ЦАРСКИЙ ЦИРЮЛЬНИК
Фигаро - здесь; Фигаро - там...
Ранним сентябрьским утром бывший пленный турчонок и брадобрей великого князя Павла Петровича, а ныне егермейстер Двора Его Императорского Величества Павла I, кавалер ордена святой Анны первой степени Иван Павлович Кутайсов приоткрыл дверь царской опочивальни в надежде первым предстать перед государем. На этот раз дошлый царедворец опаздал: в полутемной комнате кроме императора Павла, еще не снявшего ночной халат, и ожидающего пока камердинер примется за бритье, уже вертелся извечный враг Кутайсова, разряженный и надушенный князь Александр Борисович Куракин, прозванный в свете за богатства и страсть к украшениям "бриллиантовым".
Он с оживлением рассказывал о хлопотах, вызванных предстоящем нынче вечером большом бале, который имел место быть в его дворце.
- Смею тешить себя надеждой, что ваше величество облагодетельствует нас своим присутствием, - искательно закончил рассказ Куракин.
- Да, да непременно буду, - отрывисто отвечал Павел. Он уже заметил Кутайсова и с нетерпением ждал его доклада о вчерашнем неприятном происшествии, когда в середине придворного маскарада, по непонятной для него причине, княжна Анна Лопухина покинула дворец.
Прошел год, как будучи представленной Павлу I, молоденькая девушка совершенно пленила императорское сердце, напрочь вытеснив оттуда не только законную супругу, но и прежнюю царскую возлюбленную, остроумную и едкую фрейлину Екатерину Нелидову.
Семья Анны Лопухиной была срочно вызвана из Москвы в Петербург, где отец новой фаворитки получил княжеский титул, звания и ордена. Однако звезды и титулы, отнюдь не подразумевают искусства ведения придворных интриг - этими талантами князь Лопухин очевидно не обладал. Зато в полной мере ими был наделен Иван Павлович Кутайсов, стремившийся с помощью Аннет Лопухиной, как можно круче разобраться со своими недругами - Нелидовой и князем Куракиным.
Куракин, поняв, что аудиенция окончилась, направился к двери. Едва за ним захлопнулись двери, как Павел порывисто обернулся к бывшему камердинеру:
- Что с Аннет? Кутайсов, прежде чем ответить, легонько оттолкнул своего преемника на брадобрейном поприще:
- Ступай, братец, без тебя управимся.
Он проворно скинул щегольской мундир, подпоясался полотенцем, вмиг преобразившись в прежнего умелого цирюльника. Обильная пена покрыла лицо Павла. Едва заметными движениями руки с отставленным мизинцем, Кутайсов скоблил аглицкой бритвой, отросшую за ночь щетину, смахивал мыльные хлопья, полоскал лезвие в серебряном тазике, долго с упоением мял раскрасневшиеся царственные брыли.
- Не беспокойтесь, государь, все в полном порядке. Анна Петровна как
всегда пребывает в полном уважении и любви к вашему величеству. А
давеча на маскараде была вынуждена отправиться домой по
причине сильнейшей мигрени. Сегодня ей значительно лучше, но тем не
менее она вряд ли сможет присутствовать на балу у князя Куракина.
Еще входя в царские апартаменты, Кутайсов не помышлял о подобном повороте дел, но фортуна любит тех, кто принимает быстрые решения. Император, закончив туалет, быстро оделся с помощью Кутайсова. Он на мгновение остановился подле зеркала и взглянул на свое отражение.
- Беда, беда, - отрывисто произнес он. Павел действительно имел несчастливую внешность: на желтоватом лице выделялись курносый нос и толстые губы. Выступающие челюсти с крупными зубами и ранние глубокие морщины делали его похожим на английского бульдога. Много лет спустя Людовик XVIII вспоминал, что Павел, еще будучи великим князем был замечательно дурен собой. По-французски это звучало намного элегантнее: "d*une laideur remarquable". Он рано полысел и, по словам недоброжелателей, его лицо, лишенное растительности, напоминало масонскую мертвую голову. Но если благодаря моде, отсутствие волос удачно маскировалось париками, то никакие ботфорты и прусские мундиры не могли скрыть кривизну коротких ног и неуклюжесть фигуры. Павел не всегда был столь дурен. Сохранившиеся портреты свидетельствуют, что в детстве он был прелестным ребенком, но с годами, гены начали брать свое: сын все больше делался похожим на своего убиенного батюшку, императора Петра III, тем самым неопровержимо опровергая досужие сплетни о незаконности собственного происхождения.
Люди, расположенные к Павлу, стремились отыскать в его внешности привлекательные черты. Некоторые находили даже, что выражение государевых глаз бесконечно приятно и кротко, а манеры отличаются царственной изысканностью. Можно предположить, что в этой оценке нет излишней комплиментарности, тем паче, что Иван Кутайсов придерживался именно такого мнения.
Сегодня Иван Павлович имел все основания быть довольным: тонкое придворное искусство требует точного попадания в нужную точку в нужный момент. И даже упустив из-за опоздания инициативу, он сумел изменить ситуацию в свою пользу - судя по всему Павел пришел в сильнейшее раздражение. Он отказался от завтрака и, нахлобучив огромную треугольную шляпу, схватив трость, почти бегом устремился по лестнице к выходу из дворца, где его уже ждали адъютанты, сопровождающие императора в его ежедневных прогулках по столице. Утренний моцион превращался в смотр владений строгим хозяином, после которого нерадивые чиновники лишались чинов, а иные отправлялись подали от государевых очей, благо выбор был богат - от Вятки до Камчатки. После прогулки Павел направился на свое любимое детище - вахт-парад, но Кутайсов сумел еще во дворце отстать от царя. Свое дело он сделал: стрела была пущена и попала в цель. Следовало набраться терпения, тем паче, что еще далеко не все ходы сложной комбинации были ясны даже для изворотливого Кутайсова, который подобно своему севильскому коллеге Фигаро, в совершенстве владел искусством интриги.
ВАХТ-ПАРАД
Посетители Русского музея, помните ли вы очаровательную гуашью писанную картину Александра Николаевича Бенуа "Вахт-парад при Павле I"? На площади перед недостроенным Михайловским замком, в обрамлении полосатых шлагбаумов, фонарных столбов, император Павел I, верхом на любимом коне Фрипоне, проводит смотр гвардии. Замерли линейные, взяв мушкеты на караул; визжат флейты, дробь барабанов глушит слова команд. Тянут ногу служивые, тяжела поступь солдатских тупоносых туфель. Ровно 72 шага в минуту - знаменитый прусский парадный шаг - ломит от этой пытки мужицкие спины, затянутые в нерусские мундиры.
Сумрачно небо над российской столицей, валят крупные хлопья снега, но все войско и сам государь в одних мундирах. Внезапный порыв ветра унес с голов двух солдат треуголки - бегут горемыки, догоняют пропажу, считая в уме шпицрутены, что погуляют теперь по их бокам...
Шутил, конечно шутил, великий знаток русской старины, мирисскустник Бенуа: не было, просто не могло быть, такого на вахт-параде Павла I. Все, до последней детали подгонялось на амуниции, начищали пуговицы, пудрили косицы, салили бабьи букли, смазывали ботинки. Строг до жестокости в исполнении экзерциций император, никому не позволяет ничтожного отступления от устава. Можно было бы проиллюстрировать строгость нрава Павла I анекдотом о том, как целый полк за неудачный маневр в полном составе отправился пешей колонной в Сибирь. Анекдот хорош литературно, недурно отражает обычаи той эпохи, но единственный его недостаток заключается в полной исторической недостоверности: хроники и архивные документы не сохранили никаких сведений о подобном трагическом происшествии.
Посмотреть на парад сбежалось много зевак, под ногами крутились дворняги со всего города. Но отгонять простой люд и собак никто не смел - такова непреложная воля царя. Прискакав с прогулки, Павел несколько повеселел и, казалось забыл об утреннем неприятном разговоре с Кутайсовым. Бросив поводья коня он довольно ласково поздоровался со старшими сыновьями - Александром и Константином, милостиво кивнул генералам и офицерам свиты. Подойдя поближе к плацу, достал из кармана куски хлеба, угостил набежавших собак.
Раздался сигнал и парад начался. Судорога - наследство прадеда Петра Великого, исказила лицо царя. Теперь он весь находился во власти происходящего действа. Отбивая ритм палкой, Павел командовал: "Строить фронт захождением взводов! Направо кругом марш! Ноги прямо, носки вон, левой, левой!"
Замерли, ждут беды Александр и Константин, командиры гвардейских генералы Талызин, Депрерадович, военный губернатор Петербурга граф Пален. Но счастлив в этот день солдатский бог - славно идут шеренги, аж гудит земля под ногами. Император доволен, вздохнули и генералы.
- Я доволен нынешней экзерцицией, изрядно маршировали. Прикажите молодцам по чарке вина и двойную порцию говядины.
- Ведь как прошли черти! Сам король прусский позавидовал бы нашим гатчинским, а, Саша,- с воодушевлением говорил Константин Павлович, взяв брата под руку. - Только бы войны не было, а то вся выучка прахом пойдет. Портит она, окаянная, солдат, - философски заключил великий князь, оглядываясь на уходящие в казармы войска.
Александр молча смахнул слезу и промолчал: в последнее время он жил в постоянном страхе вспышек отцовского гнева.
МАДЕМУАЗЕЛЬ ЛОПУХИНА
Тем временем Аннет Лопухина сидела в слезах в своем кабинете. Причин для огорчения было у девушки превеликое множество. Во-первых, накануне противный Кутайсов уговорил батюшку прямо середи маскарада уехать домой. Мало того, сегодня тот же противный Кутайсов каким-то образом сумел убедить батюшку отписать князю Куракину записку, что по причине недуга Анна Петровна не сможет быть на балу. Настроение у девушки испортилось окончательно: делай, как велит Кутайсов, ходи туда, не говори с тем. Что из того, что государь ее любит и батюшку жалует? Хорошо было бы замуж выйти.
Анна задумалась: пожалуй, князь Пашенька Гагарин подходит - только из Италии приехал вестником очередной суворовской победе, за что жалован флигель-адъютантом, молод, собой хорош, на нее засматривается. Да и Сашенька Рибопьер неплох, единственно, еще молод - всего осемнадцать лет.
Да и то, вдруг сообразила Аннет, разве государь допустит ее супружество. Нет счастья в жизни у официальной фаворитки императора Павла...
Было бы большим преувеличением назвать Анну Лопухину записной красавицей: черноволосая, смуглая, с большими темными глазами, приятным и добрым выражением лица, она скорее могла претендовать на миловидность. Всему высшему свету известна приверженность любимой женщины императора к малиновому и черному цвету. Вначале придворные потешались провинциальному вкусу фаворитки, но затем стали заказывать малиновые туалеты. Более того, гренадерские шапки, знамена и даже корабли стали украшаться словом "благодать" - так переводилось имя Анна с греческого языка.
Анна обладала большим влиянием на Павла. Не вмешиваясь в политику, она оставляла за собой главенство при дворе. Когда Павел, непримиримый противник всяких новомодных увлечений, запретил вальс, посчитав его верхом неприличия, Аннет стоило только изобразить огорчение, и запрет немедленно был отменен.
Надо признать, Лопухина редко пользовалась своим положением в корыстных целях - император был щедр и не дожидался просьб от своих любовниц: тотчас по приезду в Петербург, Аннет была назначена камер-фрейлиной; вскоре Павел пожаловал ей большой крест ордена святого Иоанна Иерусалимского и орден Екатерины 1 степени. Но сегодня чаща терпения была переполнена, Анна Петровна достала листок бумаги и собралась писать записку Павлу.
Напомню: искусство придворного политеса требует быть вовремя в нужном месте. Этим местом в текущий момент был кабинет княжны Лопухиной. Лакей доложил о прибытии Иван Павлович Кутайсова...
Чтобы читатель лучше представил характер человека, игравшего не последнюю роль в политике России того времени, обозначим пунктиром основные этапы биографии родоначальника одной из 126 российских графских фамилий. Маленький турчонок, уроженец Кутаиси, был взят в плен русскими солдатами и доставлен вместе с иными трофеями к императорскому Двору. Екатерина II подарила его сыну, великому князю Павлу, бывшего всего несколькими годами постарше новой живой игрушки. Цесаревич крестил его, держал при себе и чрезвычайно привязался к нему. Кутайсов был отправлен в Берлин и Париж, где в совершенстве освоил парикмахерское и фельдшерское дело. После возвращения в Россию, великий князь определил его в свои камердинеры. Кутайсов с молоду пользовался успехом у прекрасного пола, чему способствовала приятная внешность, несколько слащавого вида. С годами он обрюзг и приобрел черты "лица кавказской национальности".
На следующий день после восшествия на престол, Павел I жалует крестника гардеробмейстером 5-го класса; официально к своим прежним обязанностям - расчесыванию париков и отворению крови, Кутайсов не возвращался, оставив упражнения с бритвой для особо важных случаев. Царские милости и пожалования обильно сыпались на него весь период царствования Павла I. Пять тысяч крестьянских душ, 50 тысяч десятин земли стали собственностью пленного турчонка, а 5 мая 1799 года император "за отличную ревность, усердие и приверженность" возвел Кутайсова в графское достоинство. Герб новоявленного графа украсил довольно характерный девиз: "Живу одним для одного".
Обладая недюжинным умом и сметливостью, Кутайсов отлично разобрался в сумбурном характере своего суверена, сумев приобрести на него значительное влияние. "Живя одним для одного" Кутайсов, неминуемо должен был вступить в конфликт с другими царедворцами и близкими Павла I, исповедовавший тот же принцип. Так началась непримиримая борьба между Кутайсовым и кружком императрицы, в который входили Екатерина Нелидова, братья Куракины, граф Буксгевден. Но, справедливости ради следует сказать, что Кутайсов обладал добрым сердцем и не раз заступался за людей, пострадавших от царского гнева.
- Моя милая, Анна Петровна почему я вижу слезы в ваших
волшебных глазках, - с восточной прямотой воскликнул гость, прекрасно осведомленный от горничной о всех переживаниях своей подопечной.
- Какой злодей посмел обидеть ваше сиятельство? Одно слово и я
зарежу мерзавца!
- Себя и зарежьте. Будто не знаете: вчера мне весь вечер испортили, и
сегодня постарались - уговорили батюшку к Куракиным не ездить. А я все равно, вам назло, поеду.
- Ах, милейшая Анна Петровна, надо ли мне рассказывать вам о всех кознях врагов ваших, и первой - мадемуазель Нелидовой. Да они спят и
видят, как бы вас с государем и благодетелем нашим поссорить. Вчера к тому даже предерзкую хитрость изобрели, дабы вас в весьма смешном виде
представить: нарядили каких-то девок в точно такой же наряд, что был на вашей милости и готовились выпустить их в хороводе. Потому я, прознав про сию дерзость, отважился уговорить батюшку увезти вас с бала.
- Да, дерзости и страсти к злобствованию Катерине Ивановне не
занимать. И что неймется - уж и не молода, ведь уж ей верно скоро лет
сорок будет?
- Ошибаетесь, сорок два-с. И более того, в крайнем огорчении от неудачи своей проказы, они и сегодня решили учинить некую штуку на балу у Куракиных.
- Какая мерзавка! А, что ежели я государю пожалуюсь?
- Государь бесконечно добр и благороден, он простит ее, но будет
страдать душой. Полагаю, не стоит тревожить государя, будем осторожны и не дадим восторжествовать врагам.
Анна Петровна недаром слыла умной девушкой: смекнув, что доводы Кутайсова убедительны, и ехать на бал рискованно, она решила все-таки не упустить свой резон.
- А, что князь Павел Гаврилович Гагарин будет ли у Куракиных?
- Как он может быть на балу, ежели вас там не будет? - тотчас разгадав нехитрую игру Аннет, вкрадчиво ответил Кутайсов.
- Совершенно верную весть сегодня слышал у Апраксиных: князь
собирается просить вашей руки у батюшки и благословение на брак у
государя. Вот радость-то будет... Непремену просить великой милости быть крестным ваших малюток.
- Право, какой вы насмешник, Иван Павлович!
Так благодаря стечению случайных событий, корыстным интересам различных людей, их тщеславию, властолюбию свершилось столь желанное событие для Аннет Лопухиной: после возвращения жениха из похода, в феврале 1800 года, она станет княгиней Гагариной. А спустя пять лет, солнечным римским днем 25 апреля 1805 года, Анна скончается от чахотки. Через всю Европу, охваченную войной, гроб с телом бывшей возлюбленной императора Павла I, привезут в Петербург и захоронят в Лазаревской церкви Александро-Невской лавры.
СМОЛЯНКА
Анна Лопухина была далеко не первым любовным увлечением Павла. Если не всякий ловелас является политиком, то многие политики спят и видят, как бы прослыть ловеласами. Будем объективны: Павел на лавры Дон Гуана не покушался. Однако пребывая в обстановке гривуазной куртуазности екатерининского двора, сохранить невинность было делом отнюдь непростым.
Всем своим романам Павел стремился придать ореол средневековой рыцарственности и пылкой возвышенности. Несмотря на неказистую внешность, романтический характер Павла в сочетании с титулом наследника престола, обеспечивал ему неизменный успех у легкомысленных красавиц. Его роман с фрейлиной Екатериной Нелидовой имел довольно долгую историю.
Хотя судьба наделила ее острым умом, живостью характера, лукавством, доброй и благородной душой, красотой она никогда не блистала.
Впрочем, была в ней особая женская прелесть, пленяющая мужчин надежнее смазливых мордашек иных записных красавиц. Неподдельным обаянием, милым кокетством светится и ее знаменитый портрет кисти Дмитрия Левицкого, хранящийся ныне в Русском музее.
Шестилетнюю Катю, в 1764 году, привезла мать из небольшой провинциальной усадьбы в блестящий Петербург, где при Смольном монастыре открылось женское учебно-воспитательное заведение. Сюда, на долгие двенадцать лет принимали маленьких дворяночек. Курс делился на четыре возраста, каждому из которых был присвоен особый цвет платьев.
Во главе Смольного стояла почтенная вдова Софья Ивановна Делафон, к чести которой надо отметить, что она начала воспитание девочек с их воспитателей и надзирательниц. С полного одобрения Екатерины II был выработан своеобразный педагогический кодекс, сохранивший свои лучшие традиции до драматических октябрьских дней семнадцатого года, когда в Смольный ворвался Ленин.
Оторванные от родных, девочки воспитывались в полнейшей изоляции от суеты и горестей обычной жизни. Человеческая злоба, нищета, пороки оставались за стенами института. По уставу, все надзирательницы должны были поступать с воспитанницами "с крайним благоразумием и кротостью, соединяя оные не иначе как с непринужденною веселостью, и сие внушать молодым девицам, дабы сим способом отвращен был и самый вид всего того, что скукою, грустью или задумчивостью назваться может". Воспитательницам категорически воспрещалось проявлять при девочках собственные, домашние огорчения.
"Этого счастья нельзя сравнить ни с богатством, ни с блестящим светским положением, ни с царскими милостями, ни с успехами в свете, которые так дорого обходятся. скрывая от нас горести житейские и доставляя невинные радости, нас приучили довольствоваться настоящим и не думать о будущем,- писала бывшая смолянка Глафира Алымова. - Между нами царило согласие; общий приговор полагал конец малейшим ссорам. Обоюдное уважение мы ценили более милостей начальниц; никогда не прибегали к заступничеству старших, не жаловались друг на друга, не клеветали, не сплетничали, потому не было и раздоров между нами."
Девочек не слишком докучали школьными науками - всякими алгебрами, физиками да географиями. Зато с превеликим усердием преподавали хорошие манеры, иностранные языки; воспитанниц учили танцам, пению, рисованию, умению ловко встать, не теряться в обществе - то есть, сложному искусству придворной жизни.
Теоретические занятия регулярно подкреплялись практикой: смолянки посещали балы в Зимнем дворце, в Смольном устраивали ассамблеи, концерты, спектакли, на которые приглашались самые респектабельные особы высшего света. Императрица лично подбирала репертуар, советуясь с главным мудрецом той эпохи - Вольтером. Каждый новый спектакль становился событием, на премьере обязательно присутствовала Екатерина в сопровождении Двора.
Очень скоро ее любимицей сделалась Катенька Нелидова, выделявшаяся очаровательной грацией, способностью к танцам и непосредственностью в общении. "Появление на горизонте девицы Нелидовой - феномен, который я приеду наблюдать вблизи, в момент когда того всего менее будут ожидать, и это может случиться скоро", - писала Екатерина в одном из писем.
Зрители институтских спектаклей приходили в восторг от танцев и пения Нелидовой. Звездной ролью маленькой смолянки стала Сербина в опере- буфф "Служанка-госпожа" итальянского композитора Перголези. Дидро, увидав Нелидову на сцене, заявил, что она достойная соперница знаменитых парижских актрис. Думается, это не дежурная любезность французского энциклопедиста. Екатерина жалует девушке тысячу рублей и бриллиантовый перстень; пииты, в числе которых сам Александр Сумароков, наперебой спешат посвятить ей восторженные строфы.
Пленив пением сердца зрителей, в жизни Катенька Нелидова отличалась скромностью, непритязательностью и, редкой у ее подружек, серьезностью. Завистники - у кого их нет? - сплетничали, что катин язычок острее бритвы, но умение защитить себя всегда заслуживает уважение.
Детство закончилось; робкие девочки, двенадцать лет назад впервые застенчиво приседавшие перед императрицей, превратились в очаровательных светских красавиц. Пришло время покидать стены Смольного института. В 1776 году Екатерина Нелидова вместе с четырьмя другими смолянками - Левшиной, Борщевой, Алымовой и Молчановой были определены фрейлинами к супруге наследника престола Павла Петровича великой княгине Наталье Алексеевне.
Но видно так было суждено будущему императору Павлу I, что судьба постоянно обрекала его на драматические испытания. 15 апреля 1776 года вследствие тяжелых родов Наталья Алексеевна умирает. Вскрытые после ее кончины личные бумаги оставляли большое сомнение в отцовстве законного мужа. Екатерина была разгневана, но мстить покойнице не имело смысла, дело ограничилось высылкой ее любовника графа Андрея Разумовского посланником в Неаполь. Надо полагать, известие о неверности обожаемой жены несколько умерили горечь потери у Павла, а династические интересы требовали скорейшего повторного брака. Таким образом, длительное безделье фрейлинам не грозило. Не прошло и трех месяцев, как императрица пригласила сына к себе в кабинет для серьезного разговора:
- Друг мой, мертвых не воскресить, настало время подумать о живых.
Разве от того, что вы воображали себя счастливым, но потеряли эту
уверенность, следует отчаиваться в возможности снова стать им? Итак,
станем искать эту другую супругу.
- Но кого? - живо заинтересовался Павел.
- О, у меня есть в кармане портрет. Такое очарование!
- Кто она, какова она? Брюнетка, блондинка, маленькая, большая?
- Кроткая, хорошенькая, прелестная. Одним словом: сокровище!
Сокровище, которое принесет с собой радость.
Сокровищем оказалась вюртембергская принцесса София-Доротея, высокая, свежая блондинка с довольно красивыми чертами немецкого лица и кротким выражением близоруких глаз. Павел, прибывший в Берлин для знакомства с принцессой, немедленно очаровался ее внешностью, простотой обращения, музыкальностью и знанием геометрии. Выбор был сделан.
26 сентября 1776 года в церкви Зимнего дворца произошло торжественное бракосочетание наследника русского престола. Принцесса отныне стала именоваться великой княгиней Марией Федоровной, а в наследство от предшественницы по брачному ложу, ей достался штат молоденьких фрейлин.
Медовый месяц плавно перерос в год, потом во второй; семейство великого князя пополнилось первенцем, будущим императором Александром I, а в отношениях между супругами по-прежнему царила пылкая, романтическая любовь. "Никогда ни одно частное семейство не встречало так непринужденно, любезно и просто гостей: на обедах, балах, спектаклях, празднествах, - на всем лежал отпечаток приличия и благородства, лучшего тона и самого изысканного вкуса", - делился своими впечатлениями о пребывании в гостях у Павла французский посол граф Сегюр.
Став женатым человеком Павел, казалось нашел выход чувствам в тихих семейных радостях. Впрочем, глаз любителя прекрасного не мог не оценить прелести хорошеньких фрейлин жены. В этом соперничестве Катенька Нелидова отличиться не могла, и первое время цесаревич посматривал в ее сторону с некоторым неодобрением.
В 1781 году Павел с женой отправлялись в большое заграничное путешествие по Европе. Турне было обставлено с царской роскошью, сочетавшейся с полным инкогнито путешествующих особ: цесаревич назывался графом Северным. В небольшой свите графской четы находилась и мадемуазель Нелидова. Путешествие растянулось на долгие четырнадцать месяцев. За это время Павел успел изменить мнение о Катерине Ивановне, обнаружив, к своему удивлению, в девушке достоинства и таланты, которые раньше не замечал. Отныне она становится его доверенным лицом и другом.
Новое увлечение Павла незамедлило отразиться на семейных отношениях: чем веселее и оживленнее щебетала фрейлина, тем грустнее становилась великая княгиня. Должен признаться, я не слишком силен в геометрии, но берусь спорить, что в любовных треугольниках не бывает равных сторон...
Во всех отношениях Нелидова была полной противоположностью Марии Федоровне: ее резкие выходки, сменяющиеся милым воркованием совершенно не соответствовали германскому хладнокровию великой княгини.
Мария Федоровна была прекрасная супруга, она с увлечением интересовалась хозяйством, искусством, любила устраивать театральные зрелища, литературные игры и почти ежегодно производила на свет очередное чадо. Вначале увлечение мужа даже забавляло ее: вам нравятся дурнушки? Тем хуже для вас...
Однако скоро великая княгиня почувствовала, что ревность - довольно неприятная спутница любви. В ее душу закралась тревога и неуверенность. Накануне очередных родов, она пишет в письме к своему доверенному другу С.Плещееву: "Вы будете смеяться над моей мыслью, но мне кажется, что при каждых моих родах Нелидова, зная, как они бывают меня трудны, и что они могут быть для меня гибельны, всякий раз надеется, что она сделается вслед тем второй m-m де Ментеон. Поэтому, друг мой, приготовьтесь почтительно целовать у нее руку и особенно займитесь вашей физиономией, чтобы она не нашла в этом почтении насмешки или злобы. Я думаю, что вы будете смеяться над моим предсказанием, которое, впрочем, вовсе не глупо."
Страсти разыгрались до того, что великая княгиня обратилась за помощью в наведении семейного порядка к свекрови - Екатерине II. Екатерина подвела невестку к зеркалу: "Посмотри, какая ты красавица, а соперница твоя просто маленький монстр; перестань кручиниться и будь уверена в своих прелестях".
Тем не менее, с 1786 года светские сплетни четко обозначили новое амплуа Нелидовой при дворе - любовница великого князя. Бытует в народе вековая мудрость, гласящая, что платоническая любовь - это когда любит Платон, а с любимой живет Харитон... Характер отношений Павла и Нелидовой по оценке современников, ориентирующихся на собственные мысли и поступки, был вполне земной и реальный. Другое дело историки, в распоряжении которых имеются документы и письма главных действующих лиц этой истории. Многие исследователи, с некоторым сожалением, вынуждены признать, что скорее всего связь будущего императора и фрейлины носила чисто дружеские отношения. Свидетельством того является письмо Павла к матери, написанное во время тяжелой болезни, когда врачи опасались за жизнь цесаревича:
"Мне надлежит совершить пред вами, государыня, торжественный акт, как пред царицею и моей матерью, - акт, предписывающий мне моей совестью пред Богом и людьми: мне надлежит оправдать невинное лицо, которое могло бы пострадать, хотя бы негласно, из-за меня. Я видел, как злоба выставляла себя судьею и хотела дать ложные толкования связи, исключительно дружеской, возникшей между m-elle Нелидовой и мною. Относительно этой связи клянусь тем Судилищем, пред которым мы все должны явиться, что мы предстанем пред ним с совестью свободною от всякого упрека, как за себя, так и за других... Клянусь торжествено и свидетельствую, что нас соединяла дружба священная и нежная, но невинная и чистая. Свидетель тому Бог."
Несколько высокопарно, но искренно. Сохранилось еще одно признание Павла, сделающего бы честь любому мужчине: "Связи, существующие между нами, их свойство, история этих отношений, их развитие, наконец обстоятельства, при которых и вы, и я провели нашу жизнь, все это имеет нечто столь особенное, что мне невозможно упустить все это из моей памяти, из моего внимания и в особенности же в будущем... Будьте снисходительны к человеку, любящему вас более, чем самого себя, и в этом духе примите все. Единому Богу известно, насколько и во имя чего вы мне дороги; призываю на вас самые святые Его благословения и остаюсь весь ваш, слуга и друг."
Говоря об отношениях Павла и Нелидовой, нельзя не привести рассказ безусловно преданного императору человека, полковника Н. Саблукова: "Как-то раз, в то время, когда я находился во внутреннем карауле, во дворце произошла забавная сцена. Офицерская караульная комната находилась близ самого кабинета государя, откуда я часто слышал его молитвы. Здесь стоял часовой, который немедленно вызывал караул, когда император показывался в коридоре. Услышав внезапно окрик часового: "Караул,- вон!", я поспешно выбежал из офицерской комнаты. Дверь коридора открылась настежь и император, в башмаках и шелковых чулках, при шляпе и шпаге, поспешно вошел в комнату, и в ту же минуту дамский башмачок, с очень высоким каблуком, полетел через голову его величества, чуть-чуть ее не задевши. Император через офицерскую комнату прошел в свой кабинет, а из коридора вышла Екатерина Ивановна Нелидова, спокойно подняла свой башмак и вернулась туда же, откуда пришла..." Что ж, бывает и мирятся, как ссорятся...
Интриги, сплетни, а, главное, охлаждение Павла, вынудили Нелидову просить о разрешении покинуть двор и вновь переехать в Смольный. Здесь у нее уютные покои, прекрасная библиотека, арфа. Екатерина Ивановна отдыхает от суеты светской жизни, но Павел, заскучавший без своего друга, умоляет ее вернуться во дворец. Многое изменилось за это время, отношения с Павлом уже не носят прежнего доверительного характера. Злые языки к слову "фаворитка", добавляют - "бывшая". Зато тем теплее и ближе становятся они с Марией Федоровной. Вчерашние соперницы заключают союз во благо человека, которого любят. Потом Мария Федоровна в письме к Нелидовой вспоминала о тех событиях: "Сегодня исполнилось два года, как вы впервые меня посетили; помните ли вы все подробности этого свидания? Они запечатлены в моем сердце, но я останавливаюсь только на утешительном размышлении, что я приобрела в этот день доброго, нежного и верного друга. Господь милосердно сохранил мне его и мое сердце навсегда принадлежит этому другу."
Императрице было за что благодарить подругу: послушав ее советы, она сумела приспособиться к фантазиям супруга. Отныне императрица вставала в шесть часа утра и сопровождала Павла на разводе караула, маневрах, вахт-парадах. Объединенными усилиями, новым подругам не раз удавалось гасить вспышки ярости у императора, защищать невинно пострадавших от царской несправедливости.
Закон сохранения энергии относится не только к мертвой природе - в не меньшей степени он объясняет и многое в человеческом поведении: когда кому-то хорошо, другие обязательно испытывают неудобство. Иван Павлович Кутайсов не входил в число друзей Марии Федоровны и Екатерины Нелидовой. Не погрешив против истины, можно назвать его одним из главных противников женского союза. Более того, Кутайсов сумел дирижировать даже интимной жизнью императорской четы. Вскоре после очередных родов императрицы, он, опираясь на авторитет лейб-акушера Иосифа Моренгейма, убедил Павла, что дальнейшая половая жизнь может стать опасной для здоровья его супруги. Павел, скрипя сердцем, решил отказаться от радости супружеской жизни, а вскоре окончательно забылся в страстных объятиях Анны Лопухиной. Спустя какое-то время Мария Федоровна, ссылаясь на новый консилиум, попробовала вернуть мужа на брачное ложе, но Павел проявил неожиданную стойкость: прижатый к стене, он прямо заявил, что не испытывает более никаких желаний, и даже думать о подобном не может, что он, наконец, “совершенно парализован в этом отношении”. Кутайсов, прослышав об этом разговоре, много смеялся.
Война шла до победного конца, а в плен здесь не брали...
ГОСУДАРЕВА МИЛОСТЬ
Вахт-парад длился ровно час; с выстрелом петропавловской пушки, император направлялся к себе и работал до обеда, неизменно подававшийся в час дня. Стол сервировали только на восемь кувертов, и попасть за него, почиталось среди придворных великой честью, связанную, впрочем, с немалым риском. Неосторожная реплика или плохое настроение императора могли обернуться крупными неприятностями. Камер-фурьерские журналы того времени донесли имена людей, обедавших с государем. Удивительно, что единственным неизменным царским сотрапезником оставался только Кутайсов. Но сегодня егермейстер прибыл во дворец прямо от Аннет Лопухиной, желая переговорить с Павлом наедине еще до обеда.
Павел сидел перед огромным письменным столом, огороженный по бокам стеклянной ширмой. Безмолвный адъютант, выверенными движениями, подавал бумаги на подпись. Император хмурился, посапывал, но пока гнева большого не обнаруживал - документы оказались в порядке.
Кутайсов, как доверенное лицо, мог появиться в царских апартаментах без предварительного доклада.
- Государь, имею сообщить вам важнейшие новости. Строго конфидециально, - добавил Кутайсов, оглядываясь на адъютанта.
- Оставьте нас, - буркнул Павел, продолжая читать какую-то бумагу.
- Государь, ваше императорское величество, дозвольте просить о великой милости. Зная ваш возвышенный и благородный характер, льщу себя надеждой, что вы не откажете в моей просьбе.
- Помилуй, тебе мало егермейстера? - поразился Павел.
- Ваша милость всегда незаслуженно велика для меня, но просьба касаема несчастной Анны Петровны и способна решить ее судьбу. Недоброжелатели и сплетни довели девицу до недуга, мигрени, ипохондрии. Я только от всей души желаю помочь ей обрести достоинство, равное ее красоте. Позвольте мадемуазель Лопухиной выйти замуж: к ней сватается князь Гагарин. Аннет от перемены фамилии будет любить ваше величество ничуть не менее пылко. Ведь невозможно не ценить благородство и величие вашей души. Жертвовать своим счастьем ради честного имени дамы - поступок не государя, но рыцаря.
Павел казалось раздумывал, но слова Кутайсова о рыцарстве приятно польстили царю.
- А кто же распускает слухи об Анне Петровне? - осведомился Павел.
- Не смею выразиться яснее. - потупился Кутайсовю
- Я приказываю!
- Мне больно об этом говорить, но кроме мадемуазель Нелидовой, это и князь Куракин, и, мне больно молвить, ваша супруга.
- Ах, вот как. Извольте, пусть Гагарин сватается. Пока обручатся, да присмотрятся друг к другу, а там уж и замуж, ежели имеет к тому склонность. Ну а Куракину будет сегодня бал...
- Государь, дозвольте еще одну просьбу. Хочу женить старшего сына,
вашего крестника, на младшей сестре Анны Петровны - Прасковье. Одного слова достаточно для счастья стольких вам преданных людей.
- Не кажется ли тебе, что слово "преданный" происходит от слова
"предать"? Ну да Бог с тобой, жени недоросля. Хорошо хоть позволения
испрашиваешь, а то офицеры вздумали ныне по своей воле бракосочетаться. Вот читай!
Кутайсов с любопытством склонился над царским рескриптом:
"Господин прапорщик де Краузе. Женившись вы без моего позволения,
поступили противу устава, за что и подвергли себя наказанию."
- Придется разжаловать, и выслать куда подалее рядовым. Пусть
послужит - может ума наслужит, - задумчиво произнес Павел.
- Государь, вы выполнили два моих желания. Умоляю, в память этого дня, простите прапорщика. Пусть будет счастлив с суженной.
- Ты, смотрю, совсем бабой-сватьей стал. Ну ладно, прощу ради тебя.
Павел разбрызгивая чернильные кляксы по бумаге, быстро дописал: "Но я вам то прощаю; а впрочем до браку вашего и до тяжбы по случаю оного, мне дела нет. Павел."
- Идем теперь в залу, а со зловредными сплетниками я разберусь. Давно знаю, что только и мыслят меня от престола отрешить, как мать с батюшкой поступила. Но не будет у них такой радости. Покойница все желала наследником моего собственного сына Александра Павловича объявить. Он хоть и молод, но лукав.
Надо было такому случиться, что первым встретившимся им на пути, оказался именно великий князь Александр. Он еще издали поклонился отцу, но заметив признаки родительского гнева, поспешил отступить в сторону.
- Сударь, вы помните историю царевича Алексея, сына Петра Великого.
Ежели запамятовали, я возьму на себя труд напомнить, - бросил, не оборачиваясь к сыну, Павел. На лбу великого князя выступила испарина и зубы начали выбивать мелкую дробь. Он имел все основания опасаться отца. Екатерина II долгое время вынашивала заветную мысль объявить старшего внука Александра наследником престола и только скоропостижная смерть помешала осуществлению ее династических планов. Павел прекрасно знал о намерениях Екатерины, но если намерения нелюбимой матери не могло удивить Павла, то поведение сына представлялось ему предательством, и с годами он окончательно перестал доверять своему наследнику.
...Павел быстрым шагом вошел в столовую. Бросая вокруг себя суровые взгляды, он резким движением бросил перчатки и шляпу, выросшему из под земли пажу, который с поклоном тотчас удалился. Павел сел во главе стола, вслед за ним свои места заняли приглашенные. С этого момента приказ о молчании отменялся, но никто не смел начать разговор, ждали первых слов царя. А он подчас бывал на редкость красноречив. Если король-солнце, Людовик Х1V, осчастливил французский парламент лапидарной речью: "Государство - это я", то российский император не менее афористично определил иерархические ценности своей державы: "У нас знатен тот с кем я сейчас говорю, и до тех пор, пока я с ним говорю"...
Павел подозрительным взглядом оглядел замерших придворных: Аракчеев, Ростопчин, граф Строганов, князь Куракин.
- Что же, князь, бал не отменен?
Куракин, почувствовал, что еще немного и он упадет в обморок.
- Никак нет, ваше величество, - заикаясь, выдавил он из себя.
- Ну-ну...
Обед прошел почти в полном молчании, если не считать нескольких реплик, адресованных Кутайсову и графу Строганову, касающихся строительства Михайловского замка - новой резиденции императора. Следуя оставшейся с детства привычке - кушать быстро, Павел скоро закончил трапезу, резко встал и, коротко поклонившись, не взглянув на окружающих, направился в свой кабинет,
После обеда император имел привычку некоторое время отдыхать. Придворные тихо расходились по дворцу, размышляя о превратностях судьбы и строя предположения касательно перспектив дальнейшей карьеры.
Кутайсову она виделась в исключительно радужных тонах, у князя Куракина преобладали свинцовые краски холодного ноябрьского неба...
БАЛ У КНЯЗЯ КУРАКИНА
В отличие от Кутайсова князь Александр Борисович Куракин был родовит, богат, блестяще образован. Более того, он с детства слыл ближайшим другом Павла. Ему доводилось оказывать великому князю немалые услуги, одалживать немалые суммы. Верность наследнику престола стоила Куракину гнева Екатерины II: он подвергся опале и несколько лет провел в саратовском имении.
С воцарением Павла, положение, казалось, полностью изменилось - 150 тысяч рублей на покрытие долгов, 4300 душ крестьян, орден святого Андрея Первозванного, назначение вице-канцлером - эти и многие другие милости, свидетельствовали о том, что император обладает хорошей памятью и ценит дружбу.
И Мария Федоровна видела в Куракине своего верного друга еще с времен, когда он, в качестве доверенного лица, приезжал сватать ее за великого князя.
По все дни, в столице ли, в саратовском ли поместье, Куракин ходил бархате или парче, блистая алмазными пряжками и пуговицами на кафтане, держа в руке бриллиантовую табакерку. Не даром - "бриллиантовый князь"!
Но в России знатен, только тот, с кем сейчас говорит император... А в последние дни, с горечью стал примечать Александр Борисович, собеседником государя почти исключительно стал Иван Кутайсов. Смазливый лик и сладкие речи бывшего цирюльника у потомка легендарного Гедемина ничего кроме омерзения вызвать не могли. Куракин возвращался домой в своей знаменитой карете ( позолоченной о восьми стеклах, цугом, с одним форейтором, двумя лакеями и скороходом на запятках; двумя верховыми впереди, двумя сзади) - и размышлял. Еще утром, встретив Кутайсова в спальне Павла, он ощутил легкое беспокойство, выросшее за день в предчувствие большой беды, ни причин, ни способов избежать которой он не знал. Хорошо зная способности своего врага, Куракин не сомневался: неприятность неминуемо последует.
Настоящий русский вельможа восемнадцатого века, князь всегда держал свой дом открытым. В его саратовском поместье были даже установлены специальные правила поведения для бесчисленных гостей: "Хозяин просит тех, кто могут пожаловать к нему на один или на два, или на многие дни, чтоб, быв в его доме, почитали сами себя хозяевами, никак не помня о нем единственно в сем качестве; приказывали бы его людям все надобное для их услуги и распоряжались бы своим временем и своими упражнениями от самого утра, как каждый привык и как каждому угодно... Хозяин никогда не ужинает, но всякий день в девять часов вечера, будет у него ужин готов для всех прибывших к столу; и он, прося дозволения от оного всегда отлучаться, просить также своих гостей, несмотря на его отсутствие, за оный садиться и за оным самим хозяйничать".
Если так выглядело обычное сельское гостеприимство князя Куракина, то готовясь к столичному балу он превзошел себя. Дворец на Большой Морской горел праздничными огнями, огромный крепостной оркестр гремел полонезы, толпа ливрейных слуг и официантов кишела в бесконечной анфиладе комнат. На бале должны были присутствовать представители всех дипломатических миссий и самое высшее общество северной Пальмиры. Приглашенные с особым нетерпением ожидали розыгрыша лотереи, где каждому гостю доставалась какая-нибудь драгоценная безделушка, стоившая подчас целой деревни.
Хозяин - в бархатном французском кафтане, сверкал звездами из крупных солитеров. На правое плечо он надел жемчужный эполет; шпага с эфесом, украшенным прекрасными алмазами, дополняла изысканный туалет. Куракин встречал гостей, приветливо благодарил за внимание к своей особе, был мил, но внешняя любезность не скрывала глубокой тревоги, с каждой минутой все более захватывающую его душу. Особенно обеспокоился князь, когда увидел идущего к нему навстречу умиленно улыбающегося Ивана Павловича Кутайсова.
- Это бал достоин олимпийских богов, князь! - объявил он подходя к хозяину. - Жаль, что Юпитер не может спуститься на него.
"Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку", - хотел было полатынить Куракин, но вдруг вздрогнул, поняв намек Кутайсова.
ЧТО ДОЗВОЛЕНО ЮПИТЕРУ...
Несмотря на непоседливость и нелюбовь к продолжительному труду, государственным делам Павел отдавал значительную часть времени, пытаясь искоренить в существующем порядке вещей несправедливость, нести в систему государственной машины одному ему ведомый порядок. Вспыльчивый, взбалмошный, гневливый он кидался из крайности в крайность, наказывая, уничтожая, разрушая. Его поступки диктовались мгновенным душевным порывом, причины которого чаще всего оставались непонятыми ни для современников, ни для потомков. Истово православный, Павел вдруг становится великим магистром католического Мальтийского ордена; первый дворянин империи, он пытается ограничить права аристократии; подозревая старшего сына в измене - утверждает строго регламентированный династический закон о преемственности власти в его пользу. Лишенный родительской любви, не ощутивший материнской ласки, он не смог и сам испытать в полной мере отцовского чувства, его душу переполняли подозрение, гнев, суровость. Вряд ли этому человеку было знакомо чувство простого человеческого счастья.
"Я прожил 42 года. Господь меня поддерживал. Быть может, Он даст мне силу и разум исполнить даруемое. От него - предназначенье. Будем надеяться на Его милость", - эти слова, произнесенные в день восшествия на престол, в дальнейшем часто приходили Павлу I на ум.
- И никого близкого рядом, никому нельзя доверять: ни жене, ни детям, ни близким. Все только и ждут моей смерти, чтобы дорваться, возродить проклятый потемкинский дух. Даже Куракин - в детстве сколько вместе игр играли, всегда рядом был... И тот бежать готов, против Аннушки сплетни пускает. А она - единственный человечек верный, ничего себе не просит, за всех заступается. Да Кутайсов - турчонок ведь, а стал как собака предан, скажешь слово - подохнет тут же. Но, каковы Куракин и жена с Катериной Ивановной - супротив меня, своего государя, выступить норовят! - мысли Павла путались, сбивались. От умиления и жалости к себе, слезы катились по щекам, но он не пытался утереть их.
х х х
Хрестоматийный облик Павла I не богат привлекательными чертами: школьные учебники привычно обличали девятого российского императора в безумии, ограниченности и жестокости. Но банальные истины имеют свойство оправдываться с точностью до наоборот. Архивные документы заставляют задуматься: а не является ли знакомый исторический портрет злой карикатурой? Французский дипломат Дюран делился своими впечатлениями о молодом Павле: "Воспитание цесаревича пренебрежно совершенно и это исправить невозможно, если только природа не сделает какого-нибудь чуда. Здоровье и нравственность великого князя испорчены вконец". Еще более определенно высказывался английский посланник Витворт: "Император буквально сумасшедший". Эту точку зрения разделяло большинство участников покушения на незадачливого императора. Однако, вряд ли мнение убийцы о жертве может считаться объективным. Кроме того, презумпция невиновности - есть закон правосудия. Врачи, чтобы поставить правильный диагноз, пытаются тщательно выяснить anamnes vitae - историю жизни больного. Что ж, последуем примеру медиков...
Сразу после рождения 20 сентября 1754 года, Павел был отобран императрицей Елизаветой Петровной у родителей, и стал воспитываться под ее непосредственным наблюдением. Елизавету была женщина добрая, своего новорожденного внучатого племянника обожала, но педагогическими талантами явно не обладала. Мать ребенка, великая княгиня Екатерина, поначалу пыталась спорить, но ее доводы были бессильны: "Его поместили в чрезвычайно жаркой комнате, в фланелевых пеленках, в колыбели, обитой мехом черных лисиц; покрывали его стеганным на вате атласным одеялом, сверх которого постилали другое одеяло из розового бархата. Впоследствии я сама много раз видала его таким образом уложенного; пот выступал у него на лице и по всему телу, вследствие чего, когда он несколько подрос, то малейшее дуновение воздуха причиняло ему простуду и делало больным".
Екатерина недолго переживала разлуку с сыном, полностью отдавшись политическим и любовным утехам. В первые полгода мать видела сына три раза, да и в дальнейшем свидания случались не чаще раза в неделю. Лишенный материнского внимания, отданный под опеку безграмотных бабок, Павел в детстве немало болел: его мучили постоянные расстройства желудка, сильная тошнота. Одним из способов наказания великого князя было насильное кормление молочными продуктами; затем воспитательницы впали в иную крайность - мальчика заставляли съедать огромные порции мясной пищи. Смена диет не повлияла на результат: мальчика мучили приступы неукротимой рвоты. В августе 1762 года был созван медицинский консилиум во главе с доктором Крузе, который пришел к выводу, что Павел с раннего детства страдал избыточной кислотностью, обусловившей, говоря современным языком, явления дисбактериоза кишечника. С годами Павел окреп - лейб-медик Кондоиди докладывал императрице, что здоровье наследника "саможелательно и во всем благополучно".
1 ноября 1768 года Павлу была сделана прививка против оспы. Английский врач Димсдаль так описал внешность 14-летнего великого князя: "Росту среднего, имеет прекрасные черты лица и очень хорошо сложен. Его телосложение нежное, что происходит, как я полагаю, от сильной любви к нему и излишних о нем попечений... Несмотря на то, он очень ловок, силен и крепок, приветлив, весел и очень рассудителен, что не трудно заметить из его разговоров, в которых очень много остроумия". Итак, мнение Дюрана, мягко говоря, не вполне соответствует детскому портрету великого князя. Может быть, целомудренного француза смутила порочная нравственность юного Павла? Не будем спорить, еще до женитьбы Павел имел несколько любовниц, от одной из которых у него родился сын. Впрочем, данный факт вряд ли свидетельствует о слабости здоровья правнука Петра Великого...
К восемнадцати годам основные черты характера великого князя вполне определились, и те странности, что столь поражали современников в дальнейшем, уже были заметны внимательным наблюдателям. По мнению воспитателя цесаревича Эпинуса: "Голова у него умная, но в ней есть какая-то машинка, которая держится на ниточке, - порвется эта ниточка, машинка завернется и тут конец уму и рассудку". Не будет большой смелостью предположить, что началом этой ниточки стала трагедия в Ропше, где был удавлен император Петр III. Сын, убитого с ведома матери, отца, Павел, с его вспыльчивостью, постоянным страхом быть отравленным, недоверием к окружающим, бесконечными комплексами, недаром получил в Европе прозвание "Русский Гамлет". Историк Николай Шильдер, досконально изучивший биографию Павла, писал, что "в уме маленького Павла прочно засело предубеждение против матери. Между матерью и сыном лежала глубокая пропасть". Конечно, подобные переживания и стрессы не способствовали душевному покою Павла Петровича.
Раздражительность и мнительность великого князя с годами только увеличивались, да и кто с возрастом, кроме коньяка, становится лучше? Во время путешествия по Европе, Павел сам спровоцировал слух о своих галлюцинациях. В Брюсселе великий князь рассказал об удивительном случае, якобы происшедшим с ним в Петербурге. Приведем рассказ с некоторыми сокращениями: "Однажды вечером или, вернее, ночью я в сопровождении Куракина и двух слуг шел по улицам Петербурга. Я шел впереди, предшествуемый, однако, слугою; за мною, в нескольких шагах, следовал Куракин. При повороте в одну из улиц я заметил в углублении одних дверей высокого и худощавого человека, завернутого в плащ и в военной, надвинутой на глаза шляпе. Он казалось, поджидал кого-то, и, как только мы миновали его, он подошел ко мне с левой стороны, не говоря ни слова. Я был сначала изумлен этой встречей; затем мне показалось, что я ощущаю охлаждение в левом боку, к которому прикасался незнакомец. Я дрожал не от страха, а от холода. Какое-то странное чувство постепенно охватывало меня и проникало в сердце. Кровь застыла в жилах. Вдруг глухой и грустный голос назвал меня моим именем.
- Павел, бедный Павел, бедный князь! Прощай, ты меня снова увидишь здесь и еще в другом месте. Затем шляпа сама собою поднялась, как будто бы он прикоснулся к ней; тогда мне удалось свободно рассмотреть его лицо. Я невольно отодвинулся, увидев орлиный взор, смуглый лоб и строгую улыбку моего прадеда Петра Великого. Ранее, чем я пришел в себя от удивления и страха, он уже исчез".
История, рассказанная наследником в тесном кругу, немедленно стала всеобщим достоянием, и железным аргументом сторонников идеи о сумасшествии Павла. Н. Шильдер считал ее "превосходной характеристикой ненормальной, нервной натуры Павла Петровича". Однако, современные медики настроены значительно осторожнее, полагая, что зрительные и слуховые галлюцинации далеко не всегда являются проявлением психического заболевания. Можно говорить о психопатии, проявившейся в период декомпенсации, эпизодом колебаний настроения, вспышкой мнительности. Действительно, остается впечатление, что романтическая история, рассказанная Павлом, словно вышла из под пера Проспера Мериме; она скорее свидетельствует о талантах великого князя, как рассказчика, нежели заставляет усомнится в ясности его мышления. В противном случае, любого писателя-фантаста можно с полным основанием отправить в психиатрическую лечебницу...
Шли годы, но престол все еще оставался недосягаемой мечтой для великого князя. Честолюбивый, жаждущий власти, он был вынужден муштровать своих потешных в Гатчинском дворце. Екатерина усвоила привычку относиться к сыну с холодной издевкой. Физически Павел оставался на редкость крепок: он совершал ежедневные конные прогулки, принимал вахт-парады, любил подолгу гулять пешком. Императора отличала крайняя сдержанность в еде и почти полное воздержание от употребления алкоголя. Свидетельствует о физическом здоровье Павла и многочисленно потомство, оставленное им: четыре сына и шесть дочерей, отличавщиеся редкой красотой и физическим здоровьем.
Когда у Екатерины родилась идея о передачи права наследования престола внуку, она долго искала причины, могущие обосновать этот серьезный политический акт, Тем не менее, она ни разу не обмолвилась о безумии Павла, хотя малейший довод в пользу сумасшествия, давал возможность объявить о дееспособности наследника. Но планам императрицы не суждено было сбыться. 6 ноября 1796 года в 21 час 45 минут скоропостижно скончалась Екатерина Великая. Смерть любого государя в истории России традиционно является эпохальным событием, неизменно вызывавщем поразительные политические подвижки. Начиная с московских царей и кончая генсеками времен не столь отдаленных, старуха с косой была наиболее радикальным фактором, не раз и не два с легкостью менявшая политику государства, добиваясь того, чего не могли достигнуть политики, революции, реформы.
Началось короткое, драматическое царствование императора Павла I - видно не с руки Гамлетам становится королями Лирами...
Если чудачества великого князя Павла Петровича воспринимались современниками лишь с осуждающей улыбкой, то император Павел I - фигура совершенно иного масштаба, и шутить с ним не рекомендовалось. В Павле удивительным образом уживался французский аристократ, прусский капрал и русский самодержец...
Вряд ли стоит ставить в вину Павлу I гатчинскую модель армии, взятую им за образец: прусские войска того времени были одними из самых боеспособных в Европе, а воинственные французы, чуть подпорченные революцией, еще не прошли выучку генерала Бонапарта. Известный дореволюционный военный историк С. Панчулидзев писал: "Многое из заведенного Павлом I сохранилось с пользой для армии до наших дней, и если беспристрастно отнестись к его военным реформам, то необходимо будет признать, что наша армия обязана ему весьма многим".
Часто, как пример безумия Павла приводят его приказ донским казакам отправиться в поход в Индию. Однако, при этом упускается из вида, что военная акция планировалась совместно с французскими войсками, а ни один из многочисленных противников Наполеона никогда не решался упрекнуть его в отсутствии здравого смысла.
Казаки только еще начинали свой поход к берегам Ганга, а в Англии, известие об экспедиции, вызвало настоящий шок. Для тайных агентов туманного Альбиона не было секретом недовольство Павлом I, царившее в высшем обществе и гвардии. Умело вложенные деньги, поступившие из Лондона, окончательно оформили заговор против императора. В ночью с 11 на 12 марта 1801 года, он был убит в собственной спальне.
В начале столетия в медицинской прессе развернулась дискуссия двух известных психиатров о природе болезни Павла I. П.И.Ковалевского, профессор Харьковского университета, ссылаясь на известные "павловские анекдоты", делал вывод, что царь принадлежал к "дегенератам второй степени с наклонностями к переходу в душевную болезнь в форме бреда преследования". Против подобного диагноза категорически возражал профессор Юрьевского университета В.Ф. Чиж, считавший царя психически совершенно здоровым человеком. Современные психиатры констатируют: не существует абсолютной нормы психического здоровья. Каждый из нас, в силу воспитания, привычек, условий жизни, имеет те или иные особенности своего психологического портрета. Зная бурный темперамент, дикие причуды императора, нетрудно представить, что после посещения нынешнего районного психоневрологического диспансера в истории болезни гражданина Романова Павла Петровича, появилась бы лапидарная запись: "Истерическая психопатия с выраженными аффективными реакциями". Любому студенту-медику известно, что психопатия - это "группа стойких врожденных или приобретенных характерологических расстройств при общей сохранности интеллекта, приводящих к нарушениям межличностных отношений и адаптации к окружающим". Психопатия становится некой особенностью конкретной личности, в то время как любая болезнь, в том числе и психическая, является чуждым, инородным элементом для сознания больного. У страдающих психопатией особое понимание собственной роли в обществе, истории. Наиболее заметные изменения происходят в эмоциональной сфере. Здесь спектр реакций поразительно широк: одних отличают бурные вспышки гнева, агрессивное поведение; другие постоянно испытывают чувство собственной неполноценности, тревоги, страха, мнительности.
Внимательные доктора из психоневрологического диспансера назначили бы гражданину Романову П.П. соответствующее лечение, выдали за умеренную плату справку и отправили домой. Но император Павел I, увы, не гражданин Романов Павел Петрович. Его судьба, тесно связанная с судьбой России, оказалась намного трагичнее.
х х х
...Длинные тени уже вымостили дорогу подступающему вечеру. Ливрейные, пудренные лакеи, неслышно скользя по паркету, разносили новые свечи в золоченных канделябрах. Новорожденный серпик - детский прообраз будущей круглолицей луны, с любопытством заглядывал в окна дворца.
- Ее величество изволят спрашивать, не пора ли ехать к князю
Куракину на бал, - длинный камер-лакей нарушил размышления Павла.
- Это кто же тебе сказал, что я должен ехать к Куракину на бал?
Русский император сам может решить к кому он поедет, а к кому нет!
Ступай, мерзавец, прочь и не сметь отвлекать меня. - Павлу вдруг оказалось странным, и чуть ли не дерзким, что Куракин - распространитель каких-то гадких сплетен о Аннет, надеется на его посещение бала. Как, вообще, интриганы подстроили, что он должен к нему ехать? Павел уже совершенно забыл о своем согласии на приглашение Куракина. Интрига, затеянная утром Кутайсовым, вечером наконец нашла естественное развитие.
Неудовольствие императора нарастало, он мерил кабинет скорыми шагами. Тяжелое дыхание вырывалось из его груди. Он затопал ногами, рванул ворот рубахи - ткань с треском лопнула. Павел в бешенстве дернул шнурок звонка.
-Позвать немедля великого князя Константина Павловича!
Великий князь Константин Павлович в бальной форме и треуголке, уже готовый ехать на бал, в три минуты был в батюшкиных апартаментах.
- Этот дурак думает, что я к нему поеду на бал? Поезжай к нему сейчас же и скажи ему от меня, что он жопа, жопа и жопа. Понимаешь? Так и скажи ему три раза: что он жопа, жопа и жопа!
Константин Павлович не стал уточнять детали; быстро юркнул в дворцовую карету, он велев гнать, что есть духу к Куракину.
БАЛ
Да, да, не побоимся еще раз заявить, что у Ивана Павловича Кутайсова было доброе сердце, и вид поверженного врага не доставлял ему большого удовольствия. Но трепещущий, еще не побежденный противник, пытающийся оттянуть момент гибели: разве подобная батальная сцена - не мед для тонкой азиатской души?
Вам приходилось находиться в большом лесу перед наступлением грозы в жаркий июльский день, когда природа словно замирает в предчувствии катаклизмы; птицы спешат укрыться в гнездах, муравьи замуровывают ходы в свои муравейники, бабочки томно складывают атласный веер крыльев. И только черный ворон, гордо и надменно, восседает на вершине самого высокого дуба, с иронией посвященного в тайну, наблюдая за окружающей суетой...
Гости уже съехались в дворец Куракина. здесь собрался весь цвет столичной, а стало быть, русской аристократии: потомки удельных князей, жалованные графы и представители родов столбового дворянства - Трубецкие, Волконские, Голицыны и, конечно, Кутайсов. Кучки степенных сенаторов, веселые стайки девушек и отдельно взятый контингент гвардейских офицеров - все блистали. Кто - нарядами, молодостью или мундирами, а, кто - достатком, сановитостью, орденскими звездами. Но с каждой минутой гости все больше забывали о веселье, и с напряженным вниманием выглядывали на улицу, поджидая приезд императорской фамилии.
Кутайсов не терял из виду хозяина праздника, он то подходил к нему поближе, то, обняв за поясницу, какого-нибудь вельможу, отходил соседнюю залу.
Внезапно, по толпе гостей словно пробежал электрический ток, все встрепенулись и устремились к выходу. Рассекая столпившихся, вперед пробрался Куракин, на ходу оправляя манжеты и эполет. За ним неотступно следовал Иван Павлович. Форейтор пронзительно свистнул и кони замерли, точно вкопанные. Лакей, соскочивший с запяток, откинул ступеньки и отворил дверь. Константин Павлович, держа руку у шляпы, спустился вниз и подошел к Куракину.
- Государь император приказал передать вашему сиятельству, что вы - жопа, жопа и жопа.
Не дожидаясь ответа, великий князь вскочил в карету, и лошади рванули с места.
У князя Александра Борисовича Куракина, первого друга императора Павла Петровича, закружилась голова, звезды скрестили на небе свои лучи, и он мягко опустился в объятия вездесущего Кутайсова. Гости спешно покидали дворец опального вельможи; последним уехал Иван Павлович Кутайсов. Все-таки, поверженный враг - уже и не враг...
На следующий день, 9 сентября 1798 года, князь Куракин был уволен от службы и выслан в свои имения. Правда, опала продлилась недолго: спустя два года он присутствовал на освящении Михайловского замка, вступив в свои прежние обязанности. Между прочим, в последний день жизни Павла I за его столом обедали бывшие враги - князь Куракин и граф Кутайсов.
После убийства Павла I, Кутайсов был арестован, а затем счел за лучшее отправиться в длительное заграничное путешествие. По возвращению он жил в Москве и в своих поместьях, с увлечением занимаясь сельским хозяйством. Став заправским русским помещиком, полюбил лошадей, выписывал племенных производителей из Англии и Аравии. Кутайсов пережил своего благодетеля на 33 года, скончавшись в преклонных годах уже в царствование Николая I. Его второй сын, генерал-майор Александр Кутайсов героически погиб в Бородинском сражении, а потомки от брака старшего отпрыска - Павла с Прасковьей Лопухиной благоденствовали в России до октябрьского переворота семнадцатого года, после чего следы их теряются в рассеянии.
"Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки."
Екклесиаст.