ГЛАВА ПЕРВАЯ
Начало письма…
В комнате царил полумрак. Светился только экран монитора. За письменным столом сидела женщина, молодая, как угадывалось по фигуре. Голубые лучи экрана обтекали ее стройное тело, и оно казалось еще тоньше на их фоне.
Женщина сидела глубоко задумавшись. Вздохнула, и ее пальцы привычно и мягко побежали по клавиатуре.
«Любимый мой! Прости, прости. Я причиняю тебе большое горе, но не могу поступить иначе. Я не хочу…»
Женщина снова задумалась. Голубой мягкий свет нежно обтекал ее тело, обволакивая его изгибы.
Одесса. Центр. 2005 год.
В треугольном холле редакции было полно народу. Горели все люстры. Жанна и Лиза сидели на диванчике под стендом «СМИ - передовой отряд общества». Напротив, между пальмами в кадках, стояла украшенная елка и трибуна, с которой выступал главный редактор.
Он подводил итоги и намечал путь на будущий год.
Лиза, сидевшая опустив голову, грызла ноготь мизинца. При словах редактора «Вместе с братским народом великой России», она подняла голову и тихонько, но упрямо сказала: «Братская Россия, да, она нас войной пойдет, ой быть беде, быть…»
- Это невыносимо, - вскричал редактор, - когда это закончится? – Веневитова, вы почему за ней не следите, а? Я же просил!
- Я…
Неуверенно начала Жанна. Редактор повертел головой вокруг.
- Кто-нибудь, вызовите скорую помощь, это, в конце концов, не шутки. Она нас на цугундер заведет. И вообще, это негуманно, человека надо лечить.
Вокруг засуетились, забегали. Услужливо подносили телефон, набирали номер, короткий 103, долго набирать не пришлось.
Жанна попыталась пробраться к редактору. Но не могла. Вокруг него столпились люди. Хлопнули стеклянные высокие двери. В холл ввалились два санитара в белоснежных халатах.
-Эту?
Санитары схватили Лизу, закрутили ей руки назад, она покорно стояла, не сопротивляясь.
Жанна бросилась к одному из санитаров, отцепила его от Лизы, обхватила руками крупное мужское тело.
- Прошу, вас, это ошибка, она не сумасшедшая, ей просто мстят, ее не любят. Ее никто не любит, она одинока, но это же не повод сажать человека в дурдом!
Жанна крепко сжимала санитара в объятиях, словно надеясь, что он раздумает и оставит Лизу в покое, одновременно понимая, что это только отсрочка, он сейчас вырвется от нее. Она почувствовала запах накрахмаленного халата, хорошего одеколона, теплоту и упругость мужского тела. «Почему я это чувствую, сейчас не время, у меня другая задача, а я ощущаю его как мужчину, это же чушь, неправильно».
Санитар отцепил от себя руки Жанны, вдвоем с напарником они подхватили Лизу под локти и потащили к выходу. Кто-то швырнул им вслед полушубок и теплый платок Лизы.
Жанна рванулась к главному редактору.
- Зачем вы это сделали? Она совершенно нормальна!
Рядом с редактором выросла фигура главного бухгалтера, с двумя выпирающими из декольте полукружиями груди.
- Вы сами врете. Она сумасшедшая, она откусила нос у своей матери!
- Не было этого! Так написала врачиха, от злобы, она ее тоже ненавидела. Лиза слишком независима, чтобы не вызывать злобы.
В двери показалась голова улыбающегося санитара.
- Гражданочка, поехали с нами, убедитесь, что ей там будет хорошо. Она же не в первый раз, вы знаете. А тут скандалить не нужно.
Жанна выбежала во двор, влетела в открытую дверь Скорой. Лиза молча сидела на боковом сиденье. Жанна взяла ее за руку.
На улице уже давно было темно, в холодном синем небе тускло мерцали звезды и мелкими звездочками отсвечивал снег. Улица наклонялась книзу и заваливалась одновременно на левый бок. По обе ее стороны высились неубранные горы слежавшегося снега.
Скорая медленно, ворча, добралась до конца улицы. Остановилась.
Санитар вышел из двери кабины, открыл дверь салона. Потянул Жанну.
- Выходите.
- Почему? Вы же обещали…
- Там дальше мост через речку и проезд машин платный. Посторонние не имеют права сидеть в карете Скорой помощи. Меня оштрафуют. Идите вон туда, там проделан проход в сугробах. Через сугроб вы тоже не проберетесь. Только там, где проделан ход. На той стороне высокое готическое здание. Его все знают. Лечебница. Вам покажут.
Жанна выбралась из машины. Скорая, так же натужно ворча, потащилась дальше. Ее звук удалялся и, хотя раньше казался Жанне угрожающим и чужим, сейчас отсутствие звука пугало ее еще больше.
Она нашла ход через высокий, выше ее роста сугроб. Пробралась между двух пластов грязного плотного снега, и увидела перед собой черную блестящую воду с перекинутой на ту сторону доской. Надо пройти по этой доске, ужаснулась Жанна, я не смогу, она узкая, я никогда не могла ходить по узкому. У меня закружится голова, я рухну в воду.
На той стороне показалась девушка, за ней старуха. Девушка ступила на доску, покачалась из стороны в сторону. Попробовала переставлять одну ногу впереди другой. Не смогла. Легла на живот и поползла по доске, полы ее пальто намокали в воде. Следом за ней на животе поползла старуха.
Жанна, оцепенев от ужаса, смотрела на них.
«Так нельзя жить, нельзя, что это с нами делают? Зачем?»
На той стороне появилась еще одна девушка, она уверенно ступила ногой правее узкой доски. Там оказалась еще одна доска, вдвое шире предыдущей, но она проходила на 20 сантиметров ниже уровня воды.
Это шанс, подумала Жанна, по этой я пройду, надо будет там срочно высушить ботинки и согреть ноги. Она дождалась, когда проход освободился, и ступила на погруженный в воду мостик. Ноги сразу погрузились в воду, но она не почувствовала холода. Как странно, подумала она.
Серое готическое здание психиатрической больницы увидела сразу. Когда-то в нем располагался Императорский, Ее Величества императрицы Марии Федоровны, приют для детей-сирот из мещан. Вошла в полукруглый холл. Посередине расставлены грубые длинные столы, вдоль них простые деревянные скамейки.
Этот холл используется как столовая, или это помещение для свиданий с родственниками? Больницу словно бы никто не охраняет, может быть, мне удастся вытащить отсюда Лизу незаметно?
Открыла левую дверь, оттуда высунулась рожа кривляющегося, хохочущего старика, во рту торчали два желтых пенька бывших зубов. Жанна с ужасом захлопнула дверь. Вот в чем дело, все двери открываются снаружи, а изнутри нет ручки. Вот почему их никто не охраняет, изнутри не выйдешь.
Открылась другая дверь, оттуда вышла медсестра и вывела за собой строй одинаково одетых девочек, в серых платьях до полу с фартуками и косынками на головах. Девочки расселись на скамейках, главная из них подошла к широкой плите, на которой стояли кастрюли, и стала накладывать в алюминиевые миски кашу, три других, поменьше, ей помогали. У этой девочки было странное строение тела, верхняя часть худая, лицо даже изможденное, как у старухи, а нижняя неожиданно толстая, и казалось что верхняя половина тела просто вставлена в нижнюю. Вся девочка целиком была похожа на серый колокольчик, передвигающийся по полу.
У нее эндокринное заболевание, что-то с гипокампом, наверное. Бедное дитя, подумала Жанна.
Медсестра заметила Жанну и всполошилась.
- Что вы тут делаете? Вы к кому?
- Я насчет Лизы. Сюда привезли Елизавету только что, сотрудницу газеты «СМИ на передовой».
- Ну и что? – нахмурилась медсестра. – Вы родственница, у вас есть какие-нибудь документы, подтверждающие родство? Прием родных по понедельникам в кабинете главврача. Но без документов он вас не примет. Запрещено.
- Послушайте, прошу вас, она нормальна, не сумасшедшая, это клевета, ей не место здесь!
- Шизофрения, яркий манифест. Не пытайтесь обмануть профессионалов. Она откусила кончик носа своей матери!
- Ложь, клевета! Это написала врач, которая ее ненавидела. То, что неправдоподобно, всегда врезается в сознание, действует на эмоциональном уровне!
- Наши врачи не лгут! Клеветница вы! Немедленно покиньте клинику.
- Но есть же фотографии с похорон матери. На фото совершенно нормальный нос!
- Вы пришили кончик носа, чтобы скрыть этот факт.
- Господи, как пробить эту стену? Там нет шва, абсолютно гладкий нос, я уже не могу про него слышать. Пожалуйста, дайте поговорить с Лизой, хотя бы поговорить! Я заплачу…
- Спрячьте деньги, вы тоже сумасшедшая. Я не хочу из-за вас потерять работу. И Лизы здесь нет, ее отпустили до завтра. Завтра она сама вернется в клинику. А скажите, зачем она пишет, что в УЖКХ воруют?
- Но это же ее профессия, она освещает проблемы общества. Разве за профессию можно сажать человека в сумасшедший дом?
- Сколько ей платят заказчики за уничтожение имиджа конкурента?
- Она не берет денег помимо зарплаты в редакции.
- Вот! Сами признали. Если бы она брала деньги, это была бы профессия. А бесплатно просто клевета. Это преступление. Дамочка, покиньте клинику.
- Подождите, я только сейчас сообразила. Вы сказали, что она сама сюда вернется? Зачем? Сама?
- Сюда все возвращаются.
Жанна тяжело застонала, что-то давило ей спину, стало трудно дышать.
Она вытянула ноги и открыла глаза. Сеанс медитации закончен. Сеанс глубокого погружения в себя. Она погасила свечи и ароматические сандаловые палочки. Теперь время анализа.
Что она видела, что предчувствовала или прочувствовала?
Похоже, что расшифровать это можно так: темные и светлые силы ведут борьбу за душу Лизы. Она, Жанна, на стороне светлых, и помогала им, это понятно. Но ведь Лиза еще жива и молода, почему уже идет борьба? А может быть, она никогда не останавливается? На протяжении всей жизни индивида? Но только что Жанна, возможно, сумела что-то сделать полезное. Оправдать человека, защитить от клеветы, это так важно... Там, наверху, занесена маленькая запись в книгу, одна строчка возможно, но такая важная строчка…
Одесса. Слободка. 2005 год
Трамвай № 15 дернулся и остановился.
-Тока нет, выходите, - крикнула водитель, оборачиваясь к пассажирам.
Лиза соскочила с подножки, в руках у нее была сумка и большая книга. Она в прошлую субботу заприметила ее на Староконке в книжном развале, но не хватило денег. Всю неделю молилась, чтобы никто не купил. Надеялась, что цена большая и тема редкая. Так и произошло. Сегодня она издали заметила коричневую коленкоровую обложку, еле сдержалась, чтобы не подбежать и не выказать интереса, продавец поднял бы цену. И вот она едет с добычей домой. Не едет, а идет, но до дома всего две остановки. До базарчика и направо в переулок, а там за высоким каменным забором ее домик в одну комнату. Забор самое крутое строение в ее хозяйстве. Толстый, шириной в котелец. А внутри крохотный двор, несколько кустов сирени, аспареи и домик. Из сеней направо – кухонька, за пластиковой занавеской – душ под электробойлером. Прямо – комната.
Лиза отперла ключом калитку и вошла во двор. С забора ей на грудь упал здоровенный рыжий кот, прижался, радостно замяукал, задышал в вырез платья. Лиза уткнулась лицом в горячую шерсть.
- Соскучился, Диоген, котище мое ненаглядное. Сейчас посмотрим, что у тебя в мисках.
В калитку постучали. Лиза открыла. Соседка тетя Клава.
- Привет, Лизуня. Вот. Книжку возьми, в ЖЭКе новые раздавали, я на весь квартал взяла. Тут по новому правилу все в одной книжке и газ, и свет, и вывоз мусора.
Говоря, тетя Клава оглядывала с интересом двор и с особым интересом вход в дом и справа от входа окно, но там было темно, а на улице светло, да еще занавеска, а потому ничего не видно.
Лиза взяла книжку, поблагодарила и нетерпеливо-вопросительно смотрела на тетю Клаву. Что-то еще? Клава поняла и направилась к выходу.
Лиза закрыла за ней калитку и принялась открывать дверь в дом, не полностью, а так только, чтобы протиснуться. Это было правильно, потому что со стороны замочной скважины калитки уже блестел карий Клавин глаз, а попа под цветастым халатом вздымалась кверху, потому что замочная скважина была расположена намного ниже уровня ее лица.
Странная она, Лиза, думала тетя Клава. За все годы, что живет здесь, ни один сосед не побывал в ее комнате, и заглянуть не дает. Что-то здесь не так. Что-то она там скрывает, ой как узнать-то хочется! А не дает. Нелюдимка. Тьфу!
Одесса. Центр. 2005 год
Голубые брюки и голубую рубашку Жанна заприметила сразу. В руках он держал газету, в которую внимательно уставился. Все сходится, свидание у аптеки, голубой костюм, газета, из-за которой не видно его лица.
Подходя ближе, Жанна насторожилась. О, Боже, что это? Просто Квазимодо, такого, наверное, видел перед собой Виктор Гюго, когда писал «Собор парижской Богоматери». Нет, останавливаться нельзя, еще знакомые увидят ее с ним… Пойдут ехидные вопросы, разговоры. Небольшого роста с огромной головой, торчащими на лысине редкими волосками серого цвета, но самое страшное – непонятно огромные губы, выпяченные, неопрятные, блестевшие слюной.
Жанна отвернулась и сделала попытку проскочить мимо.
Не тут-то было. Незнакомец подскочил к ней и схватил за руку.
- Это вы. Я сразу понял. Юбка в цветочек, черные длинные волосы. А вы очень симпатичная, очень.
Незнакомец с удовольствием разглядывал Жанну, раздвигая в улыбке толстые губы, за которыми прятались отстоявшие друг от друга на несколько миллиметров, желтые зубы.
Акромегалия, что ли? Нет, просто такой человечек с неудавшейся внешностью, подумала Жанна.
Незнакомец впился глазами в Жанну.
- Да, вы очень симпатичная, мне повезло. Я рад вам. Вы такая стройная, красавица, просто красавица. Хотя, конечно, женщинам нельзя делать такие комплименты, могут вообразить о себе. Но… не могу удержаться. Куда пойдем? В кафе? Тут рядом есть «Шоколадница».
- Э.. я, извините, так получилось. Но я сейчас должна быть на конференции. Прошу простить, так совпало. Я спешу.
- Где конференция? Я провожу, а потом встречу вас после.
- Далеко, в конференц-зале Припортового, это по поводу производства. Не стоит беспокоиться. Я сяду на маршрутку.
- Я провожу вас до маршрутки. Это на Соборке, я понимаю. Такая красавица, мне так повезло! А дети у вас есть?
- Есть, - радостно подхватила Жанна, - трое. Два мальчика и девочка.
Незнакомец растерялся.
- Трое? Нет, это слишком. Я не могу, это совершенно меняет дело.
- Что не можете? – Жанна двинула бровями, изображая недоумение, в душе смех и ликование. Сейчас отстанет.
- Не могу на вас жениться. Трое детей, это уж слишком. Я бы еще подумал, если бы один ребенок, если старше 12 лет, то еще можно. Но трое – нет. Извините меня, мне неудобно, но я вынужден это произнести.
- Не страшно, жизнь есть жизнь. Я не обижаюсь.
- Я все-таки провожу вас до остановки. Такая красавица, как жаль!
- Не нужно, спасибо, я сама дойду, - еле сдерживая смех.
- Какая жалость, нет, извините, но я не могу на вас жениться. Трое – это много. Не огорчайтесь, вы еще найдете свою судьбу. С такой красотой!
- Да успокойтесь, я не обижена.
- Но я же понимаю, как неприятно женщине выслушивать отказ от мужчины. А сам-то я как расстроен! Увидел вас и подумал, вот она моя жена, а тут такой облом! Мне так жаль! Вы просто красавица, но я не могу, поймите меня, не обижайтесь. Трое детей, да еще у меня от предыдущего брака двое на шее, это уже пятеро считай. Ах, какая жалость!
Жанна глянула в блокнот, вычеркнула телефон головастика-губастика, как она его про себя окрестила.
Следующий – кандидат биологических наук. И на сайте была его фотография. Вполне симпатичный.
Кандидат биологических наук напросился к ней в гости. Жанна подумала и согласилась. Она знает, где он работает, на кафедре нормальной физиологии в Медине. Не страшно.
Он пришел с бутылкой коньяка «Шабо». Попросил две рюмки.
- Я не пью, - сказала Жанна, удерживаясь от замечания «А конфеты к коньяку где? И цветы?»
Кандидат раскупорил бутылку, выпил рюмку. Оглядел Жанну.
- В объявлении вы указали, что ваш рост 162 сантиметра, так?
- Да.
- Ну и где же у вас 162? Максимум 158!
- Последний раз, когда я проходила диспансеризацию на работе, было 162.
- Нет, у меня глазомер точный. Нет у вас 162-х. А ну-ка дайте сантиметр, есть у вас мягкая сантиметровая лента?
- Зачем? Измерять рост живого человека лентой плохая примета.
- Но как же вы тогда докажете?
- Я не собираюсь ничего доказывать. Я не теорема по геометрии. А вы точно кандидат биологических наук?
- У меня удостоверение есть, - самодовольно отвечал кандидат.
- Не фальшивое?
- У меня?! Фальшивое?!
- А зарплата у вас какая? Маленькая, небось. А остальное?
Возмущенный кандидат сграбастал со стола бутылку недопитого «Шабо» и, заткнув ее пробкой, уложил обратно в кейс.
-Что это вы там из книжки вычеркиваете? Я и сам не хочу. 162 у нее, как же… Я, что, слепой, что ли… Знал бы, не приходил…
Третий претендент на руку и сердце Жанны был инженер из газовой компании. Тоже настойчиво просился в гости. Жанна перезвонила в «Одессагаз» от имени газеты, удостоверилась, что такой там действительно работает, не женат, рост и цвет глаз совпадали.
Инженер, высокий, худой и нахмуренный, явился без цветов, без конфет и даже без коньяка. Отклонил предложение Жанны сесть за стол, накрытый для чая с печеньем, и принялся деловито обходить квартиру.
- Твоя, что ли? Две комнаты в старом доме. Не густо. Хотя чистенько, конечно. Книг много.
- Не моя. Съемная. В моей бабушка живет.
- Где?
- Гаванная угол Дерибасовской.
- Ого. А чего ж ты вместе с бабкой не живешь? Сколько комнат?
- Четыре. Только она не бабка, а бабушка.
- Так та хата все равно не твоя. Пока бабка живет, она бабкина. И та квартира не твоя, и живешь на съемной. Так чего, спрашиваю, с бабушкой не живешь?
- Моя бабушка привыкла сама распоряжаться собой. Она была примой-балериной БДТ в Москве. У нее до сих пор спина ровная, как у девушки.
- Так она и проживет долго. Тренированная.
- Не ваше дело, - вспыхнула Жанна. – Сколько надо, столько и проживет.
- Ты не нервничай. Я это просто к тому, что ты жилья не имеешь, вот что. Бездомная, значит. А замуж собралась.
- Я уже раздумала, - улыбнулась Жанна. – За вас выходить раздумала. А не вообще.
Так, далее. Несколько кандидатов из Киева, с которыми она связывалась на сайте. Один сфотографировался за шахматной доской, кучерявый, в очках, глаза устремлены в доску. Явно еврей-интеллектуал. Много раз стучался по скайпу к Жанне, напрашивался на знакомство, звал приехать нему в Киев на недельку, но Жанна отвечала, что не отпускает редакция. На самом деле, у нее просто не было никакого желания трястись в поезде. Она вошла в Сеть, набрала сайт. Послала ему мессидж: «Девятого еду в Киев. Встретимся в Пузатой хатке на Крещатике десятого в 14.00?»
Спустя несколько минут под фотографией навязчивого шахматиста появился ответ: «Отстань. К конгрессу готовлюсь. Не до гулянок». Жанна расхохоталась. Набрала другого. Бывший военный, только вышел на пенсию. Сорок пять лет. Солидный мужик. И лицом хорош.
- Привет! Я на связи. Как погоды в Киеве? – это Жанна.
- Ау, моя кисонька. Что нового?
Несколько не значащих фраз с обеих сторон. Затем с его стороны донесся призыв.
- Кисуля, не хочешь ли съездить на недельку отдохнуть на Юга. В теплую погоду, на солнышке поваляться? Есть хорошие путевки в Турцию, Египет, Эр-Рияд. Там и познакомимся поближе.
Жанна напряглась. Эр-Рияд? Саудовская Аравия. Но туда обычные туристы не ездят. Только паломники. Совпадение? Или? Возможно, он имел в виду ОАЭ, Объединенные арабские эмираты и спутал столицу. Или хотел посмотреть на ее реакцию по лицу? Зря она говорила по скайпу. Но кто же знал, с тех пор прошло столько лет. Она отказалась обычной формулировкой.
– Не отпустит редакция.
И задумалась. Несколько лет старалась не думать на «ту тему». И вроде бы уже все успокоилось. Но тут? Может все-таки совпадение?
Одесса. Центр. 2005 год
Это задание с самого начала раздражало Жанну. Было ей не по душе. Не по рангу. Жанна – обозреватель отдела внешней политики, как минимум могла бы согласиться написать глубокий проблемно-социальный материал. А не заниматься такой ерундой. Но Людка Ямщикова, которая вела колонку «Женские радости и печали», и должна было по заданию редактора изучить проблемы знакомства через интернет, получила, как говорили сотрудники, «производственную травму». То есть она влюбилась, как кошка, в первого мужчину, который вышел к ней на свидание. А он в нее никак. То есть совсем никак.
Люда, длинная и плоская, как вытянутая коробка от печенья, с торчащими во все стороны прядками тусклых коричневых волос, пересекла сакральный для всякой женщины рубеж 40 лет, но замужем еще не побывала и была, что называется, «сексуально озабоченна». И редактору пришлось ее от задания отстранить. Когда Людку Ямщикову ему навязал помощник вице-мэра города, он опытным взглядом сразу определил и ее тоску по мужскому вниманию и полную неспособность написать что-то путное. И потому решил, что нет худа без добра, он заткнет ею вечно вакантную должность – колумниста женской колонки, которую дружно презирали спецы остальных, серьезных отделов. Но без этой колонки тираж падал ровно на количество домохозяек города. Давая Люде последнее задание – изучить плюсы и минусы знакомства через Интернет и сделать глубокий анализ этой нового для общества аспекта межгендерных отношений, редактор никак не мог предвидеть разразившуюся катастрофу. Притом на первом же этапе.
Людка влюбилась не на шутку, плакала, трясла руками и замучила всю редакцию вопросами, что в ней не то. Редакция дружно утверждала, что она умница, красавица и талант, но, тут же, нарывалась на следующий вопрос, так почему же он?.. Объяснение, что он просто козел и не достоин, вызывало дальнейшую цепную реакцию вопросов. Так что проще всего было сбежать в соседний отдел, либо попросить редактора дать Людке отпуск за свой счет, пока не переболеет.
Редактору Людка Ямщикова стояла поперек горла, но избавиться он от нее не мог. Во-первых ее рекомендовал помощник вице-мэра. Во-вторых, никто больше не хотел вести эту легковесную колонку, отговариваясь жуткой занятостью в собственном отделе, хотя колонка и выходила-то раз в неделю объемом в одну пятую полосы.
Редактор понимал, что Жанна Веневитова просто пушка по воробьям в такой теме. Но уговаривал себя тем, что и чисто человеческие проблемы тоже важны в информационно-аналитическом издании, для тиража и, и, и?.. Просто по человечески! А потому ждал от Жанны глубокого анализа не только современных проблем семьи, но и общества в целом.
Хотя на красивом лице Жанны явно было написано, что всякие шуры-муры ее не увлекают, и что она скорее запишется в секцию дзюдо, чем в кружок печворка, редактор тем более надеялся получить нечто неожиданное в этой мыльно-оперной колонке. Жанну в редакции называли «каменная стена» за непреклонность в решении каких-то сложных проблем, за прямоту, надежность в любой ситуации, и просто потому, что «за ней как за каменной стеной». И вот эта «каменная стена» должна была что-то надумать на тему «плюсы и минусы знакомства через интернет и перспективы дальнейших любовных отношений».
Жанна решила больше в скайп не выходить, общаться в чате, где говорящего не видно. Вышла на связь с Григорием 50 лет, тоже из Киева. Для завязки спросила:
- Привет! Здесь не видно, где Вы живете. Я в Одессе - лучшем на земле городе. А Вы?
На экране немедленно появился красный цветочек. Не то розочка, не то плохо изображенная гвоздичка.
- Ага, уже увидела. Я часто бываю в Киеве. Не могу понять, почему администрация сайта не ставит сразу город, чтобы не морочить себе голову, если город не подходит.
На экране возникли два целующихся цветочка.
- Вы немногословны, - пожаловалась Жанна.
Григорий отреагировал капслоком:
- ТЫ ПРЕЛЕСТЬ НЕЗЕМНОЙ КРАСОТЫ
Жанна:
- Такой, что Вы просто онемели?
Григорий:
да
Жанна:
-Ну, хоть одно слово высказали, уже хорошо. Правда, очень уж короткое.
Григорий:
ДА УЖ
Жанна отключилась и пошла дальше по списку.
Последний в блокнотике претендент на руку и сердце Жанны был известный в городе скульптор. Поначалу он стеснялся называть свое имя, но Жанна его быстро вычислила, после чего, творец скульптурных форм с гордостью признался, что он «тот самый». Свидание он назначил на Екатерининской площади возле только что открытого памятника Святой Екатерине. Сказал, что еще его не видел, и хочет посмотреть. Памятник открывали вчера, но Жанна на его открытие и последующий фуршет для журналистов не пошла. Во-первых, у нее была более срочная работа, во-вторых, она не новостница, писать об открытии памятника не будет, а ходить на фуршеты тех мероприятий, о которых она не собиралась писать, считала для себя неприемлемым.
Жанна подумала, что свидание товарищ назначил у памятника не потому, что его не видел, а затем, чтобы при виде успеха его коллеги, она еще сильнее ощутила величие профессии скульптора. Точно, точно, именно так... В прозорливости и понимании движущих человеком мотивов Жанна была сильна.
Одесса. Слободка. 2005 год
Лиза надела войлочные ботики, которые носила дома. В ее домике было печное отопление, но она печку не топила, обогревалась электрообогревателем. Этого было недостаточно, и в ее комнате всегда было прохладно. Она взяла в руки книгу, купленную на Староконке, и уютно устроилась с ней в кресле под торшером, предвкушая удовольствие. Это был третий том из серии «Эзотерика», а именно этот, третий том, больше всего интересовал Лизу. Курс, выпущенный в Мюнхене, перевели с немецкого, и издали в Москве и Лиза много лет искала эту книгу на Староконочных развалах и в букинах. Шестьсот семьдесят страниц. Она прочтет все, а попутно будет записывать свои размышления, наблюдения и свои собственные выводы, о которых еще никто не писал, и которым можно будет следовать на практике.
Пока Лиза перелистывала толстый, объемный том, в трехстах метрах от нее тетя Клава и тетя Маша, сидя на скамеечке под большим разлапистым кустом сирени, обдумывали план попадания в Лизин домик. Можно выследить, когда она будет дома, и закричать «Пожар, пожар», например. А можно бросить дымушку-вонючку во двор. Она выскочит, а дверь наверняка оставит открытой. Плохо то, что она еще кроме дома где-то ночует. Не всегда ее дома застанешь. Может у парня? Да какой парень у такой тихони. По улице проскакивает, еле ее видно. И быть не может, чтобы парень ни разу к ней в дом не зашел. Наверное, нет никого.
Одесса. Центр. 2005 год
Жанна вышла из дому и свернула направо к Соборной площади. В следующем доме на первом этаже располагался небольшой салон мебели. В виде образца на улицу был выставлен маленький круглый столик с интарсией по шпону и три кресла. В них обычно сидели и курили две продавщицы и их начальница. Начальницу было видно по тому, как она была одета, по манере смотреть на своих подчиненных, по позе в кресле. Начальница была молода и красива. Азиатский тип внешности, мраморная кожа, раскосые черные глаза. Похожа на фарфоровую китаянку, увидев ее в первый раз, констатировала Жанна.
Откинувшись в кресле, подняв к небу изящный тонкий палец с безупречным маникюром, начальница объясняла.
- Консоль надо поставить к правой стене, чтобы на нее падал свет, а зеркало в итальянской раме повесим против входа. Так увеличится внутренний объем помещения.
По Екатерининской улице Жанна спустилась к площади. Огляделась. Нового памятника нигде не было видно. Как это может быть? Помимо скульптора Жанну вчера к открытию памятника вызывали рассылкой новостей для журналистов.
Человек лет шестидесяти, прилично одетый, с интеллигентным лицом открывал своим ключом дверь парадного. Живет здесь, подумала Жанна, должен знать, где памятник.
- Простите, вы не подскажите, где тут вчера памятник Святой Екатерине открывали?
Интеллигентный мужчина обернулся к ней.
- Памятник здесь давно стоит. Вон он. Посереди площади. Много лет как стоит.
- Я знаю, это памятник императрице Екатерине. А вчера здесь открывали памятник Святой Екатерине. Другой памятник.
.- Ну, так я же вам показываю. Вон она - Екатерина. Вон стоит. На постаменте. И фавориты все при ней. Ее бывшие любовники.
- Понятно, куда они чугунные денутся. Я про другую Екатерину спрашиваю. Тут вчера на площади открывали еще один памятник. Другой Екатерине.
- Опять двадцать пять. Вон он памятник. Русским языком говорю.
- То императрица, - начала терять терпение Жанна. – А то Святая, понимаете? Их две Екатерины. Эта – Екатерина Вторая. А та Екатерина первая. В смысле раньше была. На заре христианства. Ее римляне колесовали за приверженность христианству, понятно? Эту не колесовали. Эта – императрица. Сама умерла.
- Ну, конечно сама. Кто б посмел ее тронуть, самодержицу?
- Та Екатерина, которая другая, то есть вторая, то есть, которая раньше была, где она? Где памятник ей вчера открыли, где он? Я точно знаю, что здесь!
Мужчина посмотрел на нее снисходительно.
- Да… молодежь пошла. Ни черта из своей истории не знают.
Он повернул ключ и вошел внутрь, захлопнув за собой дверь, как отрезал.
Жанна начала обходить площадь по кругу и на торце того самого дома, куда скрылся знаток истории, обнаружила крохотную фигурку, которую и памятником не назовешь, прикрепленную к углу здания. Под ней табличка «Святая Екатерина».
Чуть ниже таблички голова мужчины приятного вида, смотревшего с нетерпением на дорогие часы. Он, значит. Известный скульптор.
Скульптор посмотрел на Жанну с таким же восхищением, как и головастик-губастик.
- Вы само очарование. Пройдемся по бульвару, погуляем?
- Честно говоря, я бы лучше в кафе посидела. Устала очень.
- Здесь нет приличных кафе. А в дешевое я вас вести не хочу. Вы не заслужили такой участи, моя прелестница.
- Это здесь-то нет? На Екатерининской? А где же есть?
- Ну… Например, на Бунина. Я люблю там одно.
- Идемте туда.
- Но вы же устали, Жанночка. До Бунина пешком? Лучше посидим на скамейке на бульваре. Подышим морским воздухом.
Вот зараза, подумала Жанна. Гарпагон чертов! Морской воздух вместо кофе с пирожным. А я так есть хочу. И ноги гудят в конце дня. Вот выскочит за него какая-нибудь дурочка, прельстившись важным пузом в дорогом костюме, одеколоном от Ланком и положением в обществе скульпторской жены и будет сиять в высшем свете под ручку со знаменитостью. А дома штопать ему носки для экономии. И делить с ним одну сосиску пополам на завтрак.
- Я не люблю гулять, Юрий Иванович. И - морской воздух в центре Одессы? Может быть, возьмем такси и поедем на 13-ую Фонтана? Там и кафе, и воздух.
- Я немножко побаиваюсь 13-й. Оползневая зона. Знаете, можно съехать в море вместе с куском земли и всеми домами. Вы не можете помнить в силу возраста, но когда я был молод, там произошла ужасная история. Ночью, когда все спали…
- Знаю, знаю. Могу назвать на память, когда сползало, когда и какие проводились берегоукрепительные работы. Но я хочу есть, и устала очень. Пожалуй, пойду.
- Когда мы увидимся, прелесть моя? Может завтра?
- Не могу. Завтра вторник. А я по вторникам не прогуливаюсь. Я вообще прогульщиков не люблю.
- В смысле?
- Вы прогульщик. Это такой тип мужчин, которые вместо кафе выгуливают женщину как собачку вдоль улицы, только не по газонам. Вот и вся разница.
Скульптор слегка покраснел.
- Вы мне хамите, моя прелесть. Я, знаете ли, не тот человек, который…
- Конечно, знаю. Вы очень известный, талантливый, Заслуженный работник культуры, вхожий во все двери и во все выходы. Извините, ну честно не могу. Ну, очень устала. Пойду я.
А сказать ему ехидненько, что он один из одиннадцати объектов журналистского расследования, предмет изучения человеческой породы? Не скажу, еще ударить может. Вон, как побагровел от «во все двери и все выходы». Лучше таки домой пойду, съем что-нибудь и на диван. Ноги повыше, на подушку. Прям гудят. Домой, домой, хватит этих женихов, с ума сойти от них можно. Ну и дрянь человеческая. Интересно, это только по Сети такие женихи попадаются, или вообще все?
Одесса. Слободка. 2005 год
- Эта буква какая? А эта? – спрашивала доктор офтальмолог.
Лиза печально констатировала про себя, что с последнего посещения этого кабинета прошло всего полгода, но она поднялась на две строчки выше в таблице определения зоркости.
- Проделаем все-таки курс лабораторных исследований. Кальций, железо, марганец и так далее в сыворотке крови. Иногда к такому падению зрения ведет дефицит каких-то веществ в организме, но у вас никаких других клинических проявлений дефицита чего-либо не наблюдается, вот что странно, - сказала врач.
Одесса. Центр. 2005 год
Жанна быстро отделалась от неприятной миссии копаться в мужских душах женихов. Ничего хорошего она там не обнаружила и решила, что, вероятно, другие мужские души, хорошие, светлые, добрые и интеллектуально развитые, давно уже все женаты, и на таких сайтах не тусуются. Она написала положенные 15 тысяч знаков, как принято, шрифт Таймс Нью Роман, кегль 12-ый, через полтора интервала. Обычный газетный формат. Хотя ей очень хотелось схитрить и расположить текст через два интервала, чтоб его было меньше, но хитрить Жанна не привыкла, да и выпускающий редактор все равно бы заметил. И с нетерпением приступила к материалу о взрыве атомного блока на подводной лодке, который советское правительство предпочло замолчать и как бы даже не заметить. АПЛ К-27 была лодкой нового типа и взорвалась 24 мая 1968 года во время испытаний. Подводники, погибшие, как герои, были похоронены словно просто умершие своей смертью люди, а память о героической субмарине К-27 постарались вычеркнуть из сознания людей. Те, кто умирал в страшных мучениях на берегу, пораженные ядерной энергией, числились умершими от рака, им не положено было ни особой могильной плиты, ни памятника в приморском городе, ни других почестей, а их родным хоть какого-то материального пособия. Моряки давали подписку о неразглашении государственной тайны и так, молча, уходили из жизни один за другим. Жанна словно бы проживала вместе с ними и учебку будущих подводников в Обнинске, и их шок и героизм во время аварии и словно бы заглядывала в душу каждого, читая там страх и боль осознания ухода навсегда, и твердость духа, верность данной подписке. В те годы – государственная тайна была святым делом, делом чести, какой бы нелепой она ни была. Теперь, стало возможным открыть ту давнюю тайну, а у правительства, у государства, появились новые тайны, не подлежащие разглашению, потому что это было уже другое правительство и другое государство.
Одесса. Слободка. 2005 год
Лиза держала в руках розовый шарф с отпечатком зеленого пятна на нем. Редактор грозно выговаривал ей, что это она посадила на его шарф пятно зеленкой, и в доказательство приводил слова бильд-редакторши Наташи о том, что час назад та видела, как Лиза замазывала зеленкой свой, попавший в принтер палец. Лиза оправдывалась, она и в глаза не видела того флакончика зеленки и вот же ее палец, абсолютно целый и чистый.
Наталья меня ненавидит, специально поставила на шарф это пятно, с тоской думала она. В кабинет вошел профессор египтологии из Индии доктор Джавахарпур Лалу, который намеревался опубликовать в газете доклад о своих последних открытиях в области фиванской культуры. Редактор заулыбался, вскочил ему навстречу.
Они поговорили, и профессор Делийского университета попрощался, потом по обычаю древних египтян, опустился на колени, головой вниз, и задом стал пятиться к двери. Лиза стояла у самых дверей и, пораженная поведением профессора, не успела отскочить. В минуту ее ноги оказались между ног профессора, он продолжал пятиться и наткнулся на это препятствие. Вместо того, чтобы вскочить, от неожиданности, он с силой сжал ноги, так, что ноги Лизы были полностью обездвижены и она не могла их высвободить. Господи, да что за день такой, воскликнула в душе Лиза и проснулась.
Опять. Опять эти сны, где она не может совладать с враждебным окружающим миром и противостоять ему. Когда же это кончится?
Одесса. Центр. 2005 год
Жанна включила компьютер, зашла в Гугл и набрала теги – Саудовская Аравия. История страны. Династия саудитов, убийство, наследный принц Фейсал. Она снова прочла то, что знала давно, что когда-то висело над головой дамокловым мечом, но в последнее время отступило в сторону, забылось, затерлось. Сидела, рассуждала. Потом набрала номер телефона Игоря.
В трубке зазвучал его мягкий голос. Жанне стало чуть спокойнее.
- Кажется, сегодня я услышала сигнал, - сказала она нарочито равнодушным тоном.
Саудовская Аравия. Эр-Рияд. 1975 год.
25 марта 1975г. по центральному телевидению Эр- Рияда прошло экстренное сообщение.
«Во время того когда Его Величество Король Фейсал занимался работой этим утром, к нему вошёл принц Фейсал бин Мусаад бин Абдулазаиз, племянник Его Величества, причём внешне складывалось впечатление что он приветствует его, и в момент когда приблизился к нему, произвёл по Его Величеству несколько выстрелов и ранил его. Необходимо упомянуть, что то что он, принц Фейсал бин Мусад, совершил, было сделано им будучи больным, и совершил он это в одиночку, и никто не имеет к этому отношения. Его Величество Король Фейсал уже доставлен центральную больницу Эр-Рийяда и Его Величеству оказывают помощь. Воззовём же к Аллаху, дабы он облачил Его Величество в одеяния здоровья и благополучия, и будем надеяться, что его верные подданные скоро увидят его здоровым».
Второе заявление, было дано в эфир в 1.10 после полудня того же дня. В конце которого диктор разразился рыданиями.
«С глубокой болью, горечью и скорбью Королевский Совет от имени Его Величества Наследного принца, присутствующих членов семьи и всей нации сообщает, что Его Величество Король Фейсал скончался от полученных в ходе жестокого нападения ранений, которые нанёс ему принц Фейсал бин Мусаад бин Абдулазиз, будучи в помутнённом состоянии рассудка.
Воистину, всё в руках Аллаха и к нему возвращение…
Пусть пребудет Его Величество под милостью и прощением Аллаха, и поселит Аллах его в Раю, и укрепит и сохранит эту страну на пути истинной религии, и облагодетельствует её Исламом, и ниспошлёт всего доброго этой общине и общине Ислама в целом».
Для абсолютного большинства жителей чувство потери было очень велико: Фейсал принёс стране стабильность и процветание.
Прибывшие на похороны главы арабских и других мусульманских стран простёрлись в молитве вместе с десятками тысяч саудовцев.
Одесса. Центр. 2005 год
Игорь перебирал пальцами темные волосы Жанны, боясь подвинуть локоть другой руки, на котором лежала ее голова. В комнате было жарко, и они откинули одеяло, наслаждаясь покоем и радостью единения. Рядом с ним Жанне все страхи показались не такими уж значительными и даже надуманными. Но на всякий случай она хотела удостовериться, что ей ничего не грозит.
- Все-таки, может быть, они докопались? – спрашивала она, надеясь услышать отрицательный ответ.
И конечно, получала его.
- Столько лет прошло, никто вас с бабушкой не беспокоил. Нет, это случайность. Но я на всякий случай наведу об этом типе справки. Дай мне его координаты.
- Я не очень-то их знаю. Мы общались через сайт. Только адрес скайпа.
- Это уже кое-что. А кто выходил на общение первым?
- Я. Я получила задание, нашла сайт знакомств, зарегистрировалась. И он откликнулся.
- Так он не мог же знать, что ты выйдешь на этот сайт. Даже не думай.
- Если они меня искали, то могли найти через Гугл.
- Ну, так попадали бы на статьи.
- Слушай, а ведь там стоит дата его регистрации! И он зарегистрировался раньше, чем я. То есть он не выходил именно ко мне. Он там раньше был!
- Видишь, все это пустое. Не думай об этом. Кстати, я был три дня назад у бабушки. Она просила, чтобы ты, наконец, освободила для нее подвал.
- А чем там Ольга Ивановна занимается? Могла бы и она все сделать.
- Жан, а ведь я когда ни приду, Ольга Ивановна телевизор смотрит. А бабушка на кухне хлопочет, чай мне сама подавала. Ты бы эту Ольгу прибрала немного к рукам.
- Странно. Бабушка всегда была такой боевой, ей никто не мог сесть на голову. А эта почему-то смогла. Старость, видно. Я зайду на днях. Если Ольга не выполняет свои обязанности, я ее просто поменяю на другую. Я ей достаточно плачу, чтобы бабушка не вертелась на кухне. А что она хочет делать там в подвале? Она не говорила?
- Говорила. Хочет открыть кружок обучения хорошим манерам для девочек из неблагополучных семей.
Жанна рассмеялась. Бабушка никак не может забыть свое аристократическое прошлое примы БДТ. И на покой не хочет идти. Скорее всего, она сама инициатор того, чтобы вертеться на кухне, а домработница-то и рада. Она перевернулась на бок, положила свою тонкую руку на грудь Игоря и притихла.
- Знаешь, я думаю, почему вот так хорошо вдвоем, а? Может наши биополя сходятся вместе и подпитывают друг друга, а?
- По тантра-йоге так оно и есть. Только надо, чтобы наши биополя совпадали по каким-то параметрам. Если совпадают, возникает любовь, если не совпадают, просто отношения. Наши точно совпадают.
- Игорушкин, будешь идти мимо, сойди в подвал, составь список той мебели, что там стоит, а я дам объявление, что дарю эту мебель с самовывозом. Ну а потом сделаю небольшой ремонтик, пусть бабушка забавляется своим кружком.
Жанна не представляла себе, сколько есть желающих получить мебель на халяву. Ее телефон разрывался от звонков. Первая позвонившая девушка очень просила подождать неделю, никому не отдавать, ей очень нужно, но она не в Одессе, будет через неделю. Но Жанне хотелось как можно скорее порадовать бабушку пустым и чистым подвалом. Отдавать мебель она могла только в воскресенье, в свой выходной. Всего три дня, а Жанна устала от звонков и перечислений того, что входит в комплект стенки «Альбина».
Раздался очередной звонок. Зазвучал надтреснутый старушечий голос.
- Это вы дарите мебель? Совсем бесплатно дарите?
– Да.
- Вы, наверное, очень богатая, нивроку, дай вам Бог счастья.
– Нет, не очень. У меня есть стенка «Альбина» и раскладной диван. Подходит?
– А газовая плита?
- Нет, только стенка «Альбина» и диван.
- Но мне нужна газовая плита!
– Мне жаль, у меня нет газовой плиты.
- Понимаете, в прошлый вторник я почувствовала запах газа. Пришел мастер и сказал, ничего сделать нельзя, она уже починке не подлежит, покупайте новую. А где я ему возьму деньги? На мою пенсию, азохенвэй, только газовую плиту и купишь. А он ничего не сделал и взял 20 гривен за визит. За что взял, он же ничего не сделал, только пломбу мне поставил и я теперь без горячего. Чтоб эта наша мишпуха всю жизнь была без горячего.
– Мне честно очень жаль, но у меня нет газовой плиты.
– Так что же мне делать? Мне так нужна газовая плита. У вас точно нет?
- А вы дайте свое объявление, что примете с благодарностью в подарок поддержанную плиту. Многие дают объявления такого рода.
- Ой, ты таки хорошо придумала, ты хорошая девочка, шоб ты мне была здорова.
Наконец, позвонил парень, которому стенка «Альбина» подходила в любом состоянии и в любом комплекте, и сказал, что приедет за ней с грузовиком ровно в три часа дня в воскресенье. Договорившись с ним, Жанна решила отключить телефон и больше по поводу мебели не общаться, у нее эта тема уже поперек горла стояла.
Но тут раздался еще звонок, и Жанна машинально взяла трубку. Звонил мужчина, судя по голосу лет 50-ти.
(Продолжение последует)