Письмо

Алексей Веприцкий
Волк, широколобый, грудастый, сидел на дороге, уперев сильные лапы в укатанный санями снег,будто поджидая одинокого путника, как жертву своего пустого желудка. Николай поднял палку, прислонил её к плечу, как ружьё, и громко произнёс-" ба-бах!!!" Хищник не шелохнулся и смотрел на человека мерцающими в ночной тьме голодными глазами. Леденящий сердце ужас дохнул неотвратимостью.

... Вчера утром Николай получил от матери письмо. "Здравствуй, сыночек мой  Коленька,- писала мама неровным детским почерком. - Во первых строках своего  письма шлю тебе приветы и низкий  поклон от крёстной твоей тётки Анны, деда Матвея и сама я тебе кланяюсь  и желаю здоровья, сынок." В этом месте буквы расплылись на грубой, серой обёрточной бумаге. "Плакала",- догадался Николай и стал читать дальше. "У нас, Коленька, всё по старому.  Голодуха,горе да слёзы. Война проклятущая   людей убивает без конца и краю. Маслякины, соседи наши, намедни похоронку получили, отец у них погиб. А мать их лежит никудышная - больная, должно помрёт скоро. Много уже пришло похоронок  в село наше, а война такая длинная, бесконечная... И чего немцам в стране их фашистской не жилось. К нам попёрлись,гады..." И Николай подумал, что у Маслякиных шестеро детей, а  старшой, Ксении   только пятнадцать годков будет. Тут Николай вспомнил, как дразнил когда-то, до войны, Ксению кривой, потому что была она хроменькая и когда ходила сильно припадала на одну ногу. Сейчас он представил себе её хрупкую, худую, с тоненькими, как у малого ребятёнка руками и щемящая душу жалость коснулась его сердца.
..."Председательша наша, Анфиса Петровна, выписала мне полпуда ржаной муки, потому,сынок, обо мне не волнуйся, я то тут, дома, проживу. Теперь мне и хлебушек есть с чего испечь и картошки до лета хватит. Ты там, Коленька, здоровье береги, паёк съедай весь, хлебушек не экономь, а сухари, что ты мне прислал лежат почти не тронутые. Ещё, сынок, напишу  тебе, что малость приболела  я,  но ничего, Бог даст поправлюсь я."
Николай знал, что мама зря пишет ему про полпуда муки, и картошку она ест вприглядку, а если ещё оставить на весеннюю посадку, так картошки чуть остается ей на еду. И свои шестьсот грамм,что  получает он по рабочей карточке строго делит пополам, половину оставляя на сухари маме. Почти все пацаны в общежитии так делают, только Борька Эльцин весь  свой хлебушек съедает. У него родители не голодают, потому, что отец у него председатель сельсовета и намедни сала сынуле привёз и Борька
 то сало жрёт  ночью под одеялом.
      
Кольке весной исполнилось всего четырнадцать годков, а он уже работал на военном заводе токарем и получал рабочую карточку.
В его родном селе он окончил школу четырёхлетку.Семь классов Колька закончил в городе.Охота  у него была здесь же получить        аттестат и  учиться дальше на инженера. Иногородние учащиеся жили в интернате при школе дружно, весело. Иногда чуток озорничали чем вводили в уныние Клавдию Матвеевну воспитательницу,женщину высокую, худую с трагическим выражением лица. Пацаны и девчата её не любили и побаивались.
Началась война. Трагическая Клавдия Матвеевна закончила краткосрочные курсы радисток и добровольцем ушла на фронт. К ним в школу пришёл представитель завода и нескольким самым рослым и здоровым мальчишкам и девчонкам пойти работать на завод предложил.  Все согласились и Колька тоже. Впрочем теперь его все называли не Колькой, а почтительно Николаем. Теперь он не  школяр, а рабочий человек.
До войны завода этого в маленьком степном городке не было.Завод эвакуировали из Украины, чтоб немцам не достался. Цехи строили быстро из фанерных щитов, установили станки и начали давать продукцию. Потом фанерные стены обложили кирпичом, но в цехах работники всё одно мёрзли.
Особенно руки сильно застывали, ведь они все двенадцать часов в сутки сжимали металл, и ни какие рукавицы не спасали. Об этом сын матери не писал, а писал наоборот, что на работе тепло и кормят хорошо. Три ложки жиденькой постной кашицы в рабочей столовой  всё таки чуть - чуть прибавляли рабочим  жизненных сил.
Любил и жалел Николай маму крепко. Ведь у него кроме её никого не была родных на всём  белом свете.
Прочитал  сын письмо и решил съездить домой маму родную проведать. Максима Исаича, мастера, в цехе отыскал и попросил дать ему несколько дней отгула. Исаич долго смотрел на мальчишку красными, слезящимися от бессонницы глазами, потом решительно махнул рукой, будто отрубил что-то: "Ладно, парень, через двое суток в ночную выйдешь".
Пока добрался на попутном товарняке до станции совсем стемнело, а от станции до села своего, Морозово,десять километров ещё надо пешком пройти. И пошёл он на ночь глядя  по пустынной дороге один. Только палку с собой на всякий случай прихватил, что на выходе из станционного посёлка обочь дороги валялась.
...Николай где-то читал, что от зверей убегать нельзя. Сработает инстинкт хищника - догнать и разорвать жертву. Он бросил палку  в сторону и пошёл прямо на волка. Он шёл преодолевая сковывающий тело ужас и смотрел в злые, не мигающие глаза хищника. Зверь, когда до него осталось несколько шагов,  медленно, будто о чем - то раздумывая встал и мелкой трусцой отбежал от дороги в сторону,  сел там в прежней выжидательной позе, только морду задрал вверх словно вглядываясь в звёзды. Потом завыл ноюще тягуче.  В завывании этом слышались мальчишке угроза, тоска и ещё что-то жуткое, таинственное, непонятное человеку. По мальчишеской спине холодным ручейком поползли мурашки.



                ХХХ


В печи потрескивали дрова и мутно жёлтый свет от пылающих поленьев слабыми бликами играл на противоположной от печи бревенчатой стене. Сегодня Дарья решила натопить избу вдоволь чтоб тепло спать было, и не укрываться на ночь всеми старыми фуфайками и полушубками, что были в доме. Дровишек оставалось мало, но ей надоел холод и постоянный озноб в теле, и она плюнула на всякое бережение и всё подбрасывала и подбрасывала в печь сучковатые дубовые поленья.
Сейчас Дарья сидела на старинной скрипучей табуретке у заиндевевшего окошка и думала о сыне  Коленьке. Она думала, что зря написала сыну о хворобе своей. Запереживает мальчонка. Ещё надумает в такую  студёную  погоду  домой добираться  - немочьную  маму постеречь. Зачем написала? Верно испугалась болезни своей и что сына больше не увидит - помрёт. Лютая тоска тогда ею одолела. Запаниковала. Никогда прежде так сильно она хворобой не маялась. Ан, сегодня ей лучше стало. И аппетит появился, и голова не болит и косточки не ломит как в прежние дни. Вот и выходит, что зря она написала сыну жаль свою. И улыбнулась она помыслив о том, что сынок у неё добрый, любящий. А как было бы ей худо если б в такую лихую годину оказалась она одна, как перст и ей не о ком заботится, думать в суровых днях военного холода и голода, и о ней не кому было бы заботно мыслить, жалеть её.
Да, не минуло её счастье материнское. Были и в её сиротской жизни праздничные денёчки бабьей радости. Тридцать пять ей минуло тогда, и давно поставила она крест на доле своей женской, когда пожалел её молоденький красный командир.
В те трудные годы многие женщины остались бабами-вековухами. Женихи их в германскую да гражданскую свои головушки сложили.
На их улице, через три двора от её избы жил дед Гришка. Старый вдовец  плотницким трудом хлеб свой зарабатывал и всегда хмурым молчанием он односельчан  удивлял. Никто  точно не помнил откуда и когда появился старик в селе , но жил он здесь давно и одиноко. А оказалось, что внук у старика есть, и приехал он после ранения пулей басмаческой к деду на окончательную поправку. Для того врачи военные отпуск ему предоставили. Был он худющь, высок и юн - едва за двадцать ему перевалило.
Вот шёл он однажды мимо её двора и увидел, как она чурки дубовые ухрякивается колет. С  тропки свернул в калитку просунулся, приблизился к ней неслышными шагами, топор из рук её взял молча , а она безропотно в сторонку отошла, место ему у дровакола уступила. Когда поколол он ей дровишки тоже не сильно умеючи, пригласила она его в избу квасу испить, да щей похлебать. И уж как -то так случилось, она не только сейчас, на другой день вспомнить не могла, как пьяная всё равно тогда сделалась, остался он у ней ночевать. Ту первую их ночку  она помирать будет вспомнит с медовым замиранием сердца.
Так прожили они с ним целый месяц вместе и всё то время будто одним мигом пролетело, и лишь бесстыдница луна, добродушно подглядывая в окошко являлась тайным свидетелем их недолгого счастья. А люди осуждали и завидовали, а дурни деревенские однажды вымазали дёгтем её ворота. Она же ничего вокруг не замечала и жила как в счастливом сне. Когда он засыпал с первыми петухами, она не спала. Лежала тихонько рядышком и бесконечно удивлялась- и на кой она ему сдалась нескладная, рыжая и для него старая. Вон вокруг девок сколько молодых и отчаянных, а он, миленький, днями ходит за ней как привязанный и смотрит на неё с такой нежностью, что у неё сердце заходится.
Уезжал когда, ничего не обещал и ни в чём не клялся, а она была ему за то благодарна. Знала, начал бы он всякую сладкоречивую антимонию разводить с обещаниями , клятвами и получилось бы враньё и блуд. Не стало его рядом и прилипчивая тоска днём и ночью терзала её душу, но скоро успокоилась она, как поняла, что матерью станет. Радостно, хорошо ей стало от мысли, что теперь не одна она будет жить на белом свете.
Однажды, месяцев через шесть, после отъезда суженого, прослышала Дарья от людей, что дед Гришка болеет, и зашла она к нему в избу проведать хворого. Дед лежал полусидя на высоких подушках и лицо его морщинистое и серьёзное, как у столетнего мудреца, просветлело, когда он её заметил. "Сядь поближе",- сказал он ей слабым голосом. Дарья передвинула стул и села у его изголовья. Старик медленно, видно с усилием выпростал руку из под одеяла, бережно коснулся её обременённого живота. " Плод его деяний в себе носишь?" "Да, дедушка",- ответила Дарья и смутилась.  " Фамилию, дочка, ему нашу дай, пусть он Даниловым будет, и отчеством настоящим нареки его"  " Как же, дедушка?"...  " И сама фамилию его прими,- сказал старик строго.- Так будет правильно перед богом и людьми".
Вскоре и помер старик справедливый. Схоронили его, безродного, всем обществом деревенским, а внучек его, слышно было, сложил голову свою молодую в стычках с басмачами, оттого и дед его занедужил до срока, снедаемый тоской чёрной  помер.
                Дарья миновав всякие препоны в строгих конторах наказ деда выполнила - фамилию и отчество сыну отеческое дала и сама Даниловой стала.
Шибко желала Дарья чтоб дитя её на отца похожее родилось, однако сын на неё походил наружностью, а в характере сына она видела черты отцовские - такой же доверчивый, добрый.
Вдруг потеплело и снег пошёл крупный, разлапистый. Он медленно кружил в прозрачном ночном воздухе и с какой - то удивительной робостью тихо ложился на землю.
Николай шагал размашисто, упруго и новый чистый снег кроткой, лёгкой музыкой скрипел под его ногами.Паренёк шёл и думал о себе, о работе, о войне на которой он не успеет повоевать и не убьёт ни одного фашиста. С тяжкой грустью он вспомнил Нину. Нина работала на соседнем токарном станке. Иногда  он, на некоторое время забывал обо всём .  Резец буксовал на одном месте а он смотрел на неё. Она чувствовала его взгляд, оборачивалась к нему и ласково улыбалась, и тогда он чувствовал, где у него находится сердце. Очень красивая она, Нина.  Николай считал, что нигде в мире нет такой красивой девушки.Она на два года старше Николая, но ему это всё равно, хоть на десять лет, всё одно он смотрел бы на неё с таким же восторгом.
Тринадцатого декабря  сорок первого года девчонки пришли на работу в слезах. Пришло их двадцать, а двадцать первая, Нина не пришла. Умерла.
Три ложки каши на завтрак и восемь ложек супу , водой заправленного, на обед и ещё хлеба шестьсот грамм, на коровий дристунец похожего истощали молодые организмы нещадно. Двенадцатичасовой труд при таком скудном питании изрядно подтачивал здоровье даже взрослых рабочих.
Нина три дня ходила на работу больная. Всё точила и точила,терпеливица, болванки к снарядам, а на четвёртый пришла с завода, легла спать во сне и умерла. В короткой жизни мальчишки это было первое большое горе.
                Снег перестал сыпать  так же вдруг, как  час назад начал. Небо вызвездилось и гордая луна залила холмы, поля и селения  призрачным светом. В этом холодном лунном свете Николай увидел как из-за горизонта показалась его деревня. Скоро он увидит маму...
Чу! Идёт кто-то.Снег на ступеньках крыльца скрипит переламываясь под чьими-то ногами.Подхватилась Дарья,выбежала в сени."Коленька приехал",- радостно всплеснулось в груди её материнское сердце. Трясущимися руками нащупала  во тьме задвижку и, отперев её, настежь распахнула дверь. "Коленька! " -  Рвущимся от волнения голосом крикнула в темноту. Сын обнял её и через все одежды она слышала радостно бьющееся в груди родного человек сердце.

                ХХХ

               В 1945 году, в апреле месяце,Николай призван в Красную Армию.
                В Августе 1946 года отделение младшего сержанта Данилова в лесах западной Украины, попало в засаду. Младший сержант и его подчинённые погибли в тот день от пуль бандеровцев.
                В том же месяце 1946 года, только тремя днями позже, умерла в районной больнице от хронического истощения и непосильного труда на колхозных полях и фермах Дарья Данилова.
           Похоронку на сына она получить не успела...
Пришла похоронка на Николая в село и некому было с слезами помянуть погибшего, только Ксения Маслякина плакала и грустила о  милом её сердцу парне.