Читаю о знаменитом походе Семена Дежнева и задаю себе вопрос: что так прельщало Семена и его спутников на Анадыре, в этой глухомани? Ведь почти пять лет они скрывались на краю земли, не присылая ясака и не подавая о себе никаких вестей. И вообще, чем вызвано такое паломничество русских людей на крайний север?
Архивы свидетельствуют, что якутская таможня регистрировала в эти годы прохождение за сезон в низовья Лены на Яну, Индигирку, Колыму до полутысячи служилых и торговых людей, своеуженников-промышленников, покрученников, мастеровых людей, - шорников и плотников, кузнецов и карабельных мастеров. Это только официально. А сколько проходило туда, минуя таможню, разного рода «гулящих людей» - и вольных охотников-промышленников, и беглых сибирских казаков и крестьян с помещичьей Руси, и разного рода бродяг с криминальным прошлым. Этим не было нужды регистрироваться. То, что они добывали, продавалось на месте тем же торговым людям, там же зачастую прогуливалось-пропивалось, или становилось добычей лихих разбойников.
Что касается торгового и мастерового люда, то здесь все понятно. Торговцы – сбывали товар промышленникам и аборигенам, обдуривая насколько можно покупателей, и на этом наживаясь. Мастеровые работали под заказ тех же торговых людей и промышленников, - валили лес, рубили избы-времянки, строили морские кочи и дощаники, снимали и выделывали собольи и песцовые шкурки, ладили ловушки на лесного зверя. И, должно быть, тоже неплохо на этом зарабатывали. И деньгами и теми же соболями.
Чем были заняты служилые люди – тоже ясно: воевали с аборигенами, принуждая их к покорности, ловили аманатов-заложников, брали клятву-шерть с князцов «быть вечно под рукой государевой», собирали ясак, заводили ясачные книги. Если было чем, - торговали со смирившимися «иноземцами», или «побивали» их и грабили, когда они сопротивлялись, захватывая в качестве ясыря женщин и детей, и потом требуя за них выкуп. Тоже, как видим, дел хватало, и нажиться было на чём. А если уж и после этого еще оставалось время, то, пишут в книжках, - занимались промыслом.
Ну а чем же занималась такая прорва вольных промышленников и покрученников? Промышляли соболей, - говорят нам архивы. Но дело в том, что сами же эти люди, - и промышленники и служилые, не раз говорили, и писали в отписках, что в низовьях северных рек соболя нет, потому что де - тундра, добрый соболь держится в залесенных верховьях. Так к верховьям этих рек можно было добраться Алданом, а то и тропами на лошадях, которыми можно было разжиться у якутов. Тоже, конечно, не без трудностей, но не с таким риском, - это уже не Заполярье.
Чего же тогда, спрашивается, идти к устьям этих рек, рисковать жизнью, добираясь туда студеным морем через льды, свирепые ветры и штормы на утлых самодельных суденышках? А потом еще и плыть многие сотни верст через пустынную тундру к этим самым речным верховьям.
Можно понять тех людей, что толпами ринулись в Даурию вслед за Хабаровым. Там и климат мягкий, и хлеб есть, и местные жители не такие воинственные, как чукчи, юкагиры или коряки. И доброго соболя по Амуру не меньше, чем на севере. Чем же объяснить упорное стремление людей на северные реки?
Может быть, влекла их надежда разжиться «рыбьим зубом», – моржовым клыком? Тоже вещь дорогая и пользовавшаяся спросом. Но ведь тяжелая, да и за пуд, в самом лучшем случае, - 60 «рублев», а если он ломаный, еще и с трещинами, так всего лишь 20. К тому же он тоже не валяется, где попало по берегу, - на островах, на коргах-отмелях. Их еще надо было найти, а к островам – плыть с немалым риском. При этом аборигены местные – чукчи не очень-то склонны были делиться этим добром, они и сами в нем нуждались.
А сколько мороки вывозить этот рыбий зуб, даже если и повезет. Это ведь не соболи, которых можно в торбу напихать и тысячу штук. На горбу много не унесешь, - нужны суда. А на судне опять же морем, через льды, с риском попасть в шторм и потерять не только рыбий зуб, но и собственную голову.
Нет, не похоже, чтобы рыбий зуб был главной причиной паломничества на северные реки. Тогда что?
*
Ныне всем известно, что все реки этого района, особенно Колыма, богаты золотыми россыпями. Специалисты утверждают, что в Северном Ледовитом океане, вдоль практически всех 13 тыс. км. северо-восточного побережья от устья Лены до Берингова пролива тянутся золотоносные прибрежно-морские россыпи. В северной части Анадырского залива, - между мысом Беринга и устьем реки Эргувеем, на северном побережье Охотского моря в районе полуострова Тайгонос, Кони и города Охотска также обнаружены проявления россыпного золота.
Такие же месторождения открыты и на полуострове Сьюард на Аляске со схожими геологическими условиями. Они питаются золотом, вымываемым из кристаллических сланцев реки Энвил-Крик. Здесь пляжные россыпи протягиваются на 5 км вдоль берега полосой шириной 90 м и мощностью до 1 м. В морских террасах на высоте 11-24 м и на удалении 1.5-7.5 км. от моря также обнаружены золотоносные пласты шириной до 30 м. и мощностью до 3 м. Содержание металла в них порой достигает 250 г. на тонну породы. И ведь не только в виде золотого песка, но и в виде разной величины самородков.
Так, может быть, золото было главным объектом притяжения русских людей на Север?
Ну, братец, это уж ты загнул, - остановит меня просвещенный читатель, - россыпное золото открыто в России лишь в 1814 году Львом Брусницыным.
Так ведь я горный инженер, мне это тоже известно. Да и о природном золоте знаю не понаслышке, - пришлось видеть его и на драгах, и на подземных рудниках в кварцевых жилах, в том числе не только мелким вкраплением, но и в виде довольно крупных «таракашков». О богатстве России золотом, особенно Урала, Красноярского края, Якутии, да и Приамурья тоже не знают разве что малые дети.
Но вот ведь что странно. В архивах дежневского времени нет об этом ни строчки, ни даже малейшего намека. О поисках и находке серебра – есть, а о находке золота – нет. Что же тогда получается? А получается одно из двух. Или русские люди были такими нелюбознательными простофилями, что не видели даже того, что у них под ногами (однако трудно поверить, чтобы они были менее наблюдательны, чем аборигены «нового света», - инки и майя, ацтеки и ирокезы, и уж тем более - испанцы и португальцы, захватившие эти территории). Или второе, - знали русские люди о россыпном золоте, втихомолку промышляли его, держа это в строжайшем секрете от властей, что и создавало иллюзию отсутствия в стране золота. И тогда - это заговор против империи (государственной власти), своего рода круговая порука рядовых русских людей, знавших эту тайну.
О том, что золото встречается в виде россыпей в поймах рек, в России конечно знали. В XVI веке страны Европы, особенно Португалия и Испания, были можно сказать завалены американским золотом, добытом в россыпях. По разным оценкам, в течение XVI века Испания получила от своих американских колоний от 154 до 311 тонн золота, что составило примерно 40% золота, добытого во всем мире в тот период.
Но в России того времени среди ученых мужей бытовало мнение, что россыпного золота на Руси нет, и не может быть, поскольку оно де родится только в южных странах под влиянием жары и яркого солнца. Даже такой патриот России, каким был главный рудознатец Петра I Василий Татищев писал: «чтобы в Сибири, в таком студеном климате, такая руда могла быть, в этом сумление немалое, если токмо рассудить, какого великого жара солнечного для сего металла потребно».
Противником этой теории выступил М.В. Ломоносов. Он был прав, полагая, что в природе могут существовать месторождения, в которых «золотые зерна из рудной жилы каким-нибудь насильством натуры оторваны и между песком рассеяны», что «в множестве рек, протекающих в разных местах России, сыщется золотая руда…, которую можно опробовать новоизобретённым мною способом». В 1761 году он предложил организовать по берегам рек поиски россыпного золота, но из-за большого числа скептически настроенных членов тогдашней академии, сенат зарубил этот проект, положил его «под сукно».
Впрочем, наука и теория это одно, к тому же, как видим, Ломоносов сделал своё открытие через сто лет после похода Дежнева. А как было на практике, - в жизни?
*
Известный русский финансист конца XIX столетия И.И. Янжул, подробно изучивший мировую историю золота, писал в 1890 году в своей книге «Основные начала финансовой науки», что первые золотые россыпи в России были обнаружены на Урале еще при государе Михаиле Федоровиче, но были брошены за недостатком опытных «рудознатцов». Источник этой информации он не назвал, но научный авторитет автора не дает оснований сомневаться, что он почерпнул её в отечественных архивах.
Как бы там ни было, но русские люди, в том числе якутские промышленники и служилые казаки, знали, что золото в виде песка и даже самородков может встречаться в руслах рек. Может быть, они и слыхали от своих более образованных наставников, - воевод, дьяков и подьячих, письменных голов и детей боярских, что в студеном климате золото родиться не может. Но человек любопытен, - «а вдруг…». К тому же сама жизнь порою сталкивала их с необходимостью бродить по отмелям рек, ковырять и раскапывать песок.
Неужели, спрашиваю я себя, тысячи русских людей, побывавших во времена Дежнева в устьях северных рек, на протяжении многих лет занимаясь там рыбной ловлей, строительством дощаников, выковыривавших на коргах и отмелях заморный моржовый клык, нигде ни разу не обнаружили золота? Но ведь такого не может быть! Речь, конечно, не идет о систематической добыче, но случайные, единичные находки без сомнения имели место. Их просто не могло не быть.
Добавьте к этому боевые и мирные контакты с аборигенами этих земель. Они-то жили на этой земле тысячелетиями, и тоже бродили по руслам рек, строили разного рода рыбные ловушки, добывали, раскапывали моржовый клык, который широко использовали в быту, бивни вымерших мамонтов. Неужели и они никогда не натыкались на золотые самородки, которые не могли не привлечь их внимания своими свойствами. А русские люди, громя и грабя аборигенские стойбища, ни разу не встречали там золотых самородков?
Правда, знатоки древней культуры северных народов утверждают, что золото не было у них в почете. Ценили серебро, - из него юкагиры делали разного рода украшения, а золото – нет. Как это объяснить, - дело специалистов-культуроведов, но ведь не могли они оставить без внимания эти «желтые камешки» хотя бы из-за редкости таких находок и их необычной тяжести. И юкагиры и чукчи были людьми практичными и хозяйственными, использовали в своей жизни все, что давала природа. Не видя в золотых самородках особой ценности, они вполне могли использовать их в качестве, например, грузила при рыбной ловле или даже в качестве якоря байдары, если этот камень был достаточно велик и тяжел. Тем более что проделать дырку в этом мягком металле не представляло особого труда.
И у чукчей и у юкагиров широкое распространение в те времена имела охотничья снасть, - так называемая бола. Она представляла собой 10;12 веревочек из плетеных оленьих, белужьих или китовых жил длиною 70;90 см, нижние концы которых были связаны, а к верхним были прикреплены костяные (из оленьего рога или моржового клыка) грузила величиной с грецкий орех.
Бола применялась для охоты на птиц: ее бросали в летящую стаю. Перед броском по шнуркам, как расческой, проводили пальцами, чтобы они не были спутаны. Затем косточки зажимали в левой ладони, шнурки натягивали, левой рукой бола наводилась на цель и резким взмахом над головой бросалась в летящую стаю. Как только бола выпускалась из рук, костяшки в воздухе расходились, и весь снаряд становился похожим на парашют без полотна или тележное колесо без обода. Веревки обвивались вокруг шеи и крыльев птицы, после чего она падала на землю. Высота полета болы достигала 80—100 м. При искусном метании в плотно летящую стаю, охотник мог запутать сразу 2;3 птицы.
С приходом русских, аборигены, разживаясь у них свинцом, стали заменять, - пишут историки, костяные грузила болы на более компактные, - свинцовые. Согласитесь, что еще более удобными в этом отношении были «никчемные», но более тяжелые желтые камешки, которые находили чукчи и юкагиры в руслах рек. Такая практика, видимо, тоже имела место, если учесть, что, как пишут историки, бола, подвешанная на шею и готовая к немедленному применению, была принадлежностью каждого мужчины-чукчи, - от юношей до стариков.
Чукчи, наверное, были немало удивлены тем, что пришельцы готовы были ради этих камешков поступиться даже ясаком, предпочитая их соболям, и рыбьему зубу.
Одним словом, было немало обстоятельств, способствовавших тому, что первые русские землепроходцы обнаружили на северных реках золото. Разумеется, где и как это происходило, старались держать в глубочайшей тайне. Но можно ли сохранить это в тайне, тем более, если тому были свидетели из своей же братии. Так что слухи о таких находках, без сомнения, дошли до Якутска, что и явилось причиной массового паломничества туда русских людей.
Наверное, каждый понимал редкость такой находки, но, как любой золотоискатель всех времен и народов, верил в свою удачу. Мало кто подобно Ломоносову задумывался над тем, откуда берется такое золото, принимали это, как Подарок Судьбы, как Божий дар.
Конечно, продолжали промышлять и соболей, и "рыбий зуб". Сдав в казну ясак, половину добытого моржового клыка и уплатив со всего оставшегося государеву десятину, можно было кое-что нажить и себе. Но вожделенной добычей стало золото, хотя все знали, что золото, как и серебро по государеву указу являлось собственностью казны. Зато представьте себе, какие оно давало преимущества.
Золото в те времена ценилось в 16 раз дороже серебра. Ценность золотого самородка размером с ноготь большого пальца или 20 граммов (наперсток или чайная ложка) золотого песка соответствовал стоимости добротного моржового клыка весом в 7 фунтов (около трех килограммов), а мешочек золотого песка с самородками, легко размещавшийся в поясе, соответствовал стоимости 7-10 сороков соболей. Это тебе не тяжеловесный моржовый клык, и не соболи, которых не спрячешь ни за щеку, ни даже под седло, - на таможне все равно найдут. Здесь же появлялись сотни вариантов, как упрятать драгоценную находку, скрыть её от глаз таможенников, целовальников и воеводских приказных людей. Не напрасно же говорят на Руси, - голь на выдумки хитра.
Находки золота хранились в глубокой тайне, причем не только из конкурентных соображений, но и из соображений собственной безопасности, поскольку если об этом кто-то узнает, то можно было стать объектом домогательства, а то и жертвой жестоких пыток. Кроме того, все понимали, что если узнают об этом власти, то, несмотря на вечную нехватку людей, найдутся у государя и стрельцы и воеводы и дьяки с подьячими, чтобы оградить это место, взять его в казну, - под государеву руку. И не видать тогда рядовым якутским служилым людям ни промысловой удачи, ни Божьего дара. И потому больше всего опасались они, чтобы не узнали об этом якутские воеводы, тем более – столичные власти.
Если случалось так, что знанием места находок становилась группа единомышленников, то здесь вступал в действие принцип круговой поруки. Это сейчас термин «круговая порука» воспринимается, как нечто криминально-уголовное. В XVII веке принцип поруки (поручительства) был, можно сказать, одним из основных принципов государственного управления. Об этом свидетельствует множество сохранившихся документов того времени.
Так, при верстании казака в службу за него «брали поруку» знавшие его однополчане или земляки. Это оформлялось письменно, заверялось подписями, и в случае каких либо его противозаконных действий в будущем, поручители несли за это ответственность. При формировании военных казачьих подразделений (например, - десятка во главе с десятником), все подписывали поручную запись, принимая на себя взаимную ответственность за противозаконные действия кого-либо из этого десятка. Подобным образом поступали при оформлении торговых сделок, долговых обязательств, иных деловых бумаг.
Само собой разумеется, что принцип взаимного поручительства имел широкое применение и в быту, причем часто с тем самым криминальным оттенком, который нам известен по нынешнему времени. Без сомнения действовал он и среди открывателей золота.
Но человек слаб! Стопроцентной гарантии сохранить тайну не давала даже и круговая порука. Тот же служилый человек Федот Ветошка из дежневских друзей, выбравшись, как нынче говорят, «на материк», и, добравшись до первого питейного заведения в Жиганске, пошел «в разнос». В короткое время пропил и прогулял в компании с Евсейкой Павловым двадцать пудов привезенного с Анадыря моржового клыка. О том, что «служилые люди у него пропились», писал в Якутск торговый человек Никита Малахов. Только ли моржовый клык пропил Федот Ветошка, и можно ли при таком запое сохранить тайну?
Русские люди хорошо знают такой тип внезапно разбогатевших золотоискателей. Ими так богата история русской золотой лихорадки начала XIX столетия, когда вернувшиеся из тайги старатели чуть ли не купались в шампанском, заматывали ноги бархатными портянками, а пропившись, вновь отправлялись в тайгу «наги и босы». Некоторые чудили и того больше. Так Василий Симонов, - один из уральских купцов-золотопромышленников развлекался тем, что выкупал все билеты в местном театре и смотрел спектакль вдвоем с кучером, мог в кабаке налить в тазик рейнского вина и помыть ноги, или предложить косцам в поле выпивку, но только из картузов. Разумеется, и сам принимал в этом участие.
Одним словом, есть все основания считать, что о находках золота вскоре стало известно и якутским воеводам. Но что они могли сделать? Кого-то, может быть, и перехватили с самородком, конфисковали находку, пытали на дыбе и каленым железом, - где взял? Но ведь самородок – это не месторождение, может и искали там, да ничего не нашли, тем более, что никто в то время не знал как, и откуда оно берется такое золото. Да и был ли смысл воеводе придавать такое дело огласке, оставлять следы таких находок в документах якутской приказной избы. Думал, наверное, как бы самому разжиться золотишком, а уж когда сдам воеводство, вернусь в Москву, там можно и рассказать. Глядишь, можно и прославиться открытием золота.
Читатель, должно быть, усмехнется, прочитав такое заключение, - расфантазировался де автор. Может быть, конечно, и так, только вот ведь что интересно. Паломничество на северные реки началось при Петре Головине и в полную силу развернулось при воеводе Василии Пушкине. Чем закончилось его воеводство? Читаем: скончался в Якутске в 1649 году накануне смены его воеводой Францбековым. Причина смерти неизвестна.
А чем закончилось непродолжительное воеводство Дмитрия Францбекова? - Сыском, досрочным снятием в 1652 году с воеводства. Историки пишут, что он после того недолго прожил и что в боярской книге 1658 года упоминается только лишь его брат, - Иван Андреевич. Нет никаких сведений и об участии Францбекова в сыске по делу Хабарова-Зиновьева, которое проводилось в Москве в 1655 году, хотя он имел к нему прямое отношение. Таким образом, нет ясности, когда и при каких обстоятельствах он умер и вообще вернулся ли он в Москву.
Сыщик Сибирского приказа Иван Акинфов лишь короткое время исполнял обязанности якутского воеводы, занимаясь сыском по делу Францбекова. Осенью 1652 года на воеводство заступил стольник Михаил Лодыженский. Он, по-видимому, тоже немало узнал такого, о чем не следовало бы знать в столице. При этом, - пишут историки, сумел присвоить 537 «сороков» соболей. После завершения воеводства в 1660 году по дороге из Якутска в Москву, в Маковском острожк, воевода Лодыженский и дьяк Тонково неожиданно скончались. Причина смерти неизвестна.
Следующим якутским воеводой стал Иван Федорович Голенищев-Кутузов. Тоже был мздоимец, каких поискать надо. В 1667 году накануне его смены на воеводстве князем И.П. Борятинским он тоже вдруг неожиданно умер.
Цепь воеводских смертей будет иметь продолжение. В исторических хрониках нет никаких сведений о возвращении в Москву якутского воеводы князя Якова Волконского. Год его смерти неизвестен. Сменивший его в Якутске Андрей Афанасьевич Бернешлев после завершения воеводства «едучи с Сибири, на Кети умре на дороге». Случилось это в 1679 году. Причина смерти неизвестна.
Не кажется ли вам странной это однообразие судеб якутских воевод? Пусть читатель сам поломает голову над тем, что было тому причиной.
*
Вступив на престол, Петр I всеми средствами стал поощрять развитие в стране поиска полезных ископаемых. Знаменитая петровская Берг-привилегия 1719 года провозгласила: « … каждому дается воля, какого бы чина и достоинства он ни был, во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях, искать, плавить, варить и чистить всякие металлы: сиречь - злато, сребро, медь, олово, свинец, железо, також минералы, земли и каменья».
Правда, пункт 17 привелегии предупреждал: «Против же того…, которые изобретенные руды утаят, и доносить об них не будут, … объявляется наш жестокий гнев и неотложное телесное наказание, смертная казнь и лишение всех имений, яко непокорливому и презирателю нашей воли и врагу общенародной пользы ….».
В эти годы в государственное делопроизводство было введено понятие «Кабинет Его Императорского Величества» - учреждение, ведавшее казной и личным имуществом русской императорской фамилии. Все найденное, прежде всего, конечно, золото и серебро, должно было быть немедленно передано в казну, а территория удачной находки передавалась во владение Кабинету. Это, без сомнения, в значительной мере тормозило развитие золотодобычи. Тем не менее, привилегия дала определенные положительные результаты.
К 1704 году была завершена разведка и началась промышленная добыча серебряной руды в Забайкалье. Да и то лишь после того, как государь привлек к этому делу грека Левандиана с условием выдачи ему двух из каждых десяти пудов выплавленного серебра. И дело пошло.
В 1719 году «пробовальный мастер» химической лаборатории России Иван Мокеев выделил из нерчинского и колыванского золотосодержащего серебра чистое золото. Это было первое золото России. Правда, с 1719 по 1747 год ему удалось получить всего лишь 1 пуд 5 фунтов (18 килограмм) драгоценного металла.
В мае 1745 года крепостной крестьянин Ерофей Марков во время поисков хрусталя для икон Троицкой лавры на уральской речке Пышма нашел «плиточку, - как кремешок, на котором знак с одной стороны в ноздре, как золото, и тут же между камешками нашел таких же особливо похожих на золото крупинки три или четыре, а подлинно не упомнит…»
Свою находку Марков передал ссыльному мастеру серебряных дел Семену Дмитриеву, который «при нем же, Маркове, на угле сделал ямку, показанные крупинки в ямке трубкою в огне продул, и явилось золото с четверть золотника» (золотник - 4,26 г.). Опробование, проведенное уже в канцелярии, подтвердило, что в представленном образце действительно содержится золото.
Однако поиски, проведенные на месте, указанном Марковым, не выявили его следов. «Попадаются только пустой камень и глина», - сообщал 17 августа 1745 года в канцелярию асессор Юдин. Ерофея обвинили в сокрытии места находки, взяли под стражу и «содержали под надзором Канцелярии». Так что не напрасно русские люди остерегались признания в таких находках.
Работы в яме Маркова продолжались два года, пока не догадались прорыть неподалёку глубокую шахту. За один месяц 1747 г. здесь удалось добыть 132 грамма золота. Его торжественно доставили ко двору и поднесли императрице Елизавете Петровне.
Маркова, слава Богу, не казнили. Даже наоборот, - когда нашлось золото, освободили из-под надзора и выписали премию в 24 рубля 63 копейки. В 1748 г. на месте находки начал работу первый золотой рудник России, названный сначала Шарташским, с 1753 г. - Пышминским, а с 1804 г. – Первоначальным.
В 1769 году на признаки присутствия россыпного золота вблизи озера Кундравы возле Миасса указал Петр Симон Паллас, руководивший экспедиций Академии наук по Уралу и Сибири. Паллас, конечно, был очень начитанным человеком, но к тому времени всего лишь кабинетным ученым, не имевшим никакого отношения к горному делу. Можно ли поверить, что 28-летний доктор медицины при кратковременном осмотре сумел увидеть признаки золота, а русские люди, проживавшие там уже полтора столетия, этих признаков не замечали?
Может быть, и в самом деле без ученого немца русские люди были не в состоянии найти на реках признаков золота? Так ведь нет! Об этом свидетельствует хотя бы история открытия золота на Берикуле. Нашедший его крестьянин-старообрядец Егор Лесной не был ни ученым доктором наук, ни даже, судя по всему, грамотным человеком. Однако ж нашел, и не только признаки, а добыл его в немалом количестве. Как это часто бывало в историях с драгоценностями, Егора вскоре придушили (еще одно напоминание о том, что в такого рода делах надо «держать язык за зубами»), а на «прихватизированном» купцом Поповым участке близ озера Берикуль был развернут прииск, который через пять лет дал уже 16 пудов золота.
А до Егора Лесного русские люди разве не находили золота? К слову сказать, еще в 1797 году на реке Ташкутарганка (левый приток реки Большой Иремель) близ Миасса был обнаружен золотоносный участок, который прославится тем, что в 1842 году там будет найден самый крупный самородок России - «Большой треугольник», весом 36,2 кг.
*
В 1812 году во время правления государя Александра I был издан сенатский указ «О предоставлении права всем российским подданным отыскивать и разрабатывать золотые и серебряные руды с платежом в казну подати». И произошло чудо, - российский мир словно перевернулся. Золотодобыча стала не просто развиваться, а произошел своего рода взрыв.
Началось с того, что в 1814 году горным мастером Львом Брусницыным было найдено россыпное золото на речке Берёзовка близ Екатеринбурга. С 21 сентября по 1 ноября 1814 г. здесь промыли 8 тысяч пудов песков, и получили 2 фунта 63 золотника металла. На исходе сентября 1814 г. приступил к работе первый в России прииск по добыче россыпного золота, открытого Брусницыным.
В 1817 году в черте города Екатеринбурга на реке Мельковка обнаружена новая золотая россыпь. Вскоре в черте города и его окрестностях уже существовало свыше 80 приисков. На золотодобыче было занято 2000 человек, в то время, как все население Екатеринбурга насчитывало всего 15000.
В 1823 году на Урале уже насчитывалось 204 золотых прииска, большая часть которых принадлежала частным лицам. Добыча золота стала развиваться такими темпами, что к 1845 году Россия оказалась впереди планеты всей, - русское золото составило более 47% мировой добычи.
Пишут, что вслед за Уралом россыпное золото нашли на Алтае, в Сибири, Забайкалье, Приморье, а позднее в Якутии и даже на Чукотке. Так ли? Позднее ли? Можно ли поверить, что за полстолетия продвижения к восточным окраинам континента, продвижения в основном по рекам, богатым золотыми россыпями, русские люди ни разу не наткнулись на золотые песчинки, а то и самородки?
Успехи по золотодобыче на Урале эхом отозвалось на другой стороне планеты, куда горное ведомство России командировало Николая Дорошина, - ученика первооткрывателя россыпного золота Льва Брусницына. Дорошин внедрил в Калифорнии уральский опыт и стал одним из первых европейцев, кто наблюдал начало калифорнийской золотой лихорадки в верховьях реки Сакраменто.
*
С изданием указа «О предоставлении права всем российским подданным отыскивать и разрабатывать золотые и серебряные руды …» заговор против империи распался. Оказалось, что Россия чрезвычайно богата золотом. Началась золотая лихорадка, с каждым годом стало повышаться благосостояние активных и трудолюбивых членов русского общества, интенсивно развиваться промышленность и торговля. Вместе с этим процветало и богатело государство. К концу XIX столетия Россия была уже в ряду наиболее развитых стран мира, государственная казна оказалась в состоянии приступить к осуществлению глобальных проектов освоения восточных территорий. Началось интенсивное освоение Амура и Дальнего Востока, Камчатки и Чукотки. На основе капитальных вложений отечественных инвесторов приступили к строительству Транс-Сибирской железнодорожной магистрали, что оживило десятки тысяч квадратных верст восточных территорий.
Аграрная реформа Столыпина с передачей земли крестьянам в частную собственность и льготными кредитами дала новый толчок развитию страны. Началось массовое добровольное переселение людей в Сибирь, поддержанное безвозмездной государственной денежной помощью и освобождением на несколько лет от налогов. Поднявшийся на освоенных территориях сельскохозяйственный производитель завалил мировой рынок русским хлебом.
В ответ на предоставленную возможность улучшить свое благосостояние миллионы благодарных русских подданных своим трудом обеспечили возвышение государства. В 1913 году производство зерна в России на треть превысило производство зерновых в США, Канаде и Аргентине вместе взятых. Российский импорт зерна достиг 15 млн. тонн в год. Избыток хлеба в России в 1916 году составил 1 млрд. тонн.
По известным причинам Столыпинскую аграрную реформу завершить не удалось.
Неужели забыты эти уроки русской истории?