память мяла,
в труху превращая
что-то удаленное, никому
невидимое, но все еще больное.
скрупулезно инфу
собирали-прятали, господами
быть хотелоси, шобы деньгами мерять
фсе, шобы за страх, шобы место знали, тварюги.
мысля отвечала на множество
вопросов за раз, стоило ее чуть-чуть
повернуть и рассмотреть по-пристальнее,
но вопрошающий был больно бесцеремонным.
носители политической власти
должны быть людьми, по меньшей мере, нравственными,
а где, скажите, в грязной политике компроматов
найти эту незапятнанную нравственность?
подслушанное, как подсмотренное,
обладало удивительной силой буровить
печенку, проявляя следы желчи во всем своем
великолепии, преобразуя до неузнаваемости личность.
аналогия с поединком в
восьмиугольнике, оба - напоказ,
оба - чемпионы, судья - знает способности
того и другого и не даст умереть кому-нибудь из них.
по правилам
игра длилась совсем
недолго, перейдя вскоре
в вакханалию вседозволенности.
факеры, фраеры, фаеры, факелы,
фалосы, тубусы вихрем захвачены,
ребусы, глобусы, барбусы, кубусы,
фикусы в крокусы переиначены.
отметая лишнее, оставляя нужное,
промышляя хваткое, выясняя нежное,
прогоняя мерзкое, заявляя важное,
подгоняя четкое, забывая прежнее.
пришел в этот мир
человек, ушел из него,
порадовался ли чему, опечалился
ли о чем, и кто ж его знает, сердешного.