концерт, который прошел без единой помарки, и улыбка мамы, и гордость в папиных глазах за ее успех, и молчаливое признание в Его глазах. Ей показалось, что Нина Гавриловна стоит рядом и обнимает Лелькины напряженные плечи. Стало легко, и сомнения как-то незаметно исчезли.
- Все у меня получится, я же командирша! – уверенно сказала Ольга и положила заветную открытку в сумочку с самыми важными и нужными документами. Она достала из верхнего ящика договор, еще раз пробежала глазами и четко расписалась на последней странице.