Прошло достаточно времени, чтобы перейти к продолжению этой невероятной сказки.
Бьют часы, на зависть, верно, года два прошло примерно… Дни идут, под стать, обычно. Все рутинно и привычно.
- Но, милый Боже! Странно мне. Неужели же во сне эту чушь пришлось увидеть? А сразило и убило, будто белка приходила, чтоб мозги мои обидеть? Вот и все! По кругу вечно беспорядочно ходить. Жизнь уходит скоротечно, но тех событий не забыть.
Со мною всякое бывало - жизнь чуть-чуть другою стала. О чем тут можно говорить, если бросил я курить… Даю рецепт, простой и верный:
- Иди в сельпо, бери наверно, ящик водки, хочь любой. Чтоб хватило на неделю, до рвоты страшной на похмелье… Курить ты бросишь сам собой. Одно из двух, тут может быть, коль не сдохнешь в одночасье, про никотин прошу забыть… А это маленькое счастье!
Хоть нет для водки оправданья – невыразимые страданья, с которых вынужден худеть. Поскольку должен ты терпеть не кремлевскую диету и не сырную, а эту, где выступает главным яд. Зато долой пять килограмм, за это должное отдам и буду, несомненно, рад!
- Но, отговорки, к черту эти! На беды все – ответ простой. Нет худа страшного на свете, чем этот долбаный запой!
Улетели те года, бежит время, как вода. Бросил пить… Как ни старался, но однажды все ж сорвался. Сидел под вечер на крылечке, на забытом всем местечке. А ведь здесь когда-то мне, черт привиделся не страшный, вид такой был больно важный, висела сумка на ремне. Вспоминаю, как за дом, мы повернули и, - к скамейке… Покрутил здесь черт хвостом, вскрылась узкая лазейка.
Достаю стакан граненный, идеей новой окрыленный, загружаю я его, для обновленья своего… Полетела в рот зараза!.. Выпив пойло, тут же, сразу, его занюхав рукавом, я вскочил, как оглашенный, не забыл ведь совершенно, что случилось там потом. Но помчался все ж к скамейке…
- Дурень (рожа не умыта)! Где ж найти тебе лазейку?
Глядь, дыра-то та открыта!
- Что ж такое? Наважденье или глупое везенье?
- Бах… - нырнул во вход просторный, ну а дальше - холл огромный. Посредине лифт стоит, по всем углам огонь горит. И чтоб никто ниче не спер (словно я попал туда в те далекие года), на посту стоит лифтер. Сам с рогами, кучерявый… Рожа – продирает дрожь. Хвост торчком.
- О, Боже правый! Та-а-ак на Троцкого похож…
Слова я сказать не смею…
- Вот те на!.. И здесь еврею место теплое нашлось. Как же это удалось?
Черт тогда свой рот раскрыл:
- Я то убиенным был… - непринужденно так сказал.
Руки крестиком сложил, будто, орден заслужил, и гордо голову поднял.
- Не может быть! Ведь ты ж народу насрал на целый с горкой век. Да плюс к нему еще колоду… Пусть ты еврей, но человек!?
Зря сказал…
- Ой, как неловко… Вот дурак! Ведь обстановка, в которой очутился я, не отвечает за меня…
Закружилась голова, стали путаться слова, а пальцы странно заходили…
- Не тратьте понапрасну сил, - наш Бронштейн проговорил. - Раз тебя сюда впустили, значит, ты имеешь вес. Не нашли ж тебя в сортире? Ведь какой-то интерес ты имеешь в падшем мире!?
- Да, конечно… Несомненно… Все, что вы сказали, верно, – говорю, а сам краснею, против слов сказать не смею. – Я все понял… Иностранец, в нашем мире был засланец! Но в обличии тебя. Так сказать, шпион из ада. К чему излишняя бравада? Поимел всех нас, любя!
А Лева, тут же:
- Проходите, - перекошенным, блин, ртом. - Дверь закрылась чтоб, глядите, нажмете кнопочку потом.
Захожу… Дрожа, без слова я в кабине лифта снова. Куда ж нажать, чтоб прямо в ад? Хотел тут было я назад, но, взяв надежно тело в руки, подтянул сильнее брюки и направил в стенку взгляд. Куда же двинуть осторожно? Тут все наверное возможно. Вот ведь кнопки - девять в ряд. Взял и ткнул, куда попало… Мчусь я в адовы круги! От волненья плохо стало… Боже, мысли напряги!