Ожидание за кулисами выхода. Самая невыносимая часть каждого выступления. Особенно, когда ты последняя. Темная, тяжелая, бархатная ткань кулис едва скрывает легкую дрожь, пробегающую по телу. Лаковые туфли на шпильках, забранные в пышную прическу непослушные вьющиеся каштановые волосы, локон у виска беспрерывно щекотит лицо. Длинное в пол изумрудное платье, скрещенные на груди руки, пальцы продолжают неистово отбивать ритм произведения, что вот-вот зазвучит в большом концертном зале. Аплодисменты. Сердце замирает, дрожь останавливается. Мой выход.
- А сейчас, Вашему вниманию представляется лауреат международного конкурса имени Сергея Рахманинова, победительница конкурса импровизаций и авторской музыки в Санкт-Петербурге, молодая, талантливая и неподражаемая пианистка Карина Ладова.
Яркий, ослепляющий белый свет прожекторов. Натянутая улыбка в никуда, высоко поднятый подбородок, легкий, равномерный стук каблуков, приветственный поклон кивком головы. И вот я уже сижу к зрителям боком и поправляю складки платья. Правую ногу на педаль, пальцы скользят по клавишам примеряясь, руки опускаются на колени. Взгляд на дирижера – взмах волшебной палочки – кисти рук поднимаются с колен и опускаются на клавиатуру. Зал наполняется звуками первого концерта для фортепиано с оркестром Петра Ильича Чайковского. Когда Карина опомнилась, снова звучали аплодисменты. Главное не упасть уходя со сцены.
Гримерка. Наконец можно стянуть с себя платье, распустить волосы, положить в коробку лаковые туфли и переодеться в рваные джинсы, кеды, майку и кожаную куртку. Поболтав с девчонками о выступлениях и будущей репетиции, Карри выбежала на улицу, где ее уже ждал Алик на заведенном мотоцикле.
- Ну как все прошло, моя принцесса? Слышал, ты хорошо справилась, - с хитрой улыбкой тихо сказал Альберт, обнимая Карину.
- Меня тревожил только зуд на запястьях, краснота так и не сошла.
- Дай сюда, посмотрю.
Альберт засучил оба рукава куртки Карины. На левом запястье красовался вчера сделанный в тату салоне басовый ключ, на правом – скрипичный.
- Продолжай мазать маслом, скоро корочка и краснота сойдут. Потерпи чуток. Тебе хоть не разонравилось?
- Нисколько. С этими знаками связано большее, что есть у меня. А где твой саксофон?
- Уже успел забросить сакс домой. Может, рванем ко мне? Ты, я, секс…офон… Ммм, Карри?
Алик засмеялся и прижал Карину к себе. Так они и стояли обнявшись на улице, возле концертного зала. Парень приглаживал непослушные локоны пианистки, и, как всегда пронзительно заглядывал в ее зеленые глаза. Горячий поцелуй соединил пару несмотря на обдувающий ветер. Карину от удовольствия уносило все дальше и дальше от реальности. В момент, когда его язык скользил по ее небу и зубам, а горячие губы обволакивали ее губы, Карри забыла и про зуд, и про концерт, и про то, что она опять не сообщила родителям, почему не придет сегодня ночевать домой.
- Поехали. Я так соскучилась по тебе, - прошептала Карри.
Альберт снимал небольшую квартирку на окраине. Проезжая, по мало освещенным улицам, Карина на всем пути прижималась к широкой спине саксофониста, чувствовала пряный запах любимого одеколона, щекой пригревала гладкую кожу куртки.
В давно спящем подъезде, молодежь еле сдерживала смех. Слишком громко прозвенели ключи, слишком громко хлопнула железная дверь, слишком громко мяукал голодный кот, когда Алик и Карри рухнули на диван, поспешно раздеваясь.
Карине в такие минуты всегда казалось, что у Альберта светятся глаза в темноте. Их хищный блеск нисколько не соответствовал ласкам рук по отношению к любимой. Парень легонько расстегнул по-девичьи нежной расцветки лифчик и отложил в сторону. Прошло еще минут пятнадцать нежных объятий и поцелуев, пальцы саксофониста пробегали сверху вниз не по привычным клапанам саксофона, а по талии Карины и ее округлым бедрам. Маленькие трусики отлетели на пол. И в тот момент, когда пальцы Алика продолжали гладить бедра девушки уже с внутренней стороны, а губы нежно сжали ее розовый сосок – полночная мелодия не заставила себя ждать. Сладостный стон Карины прорезал тишину.