На город сыпалась снежная крупа, которую при определённой доле фантазии можно было принять за вулканический пепел. Вулкан был на небесах, а мы спасались от всего зла мира в нашей маленькой квартире. Она была словно ковчег, с той лишь разницей, что не могла самостоятельно передвигаться в пространстве.
— Дорогая, я ведь исполнял все твои прихоти. В том числе дурацкие, вспомни: питерский салон – якобы массажный, мужской пояс верности и эта твоя milking machine…
— И что? — злобно вопрошает Джей, словно предчувствуя, что её ждёт.
— Настало время платить по счетам, дарлинг.
— Что ты хочешь?
— Bondage, — коротко отвечаю я.
— Милый, но ты и так довольно часто находишься в моём подчинении. Хочешь, чтобы я тебя ещё и связала?
— Нет, Джей. Bondage – процедура исключительно для тебя. Сколько можно терпеть столь непослушную женщину, как ты?! Конечно, дорогая, если ты откажешься, ничего страшного не случится. Я и впредь буду тебя любить; однако не хотелось бы тебя пороть – это же больно, — копирую я прежние высказывания Джей, вплоть до интонации.
Она бледнеет и долго молчит.
— Зачем тебе это, милый? — упавшим голосом спрашивает Джей.
— Дорогая, но это же так сексуально… что тебе стоит попробовать? К тому же, существует art bondage, целая субкультура. На старости лет мы с тобой будем наслаждаться фотографиями красивого женского тела, упакованного в стиле art bondage. Твоего тела, Джей.
— Ещё и фотографии, — стыдливо произносит она.
— Да, дорогая, ты же знаешь, у меня получаются удачные снимки. Твоя подружка, которую ты называешь леди Наталья, нам не потребуется. Я сам в состоянии смастерить нужную картинку. Так что ты готовься к сессии.
— …Дорогая, почему одежда до сих пор на тебе?! — строго заявляю я, с трудом сдерживая улыбку. — Давай, живо!.. у нас будет почти как в японском театре кабуки. Мы ж не будем заниматься мумификацией. И в железную клетку я не буду тебя сажать, тем более что у нас её нет. Пока нет, а там посмотрим. Увидеть голую Джей, сидящую в клетке очень даже забавно.
Под эти мои разглагольствования Джей неохотно подчиняется, начинает раздеваться. Стриптиз от бывшей жены – очень даже неплохое развлечение в зимний вечер с отвратительной погодой за окном.
— Не помню, говорил ли я тебе, что являюсь поклонником шибари? Знаешь, что такое шибари?
— Какая-нибудь японская разновидность bondage? — вопросом на вопрос отвечает Джей.
— Это вершина эротического бондажа, художественно-эстетической венец. Якши? Тебе должно понравиться, — уговариваю я её, — тем более что шибари искусство довольно молодое, появилось в Японии в середине двадцатого века. Это не то, что обычный бондаж, который в старые времена употреблялся для наказания непослушных женщин: их фиксировали в неприличных позах. У нас будет в целомудренных позах и изящно.
Я показываю Джей несколько фотографий японских моделей.
— Будет примерно так. О’кей?
Джей молчит, потом, не произнося ни слова, кивает головой.
— Итак, у нас будет бондаж по-японски. Для этого, дорогая, тебе не надо принимать японское гражданство и даже не обязательно знать японский язык. Ты просто будешь красиво стоять в углу и таким образом оживлять интерьер нашей гостиной. Для чего требуются лишь верёвки. Но не волнуйся, хлопковые верёвки довольно мягкие и не повредят твою шкурку. Сама же обвязка в шибари должна подчеркнуть сексуальность модели. Надеюсь, ты не против? — задаю я риторический вопрос.
Когда bondage завершён, я мягко спрашиваю:
— Джей, почему бы тебе не стать сторонницей рабства? Что тебе стоит попробовать, дорогая? Ведь это так здорово – быть моей собственностью.
Она выносит мои разглагольствования со стоическим терпением. Я же делаю длинную серию снимков. Получившиеся картинки показываю Джей на дисплее фотоаппарата.
Моя сегодняшняя «модель» долго молчит. Я тоже думаю о своём, пытаясь разобраться в театре жизни. В нём столько непонятного, что без бутылки можно запросто сойти с катушек. А если человек сходит с ума, то ему представляется, что сумасшедшими являются окружающие. Сегодня мне кажутся сумасшедшими те русские придурки, что украли Крым. Они оккупанты. Мне почему-то кажется, что красть нехорошо, а когда крадут на пожаре, то это мародёрство. Или я сам сошёл с ума?.. ведь всем моим знакомым нравится «Крымнаш».
Ничего этого я не говорю Джей, поскольку не уверен, что она поймёт. У неё особое восприятие мира. Не удивлюсь, если окажется, что она не знает, где находится Крым и что с ним случилось.
Чуть позже я заставляю себя отвлечься от дурацких размышлений и вернуться к окружающей действительности. Каждый поворот сюжета предопределён, на то и существуют странички сценария.
Я смотрю на красивую Джей, застывшую со связанными руками. Наливаю стопку её любимого абсента Xenta, подаю ей. Кончиками пальцев она принимает драгоценный дар. Интересно, как она будет пить, скованная по рукам и ногам? На стопке нанесены деления и нарисованы две свинки, одна из которых побольше. Судя по количеству абсента, что я плеснул в сосуд, Джей является свинкой минимального размера.
Время растягивается, словно испорченная пружина и застывает. Действительность в такие минуты растворяется в вечности, остаётся в памяти навсегда. По крайней мере, в моей памяти. Я долго подбираю нужные фразы, после чего говорю:
— Джей, ты великолепна. Особенно твоё раскрасневшееся личико. С тех пор, как Моисей сошёл с горы, не было ничего замечательнее.
— …Да уж, — соглашается она после некоторого раздумья.
— А твои фотографии – вообще нечто эпическое, — говорю я и долго целую связанную Джей. Потом продолжаю: — Дорогая, порой, я начинаю думать, что ничего подобного не было и до того, как Моисей взошёл на гору…
Я беру ротанговую розгу, которой Джей когда-то порола меня. Резко сгибаю и ломаю её. Как символ.
— Baby, я не буду пороть тебя ротанговой розгой – это очень больно. Буду драть только плетью, дорогая, — объясняю я притихшей покорной Джей.
«Впрочем, разыгранный спектакль – всего лишь прелюдия, — думаю я, — кажется, восемнадцатая по счёту».
Прелюдия к тому, что случается в реальном театре жизни. А пока, пребывая в полумраке гостиной, я вспоминаю спектакли, которые мы с Джей ставили друг для друга. Какие удались, какие нет? Узнать бы ещё: кто Высший продюсер; что будет дальше и сколько отпущено нам времени. Может быть, ничего впереди, и пустота позади. Да и было ли что-то на самом деле?
Copyright © 2015 by Andrei E.Gusev