Рассказ.
Воскресный осенний день в загородном дачном поселке не спеша приближался к полудню, распространяя по округе запах дыма, вареной молодой картошки, звонкую перекличку садоводов, радующихся выращенному урожаю, доносящиеся издалека позывные радиостанции «Маяк» и пронзительные крики птиц, предчувствующих дальнюю дорогу. Солнце совсем уже растопило утренний туман, когда на дорожке, петляющей между домами, от низины, с протекающим по ней ручьем, вверх, до посыпанной гравием широкой улицы, показался мужчина средних лет с лицом, по которому внимательный прохожий без труда смог бы определить его неуемную страсть к горячительным напиткам. Это был Генка, человек образованный, но опустившийся, рассорившийся с близкими и по этой причине все лето проживающий в своем садовом домике у ручья.
Шумно сопя и озираясь, Генка продвигался все выше по переулку в надежде встретить подходящего собеседника. Наконец его поиски увенчались успехом: в малиннике, тянувшемся ровной полосой вдоль забора, мелькнула светлая панама пенсионерки. Лихо орудуя секатором, баба Катя вырезала старые прутья, аккуратно складывая их на дорожку позади себя.
- Здорово, соседка! Трудимся? – приветствовал ее Генка нарочито бодрым голосом.
- Тру-у-удимся! – баба Катя разогнула спину и перевела дух. - Здорово, Гена.
- А я вот, мать, пройтись решил, глянуть, все ли в порядке. За садами нынче глаз да глаз нужен. Не уследишь – морковки не досчитаешься.
- Да, Гена, спасибо тебе, милый. Я тут приболела, не появлялась несколько дней, так на тебя только и надеялась – присмотришь.
- Точно! И присматривал. То-то я гляжу, давненько тебя не было. Приболела, значит… А со мной, Федоровна, на днях случай один приключился. Вот послушай, расскажу.
Генка сделал многозначительную паузу, собираясь с мыслями, после чего поведал своей соседке Катерине Федоровне следующую печальную историю.
Несколько дней назад, прогуливаясь по обыкновению в переулке, увидел он маленькую лохматую собачонку белого цвета, которая лежала и поскуливала в канавке у покосившегося сарая. Животина была грязная, хворая, хозяев поблизости не наблюдалось. По этой причине Генкой было принято «волевое» решение транспортировать ее себе на дачу.
- Ну до чего красивая собачка! – ворчал новоиспеченный спасатель, поднимая пострадавшую. – Голодная, поди. Что за люди, таких красивых собачек в канавы выбрасывают.
И поскольку несчастное четвероногое не сопротивлялось, вскоре они благополучно добрались до Генкиного жилья. Первым делом радушный хозяин попытался накормить животное. К несчастью, ничего подходящего для этого у него не нашлось. От предложенного кефира гостья наотрез отказалась, грустно отвернула мордочку и легла на пол в тени.
- Погоди-ка, надо бы тебе чего-нибудь постелить, - с этими словами Генка полез на чердак, нашел там старую видавшую виды фуфайку, свернул ее поудобнее и устроил малышке мягкую лежанку в углу.
- Чем же кормить-то тебя? – почесал он затылок. – Ты вот что, лежи пока, спи. А я в город сгоняю, куплю нам поесть.
Собачка вздохнула, подняла на человека большие печальные глаза и попыталась встать, слабо виляя хвостиком.
- Ложись, ложись, я быстро. Будешь у меня жить, дом сторожить. Огороды охранять вместе будем.
Генка погладил бедолагу по кудрявой голове, прихватил сумку и заспешил в город. Когда он вернулся, в домике было тихо. Только большой круглый будильник с трещиной на стекле сосредоточенно отсчитывал улетающие в прошлое песчинки времени. Собака лежала там, где оставил ее новый хозяин и, казалось, спала. Генка выгрузил продукты на стол, открыл банку перловки с мясом, положил немного на блюдце и поставил рядом с подстилкой. Животное не шевелилось. На душе у человека стало тревожно. Он протянул руку и осторожно дотронулся до лохматой спины. Так и есть, его подопечная была мертва…
Некоторое время Генка сидел в растерянности слушая громкое тиканье будильника. Затем он поднялся, осторожно завернул маленькое, еще мягкое тельце и отнес его за поселок, где похоронил на заросшей травой поляне у деревянной опоры линии электропередач, чтобы потом легче было найти место.
Прошло несколько дней. Генка уже дважды побывал на могилке. Навещая собаку, он подолгу разговаривал с ней, возвращаясь домой, переживал, как бы случайный прохожий не затоптал сделанный им небольшой холмик у столба.
Баба Катя слушала, то и дело вздыхая и качая головой. Немного помолчали. Первым заговорил Генка.
- Знаешь, Федоровна, я новую жизнь решил начать. Пить брошу, работу найду, заведу себе собаку. Да вот хоть и бездомную какую подберу. Жалко – живые ведь, страдают. Ну, ладно. Заговорил я тебя совсем. Пойду. Счастливо оставаться.
- Счастливо, Гена. Хороший ты человек, дай бог тебе здоровья.
Панама бабы Кати снова утонула в малиннике, а Генка быстрым шагом направился вдоль по переулку, срывая растущие на обочине полевые цветы. Припекало. По-летнему жаркий день был наполнен звуками, мимо с громким жужжанием проносились насекомые, смеялись люди, пели птицы, растения радовали глаз последними яркими красками. И все же что-то неуловимое в природе предвещало неминуемое наступление осенних холодов. Скоро в руках у нашего знакомого оказался красивый букет. Он остановился на минуту, чтобы полюбоваться им, представил, как положит цветы на маленький холмик за поселком, и, довольный, зашагал дальше…
2003 г.