Деревня стояла в таком красивом месте, что каждый, кто приезжал сюда, чувствовал очарование окружающего мира.
Резко выраженная речная терраса плавно спускалась вниз и превращалась в речную долину. Река уже давно текла в отдалении от глинистой гряды и даже не пыталась подмыть преграду и заглянуть за полоску леса на склоне. Река подмывала свой левый берег, потому что он был песчаным и размывался легко. Вода уходила в сторону, а намытую ложбину она оставляла вдоль своего правого берега. На этой узкой и ровной полоске земли и выросла деревня.
В деревне жили добрые люди. Почти все друг другу были родней или близкими соседями, или сватами. При общении обращались друг к другу уважительно. Только одна симпатичная пожилая женщина имела прозвище – Певица. Конечно, в глаза её никто так не называл. «Вера Степановна!» - так уважительно обращались к ней односельчане при встрече. Много лет Вера Степановна работала заведующей зерновым двором. Работа была трудная, но она справлялась, потому что характер у неё был крепкий. Она была отличным организатором, а в страду оставляла детей на попечении мужа и матери, а сама почти переселялась на зерновой двор. День и ночь шла приемка урожая: шумели веялки, гудели молотилки, взвешивались машины с зерном, измерялась влажность зерна в буртах. Да не приборами. Вера Степановна чувствовала все руками. Возьмет горсть зерна из глубины кучи и медленно пересыпает струйкой из ладони в ладонь. Течет струйка зерна медленно, значит, напиталось оно влагой и нужно его немедленно отправлять в сушилку.
В глаза-то Верой Степановной звали, а за глаза только Певицей. Говорили: «Вы Певицу не видели?» Приходили из магазина и говорили: «Певицу видела. Тебе привет передавала!» Судачили на скамейке: «У Певицы опять корова двоих телят принесла. Везет же некоторым!»
Вера Степановна совершенно не умела петь. Ей медведь не просто на ухо наступил, он еще и потоптался там изрядно. Про таких, как она, в народе говорили: « Уж и так, и сяк села, а песню не спела!»
Давно, еще при колхозе, Вере в пятнадцатилетнем возрасте пришлось больше месяца проработать дояркой. Пригласил её на разговор к председателю Андрею Максимовичу рассыльный мальчик. Телефонов тогда не было, а возле дома колхозного правления дежурил кто-нибудь из подростков и бегал с известиями по деревне. Ему за это половину трудового дня ставили.
Вера по вызову пришла, но она и предположить не могла, что ей предложат поработать дояркой, да еще на группе Литовченко Марии, которую за высокие показатели в труде посылали в Москву на Выставку Достижений Народного хозяйства.
- Но я ведь совсем молодая. Я не справлюсь!
- Я видел, как ты за мать работала и справлялась. Ты девушка крепкая, нравная, коровы тебя слушаются. Выручи! Некого поставить на группу совсем! Всего на сорок дней. Пролетят – не заметишь.
- А если не получится?
- Поможем. Бригадир на что? Конечно, можно было бы коров на раздой отдать по группам всем дояркам понемногу. Только не хочется. Они привыкли гуртоваться вместе. Разлучим, а они надои сбавят. Райком нас по головке не погладит. Попробуй.
Вера согласилась на свою голову.
В этот же день на полевом стане появилась новая доярка. Дело она знала. Рядом была мама, которая всегда могла помочь своей дочери. Доили коров руками. Бригадир показал коров Вере. Дело пошло! Коровы не капризничали, молоко отдавали все. Напоследок осталось выдоить только Пеструшку. Огромная корова с острыми рогами сердито смотрела на молодую доярку. Когда Вера помыла ей вымя и уже хотела приступить к дойке – Пеструшка отступила на шаг. Вера пересела – опять попробовала доить. Корова крутанула хвостом и опять отступила на шаг. Подошла мама Веры, прикрикнула на упрямицу, та встала, но молоко не отдавала.
- Все! Загубим рекордистку! Что-то ты не так делаешь, девочка!
- Что не так? Всем коровам так, а Пеструшке – не так!
- Подумайте, девоньки, почему корова молоко не отдает?
Посыпались советы. И платок Марии повязали на голову молодой доярки и халат её ей одели, а строптивая корова молоко не отдавала. Выдоить корову пытались и опытные доярки, но упрямое животное молоко не отдавало никому.
- Не дуйся, Пеструшка, как ты не гневаешься, а быком в стаде все равно не станешь! – уговаривал корову бригадир.
- Думайте, бабоньки, думайте! Сколько голов – столько и умов. Думайте! Что мы не так делаем?
- Да постойте-ка! Мария всегда пела, когда доила Пеструшку. Молока почти полтора ведра надаивала, время уходило много – вот она и пела.
- Попробуй-ка!
Вера села под корову и запела. Корова успокоилась, стала отдавать молоко, а все окружающие дружно захохотали.
- Да! – вздохнул, насмеявшись, бригадир, - чего нет – того не добудешь! Как говорится, спела бы рыбка, да голосу нет! А вы перестаньте насмехаться. Лишь бы дело шло. Пусть поет, как умеет.
- Пусть! – согласились доярки. Но как тут не улыбаться, если Вера лирическую песню про черемуху, которая под окном колышется, пела как строевую. Просто выкрикивала слова – и все!
- Да-а-а! Как бы от такого пения парное молоко у нас не скисло! – Из неё певица, как стрела из коромысла.
Для Верочки наступили не лучшие в жизни дни. Работа ей нравилась. Она справлялась с группой коров легко. Признавала её и Пеструшка и отдавала все молоко до капли. Но только под её неказистое пение. Приходилось петь! А доярки так и ждали этой минуты! И начинались шутки по поводу её пения.
Про страдания молодой доярки услышал председатель колхоза. Был дан грозный приказ: всем колхозным дояркам после утренней дойки прибыть в правление колхоза для серьезного разговора.
- Долго ли вы девчонку мытарить будете? – грозно спросил женщин председатель. – Не так она поет, видите ли! Она что, на сцену вышла вас повеселить? Или считает себя великой певицей? Она про себя все сама знает. Поет она для дела. Так что я вам приказываю насмешки свои прекратить!
Вид у Андрея Максимовича был грозный. Медаль «За отвагу» сияла на груди под лучами солнца как-то особенно воинственно.
- Не нравится им, видите ли, как девчонка поёт! Мне ваши симпатии ни к чему. Нравится вам или не нравится – это дело десятое! Лишь бы корове нравилось!
Председатель сказал последние слова очень громко и даже ударил кулаком по столу.
Женщины вышли из здания правления присмиревшие. Больше они над Верой не подшучивали. Только прозвище к ней пристало на всю жизнь. Да еще и поговорка в деревне осталась с тех времен. Когда кто-то делал свою работу спустя рукава, ему говорили насмешливо: «Ничего! Лишь бы корове понравилось!»