Надежда

Посвящаю всем,
     с кем можно
        пофилософствовать
           о разной научной
               (и не очень) ерунде:
                Диману,
                Ленке,
                Стасу,
                Роме,
                Ильмину,
                Витьку

   - Привет! – милый женский голос раздался неожиданно, за спиной, и на плечо мне мягко легла маленькая ладошка.
   - Привет, - отозвался я, поворачиваясь. Да, это была она, Надя, в жизни куда более красивая, чем на виденных мной фото. – Ты меня напугала.
   - Прости, - девушка мило улыбнулась, открыто глядя на меня большими зелёными глазами, убрала за ухо светлую, соломенного цвета, прядь, свалившуюся на лицо.
   Я поднялся на ноги, чуть отодвинул от стола её стул:
   - Присаживайся.
   - Спасибо, - Надя уселась, дождалась, когда то же самое сделаю я. – Долго ждал?
   - Да нет, не сильно. Полчаса, не больше, - заметив лёгкий румянец, чуть тронувший щёки собеседницы, я рассмеялся. – Не смущайся, оно того стоило.
   - Просто… я машин боюсь, дорогу осторожно перехожу, вдруг собьют...
   - Ну и правильно, сейчас столько дураков за рулём, меня самого пару раз чуть не сбили. На зебре, представляешь?
   - Ага... Скажи, а ты в первый раз знакомишься через интернет?
   - Ну, знакомился, конечно, не раз, но встречаюсь с кем-то вживую впервые.
   - А я уже пробовала. Дольше получаса ни с кем не общалась.
   - Вот как? А почему? – я искренне удивился. – Ты мне раньше, в переписках, показалась интересным собеседником, да и сейчас я мнение менять не собираюсь.
   - Все такие… обычные, - она неуверенно улыбнулась.
   - Обычные? А что ты понимаешь под обычностью? Под странностью? Или просто хочется романтики?
   - Не знаю... А в чём ты видишь романтику?
   - Ну...
   - Здравствуйте, что будете заказывать? – официант возник внезапно, не дав мне закончить мысль. Пока я ждал, он подходил дважды – и оба раза заставил взять кофе, объясняя тем, что просто так в их кафе сидеть нельзя.
   Я вопросительно посмотрел на Надю – пусть она закажет, а я уж решу по обстоятельствам. Денег у меня не очень много, да и для того, чтобы сегодня при случае произвести впечатление, я долго копил, подрабатывая после учёбы. Теперь главное не ударить в грязь лицом.
   Взглянув в протянутое работником меню, девушка произнесла:
   - Мне зелёный чай и вот это пирожное – «Рождественские кружева».
   Я едва удержался от облегчённого вздоха:
   - Мне кофе и такое же пирожное.
   - Какое вам кофе? – «какое» резануло слух уже в третий раз, но я отозвался спокойно, даже с лёгкой иронией.
   - Как в прошлый раз, - конкретизировать тоже не хотелось – «три в одном» звучит не очень то солидно. Официант молча кивнул и ушёл.
   - Так в чём ты видишь романтику? – Надя, опёршись локтями о столешницу, положила подбородок на раскрытые ладони и с хитрой улыбкой смотрела на меня.
   - Эм... Я на экзамене, да? – я задумчиво почесал макушку. – Понимаешь, вопрос твой дико... неоднозначный. Я вижу романтику во многих вещах, логически никак не связанных.
   - Так чем же они связаны?
   - Романтикой, - теперь хитро улыбнулся уже я, глаза Нади же загадочно блеснули.
   - А если говорить конкретнее? Не юли, это же экзамен. Чем для тебя является эта мифическая, сказочная  романтичность?
   - Ух ты, жёстко. Вопрос ребром? Что ж... Я вижу романтику в космосе, - уголки губ девушки, придавшей было лицу выражение шутливо-сурового спокойствия, на миг дрогнули в улыбке. – Например, в том, что всё звёзды, что мы видим в небе, давным-давно уже не такие – пока их свет доходит до нас сквозь просторы вселенной, проходят миллиарды лет. Представляешь, мы, быть может, видим светила населённых миров, погибшие ещё задолго до нашего рождения. Задолго до появления Земли!
   - Я бы сказала, что это грустно. Видеть отголоски чьих-то жизней, чьих-то несбывшихся надежд...
   - Да, здесь есть своя печаль, светлая и вдумчивая. Но ещё есть и надежда – мы ведь ещё живём, нас ещё освещает наше солнце.
   - Ваш заказ, - официант появился внезапно и, поставив на стол подносы, так же быстро исчез.
   - Ну так что, - я взял за ручку чашку с кофе, улыбнувшись, чуть приподнял её вверх. – Выпьем за Надежду? Без неё не будет никакой романтики... в масштабах целого космоса!
   С пафосом, конечно, вышел перебор, но Надя ответила на мою улыбку, скромно прикрыла глаза пушистыми ресницами. На какой-то миг я забыл обо всём, засмотревшись на неё – было в лице девушки нечто необычное, приковывающее взгляд. Вот только что? Этого я пока не понял.
   - Значит, космос, - собеседница задумчиво вонзила маленькую десертную ложечку в пирожное. – Но ты сказал, что романтика для тебя множественна. В чём ещё ты её видишь?
   - Профессор, вы заваливаете меня, - я поднял руки в защитном жесте, рассмеялся. – Ну, что ещё... Мне близка так называемая дикая, если хочешь – бардовская романтика. Что может быть прекраснее – самые близкие друзья, ночь, отделённая от нас кругом света костра. Игра на гитаре, пение хором – можно хрипло и нестройно, никто не обидится. А ещё куча вкусняшек и обязательный поход в ночной лес за дровами – ведь хворост для костра обязательно кончится, сколько бы его не заготавливали заранее. Туман среди стволов деревьев, мокрая от росы трава и вода, хлюпающая в кедах. Ворчание друзей, которые советовали надеть сапоги и, конечно же, закономерная ангина на утро.
   - М-м-м... Я тоже хочу с тобой в поход, - Надя мечтательно улыбнулась, посмотрев мне в глаза. Да, глаза! Вот что так притягивало меня в её лице – глаза! Ясные, поразительно чистые, как воздух зимним утром в деревне – воистину завораживающие. Вот и попробуй отведи взгляд от них...
   - Ты тоже хочешь заполучить ангину? – я подмигнул ей.
   - Нет, я оденусь тепло, возьму с собой термос горячих одеял и кипу чая! Ой, то есть наоборот... И сапоги точно не забуду!
   Я рассмеялся, правда, с долей грустинки:
   - Мы с компанией давно не выбирались на природу. Как-то разошлись пути, все в делах – учёба, работа, у кого-то уже и семьи. Какая там дикая романтика...
   - Да... - девушка заёрзала на стуле, неуверенно улыбнулась. – Вот только всё, что ты описал, к той романтике, о которой я говорила, не относится.
   - А о чём же ты тогда говорила? – я откинулся на спинку стула – это положение всегда придавало мне уверенности. – О лепестках роз и вечере при свечах? Вот это как раз очень обычно и заезжено. Ты в этом видишь романтику?
   - Эм... Нет.
   - Ну вот, а в чём тогда? Давай-ка поменяемся местами, теперь я буду лютым экзаменатором. В чём вы видите романтику, дорогой студент?
   - Я… я никогда и не задумывалась об этом, если честно, - Надя на миг прервалась, отпив немного чая. – Пожалуй, романтика мне видится в истории.
   - В истории?
   - Да, в истории. В древней.
   Я довольно улыбнулся, поняв, что мысли моей собеседницы полностью совпадают с моими. Спросил:
   - Ну и почему именно в древней?
   - Я могла бы сказать, что обычно говорят в таких случаях – мол, рыцари и дамы, всё-такое...
   - Только это Средневековье, а ты о Древней истории говорила...
   - Не перебивай, пожалуйста, я ни к этому веду, - голос у неё был неожиданно серьёзным, поэтому и я напрягся, поняв, что услышу что-то важное.
   - Просто, понимаешь... История полна загадок – непонятных, пока что закрытых от нас. Как твой космос, - она улыбнулась. – И в этом есть бесконечный простор для фантазии – что, как, почему? Официальная история и настоящая, реальная – это ведь две совсем разные, часто противоположные, вещи...
   - Историю пишут – и переписывают – победители, - я хмыкнул.
   - Мрачный взгляд на вещи, - Надя кивнула. – Но справедливый. Хотя, я всё равно имела в виду не совсем то. Например... Например, пирамиды. Египетские. Если верить общепринятой точке зрения, построены они за счёт труда сотен, тысяч, даже миллионов рабов. Вот только в наше-то время население Земли – семь миллиардов человек, а тогда? Просто не нашлось бы столько рабочей силы – не то что в Хи Ку Пта (1), но даже во всей Африке и Европе. Кто тогда? Кто поднимал многотонные блоки, подгонял их впритык – так, что и бритва в стыки не пролезет. Кто вообще камень так обрабатывал – неужто древние люди, даже железо едва знавшие?
   _________________________________________________
   1. Хи Ку Пта – Древний Египет
   _____________________________________________________

   Я улыбнулся. Хи Ку Пта... А она всё-таки интересная личность... Спросил:
   - Кто же тогда? Инопланетяне?
   - Инопланетяне, атланты, гости из параллельных миров. Боги? – последнее слово Надя странно выделила. – Мы с тобой, боюсь, никогда этого не узнаем – как и, скорее всего, внуки наших внуков. Потому-то это и загадка. Потому-то в ней и романтика...
   - Ты веришь в египетских богов? – я театрально округлил глаза. – Легко могу представить тебя в облачении жрицы, смуглую, с чёрным париком на голове...
   - Я... Я верю во всех богов. Сразу. Мне кажется, они есть, были и будут – свои у каждого народа, и при этом общие для всех. Одни и те же – но под разными именами. Как египетский же Сет, вечный трикстер – это и Локи, и Люцифер, и, возможно, Велес...
   - И я... знаешь... Я тоже уже не понимаю, в каких верить богов – и верить ли вообще. Чем больше узнаю о мире, тем шире становится взгляд на окружающее – но и сомнений становится больше.
   - Да, - она грустно улыбнулась. – А насчёт меня в облике жрицы... Хочешь одну историю – такую, что сложно в неё поверить. Но... мне кажется – впервые в жизни – что меня сейчас поймут. Ты ведь поверишь?
   Я заглянул ей в глаза, прочитав в них – во всём её лице – мольбу, тоску. Надежду. Кивнул, став серьёзным:
   - Пойму... Надя...
   Она задумалась на минутку, задумчиво ковыряя пирожное ложечкой. Наконец подняла взгляд – и начала:
   - Я помню, что было со мной. До рождения. То есть, не так – помню свои прошлые жизни.
   Надя прервалась на миг, посмотрела на меня. Я молчал, внимательно слушая. Она вздохнула.
   - Я была шаманом – почти что жрицей, как ты говорил. Не у египтян, конечно – давным-давно, ещё до появления первых цивилизаций. Мама умерла рано – однажды ушла к духам, но только так и не вернулась. Неделю она сидела в трансе у костра – а потом просто перестала дышать. Это было очень дурным знаком, но всё равно я заняла её место – в двадцать лет, став шаманом нашего племени. Спустя год случилось несчастье – один из охотников, вернувшихся после долгих поисков ушедших вдруг стад овцебыков, заболел. А от него – всё племя, и люди начали умирать один за другим. Сначала дети, женщины и старики, затем и мужчины. Я боролась, я ходила к духам, взывала к нашему прародителю – Великому Оленю. Тщетно. А потом надежда была потеряна окончательно – однажды утром заболел вождь. И я заболела. Племя покинуло нашу пещеру и ушло – то есть та горстка здоровых людей, что ещё осталась. Они поняли, что духи оставили нас. Вождь умер раньше меня, как и ещё пять человек, что были с нами – а потом и я. Мне был двадцать один год.
   Надя снова замолчала, переводя дух. Я ничего не сказал, задумавшись. Девушка продолжила:
   - Потом... Потом я жила на острове Пасхи (2). Знаешь ведь такой? Конечно, тогда мы называли его иначе – словом, которое мне всё равно уже не вспомнить. Это слово и не должен знать никто из ныне живущих...
   _______________________________________________
   2. Остров, известный на весь мир врытыми в землю огромными истуканами.
 
   Я была в пятом поколении с того момента, как море начало подступать. Оно поднималось, день за днём, медленно, но неуклонно захватывая сушу. Или, может быть, оседал остров? Не знаю – и уж тогда-то точно мы не знали. Точнее, знали одно – духи вод гневаются. Наш народ был некогда велик – только вот на месте прежних пашен, пастбищ, домов теперь плескались волны. Голод уменьшил нашу численность, но силы ещё оставались, как и надежда. И общими силами мы тащили к берегу огромные камни – подкладывали брёвна, спускали по каткам. У нас не было миллионов рабов, и инопланетяне нам не помогали. Просто мы хотели жить.
   А потом мы обрабатывали камни и врывали в землю. И суровые лица наших Стражей смотрели на воду. «Остановись! Дальше дороги нет!». Но вода поднималась... Двадцать один... когда мне был двадцать один год, меня и ещё несколько человек раздавило глыбой – сломались катки, а мы отскочить не успели. Я... я умирала медленно...
   - Надя... - я посмотрел ей в глаза. Улыбнулся и осторожно взял за руку. – Всё хорошо.
   - Ага, - она неуверенно ответила на улыбку, чуть сжала мои пальцы. – Ну а потом... Знаешь, я была участницей Великого Переселения Народов.
   Надя засмеялась, прикрыла рот свободной ладошкой. В глазах у неё стояла грусть.
   - Великий Тай (3)... Они прогнали нас, одержали великую победу, для нас ставшую величайшим поражением. И уцелевшие племена хунну (4) отправились в далёкий путь за лучшей жизнью – на запад. Впрочем, это было ещё до моего рождения. Я появилась, когда мы воевали с горными охотниками в прекрасной лесной стране. Они были меткими лучниками, да и в тайге своей имели преимущество перед нами, степными кочевниками – но число и давнее умение убивать брало верх. Впрочем, женщин это касалось мало – сиди себе в шатре и тетешкай детей, ратные же дела мужчинам оставь. Меня это устраивало, как и пять моих товарок – все мы были жёнами вождя, все мы были счастливы. А потом он пал в бою – как герой, конечно же, достойный вечного воспевания в легендах. Его уложили только с третьей стрелы, а саблю из руки муж не выпускал до последнего. Её ему и положили у изголовья, вместе со щитом, шлемом и саадаком (5). Вокруг расположились одежда, украшения. Двадцать боевых коней... и мы, жёны. Мы все пошли в могилу. Я думала о том, что и за чертой всегда буду служить ему – и о том, что над нами насыплют прекрасный курган. В тех местах росли замечательные цветы. Я хотела, чтобы они расцветали и над моим вечным пристанищем. Мне был двадцать один год.
   ___________________________________________________
   3. Тай – Китай.
   4. Хунну – более позднее – и более известное имя народа – гунны.
   5. Саадак – лук в налучье и колчан со стрелами.
 
   Надя отпила немного чая.
   - В пещере племени Оленя, где я была шаманкой, всегда было чисто – мы вычищали мусор, стирали одежду, мылись – что бы там не думали потом археологи о своих «примитивных» пращурах. Чего не скажешь о средневековой Франции... Хотя, я не люблю это воспоминание, совсем не люблю. Уж прости...
   Я была женой скорняка, потому жили мы не бедно. Но всё равно не забыть – помои на улицах, вши, толпы нищих. Я не знала слова мыла. Впрочем, не о том история. Муж проигрался в кости, но долг выплатить не смог – и нож превратил меня во вдову с четырьмя детьми на руках. Двадцать один год мне был...
   Соседка, знаешь, не любила меня и, едва муж умер, стала распускать мерзкие слухи. А потом шепнула кому надо... В общем, за мной пришла Инквизиция. Дальше я не люблю, прости...
   Надя прервалась, отдыхая. Мою руку она по-прежнему не отпускала.
   - Ну и, последняя история – пожалуй, самая невероятная. Замуж меня выдали в пятнадцать – поздновато даже. За хорошего парня – и руки откуда надо росли, и на щеках румянец, и в плечах сажень косая. Вот только любила я другого совсем... – она отправила в рот кусочек позабытого уже пирожного, запила. – Чуть не забыла. Тут я славянкой была, русской. Жила, думая: «Стерпится – слюбится. Не я первая, не я последняя». Семь лет так жила, шесть деток нарожала, но... Свалил любимого моего червь... Хм, если уж по-современному – цепень это был, уж точнее не скажу, не биолог я. В общем, он умер, и для меня будто свет земной иссяк. Дальше я будто и не думала – конюшня, стропила, вожжи. Я повесилась, да только... не конец это – дальше я видела всё, – ведь души тех, кто руки на себя накладывает, так просто этот мир не покидают...
   Сколько бы церковь не запрещала, сколько бы попы гонений не устраивали – опивцев, самоубийц, часто и преступников хоронили «как предки завещали». По языческому образцу. И меня унесли далеко за деревню, на перекрёсток двух давно заброшенных дорог. По мне не плакали даже родители, а уж детей туда и вовсе не взяли – я же заложная (6), вдруг засуху наведу или мор какой? И меня бросили в яму, а сверху забросали землёй и камнями. Прочитали... заклинание? Уж и не знаю, как правильно сказать... Наговор, наверное. А потом – ушли. А я... я выбралась – не знаю, через год или два, но выбралась. Я уже не была человеком, но хотела одного – тепла. Хотела домой...
   __________________________________________________
   6. Заложные покойники – в славянской мифологии это, по сути, упыри (т. е. зомби). Становились ими самоубийцы, утопленники, убийцы, «опивцы». К заложным можно отнести и русалок – девушек-утопленниц.
___________________________________________________________

   Надя на миг остановилась, странно посмотрев на меня. Я сглотнул, заёрзав на стуле.
   Над моей могилой они рассыпали зерно – его уже наполовину замело, перемешало с землёй, его поклевали птицы – но часть осталась. И я начала считать – почему и зачем, я не знаю, просто это было будто... правило. Рефлекс. Не досчитала и до тысячи – началась гроза. А к концу её я будто истлела и исчезла... Упокоилась. Перун не оставил заблудшее дитя – хотя, кто знает, вдруг это был Илья-Пророк?..
   Девушка улыбнулась, отпустила мою руку.
   - Вот и всё. Ты-то не настучишь на меня в Инквизицию? «Молот ведьм» я хронически не переношу...
   Я посмотрел на неё, неосознанно ответил на улыбку и, неожиданно для себя, тихо запел:

                Я знаю, придёт тот единственный час
                И счастье когда-нибудь вспомнит о нас,
                И к нам приплывут тысячи кораблей
                Из дальних морей...
                И мы непременно на них уплывём
                В то место, где мы никогда не умрём,
                Где кончится время людской суеты,
                И всюду цветы... (7)

   ______________________________________________
   7. Элизиум - Стрелки на часах бегут по кругу
   __________________________________________________

   Надя удивлённо посмотрела на меня – и вся вдруг сжалась, стала совсем маленькой, подобно беззащитной Дюймовочке... и заплакала. Я поднялся, скрипнув ножками стула по полу и, обойдя стол, обнял её за плечи, спрятал в своих руках. Люди вокруг стали оглядываться на нас, но мне было плевать. Наклонившись, я шепнул девушке на ухо:
   - Всё хорошо. Правда. И нет уже «Молота» никакого. А я... я верю тебе. Надя...
   Она шмыгнула носом, вытерла рукавом слёзы. Улыбнулась:
   - А я знала, что ты мне поверишь. Сразу поняла...
   - Ну и правильно, - я погладил её волосы, поняв вдруг, что мечтал об этом с самого начала разговора. – Ну и хорошо. Хорошо...
   - Послушай, - она коснулась моего предплечья. – Пойдём отсюда? Погуляем?
   Я не стал оглядываться на недоеденные пирожные, на полупустые чашки, кивнул:
   - А пойдём. Только я заплачу... Где официант?

   Погода на улице, пожалуй, была самой что ни на есть идеальной – было не холоднее пяти градусов по Цельсию, и воздух приятно холодил кожу. Медленно, крупными хлопьями, небо посыпало снегом освещённые оранжевым светом фонарей улицы города. Сказка... Надя молчала, с улыбкой оглядываясь вокруг, я шёл рядом, держа её за руку. И вправду ведь... сказка.
   - Знаешь, а ведь это моя любимая погода – она посмотрела на меня. В зелёных глазах горели маленькие весёлые искорки. Я не ответил – фраза «У меня тоже» прозвучала бы глуповато и слишком типично.
   - Хм, к вопросу о романтике, - я на секунду чуть сжал её ладонь, остановился. Остановилась и Надя – Трудно представить атмосферу идеальнее той, что сейчас.
   - И для чего она идеальна?
   - Ну, как сказать... – я улыбнулся, шагнул к девушке, оказавшись с ней почти вплотную. Даже на каблуках она была почти на голову ниже меня. - Для этого, наверное...
   Наклонившись, я поцеловал Надю. Обнял, и девушка обмякла в моих руках, сжала пальцами воротник моей куртки. На нос мне упала снежинка, растаяла, маленькой каплей скатившись вниз. Мы оторвались друг от друга.
   - Ты прав. Это был идеальный момент, - она хитро улыбнулась. – А мама говорила мне не целоваться на первом свидании.
   Засмеялись.
   - Мне... Мне, наверное, уже пора... – Надя вздохнула.
   - Провожу тогда.
   - Ага. Мне тут рядом, быстро дойдём.
   - А вот это уже не есть хорошо.
   - Что делать... – она хихикнула. – Нам вон туда, к пешеходке. Видишь, и зелёный как раз горит.
   - Вижу. Пойдём.
   У зебры я остановился.
   - Погоди немножко, у меня шнурок развязался.
   - А не погодю, - она засмеялась, не отворачиваясь от меня, танцующей походкой двинулась по белым, чуть стёршимся по зимнему обычаю, полосам. Я улыбнулся, но... Но вдруг увиденное слева сложило в голове пазл. И я побежал вперёд – так, как не бегал никогда раньше. «Я машин боюсь... Мне двадцать один год был...». Дурак я, два плюс два не сложил. Видел же её возраст на страничке в социальной сети... Прыгнул, вытянувшись в воздухе как заправский вратарь – в этот же момент послышался отчаянный визг тормозов; лицо Нади исказилось страхом. Я толкнул её, отбросив – и получил в бок удар. Странно, было совсем не больно... Я перекатился по капоту, влетел спиной в лобовое стекло, почувствовав, как проломил его. Закрыл глаза.
   Открыл, лёжа уже на асфальте. Вокруг были какие-то люди, кто-то звонил по телефону. Но это не важно – главное, она сидела рядом, склонившись надо мной. По щекам девушки текли слёзы.
   - Дурында, - я кашлянул. – Чего плачешь-то?
   - Сам ты... дурында... – она всхлипнула. – Молчи, не двигайся...

                Ослепительный мир,
                Уходящие в дальний полёт корабли... (8)
   ______________________________________
   8. Элизиум - Ослепительный мир
   _______________________________________________

   - Надя...
   - Что? – она взяла меня за руку, заглянула в глаза.
   - Мне... мне кажется, сейчас идеальная атмосфера...
   - Для чего? – девушка через силу улыбнулась.
   - Я... Кажется, я... Я люблю тебя. Надя...
   - А я знаю. Знаю... И я тебя... тоже...
   Я улыбнулся. Вдалеке выли сирены, а самая прекрасная на Земле девушка плакала. Но я теперь точно знал одно – она уже не расскажет никому через сто или двести лет, что умерла в этот вечер. В двадцать один год.


            2 февраля 2015 года, 9:56