Было прохладное сентябрьское утро. В семь я, как обычно, садился на старенький велосипед, чтобы отправиться на работу. Шины прошелестели по гравию, я выкатил велосипед на дорогу и запер ворота на замок, которому вечером предстояло снова убираться на одну из полок захламлённого гаража. Это был ежедневный ритуал, он повторялся изо дня в день в течение доброй трети моей жизни. Но сегодня вечерней части этого ритуала не суждено было нехотя распахнуть передо мной ворота.
Маленький тихий городишко просыпался поздно, никуда не торопясь. Редкие прохожие смотрели по сторонам или себе под ноги, а автомобили встречались нечасто даже в час-пик; над узкими улицами висела почти полная тишина. Я ехал медленно, не выбиваясь из общего ритма, но выбрав для себя наиболее долгую дорогу: чтобы попасть в почтовый офис, достаточно было пересечь всего несколько улиц, я же совершил немалый круг, объезжая безлюдный парк. Эта короткая незапланированная прогулка заставила шевельнуться росток гордости в моей душе: я вдруг почувствовал себя если не бунтарём, то уж, во всяком случае, безнадёжным романтиком. Но эта мысль тотчас же улетучилась, и я осознал её нелепость. В конце концов, этот жалкий городок жил своей размеренной и однообразной жизнью, а я вот уже тридцать восемь лет являлся его частью.
На самих улицах почти не было зелени. Ни у кого не наблюдалось желания следить за редкими клумбами у дверей, и цветы в них были давно задушены разросшимися сорняками. Созданные для того, чтобы радовать глаз, эти клумбы всегда нагоняли на меня тоску.
Мой велосипед с сонным шорохом катился по растрескавшемуся асфальту. До перекрёстка, за которым находился мой офис, оставалось буквально несколько метров, когда откуда-то слева раздался резкий оглушительный гудок и визг колёс. Я упал на землю.
***
Помню отвратительно яркую пульсирующую вспышку, после которой наступило что-то вроде короткого сна без сновидений. Наконец открыв глаза, я был снова ослеплён на мгновение. На этот раз вспышка была белой, и я не сразу понял, что это солнечный свет. Да, надо мной было именно солнце: оно лило мертвенно-бледный свет с серого высокого неба. В чёрных окнах многоэтажек небо приобретало пепельный оттенок. На одном из зданий большими буквами чернела надпись «Универмаг». Она сразу вернула мне улетевшие остатки сознания: я лежал посреди улицы родного города. К счастью, не на проезжей части, а на узком тротуаре возле неё. Я с трудом приподнял голову – шея ныла, требуя вернуть её в прежнее положение. Сделав усилие, я приподнялся на локтях и заметил чуть в стороне свой велосипед, небрежно брошенный на каменные плиты. Кажется, он был цел. Людей вокруг было немного, они торопились по делам, бросая на меня, раскинувшегося на их пути, косые взгляды. Должно быть, я опять задумался и упал с велосипеда, очень в моём стиле.
Я смог подняться и обнаружил, что моё транспортное средство совершенно не готово продолжать путь: переднее колесо было аккуратно сорвано и рухнуло на землю, как только я поднял велосипед. Мысленно чертыхнувшись, я потащил бесполезные обломки в сторону дома, чуть прихрамывая и стараясь не замечать уже ослабевающей боли в шее.
Ворота были широко распахнуты, как будто кто-то ждал меня. Я усмехнулся. Как же, ждал. Убедившись, что в доме не побывали непрошеные гости, и, закинув в гараж останки велосипеда, я без сил рухнул на диван в гостиной, не задумываясь над тайной убранного кем-то замка, и провёл пару часов в томительном ожидании сна. Но сон всё не шёл, а моя голова окончательно просветлела. Я потянулся за телефоном, чтобы позвонить на работу и взять отгул, но трубка аппарата молчала. Наверное, какие-то проблемы с линией. Нехотя я поднялся и поковылял в сторону почты.
Каково же было моё удивление, когда двери офиса оказались запертыми, а никакой таблички или хотя бы записки рядом не обнаружилось. Невольно промелькнула мысль, что, возможно, сегодня воскресенье, а я обычный недотёпа, запутавшийся в датах и днях, но я тут же опроверг такую возможность: выходной был совсем недавно, и новый никак не мог прийти так быстро. Из груди вырвался тяжёлый вздох. Опустившись на ступеньку здания, я сжал голову руками и усиленно пытался понять, что происходит вокруг, когда сознание услужливо подкинуло ещё одну интересную вещь. Я недоверчиво поднял глаза к небу. Солнце по-прежнему было белым и холодным, его свет напоминал скорее лунный. Все цвета были поразительно блеклыми; город напоминал картину из старого фильма. Но этот новый факт я быстро отбросил, решив, что просто сильно ударился головой.
Не знаю, сколько я сидел так, стараясь привести мысли в порядок, но мой мозг упорно отказывался работать. Вдруг рядом со мной опустился незнакомый мужчина, неизвестно откуда появившись. Я успел заметить только мелькнувшее перед глазами серое пальто. Незнакомец молча протянул мне сигарету, и я благодарно кивнул в ответ. Сигаретный дым приятно согревал; я задал вопрос:
- Могу я узнать, кто вы?
- Разумеется. – Он назвался. - Но не думаю, что это имя говорит вам о чём-нибудь.
Я покопался в памяти. Действительно, ни имя, ни негромкий хрипловатый голос не были мне знакомы. Стараясь не выказывать излишнего внимания, я изучил внешность собеседника. На вид ему было около пятидесяти; совершенно седые волосы, вероятно, бывшие когда-то достаточно тёмными; лицо не было особенно примечательным, оно выдавало человека уставшего, видевшего больше, чем ему бы хотелось. Вокруг выцветших глаз собрались мелкие морщинки, а губы, должно быть, нечасто складывались в улыбку.
- Очень рад.
Он продолжил:
- Вы давно прибыли?
- Наверное, вы меня с кем-то спутали, - предположил я. – Я всю жизнь здесь прожил.
Он неопределённо вздохнул.
- Вы ещё не поняли?
- Что я должен был понять?
- Вы умерли, - сказал он с лёгким сочувствием в голосе.
Я развернулся к собеседнику всем корпусом.
- Что вы сказали?
Он повторил. Из его уст это прозвучало так обыденно, будто констатация факта быстрого похолодания. На моём лице медленно появлялась туповатая ухмылка.
- Вот как? Вы в этом уверены? – с иронией в голосе переспросил я.
- Поверьте. Кому знать, как не мне, - кивнул он.
Я растоптал недокуренную сигарету и поднялся.
- Занятное у вас развлечение – издеваться над незнакомыми людьми, мистер. Но на этот раз не по адресу. Я мерзко себя чувствую и не могу попасть в свой чёртов офис! Прошу прощения, мне пора.
- Ну что ж, до свидания, - вежливо отозвался тот.
Я старался идти как можно быстрее. Мне хотелось домой.
Дома я всё же нашёл последствия украденного замка. Они заставили меня в полном недоумении посмеяться над тайными мотивами грабителей. Из холодильника пропала вся еда, как и из кухонных шкафчиков. Мой мини-бар также был абсолютно пуст.
Вторично закрыв дверь, я направился в закусочную, что располагалась совсем недалеко, поэтому часто служила местом обедов и редких встреч с товарищами. Уже издалека я заметил, что голубая неоновая вывеска «Открыто» убрана с двери. Закусочная была заперта без всякой видимой причины.
Странно, но мне совершенно не хотелось есть, несмотря на то, что с утра я выпил только чашку крепкого чая, а сейчас было уже около пяти часов. Физически я теперь прекрасно себя чувствовал, если не считать почти полного отсутствия красок в окружающем мире. Кроме этого, я бы не отказался узнать, почему закрылась добрая половина городских заведений. Неплохой показалась идея встретить кого-нибудь из знакомых, чтобы тот объяснил ситуацию, но, как назло, я не видел никого из них, сколько ни всматривался в лица всех оттенков серого. Некоторые из них казались смутно знакомыми, но прохожие отводили взгляд ещё до того, как я собирался заговорить с ними. Поняв бесполезность такого скитания по бесцветным улицам, я снова вернулся домой.
Из задумчивости меня вывел долгий пронзительный звонок в дверь.
«Наконец-то!» - подумал я со вздохом облегчения и, с трудом поднявшись, стал открывать. Это удалось мне не сразу, потому что замок, кажется, немного заело, но вот входная дверь распахнулась, и я готов был обрушить шквал вопросов на прибывшего. Несколько мгновений я пристально вглядывался в его черты, и вопросы остались невысказанными. Я стремительно захлопнул дверь прямо перед носом улыбавшегося гостя и сполз по стене прямо на пол коридора.
***
Увиденный был не кто иной, как мой старый товарищ Джон. Познакомившись ещё в колледже, мы были друзьями на протяжении почти 20 лет. Работал он в небольшом мебельном магазинчике, но настоящей его страстью был альпинизм. Последний раз мы виделись на похоронах. На его похоронах. Джон умер год назад, не оправившись от тяжёлой травмы черепа, полученной в ходе подъёма на очередную гору. Тогда, на алой обивке гроба, его лицо было землисто-серым. Сейчас же оно казалось ярче остальных и к тому же озарялось радостной улыбкой.
Звонок повторился настойчивей. Я вновь решительно распахнул дверь. Джон с улыбкой покачал головой.
- Так теперь принято встречать старых друзей?
Неожиданно для самого себя я широко улыбнулся в ответ.
- Заходи.
В сероватых красках моего дома Джон казался кем-то чужеродным, явившимся из другого мира. Впрочем, какой из миров был моим, а какой – другим, я сам уже не понимал.
Мы опустились в кресла. Я произнёс:
- Бога ради, объясни, что происходит. Я схожу с ума, да?
- При жизни ты никогда не сходил с ума, так почему же должен теперь? – вопросом на вопрос откликнулся Джон и продолжил: - Мы с тобой всегда были похожи, правда? Даже погибли почти одинаково, только меня подвело снаряжение, а тебя – велосипед.
- То есть, я умер? – спокойно переспросил я.
- Можно подумать, ты осознал это только сейчас, - рассмеялся Джон. – Да не делай ты такое лицо! Понимаю, немного непривычно, но тут совсем не так плохо, как расписывают эти ещё живые бедняги. Тебе тут тоже понравится.
- Понравится? – прошептал я. – Как мне может что-то понравиться, когда я умер, чёрт возьми?!
Друг похлопал меня по плечу.
- Сначала все нервничают. Но что мы можем поделать? Рано или поздно сюда попадают все. – Он глянул на наручные часы. – Пора бежать. Увидимся!
- Увидимся, - пробормотал я, закрывая за ним дверь.
Множество вопросов продолжало крутиться в моей голове. Что это – рай или ад? Если я умер, то почему продолжаю дышать? Я теперь призрак? И, главное, что делать дальше? «Можешь ничего не делать, ты же умер» - прошелестело в моём подсознании. «Спасибо, что напомнил» - отозвался я. «Не за что» - прошелестело вновь.
- Так, стоп! – оборвал я внутренний диалог. – Я умер, но я не псих. Да, я не псих.
***
Джон пришёл рано утром, когда сквозь зеленовато-серые шторы пробились первые лучи серого солнца. Конечно же, я не смог заснуть, да теперь мне это было и не нужно. Однако ночь размышлений не прошла даром. По правде говоря, я только немного удивлялся отсутствию красок в моём родном (загробном) городе, в остальном же меня окутывало теперь полнейшее спокойствие. В самом деле, с чего бы мне волноваться? Что такого я оставил в прошлой жизни, чтобы теперь скучать по этому?
- Не знаком ли тебе некий мистер ..? – спросил я.
- Ещё бы он не был мне знаком! – фыркнул Джон. – Этот чудик добровольно взял на себя обязанности оповещающего. Его работа – доводить до сознания прибывших мысль о том, что они благополучно скончались.
- В таком случае, он плохо выполняет свою работу, - добавил я. – Я решил было, что он издевается надо мной.
- Как человек он ничего, просто и после смерти не нашёл своего места, - вздохнул друг. – Но времени у него предостаточно.
- Сколько мы будем здесь находиться? Вечность? – Это прозвучало поразительно обыденно.
- Ну уж нет, так можно и со скуки помереть! Когда отдохнёшь как следует, можешь подать заявку на реинкарнацию. А можешь и не подавать, если тут нравится.
- Мои глаза немного скучают по другим цветам, кроме серого, светло-серого и тёмно-серого, - признался я.
Джон недоумённо обвёл взглядом комнату.
- А другие ты не видишь?
- Здесь, в доме, некоторые вещи имеют цвет, - признался я. – Да, и ещё ты живее всех живых, вон какой румянец.
- Это очень интересно. – Джон прищурился, припоминая что-то. – Когда я только прибыл сюда, мне рассказали, почему так происходит. Видишь ли, этот мир сильно отличается от прежнего…
- Не поверишь, но я заметил, - произнёс я, смахнув пыль с синевато-серой обивки дивана.
- Так вот, здесь ты существуешь как… как душа, если хочешь. Тебе не нужно спать, есть и удовлетворять прочие физиологические потребности. Ты просто душа, имеющая твёрдую оболочку для большей сохранности. Тот мир ты воспринимал органами чувств, которые находились в твоём теле. Сейчас твоё бывшее тело, вероятно, лежит на полке в морге, а от моего и вовсе мало что осталось. Значит, ты не можешь чувствовать мир так же, как раньше. Здесь то, что вызывает приятные эмоции и несёт воспоминания из прошлой жизни, окрашено в привычные и яркие цвета. То, что проходило мимо нашего внимания, - чёрно-белое. Всё просто.
- Проще не бывает, - кивнул я с кривой улыбкой. – Теперь объясни, почему в моем собственном доме краски имеет только пара десятков предметов? Хочешь сказать, я не замечал место, где живу?
- Чтобы это понять, нужно залезть к тебе в мозг. А мозга у тебя чисто физически нет.
- Прекрасно! – Я хлопнул себя по коленям. – Ни тебе жизни человеческой, ни… Думал, хоть умру спокойно, по-людски, так нет же. Новое существование, чёртов безмозглый идиот!
- Зато ты не утратил своего пессимизма, - участливо подсказал Джон.
- Да! – Продолжать не хотелось.
- Ладно. – Друг поднялся. – Времени у нас хоть отбавляй, но работа не ждёт. В общем, никакие увещевания тут не помогут, ты должен сам во всём разобраться. Удачи.
***
Я развлекался тем, что кидал в стену гостиной резиновый мячик, принадлежавший некогда моей собаке. Верная дворняга отправилась на небеса (впрочем, теперь я не был в этом уверен) почти три года назад, а её любимая игрушка валялась между креслом и стеной, забытая. Мячик бодро отскакивал от обоев с невнятным геометрическим рисунком, приземляясь в пределах досягаемости. Окажись он чуть дальше, я бы мгновенно забыл про него. «Должен сам разобраться». А как, скажите на милость?
Прямо перед моим лицом промельтешила моль, оторвав от раздумий. Я резко замахал руками, отгоняя вредное насекомое. Когда взгляд мой вновь обратился к мячику, он оказался ярко-зелёным.
Стремясь проверить промелькнувшую догадку, я огляделся. Некоторые (большинство) предметы в комнате не имели ни малейшего намёка на яркость. Вот, скажем, настольная лампа. Самая простая, строгая офисная лампа цвета… какого? Я сел за стол и включил лампу…
Я только что начал совместную жизнь с одной из своих немногочисленных подруг. Эта была, кажется, журналисткой. Да, точно, работала в местной газетёнке, освещала события города, в котором ничего не происходит. Но при этом считала себя гениальной писательницей. Первым её требованием было передвинуть письменный стол ближе к окну, но я отклонил его по причине нахождения возле окна моего любимого кресла, которое не подлежало перемещению и которое пришлось отправить на свалку через пару лет – в обивке завелись какие-то ползучие твари. Тогда и появилась эта лампа, совершенно бесполезная, так как подруга моя работала только засветло, около часа в сутки, если быть точным. В магазин мы отправились вместе. Лампа, конечно, была ни в чём не виновата, но её мерзкий ядовитый цвет привлёк мою даму, как блестящие бусы – сороку. Вот так этот осветительный прибор появился в моём доме, продержавшись значительно дольше журналистки…
На моих глазах лампа приобретала насыщенный фиолетово-розовый цвет.
***
Я неторопливо шагал по тенистой парковой дорожке. Солнечные капли рассеивались сквозь густой узор листвы, приземляясь на майски-зелёную траву и тепло играя на моём лице, заставляя щуриться. Заросли розоватого шиповника по обе стороны тонули в назойливом птичьем звоне и гудении насекомых. Друг мой, белая дворняга с всё таким же преданным взглядом, исследовал местность, стараясь, однако, не отставать.
Весна здесь перетекала в лето так же незаметно, как раньше: в какой-то из последних майских дней ты ощущал, что перешагнул ещё одну границу и двинулся дальше. Сегодня был именно такой день. Я двигался вперёд.
Я шёл забирать из ремонта свой старенький синий велосипед.