Заходи, присаживайся, рассказывай.
Что нам делать, кто из нас виноват.
И кто Федор Палыча Карамазова
Порешил, пробравшись в полночь в осенний сад.
Вот она напротив. Что скажешь, батенька?
А в глазах неласковых тьма и лед.
Как ее там - Грушенька али Катенька?
Кто их к черту барышень, разберет.
Все живем заветами да наказами:
Не гневи, не жалуйся, не проси…
Ах, вы братушки мои – Кара-мазовы!
Сколько вас разбросано по Руси!
Ах, дороги русские, грязь да камушки,
Песня воем выльется из груди…
Хочешь с чертом свидеться, брат Иванушка?
Так ты ближе к зеркалу подойди.
Померещатся Красная да Болотная
Сквозь туманы, гати да лебеду.
Только душу гложет тоска животная
На крюке железном висеть в аду.
Ну а ты, из хлева да в спальню барскую
Принарядишься - вылитый херувим!
Как ты нас не балуй, да не приласкивай.
Все одно - кривляемся да смердим.
Куролесим, любим да ищем выгоду,
Все скребемся к свету, впадая в тьму.
А потом, очнувшись, приходим к выводу
Рай вокруг невыгоден никому.
Если все не божьей, так чьею волею?
Где ж она, хваленая благодать?
Если, братец Митенька, все дозволено,
Где ж тебе с породою совладать?
Как тут жить без страха, да без зарока нам?
Натворим, а думаем опосля.
Человечья воля - она ши-и-рокая:
Монастырь да каторга да петля.
Не молись, Алешенька, не оплакивай.
Сверху Бог, снизу мать земля.
Разбрелись, рассыпались, словно яблоки
От дурного батюшки сыновья.
Сей вопрос из камня как будто высечен,
До сих пор волнует людской мирок:
Что сгубило вас: женщины или тысячи
Или сила, траченная не впрок?
Как же много русских пропащих мальчиков!
До сих пор гуляете среди нас
А что до батюшки Федор Палыча,
Он не откроет ставни на этот раз.